У Донецьку загинув бойовик «Моторола»В Донецке погиб боевик «Моторола»

Російська інформагенція «Интерфакс» з посиланням на інформоване джерело повідомила про загибель одного з командирів «ДНР» Арсена Павлова з позивним «Моторола».

Інформація про це з’явилася пізно ввечері 16 жовтня.

«За попередніми даними, у ліфті будинку, де проживав Павлов, спрацював саморобний вибуховий пристрій», — зазначено у повідомленні.

Повідомляється, що бойовик «попередньо перебував у цей момент в епіцентрі вибуху і отримав травми, несумісні з життям».

За словами джерела, у замаху підозрюється українська диверсійно-розвідувальна група. В «ДНР» оголосили план із затримання підозрюваних у вбивстві бойовика.

Також «Інтерфакс» посилається на джерела у «Міноборони «ДНР», де підтвердили загибель Павлова («Мотороли»).

«За попередніми даними, «Моторола» загинув внаслідок терористичної роботи української ДРГ. Під час повернення додому в ліфті спрацював дистанційний вибуховий пристрій», — заявили в «ДНР».
Як відомо, інформація про замахи на Моторолу та його поранення чи навіть смерть з’являлися і раніше. Влітку 2016 року ватажок «ДНР» Олександр Захарченко заявив, що одни з вибухів у Донецьку був замахом на Моторолу.

На окупованому Донбасі «Моторола» очолював незаконне збройне формування «Батальйон Спарта». Також він заявляв, що «розстріляв 15 полонених» солдат українських збройних сил. Amnesty International закликала розслідувати страти, в яких зізнався Моторола.

У 2015 році Україна звернулася до Інтерполу з проханням про оголошення росіянина у розшук, однак Інтерпол відмовив. Як вказують свідки, Арсен Павлов може бути причетним до вбивства полоненого захисника донецького аеропорту Ігоря Брановицького.

Також Моторола внесений до списку санкцій Європейського союзу.

Це не перший випадок загибелі або замаху на представників ОРДЛО: 6 серпня прогримів вибух біля машини Плотницького, ватажок «ЛНР» був госпіталізований, повідомлялося про його загибель, та згодом з’ясувалося, що він живий.

У вересні бойовики «ЛНР» заявили, що «радник глави ЛНР», колишній «голова Радміну ЛНР» Геннадій Ципкалов, затриманий у справі про спробу перевороту в «Республіці», наклав на себе руки.

На початку жовтня голова «парламенту ЛНР» Олексій Карякін звинуватив ватажка «ЛНР» Плотницького у проведенні чисток в ОРЛО: «Офіційна версія (загибелі Циплакова) невірна. Ципкалов був убитий особистою охороною Плотницького», заявив Карякін.

«Зараз в Луганську чистять всіх, хто мав відношення до становлення республіки», — заявив Карякін.

Також повідомлялося, що на окупованих територіях загострюється конфлікт між ватажком «ЛНР» Плотницьким та «головою ради міністрів ЛНР» Сергієм Козловим.

У грудні 2015 року в «ЛНР» заявили про загибель «командира полку Народної міліції» Павла Дрьомова. Замовником вбивства ватажка «народної міліції «ЛНР» Павла Дрьомова міг бути його заступник.

19 вересня 2016 року російські ЗМІ повідомили про стрілянину у ресторані у підмосковному селищі Горки-2, внаслідок якої був вбитий 40-річний громадянин України Євген Жилін — засновник та лідер проросійської організації «Оплот», яка воює у зоні АТО проти українських військ. Жилін також брав участь у сепаратистських акціях на сході України на початку російської агресії у 2014 році та згодом втік до РФ.

За версією Слідчого комітету Росії, Жилін став жертвою конкурентної боротьби за розподіл грошових потоків, отриманих від продажу донбаського вугілля як в Україні, так і в Росії.

Український ПолітикРоссийское информагентство «Интерфакс» со ссылкой на информированный источник сообщило о гибели одного из командиров «ДНР» Арсена Павлова с позывным «Моторола».

Информация об этом появилась поздно вечером 16 октября.

«По предварительным данным в лифте дома, где проживал Павлов, сработало самодельное взрывное устройство», — отмечается в сообщении.

Отмечается, что боевик «предварительно находился в этот момент в эпицентре взрыва и получил травмы, несовместимые с жизнью».

По словам источника, в покушении подозревается украинская диверсионно-разведывательная группа. В «ДНР» объявили план по поимке подозреваемых в предполагаемом убийстве боевика.

Также «Интерфакс» ссылается на источники в «Минобороны «ДНР», где подтвердили гибель Павлова («Моторолы»).

«По предварительным данным, «Моторола» погиб в результате террористической работы украинской ДРГ. При возвращении домой, в лифте сработало дистанционное взрывное устройство», — заявили в «ДНР».

Как известно, информация о покушениях на Моторолу и его ранениях или даже смерти появлялась и ранее. Летом 2016 года главарь «ДНР» Александр Захарченко заявил, что одни из взрывов в Донецке был покушением на Моторолу.

На оккупированном Донбассе «Моторола» возглавлял незаконное вооруженное формирование «Батальон Спарта». Также он заявлял, что «расстрелял 15 пленных» солдат украинских вооруженных сил. Amnesty International призвала расследовать казни, в которых признался Моторола.

В 2015 году Украина обратилась в Интерпол с просьбой об объявлении россиянина в розыск, однако Интерпол отказал. Как указывают свидетели, Арсен Павлов может быть причастен к убийству пленного защитника донецкого аэропорта Игоря Брановицкого.

Также Моторола внесен в список санкций Европейского союза.

Это не первый случай гибели или покушения на представителей ОРДЛО: 6 августа прогремел взрыв у машины Игоря Плотницкого, лидер «ЛНР» был госпитализирован, сообщалось о его гибели, позже выяснилось, что он жив.

В сентябре боевики «ЛНР» заявили, что «советник главы ЛНР», бывший «председатель Совмина ЛНР» Геннадий Ципкалов, задержанный по делу о попытке переворота в «Республике», покончил с собой.
В начале октября глава «парламента ЛНР» Алексей Карякин обвинил главаря «ЛНР» Плотницкого в проведении чисток в ОРЛО: «Официальная версия (гибели Цыплакова) неверна. Ципкалов был убит личной охраной Плотницкого», заявил Карякин.

«Сейчас в Луганске чистят всех, кто имел отношение к становлению республики», — заявил Карякин.
Также сообщалось, что на оккупированных территориях обостряется конфликт между главарем «ЛНР» Плотницким и «председателем совета министров ЛНР» Сергеем Козловым.

