Александра Горчинская
Сегодня Вооруженным Силам Украины исполняется 25 лет. По факту же нынешней украинской армии — всего три года, но за этот период она успела окрепнуть, считают собеседники НВ
25 лет назад, 6 декабря 1991-го, в уже независимом государстве Украина был принят Закон «О вооруженных силах Украины». В этот же день, спустя два года, в стране появился официальный праздник – День Вооруженных Сил Украины. Три года назад, когда Украина резко встала перед необходимостью мобилизировать все свои силы для защиты своей территории, вдруг стало ясно, что у украинской армии – большие проблемы.
Удалось ли за эти три года превратить ВСУ в действительно сильную и мощную структуру, кто прилагал для этого усилия и какие моменты все еще требуют доработок, НВ рассказывают военный эксперт, демобилизованный воин АТО, волонтер и боец, который сейчас воюет в Донбассе.
Андрей Рымарук, волонтер Повернись живым, бывший разведчик 53-й бригады
По календарю ВСУ – 25 лет. Но на самом деле украинской армии, большей ее части, сегодня исполнилось всего три года. За эти три года нормальная профессиональная армия начала формироваться благодаря тем мобилизированным айтишникам, слесарям, электрикам, которые внесли свою лепту во время войны. Они что-то, где-то поменяли, доработали во внутренней бюрократической системе.
Если брать вопрос обеспечения – питание, форма, он, в принципе, на сегодня практически решен. Ситуация существенно лучше, чем один, два, три года назад. Если раньше выдавали только сухпайки, то сегодня – еще и мясо. Если давали плохую форму, то теперь дают хорошую. Тут жаловаться грех, потому что форма в некоторых вопросах у бойца сейчас на передовой хорошая, но ее мало. Ребятам на передке необходимо выдавать два-три комплекта, в зависимости от места прохождения службы. Размеров не хватает всем, но на это уже грех жаловаться. Хорошо, что есть пока и такое.
Что касается технического вопроса – ничего не поменялось, если говорить о боевых подразделениях. Стала сильнее Национальная гвардия, стали мощнее и более оборудованы пограничники, спецподразделения. Почему-то не стала сильнее пехота. А мы умудряемся заключать феноменальные контракты и продавать те же БТРы, БМП за границу – хорошие, но не себе на передовую, а куда-то туда. Если взять, к примеру, украинский Буцефал, БТР-4, то за границу они продаются в таком же техническом вооружении, как и в Украине, но туда они идут с ночной тепловизионной оптикой, а ребятам на передовую – «слепые», стоит просто пушка. А если бы у ребят на этих Буцефалах были эти тепловизионные ночные прицелы, они бы творили с врагами чудеса. Потому что волонтеры не в состоянии купить эти прицелы – стоимость одной единицы более 30 тыс. долларов.
Самый болючий вопрос – это кадры. Это наше все. Генеральный штаб не уделяет особого внимания обучению личного состава. И обучение, и квалификация личного состава на передовой даже в силовых подразделениях на сегодня желает лучшего. Пока это просто беспредел. Я сейчас в очередной раз еду по передовой, катаюсь, (на момент беседы Рымарук проезжает один из блокпостов в Донбассе, — НВ), смотрю на ребят и понимаю: эти контрактники, которые набраны лишь бы как, лишь бы где и лишь бы набрать, это люди вообще никогда в армии не служили, не держали оружия. И тут они сразу в окопе с АГСом стоят (АГС-17, Автоматический гранатомет станковый, — НВ), либо сразу же становятся механиком-водителем БМП. Но он даже не знает, что такое БМП (Боевая машина пехоты, — НВ), он его ни разу в жизни не видел, зато он контрактник, зато военкомат выполнил показатель, а в бригаде на одного человека стало больше.
Ничего в этой армии не меняется, бюрократия как была, так и есть
Оттуда уже ушли все, кто мог. Но тут вопрос другой: государство не создало условий, чтобы больше мобилизированных, которые прошли войну 2014-2015 года, остались на передовой. И ничего в этой армии не меняется, бюрократия как была, так и есть. Армейский долбо*бизм, как был, так и остается. Начальник Генштаба проехал по передовой, доложил прессе и всем журналистам через свою пресс-службу и у себя на странице в facebook, что «я горжусь командовать такой армией», а по факту, после приезда Муженко, на передовую съезжаются сотнями полковники, генералы и начинают непонятные проверки. Например, почему девушка – командир минометного взвода, почему этот парень недодал каждому бойцу 15 грамм перловки и так далее.
