Военная опора: как США помогут УкраинеВоенная опора: как США помогут Украине

Алина Купцова

Сенат США вслед за Палатой представителей Конгресса проголосовал за увеличение военной помощи Украине до $350 миллионов, однако будущее этих средств остается туманным. Документ должен подписать президент Барак Обама, однако распоряжаться деньгами будет уже Пентагон Дональда Трампа.

Стоит ли Украине рассчитывать на военную поддержку Штатов в следующем году, и если да, то на какую, — разбирался «Обозреватель».

Два больших «но»

Конгресс в очередной раз продемонстрировал свою лояльность к Киеву, увеличив помощь Украине в рамках военного бюджета на следующий год на $50 млн. Также расширен перечень видов помощи. Теперь в него входят предоставление средств для разработки системы мониторинга государственной границы, а также помощь в подготовке штабных офицеров и высшего военного командования. Программа поддержки включает и летальное оружие.

Однако между Украиной и обещанной помощью стоят несколько обстоятельств. Во-первых, Конгресс уже дважды принимал решение о предоставлении Киеву летального оружия, но вопрос блокировал президент. Данный пункт даже пришлось исключить из военного бюджета США на 2016 год, потому что Обама отказался подписывать его в таком виде.

Глава Белого дома считал, что выделение летального вооружения только обострит ситуацию на Донбассе. Оснований полагать, что он изменил точку зрения, пока нет. Да и Обама выступает уже в роли уходящего президента. Этика американской политики предполагает, что под конец каденции глава государства не должен принимать принципиально важные решения, которые, условно говоря, придется «расхлебывать» преемнику. Хотя Обама этот принцип уже нарушил, разблокировав поставку вооружений сирийским повстанцам. Но они-то теряют Алеппо, а вот на Донбассе ситуация стабильно тяжелая.

Во-вторых, даже документ, подписанный Обамой без оговорок, не дает стопроцентных гарантий Украине. Уже следующий президент Трамп и новое руководство Пентагона будут распределять прописанные в бюджете деньги. И велика вероятность того, что о летальном оружии не будет даже идти речь.

С одной стороны, Трамп — представитель Республиканской партии, которая занимает более жесткую позицию по отношению к российской агрессии и выступает за активную помощь Украине. Однако Трамп — неклассический республиканец. Он выступает за нормализацию отношений с Россией и обещает не вмешиваться в заграничные конфликты. Ответ на вопрос, как в эту тактику вписывается активная военная помощь Украине, не совсем ясен.

Интенсивность поддержки Вашингтона во многом зависит и от новой администрации: государственного секретаря, вице-президента, главы Пентагона и т. д. Уже известна фамилия главы оборонного ведомства. Им, скорее всего, станет отставной генерал-морпех Джеймс Маттис. Он заявлял, что агрессия России в Украине «значительно острее и серьезнее», чем думают в Вашингтоне и Европейском Союзе. Также Маттис выступает за оказание более активной поддержки.

«Маттис — интересная и здравомыслящая личность. Но Пентагон решает не все. Это ведомство очень важно с точки зрения внешней политики, однако самыми серьезными игроками в этой сфере всегда будут государственный секретарь и президент Штатов», — отметил в беседе с нами экс-генконсул Украины в Эдинбурге и Стамбуле, председатель правления фонда «Майдан иностранных дел» Богдан Яременко.

Кто станет следующим госсекретарем — пока не ясно. Все еще рассматриваются несколько кандидатур. Одной из наиболее вероятных западная пресса считает губернатора штата Массачусетс Митта Ромни, который называл Россию врагом № 1. Также сообщалось, что одним из ведущих претендентов является бывший посол США в Организации Объединенных Наций Джон Болтон, который выступал за предоставление Украине вооружения и ее членство в НАТО.

Вице-президентом станет губернатор Индианы Майкл Пенс — «темная лошадка» в рядах республиканцев, которая, впрочем, называла главу Кремля Владимира Путина «маленьким драчливым лидером». Также Пенс несколько раз опровергал заявления, сделанные Трампом в прошлом, например, его утверждение о том, что Путин — более сильный лидер, чем Обама, а НАТО устарело.

Но некоторые кадровые решения Трампа не вселяют особого оптимизма в Киеве. Советником президента по национальной безопасности станет Майкл Флинн, которого называют главным недругом Украины в окружении Трампа. Флинн не раз призывал к сотрудничеству с Россией. А в прошлом году он посетил праздничный ужин в Москве по случаю 10-летия канала RT, ранее известного как Russia Today, чем сильно удивил американский истеблишмент. Во время мероприятия Флинн сидел недалеко от Путина.

Концепция Трампа и модель «сдерживания»

Неопределенность Трампа по отношению к конфликту на Донбассе и аннексии Крыма рождает обоснованные опасения не только в Украине, но и в ЕС. Об этом заявлял, например, министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер. И все же то, что сейчас известно о будущей американской администрации, говорит скорее в пользу Украины.

«Я только что вернулся из США, где встречался с представителями команды Трампа. Так вот, по отношению к Украине выработана прагматичная позиция. Она заключается в дружественных отношениях с Киевом. Это будет более экономическое сотрудничество, но на равноправной основе. Украине будет оказываться стратегическая помощь. По поводу Донбасса Трамп и его команда сказали, что будут выходить на модель дипломатического урегулирования. Это касается не только Украины, а и Сирии, Афганистана, Ирака. Будут разрабатываться индивидуальные дорожные карты. Есть вероятность, что состоится международный форум, где будут обсуждаться пути урегулирования ситуации в горячих точках», — рассказал «Обозревателю» экс-глава Службы внешней разведки, генерал армии Украины Николай Маломуж.

На тот случай, если после инаугурации Трамп все же будет активно продвигать политику сближения с Москвой, у Конгресса есть запасной план. Сенаторы Джон Маккейн, Линдси Грэм и Бен Кардин — три архитектора модели «сдерживания» Трампа посредством соответствующих законодательных инициатив.

ОбозревательАлина Купцова

Сенат США вслед за Палатой представителей Конгресса проголосовал за увеличение военной помощи Украине до $350 миллионов, однако будущее этих средств остается туманным. Документ должен подписать президент Барак Обама, однако распоряжаться деньгами будет уже Пентагон Дональда Трампа.

Стоит ли Украине рассчитывать на военную поддержку Штатов в следующем году, и если да, то на какую, — разбирался «Обозреватель».

Два больших «но»

Конгресс в очередной раз продемонстрировал свою лояльность к Киеву, увеличив помощь Украине в рамках военного бюджета на следующий год на $50 млн. Также расширен перечень видов помощи. Теперь в него входят предоставление средств для разработки системы мониторинга государственной границы, а также помощь в подготовке штабных офицеров и высшего военного командования. Программа поддержки включает и летальное оружие.

Однако между Украиной и обещанной помощью стоят несколько обстоятельств. Во-первых, Конгресс уже дважды принимал решение о предоставлении Киеву летального оружия, но вопрос блокировал президент. Данный пункт даже пришлось исключить из военного бюджета США на 2016 год, потому что Обама отказался подписывать его в таком виде.

Глава Белого дома считал, что выделение летального вооружения только обострит ситуацию на Донбассе. Оснований полагать, что он изменил точку зрения, пока нет. Да и Обама выступает уже в роли уходящего президента. Этика американской политики предполагает, что под конец каденции глава государства не должен принимать принципиально важные решения, которые, условно говоря, придется «расхлебывать» преемнику. Хотя Обама этот принцип уже нарушил, разблокировав поставку вооружений сирийским повстанцам. Но они-то теряют Алеппо, а вот на Донбассе ситуация стабильно тяжелая.

Во-вторых, даже документ, подписанный Обамой без оговорок, не дает стопроцентных гарантий Украине. Уже следующий президент Трамп и новое руководство Пентагона будут распределять прописанные в бюджете деньги. И велика вероятность того, что о летальном оружии не будет даже идти речь.

С одной стороны, Трамп — представитель Республиканской партии, которая занимает более жесткую позицию по отношению к российской агрессии и выступает за активную помощь Украине. Однако Трамп — неклассический республиканец. Он выступает за нормализацию отношений с Россией и обещает не вмешиваться в заграничные конфликты. Ответ на вопрос, как в эту тактику вписывается активная военная помощь Украине, не совсем ясен.

Интенсивность поддержки Вашингтона во многом зависит и от новой администрации: государственного секретаря, вице-президента, главы Пентагона и т. д. Уже известна фамилия главы оборонного ведомства. Им, скорее всего, станет отставной генерал-морпех Джеймс Маттис. Он заявлял, что агрессия России в Украине «значительно острее и серьезнее», чем думают в Вашингтоне и Европейском Союзе. Также Маттис выступает за оказание более активной поддержки.

«Маттис — интересная и здравомыслящая личность. Но Пентагон решает не все. Это ведомство очень важно с точки зрения внешней политики, однако самыми серьезными игроками в этой сфере всегда будут государственный секретарь и президент Штатов», — отметил в беседе с нами экс-генконсул Украины в Эдинбурге и Стамбуле, председатель правления фонда «Майдан иностранных дел» Богдан Яременко.

Кто станет следующим госсекретарем — пока не ясно. Все еще рассматриваются несколько кандидатур. Одной из наиболее вероятных западная пресса считает губернатора штата Массачусетс Митта Ромни, который называл Россию врагом № 1. Также сообщалось, что одним из ведущих претендентов является бывший посол США в Организации Объединенных Наций Джон Болтон, который выступал за предоставление Украине вооружения и ее членство в НАТО.

Вице-президентом станет губернатор Индианы Майкл Пенс — «темная лошадка» в рядах республиканцев, которая, впрочем, называла главу Кремля Владимира Путина «маленьким драчливым лидером». Также Пенс несколько раз опровергал заявления, сделанные Трампом в прошлом, например, его утверждение о том, что Путин — более сильный лидер, чем Обама, а НАТО устарело.

Но некоторые кадровые решения Трампа не вселяют особого оптимизма в Киеве. Советником президента по национальной безопасности станет Майкл Флинн, которого называют главным недругом Украины в окружении Трампа. Флинн не раз призывал к сотрудничеству с Россией. А в прошлом году он посетил праздничный ужин в Москве по случаю 10-летия канала RT, ранее известного как Russia Today, чем сильно удивил американский истеблишмент. Во время мероприятия Флинн сидел недалеко от Путина.

Концепция Трампа и модель «сдерживания»

Неопределенность Трампа по отношению к конфликту на Донбассе и аннексии Крыма рождает обоснованные опасения не только в Украине, но и в ЕС. Об этом заявлял, например, министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер. И все же то, что сейчас известно о будущей американской администрации, говорит скорее в пользу Украины.

«Я только что вернулся из США, где встречался с представителями команды Трампа. Так вот, по отношению к Украине выработана прагматичная позиция. Она заключается в дружественных отношениях с Киевом. Это будет более экономическое сотрудничество, но на равноправной основе. Украине будет оказываться стратегическая помощь. По поводу Донбасса Трамп и его команда сказали, что будут выходить на модель дипломатического урегулирования. Это касается не только Украины, а и Сирии, Афганистана, Ирака. Будут разрабатываться индивидуальные дорожные карты. Есть вероятность, что состоится международный форум, где будут обсуждаться пути урегулирования ситуации в горячих точках», — рассказал «Обозревателю» экс-глава Службы внешней разведки, генерал армии Украины Николай Маломуж.

На тот случай, если после инаугурации Трамп все же будет активно продвигать политику сближения с Москвой, у Конгресса есть запасной план. Сенаторы Джон Маккейн, Линдси Грэм и Бен Кардин — три архитектора модели «сдерживания» Трампа посредством соответствующих законодательных инициатив.

Обозреватель

Новые манипуляции фактами от Луценко. Любитель пиара и шоуНовые манипуляции фактами от Луценко. Любитель пиара и шоу

Денис Попович

В пятницу, 2 сентября, генеральный прокурор Юрий Луценко рассказал об уровне хищений в украинской армии в период с 2005 по 2015 год. По словам господина Луценко, в этот период было распродано военного имущества на сумму в 1,8 млрд грн. В том числе, украинская армия лишилась 832 танка, 232 вертолета, 202 летательных аппарата, 714 боевых бронированных машин. Хищения в Вооруженных силах Юрий Луценко назвал одной из причин поражения под Иловайском. Позже пресс-секретарь генпрокурора Лариса Сарган обнародовала у себя на Facebook инфографику, из которой следовало, что наиболее активно распродажа велась, когда министром обороны являлся Анатолий Гриценко. Это вызвало шквал негодования в соцсетях: экс-министру припомнили многочисленные публичные выступления, в которых он позиционировал себя как активный борец с коррупцией. Тем не менее, если разобраться в структуре оборонных бюджетов всего довоенного периода, то напрашивается вывод о манипулятивности данных ГПУ, поскольку тогда у Минобороны просто не было другого выхода, кроме как массово распродавать свое имущество.

Шокирующие данные об уровне хищений в структуре Минобороны в 2005-2014 годах генеральный прокурор Юрий Луценко обнародовал 2 сентября на заседании комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны. По словам господина Луценко, за этот период было продано 832 танка, 232 вертолета, 202 самолета и беспилотника, 714 БМП и БТР, 4930 автомобилей, 2355 единиц различного ракетного вооружения, 1 млн 824 единицы стрелкового оружия, а также боеприпасов на общую стоимость в 560 млн грн. Всего, по информации генпрокурора, было распродано имущества на сумму более 1,8 млрд грн. «ГПУ по данному факту открыло ряд уголовных производств о хищении военного имущества», — заявил Юрий Луценко. По его словам, эти хищения привели к критическому падению боеспособности армии и, как следствие, стали одной из причин поражения под Иловайском в 2014 году.