В декабре 2015 года в «ЛНР» заявили о гибели «командира полка Народной милиции» Павла Дремова. Заказчиком убийства главаря «народной милиции» ЛНР «Павла Дремова мог быть его заместитель.

19 сентября 2016 года российские СМИ сообщили о стрельбе в ресторане в подмосковном поселке Горки-2, в результате которой был убит 40-летний гражданин Украины Евгений Жилин — основатель и лидер пророссийской организации «Оплот», которая воюет в зоне АТО против украинских войск. Жилин также участвовал в сепаратистских акциях на востоке Украины в начале российской агрессии в 2014 году и впоследствии бежал в РФ.

По версии Следственного комитета России, Жилин стал жертвой конкурентной борьбы за распределение денежных потоков, полученных от продажи донбасского угля как в Украине, так и в России.

Украинский Политик

В тылу врага: как живут в оккупированном Донецке украинские патриотыВ тылу врага: как живут в оккупированном Донецке украинские патриоты

Тарас Пономаренко

Украинских патриотов на Донбассе называют не иначе как «укропы» или «укры». В Донецке их ненавидят, а открытое позиционирование любви к родине может обернуться угрозой для жизни. От верных Украине граждан на подконтрольных территориях ждут организации партизанского движения, многие не верят в их искренность и не испытывают сочувствия. Но в оккупированном Донбассе все еще живут те, кого нельзя обвинить в сепаратизме. Их самая заветная мечта – пройти по улицам родного города с украинским флагом. О том, как живут проукраинские дончане в условиях войны и оккупации, — в материале РБК-Украина.

Душой — в Украине

Мы сидим с ним в одном из кафе в самом центре Донецка. Он пьет много кофе и курит – говорит, от нервов. Он просит называть себя Аркадий, и это чужое имя ему совершенно не идет.

Ему не идет и та жизнь, которой он сейчас живет, потому что он в Донецке, а душой – в Украине. Он тот, кого называют «проукраинский дончанин», иногда даже «патриот», а еще могут назвать «укр» или «укроп». Если назовут достаточно громко – у Аркадия будут неприятности. Серьезные такие неприятности, возможно, даже опасные для жизни…

О том, что на оккупированных территориях Донбасса живут те, кого невозможно назвать сепаратистом или террористом, знают все. Однако в пылу споров на тему «Что делать с Донбассом? » об их существовании часто забывают.

Неоспоримым считается аргумент: «Те, кто хотел, давно уже уехали оттуда, остались одни сепары».

— Если я – сепар, то Порошенко – балерина, — саркастично выдает Аркадий. – Я не ученый, не историк, я — мастер, делаю ремонты в квартирах. Мне политика сто лет не нужна… была. Но два года уже как приходится во всем этом д..ме плавать и разбираться! Разобрался – я не сепар, не терр, не ватник. Но и назвать меня особо «свидомым», наверное, нельзя. Кстати, «свидомый» для «ватников» – это ругательство. «Сознательный» — это оскорбление… Было бы смешно, если не было бы так грустно.

«Вы сами позвали войну в свой дом!», «Ваши старики бросались под украинские танки и не дали солдатам освободить вас от боевиков!», «Пусть вас кормит Россия!». Все это — далеко не полный набор стандартных нападок на жителей Донбасса.

Если эти фразы сказать Аркадию в лицо, то можно получить в глаз. Поэтому ему сообщают об этом ежедневно на расстоянии — в социальных сетях. Был бы Аркадий сторонником «русских весен» и «молодых республик» — огрызнулся бы и забыл.

Но он — «укроп», патриот и проукраинский дончанин, который третий год живет в логове боевиков. И велика вероятность, что услышав в сотый раз «самивиноваты», он будет готов отказаться вообще от каких-либо мировоззрений, кроме одного — «Нам нужен мир и неважно, кто его принесет». И будет просто жить, и на одного простого обывателя без принципов станет больше.

Проукраинских дончан найти трудно, но они пока есть. Конечно, никто из них открыто своей позиции не проявляет – иначе остаток дней можно провести в подвале «министерства госбезопасности» в статусе шпиона, корректировщика, диверсанта или все вместе.

— «Своих» узнаем только по интонациям в разговорах и по мелким маркерам в речи, — говорит Аркадий. — Вопреки навязанному нам еще в 2014-м году жаргону, они никогда не назовут украинцев «укры» или «укропы», не скажут «ездили на вражескую территорию» (имеется в виду поездка на контролируемые Киевом территории, — ред.) и не поддерживают разговоры о том, как в Украине «все плохо и вообще нет такого государства». Могут хмыкнуть, когда после «нет такого государства» им тут же рассказывают о какой-нибудь знакомой дончанке, которая всеми правдами и неправдами оформляет своего новорожденного дитя и все «детские» пособия именно на подконтрольной территории.

К нам присоединяется второй дончанин с проукраинской позицией, называется Всеволодом. Он спокоен и мало говорит. Замечает, что за все это время выработал одну прекрасную привычку – не влезать в споры и дискуссии.

Искаженная реальность

— Мы прекрасно понимаем, какое количество проблем сейчас в нашей стране, на подконтрольных территориях. Но мы не обсуждаем их с не-гражданами нашей страны. Вы понимаете, что я имею в виду россиян. В моем понимании, они должны сначала навести у себя порядок и не лезть в дела других стран, — говорит Всеволод.

Для них все было ясно с самого начала конфликта. Захват, война, предательство – все это они происходило под боком. Поэтому им трудно смотреть выпуски новостей как на оккупированных, так и на подконтрольных территориях – говорят, очень много недостоверной информации.

— В новостях какого-нибудь телеканала «Оплот» или «Новороссия ТВ» обстрелы ведутся исключительно украинскими военными. Украинские телеканалы подают так, что стреляют только боевики. Когда мы уже услышим, что идет война и стреляют обе стороны? Одни сидят в жилых кварталах и стреляют, «выпрашивая» ответный огонь. Другие, у которых лопнуло терпение, дают «ответку» — готова ТВ-картинка «Украина обстреливает мирных жителей», — объясняет Аркадий.

Всеволод скупо роняет, что отключил телевизор «ко всем чертям». Новости черпает из интернета и редко читает дальше заголовков.

Патриоты, оставшиеся в Донецке, по их собственным словам, не могут массово противостоять боевикам.

— А ведь этого от нас постоянно требуют радикальные ура-патриоты со свободных территорий. По аналогии с «ватой» — словом, обозначающим сторонников российских завоевателей, мы их называем «вышивата». «Вышивата» обвиняет нас в том, что до сих пор не организовано массовое сопротивление, партизанская война и подполье. Именно от радикалов мы постоянно слышим «надо отрезать Донбасс как раковую опухоль от Украины», «пусть сами выживают, как хотят». По этому поводу у меня два вопроса: кто тут сепаратист и точно ли речь идет о единой стране? – задается вопросом Всеволод.

