Осенние заметки о психологии войныОсенние заметки о психологии войны

Станислав Белковский

Памяти мадам Шпенглер

В русском воздухе пахнет большой войной.

Вдруг выясняется, что ларьки-палатки у столичных станций метро убирали, чтобы расчистить доступ к бомбоубежищам. Идет полемика о том, какую площадь должно занимать человеко-место в бомбоубежище (действующий норматив — 1,5 кв. м, точно как могила) и сколько хлеба в одни руки надо выделять во время войны (власти Санкт-Петербурга предположили, что 300 г в день).

В том же Питере органы МЧС требуют оснастить гигантским укрытием от ядерного удара строящийся уже много лет мегастадион «Зенит-Арена». В разных регионах проводятся учения гражданской обороны на тему «Как уцелеть при ядерном взрыве». Увесисто дымит где-то в испанских морях наш авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов».

И так далее.

Проницательные аналитики тем временем рассуждают: а зачем нужна вся эта подготовка к войне? Ведущаяся по принципу старого советского анекдота: грянет война или нет, неизвестно, зато борьба за мир будет такая, что камня на камне не останется.

Аналитических выводов в основном два:

А) Военное настроение нужно РФ-властям, чтобы отвлечь народно-политическое внимание от проблем в экономике, социалке и т.п.

Б) Россия должна защитить свои жизненно важные геостратегические интересы, а это становится возможно сделать только путем войны или, по крайней мере, постоянной подготовки к таковой.

Что ж.

В XVIII–XIX веках был такой очень умный военный теоретик Карл фон Клаузевиц. Отчасти, кстати, выступавший и военным практиком, например, он воевал за Россию против Франции в 1812 году. Клаузевиц написал весьма толстую книгу «О войне», которой многие военные аналитики буквально поклоняются. Идей в книге много, но главная, выбитая алмазными буквами на военном небосклоне Вселенной: война есть продолжение политики другими средствами.

Я долго с этим жил и постепенно пришел к прямо противоположному выводу. Нет, это политика есть продолжение войны. Всеми возможными средствами.

Ибо главное, что порождает войны, — пребывание у власти человека или группы людей, охваченных психологией войны.

А что это за психология — попробую показать на развернутом житейском примере.

В начале минувшего десятилетия я въехал в новую квартиру, в самом центре Москвы, бульвар Молотова-Риббентропа, 2 (адрес изменен).

Моей непосредственной соседкой оказалась известная (в прошлом) актриса, вдова художественного руководителя Театра трагедии (название изменено), легендарного нар. арт. СССР О.Шпенглера (имя изменено).

С первого дня нашего соседства мадам Шпенглер объявила мне настоящую войну.

Сначала она всячески не давала мне делать ремонт. Ссылаясь на то, что мои ремонтные шумы несовместимы с ее вдовствующей жизнью. Она перманентно ругала на чем свет стоит строительных рабочих, пыталась заклеить жевательной резинкой замки моих дверей и мн. др. Но самой мощной агрессивной акцией вдовы был регулярный вызов милиции, которая проверяла у рабочих столичную регистрацию. У некоторых ее, понятно, не оказывалось, и тогда их приходилось выкупать из отделения. По стандартному тарифу: 500 руб. за голову рабочего.

Я пытался проводить политику умиротворения агрессора. Среди прочего подарил г-же Шпенглер металлическую дверь и некоторые вполне функциональные предметы мебели, оставшиеся от прежних хозяев моей квартиры. Не помогло. Соседка успокаивалась лишь на считаные дни, после чего битвы возобновлялись.

Когда ремонт был все же закончен и стихли строительные звуки, которые формально объявлялись главной причиной войны, вдова продолжила наступление, но уже под иным соусом. Она любила ранними утрами, особенно по выходным, позвонить мне в дверь и сказать нечто вроде:

— Вчера на пожарной лестнице 8-го этажа была обнаружена пустая бутылка из-под виски. Ясно, что оставили ее вы: у нас в доме живут приличные люди, и единственный неприличный вы. Вот представьте себе: завтра вдруг пожар, мы все бежим по этой лестнице, спотыкаемся о вашу бутылку и навсегда сгораем в огне. Вы этого добиваетесь?

Объяснить мадам Шпенглер, что: а) мы с ней вообще-то живем на 13-м этаже, и никогда у меня не было никаких задач на восьмом; б) я не пью виски в подъезде, особенно из горла; в) я категорический противник пожаров, особенно в моем доме — было невозможно. Она не была заинтересована в моих ответах. Она должна была какой бы то ни было ценой осуществить акт войны против меня. Что она и делала под любыми ею же выдуманными предлогами.

Со временем я в качестве оборонительной акции отключил дверной звонок. Ну, примерно как Запад в 2014–2015 гг. постарался сделать вид, что готов игнорировать определенную активность Владимира Путина на сопредельных с Россией пространствах. Это не остановило г-жу Шпенглер. Она принялась обозначать свои визиты мощным биением ног в мою дверь. (Аналогия: активность ВКС РФ в Сирии.) Хотя биение оказалось не до конца эффективным оружием: все-таки вдове было уже прилично за 80. Она быстро утомлялась. Я тем временем поставил внутри квартиры дополнительную дверь, чтобы вдовьи ноги были слышны минимально.

Шли годы. Однажды я убыл в довольно длинную командировку. Вернувшись из которой обнаружил квартиру мадам опечатанной.

Скорбная догадка тут же мелькнула во мне. Я склонился к печатям и понял: соседка завещала недвижимость профильному музею.

Вбежав домой, я быстренько залез в Интернет, чтобы выяснить одну вещь: а были ли дети у мадам Шпенглер? Да, были. В смысле и есть. Двое вполне взрослых.

И здесь мне стало по-настоящему горько-стыдно. Мадам и в смерти не изменила себе. Кинув на отнюдь не дешевую квартиру собственных детей. На что же мог/должен был рассчитывать я, совершенно чужой ей человек?

Вечная память.

Так вот.

Вдова народного Шпенглера — яркий пример и доказательство того, что война ведется, как правило, не для достижения неких практических результатов. А ради самой войны. Потому что субъект, принимающий решения о военных началах и продолжениях, в условиях мира просто не может найти самого себя. Не способен поддерживать нормальный уровень адреналина и прочих главных гормонов в крови.

Вот это и называется психологией войны. Заложником и слугой которой становится обсуждаемый субъект.

Повод же к новым и новым боевым действиям всегда найдется. Именно повод — не причина; в данном случае это совершенно разные, даже противоположные вещи.

Притом носитель психологии войны, как правило:

— объявляет свои действия строго оборонительными, не наступательными — я должен был воевать, иначе бы на нас напали, расчленили и съели; так, г-жа Шпенглер, согласно ее доктрине, не нападала на меня, а всего лишь защищалась от пещерного троглодита, самим фактом заселения в культовый дом на бул. Молотова-Риббентропа стремившегося сломать ее царственную судьбу;

— всегда, конечно, придумает, какие практические выгоды он и его народ, если он лидер народа, приобретут от очередной или внеочередной войны: типа доступ к морям/океанам, большие месторождения красной ртути, гигантские посевы опийного мака, любое иное.

Потому практически никогда в истории не была эффективна тактика умиротворения агрессора (как и в моем мадамном случае). Сторонники такой тактики зачем-то полагают, что войну можно надолго (навсегда) прекратить путем определенных уступок инициатору: территориальных, политических, экономических, ресурсных и т.п. Но не понимают они, что агрессору нужны не столько локальные уступки сами по себе, сколько бесконечное продолжение войны в тех или иных формах. Нет, любые подарки и прочее он с удовольствием возьмет. Но вскоре — начнет изобретать повод к новой войне и найдет его. Слуга психологии войны едва ли может остановиться — и вопрос здесь вовсе не в том, достиг ли он номинальных целей своей боевой активности. Истинная, недекларируемая цель — получение новой дозы сладостного наркотика под названием «война». И за этой дозой нужен поход, она не достается в мирное время. А без дозы — ломка, болевой шок от которой может оказаться смертельным.

А никто не хотел умирать. По крайней мере, от банального болевого шока.

Я не знаю, что в данном контексте ждет нашу Россию. Хотя ничего не могу исключать. По причинам, которые я почти иносказательно пытался изложить выше.

Конечно, современная, она же гибридная война — это не то же, что было в XX веке. Она способна обойтись без всеобщей мобилизации — регулярными войсками, наемниками, частными военными компаниями (ЧВК).

Но любой войны лучше избежать. Особенно имея в виду, что военный формат жизнетворчества народа порождает поколения, которые с детства впитывают ту самую роковую психологию. И транслируют сопутствующую агрессию всем окружающим.

Я не хочу, чтобы была война. Я вырос при великом миротворце Л.И.Брежневе. И при известной частушке «с неба звездочка упала прямо милому в штаны, хоть бы все там разорвало, лишь бы не было войны».

«Истерзанный безумством Мельпомены, я в этой жизни жажду только мира»

Эхо МосквыСтанислав Белковский

Памяти мадам Шпенглер

В русском воздухе пахнет большой войной.

Вдруг выясняется, что ларьки-палатки у столичных станций метро убирали, чтобы расчистить доступ к бомбоубежищам. Идет полемика о том, какую площадь должно занимать человеко-место в бомбоубежище (действующий норматив — 1,5 кв. м, точно как могила) и сколько хлеба в одни руки надо выделять во время войны (власти Санкт-Петербурга предположили, что 300 г в день).

В том же Питере органы МЧС требуют оснастить гигантским укрытием от ядерного удара строящийся уже много лет мегастадион «Зенит-Арена». В разных регионах проводятся учения гражданской обороны на тему «Как уцелеть при ядерном взрыве». Увесисто дымит где-то в испанских морях наш авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов».

И так далее.

Проницательные аналитики тем временем рассуждают: а зачем нужна вся эта подготовка к войне? Ведущаяся по принципу старого советского анекдота: грянет война или нет, неизвестно, зато борьба за мир будет такая, что камня на камне не останется.

Аналитических выводов в основном два:

А) Военное настроение нужно РФ-властям, чтобы отвлечь народно-политическое внимание от проблем в экономике, социалке и т.п.

Б) Россия должна защитить свои жизненно важные геостратегические интересы, а это становится возможно сделать только путем войны или, по крайней мере, постоянной подготовки к таковой.

Что ж.

В XVIII–XIX веках был такой очень умный военный теоретик Карл фон Клаузевиц. Отчасти, кстати, выступавший и военным практиком, например, он воевал за Россию против Франции в 1812 году. Клаузевиц написал весьма толстую книгу «О войне», которой многие военные аналитики буквально поклоняются. Идей в книге много, но главная, выбитая алмазными буквами на военном небосклоне Вселенной: война есть продолжение политики другими средствами.

Я долго с этим жил и постепенно пришел к прямо противоположному выводу. Нет, это политика есть продолжение войны. Всеми возможными средствами.

Ибо главное, что порождает войны, — пребывание у власти человека или группы людей, охваченных психологией войны.

А что это за психология — попробую показать на развернутом житейском примере.

В начале минувшего десятилетия я въехал в новую квартиру, в самом центре Москвы, бульвар Молотова-Риббентропа, 2 (адрес изменен).

Моей непосредственной соседкой оказалась известная (в прошлом) актриса, вдова художественного руководителя Театра трагедии (название изменено), легендарного нар. арт. СССР О.Шпенглера (имя изменено).

С первого дня нашего соседства мадам Шпенглер объявила мне настоящую войну.

Сначала она всячески не давала мне делать ремонт. Ссылаясь на то, что мои ремонтные шумы несовместимы с ее вдовствующей жизнью. Она перманентно ругала на чем свет стоит строительных рабочих, пыталась заклеить жевательной резинкой замки моих дверей и мн. др. Но самой мощной агрессивной акцией вдовы был регулярный вызов милиции, которая проверяла у рабочих столичную регистрацию. У некоторых ее, понятно, не оказывалось, и тогда их приходилось выкупать из отделения. По стандартному тарифу: 500 руб. за голову рабочего.

Я пытался проводить политику умиротворения агрессора. Среди прочего подарил г-же Шпенглер металлическую дверь и некоторые вполне функциональные предметы мебели, оставшиеся от прежних хозяев моей квартиры. Не помогло. Соседка успокаивалась лишь на считаные дни, после чего битвы возобновлялись.

Когда ремонт был все же закончен и стихли строительные звуки, которые формально объявлялись главной причиной войны, вдова продолжила наступление, но уже под иным соусом. Она любила ранними утрами, особенно по выходным, позвонить мне в дверь и сказать нечто вроде:

— Вчера на пожарной лестнице 8-го этажа была обнаружена пустая бутылка из-под виски. Ясно, что оставили ее вы: у нас в доме живут приличные люди, и единственный неприличный вы. Вот представьте себе: завтра вдруг пожар, мы все бежим по этой лестнице, спотыкаемся о вашу бутылку и навсегда сгораем в огне. Вы этого добиваетесь?

Объяснить мадам Шпенглер, что: а) мы с ней вообще-то живем на 13-м этаже, и никогда у меня не было никаких задач на восьмом; б) я не пью виски в подъезде, особенно из горла; в) я категорический противник пожаров, особенно в моем доме — было невозможно. Она не была заинтересована в моих ответах. Она должна была какой бы то ни было ценой осуществить акт войны против меня. Что она и делала под любыми ею же выдуманными предлогами.

Со временем я в качестве оборонительной акции отключил дверной звонок. Ну, примерно как Запад в 2014–2015 гг. постарался сделать вид, что готов игнорировать определенную активность Владимира Путина на сопредельных с Россией пространствах. Это не остановило г-жу Шпенглер. Она принялась обозначать свои визиты мощным биением ног в мою дверь. (Аналогия: активность ВКС РФ в Сирии.) Хотя биение оказалось не до конца эффективным оружием: все-таки вдове было уже прилично за 80. Она быстро утомлялась. Я тем временем поставил внутри квартиры дополнительную дверь, чтобы вдовьи ноги были слышны минимально.

Шли годы. Однажды я убыл в довольно длинную командировку. Вернувшись из которой обнаружил квартиру мадам опечатанной.

Скорбная догадка тут же мелькнула во мне. Я склонился к печатям и понял: соседка завещала недвижимость профильному музею.

Вбежав домой, я быстренько залез в Интернет, чтобы выяснить одну вещь: а были ли дети у мадам Шпенглер? Да, были. В смысле и есть. Двое вполне взрослых.

И здесь мне стало по-настоящему горько-стыдно. Мадам и в смерти не изменила себе. Кинув на отнюдь не дешевую квартиру собственных детей. На что же мог/должен был рассчитывать я, совершенно чужой ей человек?

Вечная память.

Так вот.

Вдова народного Шпенглера — яркий пример и доказательство того, что война ведется, как правило, не для достижения неких практических результатов. А ради самой войны. Потому что субъект, принимающий решения о военных началах и продолжениях, в условиях мира просто не может найти самого себя. Не способен поддерживать нормальный уровень адреналина и прочих главных гормонов в крови.

Вот это и называется психологией войны. Заложником и слугой которой становится обсуждаемый субъект.

Повод же к новым и новым боевым действиям всегда найдется. Именно повод — не причина; в данном случае это совершенно разные, даже противоположные вещи.

Притом носитель психологии войны, как правило:

— объявляет свои действия строго оборонительными, не наступательными — я должен был воевать, иначе бы на нас напали, расчленили и съели; так, г-жа Шпенглер, согласно ее доктрине, не нападала на меня, а всего лишь защищалась от пещерного троглодита, самим фактом заселения в культовый дом на бул. Молотова-Риббентропа стремившегося сломать ее царственную судьбу;

— всегда, конечно, придумает, какие практические выгоды он и его народ, если он лидер народа, приобретут от очередной или внеочередной войны: типа доступ к морям/океанам, большие месторождения красной ртути, гигантские посевы опийного мака, любое иное.

Потому практически никогда в истории не была эффективна тактика умиротворения агрессора (как и в моем мадамном случае). Сторонники такой тактики зачем-то полагают, что войну можно надолго (навсегда) прекратить путем определенных уступок инициатору: территориальных, политических, экономических, ресурсных и т.п. Но не понимают они, что агрессору нужны не столько локальные уступки сами по себе, сколько бесконечное продолжение войны в тех или иных формах. Нет, любые подарки и прочее он с удовольствием возьмет. Но вскоре — начнет изобретать повод к новой войне и найдет его. Слуга психологии войны едва ли может остановиться — и вопрос здесь вовсе не в том, достиг ли он номинальных целей своей боевой активности. Истинная, недекларируемая цель — получение новой дозы сладостного наркотика под названием «война». И за этой дозой нужен поход, она не достается в мирное время. А без дозы — ломка, болевой шок от которой может оказаться смертельным.

А никто не хотел умирать. По крайней мере, от банального болевого шока.

Я не знаю, что в данном контексте ждет нашу Россию. Хотя ничего не могу исключать. По причинам, которые я почти иносказательно пытался изложить выше.

Конечно, современная, она же гибридная война — это не то же, что было в XX веке. Она способна обойтись без всеобщей мобилизации — регулярными войсками, наемниками, частными военными компаниями (ЧВК).

Но любой войны лучше избежать. Особенно имея в виду, что военный формат жизнетворчества народа порождает поколения, которые с детства впитывают ту самую роковую психологию. И транслируют сопутствующую агрессию всем окружающим.

Я не хочу, чтобы была война. Я вырос при великом миротворце Л.И.Брежневе. И при известной частушке «с неба звездочка упала прямо милому в штаны, хоть бы все там разорвало, лишь бы не было войны».

«Истерзанный безумством Мельпомены, я в этой жизни жажду только мира»

Эхо Москвы

Путин и его любовь. К анатомии третьей крымской войныПутин и его любовь. К анатомии третьей крымской войны

Станислав Белковский

Намедни я вышел из студии радио «Эхо Москвы» на пылающий, мощенный дешевой плиткой Новый Арбат. И случайно встретил одного крупного международного аналитика.

— Послушай, — спросил меня аналитик, чуть брезгливо стряхивая с себя культурный слой столичного урбанизма. — Он что, головой тронулся? Зачем ему это надо сейчас?

— В смысле? — переспросил я.

— В прямом, — начал раздражаться мой собеседник. — Ведь уже вроде почти договорились о смягчении санкций. Все шло нормально. А теперь, после этой провокации… Похоже, не будет никакого смягчения.

Я понял, что крупный аналитик давно (а может, и никогда) не читал моих текстов на заданную тему. Чуть расстроился, конечно, но виду не подал. И отмазался примерно так: надо же с кем-то повоевать, а прояснится все к саммиту G20 в Китае.

Было жарко, и после эфира я хотел срочно и одиноко выпить в теньке газировки с вишневым сиропом.

Однако же вопрос: «Зачем это надо сейчас?» — имеются в виду, разумеется, крымские диверсионные события 6–10 августа — заслуживает развернутого ответа.

Упомянем для начала две официальные версии случившегося.

1. Российская. Диверсанты, завербованные Главным управлением разведки (ГУР) Минобороны Украины и подготовленные по спецпрограмме ГУР, проникли в Крым для организации взрывов и прочих гадостей.

Дальше, впрочем, начинаются милые противоречия, нередко свойственные официальной российской пропаганде. Сначала говорили, что украинские агенты должны были подорвать трассу Симферополь — Ялта во время проезда правительственного кортежа. Потом — что собирались взорвать важные объекты инфраструктуры, включая предприятие «Крымский титан» в Армянске. Еще позже — что хотели сорвать курортный сезон посредством небольших, не влекущих за собою особых жертв бомбочек на побережье. Почему срывать сезон надо было ближе к его концу, а не в июне, например, — не формулируется.

Несколько странновато выглядят и террористы. Один — Евгений Панов, бывший водитель Запорожской АЭС, участник АТО (антитеррористической операции на юго-востоке Украины). Как и почему официальный участник АТО поперся в Крым, где, как всем известно, под каждым кустом сидит российский силовик, неясно. Запорожский брат «террориста» Игорь Котелянец уже заявил, что г-на Панова выкрали и доставили к месту действия силою. Но и этому утверждению доказательств, конечно, пока нет.

Второй — Андрей Захтий, прораб из Евпатории, преимущественно проживающий ныне в местах повышенного скопления потенциальной прорабской работы, а именно в Одинцове Московской области. На одиозном сайте «Миротворец», заблокированном в РФ, он обозначен как сторонник ДНР/ЛНР. Также, по некоторым данным, Захтий дважды судим и даже имеет криминальное прозвище «Зая».

Разумеется, Панов и Захтий уже дали признательные показания на телекамеру. Но нам ли, прямым потомкам людей эпохи ГУЛАГа, переоценивать «царицу доказательств»?

2. Украинская. Все, что было, — пьяная перестрелка между российскими военнослужащими. Возможно, между вояками и эфэсбэшниками. Чтобы прикрыть откровенно скандальный инцидент, и была придумана версия с прорывом украинской диверсионно-разведывательной группы во главе с водителем и прорабом.

Так сказал секретарь Совета национальной безопасности и обороны (СНБОУ) Украины Александр Турчинов 12 августа 2016 года.

10–11 августа, правда, версия была немного иной: российские солдаты дезертировали из части и открыли огонь по эфэсбэшникам, пытавшимся их задержать. Что непринципиально отличается от турчиновской позиции, но все же.

Осязаемых подтверждений этому комплекту идей мы пока тоже не видим.

У меня нет иной версии, т. к. свечку я не держал. Хотя вполне допускаю, что историю про зверские теракты катализировало пьянство чьих-то военных. Как и, например, желание руководства Крыма — премьер-министра Сергея Аксенова и ведущих местных силовиков — вскоре после скоропостижной ликвидации Крымского федерального округа, встревожившей полуостровные элиты, напомнить о своей нужности. И, скажем, получить дополнительное финансирование на обеспечение безопасности и без того предельно милитаризованного полуострова.

Но мы нынче не об этом.

Я дерзнул бы обобщить происходящее в контексте общих приоритетов нашего лидера Владимира Путина.

Как мы знаем, с весны 2014 года президент РФ проводит операцию по принуждению Запада — США и Евросоюза — к любви. Цель операции — закрепление фиксированных сфер влияния крупных государств, включая Россию, в современном мире. По Ялтинско-Потсдамскому образцу 1945 года. Отсюда, кстати, и мощное обострение в минувшие два с половиной года культа Победы СССР во Второй мировой войне.

