Крымский ракетный кризис: Россия и Украина близки к обмену ударамиКрымский ракетный кризис: Россия и Украина близки к обмену ударами

Денис Попович

Между Россией и Украиной растет напряженность в связи с намерением украинской стороны провести ракетные стрельбы над Черным морем с захватом воздушного пространства над оккупированным Крымом, которое Россия считает своим. Стрельбы планируются в период с 1 по 2 декабря. В связи с этим Минобороны РФ пригрозило украинской стороне нанести ракетный удар по пусковым установкам, с которых будут осуществляться стрельбы. Также российские военные начали переброску в район Керчи зенитно-ракетных комплексов С-300 ВМ. В Минобороны Украины не исключают, что Россия может реализовать свою угрозу, но стрельбы отменять не собираются.

О том, что Вооруженные силы Украины намерены в период с 1 по 2 декабря провести ракетные стрельбы, стало известно из российских источников. В частности, Федеральное агентство воздушного транспорта РФ в пятницу, 25 октября, опубликовало на своем официальном сайте сообщение. В нем говорилось о том, что днем ранее Украина издала НОТАМ (авиационное уведомление) об активировании опасных зон в воздушном пространстве в связи с планируемыми 1 и 2 декабря 2016 года ракетными стрельбами: «Первая опасная зона устанавливается 1 и 2 декабря 2016 года с 09:00 до 19:00 мск на всех высотах с захватом воздушного пространства над открытым морем в зоне ответственности Российской Федерации (Симферопольский районный центр). Вторая опасная зона устанавливается 1 декабря 2016 года с 12:30 до 14:30 мск и 2 декабря 2016 года с 11:00 до 15:00 мск на всех высотах с захватом воздушного пространства над открытым морем в зоне ответственности Российской Федерации (Симферопольский районный центр), а также с заходом в воздушное пространство над территориальными водами Российской Федерации с максимальным углублением на 12 км».

В Федеральном агентстве также подчеркнули, что действия украинской стороны были предприняты без консультаций с «компетентными российскими органами» и представляют угрозу для международной аэронавигации. «Росавиация требует от украинской стороны незамедлительной отмены выпущенных уведомлений, считает недопустимыми попытки установления запретных зон в суверенном воздушном пространстве Российской Федерации», — отмечается в пресс-релизе.

В тот же день секретарь СНБО Украины Александр Турчинов назвал заявление Федерального агентства воздушного транспорта РФ «истерикой, лишенной здравого смысла». По его словам, суверенное воздушное пространство РФ в Черном море заканчивается посередине Керченского пролива. «В этом районе Украина не планирует осуществлять ракетные испытания. Вся остальная территория на запад от Керченского пролива является суверенным воздушным пространством Украины», — пояснил Турчинов, добавив, что испытания Украина осуществляет в рамках всех международных обязательств и договоров.

Суть конфликта состоит в том, что Россия считает оккупированный Крым своей территорией, хотя по всем юридическим и международным нормам полуостров по-прежнему принадлежит Украине. Напряженность начала нарастать по мере приближения заявленной даты стрельб. В частности, 30 ноября российская сторона начала переброску в район Керчи зенитно-ракетных комплексов С-300 ВМ, предназначенных для уничтожения баллистических ракет средней дальности, а также тактических и крылатых ракет. По сообщениям блогеров, перемещение военной техники чрезвычайно встревожило крымчан.

Кроме того, по данным украинских СМИ, Минобороны РФ направило военному атташату посольства Украины в РФ письмо, в котором пригрозило, что российская сторона будет сбивать украинские ракеты и нанесет удар по пусковым установкам. При этом заместитель министра обороны Александр Дублян не исключил, что Россия может реализовать свою угрозу. «Исходя из действий России за эти годы, от них можно ожидать много чего плохого и негативного», — пояснил журналистам Дублян.

Тем не менее украинская сторона не собирается отказываться от своих намерений. Как сообщили «Апострофу» в Минобороны, стрельбы — «абсолютно реальное мероприятие, которое проводится в соответствии с программой боевой подготовки». «Заранее было сделано предупреждение о закрытии воздушного пространства в период с 1 по 2 декабря. Украина не нарушает ни одного международного договора, потому что стрельбы проводятся на ее территории», — подчеркнули в военном ведомстве. Переброску российских ЗРК С-300 в район Керчи собеседник издания назвал провокацией. «Главное, чтобы они какой-нибудь свой самолет не сбили, а потом не обвинили в этом Украину», — заявил источник.

Спикер Администрации президента по вопросам АТО Андрей Лысенко отметил, что стрельбы направлены на повышение боеспособности украинской армии. «Лишь Россия не заинтересована в повышении нашей боеспособности. Это их пугает, поэтому они и подняли истерику», — пояснил «Апострофу» Андрей Лысенко. Он также отметил, что стрельбы проводятся в территориальной зоне Украины.

Директор информационно-консалтинговой компании Defence Express Сергей Згурец поясняет резкую реакцию российской стороны недовольством самим фактом проведения учений, а также «поиском путей легитимизации аннексии Крыма». «Находясь на территории Крыма, они не имеют права что-то нам диктовать, потому что эта территория им не принадлежит. Мы же можем проводить там испытание военной техники, исходя из потребностей национальной безопасности, ведь это наше пространство и наши воды», — заявил «Апострофу» Згурец.

По состоянию на 30 ноября пока никто не может прогнозировать, какие действия предпримут ВС РФ, если Украина все же начнет проводить ракетные стрельбы. Один из собеседников «Апострофа» предположил, что ответный удар все же состоится, поэтому Украина наверняка откажется от своих намерений. История же со стрельбами придумана украинской стороной для того, чтобы напомнить мировому сообществу и самим жителям полуострова, кому на самом деле принадлежит Крым. В самой же России действия Киева считают разумным ходом. «С точки зрения России эти учения нарушают ее суверенитет, так как траектория возможных пусков украинских ракет будет угрожать ее воздушному пространству. Проблема в том, что неурегулированный статус Крыма, с точки зрения международного законодательства, полностью позволяет Украине заявлять о своем сугубо внутреннем мероприятии. В случае, если Россия молча проглотит учения и допустит пролет ракет над своей территорией — она в очередной раз потеряет лицо… Если же наши военные будут сбивать украинские ракеты — это будет серьезный военный инцидент и неприкрытая агрессия», — заявил известный российский блогер Анатолий Несмиян (el-murid), поддерживающий аннексию Крыма и войну на Донбассе.

Пока же Украина не собирается менять свои планы. «Если против нас будут предприняты атакующие действия — они будут адекватно восприняты», — заявил, в частности, Андрей Лысенко.

АпострофДенис Попович

Между Россией и Украиной растет напряженность в связи с намерением украинской стороны провести ракетные стрельбы над Черным морем с захватом воздушного пространства над оккупированным Крымом, которое Россия считает своим. Стрельбы планируются в период с 1 по 2 декабря. В связи с этим Минобороны РФ пригрозило украинской стороне нанести ракетный удар по пусковым установкам, с которых будут осуществляться стрельбы. Также российские военные начали переброску в район Керчи зенитно-ракетных комплексов С-300 ВМ. В Минобороны Украины не исключают, что Россия может реализовать свою угрозу, но стрельбы отменять не собираются.

О том, что Вооруженные силы Украины намерены в период с 1 по 2 декабря провести ракетные стрельбы, стало известно из российских источников. В частности, Федеральное агентство воздушного транспорта РФ в пятницу, 25 октября, опубликовало на своем официальном сайте сообщение. В нем говорилось о том, что днем ранее Украина издала НОТАМ (авиационное уведомление) об активировании опасных зон в воздушном пространстве в связи с планируемыми 1 и 2 декабря 2016 года ракетными стрельбами: «Первая опасная зона устанавливается 1 и 2 декабря 2016 года с 09:00 до 19:00 мск на всех высотах с захватом воздушного пространства над открытым морем в зоне ответственности Российской Федерации (Симферопольский районный центр). Вторая опасная зона устанавливается 1 декабря 2016 года с 12:30 до 14:30 мск и 2 декабря 2016 года с 11:00 до 15:00 мск на всех высотах с захватом воздушного пространства над открытым морем в зоне ответственности Российской Федерации (Симферопольский районный центр), а также с заходом в воздушное пространство над территориальными водами Российской Федерации с максимальным углублением на 12 км».

В Федеральном агентстве также подчеркнули, что действия украинской стороны были предприняты без консультаций с «компетентными российскими органами» и представляют угрозу для международной аэронавигации. «Росавиация требует от украинской стороны незамедлительной отмены выпущенных уведомлений, считает недопустимыми попытки установления запретных зон в суверенном воздушном пространстве Российской Федерации», — отмечается в пресс-релизе.

В тот же день секретарь СНБО Украины Александр Турчинов назвал заявление Федерального агентства воздушного транспорта РФ «истерикой, лишенной здравого смысла». По его словам, суверенное воздушное пространство РФ в Черном море заканчивается посередине Керченского пролива. «В этом районе Украина не планирует осуществлять ракетные испытания. Вся остальная территория на запад от Керченского пролива является суверенным воздушным пространством Украины», — пояснил Турчинов, добавив, что испытания Украина осуществляет в рамках всех международных обязательств и договоров.

Суть конфликта состоит в том, что Россия считает оккупированный Крым своей территорией, хотя по всем юридическим и международным нормам полуостров по-прежнему принадлежит Украине. Напряженность начала нарастать по мере приближения заявленной даты стрельб. В частности, 30 ноября российская сторона начала переброску в район Керчи зенитно-ракетных комплексов С-300 ВМ, предназначенных для уничтожения баллистических ракет средней дальности, а также тактических и крылатых ракет. По сообщениям блогеров, перемещение военной техники чрезвычайно встревожило крымчан.

Кроме того, по данным украинских СМИ, Минобороны РФ направило военному атташату посольства Украины в РФ письмо, в котором пригрозило, что российская сторона будет сбивать украинские ракеты и нанесет удар по пусковым установкам. При этом заместитель министра обороны Александр Дублян не исключил, что Россия может реализовать свою угрозу. «Исходя из действий России за эти годы, от них можно ожидать много чего плохого и негативного», — пояснил журналистам Дублян.

Тем не менее украинская сторона не собирается отказываться от своих намерений. Как сообщили «Апострофу» в Минобороны, стрельбы — «абсолютно реальное мероприятие, которое проводится в соответствии с программой боевой подготовки». «Заранее было сделано предупреждение о закрытии воздушного пространства в период с 1 по 2 декабря. Украина не нарушает ни одного международного договора, потому что стрельбы проводятся на ее территории», — подчеркнули в военном ведомстве. Переброску российских ЗРК С-300 в район Керчи собеседник издания назвал провокацией. «Главное, чтобы они какой-нибудь свой самолет не сбили, а потом не обвинили в этом Украину», — заявил источник.

Спикер Администрации президента по вопросам АТО Андрей Лысенко отметил, что стрельбы направлены на повышение боеспособности украинской армии. «Лишь Россия не заинтересована в повышении нашей боеспособности. Это их пугает, поэтому они и подняли истерику», — пояснил «Апострофу» Андрей Лысенко. Он также отметил, что стрельбы проводятся в территориальной зоне Украины.

Директор информационно-консалтинговой компании Defence Express Сергей Згурец поясняет резкую реакцию российской стороны недовольством самим фактом проведения учений, а также «поиском путей легитимизации аннексии Крыма». «Находясь на территории Крыма, они не имеют права что-то нам диктовать, потому что эта территория им не принадлежит. Мы же можем проводить там испытание военной техники, исходя из потребностей национальной безопасности, ведь это наше пространство и наши воды», — заявил «Апострофу» Згурец.

По состоянию на 30 ноября пока никто не может прогнозировать, какие действия предпримут ВС РФ, если Украина все же начнет проводить ракетные стрельбы. Один из собеседников «Апострофа» предположил, что ответный удар все же состоится, поэтому Украина наверняка откажется от своих намерений. История же со стрельбами придумана украинской стороной для того, чтобы напомнить мировому сообществу и самим жителям полуострова, кому на самом деле принадлежит Крым. В самой же России действия Киева считают разумным ходом. «С точки зрения России эти учения нарушают ее суверенитет, так как траектория возможных пусков украинских ракет будет угрожать ее воздушному пространству. Проблема в том, что неурегулированный статус Крыма, с точки зрения международного законодательства, полностью позволяет Украине заявлять о своем сугубо внутреннем мероприятии. В случае, если Россия молча проглотит учения и допустит пролет ракет над своей территорией — она в очередной раз потеряет лицо… Если же наши военные будут сбивать украинские ракеты — это будет серьезный военный инцидент и неприкрытая агрессия», — заявил известный российский блогер Анатолий Несмиян (el-murid), поддерживающий аннексию Крыма и войну на Донбассе.

Пока же Украина не собирается менять свои планы. «Если против нас будут предприняты атакующие действия — они будут адекватно восприняты», — заявил, в частности, Андрей Лысенко.

Апостроф

Порошенко уничтожил эту армию: в АТО жалуются на качество контрактниковПорошенко уничтожил эту армию: в АТО жалуются на качество контрактников

Артур Гор

Президент Петр Порошенко 2 ноября заявил, что на фронте не осталось ни одного военного, призванного по мобилизации. По его словам, армия отныне должна быть обеспечена только хорошо мотивированными контрактниками. Впрочем, как говорят участники АТО, сведения главы государства неточны, и на фронте все еще остаются мобилизованные. А по словам волонтеров, уже набранные контрактники не так уж хороши и мотивированы. Кроме того, в частях наблюдается серьезный недобор личного состава.

На фронте не осталось ни одного военного, призванного по мобилизации. Такое громкое заявление 2 ноября в Facebook сделал президент Петр Порошенко. Напомним, что в зоне боевых действий на Донбассе оставались военнообязанные, призванные в рамках шестой волны частичной мобилизации, состоявшейся летом прошлого года. 26 сентября президент подписал указ об увольнении этих военнослужащих — всего около 20 тыс. человек.

«Я, как Президент и Верховный Главнокомандующий, могу доложить украинскому народу, что с сегодняшнего дня ни одного мобилизованного на фронте, в зоне АТО нет. И Вооруженные силы Украины полностью должны быть обеспечены добровольцами, воинами-контрактниками, хорошо подготовленными, мотивированными, обученными и обеспеченными», — написал в Facebook Порошенко.

Сразу же под этим сообщением появились комментарии людей, которые представились военными и сообщили, что командиры докладывают президенту неточную информацию, и мобилизованные на фронте все же остаются. «То есть меня тут нет все же. Это только мне кажется, что я все еще в зоне АТО пытаюсь распалить буржуйку, а сырые дрова не хотят разгораться? Не может такого быть, ведь пан Президент же со всей ответственностью заявил», — написал пользователь Aly Safarov.

Другой военнослужащий Максим Науменко написал Порошенко, что его обманули: «Я вот, к примеру, и многие офицеры, и бойцы уже переслуживаем Ваш Указ. И плевать хотел командир части на верховное главнокомандование».

«Апострофу» Максим Науменко пояснил, почему президентский указ о демобилизации не выполняется: «В большинстве случаев это связано с банальным правовым нигилизмом со стороны командиров воинских частей. Как правило, проблемы появляются у офицеров, которые отказались заключать контракт в конкретной части. Им отказывают в предоставлении отпусков, увольнений, происходят провокации, задерживают заработную плату и используют прочие меры административного влияния. Проблема в том, что у военнослужащих нет технической возможности составить элементарную жалобу, я не говорю уже о судебном иске». По словам Максима, в его бригаде остаются еще около десяти офицеров, которые давно должны были уволиться в запас.

Волонтеры, с которыми пообщался «Апостроф», уверяют, что подавляющее большинство мобилизованных 6-й волны все же уволены, но есть категории военнослужащих, которые не могут уйти на «дембель» по объективным причинам.

«Первая категория — это те военнослужащие, которые находятся на больничном в связи с ранением или по другим причинам, связанным со здоровьем, — рассказал «Апострофу» волонтер фонда «Вернись живым» Андрей Рымарук. — Вторая категория — это военнослужащие, против которых ведется служебное расследование за различные проступки. По моим данным, уволили действительно всех, деньги выплатили, и таких проблем, как со второй, третьей и четвертой волной мобилизации, нет».

Однако полная замена мобилизованных на контрактников, по словам волонтеров, остается большой проблемой. Отметим, что, по данным Минобороны, с начала года контракт с ВСУ подписали 60 тыс. человек, а общая численность военных, которые были приняты на службу по контракту с 2014 по 2016 год, составила 90 тыс. человек.

«Личного состава не хватает, и контрактная армия не так успешна, как нам ее пытаются представить, — говорит волонтер Ольга Решетилова. — Поскольку не получилось набрать достаточное количество людей — просто поменяли и сократили штат. Например, если раньше в штате батальона числилось 670 человек, то сейчас — всего 500 человек. Соответственно комплектация батальонов и бригад не полная. Именно таким образом командование вышло из ситуации».

Проблемы присутствуют не только с численностью контрактников, но и с их мотивацией. «Есть такая категория людей, которые идут только деньги зарабатывать. Мы часто с такими сталкиваемся. Когда им говорят, что нужно копать окопы, потому что это спасает жизни, они отвечают, что пришли на фронт за зарплату. Есть такие, кто идут на контракт и просят, чтобы их не посылали в АТО, или они боятся воевать. Лучшей нашей армией можно считать тот состав, который был из добровольцев в 2014 году, но Порошенко уничтожил эту армию. Далеко не все контрактники сегодня мотивированы», — жалуется волонтер из Мариуполя Галина Однорог.

Андрей Рымарук добавил, что вопросов к тем, кто остается на фронте, достаточно много. «В ближайшее время посмотрим, как фронт проживет без мобилизованных. По словам президента, министра обороны и начальника Генштаба, вроде как все хорошо, но далеко не все контрактники мотивированы. Например, один контрактник может подписать контракт при части. Он служит на мирной территории: приходит на работу в 8 утра и уходит в 7 вечера, сидит в теплом помещении, попивая чай с кофе. Другой контрактник за эти же деньги или на полторы тысячи больше круглосуточно без отдыха служит на передовой. Там же нет рабочего времени. Если стреляют, ты воюешь, если не стреляют, все равно приходится сидеть на посту и дежурить», — резюмировал Андрей Рымарук.

Военный эксперт Игорь Романенко отметил, что не стоит идеализировать мобилизованных. По его мнению, нужно активнее работать над развитием профессиональной армии, и тогда Минобороны получит возможность отсеивать немотивированных людей.

«Шестая волна мобилизации была выполнена в лучшем случае на 50%. Есть много вопросов в том, как набирали этих людей: многих отлавливали и принуждали… Хотя лучших военных с 6-й волны, которые обладают опытом, было бы хорошо оставить дальше служить. Работа на этот счет велась, и часть военных с 6-й волны смогли оставить. Набрали в этом году 60 тыс. контрактников, поэтому начало формированию профессиональной армии уже положено. Заинтересованность людей служению отечеству нужно усиливать не только денежным обеспечением, но и социальным пакетом, а над этим нужно серьезно работать», — подчеркнул Романенко.

По словам эксперта, если на Донбассе начнется эскалация конфликта, то на помощь придут резервисты со всех шести волн мобилизации. По данным Минобороны, таких военных около 100 тыс. человек.

АпострофАртур Гор

Президент Петр Порошенко 2 ноября заявил, что на фронте не осталось ни одного военного, призванного по мобилизации. По его словам, армия отныне должна быть обеспечена только хорошо мотивированными контрактниками. Впрочем, как говорят участники АТО, сведения главы государства неточны, и на фронте все еще остаются мобилизованные. А по словам волонтеров, уже набранные контрактники не так уж хороши и мотивированы. Кроме того, в частях наблюдается серьезный недобор личного состава.

На фронте не осталось ни одного военного, призванного по мобилизации. Такое громкое заявление 2 ноября в Facebook сделал президент Петр Порошенко. Напомним, что в зоне боевых действий на Донбассе оставались военнообязанные, призванные в рамках шестой волны частичной мобилизации, состоявшейся летом прошлого года. 26 сентября президент подписал указ об увольнении этих военнослужащих — всего около 20 тыс. человек.

«Я, как Президент и Верховный Главнокомандующий, могу доложить украинскому народу, что с сегодняшнего дня ни одного мобилизованного на фронте, в зоне АТО нет. И Вооруженные силы Украины полностью должны быть обеспечены добровольцами, воинами-контрактниками, хорошо подготовленными, мотивированными, обученными и обеспеченными», — написал в Facebook Порошенко.