Противостоять людям с автоматами и тяжелой артиллерий впридачу несколько сотен людей вряд ли смогут. Даже попытки объединиться среди проукраинских дончан были признаны невозможными – вокруг слишком много провокаторов и явных шпионов.

Поэтому общаются они о происходящем, в основном, только с теми, кого знают давно и лично. Например, оба собеседника живут в одном доме, дружат семьями. Оба потеряли многих друзей, ушедших «в сторону ДНР».

— При встрече с ними я, как ослик киваю головой, мол, надоела война. А при попытках поговорить о мироустройстве и центральном месте ДНР в Солнечной системе, съезжаю с темы до уровня «у моего ребенка вырос третий зуб, вчера живот прихватило, а жена затеяла стирку». Не хочу я с ними общаться. Они же сами понимают, в какой клоаке живут, но вот этот верноподданический тон «Наша республика скоро ух, как заживет! » вызывает у меня желание схватить их за шиворот и встряхнуть, и сказать: «Очнитесь, Донбасс убили и разграбили, кто тут и когда заживет – еще неизвестно», — цедит Всеволод.

Попытки к спасению

Собеседники говорят: спасти город не получилось, поэтому спасают детей. К разговору присоединяются дончанки, жены Аркадия и Всеволода.

— Если дети находятся в том возрасте, когда с ними можно договориться, то мама или папа объясняют, что произошло два года назад. Мы просто сказали своему 12-летнему сыну: в стране война, нас захватили чужие люди, нам приходится скрывать свои взгляды и убеждения, чтобы не попасть в тюрьму. Сын сказал: «Понял» и сейчас увлекся историей, пытается разобраться, что к чему. Дочка еще маленькая, ей 5 лет, но она уже кое в чем разбирается по-своему. Например, когда видит боевика, демонстративно морщит нос и спрашивает на всю улицу: «От кого же это так воняет? » — говорит дончанка Людмила. – Конечно, это наивно, но большее начинается с малого, не так ли?

Оказывается, звуки гимна Украины вызывают у таких дончан ком в горле. Продукты с пометкой «сделано в Украине» или штрих-кодом 482 забираются с прилавков без раздумий.

Встреча на свободных территориях – в Мариуполе или Святогорске, куда иногда выбираются отдохнуть на пару дней – начинается с объятий и рыданий и заканчивается торопливым шепотом «Мы вас ждем дома, в украинском Донецке!».

— А ведь никогда в жизни я не была такой уж политически идейной. Но сейчас, когда нам противопоставили чужую жизнь, мы ценим то, что у нас было, и стараемся это вернуть, — у дончанки Лилии дрожит и срывается голос.

Помощь стране

Дончане-патриоты, несмотря на противостояние «вышиваты», помогают своей стране. По их признанию, практически все каждый месяц перечисляют деньги на помощь армии.

— Есть волонтеры, которым мы доверяем, и которые действительно закупают все необходимое для бойцов, — говорит Аркадий. – Я получаю зарплату на банковскую карту, потому что работаю на украинское предприятие. Около 200 гривен я отдаю на помощь ВСУ.

Лилия рассказала, что покупает изделия одного из украинских дизайнеров, который таким образом собирает необходимые средства на тепловизоры или обмундирование украинских солдат.

— У нас есть несколько футболок, носить которые в Донецке нельзя, но как только наш город освободят – мы всей семьей их наденем, — обещает Людмила. – На футболках – герб Украины, аэропорт, цитаты Тараса Шевченко…

Самое главное, что эти дончане — глаза и уши украинской разведки. Пошла ли колонна тентованных грузовиков в сторону аэропорта, кучкуются ли боевики в центре Донецка – все это и еще многое другое передается по очень закрытым каналам тем, кому это надо.

— Есть много ресурсов, в том числе и в интернете, куда сбрасывается информация. Я знаю точно, что разведка ее использует. Нет, мы не наводчики, но если боевики заняли пустующий детский сад – то это тоже станет известно. Правда, потом российские СМИ подадут это как «Украинская армия обстреляла детсад». Но там же «располага» боевиков! Как, например, в жилых кварталах на Путиловке – на улицах Буслаева и Чапаева. Об этом, конечно, скромно умолчат, — делится Всеволод.

— Сколько вас таких в Донецке? – не могу не поинтересоваться напоследок.

— Гораздо больше, чем кажется со стороны, — спокойно улыбается Всеволод.

— И никого не подозревают, не вызывают на разговоры в МГБ?

— Соседи шушукались за спиной когда-то, обещали «сообщить куда следует». Уж не знаю, за что. Видимо, чувствовали «пятой точкой», что мы не их поля ягоды. Но пока не сообщили, слава богу. А что мне можно предъявить? Я работаю целыми днями, с флагом Украины по улицам не хожу… пока. А однажды даже на нытье одной соседки грозно сдвинул брови: «Чего ноете? Цены вам не нравятся? Может, вам и народная республика не нравится?» Притихли, как мышки, здороваться начали, — усмехается Аркадий.

Оставляю собеседников в кафе в центре Донецка. Заведение заполнено, несмотря на рабочий день. Мои собеседники остаются – все-таки праздник у них. День Конституции Украины.

РБК-УкраинаТарас Пономаренко

Украинских патриотов на Донбассе называют не иначе как «укропы» или «укры». В Донецке их ненавидят, а открытое позиционирование любви к родине может обернуться угрозой для жизни. От верных Украине граждан на подконтрольных территориях ждут организации партизанского движения, многие не верят в их искренность и не испытывают сочувствия. Но в оккупированном Донбассе все еще живут те, кого нельзя обвинить в сепаратизме. Их самая заветная мечта – пройти по улицам родного города с украинским флагом. О том, как живут проукраинские дончане в условиях войны и оккупации, — в материале РБК-Украина.

Душой — в Украине

Мы сидим с ним в одном из кафе в самом центре Донецка. Он пьет много кофе и курит – говорит, от нервов. Он просит называть себя Аркадий, и это чужое имя ему совершенно не идет.

Ему не идет и та жизнь, которой он сейчас живет, потому что он в Донецке, а душой – в Украине. Он тот, кого называют «проукраинский дончанин», иногда даже «патриот», а еще могут назвать «укр» или «укроп». Если назовут достаточно громко – у Аркадия будут неприятности. Серьезные такие неприятности, возможно, даже опасные для жизни…

О том, что на оккупированных территориях Донбасса живут те, кого невозможно назвать сепаратистом или террористом, знают все. Однако в пылу споров на тему «Что делать с Донбассом? » об их существовании часто забывают.