На американо-европейском фронте операция существенных успехов пока не принесла. Скорее, наоборот. Хотя немалая часть европейских бизнес-элит и определенный сегмент политических элит, особенно в южных евространах, от Испании до Греции, симпатизируют идее примирения с Россией, включая признание новой принадлежности Крыма, эта линия в ЕС пока что не стала преобладающей. Неформальный начальник Европы — Германия во главе с Ангелой Меркель — против.

Но это не значит, что логика принуждения к любви должна была Путина совсем разочаровать. Ведь, если мы заметили, одну весьма успешную операцию такого рода он только что осуществил: Турция.

Реджеп Тайип Эрдоган извинился перед Москвой и, с трудом скрывая скупую исламскую слезу, припал к маскулинной груди северного владыки. После чего из вероломного убийцы наших военных и спонсора ИГИЛ вновь превратился в дорогого, любимого друга. Морально-политический успех хозяина Кремля в данном случае очевиден: Турция первой пошла на попятную, а не мы.

Что позволило Путину добиться успеха в локальном противостоянии, начавшемся в ноябре 2015-го? Каковы, выражаясь пошлыми терминами, слагаемые успеха?

Во-первых, терпение. У ВВП, в отличие от его зарубежных «партнеров», в запасе вечность. У него нет серьезных внутриполитических проблем. У власти он останется столько, сколько сам захочет.

Во-вторых, ухудшение международных позиций объекта принуждательной операции. С осени 2015-го Эрдоган дополнительно обострил свои, и без того непростые, отношения с Западом. Точкой перегиба стало 10 июня 2016 года — похороны Мохаммеда Али в Луисвилле, штат Кентукки, США, куда турецкий президент приехал, но не получил слова и вообще был вытеснен (проще говоря, изгнан прочь) сотрудниками американской Секретной службы. Вы скажете, что это мелкое событие? Однако именно такие события часто несут в себе огромный заряд обид, ревности, негодования, порождающий большие политические последствия.

В-третьих, обострение внутриполитических проблем объекта. Здесь пиковая дата — 16 июля 2016 года, ночь незадачливого военного переворота в Турции. Не думаю, что Эрдоган организовал его сам, но заранее о чем-то знал точно, по разведывательным и иным каналам. Отсюда и превентивно изготовленные списки десятков тысяч людей, попавших далее под репрессии.

В-четвертых, возможность России влиять на ситуацию на объекте. Теория, согласно которой Кремль мог неофициально, но масштабно поддерживать всевозможные курдские движения, враждебные Эрдогану, имеет право на существование.

Путин по способу мышления индуктивист. Он склонен верить, что технология, когда-то успешно сработавшая, удачно повторит себя и в настоящем, и в будущем. Принудили Турцию — принудим и Запад.

Ближайшая веха — 4-5 сентября 2016 года, саммит G20 в китайском Ханчжоу. Там будет вредно-противный Барак Обама, который все еще уклоняется от глубоких разговоров с российским лидером о судьбах Вселенной. Ну так пусть перестанет уклоняться. Разве угроза полномасштабной войны на Украине — не причина перестать выкобениваться и начать-таки диалог с единственным человеком, который способен в корне решить проблему, — Владимиром Путиным?

Тем паче объявлено: «нормандский формат» Кремль больше не устраивает. Ангела Меркель и Франсуа Олланд отныне не выглядят достаточно солидно: не смогли предотвратить кровавый марш-бросок инфернальных водителя и прораба. Только Америка достойна того, чтобы ВВП поговорил с нею о предотвращении великой крови.

Показательно, что вновь уже звучит — пока из уст представителя РФ при ООН Виталия Чуркина — сакраментальное выражение «нож в спину». Так говорили про Эрдогана после уничтожения нашего мирного Су-24. Так теперь говорят про Украину с ее непрофессиональной ДРГ в Крыму. Мы-то, дескать, всецело хотели воплощения Минских соглашений, а они нам тут… Не случайно ведь и диверсионный прорыв поспел к преддверию саммита.

Увы. Полного принуждения Запада к любви по индуктивному путинскому сценарию не будет. Потому что в дивном новом мире возможно всё, но только не возвращение к Ялтинско-Потсдамскому мироустройству.

Смягчение антироссийских санкций ЕС, действительно, возможно. С 1 января 2017-го. Но 10 августа вероятность такого развития снизилась, а не возросла. Ибо, по преимуществу, не верит Запад в официальную российскую версию, хоть ты тресни. И раздражен он будет всем происходящим скорее, чем умилен.

И здесь мы возвращаемся к главному. К оценке действий г-на Путина с точки зрения Зигмунда Фрейда и Сабины Шпильрейн. «По ту сторону принципа удовольствия». Синдром навязчивого повторения. О чем подробно говорили тогда и здесь.

Будучи охранителем вверенной его попечению системы, будь то Дом советской культуры в Дрездене, питерская мэрия Анатолия Собчака или оставленная в наследство Борисом Ельциным Российская Федерация, ВВП всегда драматически выгодоприобретал на распаде своей же системы. Сознательно он — жесткий охранитель. Бессознательно — нечто совсем иное.

Доживем пока до Ханчжоу.

СнобСтанислав Белковский

Намедни я вышел из студии радио «Эхо Москвы» на пылающий, мощенный дешевой плиткой Новый Арбат. И случайно встретил одного крупного международного аналитика.

— Послушай, — спросил меня аналитик, чуть брезгливо стряхивая с себя культурный слой столичного урбанизма. — Он что, головой тронулся? Зачем ему это надо сейчас?

— В смысле? — переспросил я.

— В прямом, — начал раздражаться мой собеседник. — Ведь уже вроде почти договорились о смягчении санкций. Все шло нормально. А теперь, после этой провокации… Похоже, не будет никакого смягчения.

Я понял, что крупный аналитик давно (а может, и никогда) не читал моих текстов на заданную тему. Чуть расстроился, конечно, но виду не подал. И отмазался примерно так: надо же с кем-то повоевать, а прояснится все к саммиту G20 в Китае.

Было жарко, и после эфира я хотел срочно и одиноко выпить в теньке газировки с вишневым сиропом.

Однако же вопрос: «Зачем это надо сейчас?» — имеются в виду, разумеется, крымские диверсионные события 6–10 августа — заслуживает развернутого ответа.

Упомянем для начала две официальные версии случившегося.

1. Российская. Диверсанты, завербованные Главным управлением разведки (ГУР) Минобороны Украины и подготовленные по спецпрограмме ГУР, проникли в Крым для организации взрывов и прочих гадостей.

Дальше, впрочем, начинаются милые противоречия, нередко свойственные официальной российской пропаганде. Сначала говорили, что украинские агенты должны были подорвать трассу Симферополь — Ялта во время проезда правительственного кортежа. Потом — что собирались взорвать важные объекты инфраструктуры, включая предприятие «Крымский титан» в Армянске. Еще позже — что хотели сорвать курортный сезон посредством небольших, не влекущих за собою особых жертв бомбочек на побережье. Почему срывать сезон надо было ближе к его концу, а не в июне, например, — не формулируется.

Несколько странновато выглядят и террористы. Один — Евгений Панов, бывший водитель Запорожской АЭС, участник АТО (антитеррористической операции на юго-востоке Украины). Как и почему официальный участник АТО поперся в Крым, где, как всем известно, под каждым кустом сидит российский силовик, неясно. Запорожский брат «террориста» Игорь Котелянец уже заявил, что г-на Панова выкрали и доставили к месту действия силою. Но и этому утверждению доказательств, конечно, пока нет.

Второй — Андрей Захтий, прораб из Евпатории, преимущественно проживающий ныне в местах повышенного скопления потенциальной прорабской работы, а именно в Одинцове Московской области. На одиозном сайте «Миротворец», заблокированном в РФ, он обозначен как сторонник ДНР/ЛНР. Также, по некоторым данным, Захтий дважды судим и даже имеет криминальное прозвище «Зая».

Разумеется, Панов и Захтий уже дали признательные показания на телекамеру. Но нам ли, прямым потомкам людей эпохи ГУЛАГа, переоценивать «царицу доказательств»?

2. Украинская. Все, что было, — пьяная перестрелка между российскими военнослужащими. Возможно, между вояками и эфэсбэшниками. Чтобы прикрыть откровенно скандальный инцидент, и была придумана версия с прорывом украинской диверсионно-разведывательной группы во главе с водителем и прорабом.

Так сказал секретарь Совета национальной безопасности и обороны (СНБОУ) Украины Александр Турчинов 12 августа 2016 года.

10–11 августа, правда, версия была немного иной: российские солдаты дезертировали из части и открыли огонь по эфэсбэшникам, пытавшимся их задержать. Что непринципиально отличается от турчиновской позиции, но все же.

Осязаемых подтверждений этому комплекту идей мы пока тоже не видим.

У меня нет иной версии, т. к. свечку я не держал. Хотя вполне допускаю, что историю про зверские теракты катализировало пьянство чьих-то военных. Как и, например, желание руководства Крыма — премьер-министра Сергея Аксенова и ведущих местных силовиков — вскоре после скоропостижной ликвидации Крымского федерального округа, встревожившей полуостровные элиты, напомнить о своей нужности. И, скажем, получить дополнительное финансирование на обеспечение безопасности и без того предельно милитаризованного полуострова.

Но мы нынче не об этом.

Я дерзнул бы обобщить происходящее в контексте общих приоритетов нашего лидера Владимира Путина.

Как мы знаем, с весны 2014 года президент РФ проводит операцию по принуждению Запада — США и Евросоюза — к любви. Цель операции — закрепление фиксированных сфер влияния крупных государств, включая Россию, в современном мире. По Ялтинско-Потсдамскому образцу 1945 года. Отсюда, кстати, и мощное обострение в минувшие два с половиной года культа Победы СССР во Второй мировой войне.

На американо-европейском фронте операция существенных успехов пока не принесла. Скорее, наоборот. Хотя немалая часть европейских бизнес-элит и определенный сегмент политических элит, особенно в южных евространах, от Испании до Греции, симпатизируют идее примирения с Россией, включая признание новой принадлежности Крыма, эта линия в ЕС пока что не стала преобладающей. Неформальный начальник Европы — Германия во главе с Ангелой Меркель — против.

Но это не значит, что логика принуждения к любви должна была Путина совсем разочаровать. Ведь, если мы заметили, одну весьма успешную операцию такого рода он только что осуществил: Турция.

Реджеп Тайип Эрдоган извинился перед Москвой и, с трудом скрывая скупую исламскую слезу, припал к маскулинной груди северного владыки. После чего из вероломного убийцы наших военных и спонсора ИГИЛ вновь превратился в дорогого, любимого друга. Морально-политический успех хозяина Кремля в данном случае очевиден: Турция первой пошла на попятную, а не мы.

Что позволило Путину добиться успеха в локальном противостоянии, начавшемся в ноябре 2015-го? Каковы, выражаясь пошлыми терминами, слагаемые успеха?

Во-первых, терпение. У ВВП, в отличие от его зарубежных «партнеров», в запасе вечность. У него нет серьезных внутриполитических проблем. У власти он останется столько, сколько сам захочет.

Во-вторых, ухудшение международных позиций объекта принуждательной операции. С осени 2015-го Эрдоган дополнительно обострил свои, и без того непростые, отношения с Западом. Точкой перегиба стало 10 июня 2016 года — похороны Мохаммеда Али в Луисвилле, штат Кентукки, США, куда турецкий президент приехал, но не получил слова и вообще был вытеснен (проще говоря, изгнан прочь) сотрудниками американской Секретной службы. Вы скажете, что это мелкое событие? Однако именно такие события часто несут в себе огромный заряд обид, ревности, негодования, порождающий большие политические последствия.

В-третьих, обострение внутриполитических проблем объекта. Здесь пиковая дата — 16 июля 2016 года, ночь незадачливого военного переворота в Турции. Не думаю, что Эрдоган организовал его сам, но заранее о чем-то знал точно, по разведывательным и иным каналам. Отсюда и превентивно изготовленные списки десятков тысяч людей, попавших далее под репрессии.

В-четвертых, возможность России влиять на ситуацию на объекте. Теория, согласно которой Кремль мог неофициально, но масштабно поддерживать всевозможные курдские движения, враждебные Эрдогану, имеет право на существование.

Путин по способу мышления индуктивист. Он склонен верить, что технология, когда-то успешно сработавшая, удачно повторит себя и в настоящем, и в будущем. Принудили Турцию — принудим и Запад.

Ближайшая веха — 4-5 сентября 2016 года, саммит G20 в китайском Ханчжоу. Там будет вредно-противный Барак Обама, который все еще уклоняется от глубоких разговоров с российским лидером о судьбах Вселенной. Ну так пусть перестанет уклоняться. Разве угроза полномасштабной войны на Украине — не причина перестать выкобениваться и начать-таки диалог с единственным человеком, который способен в корне решить проблему, — Владимиром Путиным?

Тем паче объявлено: «нормандский формат» Кремль больше не устраивает. Ангела Меркель и Франсуа Олланд отныне не выглядят достаточно солидно: не смогли предотвратить кровавый марш-бросок инфернальных водителя и прораба. Только Америка достойна того, чтобы ВВП поговорил с нею о предотвращении великой крови.

Показательно, что вновь уже звучит — пока из уст представителя РФ при ООН Виталия Чуркина — сакраментальное выражение «нож в спину». Так говорили про Эрдогана после уничтожения нашего мирного Су-24. Так теперь говорят про Украину с ее непрофессиональной ДРГ в Крыму. Мы-то, дескать, всецело хотели воплощения Минских соглашений, а они нам тут… Не случайно ведь и диверсионный прорыв поспел к преддверию саммита.

Увы. Полного принуждения Запада к любви по индуктивному путинскому сценарию не будет. Потому что в дивном новом мире возможно всё, но только не возвращение к Ялтинско-Потсдамскому мироустройству.

Смягчение антироссийских санкций ЕС, действительно, возможно. С 1 января 2017-го. Но 10 августа вероятность такого развития снизилась, а не возросла. Ибо, по преимуществу, не верит Запад в официальную российскую версию, хоть ты тресни. И раздражен он будет всем происходящим скорее, чем умилен.

И здесь мы возвращаемся к главному. К оценке действий г-на Путина с точки зрения Зигмунда Фрейда и Сабины Шпильрейн. «По ту сторону принципа удовольствия». Синдром навязчивого повторения. О чем подробно говорили тогда и здесь.

Будучи охранителем вверенной его попечению системы, будь то Дом советской культуры в Дрездене, питерская мэрия Анатолия Собчака или оставленная в наследство Борисом Ельциным Российская Федерация, ВВП всегда драматически выгодоприобретал на распаде своей же системы. Сознательно он — жесткий охранитель. Бессознательно — нечто совсем иное.

Доживем пока до Ханчжоу.

Сноб

Станислав Белковский о трех причинах извинений ЭрдоганаСтанислав Белковский о трех причинах извинений Эрдогана

Ксения Гулиа

В понедельник, 27 июня, в Кремле сообщили, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принес официальные извинения президенту России Владимиру Путину за сбитый СУ-24 и выразил надежду на скорую нормализацию двусторонних отношений. О трех причинах, которые побудили Анкару пойти на восстановление отношений с Москвой, чем Россия может помочь Турции в Сирии и как на это будут реагировать российские государственные СМИ, в интервью RFI рассказал политолог Станислав Белковский.

RFI: Почему Турция пошла на восстановление отношений?

Станислав Белковский: Турция пошла на уступки по трем причинам. Первое: Путин предъявил компромат Эрдогану относительно вовлеченности зятя президента Турции и его детей в энергетический бизнес. Для Россия этот компромат был бы смехотворен, в России так принято. Но в Турции так не принято. Потому что это худо-бедно полуевропейская страна. То есть сработал шантаж.

Второе: Эрдоган не получил поддержки Европы и Соединенных Штатов Америки. Барак Обама и Ангела Меркель дали ясно понять Эрдогану, что его поведение также неконвенционально, в том числе в Сирии, как поведение самого Путина. Поэтому он лишился опоры на своих союзников.

Третье: катастрофа туристического бизнеса в Турции, который в значительной степени был основан на потоках из России.

— Ровно вчера же Эрдоган и Нетаньяху объявили о нормализации отношений между Турцией и Израилем.

— Это совершенно другая история, это готовилось давно. Потому что Эрдоган хочет взять под контроль сопредельные страны арабского Востока, включая Сирию. А для этого ему нужна политическая поддержка Израиля. Это никак не связано с нормализацией отношений с Россией. Но я готов допустить, что Беньямин Нетаньяху мог быть модератором, «брокером» между Путиным и Эрдоганом. Косвенно определенные подробности визита Нетаньяху в Россию об этом свидетельствуют. Хотя я не могу этого утверждать.

— Турция осталась в «гордом одиночестве» в своем регионе…

— Турция осталась без союзников, да, поэтому ей нужно было мириться с кем-то.

— Россия может быть союзником Турции?

— Стратегически нет, тактически да. Именно в силу того, что их интересы расходятся.

— Каким образом Россия может быть тактическим союзником Турции? Ведь позиции расходятся по многим вопросам, по курдскому вопросу…

— В Сирии. Раздел территории Сирии на сферы влияния между Россией и Турцией. Сохранение Башара Асада в Дамаске и сопредельных территориях и передача Турции тех территорий, в которых она заинтересована. Но главное — курдский вопрос. Россия должна перестать поддерживать курдов. Россия, видимо, сейчас откажется от поддержки курдов, которой она занималась последние несколько месяцев.

— А какой реакции теперь ждать от российских СМИ?

— Реакция будет, что Путин всех переиграл и всех победил, какой Путин офигительный. Реакция не будет напрямую связана с Турцией как таковой. Просто: мы самая крутая страна мира, остальное нас не волнует.

— А Россия пойдет на нормализацию отношений?

— Это все принуждение к любви. Конечно, пойдет, куда она денется? Куда деваться русским туристам? Турецкие курорты были самыми комфортабельными и дешевыми курортами и остаются. Пойдет, как миленькая (на нормализацию отношений). Официальная пропаганда будет говорить, что Россия полностью победила Турцию. Пусть говорят, что угодно. Не имеет никакого значения.

— Раньше говорилось о трех условиях нормализации: извинения, привлечение виновных к ответственности и компенсация.

— Эрдоган, кажется, выполнил два из трех — извинения и привлечение к ответственности. Я думаю, что для Путина этого достаточно.

ИноСмиКсения Гулиа

В понедельник, 27 июня, в Кремле сообщили, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принес официальные извинения президенту России Владимиру Путину за сбитый СУ-24 и выразил надежду на скорую нормализацию двусторонних отношений. О трех причинах, которые побудили Анкару пойти на восстановление отношений с Москвой, чем Россия может помочь Турции в Сирии и как на это будут реагировать российские государственные СМИ, в интервью RFI рассказал политолог Станислав Белковский.

RFI: Почему Турция пошла на восстановление отношений?

Станислав Белковский: Турция пошла на уступки по трем причинам. Первое: Путин предъявил компромат Эрдогану относительно вовлеченности зятя президента Турции и его детей в энергетический бизнес. Для Россия этот компромат был бы смехотворен, в России так принято. Но в Турции так не принято. Потому что это худо-бедно полуевропейская страна. То есть сработал шантаж.

Второе: Эрдоган не получил поддержки Европы и Соединенных Штатов Америки. Барак Обама и Ангела Меркель дали ясно понять Эрдогану, что его поведение также неконвенционально, в том числе в Сирии, как поведение самого Путина. Поэтому он лишился опоры на своих союзников.

Третье: катастрофа туристического бизнеса в Турции, который в значительной степени был основан на потоках из России.

— Ровно вчера же Эрдоган и Нетаньяху объявили о нормализации отношений между Турцией и Израилем.

— Это совершенно другая история, это готовилось давно. Потому что Эрдоган хочет взять под контроль сопредельные страны арабского Востока, включая Сирию. А для этого ему нужна политическая поддержка Израиля. Это никак не связано с нормализацией отношений с Россией. Но я готов допустить, что Беньямин Нетаньяху мог быть модератором, «брокером» между Путиным и Эрдоганом. Косвенно определенные подробности визита Нетаньяху в Россию об этом свидетельствуют. Хотя я не могу этого утверждать.

— Турция осталась в «гордом одиночестве» в своем регионе…

— Турция осталась без союзников, да, поэтому ей нужно было мириться с кем-то.

— Россия может быть союзником Турции?

— Стратегически нет, тактически да. Именно в силу того, что их интересы расходятся.

— Каким образом Россия может быть тактическим союзником Турции? Ведь позиции расходятся по многим вопросам, по курдскому вопросу…

— В Сирии. Раздел территории Сирии на сферы влияния между Россией и Турцией. Сохранение Башара Асада в Дамаске и сопредельных территориях и передача Турции тех территорий, в которых она заинтересована. Но главное — курдский вопрос. Россия должна перестать поддерживать курдов. Россия, видимо, сейчас откажется от поддержки курдов, которой она занималась последние несколько месяцев.

— А какой реакции теперь ждать от российских СМИ?

— Реакция будет, что Путин всех переиграл и всех победил, какой Путин офигительный. Реакция не будет напрямую связана с Турцией как таковой. Просто: мы самая крутая страна мира, остальное нас не волнует.

— А Россия пойдет на нормализацию отношений?

— Это все принуждение к любви. Конечно, пойдет, куда она денется? Куда деваться русским туристам? Турецкие курорты были самыми комфортабельными и дешевыми курортами и остаются. Пойдет, как миленькая (на нормализацию отношений). Официальная пропаганда будет говорить, что Россия полностью победила Турцию. Пусть говорят, что угодно. Не имеет никакого значения.

— Раньше говорилось о трех условиях нормализации: извинения, привлечение виновных к ответственности и компенсация.

— Эрдоган, кажется, выполнил два из трех — извинения и привлечение к ответственности. Я думаю, что для Путина этого достаточно.

ИноСми

Россия. Когда конец?Россия. Когда конец?

Станислав Белковский

У всякой эпохи есть не только типический герой, но и ключевой вопрос, по которому об этой эпохе можно судить.

Ну, например: что происходит? Кто виноват? Что делать? Быть или не быть?

Такой вопрос для научного наблюдателя за эпохой — вроде ключевой ставки Центробанка для финансовых рынков. Собственно, чтобы приступить к описанию эпохи, надо прежде всего правильно поставить, сформулировать ее основной вопрос. На который зачастую нет ответа в реальном времени. Ответ может возникать уже потом, в следующей эпохе.

Вопрос нашего времени: когда все (это) кончится?

Притом почти никто (точнее, совсем никто из известных мне хотя бы заочно людей) не может определить, что такое «это», которое должно кончиться, и что есть главный, всенепременный признак бесспорно свершившегося конца.