Сразу же под этим сообщением появились комментарии людей, которые представились военными и сообщили, что командиры докладывают президенту неточную информацию, и мобилизованные на фронте все же остаются. «То есть меня тут нет все же. Это только мне кажется, что я все еще в зоне АТО пытаюсь распалить буржуйку, а сырые дрова не хотят разгораться? Не может такого быть, ведь пан Президент же со всей ответственностью заявил», — написал пользователь Aly Safarov.

Другой военнослужащий Максим Науменко написал Порошенко, что его обманули: «Я вот, к примеру, и многие офицеры, и бойцы уже переслуживаем Ваш Указ. И плевать хотел командир части на верховное главнокомандование».

«Апострофу» Максим Науменко пояснил, почему президентский указ о демобилизации не выполняется: «В большинстве случаев это связано с банальным правовым нигилизмом со стороны командиров воинских частей. Как правило, проблемы появляются у офицеров, которые отказались заключать контракт в конкретной части. Им отказывают в предоставлении отпусков, увольнений, происходят провокации, задерживают заработную плату и используют прочие меры административного влияния. Проблема в том, что у военнослужащих нет технической возможности составить элементарную жалобу, я не говорю уже о судебном иске». По словам Максима, в его бригаде остаются еще около десяти офицеров, которые давно должны были уволиться в запас.

Волонтеры, с которыми пообщался «Апостроф», уверяют, что подавляющее большинство мобилизованных 6-й волны все же уволены, но есть категории военнослужащих, которые не могут уйти на «дембель» по объективным причинам.

«Первая категория — это те военнослужащие, которые находятся на больничном в связи с ранением или по другим причинам, связанным со здоровьем, — рассказал «Апострофу» волонтер фонда «Вернись живым» Андрей Рымарук. — Вторая категория — это военнослужащие, против которых ведется служебное расследование за различные проступки. По моим данным, уволили действительно всех, деньги выплатили, и таких проблем, как со второй, третьей и четвертой волной мобилизации, нет».

Однако полная замена мобилизованных на контрактников, по словам волонтеров, остается большой проблемой. Отметим, что, по данным Минобороны, с начала года контракт с ВСУ подписали 60 тыс. человек, а общая численность военных, которые были приняты на службу по контракту с 2014 по 2016 год, составила 90 тыс. человек.

«Личного состава не хватает, и контрактная армия не так успешна, как нам ее пытаются представить, — говорит волонтер Ольга Решетилова. — Поскольку не получилось набрать достаточное количество людей — просто поменяли и сократили штат. Например, если раньше в штате батальона числилось 670 человек, то сейчас — всего 500 человек. Соответственно комплектация батальонов и бригад не полная. Именно таким образом командование вышло из ситуации».

Проблемы присутствуют не только с численностью контрактников, но и с их мотивацией. «Есть такая категория людей, которые идут только деньги зарабатывать. Мы часто с такими сталкиваемся. Когда им говорят, что нужно копать окопы, потому что это спасает жизни, они отвечают, что пришли на фронт за зарплату. Есть такие, кто идут на контракт и просят, чтобы их не посылали в АТО, или они боятся воевать. Лучшей нашей армией можно считать тот состав, который был из добровольцев в 2014 году, но Порошенко уничтожил эту армию. Далеко не все контрактники сегодня мотивированы», — жалуется волонтер из Мариуполя Галина Однорог.

Андрей Рымарук добавил, что вопросов к тем, кто остается на фронте, достаточно много. «В ближайшее время посмотрим, как фронт проживет без мобилизованных. По словам президента, министра обороны и начальника Генштаба, вроде как все хорошо, но далеко не все контрактники мотивированы. Например, один контрактник может подписать контракт при части. Он служит на мирной территории: приходит на работу в 8 утра и уходит в 7 вечера, сидит в теплом помещении, попивая чай с кофе. Другой контрактник за эти же деньги или на полторы тысячи больше круглосуточно без отдыха служит на передовой. Там же нет рабочего времени. Если стреляют, ты воюешь, если не стреляют, все равно приходится сидеть на посту и дежурить», — резюмировал Андрей Рымарук.

Военный эксперт Игорь Романенко отметил, что не стоит идеализировать мобилизованных. По его мнению, нужно активнее работать над развитием профессиональной армии, и тогда Минобороны получит возможность отсеивать немотивированных людей.

«Шестая волна мобилизации была выполнена в лучшем случае на 50%. Есть много вопросов в том, как набирали этих людей: многих отлавливали и принуждали… Хотя лучших военных с 6-й волны, которые обладают опытом, было бы хорошо оставить дальше служить. Работа на этот счет велась, и часть военных с 6-й волны смогли оставить. Набрали в этом году 60 тыс. контрактников, поэтому начало формированию профессиональной армии уже положено. Заинтересованность людей служению отечеству нужно усиливать не только денежным обеспечением, но и социальным пакетом, а над этим нужно серьезно работать», — подчеркнул Романенко.

По словам эксперта, если на Донбассе начнется эскалация конфликта, то на помощь придут резервисты со всех шести волн мобилизации. По данным Минобороны, таких военных около 100 тыс. человек.

Апостроф

К чему приведет разведение сил в ДонбассеК чему приведет разведение сил в Донбассе

Украинская армия и террористы начали обоюдный отвод войск от линии разграничения в трёх населённых пунктах Донбасса. Если этот опыт окажется успешным, число демилитаризованных зон увеличат до семи

Согласно подписанному 21 сентября в Минске рамочному соглашению, после семидневного прекращения огня в трёх населённых пунктах: Станице Луганской на Луганщине, а также в Золотом и Петровском Донецкой области, — начинается «обоюдное разведение сил и средств». С обеих сторон войска должны под контролем ОБСЕ отойти вглубь своей территории на 1 км, сформировав таким образом демилитаризованные зоны шириной 2 км.

1 октября взаимный отвод войск состоялся в районе Золотого, 7 октября — в районе Петровского. Это подтвердили представители ОБСЕ, проводившие мониторинг этих территорий с помощью беспилотников. И в Золотом, и в Петровском войска на блокпостах сменили представители «Совместного центра по контролю и координации вопросов прекращения огня и стабилизации линии разграничения сторон». Кроме того, окрестности Петровского полностью очистили от мин, приступили к разминированию и в районе Золотого.

9 октября планировалось начать отвод войск и в районе контролируемой ВСУ Станицы Луганской, но этому помешали обстрелы со стороны террористов. Кроме того, против ухода украинских войск протестовали и местные жители, вышедшие на митинг в прошлое воскресенье.

По словам министра обороны Украины Степана Полторака, «отводу войск должна предшествовать неделя без обстрелов, а этого в Станице Луганской нет». Министр призвал ОБСЕ «усилить контроль за отводом подразделений — как наших, так и террористической группировки». 10 октября замминистра по вопросам оккупированных территорий Георгий Тука заявил, что боевики в районе Станицы Луганской всё же начали отводить свои подразделения от линии разграничения. Это также подтвердило и Главное управление разведки Минобороны Украины.

В Министерстве обороны утверждают, что из-за разведения сил в Донбассе линия разграничения не изменится и при первой фиксации каких-либо нарушений войска вернутся на прежние позиции. Но если опыт окажется успешным, число демилитаризованных зон планируют увеличить до семи.

Вместе с тем на остальных участках количество обстрелов позиций ВСУ остаётся стабильно высоким. По данным пресс-службы Минобороны, только за 9 октября террористы 5 раз обстреливали украинские войска из артиллерийских систем, запрещённых минскими договорённостями, и 19 раз применяли миномёты.

Украинский ПолитикУкраинская армия и террористы начали обоюдный отвод войск от линии разграничения в трёх населённых пунктах Донбасса. Если этот опыт окажется успешным, число демилитаризованных зон увеличат до семи

Согласно подписанному 21 сентября в Минске рамочному соглашению, после семидневного прекращения огня в трёх населённых пунктах: Станице Луганской на Луганщине, а также в Золотом и Петровском Донецкой области, — начинается «обоюдное разведение сил и средств». С обеих сторон войска должны под контролем ОБСЕ отойти вглубь своей территории на 1 км, сформировав таким образом демилитаризованные зоны шириной 2 км.

1 октября взаимный отвод войск состоялся в районе Золотого, 7 октября — в районе Петровского. Это подтвердили представители ОБСЕ, проводившие мониторинг этих территорий с помощью беспилотников. И в Золотом, и в Петровском войска на блокпостах сменили представители «Совместного центра по контролю и координации вопросов прекращения огня и стабилизации линии разграничения сторон». Кроме того, окрестности Петровского полностью очистили от мин, приступили к разминированию и в районе Золотого.

9 октября планировалось начать отвод войск и в районе контролируемой ВСУ Станицы Луганской, но этому помешали обстрелы со стороны террористов. Кроме того, против ухода украинских войск протестовали и местные жители, вышедшие на митинг в прошлое воскресенье.

По словам министра обороны Украины Степана Полторака, «отводу войск должна предшествовать неделя без обстрелов, а этого в Станице Луганской нет». Министр призвал ОБСЕ «усилить контроль за отводом подразделений — как наших, так и террористической группировки». 10 октября замминистра по вопросам оккупированных территорий Георгий Тука заявил, что боевики в районе Станицы Луганской всё же начали отводить свои подразделения от линии разграничения. Это также подтвердило и Главное управление разведки Минобороны Украины.

В Министерстве обороны утверждают, что из-за разведения сил в Донбассе линия разграничения не изменится и при первой фиксации каких-либо нарушений войска вернутся на прежние позиции. Но если опыт окажется успешным, число демилитаризованных зон планируют увеличить до семи.

Вместе с тем на остальных участках количество обстрелов позиций ВСУ остаётся стабильно высоким. По данным пресс-службы Минобороны, только за 9 октября террористы 5 раз обстреливали украинские войска из артиллерийских систем, запрещённых минскими договорённостями, и 19 раз применяли миномёты.

Украинский Политик

Броня дала трещину: почему боевая машина «Дозор-Б» не попадет в армиюБроня дала трещину: почему боевая машина «Дозор-Б» не попадет в армию

Денис Попович

Поставка в Вооруженные силы Украины тактической боевой машины «Дозор-Б» вновь срывается. Как стало известно «Апострофу», это произошло потому, что в корпусах двух бронетранспортеров, в зоне расположения двигателя, были обнаружены трещины в броне, хотя еще в декабре 2015 года «Дозор-Б» прошел государственные испытания и был рекомендован к принятию на вооружение. Первая партия из 10 машин должна была поступить в войска до конца марта 2016 года, однако теперь этого не произойдет. Отметим, что это уже не первый случай, когда поставки «Дозоров» в войска срываются.

Армия остро нуждается в современной бронетехнике. Наряду с бронетранспортерами БТР-4 и БТР-3 особое место в переоснащении наших войск отводится тактической боевой колесной машине «Дозор-Б». Эта боевая машина с колёсной формулой 4×4 необходима, в частности, для оснащения специальных подразделений Вооружённых сил. По замыслу конструкторов, бронеавтомобиль должен выдерживать попадание бронебойных пуль с расстояния в 30 м и обломков 150-мм осколочно-фугасного снаряда. «Дозор-Б» развивает максимальную скорость до 100 км/ч по шоссе и оснащен боевым модулем, включающим 12,7-мм пулемет с телевизионной и тепловизионной камерой, а также лазерный дальномер.

Первый демонстрационный образец бронемашины «Дозор-Б» был представлен еще на оружейной выставке «Зброя та безпека-2004», но вспомнили об этой разработке Харьковского конструкторского бюро по машиностроению им. А. А. Морозова (ХКБМ) лишь в 2014 году, когда проявилась нехватка исправной бронетехники.

Начали звучать заявления высоких должностных лиц, что машина вот-вот пойдет в серию и будет выпускаться едва ли не по 200 штук в год для Вооруженных сил и Национальной гвардии. «Дозор-Б» успели показать президенту, военным атташе зарубежных стран, свозить на ряд международных выставок и неоднократно уточнить, когда же именно «Дозоры» начнут служить Украине.

К примеру, в начале февраля прошлого года прозвучало заявление пресс-службы Госконцерна (ГК) «Укроборонпром» о том, что в 2015 году 50 «Дозоров» будут поставлены в войска. Обещания не были выполнены, более того, в июне 2015 года стало известно об увольнении с занимаемой должности руководителя ГП «Львовский бронетанковый завод» Александра Остапца из-за задержек в налаживании серийного производства бронемашин «Дозор-Б». Исполняющему обязанности директора Виктору Андрощуку было поручено наверстать упущенное. Дело вроде бы пошло на лад, и в конце ноября 2015 года министр обороны Степан Полторак лично испытал «Дозор-Б», сообщив в своем Facebook, что до конца того же года в армию поступят 10 бронеавтомобилей. Но реальность такова, что к апрелю 2016 года в армию не поступило ни одной машины «Дозор-Б».

Что же произошло? В конце прошлого года государственные испытания «Дозор-Б» завершились. Опытный образец машины «Дозор-Б», представленный для испытаний, был изготовлен Львовским бронетанковым заводом. Вместе с тем, 28 ноября 2015 года заместитель министра обороны Украины генерал-лейтенант Игорь Павловский сообщил в интервью, что государственные испытания выявили 49 недостатков. После этого было подписано совместное решение между Минобороны и «Укробонпромом», в котором значилось, что машина будет принята на вооружение, но лишь после устранения выявленных проблем и подготовки необходимой документации для изготовления установочной партии из 10 машин. Очевидно, на этом и основывались обещания министра обороны, что армия получит 10 машин до конца 2015 года (о том, что Полторак прокатился на «Дозоре» стало известно 20 ноября 2015 года).

Однако уже 2 декабря 2015 года директор ХКБМ Яков Мормило пообещал, что выявленные недостатки будут устранены до конца января 2016 года и сообщил, что на Львовском бронетанковом заводе под надзором сотрудников ХКБМ уже заложены на стапелях 10 бронемашин «Дозор-Б», которые должны поступить в войска в 2016 году.

В свою очередь, 6 декабря 2015 года пресс-служба «Укроборонпрома» проинформировала о том, что «Дозор-Б» прошёл государственные испытания и рекомендован к принятию на вооружение ВСУ, а 15 декабря 2015 года — уже о том, что Минобороны заключило контракт с Львовским бронетанковым заводом на производство бронемашин «Дозор-Б» для ВСУ.

Изначально для изготовления доработанных машин отводился срок до конца января 2016 года, потом, правда, эту дату перенесли на 31 марта. Однако, как стало известно «Апострофу», при проверке готовности этой партии обнаружились новые сюрпризы, во время испытаний не выявленные, а именно — в корпусах двух бронетранспортеров на днищах появились сквозные трещины длиной около 40-50 см в зоне расположения двигателя, при этом машины, на которых были обнаружены трещины, прошли чуть более 400 и 100 км.

Отметим, что бронированный корпус «Дозор-Б» изготовлен из стали марки Armstal 500 польского производства. По требованиям конструкторской документации, изначально предполагалось использовать отечественную сталь марки «71», но, как оказалось, производство стали требуемых толщин усложнено, поэтому выбрали польскую. Изменение было одобрено разработчиком. Броня поставлялась со всеми необходимыми сертификатами качества, но одно дело — бронестойкость, а другое — конструкционные нагрузки, требующие необходимого расчета прочности. Причину возникновения дефекта надо выяснять, тем более, что предпосылки для образования трещин есть уже и на третьем образце.

По данным «Апострофа», Минобороны настаивает на создании комиссии для выявления причин возникновения трещин на корпусе бронемашины, с проведением анализа качества бронестали и проверки расчетов прочности и жесткости конструкций деталей всего корпуса. Ведь нужно точно знать, нет ли риска «растрескивания» всей установочной партии «Дозоров». Каким будет решение «Укроборонпрома», станет известно в ближайшее время. Но уже совершенно очевидно, что изготовление и поставка в войска тактической боевой колесной машины «Дозор-Б» снова откладывается.

В середине апреля президент Петр Порошенко собирается во Львовскую область, где, среди прочего, ему намерены продемонстрировать ряд новинок от «Укроборонпрома». Высока вероятность, что в этом перечне будет и БМ «Дозор». Это означает, что промышленникам и военным нужно будет приложить максимум усилий для того, чтобы в очередной раз не ограничиться показухой для Верховного главнокомандующего.

АпострофДенис Попович

Поставка в Вооруженные силы Украины тактической боевой машины «Дозор-Б» вновь срывается. Как стало известно «Апострофу», это произошло потому, что в корпусах двух бронетранспортеров, в зоне расположения двигателя, были обнаружены трещины в броне, хотя еще в декабре 2015 года «Дозор-Б» прошел государственные испытания и был рекомендован к принятию на вооружение. Первая партия из 10 машин должна была поступить в войска до конца марта 2016 года, однако теперь этого не произойдет. Отметим, что это уже не первый случай, когда поставки «Дозоров» в войска срываются.

Армия остро нуждается в современной бронетехнике. Наряду с бронетранспортерами БТР-4 и БТР-3 особое место в переоснащении наших войск отводится тактической боевой колесной машине «Дозор-Б». Эта боевая машина с колёсной формулой 4×4 необходима, в частности, для оснащения специальных подразделений Вооружённых сил. По замыслу конструкторов, бронеавтомобиль должен выдерживать попадание бронебойных пуль с расстояния в 30 м и обломков 150-мм осколочно-фугасного снаряда. «Дозор-Б» развивает максимальную скорость до 100 км/ч по шоссе и оснащен боевым модулем, включающим 12,7-мм пулемет с телевизионной и тепловизионной камерой, а также лазерный дальномер.

Первый демонстрационный образец бронемашины «Дозор-Б» был представлен еще на оружейной выставке «Зброя та безпека-2004», но вспомнили об этой разработке Харьковского конструкторского бюро по машиностроению им. А. А. Морозова (ХКБМ) лишь в 2014 году, когда проявилась нехватка исправной бронетехники.

Начали звучать заявления высоких должностных лиц, что машина вот-вот пойдет в серию и будет выпускаться едва ли не по 200 штук в год для Вооруженных сил и Национальной гвардии. «Дозор-Б» успели показать президенту, военным атташе зарубежных стран, свозить на ряд международных выставок и неоднократно уточнить, когда же именно «Дозоры» начнут служить Украине.

К примеру, в начале февраля прошлого года прозвучало заявление пресс-службы Госконцерна (ГК) «Укроборонпром» о том, что в 2015 году 50 «Дозоров» будут поставлены в войска. Обещания не были выполнены, более того, в июне 2015 года стало известно об увольнении с занимаемой должности руководителя ГП «Львовский бронетанковый завод» Александра Остапца из-за задержек в налаживании серийного производства бронемашин «Дозор-Б». Исполняющему обязанности директора Виктору Андрощуку было поручено наверстать упущенное. Дело вроде бы пошло на лад, и в конце ноября 2015 года министр обороны Степан Полторак лично испытал «Дозор-Б», сообщив в своем Facebook, что до конца того же года в армию поступят 10 бронеавтомобилей. Но реальность такова, что к апрелю 2016 года в армию не поступило ни одной машины «Дозор-Б».

Что же произошло? В конце прошлого года государственные испытания «Дозор-Б» завершились. Опытный образец машины «Дозор-Б», представленный для испытаний, был изготовлен Львовским бронетанковым заводом. Вместе с тем, 28 ноября 2015 года заместитель министра обороны Украины генерал-лейтенант Игорь Павловский сообщил в интервью, что государственные испытания выявили 49 недостатков. После этого было подписано совместное решение между Минобороны и «Укробонпромом», в котором значилось, что машина будет принята на вооружение, но лишь после устранения выявленных проблем и подготовки необходимой документации для изготовления установочной партии из 10 машин. Очевидно, на этом и основывались обещания министра обороны, что армия получит 10 машин до конца 2015 года (о том, что Полторак прокатился на «Дозоре» стало известно 20 ноября 2015 года).

Однако уже 2 декабря 2015 года директор ХКБМ Яков Мормило пообещал, что выявленные недостатки будут устранены до конца января 2016 года и сообщил, что на Львовском бронетанковом заводе под надзором сотрудников ХКБМ уже заложены на стапелях 10 бронемашин «Дозор-Б», которые должны поступить в войска в 2016 году.

В свою очередь, 6 декабря 2015 года пресс-служба «Укроборонпрома» проинформировала о том, что «Дозор-Б» прошёл государственные испытания и рекомендован к принятию на вооружение ВСУ, а 15 декабря 2015 года — уже о том, что Минобороны заключило контракт с Львовским бронетанковым заводом на производство бронемашин «Дозор-Б» для ВСУ.