Позднее пресс-секретарь генерального прокурора Лариса Сарган разместила у себя в Facebook инфографику, показывающую, сколько военного имущества было продано при том или ином министре обороны. Выходило, что наиболее активно распродажа велась, когда министром обороны в 2005-2007 годах являлся Анатолий Гриценко (на общую сумму свыше 1,3 млрд грн). При этом, судя по данным госпожи Сарган, общая стоимость распроданной техники с 2005 по 2014 год на добрый миллиард превышала сумму, названную Юрием Луценко. Это вызвало возмущение блогеров, которые припомнили господину Гриценко многочисленные публичные выступления, в которых он позиционировал себя в качестве борца с коррупцией в военном ведомстве.

Впрочем, если разобраться в структуре финансирования деятельности Минобороны в «довоенный» и «постмайданный» период, то напрашивается вывод о том, что ГПУ транслирует полуправду. По большому счету, цифры, свидетельствующие о массовых распродажах военного имущества, сами по себе не могут служить поводом для обвинений ни в адрес Анатолия Гриценко, ни в адрес любого другого министра обороны, включая даже тех, кто работал во время президентства Виктора Януковича. Дело в том, что с 2005 по 2014 год одной из статей наполнения госбюджета Минобороны являлся так называемый спецфонд. Он наполнялся за счет средств, которые военное ведомство зарабатывало, осуществляя собственную хозяйственную деятельность. В том числе, и за счет распродажи излишнего военного имущества, например, боевой техники.

К примеру, в Белой книге-2005 (ежегодное официальное издание, рассказывающее о деятельности вооруженных сил) указывается, что бюджетом 2006 года на нужды Минобороны выделено 8,9 млрд грн, из которых 2 млрд должно поступить из спецфонда. К слову, спецфонд, несмотря на все попытки его отменить, просуществовал вплоть до начала войны. Например, в Белой книге-2013 говорится о том, что из 15,3 млрд грн, выделенных госбюджетом, 981 млн должен поступить из спецфонда.

Стоит отметить еще несколько важных обстоятельств. Во-первых, в 2005-2014 годах специальный фонд наполнялся в среднем на 7-10%, поэтому его даже не учитывали как серьезную статью дохода. Основные надежды всегда возлагались на прямые поступления из бюджета. А они никогда не перекрывали даже минимальных потребностей армии. К примеру, в 2009 году тогдашний министр обороны Юрий Ехануров отмечал, что ВСУ, чтобы развиваться, необходимо хотя бы 17,5 млрд грн в год, а для того, чтобы выполнять все программы, — 32 млрд. При этом 2009 год из-за поразившего страну финансового кризиса получился довольно скудным и в плане обеспечения армии: согласно Белой книге-2009, напрямую из бюджета поступило 8,3 млрд грн, а спецфонд, объемы которого в тот год предусматривали 4,2 млрд грн, был наполен всего на 7%.

Во-вторых, Министерство обороны не формирует бюджет — оно может назвать лишь желаемые цифры. Окончательное решение всегда принимает Верховная Рада, утверждая закон о государственном бюджете. И если ни один из бюджетов не перекрывал даже минимальных потребностей армии, то причину критического падения боеспособности стоит искать не в деятельности отдельных министров, а в общегосударственном отношении к вооруженным силам. В довоенный период они пережили три неудачные программы реформирования, которые были утверждены на высшем уровне и, как видим, всегда финансировались по остаточному принципу. Это, собственно говоря, и привело к неспособности ВСУ отразить российскую агрессию в 2014 году.

И, наконец, в-третьих, уже во времена Анатолия Гриценко Министерство обороны лишилось права напрямую торговать оружием. Эта функция была возложена на госкомпанию «Укрспецэкспорт», а вырученные от сделок деньги направлялись в госбюджет. Сама логика финансирования ВСУ в 2005-2014 годах вынуждала Министерство обороны расставаться со своим имуществом. Причем в максимально массовых масштабах, как того требовали законы о государственном бюджете, принимаемые Верховной Радой.

Не являются сенсационными и данные Юрия Луценко о количестве распроданной техники. Их легко можно найти в открытых источниках, причем международного уровня. К примеру, в 1991 году Генеральная Ассамблея ООН постановила создать Регистр обычных вооружений, куда правительства различных стран на добровольной основе вносили данные об экспорте и импорте основных систем вооружения — военных кораблей, включая подводные лодки; боевых танков; боевых бронированных машин; самолетов, вертолетов; артиллерийских систем большого калибра; ракет и ракетных пусковых установок, включая переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК). Украина начала поставлять информацию о своем оружейном экспорте в Регистр с 1994 года и делала это почти ежегодно, вплоть до 2012 года (нет данных лишь по 2011 году). Если открыть эти отчеты и сложить общее количество техники, которую Украина продала за рубеж в с 2005 по 2014 годы, то даже без учета 2011 и 2013 годов получаются цифры более или менее приближенные к данным Юрия Луценко. В частности, наша страна реализовала 640 танков, 875 боевых бронированных машин, 352 артсистемы крупного калибра, 235 различных самолетов, 40 вертолетов и 1821 единицу ракет, различных ракетных установок и ПЗРК. Основными покупателями украинского оборудования в разное время являлись Грузия и Азербайджан, страны Африки — Нигерия, Кения и Конго, а также Великобритания, США и Российская Федерация. В частности, в Россию в 2007 году мы продали 100 высокоточных авиационных ракет Х-59 класса «воздух-земля», а США и Великобритания интересовались различными номенклатурами украинского вооружения, начиная от ПЗРК в больших количествах и заканчивая самолетами, оперативно-тактическими ракетными комплексами и бронетехникой. Этот интерес поясняется довольно просто — страны НАТО участвовали в целевой программе утилизации украинских ПЗРК, противопехотных мин и стрелкового вооружения, а единичные закупки других средств вооружений могут быть связаны со стремлением американцев изучить советскую военную технику для создания собственных, более совершенных систем.

АпострофДенис Попович

В пятницу, 2 сентября, генеральный прокурор Юрий Луценко рассказал об уровне хищений в украинской армии в период с 2005 по 2015 год. По словам господина Луценко, в этот период было распродано военного имущества на сумму в 1,8 млрд грн. В том числе, украинская армия лишилась 832 танка, 232 вертолета, 202 летательных аппарата, 714 боевых бронированных машин. Хищения в Вооруженных силах Юрий Луценко назвал одной из причин поражения под Иловайском. Позже пресс-секретарь генпрокурора Лариса Сарган обнародовала у себя на Facebook инфографику, из которой следовало, что наиболее активно распродажа велась, когда министром обороны являлся Анатолий Гриценко. Это вызвало шквал негодования в соцсетях: экс-министру припомнили многочисленные публичные выступления, в которых он позиционировал себя как активный борец с коррупцией. Тем не менее, если разобраться в структуре оборонных бюджетов всего довоенного периода, то напрашивается вывод о манипулятивности данных ГПУ, поскольку тогда у Минобороны просто не было другого выхода, кроме как массово распродавать свое имущество.

Шокирующие данные об уровне хищений в структуре Минобороны в 2005-2014 годах генеральный прокурор Юрий Луценко обнародовал 2 сентября на заседании комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны. По словам господина Луценко, за этот период было продано 832 танка, 232 вертолета, 202 самолета и беспилотника, 714 БМП и БТР, 4930 автомобилей, 2355 единиц различного ракетного вооружения, 1 млн 824 единицы стрелкового оружия, а также боеприпасов на общую стоимость в 560 млн грн. Всего, по информации генпрокурора, было распродано имущества на сумму более 1,8 млрд грн. «ГПУ по данному факту открыло ряд уголовных производств о хищении военного имущества», — заявил Юрий Луценко. По его словам, эти хищения привели к критическому падению боеспособности армии и, как следствие, стали одной из причин поражения под Иловайском в 2014 году.

Позднее пресс-секретарь генерального прокурора Лариса Сарган разместила у себя в Facebook инфографику, показывающую, сколько военного имущества было продано при том или ином министре обороны. Выходило, что наиболее активно распродажа велась, когда министром обороны в 2005-2007 годах являлся Анатолий Гриценко (на общую сумму свыше 1,3 млрд грн). При этом, судя по данным госпожи Сарган, общая стоимость распроданной техники с 2005 по 2014 год на добрый миллиард превышала сумму, названную Юрием Луценко. Это вызвало возмущение блогеров, которые припомнили господину Гриценко многочисленные публичные выступления, в которых он позиционировал себя в качестве борца с коррупцией в военном ведомстве.

Впрочем, если разобраться в структуре финансирования деятельности Минобороны в «довоенный» и «постмайданный» период, то напрашивается вывод о том, что ГПУ транслирует полуправду. По большому счету, цифры, свидетельствующие о массовых распродажах военного имущества, сами по себе не могут служить поводом для обвинений ни в адрес Анатолия Гриценко, ни в адрес любого другого министра обороны, включая даже тех, кто работал во время президентства Виктора Януковича. Дело в том, что с 2005 по 2014 год одной из статей наполнения госбюджета Минобороны являлся так называемый спецфонд. Он наполнялся за счет средств, которые военное ведомство зарабатывало, осуществляя собственную хозяйственную деятельность. В том числе, и за счет распродажи излишнего военного имущества, например, боевой техники.

К примеру, в Белой книге-2005 (ежегодное официальное издание, рассказывающее о деятельности вооруженных сил) указывается, что бюджетом 2006 года на нужды Минобороны выделено 8,9 млрд грн, из которых 2 млрд должно поступить из спецфонда. К слову, спецфонд, несмотря на все попытки его отменить, просуществовал вплоть до начала войны. Например, в Белой книге-2013 говорится о том, что из 15,3 млрд грн, выделенных госбюджетом, 981 млн должен поступить из спецфонда.

Стоит отметить еще несколько важных обстоятельств. Во-первых, в 2005-2014 годах специальный фонд наполнялся в среднем на 7-10%, поэтому его даже не учитывали как серьезную статью дохода. Основные надежды всегда возлагались на прямые поступления из бюджета. А они никогда не перекрывали даже минимальных потребностей армии. К примеру, в 2009 году тогдашний министр обороны Юрий Ехануров отмечал, что ВСУ, чтобы развиваться, необходимо хотя бы 17,5 млрд грн в год, а для того, чтобы выполнять все программы, — 32 млрд. При этом 2009 год из-за поразившего страну финансового кризиса получился довольно скудным и в плане обеспечения армии: согласно Белой книге-2009, напрямую из бюджета поступило 8,3 млрд грн, а спецфонд, объемы которого в тот год предусматривали 4,2 млрд грн, был наполен всего на 7%.

Во-вторых, Министерство обороны не формирует бюджет — оно может назвать лишь желаемые цифры. Окончательное решение всегда принимает Верховная Рада, утверждая закон о государственном бюджете. И если ни один из бюджетов не перекрывал даже минимальных потребностей армии, то причину критического падения боеспособности стоит искать не в деятельности отдельных министров, а в общегосударственном отношении к вооруженным силам. В довоенный период они пережили три неудачные программы реформирования, которые были утверждены на высшем уровне и, как видим, всегда финансировались по остаточному принципу. Это, собственно говоря, и привело к неспособности ВСУ отразить российскую агрессию в 2014 году.

И, наконец, в-третьих, уже во времена Анатолия Гриценко Министерство обороны лишилось права напрямую торговать оружием. Эта функция была возложена на госкомпанию «Укрспецэкспорт», а вырученные от сделок деньги направлялись в госбюджет. Сама логика финансирования ВСУ в 2005-2014 годах вынуждала Министерство обороны расставаться со своим имуществом. Причем в максимально массовых масштабах, как того требовали законы о государственном бюджете, принимаемые Верховной Радой.

Не являются сенсационными и данные Юрия Луценко о количестве распроданной техники. Их легко можно найти в открытых источниках, причем международного уровня. К примеру, в 1991 году Генеральная Ассамблея ООН постановила создать Регистр обычных вооружений, куда правительства различных стран на добровольной основе вносили данные об экспорте и импорте основных систем вооружения — военных кораблей, включая подводные лодки; боевых танков; боевых бронированных машин; самолетов, вертолетов; артиллерийских систем большого калибра; ракет и ракетных пусковых установок, включая переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК). Украина начала поставлять информацию о своем оружейном экспорте в Регистр с 1994 года и делала это почти ежегодно, вплоть до 2012 года (нет данных лишь по 2011 году). Если открыть эти отчеты и сложить общее количество техники, которую Украина продала за рубеж в с 2005 по 2014 годы, то даже без учета 2011 и 2013 годов получаются цифры более или менее приближенные к данным Юрия Луценко. В частности, наша страна реализовала 640 танков, 875 боевых бронированных машин, 352 артсистемы крупного калибра, 235 различных самолетов, 40 вертолетов и 1821 единицу ракет, различных ракетных установок и ПЗРК. Основными покупателями украинского оборудования в разное время являлись Грузия и Азербайджан, страны Африки — Нигерия, Кения и Конго, а также Великобритания, США и Российская Федерация. В частности, в Россию в 2007 году мы продали 100 высокоточных авиационных ракет Х-59 класса «воздух-земля», а США и Великобритания интересовались различными номенклатурами украинского вооружения, начиная от ПЗРК в больших количествах и заканчивая самолетами, оперативно-тактическими ракетными комплексами и бронетехникой. Этот интерес поясняется довольно просто — страны НАТО участвовали в целевой программе утилизации украинских ПЗРК, противопехотных мин и стрелкового вооружения, а единичные закупки других средств вооружений могут быть связаны со стремлением американцев изучить советскую военную технику для создания собственных, более совершенных систем.