Неоспоримым считается аргумент: «Те, кто хотел, давно уже уехали оттуда, остались одни сепары».

— Если я – сепар, то Порошенко – балерина, — саркастично выдает Аркадий. – Я не ученый, не историк, я — мастер, делаю ремонты в квартирах. Мне политика сто лет не нужна… была. Но два года уже как приходится во всем этом д..ме плавать и разбираться! Разобрался – я не сепар, не терр, не ватник. Но и назвать меня особо «свидомым», наверное, нельзя. Кстати, «свидомый» для «ватников» – это ругательство. «Сознательный» — это оскорбление… Было бы смешно, если не было бы так грустно.

«Вы сами позвали войну в свой дом!», «Ваши старики бросались под украинские танки и не дали солдатам освободить вас от боевиков!», «Пусть вас кормит Россия!». Все это — далеко не полный набор стандартных нападок на жителей Донбасса.

Если эти фразы сказать Аркадию в лицо, то можно получить в глаз. Поэтому ему сообщают об этом ежедневно на расстоянии — в социальных сетях. Был бы Аркадий сторонником «русских весен» и «молодых республик» — огрызнулся бы и забыл.

Но он — «укроп», патриот и проукраинский дончанин, который третий год живет в логове боевиков. И велика вероятность, что услышав в сотый раз «самивиноваты», он будет готов отказаться вообще от каких-либо мировоззрений, кроме одного — «Нам нужен мир и неважно, кто его принесет». И будет просто жить, и на одного простого обывателя без принципов станет больше.

Проукраинских дончан найти трудно, но они пока есть. Конечно, никто из них открыто своей позиции не проявляет – иначе остаток дней можно провести в подвале «министерства госбезопасности» в статусе шпиона, корректировщика, диверсанта или все вместе.

— «Своих» узнаем только по интонациям в разговорах и по мелким маркерам в речи, — говорит Аркадий. — Вопреки навязанному нам еще в 2014-м году жаргону, они никогда не назовут украинцев «укры» или «укропы», не скажут «ездили на вражескую территорию» (имеется в виду поездка на контролируемые Киевом территории, — ред.) и не поддерживают разговоры о том, как в Украине «все плохо и вообще нет такого государства». Могут хмыкнуть, когда после «нет такого государства» им тут же рассказывают о какой-нибудь знакомой дончанке, которая всеми правдами и неправдами оформляет своего новорожденного дитя и все «детские» пособия именно на подконтрольной территории.

К нам присоединяется второй дончанин с проукраинской позицией, называется Всеволодом. Он спокоен и мало говорит. Замечает, что за все это время выработал одну прекрасную привычку – не влезать в споры и дискуссии.

Искаженная реальность

— Мы прекрасно понимаем, какое количество проблем сейчас в нашей стране, на подконтрольных территориях. Но мы не обсуждаем их с не-гражданами нашей страны. Вы понимаете, что я имею в виду россиян. В моем понимании, они должны сначала навести у себя порядок и не лезть в дела других стран, — говорит Всеволод.

Для них все было ясно с самого начала конфликта. Захват, война, предательство – все это они происходило под боком. Поэтому им трудно смотреть выпуски новостей как на оккупированных, так и на подконтрольных территориях – говорят, очень много недостоверной информации.

— В новостях какого-нибудь телеканала «Оплот» или «Новороссия ТВ» обстрелы ведутся исключительно украинскими военными. Украинские телеканалы подают так, что стреляют только боевики. Когда мы уже услышим, что идет война и стреляют обе стороны? Одни сидят в жилых кварталах и стреляют, «выпрашивая» ответный огонь. Другие, у которых лопнуло терпение, дают «ответку» — готова ТВ-картинка «Украина обстреливает мирных жителей», — объясняет Аркадий.

Всеволод скупо роняет, что отключил телевизор «ко всем чертям». Новости черпает из интернета и редко читает дальше заголовков.

Патриоты, оставшиеся в Донецке, по их собственным словам, не могут массово противостоять боевикам.

— А ведь этого от нас постоянно требуют радикальные ура-патриоты со свободных территорий. По аналогии с «ватой» — словом, обозначающим сторонников российских завоевателей, мы их называем «вышивата». «Вышивата» обвиняет нас в том, что до сих пор не организовано массовое сопротивление, партизанская война и подполье. Именно от радикалов мы постоянно слышим «надо отрезать Донбасс как раковую опухоль от Украины», «пусть сами выживают, как хотят». По этому поводу у меня два вопроса: кто тут сепаратист и точно ли речь идет о единой стране? – задается вопросом Всеволод.

Противостоять людям с автоматами и тяжелой артиллерий впридачу несколько сотен людей вряд ли смогут. Даже попытки объединиться среди проукраинских дончан были признаны невозможными – вокруг слишком много провокаторов и явных шпионов.

Поэтому общаются они о происходящем, в основном, только с теми, кого знают давно и лично. Например, оба собеседника живут в одном доме, дружат семьями. Оба потеряли многих друзей, ушедших «в сторону ДНР».

— При встрече с ними я, как ослик киваю головой, мол, надоела война. А при попытках поговорить о мироустройстве и центральном месте ДНР в Солнечной системе, съезжаю с темы до уровня «у моего ребенка вырос третий зуб, вчера живот прихватило, а жена затеяла стирку». Не хочу я с ними общаться. Они же сами понимают, в какой клоаке живут, но вот этот верноподданический тон «Наша республика скоро ух, как заживет! » вызывает у меня желание схватить их за шиворот и встряхнуть, и сказать: «Очнитесь, Донбасс убили и разграбили, кто тут и когда заживет – еще неизвестно», — цедит Всеволод.

Попытки к спасению

Собеседники говорят: спасти город не получилось, поэтому спасают детей. К разговору присоединяются дончанки, жены Аркадия и Всеволода.

— Если дети находятся в том возрасте, когда с ними можно договориться, то мама или папа объясняют, что произошло два года назад. Мы просто сказали своему 12-летнему сыну: в стране война, нас захватили чужие люди, нам приходится скрывать свои взгляды и убеждения, чтобы не попасть в тюрьму. Сын сказал: «Понял» и сейчас увлекся историей, пытается разобраться, что к чему. Дочка еще маленькая, ей 5 лет, но она уже кое в чем разбирается по-своему. Например, когда видит боевика, демонстративно морщит нос и спрашивает на всю улицу: «От кого же это так воняет? » — говорит дончанка Людмила. – Конечно, это наивно, но большее начинается с малого, не так ли?