Изначально для изготовления доработанных машин отводился срок до конца января 2016 года, потом, правда, эту дату перенесли на 31 марта. Однако, как стало известно «Апострофу», при проверке готовности этой партии обнаружились новые сюрпризы, во время испытаний не выявленные, а именно — в корпусах двух бронетранспортеров на днищах появились сквозные трещины длиной около 40-50 см в зоне расположения двигателя, при этом машины, на которых были обнаружены трещины, прошли чуть более 400 и 100 км.

Отметим, что бронированный корпус «Дозор-Б» изготовлен из стали марки Armstal 500 польского производства. По требованиям конструкторской документации, изначально предполагалось использовать отечественную сталь марки «71», но, как оказалось, производство стали требуемых толщин усложнено, поэтому выбрали польскую. Изменение было одобрено разработчиком. Броня поставлялась со всеми необходимыми сертификатами качества, но одно дело — бронестойкость, а другое — конструкционные нагрузки, требующие необходимого расчета прочности. Причину возникновения дефекта надо выяснять, тем более, что предпосылки для образования трещин есть уже и на третьем образце.

По данным «Апострофа», Минобороны настаивает на создании комиссии для выявления причин возникновения трещин на корпусе бронемашины, с проведением анализа качества бронестали и проверки расчетов прочности и жесткости конструкций деталей всего корпуса. Ведь нужно точно знать, нет ли риска «растрескивания» всей установочной партии «Дозоров». Каким будет решение «Укроборонпрома», станет известно в ближайшее время. Но уже совершенно очевидно, что изготовление и поставка в войска тактической боевой колесной машины «Дозор-Б» снова откладывается.

В середине апреля президент Петр Порошенко собирается во Львовскую область, где, среди прочего, ему намерены продемонстрировать ряд новинок от «Укроборонпрома». Высока вероятность, что в этом перечне будет и БМ «Дозор». Это означает, что промышленникам и военным нужно будет приложить максимум усилий для того, чтобы в очередной раз не ограничиться показухой для Верховного главнокомандующего.

Апостроф

Минобороны озвучило размеры безвозмездной помощи, которую предоставили УкраинеМинобороны озвучило размеры безвозмездной помощи, которую предоставили Украине

Александр Панченко

10 стран поставляют технику и форму. Эксперты: взамен хотят поддержку

Минобороны озвучило размеры безвозмездной помощи, которую предоставили Украине другие страны. В лидерах — США, Канада и Польша. Как уточнила нам спикер Минобороны Оксана Гаврилюк, за два года с начала боев на Донбассе для ВСУ были поставки более чем на $167 млн. (4,1 млрд. грн). Хватает этого или нет и что Украина должна будет дать взамен, выяснила segodnya.ua.

Что дают

По данным Минобороны, армия получила нелетальное оружие, приборы ночного видения, бронежилеты, кевларовые шлемы, медоборудование и медикаменты, обмундирование, продуктовые пайки бензогенераторы, инструменты и т. д. (см. инфографику). Львиная доля поставок — 66% в денежном выражении — приходится на США, причем это не только военная форма, берцы, продукты, но и бронированные машины (кроме них еще Великобритания продала за 10% стоимости, или $51 тыс./шт., несколько десятков подержанных бронеавтомобилей Saxon, используемых у нас как транспортные и санитарные), мощные радиостанции, приборы ночного видения. На втором месте — Канада — $23,5 млн.: в основном бронежилеты и шлемы, спальники, зимняя форма. На третьем — Польша — $6,5 млн.: постели, продпайки и вещевое имущество (котелки, фляги). По словам военного эксперта информационно-консалтингового агентства Defense Express Антона Михненко, основная часть поставок пришлась на конец 2014-го — начало 2015-го, когда ситуация на Востоке была наиболее тяжелой. “Поставляли не то, что им не нужно, а по спискам, предоставленным украинской стороной, — теплая одежда, генераторы, пайки, приборы ночного видения. Это во многом помогло выжить нашим солдатам позапрошлой зимой, сейчас, конечно, ситуация полегче”, — говорит Михненко. По словам бойца Виталия Лозового, воевавшего на передовой в 2014-2015 гг., помощь действительно массово поступала в войска: “Были канадские “броники”, шлемы, спальники, пайков было мало. Видел я и Saxon”.

Зачем дают

Как разъяснил нам Михненко, помогая Украине, западные страны преследуют свои цели: “Украина служит буфером между ними и РФ, которая сейчас проводит агрессивную внешнюю политику. Странам Восточной Европы дешевле помочь нам, чем потерять Украину и держать потом в напряжении свои армии. Вторая цель — престиж государства в мире. Третья — Украина в обмен на помощь будет сотрудничать в экономической сфере, откроет свои рынки для инвесторов и товаров. Если Украина продолжит свою прозападную политику, то помощь бронированными и обычными автомобилями, продуктами, теплыми вещами и т. д. будет продолжаться, ведь в ходе боев они постоянно выходят из строя”. По словам военного эксперта Константина Анатольева, объем зарубежной помощи за два года (4,1 млрд. грн) сопоставим с расходами бюджета Минобороны на этот год на закупку нового вооружения, поэтому является серьезным подспорьем. Конечно, помощь придется “отрабатывать” прозападной внешней политикой, но это совпадает с интересами Украины, взявшей курс на евроинтеграцию.

Нужно ли оружие

До сих пор стоит вопрос и поставок летального оружия, которых добивается Украина. “Я сторонник поставок летального оружия, но это должны быть не винтовки и танки, а высокоточное оборонительное оружие: противотанковые ракетные комплексы, современные боеприпасы. Также нужны и средства пассивной защиты — для радиоэлектронной борьбы (постановка радиопомех), контрбатарейной борьбы (обнаружение орудий и минометов противника), защищенные от прослушки средства связи”, — говорит Михненко.

А вот Анатольев говорит, что поставок летального оружия, скорее всего, все же не будет, так как они затормозят выполнение Минских соглашений: “Кроме того, это мало усилит обороноспособность украинской армии. Наступать боевики вряд ли будут, а для обороны сил накоплено достаточно”.

Волонтеры и народ

Армии помогают не только чужие, но и свои. По данным МО, граждане (кроме волонтеров) перечислили свыше 160 млн. грн. Намного больше помощь волонтеров. “Только наша группа за год перевезла 180 т грузов — продукты, одежда, оборудование, бронежилеты, шлемы, тепловизоры, — говорит волонтер Раиса Шматко. — Таких групп сотни. По нашим подсчетам, в деньгах волонтеры передали армии больше помощи, чем иностранные государства. Хотя помочь бронетехникой мы действительно не можем. Возим заказанное адресно, прямо на передовую. Потому что много поставок через МО, особенно продукты, спальники, бензогенераторы, оседают в тылу и до бойцов не доходят”.

СегодняАлександр Панченко

10 стран поставляют технику и форму. Эксперты: взамен хотят поддержку

Минобороны озвучило размеры безвозмездной помощи, которую предоставили Украине другие страны. В лидерах — США, Канада и Польша. Как уточнила нам спикер Минобороны Оксана Гаврилюк, за два года с начала боев на Донбассе для ВСУ были поставки более чем на $167 млн. (4,1 млрд. грн). Хватает этого или нет и что Украина должна будет дать взамен, выяснила segodnya.ua.

Что дают

По данным Минобороны, армия получила нелетальное оружие, приборы ночного видения, бронежилеты, кевларовые шлемы, медоборудование и медикаменты, обмундирование, продуктовые пайки бензогенераторы, инструменты и т. д. (см. инфографику). Львиная доля поставок — 66% в денежном выражении — приходится на США, причем это не только военная форма, берцы, продукты, но и бронированные машины (кроме них еще Великобритания продала за 10% стоимости, или $51 тыс./шт., несколько десятков подержанных бронеавтомобилей Saxon, используемых у нас как транспортные и санитарные), мощные радиостанции, приборы ночного видения. На втором месте — Канада — $23,5 млн.: в основном бронежилеты и шлемы, спальники, зимняя форма. На третьем — Польша — $6,5 млн.: постели, продпайки и вещевое имущество (котелки, фляги). По словам военного эксперта информационно-консалтингового агентства Defense Express Антона Михненко, основная часть поставок пришлась на конец 2014-го — начало 2015-го, когда ситуация на Востоке была наиболее тяжелой. “Поставляли не то, что им не нужно, а по спискам, предоставленным украинской стороной, — теплая одежда, генераторы, пайки, приборы ночного видения. Это во многом помогло выжить нашим солдатам позапрошлой зимой, сейчас, конечно, ситуация полегче”, — говорит Михненко. По словам бойца Виталия Лозового, воевавшего на передовой в 2014-2015 гг., помощь действительно массово поступала в войска: “Были канадские “броники”, шлемы, спальники, пайков было мало. Видел я и Saxon”.

Зачем дают

Как разъяснил нам Михненко, помогая Украине, западные страны преследуют свои цели: “Украина служит буфером между ними и РФ, которая сейчас проводит агрессивную внешнюю политику. Странам Восточной Европы дешевле помочь нам, чем потерять Украину и держать потом в напряжении свои армии. Вторая цель — престиж государства в мире. Третья — Украина в обмен на помощь будет сотрудничать в экономической сфере, откроет свои рынки для инвесторов и товаров. Если Украина продолжит свою прозападную политику, то помощь бронированными и обычными автомобилями, продуктами, теплыми вещами и т. д. будет продолжаться, ведь в ходе боев они постоянно выходят из строя”. По словам военного эксперта Константина Анатольева, объем зарубежной помощи за два года (4,1 млрд. грн) сопоставим с расходами бюджета Минобороны на этот год на закупку нового вооружения, поэтому является серьезным подспорьем. Конечно, помощь придется “отрабатывать” прозападной внешней политикой, но это совпадает с интересами Украины, взявшей курс на евроинтеграцию.

Нужно ли оружие

До сих пор стоит вопрос и поставок летального оружия, которых добивается Украина. “Я сторонник поставок летального оружия, но это должны быть не винтовки и танки, а высокоточное оборонительное оружие: противотанковые ракетные комплексы, современные боеприпасы. Также нужны и средства пассивной защиты — для радиоэлектронной борьбы (постановка радиопомех), контрбатарейной борьбы (обнаружение орудий и минометов противника), защищенные от прослушки средства связи”, — говорит Михненко.

А вот Анатольев говорит, что поставок летального оружия, скорее всего, все же не будет, так как они затормозят выполнение Минских соглашений: “Кроме того, это мало усилит обороноспособность украинской армии. Наступать боевики вряд ли будут, а для обороны сил накоплено достаточно”.

Волонтеры и народ

Армии помогают не только чужие, но и свои. По данным МО, граждане (кроме волонтеров) перечислили свыше 160 млн. грн. Намного больше помощь волонтеров. “Только наша группа за год перевезла 180 т грузов — продукты, одежда, оборудование, бронежилеты, шлемы, тепловизоры, — говорит волонтер Раиса Шматко. — Таких групп сотни. По нашим подсчетам, в деньгах волонтеры передали армии больше помощи, чем иностранные государства. Хотя помочь бронетехникой мы действительно не можем. Возим заказанное адресно, прямо на передовую. Потому что много поставок через МО, особенно продукты, спальники, бензогенераторы, оседают в тылу и до бойцов не доходят”.

Сегодня

Волонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерстваВолонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерства

Анастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

ЖиттяАнастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

Життя

Волонтер: «Сопротивление реформам в Минобороны достигло самого высокого уровня»Волонтер: «Сопротивление реформам в Минобороны достигло самого высокого уровня»

Светлана Рахова

«… Есть „мы“ и „они“ — сторонники реформ и противники. И если раньше „они“ было аморфным понятием, этакой скрытой бюрократической угрозой, то сейчас уже можно назвать конкретные фамилии людей, которые нам противодействуют.» И снова Пашинский…

Мы не можем годами работать в тестовом режиме. Пришло время масштабного внедрения волонтерских наработок. Президент и министр должны наконец решиться и выбросить саботажников», передает argumentua.com.

Руководитель проекта реформирования системы публичных закупок Минобороны и логистического обеспечения ВСУ Артур Переверзев рассказал о завершении первого этапа реформ:

Что уже сделано

Мы оттестировали механизмы проведения реформ, пришло время масштабного внедрения их в Министерстве обороны (МО) и Вооруженных силах Украины (ВСУ).

Но сейчас сопротивление этим реформам достигло наивысшей степени, для их продолжения нужна политическая воля.

В 2014 году мы начинали с исследования ситуации в отрасли.

В 2015-м сделали первые шаги — реформирование системы питания и создание Центра развития и сопровождения материального обеспечения ВСУ.

Центр — совершенно новая структура, созданная по образцам и идеологии НАТО. Структура, которая разрабатывает новые технические условия, а также проверяет соблюдение этих условий, проверяет качество поставляемых товаров. Чтобы можно было заказывать нормальную обувь и форму.

Есть департаменты, которые закупают, есть службы, которые доставляют. А есть структуры, которые разрабатывают стандарты и технические условия. Потому что разработка — это довольно капитальная функция, которая задает тонн. Британцы, например, традиционно ставят руководителями служб разработки гражданских специалистов, обычно выходцев из бизнеса.

Основной задачей Центра является переход Вооруженных сил Украины на стандарты НАТО в вещевом и продовольственном обеспечении.

К концу 2015 года у нас были первые результаты экспериментов: состоялись электронные закупки, разработанная концепция реформирования питания (каталог продуктов, автоматизация логистики), началась ее тестовая реализация в двух воинских частях.

И весной 2016-го мы уже должны были переходить к определенному масштабированию действующих проектов.

Что должно делаться дальше

Электронные закупки должны перейти с экспериментального режима в полноценный. Это предполагало и реформу Департамента закупок Минобороны — там должны были появиться соответствующие штатные должности.

Реформированная схема питания должна распространиться с двух частей на10. Речь идет о разнообразии меню и одновременно удешевлении закупок, внедрении электронной системы контроля за количеством продуктов.

Там есть определенный перечень — 248, кажется, продуктов. И есть софт, который позволяет контролировать заданные параметры калорийности.

Причем разделяются поставщики продуктов и те, кто из них готовит блюда для военнослужащих (или наемные повара, или из штата части). Это позволяет значительно удешевить стоимость продуктов и разнообразить рацион блюд, приготовленных из них.

Раньше, когда весь процесс отдавался на полный аутсорс, питание одного бойца обходилось в 70 гривен, из них продукты — 60 грн. А во время тестирования реформы в одной из частей, где поставщиком стала сеть «Метро», продукты стоили около 45 грн. Услуги же поваров обходились значительно дешевле.

Сейчас тоже есть требования к калорийности, есть технологические таблицы. Но это все очень старые нормы, к тому же они не учитывают другие, кроме калорийности, характеристики — разнообразие блюд, например.

Потому что можно съесть кусок вареного сала и получить те жекалории. А реформированная схема дает возможность использовать различные продукты. Военнослужащий вместо куска сала может выбрать из нескольких мясных блюд или салатов. Те же самые калории, но больше, вкуснее, дешевле.

У нас 28 категорий поставки, в НАТО — пять

Параллельно всем этим процессам мы разрабатывали Логистическую доктрину — это документ верхнего уровня, страниц на 20-30, который определяет основы организации поставок в ВСУ.

Средний уровень логистических документов — это разнообразные установки и мануалы на несколько страниц, для работы департаментов и служб. Нижний уровень — подробные инстукции на уровне бригады, батальона, роты и тому подобное.

Один из примеров логистических изменений: сейчас у нас 28 классов поставки — боеприпасы, автомобили, бронемашины, связь, питание, форма и вещевое имущество, множество их.

И. соответственно, столько же служб обеспечения — автотранспорт, тыл, служба ракетно-артиллерийского вооружения, связь, ЦРАО, ЦНАО и так далее.

Эти службы пронизывают всю армию, сверху донизу — и вот на самом верху, на стратегическом уровне сидят, скажем, тыловики, и обслуживают тактический уровень, более низкий. Потому что не хватает среднего звена — оперативного.

Стратегический уровень — это люди, которые сидят и планируют длительно, на годы. Тактический уровень — это собственно подразделения, которые отправляют наверх заявки — 10 ящиков гранат к АГС, 20 аккумуляторов к рациям, 1000 литров бутылированной воды и др..

А оперативная служба — что-то типа большого супермаркета, которым рулит структура … назовем ее Логистический штаб. И вот они крутятся, как белки в колесе, обеспечивая выполнение заявок, отчитываясь об этом наверх, стратегам, которые уже анализируют тенденции в снабжении.

До сих пор в ВСУ стратегический уровень должен заниматься и оперативной работой, и долгосрочным планированием. Поскольку оперативная важнее, то на стратегию забивалось. И высокие службы постоянно жили в ситуации «на сегодня».

Зато в НАТО — пять классов поставки. Во-первых, вода и другие вещи острой необходимости, требующие частого пополнения. Далее — питание, топливо, боеприпасы и, кажется, отдельно ракетное вооружение.

Прозрачная закупка оружия и техники вместо нынешних «серых» схем

Также мы участвовали в разработке Стратегического оборонного бюллетеня (СОБ), который президент уже утвердил. Если Логистическая доктрина — это, условно говоря, дорожная карта для реформирования системы логистики в ВСУ, то СОБ — это план для всего.

Оборонный бюллетень — это самый высокий документ, где расписана матрица реформирования ВСУ до 2020 года — логистика, образование, материально-техническое обеспечение, вооружение и техника, с тактическими и опертивнимы задачами и четким указанием, кто их должен выполнять …

Например, сейчас оружие и техника для армии закупается тайно — по государственному оборонному заказу. Это абсолютно серый и непрозрачный процесс. В отличие от практики НАТО, где вооружение обычно закупается публично, на тендере.

И именно сюда направляется абсолютное большинство бюджетных закупок — если, к примеру, МО выделяет на закупки 50 млрд гривен, то 40 млрд пойдет именно на оружие и технику.

Лицензии отменили, и оружие теперь может производить любой. Но принять участие в государственном оборонном тендере могут только те предприятия, которые имеют так называемый первый отдел («секретная часть», она же контрразведка — А), знают, как вести тайную документацию и тому подобное.

А для торговли со всеми другими предприятиями у нас есть целая плеяда посредников — Укрспецимпорт, Укрспецэкспорт, все эти предприятия Укроборонпрома, которые ставят свои дилерские проценты. И зарабатывают огромные средства — ибо только они имеют право что-то купить за границей и продать в ВСУ.

Зато в Стратегическом оборонном бюллетене предусмотрено до 2019 года перевести обычное вооружение (бронемашины, оружие, боеприпасы) из тайных заказов в публичную сферу.

Мы не против посредников, если это выгодно для армии. Но дайте для Министерства обороны возможность работать напрямую тоже.

Генштаб не хотел согласовывать и много раз выбрасывал данное положение. Против него выступали многие депутаты ВР, которые имеют свою лоббистскую заинтересованность. Но в НАТО сказали, что этот момент принципиальный. Потому что это — реформа, а все остальное — уже нет.

Персональная ответственность чиновника — как это будет

Другой пример — нам необходимо обеспечить механизм делегирования полномочий в сфере закупок иснабжения.Появление такого механизма поощряет принятие решений и персонализирует ответственность.

Потому что сейчас для чиновника главным является сам документооборот, а не его результаты. Обеспечить соответствующее прохождение бумагой инстанций, а не реализовать то, о чем в этом документе написано.

В результате еще и ответственность распыляется между этой цепочкой инстанций. И когда Военная служба правопорядка (ВСП) ищет ответственных, она их тоже не находит.

Кстати, ВСП тоже будет реформирована — в Военную полицию по натовским образцу. Потому что они сейчас ходят, выпрашивают бумагу у тех, на кого составляют обвинительные акты, чтобы эти акты напечатать. Это же нонсенс!

Давайте посмотрим по цепочке. Вот начальник отдела подписал некий документ. Не факт, что работник этого отдела выполнил задание, но бюрократически грамотно обосновал, почему не может его выполнить — и начальник подписал.

Начальник управления тоже поставил подпись под этим документом. Формально он же обработан. Замминистра также подписался — люди же работали, резолюции стоят, да и времени вчитываться в него нет.

Так и поднялось до министра. А у министра вообще капец — у него операционный завал и он эти документы просто строчит, как автомат. Час утром, час вечером, иначе ничего вообще не успеет.

А потом что-то произошло. Не исполнился документ — не закупилося что-то, или сроки сорвались. А кто виноват? Получается, что виновны все. То есть никто.

Настройка заключается в том, что министр говорит директору департамента: «Вся ответственность за вещевое имущество — на тебе». Директор вызывает подчиненного: «Вот тебе 30 позиций по белью, носкам, кителям и т. п. И ты отвечаешь за них лично».

То есть ответственность несет не согласительный комитет, где 20 человек, не абстрактный отдел или служба, а конкретное звено в этой цепочке. И именно этот уполномоченный исполнитель будет поощрен или наказан.