Апостроф

За год украинское войско стало сильнее, — Генштаб ВСУ подвел итоги уходящего года. ВИДЕОЗа год украинское войско стало сильнее, — Генштаб ВСУ подвел итоги уходящего года. ВИДЕО

Генштаб ВСУ подвел итоги уходящего 2015 года.

Как информирует пресс-служба Генштаба ВСУ в Facebook.

«2015 не был простым для Вооруженных Сил Украины. Его встретили в боях с русскими захватчиками и боевиками. Армия должна была одновременно давать отпор врагу, реформироваться и наращивать мощности. Сегодня можно с уверенностью сказать: за год украинское войско стало сильнее», — сказано в сообщении.

По данным ведомства, сформировано 15 бригад, в том числе и отдельная бригада морской пехоты. Полностью восстановлена боеспособность 12 бригад. Армия получила более 35000 восстановленных, новых и модернизированных образцов вооружения и военной техники, среди которых и помощь от иностранных партнеров. На военную службу по контракту привлечено более 16 000 человек.

Кроме того, отмечается, что интенсивность военных учений возросла почти втрое. Украинские военные проходят подготовку под руководством инструкторов из армий стран НАТО и ЕС.

«Вместе победим!», — резюмировали в Генштабе.
Генштаб ВСУ подвел итоги уходящего 2015 года.

Как информирует пресс-служба Генштаба ВСУ в Facebook.

«2015 не был простым для Вооруженных Сил Украины. Его встретили в боях с русскими захватчиками и боевиками. Армия должна была одновременно давать отпор врагу, реформироваться и наращивать мощности. Сегодня можно с уверенностью сказать: за год украинское войско стало сильнее», — сказано в сообщении.

По данным ведомства, сформировано 15 бригад, в том числе и отдельная бригада морской пехоты. Полностью восстановлена боеспособность 12 бригад. Армия получила более 35000 восстановленных, новых и модернизированных образцов вооружения и военной техники, среди которых и помощь от иностранных партнеров. На военную службу по контракту привлечено более 16 000 человек.

Кроме того, отмечается, что интенсивность военных учений возросла почти втрое. Украинские военные проходят подготовку под руководством инструкторов из армий стран НАТО и ЕС.

«Вместе победим!», — резюмировали в Генштабе.

НАЧШТАБА 20-ГО МПБ В.ПОКУСА: «В ВСУ РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ — ВЕРХИ НЕ МОГУТ, А НИЗЫ НЕ ХОТЯТ ВОЕВАТЬ ПОД ТАКИМ РУКОВОДСТВОМ»НАЧШТАБА 20-ГО МПБ В.ПОКУСА: «В ВСУ РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ — ВЕРХИ НЕ МОГУТ, А НИЗЫ НЕ ХОТЯТ ВОЕВАТЬ ПОД ТАКИМ РУКОВОДСТВОМ»

20-й батальон территориальной обороны был сформирован в Днепропетровской области. Еще весной прошлого года, начиная с майских боев за Мариуполь, солдаты и офицеры «20-ки» принимали участие в боевых действиях. Позднее батальон участвовал в освобождении Курахово, Красногоровки и Марьинки. Он и сейчас несет боевую службу в Авдеевке под Донецком. После реорганизации это добровольческое подразделение в качестве 20-го отдельного мотопехотного батальона действует в оперативном подчинении 93-й механизированной бригады. С начальником штаба 20-го батальона, полковником Виктором Покусой мы познакомились нынешней зимой в палаточном лагере возле гарнизонного поселка Черкасское.
Тогда добровольцев «двадцатки» вывели из зоны АТО на короткий отдых. В беседе со мной 43-летний полковник рассказывал, что отслужил в украинской армии 22 года. Принимал участие в миротворческой миссии в Боснии и Герцеговине, позднее закончил Национальную академию обороны Украины, служил в морской пехоте в Крыму, в управлении Южного оперативного командования и в штабе 6-го армейского корпуса на Днепропетровщине. Когда началась война на Донбассе, боевой офицер, по его словам, решил «не отсиживаться на пенсии» и вступил в батальон территориальной обороны. За время пребывания в зоне АТО, он не только много пережил и увидел, но и пытался анализировать причины досадных неудач украинской армии. В.Покуса уверен, что Вооруженные силы Украины, получившие опыт в боях, способны выполнить любую задачу и очистить Донбасс от неприятеля. Плодом его размышлений стало открытое письмо к Президенту, премьер-министру и председателю Верховной Рады Украины, а также к политическому и военно-экспертному сообществу. Чтобы вынести его на обсуждение общественности, начальник штаба и его бойцы обратились в газету «День», которая писала о добровольческом батальоне. Предлагаем вашему вниманию основные ключевые моменты этого письма.
Вадим РЫЖКОВ, «День», Днепропетровск

На написание этого письма меня вдохновило интервью в СМИ одного из командиров 95-й ОАЭМБр с позывным «Купол», очевидно, одного из командиров батальонов. Это интервью подтвердило мое мнение о том, что в войсках АТО системное видение существующих проблем и путей выхода из них в целом выкристаллизовалось, мои единомышленники в войсках есть, и их очевидно немало. Опираясь на свои знания и опыт, попробую их конкретизировать, расширить и детализировать.
Первая, вопиющая проблема — профессиональное и моральное несоответствие стратегических (Генеральный штаб, Командование сухопутных войск) и оперативных (оперативные командования и сформированные на их базе управления секторов войск АТО) штабов тем задачам, которые перед ними стоят, ими решаются либо не решаются. В профессиональном плане, спустя почти год войны, это пока что в значительной степени штабы мирного времени, набитые кадрами, получившими свои должности еще в мирное время, по критериям отбора, которые были далеки от потребностей стратегического и оперативного планирования и боевого управления войсками. Как следствие, это в значительной степени профессиональные ничтожества, приспособленцы и карьеристы мирного времени. Военнослужащие «Печерского военного округа», которые капитализировали свои служебные и коррупционные связи в право и возможность служить и жить в Киеве и других крупных городах Украины. Беру на себя право это утверждать как человек, который лично знает многих из этих офицеров, с ними учился в военной академии, проходил службу в оперативных штабах, соприкасался с ними, их деятельностью и бездействием как еще в мирное время, так и во время участия в АТО.

Основные претензии к кадровому составу стратегических и оперативных штабов Вооруженных сил следующие:

— вопиющая стратегическая и оперативная безграмотность, как следствие коррупционного развала академического военного образования в Украине, деградации командирской и профессиональной подготовки генералов и офицеров из-за ее незначительности в условиях их карьерного роста; обосновать данный тезис готов конкретно, по каждому эпизоду и боевой операции в ходе АТО, свою компетенцию в данных вопросах готов подтвердить перед кем угодно на любом уровне;

— значительная организационная неспособность во многих сферах военной деятельности, которая имеет корни в широко присутствующей профессиональной и моральной непригодности офицеров — карьеристов мирного времени к службе штабов в условиях боевой работы;

— отрыв стратегических, а особенно — оперативных штабов от подчиненных войск; офицеры оперативных штабов (за некоторыми приятными исключениями), и в частности прямые командиры, начальники и руководители, в войсках работают крайне неохотно, порождая обоснованные подозрения в их персональной трусости, реальной обстановкой не владеют и не хотят владеть, своих подчиненных войск не знают, и как следствие, либо не верят в них, либо определяют нереальные боевые задачи;

— паралич управленческой функции; оперативные штабы принципами, способами, формами боевого управления войсками владеют слабо, не смогли развернуть в зоне АТО полноценную систему управления, пытаются управлять войсками как в мирное время, посредством составления большого количества красивых и обширных телеграмм, совершенно оторванных по содержанию от реалий, и требование многочисленных бессмысленных докладов, циркуляции по каналам боевого управления потоков лишней, а порой и преступно лишней информации; частые ротации руководящего и обеспечивающего офицерского состава на оперативных пунктах управления негативно влияют на выработку и поддержание культуры управленческой (штабной) работы;

— невладение реальной обстановкой по всем ее элементам, ставшее основой их оперативной несостоятельности; стратегические и оперативные штабы достоверной информацией о противнике не владеют, реальных возможностей своих войск не знают, характер влияния на действия войск реальной местности и климатических условий не изучают;

— непонимание критического значения разведки и ее результатов для эффективности применения войск и сил, неспособность эффективно организовать основные виды разведки — военную, артиллерийскую, и, очевидно, также оперативную;

— непонимание военного значения стратегической, оперативной и тактической инициативы, сознательный отказ от борьбы за инициативу на всех уровнях, бездарная сдача инициативы противнику;

— непонимание военного значения введения противника в заблуждение, не владение формами, приемами и способами его практического применения в конкретных сложившихся условиях;

— явно просматривающийся в действиях военного руководства стратегического и оперативного уровня страх перед противником, как интегральный результат отсутствия у них веры в свои подчиненные войска и своей управленческой и организационной неспособности, что позволяет военно-политическому руководству противника эффективно применять для достижения своих целей такой несистемный фактор, как блеф;

— организационно-штатная структура штабов нерациональна, избыточна.

Решение данной проблемы лежит в области кадровой политики. Неспособные военно-управленческие кадры требуют немедленной и безжалостной замены. Потому что их управленческая неспособность оборачивается неоправданными жертвами на фронте, унизительными поражениями, которые сразу отражаются на морально-психологическом состоянии общества и условиях ведения политики правительством.
Методические рекомендации в решении данной проблемы являются следующими.

1) Стратегические и оперативные штабы являются основой, хребтом вооруженных сил как организованной системы. Наибольшей методической ошибкой в реформировании целостной системы было бы предоставить ей право реформировать саму себя. Любая организованная система существенно изменять сама себя не может по определению. Это научный вывод общей теории систем, который абсолютно подтверждается практикой. Все закончится в конце концов максимум косметическими реформами системы, которые не затронут ее принципиальных существенных основ. Существенно реформировать управленческий аппарат Вооруженных сил Украины возможно лишь под внешним по отношению к нему управлением. Эту роль должен взять на себя политический аппарат государства, который должен быстро выработать устойчивые принципы и формы реформирования, методы и временные показатели его осуществления, устойчиво управлять и контролировать процесс.
2) Вооруженные силы Украины как целостная система находится в классической предреволюционной ситуации, когда низы, которые прошли испытания реалиями боевых действий и боевых будней, уже не могут и не согласны воевать под таким руководством, а верхи не способны существенно перестроить свою работу. Так или иначе кризис военного управления обязательно, согласно диалектическим законам развития, закономерно должен решиться, поскольку целостная система вооруженных сил не может существовать в таком вопиющем неэффективном состоянии. Это еще один аргумент для политического руководства немедленно возглавить процесс решительного реформирования вооруженных сил. Иначе, если процесс пойдет революционным путем, последствия могут быть трудно предсказуемыми. Масса мобилизованных склонна воткнуть штыки в землю и разойтись по домам, а масса идейных добровольцев склонна воткнуть штыки в первую очередь в политический аппарат государства, который в конце концов отвечает за все процессы, в том числе и в вооруженных силах.
Современное военное руководство, частично осознавая ситуацию, пытается стравливать пар, планируя увольнять в запас практически под ноль массу мобилизованных солдат и офицеров, получивших боевой опыт. Хотя логика интересов войны диктует необходимость бороться за эти подготовленные пристрелянные кадры, мотивируя их оставаться в рядах армии.

3) Методологический подход «коней на переправе не меняют» в существующей ситуации и по отношению к существующему кадровому составу военных органов управления стратегического и оперативного уровня является непригодным, так как эти «лошади» способны тянуть телегу войны к противоположному берегу, который называется «победа», из-за своей профессиональной и мора Источник: http://censor.net.ua/r328298льной непригодности, не видят путей к ней, в подчиненные войска и их победу откровенно не верят, противника панически боятся и запугивают им общество.

4) Кадровым резервом для укомплектования военных органов управления оперативного и стратегического уровня являются офицеры военного звена, в том числе и из мотивированных определенным образом мобилизованных, которые в боях на полях АТО проявили свои командирские, волевые и организационные качества. Для штабов стратегического уровня целесообразно рассмотреть возможность привлечения военных профессионалов старших поколений, которые в свое время были отторгнуты системой.

5) Немедленным результатом реформирования военной системы управления должна стать замена способных кадров, следующим результатом — замена прогнившей системы кадрового отбора в вооруженных силах. С начала кадрового обновления системы военного управления следует отказаться от волюнтаризма в кадровой работе, как основного системообразующего принципа коррумпированных и клановых систем. Только конкурсный отбор и конкурсное соревнование по четким критериям отбора.