Оказывается, звуки гимна Украины вызывают у таких дончан ком в горле. Продукты с пометкой «сделано в Украине» или штрих-кодом 482 забираются с прилавков без раздумий.

Встреча на свободных территориях – в Мариуполе или Святогорске, куда иногда выбираются отдохнуть на пару дней – начинается с объятий и рыданий и заканчивается торопливым шепотом «Мы вас ждем дома, в украинском Донецке!».

— А ведь никогда в жизни я не была такой уж политически идейной. Но сейчас, когда нам противопоставили чужую жизнь, мы ценим то, что у нас было, и стараемся это вернуть, — у дончанки Лилии дрожит и срывается голос.

Помощь стране

Дончане-патриоты, несмотря на противостояние «вышиваты», помогают своей стране. По их признанию, практически все каждый месяц перечисляют деньги на помощь армии.

— Есть волонтеры, которым мы доверяем, и которые действительно закупают все необходимое для бойцов, — говорит Аркадий. – Я получаю зарплату на банковскую карту, потому что работаю на украинское предприятие. Около 200 гривен я отдаю на помощь ВСУ.

Лилия рассказала, что покупает изделия одного из украинских дизайнеров, который таким образом собирает необходимые средства на тепловизоры или обмундирование украинских солдат.

— У нас есть несколько футболок, носить которые в Донецке нельзя, но как только наш город освободят – мы всей семьей их наденем, — обещает Людмила. – На футболках – герб Украины, аэропорт, цитаты Тараса Шевченко…

Самое главное, что эти дончане — глаза и уши украинской разведки. Пошла ли колонна тентованных грузовиков в сторону аэропорта, кучкуются ли боевики в центре Донецка – все это и еще многое другое передается по очень закрытым каналам тем, кому это надо.

— Есть много ресурсов, в том числе и в интернете, куда сбрасывается информация. Я знаю точно, что разведка ее использует. Нет, мы не наводчики, но если боевики заняли пустующий детский сад – то это тоже станет известно. Правда, потом российские СМИ подадут это как «Украинская армия обстреляла детсад». Но там же «располага» боевиков! Как, например, в жилых кварталах на Путиловке – на улицах Буслаева и Чапаева. Об этом, конечно, скромно умолчат, — делится Всеволод.

— Сколько вас таких в Донецке? – не могу не поинтересоваться напоследок.

— Гораздо больше, чем кажется со стороны, — спокойно улыбается Всеволод.

— И никого не подозревают, не вызывают на разговоры в МГБ?

— Соседи шушукались за спиной когда-то, обещали «сообщить куда следует». Уж не знаю, за что. Видимо, чувствовали «пятой точкой», что мы не их поля ягоды. Но пока не сообщили, слава богу. А что мне можно предъявить? Я работаю целыми днями, с флагом Украины по улицам не хожу… пока. А однажды даже на нытье одной соседки грозно сдвинул брови: «Чего ноете? Цены вам не нравятся? Может, вам и народная республика не нравится?» Притихли, как мышки, здороваться начали, — усмехается Аркадий.

Оставляю собеседников в кафе в центре Донецка. Заведение заполнено, несмотря на рабочий день. Мои собеседники остаются – все-таки праздник у них. День Конституции Украины.

РБК-Украина

Как живет Донецк спустя два года после оккупацииКак живет Донецк спустя два года после оккупации

Анатолий Амелин

Уже два года Донецк находится под контролем пророссийских сепаратистов. Как там живется? Ниже не журналистские новости оккупированного Донецка. Оценки делайте сами.

Если кратко, жизнь возвращается, но это не та жизнь, что была до войны. Люди устали, а война и ее видимость стала выгодным бизнесом.

1. Много людей вернулось в свои дома. Не смогли устроиться на новых местах, да и за квартиры свои боялись.

2. Продовольственные магазины открываются, открылось много кафешек и ресторанчиков. Посетители есть.

3, Но любой успешный бизнес «стригут», приходят и договариваешься. Не договорился, забирают. Что бы успешно работать нужно «дружить» с руководством ДНР. Так говорят.

4. Открылся крупнейший торговый центр ДонецкСити, открылось много детских магазинчиков.

5. Крупнейшая в регионе сеть заправок «Параллель» давно прекратила работу, часть объектов разобрана мародерами и оборудование вывезено, судя по всему в РФ, остальные национализированы и работают под «брендом» «Республиканская топливная компания».
Бензин в Донецке дешевле, чем в Украине, но качеством гараздо хуже. Везут из России.

6. Военных в городе не видно, в черте города с оружием ходить запрещено.

7. В Донецке чисто, коммунальщики работают, дороги в хорошем состоянии.

8. В крупных магазинах появилось много украинских продуктов. Раньше они были только в небольших магазинчиках, Есть соки Сандорра, Одесского консервного завода, конфеты Рошен, сыры КОМО, Добрянка в большом ассортименте.

9. Официально с двух сторон действует блокада на украинские продукты, Масштабы контрабанды и бизнеса на ней растут.
Много есть и белорусских продуктов хорошего качества.

10. Донецкие пенсионеры получают пенсию на местные карточки в рублях и получают деньги в банкоматах т.н. «Республиканского банка». Правда называется она не пенсией, а «пособием», хотя оформляется в местном пенсионном фонде.

11. В городе действует 8-10 банкоматов, где можно снять деньги, говорят карточки принимаются так же в местном Амсторе.

12. Часть крупных предприятий выплачивают зарплату по прежнему в гривни на карточки (точно Донецкий металлургический завод и Железна дорога)

13. В ЖД кассах за гривны продаются билеты в любом направлении.

14. На улицах много автомобилей, включая дорогие авто и спорткары, чего годом ранее не было видно

15. Растет количество сделок с недвижимостью. Цены упали в сравнении с довоенными в три раза. За 10 тыс долл можно купить однокомнатную квартиру на окраине.

16. Покупающие бояться делать делать сделки в реестре ДНР и дублируют их в украинском реестре. Это занимает до трех дней без выезда в Украину. Можно сделать и другие украинские нотариальные документы, но это не дешево.

17. Преступность в отдаленных районах Донецка выросла.

18. В Донецке осталось много бигбордов, половина оборваны, местами видна еще реклама на украинском языке, половина завешана Бигмордами лидеров ДНР.

19. Новости на телеканалах с привкусом «совка», любая «жопа» преподносится как успех и большое достижение.

20. Многие местные ждут выборов. Украинских выборов и возврата в Украину. Речь идет о проукраинских донецких. Таких много.

21. Много и пророссийского населения, которые не видят себя в Украине ни при каких обстоятельствах

22. О политике стараются не говорить или говорить шепотом и только с близкими.