Скажем, если Владимир Путин вдруг сдвинется с поста президента куда-нибудь, например, на позицию координатора программ Всемирного виолончельного фонда имени Портного из Панамы, а на смену ему придет обычный Дмитрий Медведев, это будет означать, что все кончилось? Или пресловутое «все» продолжится как ни в чем не бывало?

А если Тунгусский метеорит, взращенный в секретных лабораториях Барака Обамы, грохнется на Кремль (не дай Бог, конечно)?

Или, условно, Путин, никуда не уходя с августейшего места, объявит о возвращении Украине Крыма — типа поигрались и хватит, скором вступлении РФ в НАТО и назначении А. А. Навального военным комендантом сельского поселения Барвиха (в ранге заместителя командующего Роснацгвардией?).

Неясно.

Хотя интуитивное представление о конце «этого» у многих имеется. Семантически оно коррелирует с онтологическим понятием *** (конца), столь популярным у нас, ибо сверхзначимым для эсхатологически заточенной души русского народа. Представления о пресловутом *** (конце) у каждого из нас врожденные и скорее бессознательные, чем наоборот.

Но подобное интуитивное знание не приближает нас к ответу на ключевой вопрос «когда».

В минувшие недели ваш покорный слуга совместно с группой специалистов Центра паллиативной вопросологии НИУ ВШЭ и кафедры сравнительного эпоховедения РАНХиГС при президенте РФ провел серию мозговых штурмов, приведших нас к такому результату: точного, научно обоснованного ответа на вопрос «когда?» быть не может.

Вот, скажем, недавно Михаил Ходорковский сказал, что сегодняшнее состояние росбытия завершится в 2022–24 гг. А откуда? Почему не тремя годами раньше приведенного интервала или пятью позже? Да, можно ссылаться на то, что Путин — приверженец формального ритуала. Даже если следование ритуалу достигается за счет полного выхолащивания сути явления или процесса. Недаром властитель РФ любит вспоминать ленинскую формулу «по форме правильно, а по существу — издевательство» (как учит нас психоанализ, у кого что болит, тот о том и говорит). А значит, в 2024-м он уйдет с президентского поста, ибо того требует Конституция — и как поступил он в незапамятном 2008-м. Но будет ли такой шаг означать конец, тем более всего?

Мы способны лишь выделить группу ключевых факторов, указывающих на приближение конца и некоторую этапность этого приближения.

О чем далее и поговорим.

Принцип Лермонтова

Великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов родился 15 октября 1814 года и погиб, а точнее, совершил наше классическое литературно-полицейское самоубийство на дуэли 27 июля 1841 года. С его юбилеями часто связаны роковые события отечественной истории.

Так гласит принцип Лермонтова, впервые развернуто сформулированный Анной Ахматовой.

Анатолий Найман в «Записках об Анне Ахматовой» описал это так: «Октябрьским днем 1964 года мы ехали в такси по Кировскому мосту. Небо над Невой было сплошь в низких тучах с расплывающимися краями, но внезапно за зданием Биржи стал стремительно разгораться, вытягиваясь вертикально, световой столп, красноватый, а при желании что-то за ним увидеть — и страшноватый. Потом в верхней его части возникло подобие поперечины, потом тучи в этом месте окончательно разошлись, блеснуло солнце, и видение пропало. Назавтра мы узнали, что в этот день был смещен Хрущев. Ахматова прокомментировала: “Это Лермонтов. В его годовщины всегда что-то жуткое случается. В столетие рождения, в 14-м году, первая мировая, в столетие смерти, в 41-м, Великая Отечественная. Сто пятьдесят лет — дата так себе, ну, и событие пожиже. Но все-таки, с небесным знамением”».

Избегая слишком пристального лермонтоведения, подчеркнем, что по случаю 150-летия суицида Михаила Юрьевича был необратимо распущен Советский Союз. Не хрен собачий, а наша общая Родина, между прочим.

Двухсотлетие поэта пришлось на 2014 год. Переломный для современной РФ. Тот год начинался не только сочинской Олимпиадой, но и тайно-явными планами Кремля устроить перезагрузку-2 в отношениях с Западом. Не случайно перед всемирными зимними Играми выпустили из тюрьмы Ходорковского, Pussy Riot и голландских активистов Greenpeace, полезших зачем-то на арктическую платформу «Приразломная» ОАО «Газпром». Однако потом произошла революция достоинства (по кремлевской версии — организованный США госпереворот) на Украине, и курс Путина резко уехал в другую сторону. Вышла нам аннексия Крыма, повлекшая за собою изоляцию РФ, международные санкции и т. п. Во внутренней политике перешли к новому витку закручивания всех и всяческих гаек. ГКЧП-2 капитально пришел на смену дискурсу перестройки-2, существовавшему в тех или иных формах с легких времен президентства Дмитрия Медведева.

Нынешний год — 175 лет со дня лермонтовской смерти.

Июль. Ждем чего-нибудь.

Мы со специалистами НИУ ВШЭ и РАНХиГС при президенте РФ пришли к предварительному соглашению о подготовке лермонтовской конвенции, согласно которой никакой политический анализ, не учитывающий принцип Лермонтова как фундаментальный, не может претендовать на научность. Согласно нашим общим планам, первый вариант текста документа будет представлен в ходе научно-практической конференции, которая пройдет 27 июля 2016 года в музее-заповеднике «Тарханы». Плата за участие (скажем мягче, регистрационный сбор) — 1 500 рублей.

Дни затмения

1 сентября 2016 года будет кольцеобразное затмение Солнца. Крупнейший теоретик и сторож этого явления — старший научный сотрудник РАНХиГС при президенте РФ Павел Глоба.

Согласно теории Павла Глобы, во дни кольцеобразных затмений всегда или происходят некие роковые события, или закладываются основы для таковых в краткой (5–6 месяцев) перспективе. Например, во время затмения 1817 года родился Карл Маркс, основоположник идеологии, которая стала основой наикровавейшего тоталитарного режима на русской почве. В 1854 году в такие же дни созрела Крымская война, приведшая не только к горькому поражению России, но и к смерти императора Николая I — самодержца, по духу и букве столь близкого к Владимиру Путину. (О специфической роли Крыма в судьбе обоих государей мы без нужды лишний раз не вспоминаем.) В 1872-м, где-то на краю затмения родилась последняя российская императрица Александра Федоровна, сыгравшая весьма неоднозначную роль в судьбе империи в целом и государя Николая II в частности. Распутинщина состоялась под патронажем этой яркой дамы, как мы помним, и вместе они вконец дискредитировали трехсотлетнюю монархию — до такой степени, что отречения Николая II добивались и добились его же собственные генералы вкупе с депутатами-монархистами. В 1944-м в ситуации кольцеобразного затмения генералиссимус Иосиф Сталин принимал решения о выселении целых народов Кавказа и Крыма далеко на Восток. В 1962-м в аналогичной ситуации грянул Карибский кризис, лишь чудом не обернувшийся ядерной войной СССР и США. В 1998-м в РФ случился дефолт, обрушивший, среди прочего, федеральное правительство Сергея Кириенко и, в конечном счете, сделавший необратимым приход Владимира Путина на высший государственный пост.

Много еще исторических свидетельств, не станем читателя перегружать.

В 2016-м затмение идет буквально в хвосте лермонтовской даты, что тревожно и примечательно вдвойне.

Март 17-го

Согласно зороастрийскому гороскопу, активным пропагандистом которого выступает уже ваш покорный слуга, в марте 2017 года должен завершиться большой, 32-летний цикл нашей политической истории. Подобно тому, как 32 года назад, в 1985-м к власти в СССР пришел Михаил Горбачев, провозвестник перестройки, кардинально изменившей не только Россию, но и весь мир. В 1953-м умер Сталин, что сразу же привело к довольно-таки глубокой либерализации советского режима. В 1922-м тот же Сталин де-факто присвоил власть на фоне тяжкой болезни Владимира Ленина. И т. п.

Исходя из изложенного, мы совместно с учеными из НИУ ВШЭ и РАНХиГС приходим к выводу, что волна политико-экономических перемен (в широком смысле слова) в России будет, так или иначе, неким образом связана с чередой случайных, важных, не прогнозируемых обыкновенными способами событий — «черных лебедей», по определению британского мыслителя Дэвида Юма, — в период с июля 2016-го (Лермонтов) по март 2017-го (Заратустра). Мы полагаем, что эффективными могут быть только те политические прогнозы и аналитические выводы, которые базируются на рациональном понимании упомянутых закономерностей.

Все прочее, в той или иной мере, шарлатанство, как бы жестко, простите, ни звучал этот термин.

Мы отнюдь не утверждаем, что то самое «все» кончится в марте 17-го. Мы лишь говорим, что череда «черных лебедей» к тому моменту вполне может привести нас в нечто небывалое-незнаемое.

Если все кончится

«Когда погребают эпоху, надгробный псалом не звучит. Крапиве и чертополоху украсить ее предстоит». Так сказал автор «принципа Лермонтова» — в другой раз и по другому поводу.

Не надо забывать, что, когда все кончится, новое все может оказаться куда хуже предыдущего. Так в истории не раз бывало. Но к политическому прогнозированию это напрямую не относится.

СнобСтанислав Белковский

У всякой эпохи есть не только типический герой, но и ключевой вопрос, по которому об этой эпохе можно судить.

Ну, например: что происходит? Кто виноват? Что делать? Быть или не быть?

Такой вопрос для научного наблюдателя за эпохой — вроде ключевой ставки Центробанка для финансовых рынков. Собственно, чтобы приступить к описанию эпохи, надо прежде всего правильно поставить, сформулировать ее основной вопрос. На который зачастую нет ответа в реальном времени. Ответ может возникать уже потом, в следующей эпохе.

Вопрос нашего времени: когда все (это) кончится?

Притом почти никто (точнее, совсем никто из известных мне хотя бы заочно людей) не может определить, что такое «это», которое должно кончиться, и что есть главный, всенепременный признак бесспорно свершившегося конца.

Скажем, если Владимир Путин вдруг сдвинется с поста президента куда-нибудь, например, на позицию координатора программ Всемирного виолончельного фонда имени Портного из Панамы, а на смену ему придет обычный Дмитрий Медведев, это будет означать, что все кончилось? Или пресловутое «все» продолжится как ни в чем не бывало?

А если Тунгусский метеорит, взращенный в секретных лабораториях Барака Обамы, грохнется на Кремль (не дай Бог, конечно)?

Или, условно, Путин, никуда не уходя с августейшего места, объявит о возвращении Украине Крыма — типа поигрались и хватит, скором вступлении РФ в НАТО и назначении А. А. Навального военным комендантом сельского поселения Барвиха (в ранге заместителя командующего Роснацгвардией?).

Неясно.

Хотя интуитивное представление о конце «этого» у многих имеется. Семантически оно коррелирует с онтологическим понятием *** (конца), столь популярным у нас, ибо сверхзначимым для эсхатологически заточенной души русского народа. Представления о пресловутом *** (конце) у каждого из нас врожденные и скорее бессознательные, чем наоборот.

Но подобное интуитивное знание не приближает нас к ответу на ключевой вопрос «когда».

В минувшие недели ваш покорный слуга совместно с группой специалистов Центра паллиативной вопросологии НИУ ВШЭ и кафедры сравнительного эпоховедения РАНХиГС при президенте РФ провел серию мозговых штурмов, приведших нас к такому результату: точного, научно обоснованного ответа на вопрос «когда?» быть не может.

Вот, скажем, недавно Михаил Ходорковский сказал, что сегодняшнее состояние росбытия завершится в 2022–24 гг. А откуда? Почему не тремя годами раньше приведенного интервала или пятью позже? Да, можно ссылаться на то, что Путин — приверженец формального ритуала. Даже если следование ритуалу достигается за счет полного выхолащивания сути явления или процесса. Недаром властитель РФ любит вспоминать ленинскую формулу «по форме правильно, а по существу — издевательство» (как учит нас психоанализ, у кого что болит, тот о том и говорит). А значит, в 2024-м он уйдет с президентского поста, ибо того требует Конституция — и как поступил он в незапамятном 2008-м. Но будет ли такой шаг означать конец, тем более всего?

Мы способны лишь выделить группу ключевых факторов, указывающих на приближение конца и некоторую этапность этого приближения.

О чем далее и поговорим.

Принцип Лермонтова

Великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов родился 15 октября 1814 года и погиб, а точнее, совершил наше классическое литературно-полицейское самоубийство на дуэли 27 июля 1841 года. С его юбилеями часто связаны роковые события отечественной истории.

Так гласит принцип Лермонтова, впервые развернуто сформулированный Анной Ахматовой.

Анатолий Найман в «Записках об Анне Ахматовой» описал это так: «Октябрьским днем 1964 года мы ехали в такси по Кировскому мосту. Небо над Невой было сплошь в низких тучах с расплывающимися краями, но внезапно за зданием Биржи стал стремительно разгораться, вытягиваясь вертикально, световой столп, красноватый, а при желании что-то за ним увидеть — и страшноватый. Потом в верхней его части возникло подобие поперечины, потом тучи в этом месте окончательно разошлись, блеснуло солнце, и видение пропало. Назавтра мы узнали, что в этот день был смещен Хрущев. Ахматова прокомментировала: “Это Лермонтов. В его годовщины всегда что-то жуткое случается. В столетие рождения, в 14-м году, первая мировая, в столетие смерти, в 41-м, Великая Отечественная. Сто пятьдесят лет — дата так себе, ну, и событие пожиже. Но все-таки, с небесным знамением”».

Избегая слишком пристального лермонтоведения, подчеркнем, что по случаю 150-летия суицида Михаила Юрьевича был необратимо распущен Советский Союз. Не хрен собачий, а наша общая Родина, между прочим.

Двухсотлетие поэта пришлось на 2014 год. Переломный для современной РФ. Тот год начинался не только сочинской Олимпиадой, но и тайно-явными планами Кремля устроить перезагрузку-2 в отношениях с Западом. Не случайно перед всемирными зимними Играми выпустили из тюрьмы Ходорковского, Pussy Riot и голландских активистов Greenpeace, полезших зачем-то на арктическую платформу «Приразломная» ОАО «Газпром». Однако потом произошла революция достоинства (по кремлевской версии — организованный США госпереворот) на Украине, и курс Путина резко уехал в другую сторону. Вышла нам аннексия Крыма, повлекшая за собою изоляцию РФ, международные санкции и т. п. Во внутренней политике перешли к новому витку закручивания всех и всяческих гаек. ГКЧП-2 капитально пришел на смену дискурсу перестройки-2, существовавшему в тех или иных формах с легких времен президентства Дмитрия Медведева.

Нынешний год — 175 лет со дня лермонтовской смерти.

Июль. Ждем чего-нибудь.

Мы со специалистами НИУ ВШЭ и РАНХиГС при президенте РФ пришли к предварительному соглашению о подготовке лермонтовской конвенции, согласно которой никакой политический анализ, не учитывающий принцип Лермонтова как фундаментальный, не может претендовать на научность. Согласно нашим общим планам, первый вариант текста документа будет представлен в ходе научно-практической конференции, которая пройдет 27 июля 2016 года в музее-заповеднике «Тарханы». Плата за участие (скажем мягче, регистрационный сбор) — 1 500 рублей.

Дни затмения

1 сентября 2016 года будет кольцеобразное затмение Солнца. Крупнейший теоретик и сторож этого явления — старший научный сотрудник РАНХиГС при президенте РФ Павел Глоба.

Согласно теории Павла Глобы, во дни кольцеобразных затмений всегда или происходят некие роковые события, или закладываются основы для таковых в краткой (5–6 месяцев) перспективе. Например, во время затмения 1817 года родился Карл Маркс, основоположник идеологии, которая стала основой наикровавейшего тоталитарного режима на русской почве. В 1854 году в такие же дни созрела Крымская война, приведшая не только к горькому поражению России, но и к смерти императора Николая I — самодержца, по духу и букве столь близкого к Владимиру Путину. (О специфической роли Крыма в судьбе обоих государей мы без нужды лишний раз не вспоминаем.) В 1872-м, где-то на краю затмения родилась последняя российская императрица Александра Федоровна, сыгравшая весьма неоднозначную роль в судьбе империи в целом и государя Николая II в частности. Распутинщина состоялась под патронажем этой яркой дамы, как мы помним, и вместе они вконец дискредитировали трехсотлетнюю монархию — до такой степени, что отречения Николая II добивались и добились его же собственные генералы вкупе с депутатами-монархистами. В 1944-м в ситуации кольцеобразного затмения генералиссимус Иосиф Сталин принимал решения о выселении целых народов Кавказа и Крыма далеко на Восток. В 1962-м в аналогичной ситуации грянул Карибский кризис, лишь чудом не обернувшийся ядерной войной СССР и США. В 1998-м в РФ случился дефолт, обрушивший, среди прочего, федеральное правительство Сергея Кириенко и, в конечном счете, сделавший необратимым приход Владимира Путина на высший государственный пост.

Много еще исторических свидетельств, не станем читателя перегружать.

В 2016-м затмение идет буквально в хвосте лермонтовской даты, что тревожно и примечательно вдвойне.

Март 17-го

Согласно зороастрийскому гороскопу, активным пропагандистом которого выступает уже ваш покорный слуга, в марте 2017 года должен завершиться большой, 32-летний цикл нашей политической истории. Подобно тому, как 32 года назад, в 1985-м к власти в СССР пришел Михаил Горбачев, провозвестник перестройки, кардинально изменившей не только Россию, но и весь мир. В 1953-м умер Сталин, что сразу же привело к довольно-таки глубокой либерализации советского режима. В 1922-м тот же Сталин де-факто присвоил власть на фоне тяжкой болезни Владимира Ленина. И т. п.

Исходя из изложенного, мы совместно с учеными из НИУ ВШЭ и РАНХиГС приходим к выводу, что волна политико-экономических перемен (в широком смысле слова) в России будет, так или иначе, неким образом связана с чередой случайных, важных, не прогнозируемых обыкновенными способами событий — «черных лебедей», по определению британского мыслителя Дэвида Юма, — в период с июля 2016-го (Лермонтов) по март 2017-го (Заратустра). Мы полагаем, что эффективными могут быть только те политические прогнозы и аналитические выводы, которые базируются на рациональном понимании упомянутых закономерностей.

Все прочее, в той или иной мере, шарлатанство, как бы жестко, простите, ни звучал этот термин.

Мы отнюдь не утверждаем, что то самое «все» кончится в марте 17-го. Мы лишь говорим, что череда «черных лебедей» к тому моменту вполне может привести нас в нечто небывалое-незнаемое.

Если все кончится

«Когда погребают эпоху, надгробный псалом не звучит. Крапиве и чертополоху украсить ее предстоит». Так сказал автор «принципа Лермонтова» — в другой раз и по другому поводу.

Не надо забывать, что, когда все кончится, новое все может оказаться куда хуже предыдущего. Так в истории не раз бывало. Но к политическому прогнозированию это напрямую не относится.

Сноб

Владимир Путин глазами фрика. ОкончаниеВладимир Путин глазами фрика. Окончание

Станислав Белковский

Если вы не читали первую частьэтого текста или забыли о ней, напомню: наша цель — сказать что-нибудь существенно хорошее о президенте РФ Владимире Путине по случаю его главного человеческого и должностного праздника: 18 марта, дня присоединения Крыма и Севастополя к России

Аннексия рая

У человека есть свое бессознательное представление о рае, даже если на сознательном уровне он это дело отрицает. Рай, как и положено, при жизни показывается нам во время быстрого сна — когда вроде спишь, но мозг твой активен, а закрытые глаза быстро вращаются.

Скажем, если вам снится, что покойная бабушка, которая была так добра к вам в детстве, приглашает вас на обед с участием всех любимых родственников, умерших и живых, где кормят исключительно коньяком с черной икрой, а в разгар обеда приносят телеграмму, согласно которой ваш начальник сломал шейку бедра — знайте, так и выглядит рай. Другого вам не надо и не дано.

Бессознательный рай существует и для целых народов. Например, нашего — русского.

Чтобы понять логику этого рая, назовем сначала три проклятия, которые исторически довлеют над Россией. Это территория, климат, труд.

Территория наша огромна, малоплодородна и с самого начала плохо приспособлена для человеческой жизни. Такое пространство трудно осваивать из-за непропорционально гигантских расстояний и вечной мерзлоты. Но и не осваивать его как бы нельзя: иначе невозможно понять, ни зачем нам нужна такая территория, ни зачем мы, которых не так уж и много, ей сдались. Качество освоения пространства глубоко вторично по сравнению с базовым инстинктом — ощущением контроля над ним. Контроль же у нас, в свою очередь: а) воображаемый; б) символический. Повесили на краю труднообитаемой тундры государственный флаг — значит, русский человек был и остается здесь. Даже если флаг завтра исчезнет по вине ветра или медведя — мы этого в актуальном времени не увидим, а в нашем воображении символ контроля останется на правильном месте. Только контроль как самодовлеющая ценность позволяет русскому уму хоть как-то, пусть и вяло, снять со стола вопрос о невозможности эффективного управления этой космической территорией.

Для воплощения контроля необходимо специфическое государство — действующее, грубо говоря, по регламенту оккупационного режима. Потому что при неоккупационном режиме это пространство преступно расслабится и без истерики распадется. Отсюда наш вечный сознательно-бессознательный запрос на «вертикаль власти» — страшного гибридного всадника, топчущего титановыми копытами всё на своих путях. Для власти же пространственный контроль — универсальное оправдание любым действиям, планам и помыслам: что бы мы ни натворили, главное — удержали, укрепили контроль над территорией. А если уж расширили наше земное место — тогда вообще прощается всё.

Дальше — наш климат. Он, как говорится, хорош, прежде всего, для уничтожения неприятеля. И дело не только в том, что нам почти всегда холодно и чаще всего темно. Российский климат не просто жесток, но непредсказуем в своей жестокости. Потому у нас сложно планировать хоть что-то, всерьез зависящее от перемен погоды. Недаром метеопрогноз — наш сакральный фольклорный жанр. «Тише! погоду передают» — этот отчаянный вопль когда-то сопровождал по жизни многих из нас, если не всех.