6) Современный кадровый состав органов военного управления целесообразно тотально пропустить через военное звено в воюющих соединениях и воинских частях в зоне АТО. Такая мера позволит, во-первых, возродиться значительному количеству штабных офицеров в качестве боевых командиров, во-вторых, избавиться от явного балласта в виде офицеров, которые ни за что не поедут в зону АТО, даже под угрозой увольнения из рядов ВС Украины, а также тех, кто не сможет профессионально и морально состояться в военном звене. Назначение штабных офицеров следует осуществлять на должности в военном звене на две-три степени ниже фактического их воинского звания. Во-первых, в воюющих войсках просто объективно нет такого количества генеральских, полковничьих и подполковничьих должностей для тех, кто приедет в войска из высоких штабов, во-вторых, их фактический опыт военного управления в большинстве случаев не превышает ротного-батальонного уровня, и, в-третьих, настоящему офицеру, который имеет честь, за Родину не стыдно воевать на любом месте, которое она считает нужным ему определить. Могу это подтвердить на собственном примере и на примере своих боевых побратимов. Я лично в военном звании «полковник», имея академическое военное образование и опыт работы в штабах оперативного уровня, почти год воюю на майорской должности в военном звене, на том месте, которое Родина определила мне при мобилизации. И прекрасно себя при этом чувствую. Кроме того, под тяжестью приобретенных знаний и опыта так ярко вижу всю неспособность существующей системы военного управления к решению вставших перед ней задач. Рядом со мной воюет командир роты армянской армии времен Карабахского конфликта на сержантской должности, майор пограничник на капитанской должности, капитан милиции в должности солдата, и т. д.

7) Как политики высокого уровня вы должны понять, что не может быть сильной и эффективной армии у больного общества и слабой и неэффективной политической системы. Армия, особенно мобилизованная, это в любом случае срез общества. Действительно эффективная реформа вооруженных сил должна иметь источником (и следствием) существенные изменения в общественных отношениях. Это я вам с уверенностью могу утверждать как человек, который много лет занимался проблематикой военного строительства и достаточно хорошо владеет ею. Логика исторического процесса требует глубокой перестройки украинского общества и его системы управления (власти).

8) Политическому руководству государства нужно как можно быстрее преодолеть свой страх перед фронтовиками, перед добровольческими формированиями, поверить в них и попытаться завладеть их сердцами, опереться на них в своей государственнической и реформаторской деятельности. Если вы найдете для этого в себе волю, моральные силы и материальные возможности, дадите фронтовикам понимание целей и целей войны, веру и чувство единства с политическим и военным руководством, они сравняют горы, одержат такие необходимые нам военные победы. У нас на самом деле предостаточно прекрасных людей, отличных воинов, даже среди совсем недавно абсолютно гражданских мирных людей. Я уверенно это утверждаю, поскольку рядом с этими людьми живу и воюю. Опираться в таких условиях на прогнившую старую систему военного управления, которая для своего самосохранения демонстрирует максимальную политическую лояльность — заведомо ложная ставка. Они бездарно сдадут страну врагу, и не уберегут политический аппарат государства от гнева фронтовиков, среди которых они не пользуются минимальным авторитетом.

И если у вас снова будет нехватка идей, как завоевать сердца, опереться на фронтовиков, добровольцев — спрашивайте, подскажу. И умоляю, не стесняйтесь этого.

Второй проблемой, которой касались выше, но все же которую следует выделить, является абсолютное отсутствие кадровой работы в армии. Ну просто ее фактически нет, при наличии в штабах и войсках полноценной системы кадровых органов. Ее корни лежит в политике принципиального антагонизма, который кадровая часть вооруженных сил выстроила по отношению к категории мобилизованных. Как непосредственный свидетель и участник событий, могу утверждать, что военная мобилизация подняла наше общество и подняла целый пласт по-настоящему способных и талантливых в военном отношении людей. Говорю это притом, что я лично, будучи сейчас по статусу мобилизованным, не имею к кадровому составу армии никаких предубеждений, поскольку в свое время отдал кадровой военной службе 22 года своей жизни. Уверенно утверждаю, что среда мобилизованных военнослужащих кадровыми офицерами-карьеристами воспринимается в качестве их конкурентов, и поэтому с позиции господствующего положения кадрового офицерского корпуса любая кадровая работа в среде мобилизованных ими откровенно саботируется. Наш батальон на 100 процентов, от командира батальона и до последнего солдата — мобилизован. Я лично готов указать не менее 15 человек, которые в условиях ведения реальных боевых действий выросли из вполне гражданских людей в реальных боевых младших командиров. Я найду в батальоне не менее 50 человек прекрасных бойцов, опытных, мотивированных, достаточно подготовленных. Есть у нас люди, которых не стыдно было бы предложить на командные должности батальонного уровня. Проблема в том, что все мы примерно через месяц должны демобилизоваться. И украинская армия объективно потеряет так ей нужные кадры, имеющие реальный боевой опыт. Потому что кадровая работа среди мобилизованных со стороны военных кадровых органов откровенно саботируется, и поэтому мотивационная работа по отношению к мобилизованным военнослужащим, которых желательно удержать на военной службе, на политическом уровне государственного управления откровенно провалена.

Методические рекомендации в решении данного вопроса могут быть следующие:

1) Концептуально надо понять, что у Вооруженных сил Украины в современных условиях нет другого выхода, кроме ставки на людей, на кадры. Новое современное сложное оружие — это очень дорого. Современное сложное дорогое оружие в руках плохо подготовленных бойцов — это безумное расточительство. Лучше и гораздо эффективнее вложить ограниченные средства в мотивационную часть и в подготовку бойцов. В условиях войны, особенно этой войны, в которой борьба ведется в том числе и за умы и сердца бойцов, экономить на людях, бойцах — это преступление перед страной, обществом. Вся страна должна напрячься, но дать бойцам на фронте все, что им необходимо, по максимуму. Однако в течение почти года наблюдаем противоположную картину — бойцы на фронте в бытовой нищете, на содержании у волонтерского движения, при мизерных размерах (учитывая реальный риск жизнью) денежного обеспечения, реально защищают возможность общества не напрягаться, сохранять иллюзию мирной жизни. Уважаемые политики и руководители! К вашему сведению — это один из самых мощных деморализующих факторов для фронтовиков.

Если уже в 30 км и дальше от фронта он не видит, что страна и общество хоть минимально напрягаются для обеспечения их победы. Что он уже на этом расстоянии от фронта для значительной части общества — не их защитник, а идиот, который не смог откупиться от мобилизации, или будучи мобилизованным, не смог спрятаться от фронта в настоящий глубоко эшелонированной тыловой армии. Что его денежного обеспечения, даже с учетом АТОшной надбавки (это в сумме 6-7000 гривен для подавляющего большинства бойцов вооруженных сил) едва хватает для обеспечения минимальных нужд его семьи.

Однако все же другого выхода в этой войне, кроме ставки на людей, — нет. А для этого, помимо прочего, им кровь из носу для общества надо дать мотивацию. В первую очередь идеологическую. Но в том числе и материальную.

Кроме того, надо вкладывать организационный ресурс, средства в боевую подготовку, подготовку военных специалистов. Поскольку даже оружие и техника, имеющихся в наличии, в руках подготовленных и опытных специалистов может применяться в условиях этой войны достаточно эффективно. И особенно надо настойчиво бороться мотивационно за каждого такого подготовленного и опытного бойца, специалиста, любым доступным способом поощряя его оставаться в строю, даже после получения права на демобилизацию. И даже раздавая фронтовикам квартиры в центре Киева, это будет в любом случае дешевле, чем закупать новейшие танки, бронетранспортеры, пушки, раздавать их неподготовленным экипажам, расчетам, командирам, а они быстро и гарантированно будут выводить их из строя, в большинстве случаев даже до вступления в бой, бросать их на поле боя и т. п. Целесообразнее вложить деньги в мотивацию и подготовку кадров, а также в ремонт и запчасти к старой технике. И тогда специалист, при наличии запчастей, и сам отремонтирует технику и будет прекрасно на ней воевать, выжимая из своей техники максимум ее возможностей.

НЕ поленюсь повториться — значительная часть солдат и офицеров, которые через месяц будут демобилизованы, или планируются к демобилизации в следующих волнах — бесценны, а с учетом фактора времени — и незаменимы для украинской армии. У государства существует насущная необходимость напрячь свои возможности для максимальной мотивации этих закаленных в боях мобилизованных военнослужащих к продолжению военной службы в фронтовых или учебных частях.

2) Особые, чрезвычайные усилия, системность, смелость и находчивость следует уделить отбору командных кадров. Этот вопрос следует поднять на уровень искусства. Как это сделать — подскажу. Командный состав — слабое звено сил АТО в этой войне. Как бы ни горько было это признавать, но война требует быть максимально честным. Однако этот провал исправить крайне необходимо, на том уровне качества, который реально возможен, и срочно. От командирского балласта, несмотря на формальные заслуги, звания, ранги, должности, следует избавляться безжалостно. Плохой командир это даже не плохой боец. В боевых условиях — это беда, и беда тех масштабов, какую должность этот командир занимает. Повторюсь. К отбору командирских кадров следует отнестись очень и очень тщательно и серьезно. И при этом подавить намертво волюнтаризм в процессе кадрового отбора. Ведь снова наблюдаем, как ряд командиров боевых бригад пошли на повышение в высшие штабы. Вроде правильно, в нужном русле процесс пошел. Но фронтовые новости распространяются в частях и подразделениях. И настоящую цену некоторым из этих комбригов все фронтовики хорошо знают. Некоторые из них, вместо повышения, наоборот требовали понижения в должности. Однако мнением подчиненных, авторитетом командира среди них у нас еще не привыкли интересоваться и принимать во внимание. И волюнтаристским решением группы таких же недалеких генералов эти полковники, не достигшие значимых результатов и побед в боях, не завоевали авторитет среди подчиненных офицеров и солдат, радостно поскакали подальше от фронта, на повышение по службе.

3) В ситуации, когда доверие к старой, погрязшей в волюнтаризме, коррупции и бездарности военной командной системы, а также подпирающей ее системы военных кадровых органов доверия нет, целесообразно было бы попробовать опереться на систему выдвижения командных кадров снизу. В том числе, и в первую очередь, из среды мобилизованных, в которой на самом деле (даже для меня неожиданно) оказалась довольно значительное количество патриотически настроенных, способных и талантливых в военном отношении людей. Несмотря на уровень военного образования, формальные звания, ранги, должности. На острие внимания — только реальная способность управлять людьми в боевых условиях, организовать деятельность подразделения, повести людей в бой. Азам военной науки такие командиры учатся в боевой обстановке. Более углубленную их командирскую подготовку можно осуществлять в периоды вывода на отдых, на краткосрочных командирских курсах, и даже на фронтовых позициях, при определенной организации этого процесса.

Следующей проблемой является полное отсутствие поддержки военной дисциплины и законности в войсках со стороны государства, его органов правопорядка. Не ошибусь, если буду утверждать, что львиная доля в поддержании воинской дисциплины во фронтовых военных частях лежит на авторитете непосредственных командиров. Организованная их поддержка в этом вопросе со стороны государства носит преимущественно декларативный характер. И там, где дает слабину непосредственный командир, там, как правило, морально — психологический развал, критическое падение боеспособности, массовое дезертирство. Воюющая страна и армия не может себе позволить такого мизерного присутствия правоохранительных органов в войсках, такой тотальной безнаказанности для нарушителей воинской дисциплины, саботажников, дезертиров. Если уже принято государственное решение об опоре на мобилизованные контингент, сказано «А», тогда нужно и говорить «Б», то есть создавать, наряду с системой их мотивации, и репрессивный аппарат для принуждения определенной части мобилизованных к военной дисциплине, системной борьбе с такими позорными и распространенными явлениями, как саботаж боевых задач, дезертирство. И это ни в коем случае не чрезмерная жестокость. Саботажники и дезертиры, не выполняя поставленных боевых задач и покидая боевые позиции, ставят под угрозу жизнь тех бойцов, которые добросовестно идут в бой. Жалея саботажников и дезертиров, позволяя им быть безнаказанными или очень легко и формально наказанными, военное командование и государство тем самым ставят под еще больший удар бойцов, которые мужественно остаются воевать и за себя, и «за того парня». До глубины несправедливая ситуация, когда лучшие, наиболее мужественные и храбрые сыны народа погибают в боях, перед лицом превосходящего численно и технически противника, а саботажники и дезертиры, а также уклонисты от мобилизации им смеются в спину. Более деморализующей для фронтовиков ситуации сложно представить. А эта ситуация в неизменном виде уже держится почти год. Огромный позор для государственного аппарата, яркий показатель его организационного и волевого бессилия, когда сорокамиллионное общество смогло выставить лишь около 40 000 бойцов на фронт, из них в непосредственных боевых действиях участвует максимум 20000, значительное количество остальных составляют отказники-саботажники. Остальные вооруженные силы, определенная численность национальной гвардии, милиции — неизвестно где. 17000 дезертиров даже нигде не прячутся, сидят по домам, их никто не ищет, никто никак не наказывает. Да-да, без преувеличения просто сидят по домам, на глазах у участковых милиционеров, районных прокуроров, военных комиссаров, которые преступно (коррупционно) бездействуют. Уверенно это утверждаю, поскольку являюсь членом командования одной из фронтовых военных частей, в которой также есть определенное количество дезертиров явных, и некоторое количество немного замаскированных, которые долгими месяцами прячутся в гражданских «больничках». Где военная прокуратура? Ее в войсках нет, за год войны на фронте, в войсках не видел ни одного действующего военного прокурора. А в военной прокуратуре другого назначения на случай войны, помимо поддержания законности в воюющих войсках, нет. Они (военные прокуроры) долгие десятилетия мирного времени «кошмарили» войска, пытаясь показать свою нужность, но действительно в нужное время резко испарились. Где военные суды? Где особые полномочия для командиров на случай войны, пусть бы ее и называли АТО или как-то по-другому, что сущности войны не меняет. Где дисциплинарные воинские части и подразделения? Присутствие военной службы правопорядка на фронте декоративная, она ни на что не способна даже против одиночных военных нарушителей, мародеров, пьяниц, уклонистов. Адекватных полномочий у нее либо нет, либо она не хочет ими пользоваться. А на фронте случаются же сравнительно массовые саботажи, дезертирства и т. п.