Бумажные атаки. Чиновники усиливают сопротивление

И вот мы завершили первый этап нашей деятельности -тестовый. Сейчас, когда пришло время масштабного внедрения реформ, мы чувствуем, что сопротивление усиливается.

Конечно, закрытая структура будет сопротивляться любым попыткам ее реформировать. Но до сих пор удавалось преодолевать это сопротивление — фактически в ручном режиме.

Когда министр подписывает определенное поручение, его так или иначе должны выполнить. Нам надо было только вовремя готовить эти поручения и проводить совещания, чтобы знать, кто что выполняет и за что отвечает.

В январе 2016 года заместитель министра обороны Юрий Гусев ушел со свое гопоста. Он был своего рода лидером «Волонтерского десанта» в МО. Человеком, который имел видение и понимала механизм проведения реформ — знал механизмы и т. д.

Сейчас на его месте — генерал Игорь Павловский. Он военный, боевой офицер, кажется, командовал сектором в АТО, но он — не драйвер реформ. А между обычным замом, который выполняет свои полномочия, и замом-драйвером существует большая разница.

Драйвер реформ — это человек, который занимает штатную должность и одновременно является реформатором. Этоочень трудно совместить — реформы и действующий «документооборот головного мозга» — но можно.

Думаю, что сопротивление нашей деятельности на высшем уровне достигло такого уровня, что Гусев просто уже не мог эффективно работать. А сильнее сопротивление реформам стало потому, что у нас не хватает драйверов на штатных должностях, а наши противники лучше чувствуют себя в этом бюрократическом болоте.

Потому что исполнительное ядро наших противников — это среднее звено чиновников. Бюрократы до мозга костей, которые десятилетиями создавали нынешнюю коррупционную тину.

Противодействуют не только чиновники. Часть производителей не устраивают новые технические условия. И они начинают на нас давить — через чиновников, через лоббистов-депутатов.

Давят на нынешнего руководителя Центра развития и сопровождения материального обеспечения ВСУ подполковника Дмитрия Марченко. Это боевой офицер, он защищал Донецкий аэропорт, заряженный на изменения. Но ему трудно в бумажном море.

В структуре МО есть тендерный комитет, который возглавляет такой персонаж, как Олег Свирко [предприниматель, в 2014-15 годах волонтерил для ВСУ — ред.]. Именно этот человек делает все, чтобы парализовать работу Центра.

Один из примеров — он со своими ставленниками организовал докладную на министра, что в Центре ничего не делается, все срывается, сроки пропускаются … И дается поручение — чуть ли не ликвидировать Центр.

А почему «не делается»? Потому что кто-то написал донос в управление предотвращения коррупции. Там думали-думали и наконец приказали — немедленно остановить всю работу на местах, поставить на учет все, что есть, и до сих пор ничего не делать. Получается, с одной стороны — «ничего не делайте!», с другой — «вы ничего не делаете!».

***

Анонимный следователь ВСП об Олеге Свирко:

«Со Свирко трудно работать, он великолепный манипулятор. Следователь, который беседовал с ним по факту проведения проверки, констатировал Свирко, что Марченко по предварительной документальное проверке ничего не нарушал, а Олег начинает рассказывать, что он волонтёр, что болен раком, что его Президент сюда поставил лично и у него душа болит при виде коррупции, что он прямо министром поставлен расследовать это дело и ему надо отчитываться перед самим министром, что он общается на СНБО, что он всё докладывает Пашинскому, это вам не шутки и т.д. и т.п…. Слушаешь его — вроде ничего такого по теме конкретного он не сказал, а смотришь — мнение собеседника начинает потихоньку меняться…

***

И такая серенада длится месяцами — раз атаковали, мы отбились, второй, третий. Огромная работа была проделана, чтобы Центр работал эффективно — нас консультировали Ernst & Young, свои рекомендации подготовили американцы из RAND … А теперь Центру просто не дают работать.

Зато реформаторы вместо дела занимаются бесконечными отписками и объяснениями министру: «это не так, это клевета» и т. д..

Кто именно сопротивляется реформам? Фамилии саботажников

На каком-то этапе наши противники совсем обнаглели — скажем, Свирко привел некоего Клюшина, который непонятным образом стал сразу начальником управления закупок в Департаменте госзакупок МО.

И он несколько раз пытался отобрать у меня функцию администрирования электронных торгов. В ходе реформы мы должны передать эту функцию департаменту, но только в определенный срок, после выполнения дорожной карты.

А этот Клюшин пытался поставить меня перед фактом: «Теперь вы этим заниматься не будете, теперь этим занимаюсь я и вот эти мои отделы».

В конце концов этот чиновник даже не прошел аттестацию в МО. Не зная элементарных нюансов своей деятельности. Не знал законодательства. Не знал, скажем, что такое Агентство НАТО по поддержке и поставкам. За несколько месяцев даже не поинтересовался, что это такое.

А это, фактически, НАТОвский департамент закупок, который имеет множество рамочных соглашений с поставщиками. Это агентство уже 60 лет закупает в интересах стран НАТО форму, обувь, предоставляет услуги по дозаправке. На сотни миллионов евро.

Не знаю, продают ли они «Джавелин», но бронетранспортеры и различные комплексы у них точно есть. Спектр услуг огромен, к тому же за счет общего объема получается значительно дешевле. При этом не надо платить НДС и таможенные пошлины.

Зато Клюшин откровенно признался аттестационной комиссии, что является ставленником Свирко.

Свирко, Клюшин, тот чиновник по управлению предотвращения коррупции, который наваял «Немедленно остановить работу Центра» — вот люди, которые решили целенаправленно валить те вещи, которые мы делаем. С помощью ручек, ксероксов, краски для печатей и созданных этими средствами бумажных ураганов.

Этих людей подпирают на других уровнях. Скажем, народный депутат Пашинский [Сергей Пашинский, председатель наблюдательного совета «Укроборонпрома» — Ред.], который сопротиивлялся принятию закона о закупказ № 4288.

Фактически он подстрекал свою фракцию не голосовать за этот закон — насколько я понимаю, потому, что там была норма о дисквалификации участников. Накосячив с качеством — отвечай гривной. Трижды участвовал в акционе, но отказался от переговоров — очевидно, подставная фирма. И так далее.

То есть сопротивление реформам сейчас персонализировалось.

Есть «мы» и «они» — сторонники реформ и противники. И если раньше «они» было аморфным понятием, этакой скрытой бюрократической угрозой, то сейчас уже можно назвать конкретные фамилии людей, которые нам противодействуют.

Опять «горючая» форма. Почему так получилось?

Еще один пример такого саботажа — недавняя история о закупленных 20 000 комплектах формы из «горючей» ткани артикула 2701.

Единственный вариант, как это можно было сделать — исключить из договора с поставщиками пункт о том, что продукция проходит проверку в Центре развития и сопровождения материального обеспечения.

Потому что договоры с поставщиками заключает именно тендерный комитет Минобороны, то есть Свирко.

И вот в договоре контроль качества отдают не Центру, а исключительно «приемке» — управлению военных представительств, так называемым «военпредам». И быстренько закупают эти 20000 форм, которые оказываются не соответствующими техническим нормам.

Военпреды из «приемки» проштамповали все комплекты, даже не сверив документ, представленный поставщиками, с биркой, наклеенной на форме.

Хотя уже на этом уровне можно было обнаружить несоответствие договора и поставленной в результате продукции. Это бы сделал и ребенок.

Пришло время политического решения — на уровне Порошенко

То есть «приемка» не способна сделать даже такую элементарную вещь! Потому что любой поставщик может легко договориться с военпредом, чтобы его продукцию так штампонули.

Можно наказать одного-двух военпредов, но их много, и каждого за руку не поймаешь. Помочь может только системное решение — убрать управления военных представительств по проверке качества вещевого имущества.

Ситуация подходит к тому этапу, что или мы их, или они нас. Или мы наконец докажем, что должно быть именно так, и нам дадут это сделать. Или останутся такие лица, как Свирко, Пашинский и т.п. с соответствующими схемами «решалова».

Первым лицам государства надо разобраться и, в конце концов, стать на определенную сторону: скажем, определиться, что военные представительства — это плохо, а Центр — это хорошо. И принять решение отдать контроль Центру, и запретить гнобить его в течение года или трех.

Это решение должен принять кто-то на самом высоком уровне — от министра до президента. Мы не можем годами работать в тестовом режиме. Просто надо решиться и выбросить тех саботажников, которые мешают проводить реформы.

И, надеюсь, это скоро будет сделано.

Откуда такой оптимизм

Повод для оптимизма дает мне тот факт, что нам уже удалось продвинуть системные и дальновидные вещи, которые сделают невозможным деятельность упомянутых негативных персонажей в будущем. Тот же Стратегический бюллетень или Логистическая доктрина.

Пока же мы упираемся в проблемы на оперативном уровне — именно здесь возникают баталии. Если мы и через три года будем так бодаться на оперативном уровне, тогда я, быть может, и буду пессимистом.

Но к нам прислушивается Верховный, к нам прислушивается министр. К нам прислушивается Офис НАТО в Украине, а к Офису НАТО прислушивается НАТО, которые имеет свой канал связи с первыми лицами.

Они понимают, что реформы надо делать, и знают, что вот эти люди знают, как их надо делать. И если бы не влияние НАТО, мы бы, скажем, не приняли Стратегический оборонный бюллетень в том виде, как это получилось сейчас.

А сейчас у меня есть надежда, что утвержденный СОБ — это прорубленное окно в НАТО, и это даст возможность провести комплексную реформу. И персонал, и финансы, закупки и логистику, и распределение полномочий между МО и Генштабом …

Возможно, в каких-то оперативных вещах мы отступим, но на стратегическом уровне мы превосходим.

Канал связи с президентом есть, и он достаточно оперативный, и решения на том уровне принимаются. Бирюков часто общается с ним, Таня Рычкова.

Разочарования нет. Я готов работать годами, пока мы не отвезем оригинал соглашения о присоединении к НАТО на хранение в Вашингтон. А после этого будет еще интереснее — и как раз на операционном уровне.

АргументСветлана Рахова

«… Есть „мы“ и „они“ — сторонники реформ и противники. И если раньше „они“ было аморфным понятием, этакой скрытой бюрократической угрозой, то сейчас уже можно назвать конкретные фамилии людей, которые нам противодействуют.» И снова Пашинский…

Мы не можем годами работать в тестовом режиме. Пришло время масштабного внедрения волонтерских наработок. Президент и министр должны наконец решиться и выбросить саботажников», передает argumentua.com.

Руководитель проекта реформирования системы публичных закупок Минобороны и логистического обеспечения ВСУ Артур Переверзев рассказал о завершении первого этапа реформ:

Что уже сделано

Мы оттестировали механизмы проведения реформ, пришло время масштабного внедрения их в Министерстве обороны (МО) и Вооруженных силах Украины (ВСУ).

Но сейчас сопротивление этим реформам достигло наивысшей степени, для их продолжения нужна политическая воля.

В 2014 году мы начинали с исследования ситуации в отрасли.

В 2015-м сделали первые шаги — реформирование системы питания и создание Центра развития и сопровождения материального обеспечения ВСУ.

Центр — совершенно новая структура, созданная по образцам и идеологии НАТО. Структура, которая разрабатывает новые технические условия, а также проверяет соблюдение этих условий, проверяет качество поставляемых товаров. Чтобы можно было заказывать нормальную обувь и форму.

Есть департаменты, которые закупают, есть службы, которые доставляют. А есть структуры, которые разрабатывают стандарты и технические условия. Потому что разработка — это довольно капитальная функция, которая задает тонн. Британцы, например, традиционно ставят руководителями служб разработки гражданских специалистов, обычно выходцев из бизнеса.

Основной задачей Центра является переход Вооруженных сил Украины на стандарты НАТО в вещевом и продовольственном обеспечении.

К концу 2015 года у нас были первые результаты экспериментов: состоялись электронные закупки, разработанная концепция реформирования питания (каталог продуктов, автоматизация логистики), началась ее тестовая реализация в двух воинских частях.

И весной 2016-го мы уже должны были переходить к определенному масштабированию действующих проектов.

Что должно делаться дальше

Электронные закупки должны перейти с экспериментального режима в полноценный. Это предполагало и реформу Департамента закупок Минобороны — там должны были появиться соответствующие штатные должности.

Реформированная схема питания должна распространиться с двух частей на10. Речь идет о разнообразии меню и одновременно удешевлении закупок, внедрении электронной системы контроля за количеством продуктов.

Там есть определенный перечень — 248, кажется, продуктов. И есть софт, который позволяет контролировать заданные параметры калорийности.

Причем разделяются поставщики продуктов и те, кто из них готовит блюда для военнослужащих (или наемные повара, или из штата части). Это позволяет значительно удешевить стоимость продуктов и разнообразить рацион блюд, приготовленных из них.

Раньше, когда весь процесс отдавался на полный аутсорс, питание одного бойца обходилось в 70 гривен, из них продукты — 60 грн. А во время тестирования реформы в одной из частей, где поставщиком стала сеть «Метро», продукты стоили около 45 грн. Услуги же поваров обходились значительно дешевле.

Сейчас тоже есть требования к калорийности, есть технологические таблицы. Но это все очень старые нормы, к тому же они не учитывают другие, кроме калорийности, характеристики — разнообразие блюд, например.

Потому что можно съесть кусок вареного сала и получить те жекалории. А реформированная схема дает возможность использовать различные продукты. Военнослужащий вместо куска сала может выбрать из нескольких мясных блюд или салатов. Те же самые калории, но больше, вкуснее, дешевле.

У нас 28 категорий поставки, в НАТО — пять

Параллельно всем этим процессам мы разрабатывали Логистическую доктрину — это документ верхнего уровня, страниц на 20-30, который определяет основы организации поставок в ВСУ.

Средний уровень логистических документов — это разнообразные установки и мануалы на несколько страниц, для работы департаментов и служб. Нижний уровень — подробные инстукции на уровне бригады, батальона, роты и тому подобное.

Один из примеров логистических изменений: сейчас у нас 28 классов поставки — боеприпасы, автомобили, бронемашины, связь, питание, форма и вещевое имущество, множество их.

И. соответственно, столько же служб обеспечения — автотранспорт, тыл, служба ракетно-артиллерийского вооружения, связь, ЦРАО, ЦНАО и так далее.

Эти службы пронизывают всю армию, сверху донизу — и вот на самом верху, на стратегическом уровне сидят, скажем, тыловики, и обслуживают тактический уровень, более низкий. Потому что не хватает среднего звена — оперативного.

Стратегический уровень — это люди, которые сидят и планируют длительно, на годы. Тактический уровень — это собственно подразделения, которые отправляют наверх заявки — 10 ящиков гранат к АГС, 20 аккумуляторов к рациям, 1000 литров бутылированной воды и др..

А оперативная служба — что-то типа большого супермаркета, которым рулит структура … назовем ее Логистический штаб. И вот они крутятся, как белки в колесе, обеспечивая выполнение заявок, отчитываясь об этом наверх, стратегам, которые уже анализируют тенденции в снабжении.

До сих пор в ВСУ стратегический уровень должен заниматься и оперативной работой, и долгосрочным планированием. Поскольку оперативная важнее, то на стратегию забивалось. И высокие службы постоянно жили в ситуации «на сегодня».

Зато в НАТО — пять классов поставки. Во-первых, вода и другие вещи острой необходимости, требующие частого пополнения. Далее — питание, топливо, боеприпасы и, кажется, отдельно ракетное вооружение.

Прозрачная закупка оружия и техники вместо нынешних «серых» схем

Также мы участвовали в разработке Стратегического оборонного бюллетеня (СОБ), который президент уже утвердил. Если Логистическая доктрина — это, условно говоря, дорожная карта для реформирования системы логистики в ВСУ, то СОБ — это план для всего.

Оборонный бюллетень — это самый высокий документ, где расписана матрица реформирования ВСУ до 2020 года — логистика, образование, материально-техническое обеспечение, вооружение и техника, с тактическими и опертивнимы задачами и четким указанием, кто их должен выполнять …

Например, сейчас оружие и техника для армии закупается тайно — по государственному оборонному заказу. Это абсолютно серый и непрозрачный процесс. В отличие от практики НАТО, где вооружение обычно закупается публично, на тендере.

И именно сюда направляется абсолютное большинство бюджетных закупок — если, к примеру, МО выделяет на закупки 50 млрд гривен, то 40 млрд пойдет именно на оружие и технику.

Лицензии отменили, и оружие теперь может производить любой. Но принять участие в государственном оборонном тендере могут только те предприятия, которые имеют так называемый первый отдел («секретная часть», она же контрразведка — А), знают, как вести тайную документацию и тому подобное.

А для торговли со всеми другими предприятиями у нас есть целая плеяда посредников — Укрспецимпорт, Укрспецэкспорт, все эти предприятия Укроборонпрома, которые ставят свои дилерские проценты. И зарабатывают огромные средства — ибо только они имеют право что-то купить за границей и продать в ВСУ.

Зато в Стратегическом оборонном бюллетене предусмотрено до 2019 года перевести обычное вооружение (бронемашины, оружие, боеприпасы) из тайных заказов в публичную сферу.

Мы не против посредников, если это выгодно для армии. Но дайте для Министерства обороны возможность работать напрямую тоже.

Генштаб не хотел согласовывать и много раз выбрасывал данное положение. Против него выступали многие депутаты ВР, которые имеют свою лоббистскую заинтересованность. Но в НАТО сказали, что этот момент принципиальный. Потому что это — реформа, а все остальное — уже нет.

Персональная ответственность чиновника — как это будет

Другой пример — нам необходимо обеспечить механизм делегирования полномочий в сфере закупок иснабжения.Появление такого механизма поощряет принятие решений и персонализирует ответственность.

Потому что сейчас для чиновника главным является сам документооборот, а не его результаты. Обеспечить соответствующее прохождение бумагой инстанций, а не реализовать то, о чем в этом документе написано.

В результате еще и ответственность распыляется между этой цепочкой инстанций. И когда Военная служба правопорядка (ВСП) ищет ответственных, она их тоже не находит.

Кстати, ВСП тоже будет реформирована — в Военную полицию по натовским образцу. Потому что они сейчас ходят, выпрашивают бумагу у тех, на кого составляют обвинительные акты, чтобы эти акты напечатать. Это же нонсенс!

Давайте посмотрим по цепочке. Вот начальник отдела подписал некий документ. Не факт, что работник этого отдела выполнил задание, но бюрократически грамотно обосновал, почему не может его выполнить — и начальник подписал.

Начальник управления тоже поставил подпись под этим документом. Формально он же обработан. Замминистра также подписался — люди же работали, резолюции стоят, да и времени вчитываться в него нет.

Так и поднялось до министра. А у министра вообще капец — у него операционный завал и он эти документы просто строчит, как автомат. Час утром, час вечером, иначе ничего вообще не успеет.

А потом что-то произошло. Не исполнился документ — не закупилося что-то, или сроки сорвались. А кто виноват? Получается, что виновны все. То есть никто.

Настройка заключается в том, что министр говорит директору департамента: «Вся ответственность за вещевое имущество — на тебе». Директор вызывает подчиненного: «Вот тебе 30 позиций по белью, носкам, кителям и т. п. И ты отвечаешь за них лично».

То есть ответственность несет не согласительный комитет, где 20 человек, не абстрактный отдел или служба, а конкретное звено в этой цепочке. И именно этот уполномоченный исполнитель будет поощрен или наказан.

Бумажные атаки. Чиновники усиливают сопротивление

И вот мы завершили первый этап нашей деятельности -тестовый. Сейчас, когда пришло время масштабного внедрения реформ, мы чувствуем, что сопротивление усиливается.

Конечно, закрытая структура будет сопротивляться любым попыткам ее реформировать. Но до сих пор удавалось преодолевать это сопротивление — фактически в ручном режиме.

Когда министр подписывает определенное поручение, его так или иначе должны выполнить. Нам надо было только вовремя готовить эти поручения и проводить совещания, чтобы знать, кто что выполняет и за что отвечает.

В январе 2016 года заместитель министра обороны Юрий Гусев ушел со свое гопоста. Он был своего рода лидером «Волонтерского десанта» в МО. Человеком, который имел видение и понимала механизм проведения реформ — знал механизмы и т. д.

Сейчас на его месте — генерал Игорь Павловский. Он военный, боевой офицер, кажется, командовал сектором в АТО, но он — не драйвер реформ. А между обычным замом, который выполняет свои полномочия, и замом-драйвером существует большая разница.

Драйвер реформ — это человек, который занимает штатную должность и одновременно является реформатором. Этоочень трудно совместить — реформы и действующий «документооборот головного мозга» — но можно.