Пока мы не поменяем внутреннюю бюрократию, нашей армии ничего не светит. На бумаге руководству предоставляется одно, а по факту на передовой все совсем другое.
Владимир, командир группы спецназа, на данный момент воюет в Донбассе
То появились бронежилеты и форма – это еще не новая армия. Принципы управления войсками всех видов у нас совсем не изменились еще с 1960-х, когда были написаны боевые уставы сухопутных войск.
Все начинается еще с момента, когда новый контрактник приходит в военную часть. Во-первых, ему негде жить, казарма – не выход для женатого. Во-вторых, чтобы получить свои обещанные 7 тыс. грн, ему нужно ждать три месяца. Ну и много других подобных моментов.
Что касается кадров, в основном, это старые, те, кто хочет спокойно дослужить до пенсии. Но проблема кроется не в частях, а в высшем командовании, которое спускает туда, вниз, бредовые приказы.
Валерий Рябых, военный эксперт, директор по развитию информационно-консалтинговой компании Defense Express
Сегодня – нелегкие времена. Но если бы не это, тех вооруженных сил, которые мы сейчас имеем, у нас бы не было.
Сейчас вооруженные силы существенно отличаются от тех, что были три года назад, и это факт, с которым нельзя ни поспорить. На это есть философская причина: вооруженные силы, которые не выполняли или не готовились выполнять боевые задачи, не имеют перспективы. Опыт Украины показал: если государство не уделяет внимания армии, если агенты иностранного государства, насаженные в государственный аппарат, целенаправленно разваливают вооруженные силы, придет то, что показал 2014 год. Боевая готовность не была на должном уровне. В итоге – аннексия Крыма и оккупация части территории иностранными войсками, как бы они не прикрывались различными лозунгами.
Сейчас – период гибридного использования военной агрессии. Военные силы в экспансионистской политике, в захватнической – не главные. Сейчас на первый план в действиях противника выходят другие средства: информационные, дипломатические, экономические. Военные же действия часто играют лишь роль информповода.
Те вооруженные силы, которые были до 2014 года, находились в череде постоянных трансформаций – от советской модели построения вооруженных сил и неизвестно куда. Конечная цель этой перестройки не была понятна. В обществе шла постоянная дискуссия о том, какой должна быть Украина – там, нейтральной, или примкнуть в какому-то из блоков. Практика показала: реальный гарант независимости территориальной целостности нашей страны – это не международные договора или обязательства, которые взяли на себя те или иные геополитические игроки, ни даже вхождение в какой-то из союзов. Это, в первую очередь, собственные вооруженные силы.
До 2014-го в ВСУ служили, можно сказать, три типа людей. Первые – сознательные, для которых долг и воинская обязанность — не пустой звук. Это те, кто сознательно отдал себя службе. Другая категория – невостребованные в обществе люди. Они не смогли реализоваться – не ушли в бизнес, не пошли учиться на престижные профессии, не иммигрировали, а последним исходом для них стали вооруженные силы. Поэтому ВСУ все больше грозила деградация. Той, первой категории становилось меньше, а второй – больше. И это объективно отражалось в политике государства: она формировалась несознательно, Янукович был первым в истории Украины президентом, при котором он же сам вооруженным силам поставил оценку «не готовы к бою». Если до этого при проведении ежегодных проверок боеготовности они получали удовлетворительные оценки, то при Януковиче процесс деградации был на пике. Но выводов тогда не было сделано никаких.
ВСУ – народная армия, построенная в особых условиях, когда она оказалась востребована, и при поддержке народа
Третья категория, которая тоже дополняла вторую и работала против первой – те, которых туда затянули другие военные. Например, дети военных, которые нашли в армии средство обогащения и решение каких-то своих вопросов. В те времена мы знали много примеров, когда некоторые генералы, полковники имели по пять квартир, но во всех вооруженных силах было больше 40 тыс. бесквартирных офицеров. Но у таких детей уже была решена судьба: они продолжали дело отцов, разворовывание ВСУ. За последние годы эта третья категория увеличилась.
Но сегодня можно констатировать, что ВСУ – народная армия, построенная в особых условиях, когда она оказалась востребована, и при поддержке народа. Без плеча народа, без тех людей, которые пошли в ВСУ по мобилизации, без огромного подвижнического труда волонтеров те ВСУ, которые мы сейчас имеем, не состоялись бы. И уже сейчас можно говорить, что процессу возобновления мощностей вооруженных сил способствовала именно поддержка народа.