Пряча по-страусиному голову в песок в вопросах соблюдения законности во фронтовых частях, государственный аппарат своими руками деморализует войска, толкает командиров и военные коллективы на превышение служебных полномочий, совершение самосудов. Не хотят кадры государственных правоохранительных органов выполнять свои функции? Избавьтесь от балласта, разгоните их! Решительное время требует решительных действий. Создайте военные трибуналы или суды чести, дайте им соответствующие законные полномочия. Создайте при действующих войсках штатные подразделения военной полиции, подчините их командирам. Создайте дисциплинарные части и подразделения, определите принципы и систему их боевого применения. Немедленно заставьте милицию переловить всех дезертиров и поместите их туда, вместе с уклонистами, саботажниками и мародерами. Прибегните к другим формам и способам поддержания воинской дисциплины и законности в воюющих войсках. Но только действуйте, действуйте немедленно и решительно, не прячьте голову в песок, не замалчивайте проблему, она от этого сама собой не рассосется.

Следующая проблема — это системно-структурный бардак на фронте, который прямо имеет источником такой же бардак в головах руководителей государственного аппарата. Военные части, которые на фронте выполняют однотипные задачи по непосредственному ведению боевых действий в рамках единого замысла и плана, до сих пор структурно относятся к различным силовым министерствам и ведомствам. Это и ВСУ, и МВД, и Нацгвардия, и СБУ, и ДПС, и вообще вневедомственные самостоятельные вооруженные коллективы, только взаимодействуют с военным командованием по определенным вопросам…

К сведению уважаемых государственных руководителей — война, боевые действия — это самый сложный из всех существующих вид человеческой деятельности. Для этого на войне все до мелочей должно быть гармонично подчинено достижению единой цели — победе над противником. И в первую очередь — это военная структура и структура военного управления. Никакие ведомственные или личные интересы и амбиции не должны стать помехой для интересов достижения победы в бою, военной операции, войны в целом. По факту мы имеем несколько структур подчинения, управления боевыми действиями, несколько структур материального, технического, медицинского, боевого, кадрового обеспечения. Кроме закономерно запрограммированного таким положением управленческого бардака и сложности в организации взаимодействия, это еще и недопустимая для небогатой воюющей страны ресурсная расточительность на содержание всех этих параллельных систем управления и обеспечения.

Необходимо немедленно унять свои политические страхи и амбиции и подчинить их единой цели — военной победе. Хотя бы под страхом потерять все, в первую очередь страну, необходимо поверить в свои войска, объединить свою судьбу и судьбу страны с ними. И попробовать вырасти из мелких конкурирующих политических игроков в государственных деятелей и вождей своего народа, и его ценного в данных условиях института — армии. Первоочередным шагом к этому должно стать объединение всех боевых частей и объединение под единой организационно-управленческой структурой. Наверное, это должны быть Вооруженные силы.

Приведенная проблематика далеко не является исчерпывающей для современного состояния войск АТО и оборонного комплекса страны в целом. Готов лично, с точки зрения непосредственного участника, сформулировать десятки существующих проблем и возможных путей их решения в различных сферах — военной стратегии, психологии ведения этой войны, морально-психологическом, военно-техническом, материальном, боевом обеспечении боевых операций и войны в целом, боевом (оперативном) применении войск. Но приведенные три проблемы считаю первоочередными и важными, направленными в первую очередь на селекцию и закрепление необходимых кадров в боевом и управленческом составе Вооруженных сил Украины. Если удастся отобрать и закрепить в войсках и военных органах управления наиболее способных и талантливых людей, то уже эти люди непременно найдут пути решения и других насущных проблем.

Далеко не все даже военные теоретики верно понимают ролевое соотношение человеческого и военно-технического фактора в условиях обеспечения победы в современной войне, ошибочно преувеличивая значение военной техники. Пока нет применения ядерного оружия, человеческий фактор в ведении конвенциональных (обычных) боевых действий долго будет превалировать над военно-техническим. Тем более что эта война ведется далеко не самым современным оружием и военной техникой. И чье военно-техническое превосходство реально нивелировать и даже переломить за счет человеческого фактора.

А для этого всем нам нужна вера в свои силы, понимание, что и как делать, воля начать и довести до логического конца спланированное, и соответствующего качества люди для совершения задуманного. И еще фактор времени. Его надо чувствовать, за него бороться. Иначе даже самые рациональные меры, задуманные без учета реальной обстановки и имеющегося времени, окажутся утопиями и каналами расточительства крайне ограниченных ресурсов.

Надеюсь на вашу адекватное внимание и реакцию в отношении упомянутых проблем. Проблемы значительной глубины и сложности, но не непосильные. Только не прячьтесь от них, не игнорируйте. Время действовать и приносить жертвы, и не только народные, но и личные. По справедливости, это надо было делать еще вчера. На кону стоит очень много. И… мы обязательно сделаем это, победим, с вами или без вас. Потому что мы, украинцы, россияне, крымские татары, другие народы нашей дружной и толерантной страны, очень не хотим назад, в этот смрадный казенный «русский мир». Просто в условиях вашей бездеятельности, волевого паралича и саботажа, мы понесем на порядки большие жертвы. Кстати, вы в этом тоже потеряете очень многое… возможно все. И не дай бог вам (тем, кто считает себя политически-экономической элитой), подобно казацкой старшине XVIII века, продаться оккупантам. Попробуйте отойти от старых властных опор и опереться в своей деятельности на новых людей и принципы их взаимодействия, новые общественные силы, порожденные революцией Достоинства и последующей войной, вызванной интервенцией контрреволюции. Попробуйте расширить и углубить революционные завоевания, приобретения годового ведения отечественной войны. Если осознаете, что не хотите или не можете этого сделать, найдите способы спокойно отойти в сторону и дать возможность действовать тем, кто сможет. Боюсь, у вас нет другого выхода. Разве что вы не уговорите армию США воевать за ваши интересы. Но тогда уже как-то без нас…

На этом пока точка.

С уважением, полковник Вооруженных сил Украины Покуса Виктор Васильевич.

Источник: http://censor.net.ua/resonance/328298/nachshtaba_20go_mpb_vpokusa_v_vsu_revolyutsionnaya_situatsiya_verhi_ne_mogut_a_nizy_ne_hotyat_voevat20-й батальон территориальной обороны был сформирован в Днепропетровской области. Еще весной прошлого года, начиная с майских боев за Мариуполь, солдаты и офицеры «20-ки» принимали участие в боевых действиях. Позднее батальон участвовал в освобождении Курахово, Красногоровки и Марьинки. Он и сейчас несет боевую службу в Авдеевке под Донецком. После реорганизации это добровольческое подразделение в качестве 20-го отдельного мотопехотного батальона действует в оперативном подчинении 93-й механизированной бригады. С начальником штаба 20-го батальона, полковником Виктором Покусой мы познакомились нынешней зимой в палаточном лагере возле гарнизонного поселка Черкасское.
Тогда добровольцев «двадцатки» вывели из зоны АТО на короткий отдых. В беседе со мной 43-летний полковник рассказывал, что отслужил в украинской армии 22 года. Принимал участие в миротворческой миссии в Боснии и Герцеговине, позднее закончил Национальную академию обороны Украины, служил в морской пехоте в Крыму, в управлении Южного оперативного командования и в штабе 6-го армейского корпуса на Днепропетровщине. Когда началась война на Донбассе, боевой офицер, по его словам, решил «не отсиживаться на пенсии» и вступил в батальон территориальной обороны. За время пребывания в зоне АТО, он не только много пережил и увидел, но и пытался анализировать причины досадных неудач украинской армии. В.Покуса уверен, что Вооруженные силы Украины, получившие опыт в боях, способны выполнить любую задачу и очистить Донбасс от неприятеля. Плодом его размышлений стало открытое письмо к Президенту, премьер-министру и председателю Верховной Рады Украины, а также к политическому и военно-экспертному сообществу. Чтобы вынести его на обсуждение общественности, начальник штаба и его бойцы обратились в газету «День», которая писала о добровольческом батальоне. Предлагаем вашему вниманию основные ключевые моменты этого письма.
Вадим РЫЖКОВ, «День», Днепропетровск

На написание этого письма меня вдохновило интервью в СМИ одного из командиров 95-й ОАЭМБр с позывным «Купол», очевидно, одного из командиров батальонов. Это интервью подтвердило мое мнение о том, что в войсках АТО системное видение существующих проблем и путей выхода из них в целом выкристаллизовалось, мои единомышленники в войсках есть, и их очевидно немало. Опираясь на свои знания и опыт, попробую их конкретизировать, расширить и детализировать.
Первая, вопиющая проблема — профессиональное и моральное несоответствие стратегических (Генеральный штаб, Командование сухопутных войск) и оперативных (оперативные командования и сформированные на их базе управления секторов войск АТО) штабов тем задачам, которые перед ними стоят, ими решаются либо не решаются. В профессиональном плане, спустя почти год войны, это пока что в значительной степени штабы мирного времени, набитые кадрами, получившими свои должности еще в мирное время, по критериям отбора, которые были далеки от потребностей стратегического и оперативного планирования и боевого управления войсками. Как следствие, это в значительной степени профессиональные ничтожества, приспособленцы и карьеристы мирного времени. Военнослужащие «Печерского военного округа», которые капитализировали свои служебные и коррупционные связи в право и возможность служить и жить в Киеве и других крупных городах Украины. Беру на себя право это утверждать как человек, который лично знает многих из этих офицеров, с ними учился в военной академии, проходил службу в оперативных штабах, соприкасался с ними, их деятельностью и бездействием как еще в мирное время, так и во время участия в АТО.

Основные претензии к кадровому составу стратегических и оперативных штабов Вооруженных сил следующие:

— вопиющая стратегическая и оперативная безграмотность, как следствие коррупционного развала академического военного образования в Украине, деградации командирской и профессиональной подготовки генералов и офицеров из-за ее незначительности в условиях их карьерного роста; обосновать данный тезис готов конкретно, по каждому эпизоду и боевой операции в ходе АТО, свою компетенцию в данных вопросах готов подтвердить перед кем угодно на любом уровне;

— значительная организационная неспособность во многих сферах военной деятельности, которая имеет корни в широко присутствующей профессиональной и моральной непригодности офицеров — карьеристов мирного времени к службе штабов в условиях боевой работы;

— отрыв стратегических, а особенно — оперативных штабов от подчиненных войск; офицеры оперативных штабов (за некоторыми приятными исключениями), и в частности прямые командиры, начальники и руководители, в войсках работают крайне неохотно, порождая обоснованные подозрения в их персональной трусости, реальной обстановкой не владеют и не хотят владеть, своих подчиненных войск не знают, и как следствие, либо не верят в них, либо определяют нереальные боевые задачи;

— паралич управленческой функции; оперативные штабы принципами, способами, формами боевого управления войсками владеют слабо, не смогли развернуть в зоне АТО полноценную систему управления, пытаются управлять войсками как в мирное время, посредством составления большого количества красивых и обширных телеграмм, совершенно оторванных по содержанию от реалий, и требование многочисленных бессмысленных докладов, циркуляции по каналам боевого управления потоков лишней, а порой и преступно лишней информации; частые ротации руководящего и обеспечивающего офицерского состава на оперативных пунктах управления негативно влияют на выработку и поддержание культуры управленческой (штабной) работы;

— невладение реальной обстановкой по всем ее элементам, ставшее основой их оперативной несостоятельности; стратегические и оперативные штабы достоверной информацией о противнике не владеют, реальных возможностей своих войск не знают, характер влияния на действия войск реальной местности и климатических условий не изучают;

— непонимание критического значения разведки и ее результатов для эффективности применения войск и сил, неспособность эффективно организовать основные виды разведки — военную, артиллерийскую, и, очевидно, также оперативную;

— непонимание военного значения стратегической, оперативной и тактической инициативы, сознательный отказ от борьбы за инициативу на всех уровнях, бездарная сдача инициативы противнику;

— непонимание военного значения введения противника в заблуждение, не владение формами, приемами и способами его практического применения в конкретных сложившихся условиях;

— явно просматривающийся в действиях военного руководства стратегического и оперативного уровня страх перед противником, как интегральный результат отсутствия у них веры в свои подчиненные войска и своей управленческой и организационной неспособности, что позволяет военно-политическому руководству противника эффективно применять для достижения своих целей такой несистемный фактор, как блеф;

— организационно-штатная структура штабов нерациональна, избыточна.

Решение данной проблемы лежит в области кадровой политики. Неспособные военно-управленческие кадры требуют немедленной и безжалостной замены. Потому что их управленческая неспособность оборачивается неоправданными жертвами на фронте, унизительными поражениями, которые сразу отражаются на морально-психологическом состоянии общества и условиях ведения политики правительством.
Методические рекомендации в решении данной проблемы являются следующими.