23. С Украиной многие не говорят по мобильной связи, используют мессенджеры и интернет телефонию

24. Понять настрой собеседника можно по тому как называют Украину и украинцев. Если «укропы» и «нацыки» — Это «днровец», если используют Украина и украинцы — проукраинские. Это самый очевидный маркер.

25. При этом большинству жителей региона уже все надоело, основное желание — прекращение войны и не столь принципиально под каким флагом.

26. Последние несколько месяцев российскую гуманитарки перестали давать, единственное что есть — гуманитарная помощь Ахметова

27. Ряд украинских сетей остались на оккупированной территории, изменив название как «Варус», который стал «Парус», «Эпицентр» стал «Галактикой», Караван даже не закрывался, при чём сотрудники донецкого Каравана на повышение уходят в Киев. Ашан теперь называется Сигма-Ленд.
Сеть «Бруснычка» закрылась в начале войны, «АТБ» национализировали и сделали «Первым республиканским супермаркетом». METRO разграбили в первые месяцы войны.

28. Университеты и институты работают, в прошлом году выпускников автобусами вывозили в Ростов, что бы студенты получали Российские дипломы параллельно с дипломами. Но Донецкий Медуниверситет в прошлом году не имел таких договоренностей.

29. «Республиканский банк» находится в помещениях разных банков: Приват, Надра, Ощадбанк. Что отжали. Отделения российского Альфабанка стоят целыми, нетронутыми.

30. Больницы, скорая помощь работают. Многие уехавшие ранее врачи вернулись, не смогли себя найти или устроиться.

31. В аптеках продаются Российские лекарства. Качество ужасное, местные при любой возможности просят передать украинские лекарства.

32. Ночные клубы работают несмотря на комендантский час.

33. Некоторые магазины принимают к оплате банковские карточки. Но это редкость. Сеть сервисов по снятию и пополнению банковских карточек.

34. В регионе ходит только рубль, но гривня на вес золота. Из рук в руки можно продать по более высокому курсу, чем «официальный».

35. Автосалоны открыты, но продают в основном б/у авто.

36. В городе работает МТС, Киевстара нет, вместо него, на его же оборудовании появился местный оператор Феникс, карточки продаются только по паспортам.

37. Блок посты. Это бизнес. Километровые очереди, места в очередях покупаются и продаются.

38. И последнее, ОБСЕ достаточно тесно общается с местными «предводителями», по крайней мере, судя по автомобилям на парковках недешевых ресторанов, ужинают они вместе.

В общем, люди приспособились выживать в новых условиях, устали от политики и войны. Люди хотят мира. При чём, к сожалению, готовы принять любой формат мира.

Anatoliy Amelin< Анатолий Амелин

Уже два года Донецк находится под контролем пророссийских сепаратистов. Как там живется? Ниже не журналистские новости оккупированного Донецка. Оценки делайте сами.

Если кратко, жизнь возвращается, но это не та жизнь, что была до войны. Люди устали, а война и ее видимость стала выгодным бизнесом.

1. Много людей вернулось в свои дома. Не смогли устроиться на новых местах, да и за квартиры свои боялись.

2. Продовольственные магазины открываются, открылось много кафешек и ресторанчиков. Посетители есть.

3, Но любой успешный бизнес «стригут», приходят и договариваешься. Не договорился, забирают. Что бы успешно работать нужно «дружить» с руководством ДНР. Так говорят.

4. Открылся крупнейший торговый центр ДонецкСити, открылось много детских магазинчиков.

5. Крупнейшая в регионе сеть заправок «Параллель» давно прекратила работу, часть объектов разобрана мародерами и оборудование вывезено, судя по всему в РФ, остальные национализированы и работают под «брендом» «Республиканская топливная компания».
Бензин в Донецке дешевле, чем в Украине, но качеством гараздо хуже. Везут из России.

6. Военных в городе не видно, в черте города с оружием ходить запрещено.

7. В Донецке чисто, коммунальщики работают, дороги в хорошем состоянии.

8. В крупных магазинах появилось много украинских продуктов. Раньше они были только в небольших магазинчиках, Есть соки Сандорра, Одесского консервного завода, конфеты Рошен, сыры КОМО, Добрянка в большом ассортименте.

9. Официально с двух сторон действует блокада на украинские продукты, Масштабы контрабанды и бизнеса на ней растут.
Много есть и белорусских продуктов хорошего качества.

10. Донецкие пенсионеры получают пенсию на местные карточки в рублях и получают деньги в банкоматах т.н. «Республиканского банка». Правда называется она не пенсией, а «пособием», хотя оформляется в местном пенсионном фонде.

11. В городе действует 8-10 банкоматов, где можно снять деньги, говорят карточки принимаются так же в местном Амсторе.

12. Часть крупных предприятий выплачивают зарплату по прежнему в гривни на карточки (точно Донецкий металлургический завод и Железна дорога)

13. В ЖД кассах за гривны продаются билеты в любом направлении.

14. На улицах много автомобилей, включая дорогие авто и спорткары, чего годом ранее не было видно

15. Растет количество сделок с недвижимостью. Цены упали в сравнении с довоенными в три раза. За 10 тыс долл можно купить однокомнатную квартиру на окраине.

16. Покупающие бояться делать делать сделки в реестре ДНР и дублируют их в украинском реестре. Это занимает до трех дней без выезда в Украину. Можно сделать и другие украинские нотариальные документы, но это не дешево.

17. Преступность в отдаленных районах Донецка выросла.

18. В Донецке осталось много бигбордов, половина оборваны, местами видна еще реклама на украинском языке, половина завешана Бигмордами лидеров ДНР.

19. Новости на телеканалах с привкусом «совка», любая «жопа» преподносится как успех и большое достижение.

20. Многие местные ждут выборов. Украинских выборов и возврата в Украину. Речь идет о проукраинских донецких. Таких много.

21. Много и пророссийского населения, которые не видят себя в Украине ни при каких обстоятельствах

22. О политике стараются не говорить или говорить шепотом и только с близкими.

23. С Украиной многие не говорят по мобильной связи, используют мессенджеры и интернет телефонию

24. Понять настрой собеседника можно по тому как называют Украину и украинцев. Если «укропы» и «нацыки» — Это «днровец», если используют Украина и украинцы — проукраинские. Это самый очевидный маркер.

25. При этом большинству жителей региона уже все надоело, основное желание — прекращение войны и не столь принципиально под каким флагом.