Изменился и облик ВСУ. Там все-таки преобладают военнослужащие с боевым опытом, более зрелые люди, которые сознательно выбрали этот путь в нынешних условиях. Сейчас уже и отечественные, и иностранные эксперты отмечают, что ВСУ по готовности выполнять задачи, по обученности и по оснащенности занимают одно из лидирующих мест в Европе – этому способствовало непосредственное их использование по назначению. Ведь точно так же любой человеческий орган, который постоянно используется, тренируется, получает все больше возможностей.
Маси Найем, 122-й батальон, демобилизирован этой осенью
Помню, как в 2014 году летом мы поехал с тогда еще волонтером Максимом Музыкой на передовую. Мы завозили вещи ребятам. Это было в тот день, когда сбили малазийский лайнер.
Одна картина въелась в память: мы приехали на какую-то позицию, привезли воду. И вот мы стоим, жара, солнце просто прожигает нас. Мы – на опушке леса, вдоль стоит тяжелая техника вразброс. Кто-то куда-то едет, кричит – будто цыганский табор, только боевой. И мы, еще в гражданском, выгрузили бутыли с водой, ждали минут 20-30. Оказалось, что адресат находится рядом, на другой позиции. Стали отъезжать и услышали какие-то залпы. Это не помешало доехать, выгрузиться и выехать. Но тогда у меня было ощущение, что армия – это ребята, чуть-чуть лучше экипированные, чем друзья с Майдана. Плюс у них откуда-то эти вот боевые машины. Слава Богу, что хоть это дало государство.
За три года мы стали сильнее вопреки советской системе в армии, но не благодаря ей
А потом меня призвали в армию. Все выглядело как реконструкция боевых действий времен Второй мировой. Но на самих боевых уже все было не так многозначно, стало ясно, что те, кто допустил 2014 год, вдруг стали теми, кто реформировал ВСУ.
Армия, да, изменилась. пришли новые люди, появилась волонтерская помощь. Но система в этой армии не менялась. За три года мы стали сильнее вопреки советской системе в армии, но не благодаря ей. Но именно «благодаря» той системе в украинской армии мы потеряли огромное количество людей и навсегда сделали инвалидами много своих граждан.
И еще. Хочется напомнить, что армия – это не только война и боевые действия. Это еще и забота о своих после войны. Если бы не те люди, которые заботятся об армии, у многих раненных на войне не было бы стольких надежд.
Новое ВремяАлександра Горчинская
Сегодня Вооруженным Силам Украины исполняется 25 лет. По факту же нынешней украинской армии — всего три года, но за этот период она успела окрепнуть, считают собеседники НВ
25 лет назад, 6 декабря 1991-го, в уже независимом государстве Украина был принят Закон «О вооруженных силах Украины». В этот же день, спустя два года, в стране появился официальный праздник – День Вооруженных Сил Украины. Три года назад, когда Украина резко встала перед необходимостью мобилизировать все свои силы для защиты своей территории, вдруг стало ясно, что у украинской армии – большие проблемы.
Удалось ли за эти три года превратить ВСУ в действительно сильную и мощную структуру, кто прилагал для этого усилия и какие моменты все еще требуют доработок, НВ рассказывают военный эксперт, демобилизованный воин АТО, волонтер и боец, который сейчас воюет в Донбассе.
Андрей Рымарук, волонтер Повернись живым, бывший разведчик 53-й бригады
По календарю ВСУ – 25 лет. Но на самом деле украинской армии, большей ее части, сегодня исполнилось всего три года. За эти три года нормальная профессиональная армия начала формироваться благодаря тем мобилизированным айтишникам, слесарям, электрикам, которые внесли свою лепту во время войны. Они что-то, где-то поменяли, доработали во внутренней бюрократической системе.
Если брать вопрос обеспечения – питание, форма, он, в принципе, на сегодня практически решен. Ситуация существенно лучше, чем один, два, три года назад. Если раньше выдавали только сухпайки, то сегодня – еще и мясо. Если давали плохую форму, то теперь дают хорошую. Тут жаловаться грех, потому что форма в некоторых вопросах у бойца сейчас на передовой хорошая, но ее мало. Ребятам на передке необходимо выдавать два-три комплекта, в зависимости от места прохождения службы. Размеров не хватает всем, но на это уже грех жаловаться. Хорошо, что есть пока и такое.