Собственно, территория, которая нам вековечно необходима, хотя на большей ее части человек не водится и не должен, и климат, улучшить который невозможно никаким разумным способом, привели к сильному удешевлению человеческой жизни в этих просторах. «Там, где дни сумрачны и кратки, родится племя, которому не больно умирать» (с). Смерть, по большому счету, представляется нам чем-то куда более естественным и, главное, справедливым, чем так называемая жизнь. Завалить проблему трупами — наша фирменная технология. Когда много наших полегло — это нам повод, скорее, для гордости, чем для скорби или, тем больше, позора. Советский Союз, как мы думаем, заслужил и оправдал эксклюзивную победу во Второй мировой войне тем, что отдал для нее то ли 30, то ли целых 40 миллионов своих жителей. Это да! А вот США потеряли чуть больше полумиллиона — ну, несерьезно. С такими потерями права на победу не предъявляют. Большая русская смерть дает нам право считаться сверхдержавой, кто бы из наших внешних партнеров-соперников что ни думал по этому вопросу.

Третье волшебное проклятие — труд. Бессмысленный и беспощадный, как русский бунт. Как учат нас историки, при таких размахах в таком климате результат трудовой деятельности непрогнозируем. Испортилась погода — и к черту весь урожай, сколько ни работай. Потому в русском сознании нет причинно-следственной связи между работой и материальным результатом, особенно в денежной форме. Путь к жизненному успеху — фарт, и он противоположен труду. Здесь и старики с золотыми рыбками, и Емели с щуками, и всякие пословицы типа «от трудов праведных не наживешь палат каменных». Работа дураков любит, как известно — умный стяжает земные блага, как правило и по возможности без использования инструментария труда. Труд — бремя, горькая обязанность, которая не вдохновляет человека, но морально и телесно обезображивает его. Сначала невротиризуя, а затем и психотизируя, подготавливая в кроткой русской душе революционные зерна. Помните, был еще анекдот про Рабиновича (нашего, русского Рабиновича, разумеется) у газетного киоска: «Правды» нет, «Россию» распродали, один «Труд» остался. Архетипическая шутка показывает, что русский труд противоположен и правде, и России — и национальная победа правды должна быть увенчана, в конечном счете, упразднением института труда. От каждого — по способностям, каждому — по потребностям (с). Не случайно коммунизм впервые круто победил именно у нас. Само словосочетание «человек труда» звучит по-русски иногда торжественно, но всегда жалобно. А глагол «работать» фонетически плохо сочетается с подлинно сладостными и почетными поприщами. Например, абсурдно звучит «работать президентом» — тоже нам, работа!

Отсюда — болезненный наш интерес к теме пенсии и пенсионного возраста. Дожить до пенсии — то есть момента, когда государство начинает, пусть и вкривь, вкось и по мелочи — возвращать тебе долги за дурацкий гигантский труд — важная составная часть коллективной русской мечты. Коллективного договора трудящихся с русским богом.

Стало быть, русский рай — это место, где все три проклятия должны быть сняты (преодолены). Компактная теплая территория, щедрая дарами природы, где ради выживания не надо повседневно работать. Санаторий-профилакторий, путевка в который — на весь срок до Страшного суда.

Из известных нам земных мест самое близкое к образу русского рая — Крым. Да, есть еще Сочи, но он как-то уж чересчур компактен и слабо отделен от остальной России, способной кого и что угодно заразить холодом и несчастьем. Но и при том — именно здесь Владимир Путин воздвиг себе малый (по сравнению с Крымом) памятник, зимнюю Олимпиаду-2014. Многие умные люди прежде говорили, что зимние игры в субтропиках слишком дороги и надо все перенести куда-то под Москву, а то и в Ханты-Мансийск. Умные люди, как это часто с ними бывает, не понимали и не поняли главного. А главная задача и состояла в том, чтобы растворить привычную нам русскую зиму в небывалом субтропическом климате. Доказать, что Россия может, вопреки своей судьбе, обернуться теплой страной, имеющей выход к теплому морю. Какой тут Ханты-Мансийск, в самом деле!

Крым же — полуостров, упирающийся к тому же в украинский Херсон, связь его с Россией тонка, как мизинец младенца. Здесь — гипотетически — действительно может твориться что-то, совершенно отличное от вечной мерзлоты. И чем глубже растворяется в шторме Керченская переправа, тем более райской кажется лежащая за ней всероссийская посмертная здравница.

Как всякий правильный control freak, президент Путин был мотивирован установить контроль над территорией национально-государственного рая — еще при своей жизни. Что он, вопреки собственным недавним представлениям о пределах политического окаянства, и сделал.

Последний угол

Раньше мы с вами уже обсуждали, что ВВП принял решение об аннексии, почувствовав себя крысой, загнанной в угол. Нынче же мы скажем, что, захватив Крым, он таки загнал себя в более острый угол. В чем не хочет ни себе, ни другим признаваться. Наш герой вообще же не склонен к признанию неприятного, не так ли?

Ведь все эти западные санкции, с общим отодвиганием РФ от сердцевины мирового пиршественного стола — это давно уже не про Крым. И уж тем более не про Донбасс с Башаром Асадом.

Это — про Путина.

Мировое сообщество, оно же прогрессивное человечество, может когда-нибудь и признать принадлежность полуострова к РФ. Но если и да — то при следующем президенте. Путин — отрезанный ломоть. С ним все еще можно иметь дело, но, скорее, лишь в порядке психотерапевтических сеансов, по категории которых проходит и только случившийся визит госсекретаря США Джона Керри в Москву. В крысином углу всегда должно быть немного пшена с цукатами, чтобы узница не бесилась.

И милая кремлевская правда, разоблачающая не менее милую вчерашнюю ложь — и про войска в Крыму-2014, и о сухопутном спецназе в Сирии-2016 — только способствует обособлению российского лидера в его самоизбранном углу истории с географией.

Если крыса выбрала свой угол — зачем ей мешать, тем более, вопреки животным канонам, грубо нападать на нее. Дератизация подъездов в наши дни устраивается по-другому.

И потом, у всех, даже у такого свирепого маленького грызуна, должна оставаться надежда.

Лидер и его народ

Предмет отдельного исследования — насколько ВВП можно считать типично / эталонно русским человеком. Но что точно — душу своего народа он хорошо понимает. И сострадает русским слабостям. Как немногие его предшественники.

Заметим сразу: не надо путать сострадание с потаканием. Путин народным слабостям потакает, но тогда и только тогда, когда это не дестабилизирует власть (его власть и вообще). Когда же слабости суммируются в опасную разрушительную силу — он не дает им выйти из берегов.

Возьмем для анализа социально-экономический курс властителя.

Путин отменно знает то, о чем мы говорили выше: большие деньги на этой почве стяжаются только путем и посредством фарта. По системе «оказаться в нужное время в нужном месте». К труду, объективным достоинствам и прочим заслугам материальный успех отношения иметь не должен, иначе это и не успех никакой, по большому русскому счету.

Потому лидера нисколько не смущает, что его друзья благодаря близости к трону стали миллиардерами. Больше того, он считает, что так правильно. А чего же вы хотели, почтенная публика? Чтобы на ровном месте миллиардерами стали ваши, а не мои друзья? Ну, вот когда кто-то из вас запрыгнет на мое место и заделается президентом, со всей полнотой ответственности за содеянное, тогда и… А пока…

Но и о том, чтобы его народ не впал в полную нищету, лидер тоже думает неусыпно, во всех своих бассейнах и спортзалах. Богатства эти люди, понятно, не заслужили. Но вспомоществование, особенно в тучные нефтяные годы, — да. Просто не надо принуждать народ к систематической работе — это, как подтвердила история, лишено оснований. Надо дать ему некоторый рост регулярно выплачиваемых зарплат. Которые даются за сам факт наличия человека, а не в связи с результатами труда. Плюс — потребительские кредиты. Позволяющие потрогать изделия, типа кухонных комбайнов и домашних кинотеатров, — в нашем детстве казавшиеся уделом Ротшильдов и Рокфеллеров. Заемщики не отдадут кредиты? Ну что ж — за все в жизни надо расплачиваться. В том числе и за то, что эти заемщики не требуют себе какую-нибудь природную ренту и вообще считают высшую власть вполне справедливой.

Последовательный, упорный труд в России могли обеспечить начальники типа Иосифа Сталина. Посредством, например, ГУЛАГа — самой нечеловеческой машины принуждения к труду. Владимир Путин так не хочет. Он не стремится быть большим палачом. Ему жаль свой народ, который и так настрадался в истории пуще многих.

Русский человек не заслужил света — хотя бы потому, что все лампочки у себя в подъездах повывернул. Но покой — чтобы отвязались хоть ненадолго — в общем, заслужил.

Если же не идти путем ГУЛАГа — то все равно можно заставить народ работать. Но иногда. В особых случаях. И в полном соответствии все с тем же несомненным принципом крысы: загнав в угол. По принципу — отступать некуда, победа или смерть. Это значит, по Путину, что успешный созидательный проект на русской почве, если не прибегать к массовому насилию по-сталински, возможен только в авральном режиме. Где на пути естественного желания перенести сроки или сбежать с трудовой вахты стоит воображаемый заградотряд, с чеченской или иной бородой. Для того необходимы большие срочные проекты. Типа Сочинской олимпиады, саммита АТЭС на острове Русский (sic!), чемпионата мира по футболу — 2018. Если нашего человека лишить пути к отступлению, то он может решить задачу, по прогрессивно-человечностным меркам вовсе нерешаемую.

Вот в таком режиме — длительный отдых + краткий аврал — Путин и держит русский народ. Милосердно, не правда ли?

А разве не так же относится лидер к своим элитам? Ведь тема санкций, над которыми мы так хнычем, тоже воспринимается им в контексте пограничного состояния, единственно заставляющего действовать. Нас загнали в угол — и мы сделаем, наконец, импортозамещение. А пока не загнали — не сделали б никогда. И т. п. Значит, санкции — это хорошо, хотя и понято пока немногими.

И никакой смены модели экономики, вопреки бесчисленным речам на конгрессах и форумах, ВВП справедливо не хочет. Зачем?

Нынешняя модель близка к идеальной. Из мерзлой земли, которую мы столько столетий корябали в кровь истертыми пальцами, идут сами по себе углеводороды. Их покупает заграница за твердую СКВ. Большие деньги получают избранные, маленькие — все остальные. Вы хотите сказать, что в этой среде есть лучшая модель? Нет.

Господь вознаградил нас за безнадежные вложения в землю. Хранящую мириады русских костей. Будем ли мы гневить Господа и отказываться от предложенного Им?

Нет, когда-то сегодняшние-вчерашние поколения уйдут, русские станут немцами, а глобальное потепление сделает пески Воронежа до неразличения похожими на Абу-Даби. Вот тогда в России и начнется экономическая революция со всякими там сменами моделей. Поставим по всему евразийскому хартленду солнечные батареи и ветряные генераторы энергии. Живите — и, может быть, доживете.

Еще ВВП так возлюбил свой народ, что практически официально разрешил ему коррупцию.

Лидер воспринял коррупцию как добро, а не зло — как демпфер, который смягчает все противоречия и позволяет этим людям не слишком часто стрелять друг в друга.

Лучше ведь купить парламентские фракции, чем от безысходности расфигачить парламент из танков, не так ли? Лучше дать взятку врачу за откос от армии, чем безымянно погибнуть в районе Луганска. Коррупция смягчила русскую душу — и не надо ее обратно ожесточать. К чему эти все визгливые (анти)коррупционные расследования? К тому, что кто-то просто хочет встать и сесть во главе коррупции, не больше и не меньше. Ну и ладно.

Путин порой едва не плачет, когда говорит о русском народе.

Вот, та же история с пенсиями. Конечно, надо повышать пенсионный возраст, — возвестил он на недавней большой пресс-конференции (декабрь 2015). Для всех этих хронических бездельников — возможно, подумал, но по благочестию не сказал он. Но у нас есть сердце, а не только мозги, — примерно так добавил лидер. И мы должны думать сердцем. Пожалеем этих несчастных. Они грузом страданий своих заслужили.

Русский народ в разные времена вынес и вытерпел все. Как никакой другой народ в мире. И дотерпел до вождя, который дал ему хоть немного отъесться. Это справедливо, причем в обе стороны.

А свобода? Свободный человек не бывает счастлив, а счастливый — свободен.

Это же относится и к народам.

И кто более счастлив — африканские тутси-хуту, скачущие во славу вызванного их молитвами дождя, или средние европейцы, сторчавшиеся на антидепрессантах? Вопрос даже не открыт, он, скорее, закрыт.

А кто более свободен? Нацбол, получивший пару безусловных лет за нападение на приемную президента, самое яркое впечатление его нищей жизни? Или президент, который так и не пожил, не вкусил по-настоящему праздника обывательских наслаждений, а отдал цветные годы ядерной обороне случайно вверенного его попечению евразийского хартленда?

Ох, как просто рассуждать тем, кто не отвечает за национальные жизнь и смерть.

Уйдет ли когда-нибудь этот лидер? Да, может быть. Если и когда поймет, что только таким путем можно выйти из крысиного угла, где вместе с ним оказалась возлюбленная Россия.

Счастья и свободы ему, одновременно. И райских блаженств, не обязательно в присоединенном Крыму.

Сноб

Станислав Белковский

Если вы не читали первую частьэтого текста или забыли о ней, напомню: наша цель — сказать что-нибудь существенно хорошее о президенте РФ Владимире Путине по случаю его главного человеческого и должностного праздника: 18 марта, дня присоединения Крыма и Севастополя к России

Аннексия рая

У человека есть свое бессознательное представление о рае, даже если на сознательном уровне он это дело отрицает. Рай, как и положено, при жизни показывается нам во время быстрого сна — когда вроде спишь, но мозг твой активен, а закрытые глаза быстро вращаются.

Скажем, если вам снится, что покойная бабушка, которая была так добра к вам в детстве, приглашает вас на обед с участием всех любимых родственников, умерших и живых, где кормят исключительно коньяком с черной икрой, а в разгар обеда приносят телеграмму, согласно которой ваш начальник сломал шейку бедра — знайте, так и выглядит рай. Другого вам не надо и не дано.

Бессознательный рай существует и для целых народов. Например, нашего — русского.

Чтобы понять логику этого рая, назовем сначала три проклятия, которые исторически довлеют над Россией. Это территория, климат, труд.

Территория наша огромна, малоплодородна и с самого начала плохо приспособлена для человеческой жизни. Такое пространство трудно осваивать из-за непропорционально гигантских расстояний и вечной мерзлоты. Но и не осваивать его как бы нельзя: иначе невозможно понять, ни зачем нам нужна такая территория, ни зачем мы, которых не так уж и много, ей сдались. Качество освоения пространства глубоко вторично по сравнению с базовым инстинктом — ощущением контроля над ним. Контроль же у нас, в свою очередь: а) воображаемый; б) символический. Повесили на краю труднообитаемой тундры государственный флаг — значит, русский человек был и остается здесь. Даже если флаг завтра исчезнет по вине ветра или медведя — мы этого в актуальном времени не увидим, а в нашем воображении символ контроля останется на правильном месте. Только контроль как самодовлеющая ценность позволяет русскому уму хоть как-то, пусть и вяло, снять со стола вопрос о невозможности эффективного управления этой космической территорией.

Для воплощения контроля необходимо специфическое государство — действующее, грубо говоря, по регламенту оккупационного режима. Потому что при неоккупационном режиме это пространство преступно расслабится и без истерики распадется. Отсюда наш вечный сознательно-бессознательный запрос на «вертикаль власти» — страшного гибридного всадника, топчущего титановыми копытами всё на своих путях. Для власти же пространственный контроль — универсальное оправдание любым действиям, планам и помыслам: что бы мы ни натворили, главное — удержали, укрепили контроль над территорией. А если уж расширили наше земное место — тогда вообще прощается всё.

Дальше — наш климат. Он, как говорится, хорош, прежде всего, для уничтожения неприятеля. И дело не только в том, что нам почти всегда холодно и чаще всего темно. Российский климат не просто жесток, но непредсказуем в своей жестокости. Потому у нас сложно планировать хоть что-то, всерьез зависящее от перемен погоды. Недаром метеопрогноз — наш сакральный фольклорный жанр. «Тише! погоду передают» — этот отчаянный вопль когда-то сопровождал по жизни многих из нас, если не всех.

Собственно, территория, которая нам вековечно необходима, хотя на большей ее части человек не водится и не должен, и климат, улучшить который невозможно никаким разумным способом, привели к сильному удешевлению человеческой жизни в этих просторах. «Там, где дни сумрачны и кратки, родится племя, которому не больно умирать» (с). Смерть, по большому счету, представляется нам чем-то куда более естественным и, главное, справедливым, чем так называемая жизнь. Завалить проблему трупами — наша фирменная технология. Когда много наших полегло — это нам повод, скорее, для гордости, чем для скорби или, тем больше, позора. Советский Союз, как мы думаем, заслужил и оправдал эксклюзивную победу во Второй мировой войне тем, что отдал для нее то ли 30, то ли целых 40 миллионов своих жителей. Это да! А вот США потеряли чуть больше полумиллиона — ну, несерьезно. С такими потерями права на победу не предъявляют. Большая русская смерть дает нам право считаться сверхдержавой, кто бы из наших внешних партнеров-соперников что ни думал по этому вопросу.

Третье волшебное проклятие — труд. Бессмысленный и беспощадный, как русский бунт. Как учат нас историки, при таких размахах в таком климате результат трудовой деятельности непрогнозируем. Испортилась погода — и к черту весь урожай, сколько ни работай. Потому в русском сознании нет причинно-следственной связи между работой и материальным результатом, особенно в денежной форме. Путь к жизненному успеху — фарт, и он противоположен труду. Здесь и старики с золотыми рыбками, и Емели с щуками, и всякие пословицы типа «от трудов праведных не наживешь палат каменных». Работа дураков любит, как известно — умный стяжает земные блага, как правило и по возможности без использования инструментария труда. Труд — бремя, горькая обязанность, которая не вдохновляет человека, но морально и телесно обезображивает его. Сначала невротиризуя, а затем и психотизируя, подготавливая в кроткой русской душе революционные зерна. Помните, был еще анекдот про Рабиновича (нашего, русского Рабиновича, разумеется) у газетного киоска: «Правды» нет, «Россию» распродали, один «Труд» остался. Архетипическая шутка показывает, что русский труд противоположен и правде, и России — и национальная победа правды должна быть увенчана, в конечном счете, упразднением института труда. От каждого — по способностям, каждому — по потребностям (с). Не случайно коммунизм впервые круто победил именно у нас. Само словосочетание «человек труда» звучит по-русски иногда торжественно, но всегда жалобно. А глагол «работать» фонетически плохо сочетается с подлинно сладостными и почетными поприщами. Например, абсурдно звучит «работать президентом» — тоже нам, работа!

Отсюда — болезненный наш интерес к теме пенсии и пенсионного возраста. Дожить до пенсии — то есть момента, когда государство начинает, пусть и вкривь, вкось и по мелочи — возвращать тебе долги за дурацкий гигантский труд — важная составная часть коллективной русской мечты. Коллективного договора трудящихся с русским богом.

Стало быть, русский рай — это место, где все три проклятия должны быть сняты (преодолены). Компактная теплая территория, щедрая дарами природы, где ради выживания не надо повседневно работать. Санаторий-профилакторий, путевка в который — на весь срок до Страшного суда.

Из известных нам земных мест самое близкое к образу русского рая — Крым. Да, есть еще Сочи, но он как-то уж чересчур компактен и слабо отделен от остальной России, способной кого и что угодно заразить холодом и несчастьем. Но и при том — именно здесь Владимир Путин воздвиг себе малый (по сравнению с Крымом) памятник, зимнюю Олимпиаду-2014. Многие умные люди прежде говорили, что зимние игры в субтропиках слишком дороги и надо все перенести куда-то под Москву, а то и в Ханты-Мансийск. Умные люди, как это часто с ними бывает, не понимали и не поняли главного. А главная задача и состояла в том, чтобы растворить привычную нам русскую зиму в небывалом субтропическом климате. Доказать, что Россия может, вопреки своей судьбе, обернуться теплой страной, имеющей выход к теплому морю. Какой тут Ханты-Мансийск, в самом деле!

Крым же — полуостров, упирающийся к тому же в украинский Херсон, связь его с Россией тонка, как мизинец младенца. Здесь — гипотетически — действительно может твориться что-то, совершенно отличное от вечной мерзлоты. И чем глубже растворяется в шторме Керченская переправа, тем более райской кажется лежащая за ней всероссийская посмертная здравница.

Как всякий правильный control freak, президент Путин был мотивирован установить контроль над территорией национально-государственного рая — еще при своей жизни. Что он, вопреки собственным недавним представлениям о пределах политического окаянства, и сделал.

Последний угол

Раньше мы с вами уже обсуждали, что ВВП принял решение об аннексии, почувствовав себя крысой, загнанной в угол. Нынче же мы скажем, что, захватив Крым, он таки загнал себя в более острый угол. В чем не хочет ни себе, ни другим признаваться. Наш герой вообще же не склонен к признанию неприятного, не так ли?

Ведь все эти западные санкции, с общим отодвиганием РФ от сердцевины мирового пиршественного стола — это давно уже не про Крым. И уж тем более не про Донбасс с Башаром Асадом.

Это — про Путина.

Мировое сообщество, оно же прогрессивное человечество, может когда-нибудь и признать принадлежность полуострова к РФ. Но если и да — то при следующем президенте. Путин — отрезанный ломоть. С ним все еще можно иметь дело, но, скорее, лишь в порядке психотерапевтических сеансов, по категории которых проходит и только случившийся визит госсекретаря США Джона Керри в Москву. В крысином углу всегда должно быть немного пшена с цукатами, чтобы узница не бесилась.

И милая кремлевская правда, разоблачающая не менее милую вчерашнюю ложь — и про войска в Крыму-2014, и о сухопутном спецназе в Сирии-2016 — только способствует обособлению российского лидера в его самоизбранном углу истории с географией.

Если крыса выбрала свой угол — зачем ей мешать, тем более, вопреки животным канонам, грубо нападать на нее. Дератизация подъездов в наши дни устраивается по-другому.

И потом, у всех, даже у такого свирепого маленького грызуна, должна оставаться надежда.

Лидер и его народ

Предмет отдельного исследования — насколько ВВП можно считать типично / эталонно русским человеком. Но что точно — душу своего народа он хорошо понимает. И сострадает русским слабостям. Как немногие его предшественники.

Заметим сразу: не надо путать сострадание с потаканием. Путин народным слабостям потакает, но тогда и только тогда, когда это не дестабилизирует власть (его власть и вообще). Когда же слабости суммируются в опасную разрушительную силу — он не дает им выйти из берегов.

Возьмем для анализа социально-экономический курс властителя.