Думаю, что сопротивление нашей деятельности на высшем уровне достигло такого уровня, что Гусев просто уже не мог эффективно работать. А сильнее сопротивление реформам стало потому, что у нас не хватает драйверов на штатных должностях, а наши противники лучше чувствуют себя в этом бюрократическом болоте.

Потому что исполнительное ядро наших противников — это среднее звено чиновников. Бюрократы до мозга костей, которые десятилетиями создавали нынешнюю коррупционную тину.

Противодействуют не только чиновники. Часть производителей не устраивают новые технические условия. И они начинают на нас давить — через чиновников, через лоббистов-депутатов.

Давят на нынешнего руководителя Центра развития и сопровождения материального обеспечения ВСУ подполковника Дмитрия Марченко. Это боевой офицер, он защищал Донецкий аэропорт, заряженный на изменения. Но ему трудно в бумажном море.

В структуре МО есть тендерный комитет, который возглавляет такой персонаж, как Олег Свирко [предприниматель, в 2014-15 годах волонтерил для ВСУ — ред.]. Именно этот человек делает все, чтобы парализовать работу Центра.

Один из примеров — он со своими ставленниками организовал докладную на министра, что в Центре ничего не делается, все срывается, сроки пропускаются … И дается поручение — чуть ли не ликвидировать Центр.

А почему «не делается»? Потому что кто-то написал донос в управление предотвращения коррупции. Там думали-думали и наконец приказали — немедленно остановить всю работу на местах, поставить на учет все, что есть, и до сих пор ничего не делать. Получается, с одной стороны — «ничего не делайте!», с другой — «вы ничего не делаете!».

***

Анонимный следователь ВСП об Олеге Свирко:

«Со Свирко трудно работать, он великолепный манипулятор. Следователь, который беседовал с ним по факту проведения проверки, констатировал Свирко, что Марченко по предварительной документальное проверке ничего не нарушал, а Олег начинает рассказывать, что он волонтёр, что болен раком, что его Президент сюда поставил лично и у него душа болит при виде коррупции, что он прямо министром поставлен расследовать это дело и ему надо отчитываться перед самим министром, что он общается на СНБО, что он всё докладывает Пашинскому, это вам не шутки и т.д. и т.п…. Слушаешь его — вроде ничего такого по теме конкретного он не сказал, а смотришь — мнение собеседника начинает потихоньку меняться…

***

И такая серенада длится месяцами — раз атаковали, мы отбились, второй, третий. Огромная работа была проделана, чтобы Центр работал эффективно — нас консультировали Ernst & Young, свои рекомендации подготовили американцы из RAND … А теперь Центру просто не дают работать.

Зато реформаторы вместо дела занимаются бесконечными отписками и объяснениями министру: «это не так, это клевета» и т. д..

Кто именно сопротивляется реформам? Фамилии саботажников

На каком-то этапе наши противники совсем обнаглели — скажем, Свирко привел некоего Клюшина, который непонятным образом стал сразу начальником управления закупок в Департаменте госзакупок МО.

И он несколько раз пытался отобрать у меня функцию администрирования электронных торгов. В ходе реформы мы должны передать эту функцию департаменту, но только в определенный срок, после выполнения дорожной карты.

А этот Клюшин пытался поставить меня перед фактом: «Теперь вы этим заниматься не будете, теперь этим занимаюсь я и вот эти мои отделы».

В конце концов этот чиновник даже не прошел аттестацию в МО. Не зная элементарных нюансов своей деятельности. Не знал законодательства. Не знал, скажем, что такое Агентство НАТО по поддержке и поставкам. За несколько месяцев даже не поинтересовался, что это такое.

А это, фактически, НАТОвский департамент закупок, который имеет множество рамочных соглашений с поставщиками. Это агентство уже 60 лет закупает в интересах стран НАТО форму, обувь, предоставляет услуги по дозаправке. На сотни миллионов евро.

Не знаю, продают ли они «Джавелин», но бронетранспортеры и различные комплексы у них точно есть. Спектр услуг огромен, к тому же за счет общего объема получается значительно дешевле. При этом не надо платить НДС и таможенные пошлины.

Зато Клюшин откровенно признался аттестационной комиссии, что является ставленником Свирко.

Свирко, Клюшин, тот чиновник по управлению предотвращения коррупции, который наваял «Немедленно остановить работу Центра» — вот люди, которые решили целенаправленно валить те вещи, которые мы делаем. С помощью ручек, ксероксов, краски для печатей и созданных этими средствами бумажных ураганов.

Этих людей подпирают на других уровнях. Скажем, народный депутат Пашинский [Сергей Пашинский, председатель наблюдательного совета «Укроборонпрома» — Ред.], который сопротиивлялся принятию закона о закупказ № 4288.

Фактически он подстрекал свою фракцию не голосовать за этот закон — насколько я понимаю, потому, что там была норма о дисквалификации участников. Накосячив с качеством — отвечай гривной. Трижды участвовал в акционе, но отказался от переговоров — очевидно, подставная фирма. И так далее.

То есть сопротивление реформам сейчас персонализировалось.

Есть «мы» и «они» — сторонники реформ и противники. И если раньше «они» было аморфным понятием, этакой скрытой бюрократической угрозой, то сейчас уже можно назвать конкретные фамилии людей, которые нам противодействуют.

Опять «горючая» форма. Почему так получилось?

Еще один пример такого саботажа — недавняя история о закупленных 20 000 комплектах формы из «горючей» ткани артикула 2701.

Единственный вариант, как это можно было сделать — исключить из договора с поставщиками пункт о том, что продукция проходит проверку в Центре развития и сопровождения материального обеспечения.

Потому что договоры с поставщиками заключает именно тендерный комитет Минобороны, то есть Свирко.

И вот в договоре контроль качества отдают не Центру, а исключительно «приемке» — управлению военных представительств, так называемым «военпредам». И быстренько закупают эти 20000 форм, которые оказываются не соответствующими техническим нормам.

Военпреды из «приемки» проштамповали все комплекты, даже не сверив документ, представленный поставщиками, с биркой, наклеенной на форме.

Хотя уже на этом уровне можно было обнаружить несоответствие договора и поставленной в результате продукции. Это бы сделал и ребенок.

Пришло время политического решения — на уровне Порошенко

То есть «приемка» не способна сделать даже такую элементарную вещь! Потому что любой поставщик может легко договориться с военпредом, чтобы его продукцию так штампонули.

Можно наказать одного-двух военпредов, но их много, и каждого за руку не поймаешь. Помочь может только системное решение — убрать управления военных представительств по проверке качества вещевого имущества.

Ситуация подходит к тому этапу, что или мы их, или они нас. Или мы наконец докажем, что должно быть именно так, и нам дадут это сделать. Или останутся такие лица, как Свирко, Пашинский и т.п. с соответствующими схемами «решалова».

Первым лицам государства надо разобраться и, в конце концов, стать на определенную сторону: скажем, определиться, что военные представительства — это плохо, а Центр — это хорошо. И принять решение отдать контроль Центру, и запретить гнобить его в течение года или трех.

Это решение должен принять кто-то на самом высоком уровне — от министра до президента. Мы не можем годами работать в тестовом режиме. Просто надо решиться и выбросить тех саботажников, которые мешают проводить реформы.

И, надеюсь, это скоро будет сделано.

Откуда такой оптимизм

Повод для оптимизма дает мне тот факт, что нам уже удалось продвинуть системные и дальновидные вещи, которые сделают невозможным деятельность упомянутых негативных персонажей в будущем. Тот же Стратегический бюллетень или Логистическая доктрина.

Пока же мы упираемся в проблемы на оперативном уровне — именно здесь возникают баталии. Если мы и через три года будем так бодаться на оперативном уровне, тогда я, быть может, и буду пессимистом.

Но к нам прислушивается Верховный, к нам прислушивается министр. К нам прислушивается Офис НАТО в Украине, а к Офису НАТО прислушивается НАТО, которые имеет свой канал связи с первыми лицами.

Они понимают, что реформы надо делать, и знают, что вот эти люди знают, как их надо делать. И если бы не влияние НАТО, мы бы, скажем, не приняли Стратегический оборонный бюллетень в том виде, как это получилось сейчас.

А сейчас у меня есть надежда, что утвержденный СОБ — это прорубленное окно в НАТО, и это даст возможность провести комплексную реформу. И персонал, и финансы, закупки и логистику, и распределение полномочий между МО и Генштабом …

Возможно, в каких-то оперативных вещах мы отступим, но на стратегическом уровне мы превосходим.

Канал связи с президентом есть, и он достаточно оперативный, и решения на том уровне принимаются. Бирюков часто общается с ним, Таня Рычкова.

Разочарования нет. Я готов работать годами, пока мы не отвезем оригинал соглашения о присоединении к НАТО на хранение в Вашингтон. А после этого будет еще интереснее — и как раз на операционном уровне.

Аргумент

ПО КАКОЙ КАРТЕ БУДУТ ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ РЕФОРМЫ СИЛ ОБОРОНЫ? ПО КАКОЙ КАРТЕ БУДУТ ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ РЕФОРМЫ СИЛ ОБОРОНЫ?

Анна Коваленко

В начале марта состоялось учредительное заседание Комитета реформ Министерства обороны Украины. Положение о комитете было утверждено министром обороны в конце февраля. Там определено, что Комитет — это консультативно-совещательный орган при министре. Задача Комитета — управление реформами от концепций до контроля. Возглавляет Комитет сам Министр обороны.

В состав Комитета вошли Консультативный совет, Проектный офис, экспертная группа, юридическая группа сопровождения реформ, секретариат и подкомитеты. Подкомитетов всего семь:

· Реформ Министерства обороны

· Реформ Генерального штаба

· Реформ госзакупок и логистики

· Реформ кадровой политики

· Реформ медобеспечения

· Реформ обеспечения жильем и строительства инфраструктуры

· Отдельных направлений реформ

В каждом подкомитете созданы рабочие группы по конкретным вопросам. В состав рабочих групп входят действующие сотрудники МО (ВСУ), представители Рады волонтеров и представители Проектного офиса. В некоторых рабочих группах также будут работать иностранные эксперты. Численность рабочих групп в среднем около 10 человек. В составе групп постарались соблюсти равное соотношение гражданских и военных. Это важно, поскольку решения Комитета будут приниматься голосованием присутствующих на заседании членов. Заседания Комитета будут открытыми для прессы и проходить не реже одного раза в квартал. Для заседаний рабочих групп такая открытость не предусмотрена.

На недавней встрече с представителями Офиса связи НАТО в Украине, с иностранными советниками и послами США и Великобритании Министр обороны Степан Полторак заявил, что в рамках заседания Комитета будут обсуждены конкретные меры относительно реализации дорожной карты реформирования оборонного ведомства. И действительно, на заседании Комитета озвучивались конкретные цифры и планы относительно реформирования. До 2018 года Полторак планирует завершить реформирование Минобороны и ГШ. К этому сроку 90% подразделений должны соответствовать стандартам НАТО и полностью должно быть завершено реформирование оперативного и воздушного командования. До 2020 года планируется создать систему управления, адаптированную к критериям НАТО и провести реформирование подразделений тактического уровня.

И создание Комитета, и задачи, которые поставлены перед ним, вполне оправданы. Существует только один неясный вопрос — о какой дорожной карте говорит министр? Стратегический оборонный бюллетень который и должен стать основным документом, определяющим ход реформирования все еще не принят. Напомню, этот бюллетень как раз и должен был стать дорожной картой оборонной реформы в Украине. Речь в нем идет не только о реформировании МО и ГШ, а в целом сил обороны. Это составляющая сектора безопасности и обороны Украины, в которую входят Вооруженные Силы Украины, Государственная служба спецсвязи и защиты информации, Государственная специальная служба транспорта и другие военные формирования, а также правоохранительные и разведывательные органы, в части привлечения их к выполнению задач по обороне государства.

В этом документе определены пять ключевых направлений:
· первое — формирование единой системы оборонного командования на базе принципов и стандартов НАТО;
· второе — военное планирование и управление ресурсами;
· третье — развитие необходимых оборонных возможностей;
· четвертое — реформирование системы логистики и обеспечения;
· пятое — профессионализация Вооруженных сил, переход на контрактную армию и создание резерва.

Каждая из этих целей содержит в себе вспомогательные задачи оперативного уровня. Такая структура организована для того, чтобы обеспечить прозрачность и подотчетность реформ. Реализация каждой стратегической цели зависит от достижения вспомогательных задач. Организационная структура органа, управляющего реформами, должна быть построена соответственно. Так же должны быть предусмотрены механизмы согласования реформ в составляющих Сил обороны. Специально для «Цензор.НЕТ» руководитель Проектного офиса реформ Андрей Загороднюк уточнил: «На рабочем уровне согласованности процесса реформ в Силах обороны пока нет. При этом все осознают необходимость органа, который будет отвечать за слаженность реформирования. Мы в ближайшее время займемся созданием такой группы внутри Комитета реформ. Структура Комитета еще будет подвергаться изменениям. Это рабочий процесс».

Выступая от имени советников Альянса на встрече, заместитель директора офиса связи НАТО Марк Опгенорт поприветствовал создание Комитета, но при этом отметил, что подкомитеты должны быть структурированы в соответствии со стратегическими целями СОБ. «Стратегический бюллетень определяет четкую иерархию задач. Основная цель — создание эффективной системы обороны — будет достигнута при достижении пяти стратегических целей. И по каждой из пяти стратегических целей должен быть решен ряд соответствующих оперативных задач. А так как первая и наиболее важная стратегическая цель СОБ заключалась в интеграции операций МО и ГШ, для уточнения ролей и устранения дублирования, то будет контрпродуктивно иметь разные подкомитеты для реформирования Министерства обороны и Генерального штаба » — сказал он.

Действительно, основной принцип современного управления программами, заключается в том, что для обеспечения эффективного мониторинга и контроля за реализацией необходима иерархия задач. Для обеспечения четкой системы отчетности по каждой из стратегических целей и расширения комплекса подчиненных оперативных целей, должен быть один ответственный подкомитет по каждой стратегической цели. Но в том виде, в котором Комитет по реформе структурирован в настоящее время, подотчетность фрагментируется. Каждый подкомитет работает в рамках своей компетенции, но никто (кроме Министра) не несет ответственность за результат.

Так же структура подкомитетов должна учитывать работу по видам Вооруженных сил. Специально для Цензор.НЕТ заместитель начальника штаба по вопросам Евроатлантической интеграции командования ВМС ВС Украины Капитан 1 ранга Андрей Рыженко замечает что: «Основой ВС являются виды Вооруженных Сил. Они составляют их большинство — около 80%. Видовые структуры формируют и основу Системы Управления ВСУ. Виды самостоятельно и во взаимодействии выполняют основные задачи по защите страны, которые определены Концепцией Национальной Безопасности и Военной Доктриной Украины. Порядок их выполнения и организация взаимодействия должны разрабатываться только с учетом мнения видов. Кроме того, основой Программы Реформирования и Развития ВСУ являются видовые составляющие (персонал, оружие, подготовка, обеспечение и прочие), вместе с составляющей Центрального аппарата — МО и ГШ. Кроме того, наиболее ценный опыт боевых действий двух последних лет идет как раз с войск, т.е. с видов. И этот опыт должен быть учтен. Только войска могут сказать, что не работает сейчас и работать не может в будущем. Боеготовность войск является индикатором правильности спланированной реформы. Для этого к функциональным комитетам (регламентирующим различные сферы деятельности ВСУ) должны быть добавлены видовые: Сухопутных войск, Воздушных сил и ВМС «.

Как мы собираемся переходить к «активной фазе процесса системного реформирования украинской армии», если подготовительная фаза планирования не отработана? И организация реформ спроектирована так, что нет персональной ответственности за реализацию? Похоже военные хотят сами определять, в чем они будут реформироваться. Причем делать они это собираются непосредственно в ходе реформирования, и каждый в сфере своей собственной компетенции. При этом реформирование будет происходить вне контекста остальных составляющих Сил обороны. Это неправильный и нерезультативный подход.

Кроме того нам следует учесть ошибки, допущенные при реализации программы реформирования на основе Стратегического оборонного бюллетеня 2004 года. Сам СОБ был разработан после проведения Первого оборонного обзора. В свою очередь на основе СОБ-204 была разработана детализированная Государственная программа развития Вооруженных сил Украины на 2006-2011 годы. Эта программа была разработана на системе оборонного планирования, построенной по натовским стандартам. В программе уделялось значительное внимание переходу на стандарты НАТО и на сближение с Альянсом. Несмотря на системный подход и качественную подготовительную работу (оборонный обзор) качество реформ было неудовлетворительным. Основными причинами были неверная оценка бюджета и нескоординированность управления реформами.

Сейчас не принят Стратегический бюллетень, не разработана Программа реформ с детальным бюджетом, нет механизма координации реформ Сил обороны в общем, но при этом реформирование переходит в активную фазу. Возможно, такая поспешность обусловлена политическими мотивами. Прогноз последствий такого подхода может быть неблагоприятным. Будем надеяться, что недостатки в планировании и структуре — это недоработки установочного периода, и со временем они будут исправлены.

Цензор.НетАнна Коваленко

В начале марта состоялось учредительное заседание Комитета реформ Министерства обороны Украины. Положение о комитете было утверждено министром обороны в конце февраля. Там определено, что Комитет — это консультативно-совещательный орган при министре. Задача Комитета — управление реформами от концепций до контроля. Возглавляет Комитет сам Министр обороны.

В состав Комитета вошли Консультативный совет, Проектный офис, экспертная группа, юридическая группа сопровождения реформ, секретариат и подкомитеты. Подкомитетов всего семь:

· Реформ Министерства обороны

· Реформ Генерального штаба

· Реформ госзакупок и логистики

· Реформ кадровой политики

· Реформ медобеспечения

· Реформ обеспечения жильем и строительства инфраструктуры

· Отдельных направлений реформ

В каждом подкомитете созданы рабочие группы по конкретным вопросам. В состав рабочих групп входят действующие сотрудники МО (ВСУ), представители Рады волонтеров и представители Проектного офиса. В некоторых рабочих группах также будут работать иностранные эксперты. Численность рабочих групп в среднем около 10 человек. В составе групп постарались соблюсти равное соотношение гражданских и военных. Это важно, поскольку решения Комитета будут приниматься голосованием присутствующих на заседании членов. Заседания Комитета будут открытыми для прессы и проходить не реже одного раза в квартал. Для заседаний рабочих групп такая открытость не предусмотрена.

На недавней встрече с представителями Офиса связи НАТО в Украине, с иностранными советниками и послами США и Великобритании Министр обороны Степан Полторак заявил, что в рамках заседания Комитета будут обсуждены конкретные меры относительно реализации дорожной карты реформирования оборонного ведомства. И действительно, на заседании Комитета озвучивались конкретные цифры и планы относительно реформирования. До 2018 года Полторак планирует завершить реформирование Минобороны и ГШ. К этому сроку 90% подразделений должны соответствовать стандартам НАТО и полностью должно быть завершено реформирование оперативного и воздушного командования. До 2020 года планируется создать систему управления, адаптированную к критериям НАТО и провести реформирование подразделений тактического уровня.

И создание Комитета, и задачи, которые поставлены перед ним, вполне оправданы. Существует только один неясный вопрос — о какой дорожной карте говорит министр? Стратегический оборонный бюллетень который и должен стать основным документом, определяющим ход реформирования все еще не принят. Напомню, этот бюллетень как раз и должен был стать дорожной картой оборонной реформы в Украине. Речь в нем идет не только о реформировании МО и ГШ, а в целом сил обороны. Это составляющая сектора безопасности и обороны Украины, в которую входят Вооруженные Силы Украины, Государственная служба спецсвязи и защиты информации, Государственная специальная служба транспорта и другие военные формирования, а также правоохранительные и разведывательные органы, в части привлечения их к выполнению задач по обороне государства.

В этом документе определены пять ключевых направлений:
· первое — формирование единой системы оборонного командования на базе принципов и стандартов НАТО;
· второе — военное планирование и управление ресурсами;
· третье — развитие необходимых оборонных возможностей;
· четвертое — реформирование системы логистики и обеспечения;
· пятое — профессионализация Вооруженных сил, переход на контрактную армию и создание резерва.

Каждая из этих целей содержит в себе вспомогательные задачи оперативного уровня. Такая структура организована для того, чтобы обеспечить прозрачность и подотчетность реформ. Реализация каждой стратегической цели зависит от достижения вспомогательных задач. Организационная структура органа, управляющего реформами, должна быть построена соответственно. Так же должны быть предусмотрены механизмы согласования реформ в составляющих Сил обороны. Специально для «Цензор.НЕТ» руководитель Проектного офиса реформ Андрей Загороднюк уточнил: «На рабочем уровне согласованности процесса реформ в Силах обороны пока нет. При этом все осознают необходимость органа, который будет отвечать за слаженность реформирования. Мы в ближайшее время займемся созданием такой группы внутри Комитета реформ. Структура Комитета еще будет подвергаться изменениям. Это рабочий процесс».