1) Стратегические и оперативные штабы являются основой, хребтом вооруженных сил как организованной системы. Наибольшей методической ошибкой в реформировании целостной системы было бы предоставить ей право реформировать саму себя. Любая организованная система существенно изменять сама себя не может по определению. Это научный вывод общей теории систем, который абсолютно подтверждается практикой. Все закончится в конце концов максимум косметическими реформами системы, которые не затронут ее принципиальных существенных основ. Существенно реформировать управленческий аппарат Вооруженных сил Украины возможно лишь под внешним по отношению к нему управлением. Эту роль должен взять на себя политический аппарат государства, который должен быстро выработать устойчивые принципы и формы реформирования, методы и временные показатели его осуществления, устойчиво управлять и контролировать процесс.
2) Вооруженные силы Украины как целостная система находится в классической предреволюционной ситуации, когда низы, которые прошли испытания реалиями боевых действий и боевых будней, уже не могут и не согласны воевать под таким руководством, а верхи не способны существенно перестроить свою работу. Так или иначе кризис военного управления обязательно, согласно диалектическим законам развития, закономерно должен решиться, поскольку целостная система вооруженных сил не может существовать в таком вопиющем неэффективном состоянии. Это еще один аргумент для политического руководства немедленно возглавить процесс решительного реформирования вооруженных сил. Иначе, если процесс пойдет революционным путем, последствия могут быть трудно предсказуемыми. Масса мобилизованных склонна воткнуть штыки в землю и разойтись по домам, а масса идейных добровольцев склонна воткнуть штыки в первую очередь в политический аппарат государства, который в конце концов отвечает за все процессы, в том числе и в вооруженных силах.
Современное военное руководство, частично осознавая ситуацию, пытается стравливать пар, планируя увольнять в запас практически под ноль массу мобилизованных солдат и офицеров, получивших боевой опыт. Хотя логика интересов войны диктует необходимость бороться за эти подготовленные пристрелянные кадры, мотивируя их оставаться в рядах армии.

3) Методологический подход «коней на переправе не меняют» в существующей ситуации и по отношению к существующему кадровому составу военных органов управления стратегического и оперативного уровня является непригодным, так как эти «лошади» способны тянуть телегу войны к противоположному берегу, который называется «победа», из-за своей профессиональной и мора Источник: http://censor.net.ua/r328298льной непригодности, не видят путей к ней, в подчиненные войска и их победу откровенно не верят, противника панически боятся и запугивают им общество.

4) Кадровым резервом для укомплектования военных органов управления оперативного и стратегического уровня являются офицеры военного звена, в том числе и из мотивированных определенным образом мобилизованных, которые в боях на полях АТО проявили свои командирские, волевые и организационные качества. Для штабов стратегического уровня целесообразно рассмотреть возможность привлечения военных профессионалов старших поколений, которые в свое время были отторгнуты системой.

5) Немедленным результатом реформирования военной системы управления должна стать замена способных кадров, следующим результатом — замена прогнившей системы кадрового отбора в вооруженных силах. С начала кадрового обновления системы военного управления следует отказаться от волюнтаризма в кадровой работе, как основного системообразующего принципа коррумпированных и клановых систем. Только конкурсный отбор и конкурсное соревнование по четким критериям отбора.

6) Современный кадровый состав органов военного управления целесообразно тотально пропустить через военное звено в воюющих соединениях и воинских частях в зоне АТО. Такая мера позволит, во-первых, возродиться значительному количеству штабных офицеров в качестве боевых командиров, во-вторых, избавиться от явного балласта в виде офицеров, которые ни за что не поедут в зону АТО, даже под угрозой увольнения из рядов ВС Украины, а также тех, кто не сможет профессионально и морально состояться в военном звене. Назначение штабных офицеров следует осуществлять на должности в военном звене на две-три степени ниже фактического их воинского звания. Во-первых, в воюющих войсках просто объективно нет такого количества генеральских, полковничьих и подполковничьих должностей для тех, кто приедет в войска из высоких штабов, во-вторых, их фактический опыт военного управления в большинстве случаев не превышает ротного-батальонного уровня, и, в-третьих, настоящему офицеру, который имеет честь, за Родину не стыдно воевать на любом месте, которое она считает нужным ему определить. Могу это подтвердить на собственном примере и на примере своих боевых побратимов. Я лично в военном звании «полковник», имея академическое военное образование и опыт работы в штабах оперативного уровня, почти год воюю на майорской должности в военном звене, на том месте, которое Родина определила мне при мобилизации. И прекрасно себя при этом чувствую. Кроме того, под тяжестью приобретенных знаний и опыта так ярко вижу всю неспособность существующей системы военного управления к решению вставших перед ней задач. Рядом со мной воюет командир роты армянской армии времен Карабахского конфликта на сержантской должности, майор пограничник на капитанской должности, капитан милиции в должности солдата, и т. д.

7) Как политики высокого уровня вы должны понять, что не может быть сильной и эффективной армии у больного общества и слабой и неэффективной политической системы. Армия, особенно мобилизованная, это в любом случае срез общества. Действительно эффективная реформа вооруженных сил должна иметь источником (и следствием) существенные изменения в общественных отношениях. Это я вам с уверенностью могу утверждать как человек, который много лет занимался проблематикой военного строительства и достаточно хорошо владеет ею. Логика исторического процесса требует глубокой перестройки украинского общества и его системы управления (власти).

8) Политическому руководству государства нужно как можно быстрее преодолеть свой страх перед фронтовиками, перед добровольческими формированиями, поверить в них и попытаться завладеть их сердцами, опереться на них в своей государственнической и реформаторской деятельности. Если вы найдете для этого в себе волю, моральные силы и материальные возможности, дадите фронтовикам понимание целей и целей войны, веру и чувство единства с политическим и военным руководством, они сравняют горы, одержат такие необходимые нам военные победы. У нас на самом деле предостаточно прекрасных людей, отличных воинов, даже среди совсем недавно абсолютно гражданских мирных людей. Я уверенно это утверждаю, поскольку рядом с этими людьми живу и воюю. Опираться в таких условиях на прогнившую старую систему военного управления, которая для своего самосохранения демонстрирует максимальную политическую лояльность — заведомо ложная ставка. Они бездарно сдадут страну врагу, и не уберегут политический аппарат государства от гнева фронтовиков, среди которых они не пользуются минимальным авторитетом.

И если у вас снова будет нехватка идей, как завоевать сердца, опереться на фронтовиков, добровольцев — спрашивайте, подскажу. И умоляю, не стесняйтесь этого.

Второй проблемой, которой касались выше, но все же которую следует выделить, является абсолютное отсутствие кадровой работы в армии. Ну просто ее фактически нет, при наличии в штабах и войсках полноценной системы кадровых органов. Ее корни лежит в политике принципиального антагонизма, который кадровая часть вооруженных сил выстроила по отношению к категории мобилизованных. Как непосредственный свидетель и участник событий, могу утверждать, что военная мобилизация подняла наше общество и подняла целый пласт по-настоящему способных и талантливых в военном отношении людей. Говорю это притом, что я лично, будучи сейчас по статусу мобилизованным, не имею к кадровому составу армии никаких предубеждений, поскольку в свое время отдал кадровой военной службе 22 года своей жизни. Уверенно утверждаю, что среда мобилизованных военнослужащих кадровыми офицерами-карьеристами воспринимается в качестве их конкурентов, и поэтому с позиции господствующего положения кадрового офицерского корпуса любая кадровая работа в среде мобилизованных ими откровенно саботируется. Наш батальон на 100 процентов, от командира батальона и до последнего солдата — мобилизован. Я лично готов указать не менее 15 человек, которые в условиях ведения реальных боевых действий выросли из вполне гражданских людей в реальных боевых младших командиров. Я найду в батальоне не менее 50 человек прекрасных бойцов, опытных, мотивированных, достаточно подготовленных. Есть у нас люди, которых не стыдно было бы предложить на командные должности батальонного уровня. Проблема в том, что все мы примерно через месяц должны демобилизоваться. И украинская армия объективно потеряет так ей нужные кадры, имеющие реальный боевой опыт. Потому что кадровая работа среди мобилизованных со стороны военных кадровых органов откровенно саботируется, и поэтому мотивационная работа по отношению к мобилизованным военнослужащим, которых желательно удержать на военной службе, на политическом уровне государственного управления откровенно провалена.

Методические рекомендации в решении данного вопроса могут быть следующие:

1) Концептуально надо понять, что у Вооруженных сил Украины в современных условиях нет другого выхода, кроме ставки на людей, на кадры. Новое современное сложное оружие — это очень дорого. Современное сложное дорогое оружие в руках плохо подготовленных бойцов — это безумное расточительство. Лучше и гораздо эффективнее вложить ограниченные средства в мотивационную часть и в подготовку бойцов. В условиях войны, особенно этой войны, в которой борьба ведется в том числе и за умы и сердца бойцов, экономить на людях, бойцах — это преступление перед страной, обществом. Вся страна должна напрячься, но дать бойцам на фронте все, что им необходимо, по максимуму. Однако в течение почти года наблюдаем противоположную картину — бойцы на фронте в бытовой нищете, на содержании у волонтерского движения, при мизерных размерах (учитывая реальный риск жизнью) денежного обеспечения, реально защищают возможность общества не напрягаться, сохранять иллюзию мирной жизни. Уважаемые политики и руководители! К вашему сведению — это один из самых мощных деморализующих факторов для фронтовиков.

Если уже в 30 км и дальше от фронта он не видит, что страна и общество хоть минимально напрягаются для обеспечения их победы. Что он уже на этом расстоянии от фронта для значительной части общества — не их защитник, а идиот, который не смог откупиться от мобилизации, или будучи мобилизованным, не смог спрятаться от фронта в настоящий глубоко эшелонированной тыловой армии. Что его денежного обеспечения, даже с учетом АТОшной надбавки (это в сумме 6-7000 гривен для подавляющего большинства бойцов вооруженных сил) едва хватает для обеспечения минимальных нужд его семьи.

Однако все же другого выхода в этой войне, кроме ставки на людей, — нет. А для этого, помимо прочего, им кровь из носу для общества надо дать мотивацию. В первую очередь идеологическую. Но в том числе и материальную.

Кроме того, надо вкладывать организационный ресурс, средства в боевую подготовку, подготовку военных специалистов. Поскольку даже оружие и техника, имеющихся в наличии, в руках подготовленных и опытных специалистов может применяться в условиях этой войны достаточно эффективно. И особенно надо настойчиво бороться мотивационно за каждого такого подготовленного и опытного бойца, специалиста, любым доступным способом поощряя его оставаться в строю, даже после получения права на демобилизацию. И даже раздавая фронтовикам квартиры в центре Киева, это будет в любом случае дешевле, чем закупать новейшие танки, бронетранспортеры, пушки, раздавать их неподготовленным экипажам, расчетам, командирам, а они быстро и гарантированно будут выводить их из строя, в большинстве случаев даже до вступления в бой, бросать их на поле боя и т. п. Целесообразнее вложить деньги в мотивацию и подготовку кадров, а также в ремонт и запчасти к старой технике. И тогда специалист, при наличии запчастей, и сам отремонтирует технику и будет прекрасно на ней воевать, выжимая из своей техники максимум ее возможностей.

НЕ поленюсь повториться — значительная часть солдат и офицеров, которые через месяц будут демобилизованы, или планируются к демобилизации в следующих волнах — бесценны, а с учетом фактора времени — и незаменимы для украинской армии. У государства существует насущная необходимость напрячь свои возможности для максимальной мотивации этих закаленных в боях мобилизованных военнослужащих к продолжению военной службы в фронтовых или учебных частях.

2) Особые, чрезвычайные усилия, системность, смелость и находчивость следует уделить отбору командных кадров. Этот вопрос следует поднять на уровень искусства. Как это сделать — подскажу. Командный состав — слабое звено сил АТО в этой войне. Как бы ни горько было это признавать, но война требует быть максимально честным. Однако этот провал исправить крайне необходимо, на том уровне качества, который реально возможен, и срочно. От командирского балласта, несмотря на формальные заслуги, звания, ранги, должности, следует избавляться безжалостно. Плохой командир это даже не плохой боец. В боевых условиях — это беда, и беда тех масштабов, какую должность этот командир занимает. Повторюсь. К отбору командирских кадров следует отнестись очень и очень тщательно и серьезно. И при этом подавить намертво волюнтаризм в процессе кадрового отбора. Ведь снова наблюдаем, как ряд командиров боевых бригад пошли на повышение в высшие штабы. Вроде правильно, в нужном русле процесс пошел. Но фронтовые новости распространяются в частях и подразделениях. И настоящую цену некоторым из этих комбригов все фронтовики хорошо знают. Некоторые из них, вместо повышения, наоборот требовали понижения в должности. Однако мнением подчиненных, авторитетом командира среди них у нас еще не привыкли интересоваться и принимать во внимание. И волюнтаристским решением группы таких же недалеких генералов эти полковники, не достигшие значимых результатов и побед в боях, не завоевали авторитет среди подчиненных офицеров и солдат, радостно поскакали подальше от фронта, на повышение по службе.