Путин отменно знает то, о чем мы говорили выше: большие деньги на этой почве стяжаются только путем и посредством фарта. По системе «оказаться в нужное время в нужном месте». К труду, объективным достоинствам и прочим заслугам материальный успех отношения иметь не должен, иначе это и не успех никакой, по большому русскому счету.

Потому лидера нисколько не смущает, что его друзья благодаря близости к трону стали миллиардерами. Больше того, он считает, что так правильно. А чего же вы хотели, почтенная публика? Чтобы на ровном месте миллиардерами стали ваши, а не мои друзья? Ну, вот когда кто-то из вас запрыгнет на мое место и заделается президентом, со всей полнотой ответственности за содеянное, тогда и… А пока…

Но и о том, чтобы его народ не впал в полную нищету, лидер тоже думает неусыпно, во всех своих бассейнах и спортзалах. Богатства эти люди, понятно, не заслужили. Но вспомоществование, особенно в тучные нефтяные годы, — да. Просто не надо принуждать народ к систематической работе — это, как подтвердила история, лишено оснований. Надо дать ему некоторый рост регулярно выплачиваемых зарплат. Которые даются за сам факт наличия человека, а не в связи с результатами труда. Плюс — потребительские кредиты. Позволяющие потрогать изделия, типа кухонных комбайнов и домашних кинотеатров, — в нашем детстве казавшиеся уделом Ротшильдов и Рокфеллеров. Заемщики не отдадут кредиты? Ну что ж — за все в жизни надо расплачиваться. В том числе и за то, что эти заемщики не требуют себе какую-нибудь природную ренту и вообще считают высшую власть вполне справедливой.

Последовательный, упорный труд в России могли обеспечить начальники типа Иосифа Сталина. Посредством, например, ГУЛАГа — самой нечеловеческой машины принуждения к труду. Владимир Путин так не хочет. Он не стремится быть большим палачом. Ему жаль свой народ, который и так настрадался в истории пуще многих.

Русский человек не заслужил света — хотя бы потому, что все лампочки у себя в подъездах повывернул. Но покой — чтобы отвязались хоть ненадолго — в общем, заслужил.

Если же не идти путем ГУЛАГа — то все равно можно заставить народ работать. Но иногда. В особых случаях. И в полном соответствии все с тем же несомненным принципом крысы: загнав в угол. По принципу — отступать некуда, победа или смерть. Это значит, по Путину, что успешный созидательный проект на русской почве, если не прибегать к массовому насилию по-сталински, возможен только в авральном режиме. Где на пути естественного желания перенести сроки или сбежать с трудовой вахты стоит воображаемый заградотряд, с чеченской или иной бородой. Для того необходимы большие срочные проекты. Типа Сочинской олимпиады, саммита АТЭС на острове Русский (sic!), чемпионата мира по футболу — 2018. Если нашего человека лишить пути к отступлению, то он может решить задачу, по прогрессивно-человечностным меркам вовсе нерешаемую.

Вот в таком режиме — длительный отдых + краткий аврал — Путин и держит русский народ. Милосердно, не правда ли?

А разве не так же относится лидер к своим элитам? Ведь тема санкций, над которыми мы так хнычем, тоже воспринимается им в контексте пограничного состояния, единственно заставляющего действовать. Нас загнали в угол — и мы сделаем, наконец, импортозамещение. А пока не загнали — не сделали б никогда. И т. п. Значит, санкции — это хорошо, хотя и понято пока немногими.

И никакой смены модели экономики, вопреки бесчисленным речам на конгрессах и форумах, ВВП справедливо не хочет. Зачем?

Нынешняя модель близка к идеальной. Из мерзлой земли, которую мы столько столетий корябали в кровь истертыми пальцами, идут сами по себе углеводороды. Их покупает заграница за твердую СКВ. Большие деньги получают избранные, маленькие — все остальные. Вы хотите сказать, что в этой среде есть лучшая модель? Нет.

Господь вознаградил нас за безнадежные вложения в землю. Хранящую мириады русских костей. Будем ли мы гневить Господа и отказываться от предложенного Им?

Нет, когда-то сегодняшние-вчерашние поколения уйдут, русские станут немцами, а глобальное потепление сделает пески Воронежа до неразличения похожими на Абу-Даби. Вот тогда в России и начнется экономическая революция со всякими там сменами моделей. Поставим по всему евразийскому хартленду солнечные батареи и ветряные генераторы энергии. Живите — и, может быть, доживете.

Еще ВВП так возлюбил свой народ, что практически официально разрешил ему коррупцию.

Лидер воспринял коррупцию как добро, а не зло — как демпфер, который смягчает все противоречия и позволяет этим людям не слишком часто стрелять друг в друга.

Лучше ведь купить парламентские фракции, чем от безысходности расфигачить парламент из танков, не так ли? Лучше дать взятку врачу за откос от армии, чем безымянно погибнуть в районе Луганска. Коррупция смягчила русскую душу — и не надо ее обратно ожесточать. К чему эти все визгливые (анти)коррупционные расследования? К тому, что кто-то просто хочет встать и сесть во главе коррупции, не больше и не меньше. Ну и ладно.

Путин порой едва не плачет, когда говорит о русском народе.

Вот, та же история с пенсиями. Конечно, надо повышать пенсионный возраст, — возвестил он на недавней большой пресс-конференции (декабрь 2015). Для всех этих хронических бездельников — возможно, подумал, но по благочестию не сказал он. Но у нас есть сердце, а не только мозги, — примерно так добавил лидер. И мы должны думать сердцем. Пожалеем этих несчастных. Они грузом страданий своих заслужили.

Русский народ в разные времена вынес и вытерпел все. Как никакой другой народ в мире. И дотерпел до вождя, который дал ему хоть немного отъесться. Это справедливо, причем в обе стороны.

А свобода? Свободный человек не бывает счастлив, а счастливый — свободен.

Это же относится и к народам.

И кто более счастлив — африканские тутси-хуту, скачущие во славу вызванного их молитвами дождя, или средние европейцы, сторчавшиеся на антидепрессантах? Вопрос даже не открыт, он, скорее, закрыт.

А кто более свободен? Нацбол, получивший пару безусловных лет за нападение на приемную президента, самое яркое впечатление его нищей жизни? Или президент, который так и не пожил, не вкусил по-настоящему праздника обывательских наслаждений, а отдал цветные годы ядерной обороне случайно вверенного его попечению евразийского хартленда?

Ох, как просто рассуждать тем, кто не отвечает за национальные жизнь и смерть.

Уйдет ли когда-нибудь этот лидер? Да, может быть. Если и когда поймет, что только таким путем можно выйти из крысиного угла, где вместе с ним оказалась возлюбленная Россия.

Счастья и свободы ему, одновременно. И райских блаженств, не обязательно в присоединенном Крыму.

Сноб

Станислав Белковский: Путин и довольно нервно. ОкончаниеСтанислав Белковский: Путин и довольно нервно. Окончание

Станислав Белковский

Начало читайте здесь.

В прошлый раз, в первой части этого бимодального текста мы обсудили примерно такие темы:

— полицейское, оно же литературное самоубийство некоторых независимых российских СМИ, продиктованное веселым отчаянием на почве утраты роли и статуса четвертой власти;

— формы и механизмы невротизации президента РФ Владимира Путина.

Осталcя необсужденным один аспект российской политико-медийной жизни. Ради чего и было анонсировано окончание текста.

Этот аспект — литературное самоубийство самого ВВП.

Путин и его невроз. Продолжение

Но перед тем затронем эволюцию клинической картины высочайшего невроза. Ведь пациента надо наблюдать в динамике, не так ли? Чтобы не потерять нить, ведущую к верным выводам и оценкам.

Важнейший вопрос: за минувшие три недели президент Путин двигался к усугублению текущей невротизации или же от нее — к относительному спокойствию?

До середины первой декады марта, как нам видится, — к нервному успокоению.

Начался этот позитивный процесс 21 февраля 2016 года. В тот день государственный секретарь США Джон Керри вкупе с российским коллегой Сергеем Лавровым вроде как заявил, что США и РФ будут вместе решать судьбу военно-надорванной Сирии. Так настанет перемирие, блюсти непрерывность которого призваны Москва и Вашингтон.

Это значит: мечты ВВП выйти на прямой диалог с глобальным жандармом о судьбах современного мира если и не сбываются пока, то выглядят хотя бы чуть-чуть менее фантастично. Во всяком случае, кому-то в Кремле так показалось.

Не случайно поздним вечером 22 февраля Владимир Путин лично вышел в эфир гостелевидения и, не скрывая расслабленной улыбки, сообщил о психодипломатических подвижках. Ясно, что сообщение предназначалось не сонному народу РФ, который слипающимися глазами и галлюциногенными ушами едва ли мог оценить масштаб бедствия. А, как водится в случаях ночного вещания ВВП, ровно двум физическим получателям информации: Бараку Обаме (в Вашингтоне — разгар рабочего дня) и Владимиру Путину (чтобы самозафиксироваться для истории).

Дальше, на рубеже февраля и марта, пришли еще хорошие новости в контексте Украины. Евросоюз отложил ей предоставление безвизового режима — из-за коррупции, отсутствия реформ и т. п. А председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер 3 марта прямо заявил в Гааге, что в ЕС и НАТО страна двух победивших Майданов будет прорываться еще 20–25 лет.

А мы же говорили! — привычно торжествующе отозвался на эти слова персонализированный Кремль. Можно легко выдохнуть и вновь признать собственную неистребимую правоту.

И, хотя тем временем чертов Обама продлил все антироссийские санкции США еще на год, а Евросоюз — крымские на полгода, поползли намеки, что к лету Украина так надоест европейцам, что донецко-луганские ограничения (т. е. вторую волну) могут с РФ и снять. Хорошая таблетка успокоительного.

Так начиналось путинское расслабление. Впрочем, накануне Международного женского дня вновь возникли предпосылки для частичного обострения.

Например:

— мирные сирийские оппозиционеры — как говорят, при военной поддержке Турции — вдруг начали в хвост и гриву громить наших (Башара Асада + РФ), причем сразу по нескольким ключевым местам: и на севере провинции Латакия, и на юге провинции Алеппо;

— за допинг (безобидный, как сладкая вата, сердечный препарат милдронат, он же мельдоний) начали чморить наших крупных спортсменов-чемпионов во главе с несравненной теннисной звездой Марией Шараповой;

— обострилась тема Надежды Савченко: всемирная общественность бьет копытами, почетные условия обмена до конца не согласованы, а если что нехорошее случится с героиней, то могут случиться и новые санкции, и очередной виток гибридной войны.

Так что на момент публикации этого текста может начаться новый виток невротизации. С вытекающими. Подождем — посмотрим. Всем, кого это может затронуть, просьба приготовиться. Хотя они и так готовы, я убежден.

Самоубийство: окончание

Человеку, как известно высокочтимой аудитории «Сноба», вообще присуще влечение к смерти. Всю жизнь наш брат (сестра) разрывается между любовью (Эросом) и смертью (Танатосом), чтобы в конце концов закономерно выбрать вторую опцию. Неотвратимую, как дежурный букет на Восьмое марта.

Так говорили многие мудрецы. Особенно же классики психоанализа во главе с Зигмундом Фрейдом — начиная с его мегаработы «По ту сторону принципа удовольствия» (1920).

Последующий XX век, когда смерть стала такой обыденной, что умерли почти все, кто и оставался, — включая автора, субъекта и даже Бога, — сделал влечение к смерти самым важным активом и приятным занятием для человечества. Культовый француз Жан Бодрийяр вообще сказал, что Эроса надо понизить в звании перед лицом Танатоса, ибо всевозможная любовь — лишь окольный путь к смерти, а не что-то самостоятельно важное.

Нет, конечно, влечение к смерти — это бессознательное. Большинство опрошенных по этой теме на сознательном уровне скажут, что помирать не собираются, да и вообще дел полно: завтра — пропылесосить ковер, послезавтра — забрать из сервиса «Ладу Калину» и т. п.

Но на бессознательном уровне нет никакой «Калины». А есть программа саморазрушения, запускаемая или запущенная для скорейшего перехода в новое агрегатное состояние: из живых — в мертвые. «Ибо прах ты есть и в прах возвратишься» — это почти дословно процитировано у Фрейда в «По ту сторону…», и так бы он прямо и сказал, будь открыто и определенно религиозен.

Не надо, пожалуйста, здесь особенно пугаться слова «смерть». Нам ведь рассказывали свидетели-очевидцы, как она начинается. Взлет куда-то вверх, где то ли свет в туннеле, то ли обыденная обстановка твоего быта, — это технические подробности. Главная концептуальная штука: обретение полного, тотального спокойствия. Отвечая на карнегианский вопрос «Как перестать беспокоиться и начать жить?», можем смело ответить: помирай, и все как-то устроится.

Определившись бессознательно со смертельным приоритетом, подсознание включает программу саморазрушения. Как правило, настолько рациональную по сути, что ее затруднительно распознать, тем паче — остановить.

В первой части этого текста мы осмелились дотронуться до А. С. Пушкина как главного русского литературного самоубийцы. Сейчас дотронемся подробней.

А. А. Ахматова говорила, что в «Моцарте и Сальери» Пушкин отождествляет себя с Сальери. Мое мнение несколько иное: и с тем, и с другим. В маленькой трагедии описан процесс психоподготовки молодого классика к самоуничтожению. Он — это Моцарт, он же — и его убийца.

«Нет! не могу противиться я доле. Судьбе моей: я избран, чтоб его остановить», — говорит Сальери о Моцарте, а значит, Пушкин о самом себе.

«Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше».

Искусство и я — суть одно, мы жили (не)счастливо и умрем в один день. Вот принципиальный message гениального самокиллера.

Программа саморазрушения автоматически включается в некоторые минуты жизни. Например, когда клиент бессознательно ощущает исчерпание своего жизненного задания. Потому, собственно, перепрограммирование жизненного задания — важнейший способ пролонгации жизни, но мало кто пока этим оснащен и пользуется.

Что-то подобное мы начали замечать во Владимире Путине на границе февраля/марта 2014-го. Только что отзвучала триумфом Олимпиада в Сочи, и надо было сделать последний ход — заключить альянс с Западом о вечном мире и распределении обязанностей. И тут-то Запад, на путинский взгляд, нанес удар в спину. Революция (она же переворот) на Украине завершила долгую попытку ВВП разрешить неразрешимое: сохранить Россию такой, как она есть, и одновременно стать совершенно своим по все стороны Атлантики.

Тогда Путин объявил недостижимым друзьям войну. Аннексия Крыма и далее — гибридный конфликт по всем направлениям. Для страны, которая с 1991 года выстраивалась как часть Большого Запада, столь зависимая от него финансово, технологически, а главное, психологически, — это смерть.

Не говоря уже про перспективу большой войны с применением средств массового уничтожения.

На сознательном уровне это формулируется как «все хорошо». Я, ВВП, безраздельный правитель одной седьмой части суши, убедился в том, что принудить евроатлантических партнеров к любви по-хорошему не получается. Значит, принудим по-плохому. Это только кажется, что мы слабее. На самом деле — сильнее. У нас есть настоящая, а не игрушечно-демократическая власть, готовая отдавать самые страшные приказания — и будут они исполнены. У нас есть решимость перейти границы (географические и нет), которые они, в силу изнеженности и расхлябанности, не перейдут. У нас есть русские люди, всегда, в отличие от европейских недолюдей (или перелюдей), отдающие жизнь за царя. И у нас есть царь, который будет править столько, сколько захочет, а не сколько требуют закон или избиратели. Наконец, у нас осталось ядерное оружие, которое игнорировать нельзя даже с самой высокомерной позиции.

Потому мы победим. Сегодня или послезавтра — не имеет значения. У нас в запасе вечность, что нам поболтать часок-другой (с).

На бессознательном уровне все звучит совсем иначе. Я, могущественнейший из земных командиров, сделал все, что мог, но главного не добился и не добьюсь. Так что гори оно все космическим пламенем! Тем более что Россия и я — суть одно. И исчезнем мы в один день, как Пушкин (Моцарт) — со своим неотрывным искусством.

Эта программа саморазрушения и реализуется с весны 2014-го. И если вы ищете дальнюю логику украинской, сирийской и всех еще не начатых Путиным войн — она уже найдена. Вот она.

Еще — применительно к Танатосу. Фрейд научил нас принципу навязчивого повторения. К своему удивлению, основатель психоанализа заметил за долгие годы профессиональных занятий, что человеку свойственно бессознательно повторять жизненные сценарии, на рациональном уровне вовсе не приносящие успеха или удовлетворения. Например, вопреки практическому опыту постоянно жениться на женщине, похожей на мать, только для того, чтобы по заданному шаблону через краткие годы скандально развестись.

У Путина тоже есть такой шаблон. Я бы назвал его синдромом Феникса.

Первый подобный опыт случился у нашего пациента в 1990 году. Когда, будучи в Дрездене, он неожиданно понял, что больше не посланец империи и не представитель системы, гарантировавших его статус и безопасность, но в одночасье отрекшихся, — а просто частное лицо, охраняющее никому не нужный, пустеющий до звона (с) Дом советской культуры. (Повезло, что все это происходило не в Тегеране и даже не в Сараево.)

Будучи брошен погибавшей системой и выброшен ею, ВВП хоть и должен был заниматься поначалу частным извозом — унижение для офицера КГБ СССР, — но открыл для себя совершенно новую жизнь. По шику и блеску никак не сравнимую с прежней. За считаные годы он проходит путь от помощника мэра Санкт-Петербурга до первого заместителя мэра, почти хозяина второй столицы. Он познает, что такое настоящие деньги, но главное — власть. Из пепла он восстает быстро и эффективно.

Если бы не крах СССР, позже названный им самим величайшей геополитической катастрофой XX века, не видать бы Путину его блестящей питерской карьеры. Сознательно он страшится катастрофы и оплакивает ее. Бессознательно — благодарит ее и восхищается ею.

Дальше — попытка № 2. В 1996-м мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак проигрывает выборы, и глава его предвыборного штаба ВВП вновь лишается своего места в жизни. Прежде всего и опять — теряет систему, гарантирующую его авторитет и безопасность. Ну и что дальше? Переезжает в Москву, быстро наверстывает упущенное, выходит на новейший уровень власти и возможностей, а там и становится президентом страны. Пусть даже поверх своего декларируемого желания.

Опять же: Собчака было очень жалко, поражение 1996-го страшно болезненное. Но если б не тот горький финал, Путин так и остался бы большим политиком регионального значения или, в лучшем случае, федеральным чиновником среднего звена.

Пытаемся обобщить. Путин — человек системы, и всегда сознательно защищает ее, сколько хватает сил. Но жизненные рывки в светлую даль ему всегда удавались в момент и вследствие краха возлюбленной системы, т. е. по итогам собственного поражения. Проигрывая в главном, он потом выигрывал в самом главном. К чему и привык.

Не умрешь — не воскреснешь. Не сгоришь — не станешь вновь Фениксом, только современной, совершенной модели.

Этот повтор происходит и в наш исторический день.

Да, Россию надо защитить любой ценой. Иначе ее разорвут и съедят на куски любимые падальщики, с которыми невозможно договориться с позиции дружбы. Но если в процессе защиты Россия рухнет — так что ж, откроется что-то небывалое, что вновь вынесет нашего клиента на гребень вселенской волны.

Индюк-индуктивист

Если бы пациент пытался рационализировать свой синдром Феникса, ему пришлось бы задуматься о сколько-нибудь пригодности логики индуктивиста. Который рассуждает таким образом: если дождь шел позавчера и вчера, и уже накрапывает сегодня, он обязательно случится завтра и послезавтра.

Путин, вообще, конечно, классический индуктивист, что свойственно ему как неискоренимому консерватору. И позволяет, например, игнорировать серьезность экономического кризиса. Действительно, это уже далеко не первый кризис на его памяти. И все прошлые успешно урегулировались. Почему? Во-первых, потому, что Россия — богатая страна и на всякую проблему у нее завсегда найдутся скрытые резервы. Во-вторых, до выхода из кризиса надо всегда просто дотерпеть, а с терпением у российского народа все в порядке. Доказано хотя бы на примере отношения к нынешнему царю.

Вспомним простую притчу Бертрана Расселла об индюке-индуктивисте. Который за долгую жизнь понял, что каждый день утром его будут хорошо кормить. И считал, что так будет всегда. Пока, наконец, не наступил канун Дня благодарения, когда его уже не вскармливали, а просто зарезали. Для человеческих нужд.

А вот если бы индюк умел глубоко анализировать с разных сторон, то сбежал бы накануне Дня благодарения и потом вернулся обратно. Откармливаться до ближайшего Рождества.

Да, всегда прежде ВВП расцветал на собственном же крахе. Но никогда прежде он не был последней инстанцией решений и первым в очереди к вечности. Решение о возрождении за него принимал кто-то другой: Собчак, Ельцин и т. п.

Сейчас же верховному правителю РФ не на кого переложить свою ответственность.

Никого не осталось.

Кроме разве что Бога, в которого, он, кажется, верит довольно технически.

И бежать уже не получится, потому что некуда. Индюки-индуктивисты так скоро не бегают и найдутся везде, куда мог бы привести их побег.

День благодарения обратного хода не имеет.

(Я не очень понимаю разницу между индюком и индейкой, потому превентивно прошу меня за то не критиковать.)

Жизнь внутри

Мы все, простые русские люди, живем внутри программы чужого саморазрушения. И должны понимать, что являемся заложниками этой программы.

Это плохо? Конечно, как всегда, когда ты не контролируешь какой-то очень важный для твоей жизни процесс.

Это хорошо? Да. Как показывает опыт ВВП, на чужом саморазрушении можно очень неплохо восстать из пепла.

И то, что «Россия = Путин», тоже в этой ситуации отнюдь не критично. Мы же знаем, что стране нужна кардинальная трансформация в европейское государство, а перед тем — учредительный процесс (Учредительное собрание и пр.).

И еще мы знаем, что нельзя воскреснуть, не умерев.

Да будет так.

СнобСтанислав Белковский

Начало читайте здесь.

В прошлый раз, в первой части этого бимодального текста мы обсудили примерно такие темы:

— полицейское, оно же литературное самоубийство некоторых независимых российских СМИ, продиктованное веселым отчаянием на почве утраты роли и статуса четвертой власти;

— формы и механизмы невротизации президента РФ Владимира Путина.

Осталcя необсужденным один аспект российской политико-медийной жизни. Ради чего и было анонсировано окончание текста.