Выступая от имени советников Альянса на встрече, заместитель директора офиса связи НАТО Марк Опгенорт поприветствовал создание Комитета, но при этом отметил, что подкомитеты должны быть структурированы в соответствии со стратегическими целями СОБ. «Стратегический бюллетень определяет четкую иерархию задач. Основная цель — создание эффективной системы обороны — будет достигнута при достижении пяти стратегических целей. И по каждой из пяти стратегических целей должен быть решен ряд соответствующих оперативных задач. А так как первая и наиболее важная стратегическая цель СОБ заключалась в интеграции операций МО и ГШ, для уточнения ролей и устранения дублирования, то будет контрпродуктивно иметь разные подкомитеты для реформирования Министерства обороны и Генерального штаба » — сказал он.

Действительно, основной принцип современного управления программами, заключается в том, что для обеспечения эффективного мониторинга и контроля за реализацией необходима иерархия задач. Для обеспечения четкой системы отчетности по каждой из стратегических целей и расширения комплекса подчиненных оперативных целей, должен быть один ответственный подкомитет по каждой стратегической цели. Но в том виде, в котором Комитет по реформе структурирован в настоящее время, подотчетность фрагментируется. Каждый подкомитет работает в рамках своей компетенции, но никто (кроме Министра) не несет ответственность за результат.

Так же структура подкомитетов должна учитывать работу по видам Вооруженных сил. Специально для Цензор.НЕТ заместитель начальника штаба по вопросам Евроатлантической интеграции командования ВМС ВС Украины Капитан 1 ранга Андрей Рыженко замечает что: «Основой ВС являются виды Вооруженных Сил. Они составляют их большинство — около 80%. Видовые структуры формируют и основу Системы Управления ВСУ. Виды самостоятельно и во взаимодействии выполняют основные задачи по защите страны, которые определены Концепцией Национальной Безопасности и Военной Доктриной Украины. Порядок их выполнения и организация взаимодействия должны разрабатываться только с учетом мнения видов. Кроме того, основой Программы Реформирования и Развития ВСУ являются видовые составляющие (персонал, оружие, подготовка, обеспечение и прочие), вместе с составляющей Центрального аппарата — МО и ГШ. Кроме того, наиболее ценный опыт боевых действий двух последних лет идет как раз с войск, т.е. с видов. И этот опыт должен быть учтен. Только войска могут сказать, что не работает сейчас и работать не может в будущем. Боеготовность войск является индикатором правильности спланированной реформы. Для этого к функциональным комитетам (регламентирующим различные сферы деятельности ВСУ) должны быть добавлены видовые: Сухопутных войск, Воздушных сил и ВМС «.

Как мы собираемся переходить к «активной фазе процесса системного реформирования украинской армии», если подготовительная фаза планирования не отработана? И организация реформ спроектирована так, что нет персональной ответственности за реализацию? Похоже военные хотят сами определять, в чем они будут реформироваться. Причем делать они это собираются непосредственно в ходе реформирования, и каждый в сфере своей собственной компетенции. При этом реформирование будет происходить вне контекста остальных составляющих Сил обороны. Это неправильный и нерезультативный подход.

Кроме того нам следует учесть ошибки, допущенные при реализации программы реформирования на основе Стратегического оборонного бюллетеня 2004 года. Сам СОБ был разработан после проведения Первого оборонного обзора. В свою очередь на основе СОБ-204 была разработана детализированная Государственная программа развития Вооруженных сил Украины на 2006-2011 годы. Эта программа была разработана на системе оборонного планирования, построенной по натовским стандартам. В программе уделялось значительное внимание переходу на стандарты НАТО и на сближение с Альянсом. Несмотря на системный подход и качественную подготовительную работу (оборонный обзор) качество реформ было неудовлетворительным. Основными причинами были неверная оценка бюджета и нескоординированность управления реформами.

Сейчас не принят Стратегический бюллетень, не разработана Программа реформ с детальным бюджетом, нет механизма координации реформ Сил обороны в общем, но при этом реформирование переходит в активную фазу. Возможно, такая поспешность обусловлена политическими мотивами. Прогноз последствий такого подхода может быть неблагоприятным. Будем надеяться, что недостатки в планировании и структуре — это недоработки установочного периода, и со временем они будут исправлены.

Цензор.Нет

Дмитрий Тымчук: «Много людей в Министерстве обороны, прикрываясь патриотизмом, просто зарабатывают деньги»Дмитрий Тымчук: «Много людей в Министерстве обороны, прикрываясь патриотизмом, просто зарабатывают деньги»

Анна Коваленко.

На сайте «Информационное сопротивление» вышло несколько материалов с жесткой критикой эксперимента по продовольственному и пищевому обеспечению в ВСУ, который проводил Проектный офис при Совете реформ МО. Суть эксперимента — в отказе от аутсорсингового подхода к продобеспечению и питанию в пользу старой «советской» системы начпродов и военных поваров. Основные замечания, которые высказал на «Информационном сопротивлении» Дмитрий Тымчук, это неудачный выбор объектов для проведения эксперимента и очевидное увеличение бюджетных расходов.

Кроме того, что Дмитрий Тымчук компетентный военный эксперт, он еще и член комитета по обороне и нацбезопасности ВР. «Цензор. Нет» решил встретиться с Дмитрием Борисовичем, чтобы более развёрнуто поговорить об организации продовольственного и пищевого обеспечения в Вооруженных Силах.

— В сентябре прошлого года Проектный офис реформ при МО начал эксперимент в двух воинских частях по изменению питания военнослужащих. В качестве объектов были выбраны Национальная академия Сухопутных войск во Львове и Западная военно-морская база в Одессе. Эксперимент был довольно интересный: расширили номенклатуру продуктов и меню, отказались от аутсорсинга, поставили задачу заметно улучшить качество приготовления пищи. Сейчас, через четыре месяца, в СМИ есть общее мнение, что эксперимент провалился. Считают даже, что одной из главных причин отставки Юрия Гусева была неудача этого эксперимента. Что с экспериментом было не так, и на самом ли деле он провалился?

— Уверен, что эксперимент делался с благими намерениями. Во введении штатных военных поваров есть определенный смысл. Такая система более оправдана для высокомобильных частей, которые должны быть готовы к быстрой передислокации. У нас пока нет мощных аутсорсинговых компаний, которые могут продуктивно работать и оперативно реагировать на такие перемещения.

Мне импонирует смешанный вариант, о котором во время обсуждения этой темы со мной упоминал и министр обороны, и Юрий Бирюков. Части высокомобильных десантных войск, а также, например, силы спецопераций, могут иметь штат военных поваров. Остальным целесообразно использовать аутсорсинг, принятый в странах НАТО. Именно поэтому меня смутил выбор частей для проведения эксперимента. Первая — это военный вуз, который перебрасывать никуда не будут, и вторая — военно-морская база, которая тоже передислоцируется только если, не дай бог, противник захватит территорию побережья.

Разумно было бы проводить эксперимент на базе десантных батальонов, полков спецназов.

— Кроме того, как раз сейчас можно увидеть, способны ли гражданские аутсорсеры обеспечивать питанием подразделения в зоне боевых действий?

— Да, причем, это не обязательно делать на передовой. Сейчас достаточно полигонов, где готовят мобилизованных, чтобы понимать, как работает логистика. Например, полигон под в Житомиром, или Гончаровск. Достаточно таких мест, куда можно снабжение подвозить на порог воинской части.

— Вы писали о заметном превышении расходов в ходе эксперимента. Но, если аутсорсер будет обслуживать часть в полевых условиях, его затраты тоже возрастут?

— Дополнительные расходы, которыми мы сейчас оперируем, — это вполне адекватная цифра, порядка 12%. Предположим, аутсорсинговая компания введет в общую сумму еще и аренду складов и помещения, транспортные перевозки, зарплату персонала. Мы оперируем цифрами, указанными для мест постоянной дислокации. Но, опять-таки, все нужно просчитывать, например, один батальон вывозят на полигон, и это сопутствующие расходы — продукты нужно доставить плюс повара захотят свои накрутки за полевые работы. Сейчас в зоне АТО привлекается к работе отдельный персонал, этим занимаются люди в погонах. Это будут существенные цифры и транспортные расходы. Даже в тылу, когда происходят выезды на полигон и учения, доставка продуктов обойдется в дополнительные расходы. Кстати, цифры затрат по экспериментальным объектам определены для постоянных мест дислокации, это минимальные цифры.

— То есть, затраты при отказе от аутсорсинга могут быть еще выше, чем те, которые опубликованы?

— НГШ очень мудро поступил, как знаток военного дела — он раскрыл реальную справедливую картинку и задекларировал все цифры.

Но какой упущен момент. Если придется готовить военным, потребуется школа военных поваров, отдельная структура со своим штатом, и ее сейчас создают на базе во Львове. Надо расширять склады в воинских частях, приспосабливать их для хранения продуктов (сейчас это — проблема аутсорсеров), и там тоже потребуются дополнительные расходы — нужно будет вводить новые должности: кладовщики, пост караула или иной вид охраны. Эти вторичные расходы при нынешнем эксперименте не учитываются и не называются, хотя они есть. Так что, опять-таки, называется цифра прямых затрат, а вот, сколько будет еще после — неизвестно. И надо искать оптимальный вариант, поэтому смешанный тип работы снабжения, мог бы быть самым лучшим на данном этапе. Но то, что происходит в рамках эксперимента, не соответствует задекларированным целям.

— Хорошо, а как организовано продобеспечение и питание в миротворческих контингентах? Мы можем перенять оттуда какую-то годную практику?

— Нельзя использовать стандарты НАТО и рассказывать про миротворческий контингент. Когда идет упоминание об ООН — нужно понимать, что такое ООН. У ООН вообще нет никаких военных стандартов. У ООН нет регулярных вооруженных формирований. У них есть департамент планирования миротворческих операций, который занимается прописанием задач миссии и просчётом, требуемых на нее средств. Сам процесс организации жизнедеятельности контингентов — это не занятие ООН. Вот, допустим, вы начпрод какого-то контингента, который поехал в миссию ООН. Вы просто составляете список продуктов, которые вам потребуются, чтобы организовать питание, учитывая все особенности, потому-что вы не можете кормить индусов говядиной, а арабов свининой. ООН лишь обеспечивает вас ресурсами, то есть продуктами, после получения таких требований.

А дальше — ваша головная боль, к которой ООН не имеет никакого отношения. Вы можете договориться с лучшим поварами города Киева или аутсорсинговыми компаниями. Или готовить пищу будут военные повара из состава контингента. Можете, грубо говоря, вообще каждому военному выдать мультиварку и только выдавать ему продукты, пусть сами себе готовят — это не интересно ООН.

— То есть, миссии обеспечиваются по стандартам НАТО через аутсорсинг? У них все гладко или возникают проблемы?

— Миссии ООН и миссии НАТО — это разные вещи. В НАТО, понятно, все делается по стандартам Альянса, то же самое было в Ираке, где обеспечением занимались США. Операцию в Ираке обеспечивала крупнейшая американская аутсорсинговая компания KBR. Это основная компания, которая занималась организацией питания всех контингентов, независимо от национальной принадлежности. При этом, есть две проблемы. Первый казус, когда возникает необходимость перебросить подразделения экстренно и скрытно — возникает проблема снабжения, ведь нужно предотвращать утечку информации. В этом случае компания несет такую же ответственность за сохранение секретных данных, как весь гражданский персонал, который работает в военных структурах в рамках соблюдения военной тайны. Во-вторых, если информация скрывается до последнего, в контрактах прописывается форс-мажор, и прописываются минимальные сроки по предоставлению обеспечения питания тому подразделению, которое экстренно перебрасывается. При переброске, например, взвода, нужно, чтобы в течение считанных часов была организована доставка горячей пищи. Для этого нужно иметь мощную структуру и подразделения логистики, и как раз в этом у нас возникает проблема.

— А сейчас как это организовано с нашей стороны?

— Когда вводилась система аутсорсинга, соответствующая принципам НАТО, у нас возникли проблемы. Когда аутсорсинг только вводился, желающих работать с военными было много — это компании, которые заключали контракты с Министерством обороны, имея гарантированную оплату. Такая структура, которая за день не распадется. Однако на практике сразу оказалось, что организовать питание не так просто — например, даже при выезде подразделения на полигон. Но понемногу аутсорсеры вышли на нормальный уровень с качеством приготовления пищи, и научились работать на полигонах.

— Это мы говорим про полигон. А как это работает во время боевых операций?

— Когда началась АТО и туда начали перебрасывать подразделения, тоже возникла проблема с организацией питания, которая существует и сейчас. В подразделениях приготовлением пищи занимаются сами военнослужащие, но поставкой продуктов занимались те же аутсорсинговые компании.

— Удобно ли это? И как поставщики справляются?

— Проблема в том, что у нас нет компаний такого уровня, как, например, американская КБР, которые имели бы мощную систему логистики, инфраструктуру, и постоянно вкладывали в их развитие колоссальные средства. Казалось бы, за два года военной операции, почему у нас не появились такие компании? Но, их у нас и не может сейчас возникнуть. У нас договора сейчас подписываются на три месяца. Например, вы предприниматель и хотите вложить в это свои деньги. Если вы не знаете, продлят ли с вами договора и будете ли вы уже через три месяца заниматься этим бизнесом, серьезные вложения не имеют смысла. За три месяца можно только понять, как все это работает и будет ли прибыль.

Как предприниматель, вы вкладываете деньги, чтоб все это окупалось и приносило доход. А в нашем случае нет никаких гарантий, что через три месяца вы получите возможность продолжить проект. Попутные проблемы возникают с закупкой по сезонным ценам. Начало закупки — это август и начало сентября, когда продукты у сельскохозяйственного производителя можно купить по достаточно низким ценам. К январю и февралю цены растут. И какой смысл аутсорсинговым компаниям делать закупку, если они не знают, будут ли заниматься этим бизнесом уже через пару месяцев? Эти вопросы требуют решения на законодательном уровне. И только тогда, когда мы будем гарантировать честность, прозрачность и нормальную работу, аутсорсер будет вкладывать деньги и работать над оптимизацией и систематизацией деятельности.

— Давайте вернемся к эксперименту Проектного офиса. Сейчас может сложиться ситуация, при которой, с перепугу, эксперимент свернут и просто откажутся от идеи с военными поварами, в принципе, без какого- либо трезвого анализа результатов эксперимента. Как общество может повлиять на этот процесс? Какие варианты? Рассказать об этом в СМИ, устроить митинг, теперь появился дополнительный инструмент — депутатский запрос?

— Гражданский контроль в секторе военной обороны — многогранен. И в парламентский контроль, в свою очередь, является частью гражданского контроля. Надо понимать, что с марта 2014 года изменился и уровень, и формат общественного влияния. Я в Вооруженных Силах с 1991 года, и с первых дней независимой Украины и, фактически, до 2014 года я наблюдал абсолютное безразличие общества к армии. Мы можем винить в этом разных политиков, но это проблема общества. Которое с самого детства слышало поговорку: «Кто не хочет кормить свою армию — будет кормить чужую», и не понимало ее смысла. И полное отсутствие внимания к армейским проблемам вылилось в полную деградацию армии. Власть, причем не важно какая, оранжевая или бело-голубая, позволила это.

— Люди позволили это власти. Нет смысла говорить о контроле, если общество игнорирует объект этого контроля.

— Совершенно верно, хотя, общественный контроль в каком-то прообразе существовал. По сути, первый, кто начал внятно говорить, про интеграцию в НАТО, был товарищ Кучма в 2000 году. После этого, мы тоже изображали разные формы демократического гражданского контроля. Но, на самом деле, эти проблемы никому не были интересны, поэтому система существовала исключительно декларативно. В реальности ничего не происходило.

— Вы говорите, что с 2014-го ситуация изменилась?

-Сегодня совершенно другой уровень внимания к этим проблемам. Хотя, тоже возникает масса нюансов, и мы видим очень много спекуляций на этом внимании. Люди используют его в своих меркантильных интересах и целях.

— Реформа питания в ВСУ, о которой мы говорим, это ведь частный случай реформирования системы военной логистики, в общем. Проектный офис только начал ею заниматься, и там масса нерешенных вопросов.

— Для того, чтобы говорить о реформе в системе логистики, нельзя взять сферу госзакупок, вырвав ее из общего контекста. У нас, в отличие от системы принятой НАТО, госзакупки распределены между административным органом — Министерством обороны и органом военного управления — Генштабом.

— Но это же одна логистическая сеть?

— Да. И для эффективности, этим должен заниматься какой-то один орган. Логистика — это ведь не только закупки и доставка.

— Проблема доставки питания — мелкая и входит в большой комплекс, который требует решения. То, что происходит сейчас, больше похоже на спекуляцию и обычный «дерибан»?

— Мы имеем достаточно фактов, что «дерибан» имеет место, причем на разных уровнях. Очень много людей, прикрываясь патриотизмом и энтузиазмом, просто зарабатывают деньги. Для того, чтобы понимать, какие реформы нам нужны в сфере логистики и снабжения, нам для начала нужно понимать, как мы будем организовывать всю сферу нацбезопасности и обороны, а затем уже переходить к отдельным направлениям и к отдельным ведомствам. Чтобы составить общую концепцию реформ, которые должны произойти в Министерстве обороны и Генеральном штабе, нужно рассматривать силы обороны в целом. И создавать по единому образцу систему управления и систему логистики. На примере АТО мы убедились, как важно обеспечивать взаимодействие различных силовых структур. И в этом плане, в том числе в плане системы обеспечения, на Минобороны ложится серьезная ответственность, ведь оно — «законодатель мод» для всех вооруженных формирований. Но на сегодня, к сожалению, мы так и не увидели концептуальных основ и планов реформирования армии.

— Да, но они есть в стратегическом бюллетене. Его сейчас дописывают, уже внесены все правки западных партнеров. Осталось, чтобы бюллетень прошел через СНБО.

— Главная проблема при любом реформировании любых Вооруженных Сил — создать структуру, которая могла бы эффективно противостоять максимально возможной военной угрозе. Для нас это — открытая и полномасштабная агрессия РФ, как бы маловероятна она ни была. Мы же сейчас ситуативно реформируем армию под гибридную войну с Россией, то есть под АТО.

— Насколько я знаю, как раз пункт о противодействии РФ исключили из проекта Стратегического бюллетеня. К счастью, его разработчики понимают, что это не ситуативный документ. Мне интересно, как в этом всем будет участвовать парламент?

— Это не задача парламента, парламент даже не принимает участия в принятии подобных документов. Но парламент может и должен участвовать в их обсуждении. И здесь возникают вопросы. Вы знаете, что эти проектные документы начали разрабатываться более года назад. Нам, то есть Комитету ВР по вопросам нацбезопасности и обороны, год назад представили полный пакет документов, среди которых и оборонный бюллетень, программы развития Вооруженных сил. Прошел год, и мы слышим, что МО и ГШ наконец-то приступили к разработке. И становится интересно, а что нам тогда показывали год назад? Эти документы имели гриф «секретно», то есть, это была какая-то спецоперация по введению парламента в заблуждение?

— Я думаю, что там не было всех иностранных рекомендаций. Экспертов РЕНД, советников НАТО и т.п.

— В моем представлении, процессу реформирования, сами того не желая, серьезно помешали наши партнеры из НАТО, сказав, что будут финансировать отдельные направления реформирования военных сил. Ведь наши военные военные создали кучу противоречивых предложений. Хороший пример — реформирование ССО. Делалось это не для благой цели, а для того чтоб выжать из НАТО максимальные средства. Если бы нашим военным не пообещали денег — все было бы проще и быстрее.

— Ходит в МО такая шутка: «Трастовые фонды НАТО — денег нет, и не будет». Потому что для получения средств нужно оформить очень много стратегических документов.

— В НАТО готовы давать деньги под конкретные проекты, которые соответствуют западному виденью. Но по итогу последней беседы с Министром обороны, я услышал очень адекватные вещи, которые придали мне оптимизма. Единственный вопрос, который у меня возник — как он собирается бороться с саботажем? Потому что сейчас переход на новую структуру органов военного управления по стандартам НАТО будет означать, что старые структуры будут резаться и сокращаться, и это будет происходить и в ГШ и во всех воинских частях и подразделениях, и коснется это всех, начиная от капитана и заканчивая генерал-лейтенантом. Полторак сказал, что он готов к этому саботажу и способен его преодолеть.