Что касается технического вопроса – ничего не поменялось, если говорить о боевых подразделениях. Стала сильнее Национальная гвардия, стали мощнее и более оборудованы пограничники, спецподразделения. Почему-то не стала сильнее пехота. А мы умудряемся заключать феноменальные контракты и продавать те же БТРы, БМП за границу – хорошие, но не себе на передовую, а куда-то туда. Если взять, к примеру, украинский Буцефал, БТР-4, то за границу они продаются в таком же техническом вооружении, как и в Украине, но туда они идут с ночной тепловизионной оптикой, а ребятам на передовую – «слепые», стоит просто пушка. А если бы у ребят на этих Буцефалах были эти тепловизионные ночные прицелы, они бы творили с врагами чудеса. Потому что волонтеры не в состоянии купить эти прицелы – стоимость одной единицы более 30 тыс. долларов.
Самый болючий вопрос – это кадры. Это наше все. Генеральный штаб не уделяет особого внимания обучению личного состава. И обучение, и квалификация личного состава на передовой даже в силовых подразделениях на сегодня желает лучшего. Пока это просто беспредел. Я сейчас в очередной раз еду по передовой, катаюсь, (на момент беседы Рымарук проезжает один из блокпостов в Донбассе, — НВ), смотрю на ребят и понимаю: эти контрактники, которые набраны лишь бы как, лишь бы где и лишь бы набрать, это люди вообще никогда в армии не служили, не держали оружия. И тут они сразу в окопе с АГСом стоят (АГС-17, Автоматический гранатомет станковый, — НВ), либо сразу же становятся механиком-водителем БМП. Но он даже не знает, что такое БМП (Боевая машина пехоты, — НВ), он его ни разу в жизни не видел, зато он контрактник, зато военкомат выполнил показатель, а в бригаде на одного человека стало больше.
Ничего в этой армии не меняется, бюрократия как была, так и есть
Оттуда уже ушли все, кто мог. Но тут вопрос другой: государство не создало условий, чтобы больше мобилизированных, которые прошли войну 2014-2015 года, остались на передовой. И ничего в этой армии не меняется, бюрократия как была, так и есть. Армейский долбо*бизм, как был, так и остается. Начальник Генштаба проехал по передовой, доложил прессе и всем журналистам через свою пресс-службу и у себя на странице в facebook, что «я горжусь командовать такой армией», а по факту, после приезда Муженко, на передовую съезжаются сотнями полковники, генералы и начинают непонятные проверки. Например, почему девушка – командир минометного взвода, почему этот парень недодал каждому бойцу 15 грамм перловки и так далее.
Пока мы не поменяем внутреннюю бюрократию, нашей армии ничего не светит. На бумаге руководству предоставляется одно, а по факту на передовой все совсем другое.
Владимир, командир группы спецназа, на данный момент воюет в Донбассе
То появились бронежилеты и форма – это еще не новая армия. Принципы управления войсками всех видов у нас совсем не изменились еще с 1960-х, когда были написаны боевые уставы сухопутных войск.
Все начинается еще с момента, когда новый контрактник приходит в военную часть. Во-первых, ему негде жить, казарма – не выход для женатого. Во-вторых, чтобы получить свои обещанные 7 тыс. грн, ему нужно ждать три месяца. Ну и много других подобных моментов.
Что касается кадров, в основном, это старые, те, кто хочет спокойно дослужить до пенсии. Но проблема кроется не в частях, а в высшем командовании, которое спускает туда, вниз, бредовые приказы.
Валерий Рябых, военный эксперт, директор по развитию информационно-консалтинговой компании Defense Express
Сегодня – нелегкие времена. Но если бы не это, тех вооруженных сил, которые мы сейчас имеем, у нас бы не было.
Сейчас вооруженные силы существенно отличаются от тех, что были три года назад, и это факт, с которым нельзя ни поспорить. На это есть философская причина: вооруженные силы, которые не выполняли или не готовились выполнять боевые задачи, не имеют перспективы. Опыт Украины показал: если государство не уделяет внимания армии, если агенты иностранного государства, насаженные в государственный аппарат, целенаправленно разваливают вооруженные силы, придет то, что показал 2014 год. Боевая готовность не была на должном уровне. В итоге – аннексия Крыма и оккупация части территории иностранными войсками, как бы они не прикрывались различными лозунгами.
Сейчас – период гибридного использования военной агрессии. Военные силы в экспансионистской политике, в захватнической – не главные. Сейчас на первый план в действиях противника выходят другие средства: информационные, дипломатические, экономические. Военные же действия часто играют лишь роль информповода.
Те вооруженные силы, которые были до 2014 года, находились в череде постоянных трансформаций – от советской модели построения вооруженных сил и неизвестно куда. Конечная цель этой перестройки не была понятна. В обществе шла постоянная дискуссия о том, какой должна быть Украина – там, нейтральной, или примкнуть в какому-то из блоков. Практика показала: реальный гарант независимости территориальной целостности нашей страны – это не международные договора или обязательства, которые взяли на себя те или иные геополитические игроки, ни даже вхождение в какой-то из союзов. Это, в первую очередь, собственные вооруженные силы.