Этот аспект — литературное самоубийство самого ВВП.

Путин и его невроз. Продолжение

Но перед тем затронем эволюцию клинической картины высочайшего невроза. Ведь пациента надо наблюдать в динамике, не так ли? Чтобы не потерять нить, ведущую к верным выводам и оценкам.

Важнейший вопрос: за минувшие три недели президент Путин двигался к усугублению текущей невротизации или же от нее — к относительному спокойствию?

До середины первой декады марта, как нам видится, — к нервному успокоению.

Начался этот позитивный процесс 21 февраля 2016 года. В тот день государственный секретарь США Джон Керри вкупе с российским коллегой Сергеем Лавровым вроде как заявил, что США и РФ будут вместе решать судьбу военно-надорванной Сирии. Так настанет перемирие, блюсти непрерывность которого призваны Москва и Вашингтон.

Это значит: мечты ВВП выйти на прямой диалог с глобальным жандармом о судьбах современного мира если и не сбываются пока, то выглядят хотя бы чуть-чуть менее фантастично. Во всяком случае, кому-то в Кремле так показалось.

Не случайно поздним вечером 22 февраля Владимир Путин лично вышел в эфир гостелевидения и, не скрывая расслабленной улыбки, сообщил о психодипломатических подвижках. Ясно, что сообщение предназначалось не сонному народу РФ, который слипающимися глазами и галлюциногенными ушами едва ли мог оценить масштаб бедствия. А, как водится в случаях ночного вещания ВВП, ровно двум физическим получателям информации: Бараку Обаме (в Вашингтоне — разгар рабочего дня) и Владимиру Путину (чтобы самозафиксироваться для истории).

Дальше, на рубеже февраля и марта, пришли еще хорошие новости в контексте Украины. Евросоюз отложил ей предоставление безвизового режима — из-за коррупции, отсутствия реформ и т. п. А председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер 3 марта прямо заявил в Гааге, что в ЕС и НАТО страна двух победивших Майданов будет прорываться еще 20–25 лет.

А мы же говорили! — привычно торжествующе отозвался на эти слова персонализированный Кремль. Можно легко выдохнуть и вновь признать собственную неистребимую правоту.

И, хотя тем временем чертов Обама продлил все антироссийские санкции США еще на год, а Евросоюз — крымские на полгода, поползли намеки, что к лету Украина так надоест европейцам, что донецко-луганские ограничения (т. е. вторую волну) могут с РФ и снять. Хорошая таблетка успокоительного.

Так начиналось путинское расслабление. Впрочем, накануне Международного женского дня вновь возникли предпосылки для частичного обострения.

Например:

— мирные сирийские оппозиционеры — как говорят, при военной поддержке Турции — вдруг начали в хвост и гриву громить наших (Башара Асада + РФ), причем сразу по нескольким ключевым местам: и на севере провинции Латакия, и на юге провинции Алеппо;

— за допинг (безобидный, как сладкая вата, сердечный препарат милдронат, он же мельдоний) начали чморить наших крупных спортсменов-чемпионов во главе с несравненной теннисной звездой Марией Шараповой;

— обострилась тема Надежды Савченко: всемирная общественность бьет копытами, почетные условия обмена до конца не согласованы, а если что нехорошее случится с героиней, то могут случиться и новые санкции, и очередной виток гибридной войны.

Так что на момент публикации этого текста может начаться новый виток невротизации. С вытекающими. Подождем — посмотрим. Всем, кого это может затронуть, просьба приготовиться. Хотя они и так готовы, я убежден.

Самоубийство: окончание

Человеку, как известно высокочтимой аудитории «Сноба», вообще присуще влечение к смерти. Всю жизнь наш брат (сестра) разрывается между любовью (Эросом) и смертью (Танатосом), чтобы в конце концов закономерно выбрать вторую опцию. Неотвратимую, как дежурный букет на Восьмое марта.

Так говорили многие мудрецы. Особенно же классики психоанализа во главе с Зигмундом Фрейдом — начиная с его мегаработы «По ту сторону принципа удовольствия» (1920).

Последующий XX век, когда смерть стала такой обыденной, что умерли почти все, кто и оставался, — включая автора, субъекта и даже Бога, — сделал влечение к смерти самым важным активом и приятным занятием для человечества. Культовый француз Жан Бодрийяр вообще сказал, что Эроса надо понизить в звании перед лицом Танатоса, ибо всевозможная любовь — лишь окольный путь к смерти, а не что-то самостоятельно важное.

Нет, конечно, влечение к смерти — это бессознательное. Большинство опрошенных по этой теме на сознательном уровне скажут, что помирать не собираются, да и вообще дел полно: завтра — пропылесосить ковер, послезавтра — забрать из сервиса «Ладу Калину» и т. п.

Но на бессознательном уровне нет никакой «Калины». А есть программа саморазрушения, запускаемая или запущенная для скорейшего перехода в новое агрегатное состояние: из живых — в мертвые. «Ибо прах ты есть и в прах возвратишься» — это почти дословно процитировано у Фрейда в «По ту сторону…», и так бы он прямо и сказал, будь открыто и определенно религиозен.

Не надо, пожалуйста, здесь особенно пугаться слова «смерть». Нам ведь рассказывали свидетели-очевидцы, как она начинается. Взлет куда-то вверх, где то ли свет в туннеле, то ли обыденная обстановка твоего быта, — это технические подробности. Главная концептуальная штука: обретение полного, тотального спокойствия. Отвечая на карнегианский вопрос «Как перестать беспокоиться и начать жить?», можем смело ответить: помирай, и все как-то устроится.

Определившись бессознательно со смертельным приоритетом, подсознание включает программу саморазрушения. Как правило, настолько рациональную по сути, что ее затруднительно распознать, тем паче — остановить.

В первой части этого текста мы осмелились дотронуться до А. С. Пушкина как главного русского литературного самоубийцы. Сейчас дотронемся подробней.

А. А. Ахматова говорила, что в «Моцарте и Сальери» Пушкин отождествляет себя с Сальери. Мое мнение несколько иное: и с тем, и с другим. В маленькой трагедии описан процесс психоподготовки молодого классика к самоуничтожению. Он — это Моцарт, он же — и его убийца.

«Нет! не могу противиться я доле. Судьбе моей: я избран, чтоб его остановить», — говорит Сальери о Моцарте, а значит, Пушкин о самом себе.

«Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше».

Искусство и я — суть одно, мы жили (не)счастливо и умрем в один день. Вот принципиальный message гениального самокиллера.

Программа саморазрушения автоматически включается в некоторые минуты жизни. Например, когда клиент бессознательно ощущает исчерпание своего жизненного задания. Потому, собственно, перепрограммирование жизненного задания — важнейший способ пролонгации жизни, но мало кто пока этим оснащен и пользуется.

Что-то подобное мы начали замечать во Владимире Путине на границе февраля/марта 2014-го. Только что отзвучала триумфом Олимпиада в Сочи, и надо было сделать последний ход — заключить альянс с Западом о вечном мире и распределении обязанностей. И тут-то Запад, на путинский взгляд, нанес удар в спину. Революция (она же переворот) на Украине завершила долгую попытку ВВП разрешить неразрешимое: сохранить Россию такой, как она есть, и одновременно стать совершенно своим по все стороны Атлантики.

Тогда Путин объявил недостижимым друзьям войну. Аннексия Крыма и далее — гибридный конфликт по всем направлениям. Для страны, которая с 1991 года выстраивалась как часть Большого Запада, столь зависимая от него финансово, технологически, а главное, психологически, — это смерть.

Не говоря уже про перспективу большой войны с применением средств массового уничтожения.

На сознательном уровне это формулируется как «все хорошо». Я, ВВП, безраздельный правитель одной седьмой части суши, убедился в том, что принудить евроатлантических партнеров к любви по-хорошему не получается. Значит, принудим по-плохому. Это только кажется, что мы слабее. На самом деле — сильнее. У нас есть настоящая, а не игрушечно-демократическая власть, готовая отдавать самые страшные приказания — и будут они исполнены. У нас есть решимость перейти границы (географические и нет), которые они, в силу изнеженности и расхлябанности, не перейдут. У нас есть русские люди, всегда, в отличие от европейских недолюдей (или перелюдей), отдающие жизнь за царя. И у нас есть царь, который будет править столько, сколько захочет, а не сколько требуют закон или избиратели. Наконец, у нас осталось ядерное оружие, которое игнорировать нельзя даже с самой высокомерной позиции.

Потому мы победим. Сегодня или послезавтра — не имеет значения. У нас в запасе вечность, что нам поболтать часок-другой (с).

На бессознательном уровне все звучит совсем иначе. Я, могущественнейший из земных командиров, сделал все, что мог, но главного не добился и не добьюсь. Так что гори оно все космическим пламенем! Тем более что Россия и я — суть одно. И исчезнем мы в один день, как Пушкин (Моцарт) — со своим неотрывным искусством.

Эта программа саморазрушения и реализуется с весны 2014-го. И если вы ищете дальнюю логику украинской, сирийской и всех еще не начатых Путиным войн — она уже найдена. Вот она.

Еще — применительно к Танатосу. Фрейд научил нас принципу навязчивого повторения. К своему удивлению, основатель психоанализа заметил за долгие годы профессиональных занятий, что человеку свойственно бессознательно повторять жизненные сценарии, на рациональном уровне вовсе не приносящие успеха или удовлетворения. Например, вопреки практическому опыту постоянно жениться на женщине, похожей на мать, только для того, чтобы по заданному шаблону через краткие годы скандально развестись.

У Путина тоже есть такой шаблон. Я бы назвал его синдромом Феникса.

Первый подобный опыт случился у нашего пациента в 1990 году. Когда, будучи в Дрездене, он неожиданно понял, что больше не посланец империи и не представитель системы, гарантировавших его статус и безопасность, но в одночасье отрекшихся, — а просто частное лицо, охраняющее никому не нужный, пустеющий до звона (с) Дом советской культуры. (Повезло, что все это происходило не в Тегеране и даже не в Сараево.)

Будучи брошен погибавшей системой и выброшен ею, ВВП хоть и должен был заниматься поначалу частным извозом — унижение для офицера КГБ СССР, — но открыл для себя совершенно новую жизнь. По шику и блеску никак не сравнимую с прежней. За считаные годы он проходит путь от помощника мэра Санкт-Петербурга до первого заместителя мэра, почти хозяина второй столицы. Он познает, что такое настоящие деньги, но главное — власть. Из пепла он восстает быстро и эффективно.

Если бы не крах СССР, позже названный им самим величайшей геополитической катастрофой XX века, не видать бы Путину его блестящей питерской карьеры. Сознательно он страшится катастрофы и оплакивает ее. Бессознательно — благодарит ее и восхищается ею.

Дальше — попытка № 2. В 1996-м мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак проигрывает выборы, и глава его предвыборного штаба ВВП вновь лишается своего места в жизни. Прежде всего и опять — теряет систему, гарантирующую его авторитет и безопасность. Ну и что дальше? Переезжает в Москву, быстро наверстывает упущенное, выходит на новейший уровень власти и возможностей, а там и становится президентом страны. Пусть даже поверх своего декларируемого желания.

Опять же: Собчака было очень жалко, поражение 1996-го страшно болезненное. Но если б не тот горький финал, Путин так и остался бы большим политиком регионального значения или, в лучшем случае, федеральным чиновником среднего звена.

Пытаемся обобщить. Путин — человек системы, и всегда сознательно защищает ее, сколько хватает сил. Но жизненные рывки в светлую даль ему всегда удавались в момент и вследствие краха возлюбленной системы, т. е. по итогам собственного поражения. Проигрывая в главном, он потом выигрывал в самом главном. К чему и привык.

Не умрешь — не воскреснешь. Не сгоришь — не станешь вновь Фениксом, только современной, совершенной модели.

Этот повтор происходит и в наш исторический день.

Да, Россию надо защитить любой ценой. Иначе ее разорвут и съедят на куски любимые падальщики, с которыми невозможно договориться с позиции дружбы. Но если в процессе защиты Россия рухнет — так что ж, откроется что-то небывалое, что вновь вынесет нашего клиента на гребень вселенской волны.

Индюк-индуктивист

Если бы пациент пытался рационализировать свой синдром Феникса, ему пришлось бы задуматься о сколько-нибудь пригодности логики индуктивиста. Который рассуждает таким образом: если дождь шел позавчера и вчера, и уже накрапывает сегодня, он обязательно случится завтра и послезавтра.

Путин, вообще, конечно, классический индуктивист, что свойственно ему как неискоренимому консерватору. И позволяет, например, игнорировать серьезность экономического кризиса. Действительно, это уже далеко не первый кризис на его памяти. И все прошлые успешно урегулировались. Почему? Во-первых, потому, что Россия — богатая страна и на всякую проблему у нее завсегда найдутся скрытые резервы. Во-вторых, до выхода из кризиса надо всегда просто дотерпеть, а с терпением у российского народа все в порядке. Доказано хотя бы на примере отношения к нынешнему царю.

Вспомним простую притчу Бертрана Расселла об индюке-индуктивисте. Который за долгую жизнь понял, что каждый день утром его будут хорошо кормить. И считал, что так будет всегда. Пока, наконец, не наступил канун Дня благодарения, когда его уже не вскармливали, а просто зарезали. Для человеческих нужд.

А вот если бы индюк умел глубоко анализировать с разных сторон, то сбежал бы накануне Дня благодарения и потом вернулся обратно. Откармливаться до ближайшего Рождества.

Да, всегда прежде ВВП расцветал на собственном же крахе. Но никогда прежде он не был последней инстанцией решений и первым в очереди к вечности. Решение о возрождении за него принимал кто-то другой: Собчак, Ельцин и т. п.

Сейчас же верховному правителю РФ не на кого переложить свою ответственность.

Никого не осталось.

Кроме разве что Бога, в которого, он, кажется, верит довольно технически.

И бежать уже не получится, потому что некуда. Индюки-индуктивисты так скоро не бегают и найдутся везде, куда мог бы привести их побег.

День благодарения обратного хода не имеет.

(Я не очень понимаю разницу между индюком и индейкой, потому превентивно прошу меня за то не критиковать.)

Жизнь внутри

Мы все, простые русские люди, живем внутри программы чужого саморазрушения. И должны понимать, что являемся заложниками этой программы.

Это плохо? Конечно, как всегда, когда ты не контролируешь какой-то очень важный для твоей жизни процесс.

Это хорошо? Да. Как показывает опыт ВВП, на чужом саморазрушении можно очень неплохо восстать из пепла.

И то, что «Россия = Путин», тоже в этой ситуации отнюдь не критично. Мы же знаем, что стране нужна кардинальная трансформация в европейское государство, а перед тем — учредительный процесс (Учредительное собрание и пр.).

И еще мы знаем, что нельзя воскреснуть, не умерев.

Да будет так.

Сноб

Станислав Белковский: Владимир Путин глазами фрикаСтанислав Белковский: Владимир Путин глазами фрика

Как у многих известных людей, у президента РФ Владимира Путина есть свой день рождения. Формально он выпадает на 7 октября — дату образования Германской демократической республики (ГДР), с которой ВВП связывает столько всего почти приятного. Еще в этот день когда-то до нашей эры люди Александра Македонского основали Сирийское царство, что применительно к Путину тоже вполне символично.

День рождения наш президент обычно отмечает скромно и тихо. Растворяясь в болотах родного Санкт-Петербурга или еще в каких-то неустановленных человечеством местах.

Но, пожалуй, главный праздник у Путина другой. 18 марта. День официального присоединения Крыма и Севастополя к России. Момент высочайшего достижения Владимира Владимировича за всю его карьеру и биографию. Именно 18 марта 2014 года Путин не просто вошел, но окончательно ворвался в историю — без очереди, поверх хроники и учебника.

И потому 18 марта, я считаю, всякий законопослушный политический публицист России морально обязан:

— хорошо отнестись ко второму и четвертому президенту нашей нынешней страны;

— зафиксировать это хорошее отношение на бумаге в уверенном формате поздравительного текста.

Что я и попытаюсь сделать.

Вывод войск из Сирии — патриарший взгляд

Я живу в Москве, недалеко от Патриарших прудов. И люблю время от времени гулять на Патриарших. Мне, правда, все чаще указывают, что надо теперь говорить «пруд», в единственном числе — «Патриарший пруд». Но я до сих пор твердо не знаю, и все как по старинке, во множественном.

Не пугайтесь: с тех пор как трамвай отменили (еще при Брежневе), здесь стало практически безопасно. Даже чтобы сломать ногу, я вынужден был в начале 2016 года выехать в Прагу.

К празднику 18 марта нога наполовину срослась, и рано утром я вышел на первую за болезненно долгие дни прогулку. Надо сказать, на Патриарших много дорогих заведений (а какими еще они должны быть, в таком-то козырном месте!). Но есть одно дешевое, по-хорошему застойное. Называется «Дебют». Или «Закат». Я точно не помню. Потому что, как прохожу мимо него, так сразу прикрываю глаза рукой. Чтобы ненароком не зайти и не соблазниться дешевым коньяком по 110 руб. / 50 мл. А ведь если с утра поддаться такому очевидному соблазну, то никакой текст про Верховного главнокомандующего уже своевременно не сдашь, особенно в «Сноб».

И нынче я также пытался незаметно проскользнуть мимо «дебютного заката», но не успел. Меня окликнули знакомые, как бомжи распивавшие на его ступеньках свежекупленную бутылочку коньяка «Кёнигсберг». Название, конечно, неполиткорректное, на грани территориальной целостности РФ, зато цена вполне уважительная.

— Послушай, Белковский, — сказали бомжи, — а зачем Путин вывел войска из Сирии?

Описывать их я не буду, иначе мы слишком отвлечемся от главной темы. Могу сказать только, что один из них носит кроличью кепку без козырька, а еще двое по весне ходят совершенно с непокрытыми головами.

Они, конечно, не бомжи. Один — композитор, двое других — художники-аниматоры, или наоборот, не важно. Важно, что живут они в собственных, все еще дорогих квартирах здесь же, на прудах. Давно живут. Просто лет 20–25 назад они не догадались переквалифицироваться из художников и композиторов в олигархи. А если бы догадались, мизансцена была бы почти такая же. Только они не стояли бы на бюджетном крыльце, а заседали бы во внебюджетном ресторане «Палаццо Дукале», в пяти минутах ходьбы отсюда. И, поместив известного политолога напротив себя, вопрошали бы так же, только еще лиричнее:

— Послушай, Белковский, а зачем Путин вывел войска из Сирии?

Олигархи часто думают, что за бесплатный обед политолог расскажет им все государственные тайны. Обидно как-то. Но штука в том, что никаких тайн политолог на самом деле не знает, потому, одолев секундную обиду, соглашается на бесплатный обед.

Деятели искусств на обед в «закатном дебюте» раскошелиться не могут. Но плеснуть в благодарность за ответ соточку «Кёнигсберга» в пластиковый стакан — вполне.

Это-то и опасно. В известное время суток бесплатный коньяк куда коварнее даже самого дешевого.

Потому я только помахал им рукой и проковылял мимо, словно не услышал их выстраданного вопроса.

А если б мне не нужно было писать этот текст, то я принял бы пластиковый стакан и ответил бы следующее.

Видите ли, дорогие мастера культуры. Можно много рассуждать с политико-экономической точки зрения, почему надо было срочно эвакуировать войска. Например, $2,5 млн в день, которые тратились на сирийскую войну, — это глубоко излишне при нынешнем состоянии государственных финансов.

Но можно подойти к сюжету сугубо психологически.

Еще в 2000 году Владимир Путин в книжке «От первого лица» объяснил нам, что крысу нельзя загонять в угол. Что в отчаянной позиции она может зверски покусать даже слона и медведя, не говоря уже о человеке разумном.

Под крысой, в хорошем смысле, молодой президент имел в виду себя. Дескать, не делайте так, чтобы мне некуда было деваться, чтобы у меня оставалось только одно возможное решение.

С тех пор г-н Путин всегда действовал, оставляя себе пространство и время для принятия важных решений. И потому принимал их в последний исторический момент. Например: могу вернуться в Кремль после первого срока Д. А. Медведева или нет, но решу только сам и только в тот единственно правильный час, когда решения уже нельзя не принимать.

В Сирии же ВВП почти загнали в крысиный угол.

Если бы войска РФ простояли еще немного, то, не исключено, что пришлось бы на сирийской территории столкнуться с Турцией. И утихомиривать курдов, провозглашающих федерализацию (которой втайне хотят все, но пока боятся сказать все, кроме курдов). И гарантировать политическое будущее Башара Асада — а дамасского правителя лучше скоро сдать, чем чего-то там ему гарантировать.

А чтобы все эти задачи решать, пришлось бы неизбежно вводить сухопутный контингент Вооруженных сил РФ и тем самым твердо превращать Сирию-2016 в Афганистан-1979. И сбежать красиво потом, после афганизации, уже не получилось бы – только унизительно отползти.

Нет, ну его в баню. Лучше уйти достойно раньше, чем позорно, с цистернами мертвой крови, отползать позже.

Вот и вся психология.

Можно еще, конечно, предположить, что главное — насолить Бараку Обаме. Недавно Обама пожелал путинской России увязнуть в Сирии. А мы — ему назло — не увязнем. Шиш тебе, недоделанный председатель Земного шара!

А коньячку хлопну позже — под праздничный концерт на Васильевском спуске. Тем более что город перекроют, и никуда во внешний мир уже не доберешься, с недолеченной ногой наипаче.

Васильевская алия

В те годы, когда я был еще практикующим политическим консультантом, мне пришла в голову простая идея: переименовать Васильевский спуск в Васильевский подъем. Ведь по сути это одно и то же, но «Васильевский подъем» звучит гораздо оптимистичнее и, я бы сказал, стратегичнее. Нация должна двигаться вперед и вверх, а не спускаться вниз. И всякий важный топоним пусть напоминает о том национальному коллективному бессознательному.

«Подъем» — это ведь как алия, то есть репатриация в Израиль, у евреев. «Алия» и значит что-то вроде подъема. Когда человек (вос)соединяется с Родиной — это подъем. А когда отторгает от Родины свою жалкую плоть — спуск. У евреев последнее называется, кажется, «йерида».

Да и концерт в честь возвращения Крыма и Севастополя на историческую Родину совершенно логично было бы проводить на Васильевском подъеме, а не наоборот.

Сегодняшний Кремль, увы, слишком консервативен, чтобы одобрять такие переименования.