3) В ситуации, когда доверие к старой, погрязшей в волюнтаризме, коррупции и бездарности военной командной системы, а также подпирающей ее системы военных кадровых органов доверия нет, целесообразно было бы попробовать опереться на систему выдвижения командных кадров снизу. В том числе, и в первую очередь, из среды мобилизованных, в которой на самом деле (даже для меня неожиданно) оказалась довольно значительное количество патриотически настроенных, способных и талантливых в военном отношении людей. Несмотря на уровень военного образования, формальные звания, ранги, должности. На острие внимания — только реальная способность управлять людьми в боевых условиях, организовать деятельность подразделения, повести людей в бой. Азам военной науки такие командиры учатся в боевой обстановке. Более углубленную их командирскую подготовку можно осуществлять в периоды вывода на отдых, на краткосрочных командирских курсах, и даже на фронтовых позициях, при определенной организации этого процесса.

Следующей проблемой является полное отсутствие поддержки военной дисциплины и законности в войсках со стороны государства, его органов правопорядка. Не ошибусь, если буду утверждать, что львиная доля в поддержании воинской дисциплины во фронтовых военных частях лежит на авторитете непосредственных командиров. Организованная их поддержка в этом вопросе со стороны государства носит преимущественно декларативный характер. И там, где дает слабину непосредственный командир, там, как правило, морально — психологический развал, критическое падение боеспособности, массовое дезертирство. Воюющая страна и армия не может себе позволить такого мизерного присутствия правоохранительных органов в войсках, такой тотальной безнаказанности для нарушителей воинской дисциплины, саботажников, дезертиров. Если уже принято государственное решение об опоре на мобилизованные контингент, сказано «А», тогда нужно и говорить «Б», то есть создавать, наряду с системой их мотивации, и репрессивный аппарат для принуждения определенной части мобилизованных к военной дисциплине, системной борьбе с такими позорными и распространенными явлениями, как саботаж боевых задач, дезертирство. И это ни в коем случае не чрезмерная жестокость. Саботажники и дезертиры, не выполняя поставленных боевых задач и покидая боевые позиции, ставят под угрозу жизнь тех бойцов, которые добросовестно идут в бой. Жалея саботажников и дезертиров, позволяя им быть безнаказанными или очень легко и формально наказанными, военное командование и государство тем самым ставят под еще больший удар бойцов, которые мужественно остаются воевать и за себя, и «за того парня». До глубины несправедливая ситуация, когда лучшие, наиболее мужественные и храбрые сыны народа погибают в боях, перед лицом превосходящего численно и технически противника, а саботажники и дезертиры, а также уклонисты от мобилизации им смеются в спину. Более деморализующей для фронтовиков ситуации сложно представить. А эта ситуация в неизменном виде уже держится почти год. Огромный позор для государственного аппарата, яркий показатель его организационного и волевого бессилия, когда сорокамиллионное общество смогло выставить лишь около 40 000 бойцов на фронт, из них в непосредственных боевых действиях участвует максимум 20000, значительное количество остальных составляют отказники-саботажники. Остальные вооруженные силы, определенная численность национальной гвардии, милиции — неизвестно где. 17000 дезертиров даже нигде не прячутся, сидят по домам, их никто не ищет, никто никак не наказывает. Да-да, без преувеличения просто сидят по домам, на глазах у участковых милиционеров, районных прокуроров, военных комиссаров, которые преступно (коррупционно) бездействуют. Уверенно это утверждаю, поскольку являюсь членом командования одной из фронтовых военных частей, в которой также есть определенное количество дезертиров явных, и некоторое количество немного замаскированных, которые долгими месяцами прячутся в гражданских «больничках». Где военная прокуратура? Ее в войсках нет, за год войны на фронте, в войсках не видел ни одного действующего военного прокурора. А в военной прокуратуре другого назначения на случай войны, помимо поддержания законности в воюющих войсках, нет. Они (военные прокуроры) долгие десятилетия мирного времени «кошмарили» войска, пытаясь показать свою нужность, но действительно в нужное время резко испарились. Где военные суды? Где особые полномочия для командиров на случай войны, пусть бы ее и называли АТО или как-то по-другому, что сущности войны не меняет. Где дисциплинарные воинские части и подразделения? Присутствие военной службы правопорядка на фронте декоративная, она ни на что не способна даже против одиночных военных нарушителей, мародеров, пьяниц, уклонистов. Адекватных полномочий у нее либо нет, либо она не хочет ими пользоваться. А на фронте случаются же сравнительно массовые саботажи, дезертирства и т. п.

Пряча по-страусиному голову в песок в вопросах соблюдения законности во фронтовых частях, государственный аппарат своими руками деморализует войска, толкает командиров и военные коллективы на превышение служебных полномочий, совершение самосудов. Не хотят кадры государственных правоохранительных органов выполнять свои функции? Избавьтесь от балласта, разгоните их! Решительное время требует решительных действий. Создайте военные трибуналы или суды чести, дайте им соответствующие законные полномочия. Создайте при действующих войсках штатные подразделения военной полиции, подчините их командирам. Создайте дисциплинарные части и подразделения, определите принципы и систему их боевого применения. Немедленно заставьте милицию переловить всех дезертиров и поместите их туда, вместе с уклонистами, саботажниками и мародерами. Прибегните к другим формам и способам поддержания воинской дисциплины и законности в воюющих войсках. Но только действуйте, действуйте немедленно и решительно, не прячьте голову в песок, не замалчивайте проблему, она от этого сама собой не рассосется.

Следующая проблема — это системно-структурный бардак на фронте, который прямо имеет источником такой же бардак в головах руководителей государственного аппарата. Военные части, которые на фронте выполняют однотипные задачи по непосредственному ведению боевых действий в рамках единого замысла и плана, до сих пор структурно относятся к различным силовым министерствам и ведомствам. Это и ВСУ, и МВД, и Нацгвардия, и СБУ, и ДПС, и вообще вневедомственные самостоятельные вооруженные коллективы, только взаимодействуют с военным командованием по определенным вопросам…

К сведению уважаемых государственных руководителей — война, боевые действия — это самый сложный из всех существующих вид человеческой деятельности. Для этого на войне все до мелочей должно быть гармонично подчинено достижению единой цели — победе над противником. И в первую очередь — это военная структура и структура военного управления. Никакие ведомственные или личные интересы и амбиции не должны стать помехой для интересов достижения победы в бою, военной операции, войны в целом. По факту мы имеем несколько структур подчинения, управления боевыми действиями, несколько структур материального, технического, медицинского, боевого, кадрового обеспечения. Кроме закономерно запрограммированного таким положением управленческого бардака и сложности в организации взаимодействия, это еще и недопустимая для небогатой воюющей страны ресурсная расточительность на содержание всех этих параллельных систем управления и обеспечения.

Необходимо немедленно унять свои политические страхи и амбиции и подчинить их единой цели — военной победе. Хотя бы под страхом потерять все, в первую очередь страну, необходимо поверить в свои войска, объединить свою судьбу и судьбу страны с ними. И попробовать вырасти из мелких конкурирующих политических игроков в государственных деятелей и вождей своего народа, и его ценного в данных условиях института — армии. Первоочередным шагом к этому должно стать объединение всех боевых частей и объединение под единой организационно-управленческой структурой. Наверное, это должны быть Вооруженные силы.

Приведенная проблематика далеко не является исчерпывающей для современного состояния войск АТО и оборонного комплекса страны в целом. Готов лично, с точки зрения непосредственного участника, сформулировать десятки существующих проблем и возможных путей их решения в различных сферах — военной стратегии, психологии ведения этой войны, морально-психологическом, военно-техническом, материальном, боевом обеспечении боевых операций и войны в целом, боевом (оперативном) применении войск. Но приведенные три проблемы считаю первоочередными и важными, направленными в первую очередь на селекцию и закрепление необходимых кадров в боевом и управленческом составе Вооруженных сил Украины. Если удастся отобрать и закрепить в войсках и военных органах управления наиболее способных и талантливых людей, то уже эти люди непременно найдут пути решения и других насущных проблем.

Далеко не все даже военные теоретики верно понимают ролевое соотношение человеческого и военно-технического фактора в условиях обеспечения победы в современной войне, ошибочно преувеличивая значение военной техники. Пока нет применения ядерного оружия, человеческий фактор в ведении конвенциональных (обычных) боевых действий долго будет превалировать над военно-техническим. Тем более что эта война ведется далеко не самым современным оружием и военной техникой. И чье военно-техническое превосходство реально нивелировать и даже переломить за счет человеческого фактора.

А для этого всем нам нужна вера в свои силы, понимание, что и как делать, воля начать и довести до логического конца спланированное, и соответствующего качества люди для совершения задуманного. И еще фактор времени. Его надо чувствовать, за него бороться. Иначе даже самые рациональные меры, задуманные без учета реальной обстановки и имеющегося времени, окажутся утопиями и каналами расточительства крайне ограниченных ресурсов.

Надеюсь на вашу адекватное внимание и реакцию в отношении упомянутых проблем. Проблемы значительной глубины и сложности, но не непосильные. Только не прячьтесь от них, не игнорируйте. Время действовать и приносить жертвы, и не только народные, но и личные. По справедливости, это надо было делать еще вчера. На кону стоит очень много. И… мы обязательно сделаем это, победим, с вами или без вас. Потому что мы, украинцы, россияне, крымские татары, другие народы нашей дружной и толерантной страны, очень не хотим назад, в этот смрадный казенный «русский мир». Просто в условиях вашей бездеятельности, волевого паралича и саботажа, мы понесем на порядки большие жертвы. Кстати, вы в этом тоже потеряете очень многое… возможно все. И не дай бог вам (тем, кто считает себя политически-экономической элитой), подобно казацкой старшине XVIII века, продаться оккупантам. Попробуйте отойти от старых властных опор и опереться в своей деятельности на новых людей и принципы их взаимодействия, новые общественные силы, порожденные революцией Достоинства и последующей войной, вызванной интервенцией контрреволюции. Попробуйте расширить и углубить революционные завоевания, приобретения годового ведения отечественной войны. Если осознаете, что не хотите или не можете этого сделать, найдите способы спокойно отойти в сторону и дать возможность действовать тем, кто сможет. Боюсь, у вас нет другого выхода. Разве что вы не уговорите армию США воевать за ваши интересы. Но тогда уже как-то без нас…

На этом пока точка.

С уважением, полковник Вооруженных сил Украины Покуса Виктор Васильевич.

Источник: http://censor.net.ua/resonance/328298/nachshtaba_20go_mpb_vpokusa_v_vsu_revolyutsionnaya_situatsiya_verhi_ne_mogut_a_nizy_ne_hotyat_voevat

РЕФОРМА ВСУ В БЮДЖЕТЕ-2015: ОПАСНАЯ ИГРА ПРОТИВ БОЕСПОСОБНОСТИ АРМИИРЕФОРМА ВСУ В БЮДЖЕТЕ-2015: ОПАСНАЯ ИГРА ПРОТИВ БОЕСПОСОБНОСТИ АРМИИ

Юрий Бутусов.
2 января начальник Генерального штаба Виктор Муженко издал директиву о подготовке к реформе структуры Вооруженных Сил. Поскольку план реформы ВСУ от Генштаба поступил в парламент для выделения финансирования, «Цензор.НЕТ» удалось ознакомиться с предложениями военных, под которые они просят бюджет. Сразу предупреждаю – ничего секретного в этом нет, закрытые вопросы критиковать публично не буду.

Итак, главные недостатки реформы Вооруженных Сил Украины по проекту начальника Генштаба:

1. Между оперативными командованиями — оперативными объединениями, которые непосредственно управляют соединениями и частями, Генштаб закрепляет де-факто существующее дополнительное посредническое звено управления — командование Сухопутных войск. Такой практики никогда не было в Вооруженных силах ни в ССCР, ни в другой развитой в военном отношении стране. В СССР командование сухопутных войск никогда непосредственно не управляло боевыми действиями — это структура по обеспечению развития, боевой подготовки рода войск, а оперативное управление всегда было в руках командующих. Структура управления должна быть проста, и она уже давно сложилась — оперативно-стратегический уровень (Генштаб), оперативно-тактический (оперативное командование, корпус), тактический уровень (бригада, полк, батальон). Зачем засовывать в эту структуру командование родом войск? Оперативное управление осуществляется оперативными командованиями, и они подчиняются Генштабу напрямую. Зачем создавать двойную систему оперативного управления? Эта порочная схема управления быстро показала свои негативные стороны в ходе АТО. Командующие секторами по сути лишены всякой самостоятельности и не влияют на принятие решений во многих тактических ситуациях в своей зоне ответственности. Это приводит к чудовищной неразберихе и дезорганизации, подрывает принципы управления войсками. Зачем начальник Генштаба делает промежуточное звено между собой и войсками? Ответ прост: Муженко ловко научился манипулировать политиками, которые принимают решения. Он знает, что залог его влияния — непосредственное командование войсками — всеми войсками. Он лично держит всю армию на ручном управлении, лично дает команды взводам и ротам, куда стать на какой точке, сколько танков послать в атаку, сколько солдат должно ехать в конвое. Для Муженко армия — это политический ресурс его влияния, и он нарушает все уставы и наставления, разрушает нормальную структуру управления, чтобы показать, что весь этот ресурс силы находится исключительно в его руках. Поскольку под давлением критики Киев заставляет Муженко заниматься «скучной» и непонятной НГШ работой и отрывает от непосредственного командования, он оставил за войсками АТО «смотрящего» — надежного и еще более недалекого и невежественного генерала Пушнякова — командующего Сухопутными войсками. По нормальной структуре управления командовать войсками должен не Пушняков — а командующие секторами — они же командующие оперативными командованиями и командиры армейских корпусов. Но чтобы закрепить личный контроль за армией через Пушнякова, отставки которого во весь голос требуют все волонтеры, Муженко придумал эту совершенно нелепую и громоздкую структуру управления. Возникает вопрос — а если управлять действиями оперативных командований будет командующий СВ — так может нам Генеральный штаб сократить — как ненужную в таком случае управленческую надстройку?