До 2014-го в ВСУ служили, можно сказать, три типа людей. Первые – сознательные, для которых долг и воинская обязанность — не пустой звук. Это те, кто сознательно отдал себя службе. Другая категория – невостребованные в обществе люди. Они не смогли реализоваться – не ушли в бизнес, не пошли учиться на престижные профессии, не иммигрировали, а последним исходом для них стали вооруженные силы. Поэтому ВСУ все больше грозила деградация. Той, первой категории становилось меньше, а второй – больше. И это объективно отражалось в политике государства: она формировалась несознательно, Янукович был первым в истории Украины президентом, при котором он же сам вооруженным силам поставил оценку «не готовы к бою». Если до этого при проведении ежегодных проверок боеготовности они получали удовлетворительные оценки, то при Януковиче процесс деградации был на пике. Но выводов тогда не было сделано никаких.
ВСУ – народная армия, построенная в особых условиях, когда она оказалась востребована, и при поддержке народа
Третья категория, которая тоже дополняла вторую и работала против первой – те, которых туда затянули другие военные. Например, дети военных, которые нашли в армии средство обогащения и решение каких-то своих вопросов. В те времена мы знали много примеров, когда некоторые генералы, полковники имели по пять квартир, но во всех вооруженных силах было больше 40 тыс. бесквартирных офицеров. Но у таких детей уже была решена судьба: они продолжали дело отцов, разворовывание ВСУ. За последние годы эта третья категория увеличилась.
Но сегодня можно констатировать, что ВСУ – народная армия, построенная в особых условиях, когда она оказалась востребована, и при поддержке народа. Без плеча народа, без тех людей, которые пошли в ВСУ по мобилизации, без огромного подвижнического труда волонтеров те ВСУ, которые мы сейчас имеем, не состоялись бы. И уже сейчас можно говорить, что процессу возобновления мощностей вооруженных сил способствовала именно поддержка народа.
Изменился и облик ВСУ. Там все-таки преобладают военнослужащие с боевым опытом, более зрелые люди, которые сознательно выбрали этот путь в нынешних условиях. Сейчас уже и отечественные, и иностранные эксперты отмечают, что ВСУ по готовности выполнять задачи, по обученности и по оснащенности занимают одно из лидирующих мест в Европе – этому способствовало непосредственное их использование по назначению. Ведь точно так же любой человеческий орган, который постоянно используется, тренируется, получает все больше возможностей.
Маси Найем, 122-й батальон, демобилизирован этой осенью
Помню, как в 2014 году летом мы поехал с тогда еще волонтером Максимом Музыкой на передовую. Мы завозили вещи ребятам. Это было в тот день, когда сбили малазийский лайнер.
Одна картина въелась в память: мы приехали на какую-то позицию, привезли воду. И вот мы стоим, жара, солнце просто прожигает нас. Мы – на опушке леса, вдоль стоит тяжелая техника вразброс. Кто-то куда-то едет, кричит – будто цыганский табор, только боевой. И мы, еще в гражданском, выгрузили бутыли с водой, ждали минут 20-30. Оказалось, что адресат находится рядом, на другой позиции. Стали отъезжать и услышали какие-то залпы. Это не помешало доехать, выгрузиться и выехать. Но тогда у меня было ощущение, что армия – это ребята, чуть-чуть лучше экипированные, чем друзья с Майдана. Плюс у них откуда-то эти вот боевые машины. Слава Богу, что хоть это дало государство.
За три года мы стали сильнее вопреки советской системе в армии, но не благодаря ей
А потом меня призвали в армию. Все выглядело как реконструкция боевых действий времен Второй мировой. Но на самих боевых уже все было не так многозначно, стало ясно, что те, кто допустил 2014 год, вдруг стали теми, кто реформировал ВСУ.
Армия, да, изменилась. пришли новые люди, появилась волонтерская помощь. Но система в этой армии не менялась. За три года мы стали сильнее вопреки советской системе в армии, но не благодаря ей. Но именно «благодаря» той системе в украинской армии мы потеряли огромное количество людей и навсегда сделали инвалидами много своих граждан.
И еще. Хочется напомнить, что армия – это не только война и боевые действия. Это еще и забота о своих после войны. Если бы не те люди, которые заботятся об армии, у многих раненных на войне не было бы стольких надежд.