Крымский угол

Теперь вернемся к другому мучающему многих вопросу: почему В. В. Путин в столь непривычной для него агрессивно-радикальной, авантюрно-аферистичной манере перевел в Россию в 2014 году Крым и Севастополь? Причем сделал это так быстро, как ничего в путинской России обычно не делается.

Ответ лежит все там же — в крысином углу. Из чьего-то невского детства.

22–23 февраля того безумного года, когда закрытие Олимпиады в Сочи совпало с революцией на Украине и бегством Виктора Януковича, В. В. понял, что оказался-таки в ловушке.

А) Он безвозвратно теряет Украину.

Б) Через пару недель в Крыму окажутся ядерно вооруженные войска НАТО — может, ради этого и выперли несчастного Януковича? — и тогда придется выводить оттуда наш Черноморский флот. И ничего уже не попишешь, так как успешно выиграть у американских сил в прямом столкновении мы не можем, как бы ни храбрились и ни бодрились.

В) По мнению опытных генералов-ракетчиков, если американское ядерное оружие окажется в Крыму, остановить прицельный удар по Москве мы не сможем.

Таким образом, второй и четвертый президент РФ тоже прочно въехал бы в русско-всемирную историю. Но уже в другом качестве — как лидер, при котором Россия окончательно лишилась влияния на Украину, потеряла Крым и Черноморский флот. Чего в общем виде никогда не теряли даже при национал-предателе Борисе Ельцине.

У Путина банально не осталось выбора. Из крысиного угла он должен был выходить через совершенно роковые решения, играя ва-банк. Что он и сделал.

Гарантий успеха не было. Если бы Украина на рубеже февраля-марта 2014-го ввела в Крым большинство своих дееспособных частей, еще неизвестно, как бы дело сложилось и пошло. Но Киев убоялся и уклонился от столкновения.

И несколько лукавят те, кто утверждает, что крымско-севастопольский план долго вынашивался, готовился с 2004-го («оранжевая революция»), 2000-го и чуть ли не 1994 годов. Нет, всяких написанных на бумажках планов, щедро кормивших кремлевские машины по уничтожению документов, всегда было полно. Но вот серьезный практический план созрел в путинской голове только в начале двадцатых чисел февраля 2014-го. Став неожиданностью даже для многих генералов-адмиралов и Черноморского флота. Они всю жизнь ждали судьбоносного патриотического решения, но вот чтоб прямо так сразу…

Страх у них прошел, когда стало понятно, что Украина не станет воевать. Помогли и западные партнеры, «спонсоры государственного переворота». Их общее послание Украине было примерно такое: не дергайтесь и не рыпайтесь, не провоцируйте кровопролитие, Путин на аннексию Крыма все равно не решится. Мы его знаем, он не такой.

Да, крыса — она не такая, пока ее не загнали в угол.

Будучи консерватором и индуктивистом, Путин обычно действует медленно и осторожно. Потому радикальных экономических реформ, на которые уповают системные либералы во главе с Алексеем Кудриным и Ко, от него ожидать не приходится.

Вернее, приходится, вполне приходится. Но только в одном случае. Если лидер окажется в какую-то минуту убежден, что единственная альтернатива реформам — полный коллапс и крах. Причем не экономики, которая сто лет никому не нужна, а государства российского вообще.

Потому мой экспертный совет системным либералам: загоните Путина в угол и заставьте его тем самым делать реформы. Если сможете.

К теплому морю

Хотя, разумеется, можно инкриминировать Владимиру Путину и совсем иные мотивы по части Крыма и Севастополя.

ВВП — истинно русский человек. Один из немногих на русском троне за долгие столетия.

А у русского человека есть бессознательная страсть — тяга к теплому морю. Которого мы в наших промерзлых евроазиатских просторах по большей части лишены.

Отсюда и любовь к Сочи. И тяготение к Крыму. И постоянно возрождающаяся нелюбовь к Турции, несправедливо захваченным Константинополем и узкими проливами отделяющей нас от всей атлантической толщи теплых морей.

Не случайно «Другая Россия» (свободная, демократическая, капиталистическая и т. п.) по В. П. Аксенову располагалась именно в Крыму — трудно представить ее на неких ледовитых берегах.

Но об этом поговорим позже, в окончании к тексту.

(Окончание следует)

СнобКак у многих известных людей, у президента РФ Владимира Путина есть свой день рождения. Формально он выпадает на 7 октября — дату образования Германской демократической республики (ГДР), с которой ВВП связывает столько всего почти приятного. Еще в этот день когда-то до нашей эры люди Александра Македонского основали Сирийское царство, что применительно к Путину тоже вполне символично.

День рождения наш президент обычно отмечает скромно и тихо. Растворяясь в болотах родного Санкт-Петербурга или еще в каких-то неустановленных человечеством местах.

Но, пожалуй, главный праздник у Путина другой. 18 марта. День официального присоединения Крыма и Севастополя к России. Момент высочайшего достижения Владимира Владимировича за всю его карьеру и биографию. Именно 18 марта 2014 года Путин не просто вошел, но окончательно ворвался в историю — без очереди, поверх хроники и учебника.

И потому 18 марта, я считаю, всякий законопослушный политический публицист России морально обязан:

— хорошо отнестись ко второму и четвертому президенту нашей нынешней страны;

— зафиксировать это хорошее отношение на бумаге в уверенном формате поздравительного текста.

Что я и попытаюсь сделать.

Вывод войск из Сирии — патриарший взгляд

Я живу в Москве, недалеко от Патриарших прудов. И люблю время от времени гулять на Патриарших. Мне, правда, все чаще указывают, что надо теперь говорить «пруд», в единственном числе — «Патриарший пруд». Но я до сих пор твердо не знаю, и все как по старинке, во множественном.

Не пугайтесь: с тех пор как трамвай отменили (еще при Брежневе), здесь стало практически безопасно. Даже чтобы сломать ногу, я вынужден был в начале 2016 года выехать в Прагу.

К празднику 18 марта нога наполовину срослась, и рано утром я вышел на первую за болезненно долгие дни прогулку. Надо сказать, на Патриарших много дорогих заведений (а какими еще они должны быть, в таком-то козырном месте!). Но есть одно дешевое, по-хорошему застойное. Называется «Дебют». Или «Закат». Я точно не помню. Потому что, как прохожу мимо него, так сразу прикрываю глаза рукой. Чтобы ненароком не зайти и не соблазниться дешевым коньяком по 110 руб. / 50 мл. А ведь если с утра поддаться такому очевидному соблазну, то никакой текст про Верховного главнокомандующего уже своевременно не сдашь, особенно в «Сноб».

И нынче я также пытался незаметно проскользнуть мимо «дебютного заката», но не успел. Меня окликнули знакомые, как бомжи распивавшие на его ступеньках свежекупленную бутылочку коньяка «Кёнигсберг». Название, конечно, неполиткорректное, на грани территориальной целостности РФ, зато цена вполне уважительная.

— Послушай, Белковский, — сказали бомжи, — а зачем Путин вывел войска из Сирии?

Описывать их я не буду, иначе мы слишком отвлечемся от главной темы. Могу сказать только, что один из них носит кроличью кепку без козырька, а еще двое по весне ходят совершенно с непокрытыми головами.

Они, конечно, не бомжи. Один — композитор, двое других — художники-аниматоры, или наоборот, не важно. Важно, что живут они в собственных, все еще дорогих квартирах здесь же, на прудах. Давно живут. Просто лет 20–25 назад они не догадались переквалифицироваться из художников и композиторов в олигархи. А если бы догадались, мизансцена была бы почти такая же. Только они не стояли бы на бюджетном крыльце, а заседали бы во внебюджетном ресторане «Палаццо Дукале», в пяти минутах ходьбы отсюда. И, поместив известного политолога напротив себя, вопрошали бы так же, только еще лиричнее:

— Послушай, Белковский, а зачем Путин вывел войска из Сирии?

Олигархи часто думают, что за бесплатный обед политолог расскажет им все государственные тайны. Обидно как-то. Но штука в том, что никаких тайн политолог на самом деле не знает, потому, одолев секундную обиду, соглашается на бесплатный обед.

Деятели искусств на обед в «закатном дебюте» раскошелиться не могут. Но плеснуть в благодарность за ответ соточку «Кёнигсберга» в пластиковый стакан — вполне.

Это-то и опасно. В известное время суток бесплатный коньяк куда коварнее даже самого дешевого.

Потому я только помахал им рукой и проковылял мимо, словно не услышал их выстраданного вопроса.

А если б мне не нужно было писать этот текст, то я принял бы пластиковый стакан и ответил бы следующее.

Видите ли, дорогие мастера культуры. Можно много рассуждать с политико-экономической точки зрения, почему надо было срочно эвакуировать войска. Например, $2,5 млн в день, которые тратились на сирийскую войну, — это глубоко излишне при нынешнем состоянии государственных финансов.

Но можно подойти к сюжету сугубо психологически.

Еще в 2000 году Владимир Путин в книжке «От первого лица» объяснил нам, что крысу нельзя загонять в угол. Что в отчаянной позиции она может зверски покусать даже слона и медведя, не говоря уже о человеке разумном.

Под крысой, в хорошем смысле, молодой президент имел в виду себя. Дескать, не делайте так, чтобы мне некуда было деваться, чтобы у меня оставалось только одно возможное решение.

С тех пор г-н Путин всегда действовал, оставляя себе пространство и время для принятия важных решений. И потому принимал их в последний исторический момент. Например: могу вернуться в Кремль после первого срока Д. А. Медведева или нет, но решу только сам и только в тот единственно правильный час, когда решения уже нельзя не принимать.

В Сирии же ВВП почти загнали в крысиный угол.

Если бы войска РФ простояли еще немного, то, не исключено, что пришлось бы на сирийской территории столкнуться с Турцией. И утихомиривать курдов, провозглашающих федерализацию (которой втайне хотят все, но пока боятся сказать все, кроме курдов). И гарантировать политическое будущее Башара Асада — а дамасского правителя лучше скоро сдать, чем чего-то там ему гарантировать.

А чтобы все эти задачи решать, пришлось бы неизбежно вводить сухопутный контингент Вооруженных сил РФ и тем самым твердо превращать Сирию-2016 в Афганистан-1979. И сбежать красиво потом, после афганизации, уже не получилось бы – только унизительно отползти.

Нет, ну его в баню. Лучше уйти достойно раньше, чем позорно, с цистернами мертвой крови, отползать позже.

Вот и вся психология.

Можно еще, конечно, предположить, что главное — насолить Бараку Обаме. Недавно Обама пожелал путинской России увязнуть в Сирии. А мы — ему назло — не увязнем. Шиш тебе, недоделанный председатель Земного шара!

А коньячку хлопну позже — под праздничный концерт на Васильевском спуске. Тем более что город перекроют, и никуда во внешний мир уже не доберешься, с недолеченной ногой наипаче.

Васильевская алия

В те годы, когда я был еще практикующим политическим консультантом, мне пришла в голову простая идея: переименовать Васильевский спуск в Васильевский подъем. Ведь по сути это одно и то же, но «Васильевский подъем» звучит гораздо оптимистичнее и, я бы сказал, стратегичнее. Нация должна двигаться вперед и вверх, а не спускаться вниз. И всякий важный топоним пусть напоминает о том национальному коллективному бессознательному.

«Подъем» — это ведь как алия, то есть репатриация в Израиль, у евреев. «Алия» и значит что-то вроде подъема. Когда человек (вос)соединяется с Родиной — это подъем. А когда отторгает от Родины свою жалкую плоть — спуск. У евреев последнее называется, кажется, «йерида».

Да и концерт в честь возвращения Крыма и Севастополя на историческую Родину совершенно логично было бы проводить на Васильевском подъеме, а не наоборот.

Сегодняшний Кремль, увы, слишком консервативен, чтобы одобрять такие переименования.

Крымский угол

Теперь вернемся к другому мучающему многих вопросу: почему В. В. Путин в столь непривычной для него агрессивно-радикальной, авантюрно-аферистичной манере перевел в Россию в 2014 году Крым и Севастополь? Причем сделал это так быстро, как ничего в путинской России обычно не делается.

Ответ лежит все там же — в крысином углу. Из чьего-то невского детства.

22–23 февраля того безумного года, когда закрытие Олимпиады в Сочи совпало с революцией на Украине и бегством Виктора Януковича, В. В. понял, что оказался-таки в ловушке.

А) Он безвозвратно теряет Украину.

Б) Через пару недель в Крыму окажутся ядерно вооруженные войска НАТО — может, ради этого и выперли несчастного Януковича? — и тогда придется выводить оттуда наш Черноморский флот. И ничего уже не попишешь, так как успешно выиграть у американских сил в прямом столкновении мы не можем, как бы ни храбрились и ни бодрились.

В) По мнению опытных генералов-ракетчиков, если американское ядерное оружие окажется в Крыму, остановить прицельный удар по Москве мы не сможем.

Таким образом, второй и четвертый президент РФ тоже прочно въехал бы в русско-всемирную историю. Но уже в другом качестве — как лидер, при котором Россия окончательно лишилась влияния на Украину, потеряла Крым и Черноморский флот. Чего в общем виде никогда не теряли даже при национал-предателе Борисе Ельцине.

У Путина банально не осталось выбора. Из крысиного угла он должен был выходить через совершенно роковые решения, играя ва-банк. Что он и сделал.

Гарантий успеха не было. Если бы Украина на рубеже февраля-марта 2014-го ввела в Крым большинство своих дееспособных частей, еще неизвестно, как бы дело сложилось и пошло. Но Киев убоялся и уклонился от столкновения.

И несколько лукавят те, кто утверждает, что крымско-севастопольский план долго вынашивался, готовился с 2004-го («оранжевая революция»), 2000-го и чуть ли не 1994 годов. Нет, всяких написанных на бумажках планов, щедро кормивших кремлевские машины по уничтожению документов, всегда было полно. Но вот серьезный практический план созрел в путинской голове только в начале двадцатых чисел февраля 2014-го. Став неожиданностью даже для многих генералов-адмиралов и Черноморского флота. Они всю жизнь ждали судьбоносного патриотического решения, но вот чтоб прямо так сразу…

Страх у них прошел, когда стало понятно, что Украина не станет воевать. Помогли и западные партнеры, «спонсоры государственного переворота». Их общее послание Украине было примерно такое: не дергайтесь и не рыпайтесь, не провоцируйте кровопролитие, Путин на аннексию Крыма все равно не решится. Мы его знаем, он не такой.

Да, крыса — она не такая, пока ее не загнали в угол.

Будучи консерватором и индуктивистом, Путин обычно действует медленно и осторожно. Потому радикальных экономических реформ, на которые уповают системные либералы во главе с Алексеем Кудриным и Ко, от него ожидать не приходится.

Вернее, приходится, вполне приходится. Но только в одном случае. Если лидер окажется в какую-то минуту убежден, что единственная альтернатива реформам — полный коллапс и крах. Причем не экономики, которая сто лет никому не нужна, а государства российского вообще.

Потому мой экспертный совет системным либералам: загоните Путина в угол и заставьте его тем самым делать реформы. Если сможете.

К теплому морю

Хотя, разумеется, можно инкриминировать Владимиру Путину и совсем иные мотивы по части Крыма и Севастополя.

ВВП — истинно русский человек. Один из немногих на русском троне за долгие столетия.

А у русского человека есть бессознательная страсть — тяга к теплому морю. Которого мы в наших промерзлых евроазиатских просторах по большей части лишены.

Отсюда и любовь к Сочи. И тяготение к Крыму. И постоянно возрождающаяся нелюбовь к Турции, несправедливо захваченным Константинополем и узкими проливами отделяющей нас от всей атлантической толщи теплых морей.

Не случайно «Другая Россия» (свободная, демократическая, капиталистическая и т. п.) по В. П. Аксенову располагалась именно в Крыму — трудно представить ее на неких ледовитых берегах.

Но об этом поговорим позже, в окончании к тексту.

(Окончание следует)

Сноб

Станиcлав Белковский: Ситуация зашла в тупик и нужно потянуть резину. Вот логика Олланда и МеркельСтаниcлав Белковский: Ситуация зашла в тупик и нужно потянуть резину. Вот логика Олланда и Меркель

Михайло Глуховский.
Результаты минских переговоров дают надежду на урегулирования конфликта на Донбассе. Такое заявление сделал Президент Украины Петр Порошенко спустя сутки после завершения переговоров в столице Беларуси. По завершении встречи в «нормандском формате» Порошенко, Владимир Путин, Франсуа Олланд и Ангела Меркель подписали декларацию, поддерживающую подписание контактной группой «Комплекса мероприятий, направленных на имплементацию Минских договоренностей». Другими словами, лидеры европейских стран поддержали очередной мирный план, направленный на прекращение эскалации война на Донбассе. Свою подпись под документом поставил и Путин. Но уверенности в том, что все пункты декларации и «Комплекса мер…» будут выполнены, нет ни у кого.

Несмотря на якобы стремление к миру, Россия продолжает наращивать свое военное присутствие в Украине. По крайней мере, об этом заявляет руководство АТО. По его информации, в ночь со среды на четверг с территории России на территорию Украины заехало несколько десятков единиц бронированной техники. Как сообщает народный депутат Семен Семенченко, боевики наращивают военное присутствие возле Дебальцево. По его информации, они захватили поселок Логиново, который находится в непосредственной близости от эпицентра сражений…

Российский политолог Станисла Белковский считает, что до 15-го февраля, когда формально должно начаться перемирие, Дебальцево будет захвачено боевиками. В интервью «Главкому» он высказал мнение, что результаты соглашений, подписанных в Минске, не будут иметь никакого значения, поскольку цель Путина начать большую войну остается неизменной. После встречи, считает Белковский, действительно стоит ждать некого подобия перемирия, которое Запад попытается использовать для того, чтобы ответить на вопрос «как быть с Путиным».

Г-н Белоковский, кто выиграл от Минских договоренностей-2 и почему?

На мой взгляд, здесь нет однозначно выигравших и проигравших. Но, безусловно, Владимир Путин отчасти добился своего потому, что он возобновил прямой диалог с западными лидерами, что было главной целью происходящего. При этом никаких обязательств он на себя, по сути, не взял. Он не признал себя стороной конфликта, это не обозначено ни в одном документе. Он в состоянии и дальше манипулировать ситуацией в Донецкой и Луганской областях, так как он считает нужным.

Почему Путин выиграл больше, чем проиграл?

Да, конечно, больше выиграл Путин, чем все остальные. Во-первых, сказался страх Европы перед большой войной, которой Путин шантажировал Европу в последний год, и усталость Украины от войны.

В договоре, подписанном контактной группой в Минске, идет речь об амнистии. Помилованы и амнистированы должны быть якобы все лица, имевшие отношение к «событиям в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины». Но как это стыкуется с предыдущими заявлениями украинской власти о том, что люди, у которых на руках кровь, должны понести ответственность за преступления?

Понимаете, все это не имеет никакого значения, никакого смысла (амнистия). Де-факто, и «ДНР», и «ЛНР», так называемые отдельные районы Луганской и Донецкой областей, неподконтрольны Киеву. Поэтому, как Киев может осуществлять или не осуществлять амнистию на территориях, которые ему неподконтрольны? Это (амнистия) – чисто символический жест. Амнистия имеет значение тогда, когда ее объект находится на территории, подконтрольному субъекту, на котором этот объект находится, то есть государству Украина. Какой смысл говорить об амнистии, если Украина не контролирует территории, на которой находятся террористы? Они будут продолжать спокойно терроризировать всех и дальше.

То есть Россия не собирается соблюдать условия, согласованные в Минских соглашениях-2?

А какие обязательства в документе есть у России?

Зачем тогда сторонам нужно было подписывать «перемирие», условия которого они соблюдать не собираются, и сколько продлиться этот хрупкий мир?

Да, это можно назвать временным перемирием. Но оно продлится столько, сколько Путин захочет, и не более того. Кроме того, перемирие еще не наступило. Оно наступит в полночь 15-го февраля. До этого, думаю, будет взято Дебальцево.

Вы придерживаетесь мнения, что большая война все же будет. Но когда это может произойти, от чего это зависит?

Цели (у Путина) не меняются. Вы можете посмотреть мои комментарии за последний год. Ничего нового (в частности, в Минске) не произошло абсолютно. Цель – принудить Запад к переговорам о судьбе мира, то есть вернуться отчасти к Ялтинско-Постдамскому миропорядку, рухнувшему 25 лет назад (система международных отношений, которая предполагала создание биполярной структуры, участниками которой являются СССР и США – «Главком»).

Зачем Путину тогда было принимать участие во встрече в Минске, которая как раз призывает остановить войну?

Ему нужен был создать прецедент для переговоров с Западом. На самом деле все это могло случиться еще 15 января в Астане, но по инициативе Ангелы Меркель саммит, который должен был состояться в Казахстане, был отменен. Тогда Владимир Путин просто затеял новый виток эскалации войны на Донбассе, чтобы принудить Запад к переговорам и подписанию документов. В этом смысле Путин своего добился.

Вы хотите сказать, что Украина так или иначе в последствии должна будет признать, что не контролирует территории, так называмые «ДНР» и «ЛНР»?

Де-факто так оно и есть. Дальнейший вопрос в том, что будет, если Украина официально признает независимость этих территорий. Если бы это гарантировало Украине прекращение войны навсегда, то на это можно было бы пойти потому, что не так ценны эти территории для Украины. Но ведь это не гарантирует Украине прекращения войны навсегда потому, что эти территории не нужны Путину, они нужны ему исключительно как инструмент дестабилизации ситуации, а не сами по себе. Поэтому будет замороженный конфликт Приднестровского типа, фактическое создание Приднестровья-2 в Донецкой и Луганской областях Украины. Хотя разница, конечно, есть. Приднестровье рождалось в 1992 году, когда у России не было ресурсов, новое (государство) рождалось в силу определенного этнического конфликта. В данном случае никакого этнического конфликта не было. Была просто манипуляция со стороны России, которая привела к тому, что случилось.
Если Украина теряет территории, кто их будет финансировать, хотя в новых Минских договоренностях как раз говорится о возвращении со стороны Киева социальных выплат и восстановлении банковской системы в районах, подконтрольных боевикам?

Но Украина сейчас не отказывается от территорий, именно она и должна их финансировать.

Но ведь финансирование может остановиться в случае нарушения подписанных договоренностей. Разве Путин этого не понимает?

Здесь инициатива принадлежит тому, кто в состоянии быстро начать войну, а это явно Россия, а не Украина. Как я уже говорил, ответственность за происходящее на России не лежит. Ответственность лежит на «ДНР» и «ЛНР», которые в документе, кстати, даже не упомянуты. То есть это высший пилотаж дипломатического искусства — отвечают за все те, которых в документах нет.