26. Последние несколько месяцев российскую гуманитарки перестали давать, единственное что есть — гуманитарная помощь Ахметова

27. Ряд украинских сетей остались на оккупированной территории, изменив название как «Варус», который стал «Парус», «Эпицентр» стал «Галактикой», Караван даже не закрывался, при чём сотрудники донецкого Каравана на повышение уходят в Киев. Ашан теперь называется Сигма-Ленд.
Сеть «Бруснычка» закрылась в начале войны, «АТБ» национализировали и сделали «Первым республиканским супермаркетом». METRO разграбили в первые месяцы войны.

28. Университеты и институты работают, в прошлом году выпускников автобусами вывозили в Ростов, что бы студенты получали Российские дипломы параллельно с дипломами. Но Донецкий Медуниверситет в прошлом году не имел таких договоренностей.

29. «Республиканский банк» находится в помещениях разных банков: Приват, Надра, Ощадбанк. Что отжали. Отделения российского Альфабанка стоят целыми, нетронутыми.

30. Больницы, скорая помощь работают. Многие уехавшие ранее врачи вернулись, не смогли себя найти или устроиться.

31. В аптеках продаются Российские лекарства. Качество ужасное, местные при любой возможности просят передать украинские лекарства.

32. Ночные клубы работают несмотря на комендантский час.

33. Некоторые магазины принимают к оплате банковские карточки. Но это редкость. Сеть сервисов по снятию и пополнению банковских карточек.

34. В регионе ходит только рубль, но гривня на вес золота. Из рук в руки можно продать по более высокому курсу, чем «официальный».

35. Автосалоны открыты, но продают в основном б/у авто.

36. В городе работает МТС, Киевстара нет, вместо него, на его же оборудовании появился местный оператор Феникс, карточки продаются только по паспортам.

37. Блок посты. Это бизнес. Километровые очереди, места в очередях покупаются и продаются.

38. И последнее, ОБСЕ достаточно тесно общается с местными «предводителями», по крайней мере, судя по автомобилям на парковках недешевых ресторанов, ужинают они вместе.

В общем, люди приспособились выживать в новых условиях, устали от политики и войны. Люди хотят мира. При чём, к сожалению, готовы принять любой формат мира.

Anatoliy Amelin<

Ежедневные поездки «на Украину»: чем живет оккупированный ДонецкЕжедневные поездки «на Украину»: чем живет оккупированный Донецк

Сергей Курганов

Топ-5 настенных объявлений, популярных в занятом боевиками городе

Сегодняшний Донецк напоминает одно сплошное объявление. С тех пор как в 2014 году из города ушли банки и сетевые магазины, исчезали перевозчики вместе с автобусами и маршрутками, прекратили работу государственные структуры, дончане вынуждены искать им хоть какую-то замену. Как всегда в таких случаях, появилась целая куча «предпринимателей», готовых «помочь» за вознаграждение. Оформить, отвезти, передать — пожалуйста, только платите. О себе «бизнесмены» рассказывают громко и не таясь — посредством тысяч объявлений, которым завешен весь Донецк.

Шахтерская столица сегодня — это одно большое объявление, трепыхающееся на степном ветру. Трудолюбивые коммунальщики перед Пасхой изрядно потрудились, соскребая по десять слоев объявлений с одной лавочки и придавая стенам домов более или менее ухоженный вид. Однако накануне праздника автор был свидетелем того, как вслед за работником коммунальной службы тихо двигался молодой человек с охапкой ярких листовок в руках. На освободившееся чистое место у подъездных дверей молодой человек клеил ярко-красные «Поездки в Украину на комфортабельном микроавтобусе». Хотя в Донецке каждый ребенок знает: автобус может быть оснащен хоть джакузи и бесплатным баром, но грош этому цена, если он не сможет пройти блокпост хотя бы за два часа. Гораздо волшебнее выглядит фраза «Без очереди на БП» — тогда дончане согласны ехать хоть стоя и в битком набитой колымаге.

Объявления о поездках в Украину и Россию преследуют дончан везде. Их расклеивают все, у кого есть права, техпаспорт и «нечто» на четырех колесах. Это довольно выгодный бизнес: в среднем по 300 гривен с пассажира (1200 грн), заправиться — еще 200, взятка на блокпосту — примерно столько же. Чистая прибыль — 800 грн в одну сторону, а ведь люди ездят и обратно… После отмены автобусного сообщения через линию разграничения, новоявленные «перевозчики» чувствуют себя весьма неплохо, хотя и жалуются по привычке.

Вторые по популярности донецкие объявления — обналичивание банковских карт. В этот бизнес просто так не влезть — как шутят знающие дончане, «это — бюджетообразующая отрасль так называемой «республики». На обналичивании, точнее, разнице курсов поднимаются большие деньги. Естественно, и хозяева у этих денег есть, и это вовсе не владелец пункта обналичивания, а люди из верхушки «ДНР». Все просто: интернет-банкингом деньги переводятся с карты клиента на карту обнальщиков. Обычно это гривны. Клиенту выдаются рубли по курсу в среднем 2,3-2,5. В любом случае, этот курс будет меньше, чем в пунктах обмена. Но ведь человеку надо срочно снять деньги! Тут уж соглашаешься хоть на что-то. В результате разница в курсе превращается в сотни и тысячи рублей в конце месяца. За день в среднем одна точка обналичивания может перегнать на свою карту до 50 тысяч гривен. А теперь считайте, сколько рублей получит хозяин, если продаст их по выгодному курсу.

Объявления «Сдам/продам квартиру» тоже весьма популярны в Донецке. Цены на жилье — бросовые. Правда, иногда у хозяев совершенно случайно отсутствуют документы на квартиру, но кому они по большому счету нужны, при аренде-то? В последнее время у жителей Донецка появилась интересная идея: продавать квартиру по «законодательству» так называемой «ДНР», с тем, чтобы после возвращения в Донецк украинской власти забрать ее обратно по законам Украины. «Республика» — не признана, следовательно, и сделки незаконны. Поэтому пугливые покупатели требуют предоставить им украинского нотариуса, который может оформить самую что ни на есть законную во всех отношениях сделку купли-продажи по украинскому законодательству.

Кстати, объявления с предложением услуг нотариусов были в Донецке повсеместно еще в позапрошлом году, а потом вдруг резко исчезли. Говорят, к ним начали приходить вооруженные люди с недоумением на лицах: отчего это нотариусы в «ДНР» работают по законодательству Украины? Попытки объяснить, что в «ДНР» отсутствует законодательство как таковое ни к чему не привели. Теперь нотариусы работают по звонку, а их телефоны и адреса контор передаются исключительно по знакомству.