— Интересно, какими инструментами он собирается это делать?

— На самом деле, саботаж легко распознать, просто, когда идущие директивы и команды прекращают выполняться. И, конечно, можно снять с должностей всех саботажников, другой вопрос, кого брать вместо них? И это серьезная проблема. Для того, чтобы воспитать офицера уровня начальника управления Генштаба, нужен не один десяток лет. Для этого нужно повышать уровень военного образования, в общем.

— Скажите как депутат: почему парламент не принимал участия в написании стратегического плана реформирования?

— Слава Богу, что не принимал. Есть в Раде, к примеру, один народный депутат, фактически национальный герой. Когда я с ним общался и услышал его виденье стратегической реформы — разогнать Вооруженные силы и оставить Национальную гвардию и добровольческие батальоны. И этот человек, при этом, считается известным военным стратегом. Скажу больше: когда в Раде обсуждался законопроект по оборонному планированию, даже самые заядлые любители пиара загрустили и на трибуну не полезли — депутаты в своей массе просто не понимают, о чем идет речь. Так что, если бы парламент начал принимать участие в этом веселом процессе, дело бы, вообще, зашло в тупик. А так, всегда остаются шансы, хоть через пару-тройку лет наконец увидеть и начать воплощать программу развития Вооруженных сил.

— На западе система устроена так, что под парламентариями работают целые группы профессионалов.

— Вы правы, что под каждым парламентарием должен работать штаб, консультирующий его по различным вопросам. Теперь я объясню, что такое парламентаризм в Украине сегодня. У меня по закону может быть четыре штатных помощника, и почти тридцать — на общественных началах. Найти грамотного юриста-энтузиаста, который работал бы без денег, очень непросто. А возьми его в штат, так по состоянию на конец 2015 года он получал бы зарплату в 2 400 грн. Скажите, какой профессиональный юрист в Киеве согласится на такую зарплату? Так что содержать штат юристов-профессионалов может разве что депутат-миллионер за свой счет, лично для меня это непозволительная роскошь.

— Получается, что у нас недостаток внешних по отношению к МО экспертов, которые могут квалифицированно поучаствовать в разработке стратегии реформирования? Парламенту не к кому обратиться, кроме, собственно, офицеров МО и ГШ?

— И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали. Вы знаете, сколько структур в Украине занимаются военной тематикой? Институт исследования армии конверсии и разоружения, наш Центр военно-политических исследований, который изначально был заточен под исследование российских войск в Крыму. И еще Центр Шелеста, который тоже заточен под очень специфические задачи. Мы сейчас говорим о том, чтобы экспертное сообщество принимало участие в обсуждении хотя бы концептуальных вещей. Мы прекрасно понимаем, что программа развития Вооруженных сил будет происходить под грифом «секретно». И мы понимаем, что нельзя допускать к этому процессу лишних людей.

— Вы имеете ввиду, ограничение допуска на этапе определения стратегии?

— Да, это, собственно, последний этап. На самом деле, что меня порадовало на обсуждении, это то, что были приглашены не только представители НАТО, которые фиксируют процесс, но, и представители экспертных сообществ. И это очень важно. Министр тоже хочет, чтобы при нем работали экспертные группы, состоящие исключительно из профессионалов военного дела. Сегодня я переговорил с Валентином Бадраком, вчера общался с начальником генерального штаба в Грузии, он сейчас советник при командующем Национальной гвардией. Все они проходили специальную службу и подготовку, и у них есть четкие виденья процесса и понимание его европейских прототипов. Как раз говорили о привлечении, в качестве консультантов людей, которые не входят в экспертную группу. Несмотря на негативные отклики в обществе, у нас тоже есть много генералов — носителей национальной идеи, без которых военная система просто перестала бы существовать. Так что их массив опыта и знаний тоже нужно привлекать. Если Министерство обороны и дальше будет настроено на работу с экспертами, как украинскими, так и привлеченными из стран НАТО, и будет прислушиваться к их мнению — процесс будет налаживаться.

— Я знаю, что НГШ уже присылает параметры, какие нужны советники. По результатам заседания Joint Commition, генерал-лейтенант Голопатюк получил задание до следующего заседания определить, какие советники нам нужны. Для меня, например, очевидно, что кроме военных экспертов, как минимум, необходимы еще специалисты по изменениям.

— Да, нам нужны советники, которые будут нести четкую мысль, доходчиво ее объяснять и адаптировать работу в соответствии с новыми стандартами. Как работает система у нас — придумал, систематизировал, начал заниматься планированием операции — и всем этим занимается один человек. Соответственно, на выходе — низкая продуктивность, потому что человек — это одноканальная система восприятия. А в НАТО идет четкое распределение обязанностей, кто-то занимается планированием, кто-то боевым обеспечением, снабжением. Соответственно, человеку, который замается всем, трудно понять, какие советники ему нужны. Для начала, мы должны распределить все эти функции. Почему мы, кстати, говорим только о стандартах НАТО? У нас сейчас уже поменялась стратегия деятельности органов военного управления. Конечно, мы будем переходить и к стандартам, но со временем. Это очень сложная задача — поменять все вооружение для всех украинских военных сил. Когда мы говорим о стандартах НАТО, мы имеем в виду не только материальные вещи, но и системный подход, концепции. НАТО само по себе — это другая философия, которую мы вполне готовы перенимать.

Цензор.НетАнна Коваленко.

На сайте «Информационное сопротивление» вышло несколько материалов с жесткой критикой эксперимента по продовольственному и пищевому обеспечению в ВСУ, который проводил Проектный офис при Совете реформ МО. Суть эксперимента — в отказе от аутсорсингового подхода к продобеспечению и питанию в пользу старой «советской» системы начпродов и военных поваров. Основные замечания, которые высказал на «Информационном сопротивлении» Дмитрий Тымчук, это неудачный выбор объектов для проведения эксперимента и очевидное увеличение бюджетных расходов.

Кроме того, что Дмитрий Тымчук компетентный военный эксперт, он еще и член комитета по обороне и нацбезопасности ВР. «Цензор. Нет» решил встретиться с Дмитрием Борисовичем, чтобы более развёрнуто поговорить об организации продовольственного и пищевого обеспечения в Вооруженных Силах.

— В сентябре прошлого года Проектный офис реформ при МО начал эксперимент в двух воинских частях по изменению питания военнослужащих. В качестве объектов были выбраны Национальная академия Сухопутных войск во Львове и Западная военно-морская база в Одессе. Эксперимент был довольно интересный: расширили номенклатуру продуктов и меню, отказались от аутсорсинга, поставили задачу заметно улучшить качество приготовления пищи. Сейчас, через четыре месяца, в СМИ есть общее мнение, что эксперимент провалился. Считают даже, что одной из главных причин отставки Юрия Гусева была неудача этого эксперимента. Что с экспериментом было не так, и на самом ли деле он провалился?

— Уверен, что эксперимент делался с благими намерениями. Во введении штатных военных поваров есть определенный смысл. Такая система более оправдана для высокомобильных частей, которые должны быть готовы к быстрой передислокации. У нас пока нет мощных аутсорсинговых компаний, которые могут продуктивно работать и оперативно реагировать на такие перемещения.

Мне импонирует смешанный вариант, о котором во время обсуждения этой темы со мной упоминал и министр обороны, и Юрий Бирюков. Части высокомобильных десантных войск, а также, например, силы спецопераций, могут иметь штат военных поваров. Остальным целесообразно использовать аутсорсинг, принятый в странах НАТО. Именно поэтому меня смутил выбор частей для проведения эксперимента. Первая — это военный вуз, который перебрасывать никуда не будут, и вторая — военно-морская база, которая тоже передислоцируется только если, не дай бог, противник захватит территорию побережья.

Разумно было бы проводить эксперимент на базе десантных батальонов, полков спецназов.

— Кроме того, как раз сейчас можно увидеть, способны ли гражданские аутсорсеры обеспечивать питанием подразделения в зоне боевых действий?

— Да, причем, это не обязательно делать на передовой. Сейчас достаточно полигонов, где готовят мобилизованных, чтобы понимать, как работает логистика. Например, полигон под в Житомиром, или Гончаровск. Достаточно таких мест, куда можно снабжение подвозить на порог воинской части.

— Вы писали о заметном превышении расходов в ходе эксперимента. Но, если аутсорсер будет обслуживать часть в полевых условиях, его затраты тоже возрастут?

— Дополнительные расходы, которыми мы сейчас оперируем, — это вполне адекватная цифра, порядка 12%. Предположим, аутсорсинговая компания введет в общую сумму еще и аренду складов и помещения, транспортные перевозки, зарплату персонала. Мы оперируем цифрами, указанными для мест постоянной дислокации. Но, опять-таки, все нужно просчитывать, например, один батальон вывозят на полигон, и это сопутствующие расходы — продукты нужно доставить плюс повара захотят свои накрутки за полевые работы. Сейчас в зоне АТО привлекается к работе отдельный персонал, этим занимаются люди в погонах. Это будут существенные цифры и транспортные расходы. Даже в тылу, когда происходят выезды на полигон и учения, доставка продуктов обойдется в дополнительные расходы. Кстати, цифры затрат по экспериментальным объектам определены для постоянных мест дислокации, это минимальные цифры.

— То есть, затраты при отказе от аутсорсинга могут быть еще выше, чем те, которые опубликованы?

— НГШ очень мудро поступил, как знаток военного дела — он раскрыл реальную справедливую картинку и задекларировал все цифры.

Но какой упущен момент. Если придется готовить военным, потребуется школа военных поваров, отдельная структура со своим штатом, и ее сейчас создают на базе во Львове. Надо расширять склады в воинских частях, приспосабливать их для хранения продуктов (сейчас это — проблема аутсорсеров), и там тоже потребуются дополнительные расходы — нужно будет вводить новые должности: кладовщики, пост караула или иной вид охраны. Эти вторичные расходы при нынешнем эксперименте не учитываются и не называются, хотя они есть. Так что, опять-таки, называется цифра прямых затрат, а вот, сколько будет еще после — неизвестно. И надо искать оптимальный вариант, поэтому смешанный тип работы снабжения, мог бы быть самым лучшим на данном этапе. Но то, что происходит в рамках эксперимента, не соответствует задекларированным целям.

— Хорошо, а как организовано продобеспечение и питание в миротворческих контингентах? Мы можем перенять оттуда какую-то годную практику?

— Нельзя использовать стандарты НАТО и рассказывать про миротворческий контингент. Когда идет упоминание об ООН — нужно понимать, что такое ООН. У ООН вообще нет никаких военных стандартов. У ООН нет регулярных вооруженных формирований. У них есть департамент планирования миротворческих операций, который занимается прописанием задач миссии и просчётом, требуемых на нее средств. Сам процесс организации жизнедеятельности контингентов — это не занятие ООН. Вот, допустим, вы начпрод какого-то контингента, который поехал в миссию ООН. Вы просто составляете список продуктов, которые вам потребуются, чтобы организовать питание, учитывая все особенности, потому-что вы не можете кормить индусов говядиной, а арабов свининой. ООН лишь обеспечивает вас ресурсами, то есть продуктами, после получения таких требований.

А дальше — ваша головная боль, к которой ООН не имеет никакого отношения. Вы можете договориться с лучшим поварами города Киева или аутсорсинговыми компаниями. Или готовить пищу будут военные повара из состава контингента. Можете, грубо говоря, вообще каждому военному выдать мультиварку и только выдавать ему продукты, пусть сами себе готовят — это не интересно ООН.

— То есть, миссии обеспечиваются по стандартам НАТО через аутсорсинг? У них все гладко или возникают проблемы?

— Миссии ООН и миссии НАТО — это разные вещи. В НАТО, понятно, все делается по стандартам Альянса, то же самое было в Ираке, где обеспечением занимались США. Операцию в Ираке обеспечивала крупнейшая американская аутсорсинговая компания KBR. Это основная компания, которая занималась организацией питания всех контингентов, независимо от национальной принадлежности. При этом, есть две проблемы. Первый казус, когда возникает необходимость перебросить подразделения экстренно и скрытно — возникает проблема снабжения, ведь нужно предотвращать утечку информации. В этом случае компания несет такую же ответственность за сохранение секретных данных, как весь гражданский персонал, который работает в военных структурах в рамках соблюдения военной тайны. Во-вторых, если информация скрывается до последнего, в контрактах прописывается форс-мажор, и прописываются минимальные сроки по предоставлению обеспечения питания тому подразделению, которое экстренно перебрасывается. При переброске, например, взвода, нужно, чтобы в течение считанных часов была организована доставка горячей пищи. Для этого нужно иметь мощную структуру и подразделения логистики, и как раз в этом у нас возникает проблема.

— А сейчас как это организовано с нашей стороны?

— Когда вводилась система аутсорсинга, соответствующая принципам НАТО, у нас возникли проблемы. Когда аутсорсинг только вводился, желающих работать с военными было много — это компании, которые заключали контракты с Министерством обороны, имея гарантированную оплату. Такая структура, которая за день не распадется. Однако на практике сразу оказалось, что организовать питание не так просто — например, даже при выезде подразделения на полигон. Но понемногу аутсорсеры вышли на нормальный уровень с качеством приготовления пищи, и научились работать на полигонах.

— Это мы говорим про полигон. А как это работает во время боевых операций?

— Когда началась АТО и туда начали перебрасывать подразделения, тоже возникла проблема с организацией питания, которая существует и сейчас. В подразделениях приготовлением пищи занимаются сами военнослужащие, но поставкой продуктов занимались те же аутсорсинговые компании.

— Удобно ли это? И как поставщики справляются?

— Проблема в том, что у нас нет компаний такого уровня, как, например, американская КБР, которые имели бы мощную систему логистики, инфраструктуру, и постоянно вкладывали в их развитие колоссальные средства. Казалось бы, за два года военной операции, почему у нас не появились такие компании? Но, их у нас и не может сейчас возникнуть. У нас договора сейчас подписываются на три месяца. Например, вы предприниматель и хотите вложить в это свои деньги. Если вы не знаете, продлят ли с вами договора и будете ли вы уже через три месяца заниматься этим бизнесом, серьезные вложения не имеют смысла. За три месяца можно только понять, как все это работает и будет ли прибыль.

Как предприниматель, вы вкладываете деньги, чтоб все это окупалось и приносило доход. А в нашем случае нет никаких гарантий, что через три месяца вы получите возможность продолжить проект. Попутные проблемы возникают с закупкой по сезонным ценам. Начало закупки — это август и начало сентября, когда продукты у сельскохозяйственного производителя можно купить по достаточно низким ценам. К январю и февралю цены растут. И какой смысл аутсорсинговым компаниям делать закупку, если они не знают, будут ли заниматься этим бизнесом уже через пару месяцев? Эти вопросы требуют решения на законодательном уровне. И только тогда, когда мы будем гарантировать честность, прозрачность и нормальную работу, аутсорсер будет вкладывать деньги и работать над оптимизацией и систематизацией деятельности.

— Давайте вернемся к эксперименту Проектного офиса. Сейчас может сложиться ситуация, при которой, с перепугу, эксперимент свернут и просто откажутся от идеи с военными поварами, в принципе, без какого- либо трезвого анализа результатов эксперимента. Как общество может повлиять на этот процесс? Какие варианты? Рассказать об этом в СМИ, устроить митинг, теперь появился дополнительный инструмент — депутатский запрос?

— Гражданский контроль в секторе военной обороны — многогранен. И в парламентский контроль, в свою очередь, является частью гражданского контроля. Надо понимать, что с марта 2014 года изменился и уровень, и формат общественного влияния. Я в Вооруженных Силах с 1991 года, и с первых дней независимой Украины и, фактически, до 2014 года я наблюдал абсолютное безразличие общества к армии. Мы можем винить в этом разных политиков, но это проблема общества. Которое с самого детства слышало поговорку: «Кто не хочет кормить свою армию — будет кормить чужую», и не понимало ее смысла. И полное отсутствие внимания к армейским проблемам вылилось в полную деградацию армии. Власть, причем не важно какая, оранжевая или бело-голубая, позволила это.

— Люди позволили это власти. Нет смысла говорить о контроле, если общество игнорирует объект этого контроля.

— Совершенно верно, хотя, общественный контроль в каком-то прообразе существовал. По сути, первый, кто начал внятно говорить, про интеграцию в НАТО, был товарищ Кучма в 2000 году. После этого, мы тоже изображали разные формы демократического гражданского контроля. Но, на самом деле, эти проблемы никому не были интересны, поэтому система существовала исключительно декларативно. В реальности ничего не происходило.

— Вы говорите, что с 2014-го ситуация изменилась?

-Сегодня совершенно другой уровень внимания к этим проблемам. Хотя, тоже возникает масса нюансов, и мы видим очень много спекуляций на этом внимании. Люди используют его в своих меркантильных интересах и целях.

— Реформа питания в ВСУ, о которой мы говорим, это ведь частный случай реформирования системы военной логистики, в общем. Проектный офис только начал ею заниматься, и там масса нерешенных вопросов.

— Для того, чтобы говорить о реформе в системе логистики, нельзя взять сферу госзакупок, вырвав ее из общего контекста. У нас, в отличие от системы принятой НАТО, госзакупки распределены между административным органом — Министерством обороны и органом военного управления — Генштабом.

— Но это же одна логистическая сеть?

— Да. И для эффективности, этим должен заниматься какой-то один орган. Логистика — это ведь не только закупки и доставка.

— Проблема доставки питания — мелкая и входит в большой комплекс, который требует решения. То, что происходит сейчас, больше похоже на спекуляцию и обычный «дерибан»?

— Мы имеем достаточно фактов, что «дерибан» имеет место, причем на разных уровнях. Очень много людей, прикрываясь патриотизмом и энтузиазмом, просто зарабатывают деньги. Для того, чтобы понимать, какие реформы нам нужны в сфере логистики и снабжения, нам для начала нужно понимать, как мы будем организовывать всю сферу нацбезопасности и обороны, а затем уже переходить к отдельным направлениям и к отдельным ведомствам. Чтобы составить общую концепцию реформ, которые должны произойти в Министерстве обороны и Генеральном штабе, нужно рассматривать силы обороны в целом. И создавать по единому образцу систему управления и систему логистики. На примере АТО мы убедились, как важно обеспечивать взаимодействие различных силовых структур. И в этом плане, в том числе в плане системы обеспечения, на Минобороны ложится серьезная ответственность, ведь оно — «законодатель мод» для всех вооруженных формирований. Но на сегодня, к сожалению, мы так и не увидели концептуальных основ и планов реформирования армии.

— Да, но они есть в стратегическом бюллетене. Его сейчас дописывают, уже внесены все правки западных партнеров. Осталось, чтобы бюллетень прошел через СНБО.

— Главная проблема при любом реформировании любых Вооруженных Сил — создать структуру, которая могла бы эффективно противостоять максимально возможной военной угрозе. Для нас это — открытая и полномасштабная агрессия РФ, как бы маловероятна она ни была. Мы же сейчас ситуативно реформируем армию под гибридную войну с Россией, то есть под АТО.

— Насколько я знаю, как раз пункт о противодействии РФ исключили из проекта Стратегического бюллетеня. К счастью, его разработчики понимают, что это не ситуативный документ. Мне интересно, как в этом всем будет участвовать парламент?

— Это не задача парламента, парламент даже не принимает участия в принятии подобных документов. Но парламент может и должен участвовать в их обсуждении. И здесь возникают вопросы. Вы знаете, что эти проектные документы начали разрабатываться более года назад. Нам, то есть Комитету ВР по вопросам нацбезопасности и обороны, год назад представили полный пакет документов, среди которых и оборонный бюллетень, программы развития Вооруженных сил. Прошел год, и мы слышим, что МО и ГШ наконец-то приступили к разработке. И становится интересно, а что нам тогда показывали год назад? Эти документы имели гриф «секретно», то есть, это была какая-то спецоперация по введению парламента в заблуждение?

— Я думаю, что там не было всех иностранных рекомендаций. Экспертов РЕНД, советников НАТО и т.п.

— В моем представлении, процессу реформирования, сами того не желая, серьезно помешали наши партнеры из НАТО, сказав, что будут финансировать отдельные направления реформирования военных сил. Ведь наши военные военные создали кучу противоречивых предложений. Хороший пример — реформирование ССО. Делалось это не для благой цели, а для того чтоб выжать из НАТО максимальные средства. Если бы нашим военным не пообещали денег — все было бы проще и быстрее.

— Ходит в МО такая шутка: «Трастовые фонды НАТО — денег нет, и не будет». Потому что для получения средств нужно оформить очень много стратегических документов.