Есть мнение, что это совсем не победа Путина, поскольку его вынудили согласиться на переговоры, при том, что он их всячески их избегал. Мол, российский лидер — сторонник эскалации конфликта в Украине, и пересмотр Минского соглашения от 5 сентября уж точно не было ему нужно.

Но ведь разве эти договоренности Путин соблюдал в прошлый раз? Повторюсь: ему (Путину) важно было восстановить диалог и предотвратить новую волну санкций. Он этого добился. Договоренности ему нужны как повод для войны, а не как сами по себе. Я не считаю, что это для Путина какая-то гигантская победа, ее тоже нет. Но, тем не менее, говорить о неудаче Путина совершенно не приходится.

Ангела Меркель не исключает усиления санкций против России в случае нарушения новых Минских договоренностей. Насколько это возможно, да и вообще, способны ли хоть какие-то экономические санкции остановить Путина?

Минские договоренности дают Путину возможность действовать как угодно. Главное, он подчеркивает то, что не является стороной конфликта во время «гражданской войны на Украине». Вот это для него важно.

Что касается санкций: нет, не способны. У него цель совершенно другая – пережать Запад, победить его. Он готов пережить санкции.

Насколько это реально?

Реально – это в данном случае понятие растяжимое. Есть реальность, присутствующая в экономике, есть реальность в головах элит, есть реальность в голове самого Путина. В голове Путина это абсолютно реально, в головах элит – это не очень реально. Здесь возникает, безусловно, пространство противоречий.

Как и где мы сможем их наблюдать, эти противоречия?

Это не будет выглядеть как открытый конфликт. Это будет выглядеть как подспудный конфликт, который в определенный момент может дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в России.

Давайте поговорим о позиции Украины. С одной стороны страна устала от войны, с другой – руководство Украины на словах не готово идти на уступки в вооруженном конфликте, о чем неоднократно говорил Президент Порошенко. Какое пространство для маневров у руководства Украины?

Этот вопрос, прежде всего, нужно было задать руководству Украины. Но мне почему-то кажется, что все больше украинское руководство вживается в логику войны и хочет ее продолжения. Здесь действует логика, что война все спишет. Почему у нас нет реформ? Потому что война. Почему у нас коррупция? Потому, что война. Не задавайте этих вопросов и так далее.

Но ведь общество тоже поддерживает войну, не так ли?

Это второй вопрос. Опять же, однозначно понять украинское руководство нельзя. Порошенко – это одно, Яценюк – другое, парламент – третье и так далее. Если брать правящую коалицию, то и Ляшко – это руководство, и «Самопомощь» — это руководство. Но ведь у каждой из участников этой конфигурации есть своя позиция по тем или иным вопросам. Здесь, в отличие от России, руководство не является монолитным. Но если брать именно Президента Порошенко, то, как мне кажется, он уже абсолютно вжился в этот формат. Если бы война завтра закончилась, он бы мог испытать некоторое разочарование. Потому что ему пришлось бы заняться внутренними реформами, к чему он не вполне готов.

Есть ли хоть один пункт в новых Минских договоренностях, который может быть выполнен сторонами?

Пункты о прекращении огня и отвода тяжелых вооружений.

Но ведь этим могут воспользоваться боевики, жаждущие заполучить контроль над Дебальцево, Мариуполем и т.д.. Разве этого добивается руководство Украины?

Дебальцево должны взять (боевики) до 15-го февраля, именно поэтому перемирие назначено на 15-ое, хотя можно было назначить его на сегодня… Но если украинская армия пойдет в контрнаступление после 15-го, это будет расцениваться Путиным как нарушение Минских договоренностей…

Понимают ли Олланд и Меркель в частности, что подписанные в Минске документы – это формальность…

Да, безусловно. Но для них очень важно было предотвратить новый виток большой войны. Они считают, что сейчас берется пауза для дальнейшего прояснения вопроса «как быть с Путиным». То есть ситуация зашла в тупик и нужно немного потянуть резину. Вот логика Олланда и Меркель.

Вы говорите, что они боятся большой войны, но рассматривают ли они вариант, что в войне придется таки участвовать?

Они этого очень боятся, поскольку понимают, что Путин может нанести прямые военные удары. Никто не знает, что будет завтра. Если бы Меркель и Олланд это знали, они бы действовали, исходя из этого знания.
Источник: http://glavcom.ua/articles/26588.htmlМихайло Глуховский.
Результаты минских переговоров дают надежду на урегулирования конфликта на Донбассе. Такое заявление сделал Президент Украины Петр Порошенко спустя сутки после завершения переговоров в столице Беларуси. По завершении встречи в «нормандском формате» Порошенко, Владимир Путин, Франсуа Олланд и Ангела Меркель подписали декларацию, поддерживающую подписание контактной группой «Комплекса мероприятий, направленных на имплементацию Минских договоренностей». Другими словами, лидеры европейских стран поддержали очередной мирный план, направленный на прекращение эскалации война на Донбассе. Свою подпись под документом поставил и Путин. Но уверенности в том, что все пункты декларации и «Комплекса мер…» будут выполнены, нет ни у кого.

Несмотря на якобы стремление к миру, Россия продолжает наращивать свое военное присутствие в Украине. По крайней мере, об этом заявляет руководство АТО. По его информации, в ночь со среды на четверг с территории России на территорию Украины заехало несколько десятков единиц бронированной техники. Как сообщает народный депутат Семен Семенченко, боевики наращивают военное присутствие возле Дебальцево. По его информации, они захватили поселок Логиново, который находится в непосредственной близости от эпицентра сражений…

Российский политолог Станисла Белковский считает, что до 15-го февраля, когда формально должно начаться перемирие, Дебальцево будет захвачено боевиками. В интервью «Главкому» он высказал мнение, что результаты соглашений, подписанных в Минске, не будут иметь никакого значения, поскольку цель Путина начать большую войну остается неизменной. После встречи, считает Белковский, действительно стоит ждать некого подобия перемирия, которое Запад попытается использовать для того, чтобы ответить на вопрос «как быть с Путиным».

Г-н Белоковский, кто выиграл от Минских договоренностей-2 и почему?

На мой взгляд, здесь нет однозначно выигравших и проигравших. Но, безусловно, Владимир Путин отчасти добился своего потому, что он возобновил прямой диалог с западными лидерами, что было главной целью происходящего. При этом никаких обязательств он на себя, по сути, не взял. Он не признал себя стороной конфликта, это не обозначено ни в одном документе. Он в состоянии и дальше манипулировать ситуацией в Донецкой и Луганской областях, так как он считает нужным.

Почему Путин выиграл больше, чем проиграл?

Да, конечно, больше выиграл Путин, чем все остальные. Во-первых, сказался страх Европы перед большой войной, которой Путин шантажировал Европу в последний год, и усталость Украины от войны.

В договоре, подписанном контактной группой в Минске, идет речь об амнистии. Помилованы и амнистированы должны быть якобы все лица, имевшие отношение к «событиям в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины». Но как это стыкуется с предыдущими заявлениями украинской власти о том, что люди, у которых на руках кровь, должны понести ответственность за преступления?

Понимаете, все это не имеет никакого значения, никакого смысла (амнистия). Де-факто, и «ДНР», и «ЛНР», так называемые отдельные районы Луганской и Донецкой областей, неподконтрольны Киеву. Поэтому, как Киев может осуществлять или не осуществлять амнистию на территориях, которые ему неподконтрольны? Это (амнистия) – чисто символический жест. Амнистия имеет значение тогда, когда ее объект находится на территории, подконтрольному субъекту, на котором этот объект находится, то есть государству Украина. Какой смысл говорить об амнистии, если Украина не контролирует территории, на которой находятся террористы? Они будут продолжать спокойно терроризировать всех и дальше.

То есть Россия не собирается соблюдать условия, согласованные в Минских соглашениях-2?

А какие обязательства в документе есть у России?

Зачем тогда сторонам нужно было подписывать «перемирие», условия которого они соблюдать не собираются, и сколько продлиться этот хрупкий мир?

Да, это можно назвать временным перемирием. Но оно продлится столько, сколько Путин захочет, и не более того. Кроме того, перемирие еще не наступило. Оно наступит в полночь 15-го февраля. До этого, думаю, будет взято Дебальцево.

Вы придерживаетесь мнения, что большая война все же будет. Но когда это может произойти, от чего это зависит?

Цели (у Путина) не меняются. Вы можете посмотреть мои комментарии за последний год. Ничего нового (в частности, в Минске) не произошло абсолютно. Цель – принудить Запад к переговорам о судьбе мира, то есть вернуться отчасти к Ялтинско-Постдамскому миропорядку, рухнувшему 25 лет назад (система международных отношений, которая предполагала создание биполярной структуры, участниками которой являются СССР и США – «Главком»).

Зачем Путину тогда было принимать участие во встрече в Минске, которая как раз призывает остановить войну?

Ему нужен был создать прецедент для переговоров с Западом. На самом деле все это могло случиться еще 15 января в Астане, но по инициативе Ангелы Меркель саммит, который должен был состояться в Казахстане, был отменен. Тогда Владимир Путин просто затеял новый виток эскалации войны на Донбассе, чтобы принудить Запад к переговорам и подписанию документов. В этом смысле Путин своего добился.

Вы хотите сказать, что Украина так или иначе в последствии должна будет признать, что не контролирует территории, так называмые «ДНР» и «ЛНР»?

Де-факто так оно и есть. Дальнейший вопрос в том, что будет, если Украина официально признает независимость этих территорий. Если бы это гарантировало Украине прекращение войны навсегда, то на это можно было бы пойти потому, что не так ценны эти территории для Украины. Но ведь это не гарантирует Украине прекращения войны навсегда потому, что эти территории не нужны Путину, они нужны ему исключительно как инструмент дестабилизации ситуации, а не сами по себе. Поэтому будет замороженный конфликт Приднестровского типа, фактическое создание Приднестровья-2 в Донецкой и Луганской областях Украины. Хотя разница, конечно, есть. Приднестровье рождалось в 1992 году, когда у России не было ресурсов, новое (государство) рождалось в силу определенного этнического конфликта. В данном случае никакого этнического конфликта не было. Была просто манипуляция со стороны России, которая привела к тому, что случилось.
Если Украина теряет территории, кто их будет финансировать, хотя в новых Минских договоренностях как раз говорится о возвращении со стороны Киева социальных выплат и восстановлении банковской системы в районах, подконтрольных боевикам?

Но Украина сейчас не отказывается от территорий, именно она и должна их финансировать.

Но ведь финансирование может остановиться в случае нарушения подписанных договоренностей. Разве Путин этого не понимает?

Здесь инициатива принадлежит тому, кто в состоянии быстро начать войну, а это явно Россия, а не Украина. Как я уже говорил, ответственность за происходящее на России не лежит. Ответственность лежит на «ДНР» и «ЛНР», которые в документе, кстати, даже не упомянуты. То есть это высший пилотаж дипломатического искусства — отвечают за все те, которых в документах нет.

Есть мнение, что это совсем не победа Путина, поскольку его вынудили согласиться на переговоры, при том, что он их всячески их избегал. Мол, российский лидер — сторонник эскалации конфликта в Украине, и пересмотр Минского соглашения от 5 сентября уж точно не было ему нужно.

Но ведь разве эти договоренности Путин соблюдал в прошлый раз? Повторюсь: ему (Путину) важно было восстановить диалог и предотвратить новую волну санкций. Он этого добился. Договоренности ему нужны как повод для войны, а не как сами по себе. Я не считаю, что это для Путина какая-то гигантская победа, ее тоже нет. Но, тем не менее, говорить о неудаче Путина совершенно не приходится.

Ангела Меркель не исключает усиления санкций против России в случае нарушения новых Минских договоренностей. Насколько это возможно, да и вообще, способны ли хоть какие-то экономические санкции остановить Путина?

Минские договоренности дают Путину возможность действовать как угодно. Главное, он подчеркивает то, что не является стороной конфликта во время «гражданской войны на Украине». Вот это для него важно.

Что касается санкций: нет, не способны. У него цель совершенно другая – пережать Запад, победить его. Он готов пережить санкции.

Насколько это реально?

Реально – это в данном случае понятие растяжимое. Есть реальность, присутствующая в экономике, есть реальность в головах элит, есть реальность в голове самого Путина. В голове Путина это абсолютно реально, в головах элит – это не очень реально. Здесь возникает, безусловно, пространство противоречий.

Как и где мы сможем их наблюдать, эти противоречия?

Это не будет выглядеть как открытый конфликт. Это будет выглядеть как подспудный конфликт, который в определенный момент может дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в России.

Давайте поговорим о позиции Украины. С одной стороны страна устала от войны, с другой – руководство Украины на словах не готово идти на уступки в вооруженном конфликте, о чем неоднократно говорил Президент Порошенко. Какое пространство для маневров у руководства Украины?

Этот вопрос, прежде всего, нужно было задать руководству Украины. Но мне почему-то кажется, что все больше украинское руководство вживается в логику войны и хочет ее продолжения. Здесь действует логика, что война все спишет. Почему у нас нет реформ? Потому что война. Почему у нас коррупция? Потому, что война. Не задавайте этих вопросов и так далее.

Но ведь общество тоже поддерживает войну, не так ли?

Это второй вопрос. Опять же, однозначно понять украинское руководство нельзя. Порошенко – это одно, Яценюк – другое, парламент – третье и так далее. Если брать правящую коалицию, то и Ляшко – это руководство, и «Самопомощь» — это руководство. Но ведь у каждой из участников этой конфигурации есть своя позиция по тем или иным вопросам. Здесь, в отличие от России, руководство не является монолитным. Но если брать именно Президента Порошенко, то, как мне кажется, он уже абсолютно вжился в этот формат. Если бы война завтра закончилась, он бы мог испытать некоторое разочарование. Потому что ему пришлось бы заняться внутренними реформами, к чему он не вполне готов.

Есть ли хоть один пункт в новых Минских договоренностях, который может быть выполнен сторонами?

Пункты о прекращении огня и отвода тяжелых вооружений.

Но ведь этим могут воспользоваться боевики, жаждущие заполучить контроль над Дебальцево, Мариуполем и т.д.. Разве этого добивается руководство Украины?

Дебальцево должны взять (боевики) до 15-го февраля, именно поэтому перемирие назначено на 15-ое, хотя можно было назначить его на сегодня… Но если украинская армия пойдет в контрнаступление после 15-го, это будет расцениваться Путиным как нарушение Минских договоренностей…

Понимают ли Олланд и Меркель в частности, что подписанные в Минске документы – это формальность…

Да, безусловно. Но для них очень важно было предотвратить новый виток большой войны. Они считают, что сейчас берется пауза для дальнейшего прояснения вопроса «как быть с Путиным». То есть ситуация зашла в тупик и нужно немного потянуть резину. Вот логика Олланда и Меркель.

Вы говорите, что они боятся большой войны, но рассматривают ли они вариант, что в войне придется таки участвовать?

Они этого очень боятся, поскольку понимают, что Путин может нанести прямые военные удары. Никто не знает, что будет завтра. Если бы Меркель и Олланд это знали, они бы действовали, исходя из этого знания.
Источник: http://glavcom.ua/articles/26588.html

Путин не хотел быть Каддафи или Ким Чен ИромПутин не хотел быть Каддафи или Ким Чен Иром

Станислав Белковский
Президент РФ — удачливый лидер, который одержал множество побед на протяжении своей политической биографии, но все, что связано с Украиной, всегда выходило ему боком
Санкции Европы и США эффективны в любом случае, даже мягкие. Другое дело, что для Владимира Путина они не чувствительны. Он уже смирился с тем, что не сможет воспользоваться своими капиталами на Западе и никогда не станет полноценной частью западного мира. Хотя именно к этому стремился с момента прихода к власти. Он совершенно не собирался быть полковником Каддафи или Ким Чен Иром. И никаких имперских планов у него не было и нет, все это ерунда. Он хотел быть одним из равных лидеров Запада. У него это не получилось. Поэтому он сильно озлобился. Его нынешняя логика действий во многом продиктована этими соображениями и ощущениями. Именно поэтому он считает себя неуязвимым для санкций. Ему все равно.

Все равно пока свою легитимность он обеспечивает 85% поддержкой собственного народа, а безопасность – многотысячными войсками. Неслучайно в последнее время он усиливает собственную службу безопасности, меняет руководство, увеличивает численность. Он одержим идеей собственной безопасности, которая рискует превратиться в национальную идею России. Идею о том, что если с ним что-то случится – Россия рухнет. Конечно, на самом деле это не так, но Путину удобно, чтобы так думали.
Политика Путина вы можете называть как угодно, но главное – не трогать руками его семью, личные мотивы и вопросы

При этом для российских элит санкции, конечно, болезненны, поскольку жизни этих людей были связаны с Западом и только с ним. И тут не надо думать только о легализации капитала – речь идет и о таких сугубо интимных вопросах, как здравоохранение для всей семьи, образование для детей. Отказаться от этого невозможно: никто не собирается доверять себя российской медицине, а детей – российской системе образования.

К тому же санкции важны и психологически, потому что те, кто еще не попал под них, начинают бояться. Действует принцип — нереализованная угроза зачастую страшнее реализованной. А если эти санкции действительно отделят РФ от западных технологий и рынков капитала, то, в общем, это огромный удар по российской экономике, которая и технологически, и финансово зависит от Запада. Поэтому не надо думать, что опасной для России является только ядерная бомбардировка. Опасны и санкции – я бы не стал их недооценивать, даже если они выглядят очень мягкими.

Что касается того, могут ли люди из окружения Путина, пострадавшие от санкций, повлиять на его решения, то нет. В украинском вопросе Путин принимает решения единолично. Но вот давление через свою семью он воспринимает очень болезненно.

Именно в вопросах личной жизни и семьи он максимально уязвим психологически. Политика Путина вы можете называть как угодно, но главное – не трогать руками его семью, его личные мотивы и вопросы. Тем более, Путин как раз подружился с королем Голландии и его супругой, и сейчас для него особенно болезненно, что эта дружба водночасье была уничтожена авиакатастрофой Боинга. Я думаю, это является для него дополнительным фактором глубокой личной нервозности.

Он, кстати, ни разу не обвинил Украину в том, что она сбила самолет. Это означает, что он, скорее всего, в глубине души верит, что его сбили ополченцы. Это приводит его к дополнительному раздражению, потому что он любит контролировать все важные процессы, а тут без его ведома сбили самолет, да еще и с голландцами на борту. Естественно, это вызывает в нем дополнительное озлобление по отношению к Украине, потому что у него все несчастья из-за Украины.

Путин — очень удачливый лидер, который одержал множество побед на протяжении своей политической биографии, но все, что связано с Украиной, всегда выходило ему боком.

Источник: http://politikum.in.ua/post/2aug2014/news/313-putin-ne-hotel-byt-kaddafi-ili-kim-chen-irom.htmlСтанислав Белковский
Президент РФ — удачливый лидер, который одержал множество побед на протяжении своей политической биографии, но все, что связано с Украиной, всегда выходило ему боком
Санкции Европы и США эффективны в любом случае, даже мягкие. Другое дело, что для Владимира Путина они не чувствительны. Он уже смирился с тем, что не сможет воспользоваться своими капиталами на Западе и никогда не станет полноценной частью западного мира. Хотя именно к этому стремился с момента прихода к власти. Он совершенно не собирался быть полковником Каддафи или Ким Чен Иром. И никаких имперских планов у него не было и нет, все это ерунда. Он хотел быть одним из равных лидеров Запада. У него это не получилось. Поэтому он сильно озлобился. Его нынешняя логика действий во многом продиктована этими соображениями и ощущениями. Именно поэтому он считает себя неуязвимым для санкций. Ему все равно.

Все равно пока свою легитимность он обеспечивает 85% поддержкой собственного народа, а безопасность – многотысячными войсками. Неслучайно в последнее время он усиливает собственную службу безопасности, меняет руководство, увеличивает численность. Он одержим идеей собственной безопасности, которая рискует превратиться в национальную идею России. Идею о том, что если с ним что-то случится – Россия рухнет. Конечно, на самом деле это не так, но Путину удобно, чтобы так думали.
Политика Путина вы можете называть как угодно, но главное – не трогать руками его семью, личные мотивы и вопросы

При этом для российских элит санкции, конечно, болезненны, поскольку жизни этих людей были связаны с Западом и только с ним. И тут не надо думать только о легализации капитала – речь идет и о таких сугубо интимных вопросах, как здравоохранение для всей семьи, образование для детей. Отказаться от этого невозможно: никто не собирается доверять себя российской медицине, а детей – российской системе образования.

К тому же санкции важны и психологически, потому что те, кто еще не попал под них, начинают бояться. Действует принцип — нереализованная угроза зачастую страшнее реализованной. А если эти санкции действительно отделят РФ от западных технологий и рынков капитала, то, в общем, это огромный удар по российской экономике, которая и технологически, и финансово зависит от Запада. Поэтому не надо думать, что опасной для России является только ядерная бомбардировка. Опасны и санкции – я бы не стал их недооценивать, даже если они выглядят очень мягкими.

Что касается того, могут ли люди из окружения Путина, пострадавшие от санкций, повлиять на его решения, то нет. В украинском вопросе Путин принимает решения единолично. Но вот давление через свою семью он воспринимает очень болезненно.

Именно в вопросах личной жизни и семьи он максимально уязвим психологически. Политика Путина вы можете называть как угодно, но главное – не трогать руками его семью, его личные мотивы и вопросы. Тем более, Путин как раз подружился с королем Голландии и его супругой, и сейчас для него особенно болезненно, что эта дружба водночасье была уничтожена авиакатастрофой Боинга. Я думаю, это является для него дополнительным фактором глубокой личной нервозности.

Он, кстати, ни разу не обвинил Украину в том, что она сбила самолет. Это означает, что он, скорее всего, в глубине души верит, что его сбили ополченцы. Это приводит его к дополнительному раздражению, потому что он любит контролировать все важные процессы, а тут без его ведома сбили самолет, да еще и с голландцами на борту. Естественно, это вызывает в нем дополнительное озлобление по отношению к Украине, потому что у него все несчастья из-за Украины.

Путин — очень удачливый лидер, который одержал множество побед на протяжении своей политической биографии, но все, что связано с Украиной, всегда выходило ему боком.

Источник: http://politikum.in.ua/post/2aug2014/news/313-putin-ne-hotel-byt-kaddafi-ili-kim-chen-irom.html