2. В дополнение к двум оперативным командованиям «Юг» и «Север», которые существуют в структуре ВСУ сейчас, Муженко просит денег на создание еще двух оперативных командований — «Запад» и «Восток»! Это полный абсурд. В армии острейшая нехватка офицеров. Даже оба кадровых оперативных командования имеют некомплект примерно в 50% штатных должностей! Не укомплектованы офицерами буквально все воинские части. Зачем плодить лишние промежуточные управленческие звенья, если в зоне АТО все равно не бывает больше 40 тысяч человек ВСУ? Увеличение генеральских должностей не приведет к повышению боеспособности войск. Дико звучит, что эту прописную истину надо объяснять в 21-м веке.

3. Самая абсурдная интрига связана с созданием Командования Сил специальных операций. В настоящий момент в структуре Генштаба существует управление специальных операций. Но Муженко очень хочет поставить на командование УСО своего человека. Поэтому он придумал хитрый план — полковничью должность заменить на несколько генеральских. Для этого в структуру ССО Генштаб вводит… аэромобильные и парашютно-десантную бригады! Да, к отрядам спецназа добавляют сразу пять десантных бригад! Такого еще не было в практике Вооруженных сил ни СССР, ни Европы, ни Америки. Очевидно, Муженко просто не понимает разницу между задачами спецназа и задачами воздушно-десантных и аэромобильных войск. ССО выполняет прежде всего функции скрытной разведки, диверсионные действия глубоко за линией фронта. А какое отношение к этому имеют аэромобильные бригады, оснащенные бронетехникой и самоходной артиллерией, которые в ходе АТО применяются просто как элитные механизированные войска? Очевидно, что и в этом случае армейская реформа строится только на интригах и личных амбициях, и далека безмерно от здравого смысла и элементарной практики и теории военного искусства. В Силах специальных операций США — два отряда спецназ, один полк рейнджеров (это легкая пехота, без танков и самоходных гаубиц, конечно же), и вертолетный полк. Но при этом большой штаб, разведка, связь. И они как-то неплохо справляются, потому что они оптимизированы для выполнения специальных разведывательно-диверсионных задач. Потому что ССО — это не огневая мощь, это интеллектуальные решения! А ВДВ в США — составная часть армии, отдельный корпус. Никто не скрещивает ежа с ужом — того, кто придумал десант со спецназом мешать, результат явно не интересует…

4. Генштаб планирует резко увеличить количество воинских частей. Сухопутные войска увеличиваются: к наличным 7 механизированным и 1 горно-пехотной бригаде добавляются новые 7 мотопехотных бригад и 1 горно-пехотный полк. Сохраняются 2 танковых бригады. В ракетных войсках и артиллерии в дополнение к 1 ракетной, 2 артиллерийским бригадам и 3 полкам формируется дополнительно 3 бригады. Однако ни слова в проекте нет — а каким образом все эти новые части будут обеспечены офицерским и сержантским составом? К сожалению, разбухание армии приводит не к повышению боеспособности, а наоборот — к понижению. Воинская часть — это не просто толпа с автоматами. Управлять армией должны люди с определенным профессиональным уровнем. К сожалению, при таком резком росте численности и отсутствии всяких серьезных программ ускоренной подготовки офицеров и сержантов, армия не сможет обеспечить командным составом новые части. Потому что в действующих кадровых бригадах огромный некомплект офицерского и сержантского состава. У нас нет ни одной полностью укомплектованной мотивированными солдатами, сержантами и офицерами боевой бригады. В результате у нас не бригады воюют — а воюют сводные батальонно-тактические группы, формируемые бригадами из числа мотивированных военнослужащих. А остальная менее боеспособная часть воинов сидит в лучшем случае на блокпостах. Разбухание армии не увеличит слой грамотных командиров, а наоборот — размоет. Нужны не просто люди на должности, а коллективы мотивированных, грамотных и слаженных патриотов. Необходимо обеспечить боеспособность действующих частей и планировать формирование новых частей только в том случае, если для этого существует наличный кадровый резерв. Иначе вновь созданные части будут условно боеспособны и смогут выполнять весьма ограниченные боевые задачи.

Выводы:

Комплекс мероприятий, запланированных Генштабом, крайне не продуман. Этот проект написали невежды. Это не план повышения боеспособности армии — это план разбухания армии, план бессмысленного увеличения генеральских должностей, план усложнения управленческой структуры. Но самое опасное, эта реформа в случае реализации приведет не к повышению боеспособности армии весной — через два месяца, а наоборот — к снижению боеспособности! Думаю, профильный комитет ВР и СНБО обязаны провести детальный разбор проекта Муженко, потому что последствия его реализации могут быть трагическими. Мне кажется, руководство Украины, СНБО и Верховная Рада должны наконец дать свою оценку уровню компетентности руководства Генштаба, дать оценку Муженко и его команде. Идет война, и мы не имеем права возиться с теми, кто игнорирует элементарные азы военного дела, как будто нет у человечества двух с половиной тысяч лет военной истории. Армия требует решительных перемен, потому что война продолжается, а украинцы платят за ошибки кровью патриотов.

Источник: http://censor.net.ua/r319134
Юрий Бутусов.
2 января начальник Генерального штаба Виктор Муженко издал директиву о подготовке к реформе структуры Вооруженных Сил. Поскольку план реформы ВСУ от Генштаба поступил в парламент для выделения финансирования, «Цензор.НЕТ» удалось ознакомиться с предложениями военных, под которые они просят бюджет. Сразу предупреждаю – ничего секретного в этом нет, закрытые вопросы критиковать публично не буду.

Итак, главные недостатки реформы Вооруженных Сил Украины по проекту начальника Генштаба:

1. Между оперативными командованиями — оперативными объединениями, которые непосредственно управляют соединениями и частями, Генштаб закрепляет де-факто существующее дополнительное посредническое звено управления — командование Сухопутных войск. Такой практики никогда не было в Вооруженных силах ни в ССCР, ни в другой развитой в военном отношении стране. В СССР командование сухопутных войск никогда непосредственно не управляло боевыми действиями — это структура по обеспечению развития, боевой подготовки рода войск, а оперативное управление всегда было в руках командующих. Структура управления должна быть проста, и она уже давно сложилась — оперативно-стратегический уровень (Генштаб), оперативно-тактический (оперативное командование, корпус), тактический уровень (бригада, полк, батальон). Зачем засовывать в эту структуру командование родом войск? Оперативное управление осуществляется оперативными командованиями, и они подчиняются Генштабу напрямую. Зачем создавать двойную систему оперативного управления? Эта порочная схема управления быстро показала свои негативные стороны в ходе АТО. Командующие секторами по сути лишены всякой самостоятельности и не влияют на принятие решений во многих тактических ситуациях в своей зоне ответственности. Это приводит к чудовищной неразберихе и дезорганизации, подрывает принципы управления войсками. Зачем начальник Генштаба делает промежуточное звено между собой и войсками? Ответ прост: Муженко ловко научился манипулировать политиками, которые принимают решения. Он знает, что залог его влияния — непосредственное командование войсками — всеми войсками. Он лично держит всю армию на ручном управлении, лично дает команды взводам и ротам, куда стать на какой точке, сколько танков послать в атаку, сколько солдат должно ехать в конвое. Для Муженко армия — это политический ресурс его влияния, и он нарушает все уставы и наставления, разрушает нормальную структуру управления, чтобы показать, что весь этот ресурс силы находится исключительно в его руках. Поскольку под давлением критики Киев заставляет Муженко заниматься «скучной» и непонятной НГШ работой и отрывает от непосредственного командования, он оставил за войсками АТО «смотрящего» — надежного и еще более недалекого и невежественного генерала Пушнякова — командующего Сухопутными войсками. По нормальной структуре управления командовать войсками должен не Пушняков — а командующие секторами — они же командующие оперативными командованиями и командиры армейских корпусов. Но чтобы закрепить личный контроль за армией через Пушнякова, отставки которого во весь голос требуют все волонтеры, Муженко придумал эту совершенно нелепую и громоздкую структуру управления. Возникает вопрос — а если управлять действиями оперативных командований будет командующий СВ — так может нам Генеральный штаб сократить — как ненужную в таком случае управленческую надстройку?

2. В дополнение к двум оперативным командованиям «Юг» и «Север», которые существуют в структуре ВСУ сейчас, Муженко просит денег на создание еще двух оперативных командований — «Запад» и «Восток»! Это полный абсурд. В армии острейшая нехватка офицеров. Даже оба кадровых оперативных командования имеют некомплект примерно в 50% штатных должностей! Не укомплектованы офицерами буквально все воинские части. Зачем плодить лишние промежуточные управленческие звенья, если в зоне АТО все равно не бывает больше 40 тысяч человек ВСУ? Увеличение генеральских должностей не приведет к повышению боеспособности войск. Дико звучит, что эту прописную истину надо объяснять в 21-м веке.

3. Самая абсурдная интрига связана с созданием Командования Сил специальных операций. В настоящий момент в структуре Генштаба существует управление специальных операций. Но Муженко очень хочет поставить на командование УСО своего человека. Поэтому он придумал хитрый план — полковничью должность заменить на несколько генеральских. Для этого в структуру ССО Генштаб вводит… аэромобильные и парашютно-десантную бригады! Да, к отрядам спецназа добавляют сразу пять десантных бригад! Такого еще не было в практике Вооруженных сил ни СССР, ни Европы, ни Америки. Очевидно, Муженко просто не понимает разницу между задачами спецназа и задачами воздушно-десантных и аэромобильных войск. ССО выполняет прежде всего функции скрытной разведки, диверсионные действия глубоко за линией фронта. А какое отношение к этому имеют аэромобильные бригады, оснащенные бронетехникой и самоходной артиллерией, которые в ходе АТО применяются просто как элитные механизированные войска? Очевидно, что и в этом случае армейская реформа строится только на интригах и личных амбициях, и далека безмерно от здравого смысла и элементарной практики и теории военного искусства. В Силах специальных операций США — два отряда спецназ, один полк рейнджеров (это легкая пехота, без танков и самоходных гаубиц, конечно же), и вертолетный полк. Но при этом большой штаб, разведка, связь. И они как-то неплохо справляются, потому что они оптимизированы для выполнения специальных разведывательно-диверсионных задач. Потому что ССО — это не огневая мощь, это интеллектуальные решения! А ВДВ в США — составная часть армии, отдельный корпус. Никто не скрещивает ежа с ужом — того, кто придумал десант со спецназом мешать, результат явно не интересует…

4. Генштаб планирует резко увеличить количество воинских частей. Сухопутные войска увеличиваются: к наличным 7 механизированным и 1 горно-пехотной бригаде добавляются новые 7 мотопехотных бригад и 1 горно-пехотный полк. Сохраняются 2 танковых бригады. В ракетных войсках и артиллерии в дополнение к 1 ракетной, 2 артиллерийским бригадам и 3 полкам формируется дополнительно 3 бригады. Однако ни слова в проекте нет — а каким образом все эти новые части будут обеспечены офицерским и сержантским составом? К сожалению, разбухание армии приводит не к повышению боеспособности, а наоборот — к понижению. Воинская часть — это не просто толпа с автоматами. Управлять армией должны люди с определенным профессиональным уровнем. К сожалению, при таком резком росте численности и отсутствии всяких серьезных программ ускоренной подготовки офицеров и сержантов, армия не сможет обеспечить командным составом новые части. Потому что в действующих кадровых бригадах огромный некомплект офицерского и сержантского состава. У нас нет ни одной полностью укомплектованной мотивированными солдатами, сержантами и офицерами боевой бригады. В результате у нас не бригады воюют — а воюют сводные батальонно-тактические группы, формируемые бригадами из числа мотивированных военнослужащих. А остальная менее боеспособная часть воинов сидит в лучшем случае на блокпостах. Разбухание армии не увеличит слой грамотных командиров, а наоборот — размоет. Нужны не просто люди на должности, а коллективы мотивированных, грамотных и слаженных патриотов. Необходимо обеспечить боеспособность действующих частей и планировать формирование новых частей только в том случае, если для этого существует наличный кадровый резерв. Иначе вновь созданные части будут условно боеспособны и смогут выполнять весьма ограниченные боевые задачи.

Выводы:

Комплекс мероприятий, запланированных Генштабом, крайне не продуман. Этот проект написали невежды. Это не план повышения боеспособности армии — это план разбухания армии, план бессмысленного увеличения генеральских должностей, план усложнения управленческой структуры. Но самое опасное, эта реформа в случае реализации приведет не к повышению боеспособности армии весной — через два месяца, а наоборот — к снижению боеспособности! Думаю, профильный комитет ВР и СНБО обязаны провести детальный разбор проекта Муженко, потому что последствия его реализации могут быть трагическими. Мне кажется, руководство Украины, СНБО и Верховная Рада должны наконец дать свою оценку уровню компетентности руководства Генштаба, дать оценку Муженко и его команде. Идет война, и мы не имеем права возиться с теми, кто игнорирует элементарные азы военного дела, как будто нет у человечества двух с половиной тысяч лет военной истории. Армия требует решительных перемен, потому что война продолжается, а украинцы платят за ошибки кровью патриотов.

Источник: http://censor.net.ua/r319134