— В НАТО готовы давать деньги под конкретные проекты, которые соответствуют западному виденью. Но по итогу последней беседы с Министром обороны, я услышал очень адекватные вещи, которые придали мне оптимизма. Единственный вопрос, который у меня возник — как он собирается бороться с саботажем? Потому что сейчас переход на новую структуру органов военного управления по стандартам НАТО будет означать, что старые структуры будут резаться и сокращаться, и это будет происходить и в ГШ и во всех воинских частях и подразделениях, и коснется это всех, начиная от капитана и заканчивая генерал-лейтенантом. Полторак сказал, что он готов к этому саботажу и способен его преодолеть.

— Интересно, какими инструментами он собирается это делать?

— На самом деле, саботаж легко распознать, просто, когда идущие директивы и команды прекращают выполняться. И, конечно, можно снять с должностей всех саботажников, другой вопрос, кого брать вместо них? И это серьезная проблема. Для того, чтобы воспитать офицера уровня начальника управления Генштаба, нужен не один десяток лет. Для этого нужно повышать уровень военного образования, в общем.

— Скажите как депутат: почему парламент не принимал участия в написании стратегического плана реформирования?

— Слава Богу, что не принимал. Есть в Раде, к примеру, один народный депутат, фактически национальный герой. Когда я с ним общался и услышал его виденье стратегической реформы — разогнать Вооруженные силы и оставить Национальную гвардию и добровольческие батальоны. И этот человек, при этом, считается известным военным стратегом. Скажу больше: когда в Раде обсуждался законопроект по оборонному планированию, даже самые заядлые любители пиара загрустили и на трибуну не полезли — депутаты в своей массе просто не понимают, о чем идет речь. Так что, если бы парламент начал принимать участие в этом веселом процессе, дело бы, вообще, зашло в тупик. А так, всегда остаются шансы, хоть через пару-тройку лет наконец увидеть и начать воплощать программу развития Вооруженных сил.

— На западе система устроена так, что под парламентариями работают целые группы профессионалов.

— Вы правы, что под каждым парламентарием должен работать штаб, консультирующий его по различным вопросам. Теперь я объясню, что такое парламентаризм в Украине сегодня. У меня по закону может быть четыре штатных помощника, и почти тридцать — на общественных началах. Найти грамотного юриста-энтузиаста, который работал бы без денег, очень непросто. А возьми его в штат, так по состоянию на конец 2015 года он получал бы зарплату в 2 400 грн. Скажите, какой профессиональный юрист в Киеве согласится на такую зарплату? Так что содержать штат юристов-профессионалов может разве что депутат-миллионер за свой счет, лично для меня это непозволительная роскошь.

— Получается, что у нас недостаток внешних по отношению к МО экспертов, которые могут квалифицированно поучаствовать в разработке стратегии реформирования? Парламенту не к кому обратиться, кроме, собственно, офицеров МО и ГШ?

— И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали. Вы знаете, сколько структур в Украине занимаются военной тематикой? Институт исследования армии конверсии и разоружения, наш Центр военно-политических исследований, который изначально был заточен под исследование российских войск в Крыму. И еще Центр Шелеста, который тоже заточен под очень специфические задачи. Мы сейчас говорим о том, чтобы экспертное сообщество принимало участие в обсуждении хотя бы концептуальных вещей. Мы прекрасно понимаем, что программа развития Вооруженных сил будет происходить под грифом «секретно». И мы понимаем, что нельзя допускать к этому процессу лишних людей.

— Вы имеете ввиду, ограничение допуска на этапе определения стратегии?

— Да, это, собственно, последний этап. На самом деле, что меня порадовало на обсуждении, это то, что были приглашены не только представители НАТО, которые фиксируют процесс, но, и представители экспертных сообществ. И это очень важно. Министр тоже хочет, чтобы при нем работали экспертные группы, состоящие исключительно из профессионалов военного дела. Сегодня я переговорил с Валентином Бадраком, вчера общался с начальником генерального штаба в Грузии, он сейчас советник при командующем Национальной гвардией. Все они проходили специальную службу и подготовку, и у них есть четкие виденья процесса и понимание его европейских прототипов. Как раз говорили о привлечении, в качестве консультантов людей, которые не входят в экспертную группу. Несмотря на негативные отклики в обществе, у нас тоже есть много генералов — носителей национальной идеи, без которых военная система просто перестала бы существовать. Так что их массив опыта и знаний тоже нужно привлекать. Если Министерство обороны и дальше будет настроено на работу с экспертами, как украинскими, так и привлеченными из стран НАТО, и будет прислушиваться к их мнению — процесс будет налаживаться.

— Я знаю, что НГШ уже присылает параметры, какие нужны советники. По результатам заседания Joint Commition, генерал-лейтенант Голопатюк получил задание до следующего заседания определить, какие советники нам нужны. Для меня, например, очевидно, что кроме военных экспертов, как минимум, необходимы еще специалисты по изменениям.

— Да, нам нужны советники, которые будут нести четкую мысль, доходчиво ее объяснять и адаптировать работу в соответствии с новыми стандартами. Как работает система у нас — придумал, систематизировал, начал заниматься планированием операции — и всем этим занимается один человек. Соответственно, на выходе — низкая продуктивность, потому что человек — это одноканальная система восприятия. А в НАТО идет четкое распределение обязанностей, кто-то занимается планированием, кто-то боевым обеспечением, снабжением. Соответственно, человеку, который замается всем, трудно понять, какие советники ему нужны. Для начала, мы должны распределить все эти функции. Почему мы, кстати, говорим только о стандартах НАТО? У нас сейчас уже поменялась стратегия деятельности органов военного управления. Конечно, мы будем переходить и к стандартам, но со временем. Это очень сложная задача — поменять все вооружение для всех украинских военных сил. Когда мы говорим о стандартах НАТО, мы имеем в виду не только материальные вещи, но и системный подход, концепции. НАТО само по себе — это другая философия, которую мы вполне готовы перенимать.

Цензор.Нет

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОБОРОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ — ПЕРВОЕ ОБСУЖДЕНИЕ «БЕЛОЙ КНИГИ» РЕФОРМЫ ВСУСТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОБОРОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ — ПЕРВОЕ ОБСУЖДЕНИЕ «БЕЛОЙ КНИГИ» РЕФОРМЫ ВСУ

Юрий Бутусов.

21 января в Министерстве обороны состоялось знаковое событие – круглый стол с участием общественности на тему «Основные направления оборонной реформы и ее имплементации в документах оборонного планирования. В качестве предмета для обсуждения был предложен проект Стратегического оборонного бюллетеня. Впервые на основе новой Стратегии национальной безопасности и новой Военной доктрины создан проект стратегии реформирования. Без такого плана невозможно начать структурные реформы в МО и ВСУ.

Сразу отмечу — документ не секретный — это должна быть «Белая книга» оборонного планирования.

Что важно отметить? Впервые были приглашены для обсуждения эксперты извне МО для критики проекта , а не для похвалы. Впервые обсуждалась не концепция создания, а готовый документ. Впервые зафиксировано, что «стандарты НАТО» — это не какая-то чистая абстракция, а некие конкретные обязательства, которые более детализированы, чем политический план Украина-НАТО, утвержденный указом Президента. Заседание шло под руководством первого заместителя министра обороны Руснака, а от Генштаба — генерала Владимира Аскарова, руководителя рабочей группы ГШ по военной реформе. Присутствовали сотрудники миссии НАТО, другие иностранные эксперты.

Теперь по сути Стратегического оборонного бюллетеня. Там записано очень много правильных и четких мыслей, и понятен главный посыл документа — показать, что Украина собирается системно внедрять стандарты НАТО во всех сферах ВСУ и МО. Ко всему, что записано в бюллетене, претензий и острых замечаний у присутствующих по сути не возникло. Все эксперты были в целом позитивно настроены и отмечали конструктивный характер инициативы МО по общественному обсуждению. Однако возникло много вопросов по существу к тому, чего нет в СОБе.

Самый большой вопрос — а почему стандарты НАТО надо внедрять до 2018 года? Да. Если мы говорим о военной технике, о боевой подготовке, то конечно, это требует времени. Но чтобы поменять систему управления — и заменить абсолютно неэффективный управленческий алгоритм на натовский, на децентрализованную систему принятия решений, повысить ответственность руководителей, не надо много ресурсов, не надо много времени. Кадры есть. Как это сделать — понятно.

Дело в том, что аналогичные СОБу документы оборонного планирования и «Белые книги» уже были разработаны 7-8 лет назад при министре обороны Анатолии Гриценко. Причем под руководством самого генерала Владимира Аскарова, который был начальником Главного управления оборонного планирования Генштаба. Сотни офицеров прошли подготовку в штабных колледжах НАТО.

В заседании принимал участие генерал-полковник Владимир Можаровский — который уже создавал Объединенное оперативное командование и понимает весь объем задач — сейчас он сотрудник Центрального научно-исследовательского института МО. И он высказал мудрые замечания по проекту:

1. Традиционная ошибка всех реформ в МО — это то, что ответственность за реформу берет на себя не вся власть, правительство и президент, а само Минобороны. Реформа остается внутриведомственным вопросом, и это приводило к провалу все предыдущие реформы.

2. Силы обороны — это только один из шести факторов безопасности государства. Нерационально рассматривать стратегию реформы сил обороны в отрыве от стратегии реформы безопасности всего государства.

3. Декларация о перевооружении ВСУ отечественным оружием к 2023 году требует детализации и уточнений. Потому что возможности отечественного ВПК закрывают только небольшую номенклатуру потребностей в вооружении.

4. Стандарты НАТО необходимо внедрять не только в армии — но и прежде всего в экономике ее жизнедеятельности. Развитие экономики, реформы отраслей обеспечения армии — это ключевые факторы укрепления обороноспособности. Без сильной экономической базы реформы невозможны.
5. Сократить дублирование функций между ГШ и МО, которое сохранено в текущей редакции.

Можаровский предложил принять редакцию СОБа за основу, и доработать.

Леонид Поляков, бывший заместитель министра обороны, который также много лет занимался проектами реформ по натовским стандартам, отметил:

1. Волонтеры не могут подменить собой и заменить систему военного управления. Это могут сделать только профессионалы под надежным гражданским контролем.

2. СОБ не решает проблем оперативно-стратегического управления. Генштаб является организацией-«монстром», который совмещает слишком много функций и не может эффективно управлять войсками, как показал ход боевых действий. В странах НАТО Генштаб нашего формата есть только в Турции — там где армия является одним из самых важных политических институтов в стране.

3. Необходимо изменение системы призыва. Существующая система совершенно неэффективна и не отвечает реалиям.

Иван Руснак отметил, что проект военной реформы предусматривает четкое разграничение функций планирования, обеспечения и оперативного управления силами обороны, и руководство Минобороны понимает насколько значимо такое разграничение для правильной организации.

Я сказал о проблемах, которые мне прежде всего бросились в глаза в оборонном бюллетене:

1. Документ регламентирует более политическую, чем военную составляющую проблемы безопасности. Главный недостаток — отсутствие определения военных угроз. Это не позволяет определить приоритетность решения и глубину изменений, которые требует реформа сил обороны. Планирование должно начинаться с четкого определения целей и задач, которые должна решать реформа. Нам не нужны стандарты ради стандартов — нам нужен результат — изменение качества ведения боевых действий и профессионализм боевых частей на передовой, и готовность к противодействию в случае масштабной российской агрессии. Пока не заданы цели, невозможно выработать критерии оценки оборонного планирования. Кстати. В первой редакции СОБа была попытка дать определение характеру военных угроз, но во второй редакции этот раздел вообще убрали. Видимо, авторы СОБа рассчитывали, что этот вопрос должна определять Военная доктрина — но там этого нет. А ведь надо знать — к какой именно войне мы готовимся и какие сценарии?

2. Не указана концепция боевого применения сил обороны. Как именно применяется армия, какой вид боевых действий для нее является оптимальным, какие цели достигаются в случае локального конфликта и в случае глобальной войны. Неправильная концепция приводит к неправильному направлению реформ и неадекватному расходованию ресурсов. Я, например, считаю ошибкой Президента и Минобороны объявлять 2016-й годом развития Воздушных сил. Не потому даже, что оно не отвечает характеру боевых действий. А потому, что это решение не мотивировано и не обосновано документами оборонного планирования. Мне кажется, что пора перестать принимать решения с колес, государственные решения должны иметь необходимое обоснование.

3. Реформа сил обороны — это должно быть решение и ответственность Президента и правительства, и реформа необходима прежде всего в сфере оборонно-промышленного комплекса. «Укроборонпром» в нынешнем виде — мертвая структура, которая также требует глубокой реформы, и только в таком случае планы перевооружения армии станут реалистичными.

4. Опыт успешных военных реформ во время войны показывает, что вначале руководство государства четко и емко определяет виды угроз, наличные ресурсы, стратегию и тактику действий, и уже под эти четко обозначенные цели разрабатываются документы оборонного планирования. Опыт Израиля для нас был бы крайне полезен как образец методологического подхода. Как сделать и что сделать и кому сделать — люди и интеллект в нашей армии, по счастью, есть.

В целом круглый стол прошел удачно. Мне показалось, что руководство МО реально стремится не просто провести мероприятие для имитации, чтобы снова поговорить про «стандарты НАТО» на примере каких-то вещей, а показать нашим партнерам по НАТО открытую дискуссию и готовность к структурным изменениям. Что ж, критика прозвучала. Посмотрим, какие будут дальнейшие шаги, и будет ли что-то учтено.

«Цензор.НЕТ»Юрий Бутусов.

21 января в Министерстве обороны состоялось знаковое событие – круглый стол с участием общественности на тему «Основные направления оборонной реформы и ее имплементации в документах оборонного планирования. В качестве предмета для обсуждения был предложен проект Стратегического оборонного бюллетеня. Впервые на основе новой Стратегии национальной безопасности и новой Военной доктрины создан проект стратегии реформирования. Без такого плана невозможно начать структурные реформы в МО и ВСУ.

Сразу отмечу — документ не секретный — это должна быть «Белая книга» оборонного планирования.

Что важно отметить? Впервые были приглашены для обсуждения эксперты извне МО для критики проекта , а не для похвалы. Впервые обсуждалась не концепция создания, а готовый документ. Впервые зафиксировано, что «стандарты НАТО» — это не какая-то чистая абстракция, а некие конкретные обязательства, которые более детализированы, чем политический план Украина-НАТО, утвержденный указом Президента. Заседание шло под руководством первого заместителя министра обороны Руснака, а от Генштаба — генерала Владимира Аскарова, руководителя рабочей группы ГШ по военной реформе. Присутствовали сотрудники миссии НАТО, другие иностранные эксперты.

Теперь по сути Стратегического оборонного бюллетеня. Там записано очень много правильных и четких мыслей, и понятен главный посыл документа — показать, что Украина собирается системно внедрять стандарты НАТО во всех сферах ВСУ и МО. Ко всему, что записано в бюллетене, претензий и острых замечаний у присутствующих по сути не возникло. Все эксперты были в целом позитивно настроены и отмечали конструктивный характер инициативы МО по общественному обсуждению. Однако возникло много вопросов по существу к тому, чего нет в СОБе.

Самый большой вопрос — а почему стандарты НАТО надо внедрять до 2018 года? Да. Если мы говорим о военной технике, о боевой подготовке, то конечно, это требует времени. Но чтобы поменять систему управления — и заменить абсолютно неэффективный управленческий алгоритм на натовский, на децентрализованную систему принятия решений, повысить ответственность руководителей, не надо много ресурсов, не надо много времени. Кадры есть. Как это сделать — понятно.

Дело в том, что аналогичные СОБу документы оборонного планирования и «Белые книги» уже были разработаны 7-8 лет назад при министре обороны Анатолии Гриценко. Причем под руководством самого генерала Владимира Аскарова, который был начальником Главного управления оборонного планирования Генштаба. Сотни офицеров прошли подготовку в штабных колледжах НАТО.

В заседании принимал участие генерал-полковник Владимир Можаровский — который уже создавал Объединенное оперативное командование и понимает весь объем задач — сейчас он сотрудник Центрального научно-исследовательского института МО. И он высказал мудрые замечания по проекту:

1. Традиционная ошибка всех реформ в МО — это то, что ответственность за реформу берет на себя не вся власть, правительство и президент, а само Минобороны. Реформа остается внутриведомственным вопросом, и это приводило к провалу все предыдущие реформы.

2. Силы обороны — это только один из шести факторов безопасности государства. Нерационально рассматривать стратегию реформы сил обороны в отрыве от стратегии реформы безопасности всего государства.

3. Декларация о перевооружении ВСУ отечественным оружием к 2023 году требует детализации и уточнений. Потому что возможности отечественного ВПК закрывают только небольшую номенклатуру потребностей в вооружении.

4. Стандарты НАТО необходимо внедрять не только в армии — но и прежде всего в экономике ее жизнедеятельности. Развитие экономики, реформы отраслей обеспечения армии — это ключевые факторы укрепления обороноспособности. Без сильной экономической базы реформы невозможны.
5. Сократить дублирование функций между ГШ и МО, которое сохранено в текущей редакции.

Можаровский предложил принять редакцию СОБа за основу, и доработать.

Леонид Поляков, бывший заместитель министра обороны, который также много лет занимался проектами реформ по натовским стандартам, отметил:

1. Волонтеры не могут подменить собой и заменить систему военного управления. Это могут сделать только профессионалы под надежным гражданским контролем.

2. СОБ не решает проблем оперативно-стратегического управления. Генштаб является организацией-«монстром», который совмещает слишком много функций и не может эффективно управлять войсками, как показал ход боевых действий. В странах НАТО Генштаб нашего формата есть только в Турции — там где армия является одним из самых важных политических институтов в стране.

3. Необходимо изменение системы призыва. Существующая система совершенно неэффективна и не отвечает реалиям.

Иван Руснак отметил, что проект военной реформы предусматривает четкое разграничение функций планирования, обеспечения и оперативного управления силами обороны, и руководство Минобороны понимает насколько значимо такое разграничение для правильной организации.

Я сказал о проблемах, которые мне прежде всего бросились в глаза в оборонном бюллетене:

1. Документ регламентирует более политическую, чем военную составляющую проблемы безопасности. Главный недостаток — отсутствие определения военных угроз. Это не позволяет определить приоритетность решения и глубину изменений, которые требует реформа сил обороны. Планирование должно начинаться с четкого определения целей и задач, которые должна решать реформа. Нам не нужны стандарты ради стандартов — нам нужен результат — изменение качества ведения боевых действий и профессионализм боевых частей на передовой, и готовность к противодействию в случае масштабной российской агрессии. Пока не заданы цели, невозможно выработать критерии оценки оборонного планирования. Кстати. В первой редакции СОБа была попытка дать определение характеру военных угроз, но во второй редакции этот раздел вообще убрали. Видимо, авторы СОБа рассчитывали, что этот вопрос должна определять Военная доктрина — но там этого нет. А ведь надо знать — к какой именно войне мы готовимся и какие сценарии?

2. Не указана концепция боевого применения сил обороны. Как именно применяется армия, какой вид боевых действий для нее является оптимальным, какие цели достигаются в случае локального конфликта и в случае глобальной войны. Неправильная концепция приводит к неправильному направлению реформ и неадекватному расходованию ресурсов. Я, например, считаю ошибкой Президента и Минобороны объявлять 2016-й годом развития Воздушных сил. Не потому даже, что оно не отвечает характеру боевых действий. А потому, что это решение не мотивировано и не обосновано документами оборонного планирования. Мне кажется, что пора перестать принимать решения с колес, государственные решения должны иметь необходимое обоснование.

3. Реформа сил обороны — это должно быть решение и ответственность Президента и правительства, и реформа необходима прежде всего в сфере оборонно-промышленного комплекса. «Укроборонпром» в нынешнем виде — мертвая структура, которая также требует глубокой реформы, и только в таком случае планы перевооружения армии станут реалистичными.

4. Опыт успешных военных реформ во время войны показывает, что вначале руководство государства четко и емко определяет виды угроз, наличные ресурсы, стратегию и тактику действий, и уже под эти четко обозначенные цели разрабатываются документы оборонного планирования. Опыт Израиля для нас был бы крайне полезен как образец методологического подхода. Как сделать и что сделать и кому сделать — люди и интеллект в нашей армии, по счастью, есть.

В целом круглый стол прошел удачно. Мне показалось, что руководство МО реально стремится не просто провести мероприятие для имитации, чтобы снова поговорить про «стандарты НАТО» на примере каких-то вещей, а показать нашим партнерам по НАТО открытую дискуссию и готовность к структурным изменениям. Что ж, критика прозвучала. Посмотрим, какие будут дальнейшие шаги, и будет ли что-то учтено.

«Цензор.НЕТ»