Замыкают пятерку лидеров объявлений предложения по переоформлению документов. Справедливости ради надо отметить, что эти объявления постепенно исчезают с заборов и стен домов, перемещаясь в интернет. Судя по всему, там легче сохранить инкогнито. Как ни крути — бизнес незаконный. Да и на территории так называемой «ДНР» появились нечто, под названием «паспорт», поэтому опять можно ждать визита неприятных людей с оружием и недоумением, мол, «зачем, дорогой человек, паспорта страны-врага делаешь»?

«Мои друзья так хотели сделать украинский паспорт, утерянный, когда возле их дома начали снаряды рваться. Нашли тетку в интернете, списались, она заломила около 4000 гривен за новый паспорт и сказала «Соберите пакет документов, приедет человек, заберет их и деньги. Через 10 дней привезет вам паспорт». Друзья были в шоке: неизвестному человеку отдать деньги и все личные данные? В общем, отказались, а за эту сумму они проехали в Мариуполь, где и все оформили, как положено. На блокпосту пограничникам показали все документы, их занесли в какие-то списки, выдали бумажку с печатью для проезда, сказали, чтобы через месяц паспорт был. Через месяц он и был, все нормально», — рассказал житель Донецка Александр Ачкасов.

Предложений о работе в шахтерской столице сейчас мало. В основном, бумажные объявления приглашают продавцов и женщин без опыта работы в массажные салоны.

«Вообще, бумажные объявления — это просто ужас. Они придают любому городу нищий вид. Их читают редко, пока стоят на остановке и ждут автобуса. Всех нужных людей или услуги мы ищем через знакомых. Там уже проверенные люди, адекватные деньги, рекомендации. А продавать квартиру через огрызок бумажки, наклеенный на столб, я считаю верхом идиотизма или каким-то обманом», — говорит дончанка Анастасия Шевелько.

АпострофСергей Курганов

Топ-5 настенных объявлений, популярных в занятом боевиками городе

Сегодняшний Донецк напоминает одно сплошное объявление. С тех пор как в 2014 году из города ушли банки и сетевые магазины, исчезали перевозчики вместе с автобусами и маршрутками, прекратили работу государственные структуры, дончане вынуждены искать им хоть какую-то замену. Как всегда в таких случаях, появилась целая куча «предпринимателей», готовых «помочь» за вознаграждение. Оформить, отвезти, передать — пожалуйста, только платите. О себе «бизнесмены» рассказывают громко и не таясь — посредством тысяч объявлений, которым завешен весь Донецк.

Шахтерская столица сегодня — это одно большое объявление, трепыхающееся на степном ветру. Трудолюбивые коммунальщики перед Пасхой изрядно потрудились, соскребая по десять слоев объявлений с одной лавочки и придавая стенам домов более или менее ухоженный вид. Однако накануне праздника автор был свидетелем того, как вслед за работником коммунальной службы тихо двигался молодой человек с охапкой ярких листовок в руках. На освободившееся чистое место у подъездных дверей молодой человек клеил ярко-красные «Поездки в Украину на комфортабельном микроавтобусе». Хотя в Донецке каждый ребенок знает: автобус может быть оснащен хоть джакузи и бесплатным баром, но грош этому цена, если он не сможет пройти блокпост хотя бы за два часа. Гораздо волшебнее выглядит фраза «Без очереди на БП» — тогда дончане согласны ехать хоть стоя и в битком набитой колымаге.

Объявления о поездках в Украину и Россию преследуют дончан везде. Их расклеивают все, у кого есть права, техпаспорт и «нечто» на четырех колесах. Это довольно выгодный бизнес: в среднем по 300 гривен с пассажира (1200 грн), заправиться — еще 200, взятка на блокпосту — примерно столько же. Чистая прибыль — 800 грн в одну сторону, а ведь люди ездят и обратно… После отмены автобусного сообщения через линию разграничения, новоявленные «перевозчики» чувствуют себя весьма неплохо, хотя и жалуются по привычке.

Вторые по популярности донецкие объявления — обналичивание банковских карт. В этот бизнес просто так не влезть — как шутят знающие дончане, «это — бюджетообразующая отрасль так называемой «республики». На обналичивании, точнее, разнице курсов поднимаются большие деньги. Естественно, и хозяева у этих денег есть, и это вовсе не владелец пункта обналичивания, а люди из верхушки «ДНР». Все просто: интернет-банкингом деньги переводятся с карты клиента на карту обнальщиков. Обычно это гривны. Клиенту выдаются рубли по курсу в среднем 2,3-2,5. В любом случае, этот курс будет меньше, чем в пунктах обмена. Но ведь человеку надо срочно снять деньги! Тут уж соглашаешься хоть на что-то. В результате разница в курсе превращается в сотни и тысячи рублей в конце месяца. За день в среднем одна точка обналичивания может перегнать на свою карту до 50 тысяч гривен. А теперь считайте, сколько рублей получит хозяин, если продаст их по выгодному курсу.

Объявления «Сдам/продам квартиру» тоже весьма популярны в Донецке. Цены на жилье — бросовые. Правда, иногда у хозяев совершенно случайно отсутствуют документы на квартиру, но кому они по большому счету нужны, при аренде-то? В последнее время у жителей Донецка появилась интересная идея: продавать квартиру по «законодательству» так называемой «ДНР», с тем, чтобы после возвращения в Донецк украинской власти забрать ее обратно по законам Украины. «Республика» — не признана, следовательно, и сделки незаконны. Поэтому пугливые покупатели требуют предоставить им украинского нотариуса, который может оформить самую что ни на есть законную во всех отношениях сделку купли-продажи по украинскому законодательству.

Кстати, объявления с предложением услуг нотариусов были в Донецке повсеместно еще в позапрошлом году, а потом вдруг резко исчезли. Говорят, к ним начали приходить вооруженные люди с недоумением на лицах: отчего это нотариусы в «ДНР» работают по законодательству Украины? Попытки объяснить, что в «ДНР» отсутствует законодательство как таковое ни к чему не привели. Теперь нотариусы работают по звонку, а их телефоны и адреса контор передаются исключительно по знакомству.

Замыкают пятерку лидеров объявлений предложения по переоформлению документов. Справедливости ради надо отметить, что эти объявления постепенно исчезают с заборов и стен домов, перемещаясь в интернет. Судя по всему, там легче сохранить инкогнито. Как ни крути — бизнес незаконный. Да и на территории так называемой «ДНР» появились нечто, под названием «паспорт», поэтому опять можно ждать визита неприятных людей с оружием и недоумением, мол, «зачем, дорогой человек, паспорта страны-врага делаешь»?

«Мои друзья так хотели сделать украинский паспорт, утерянный, когда возле их дома начали снаряды рваться. Нашли тетку в интернете, списались, она заломила около 4000 гривен за новый паспорт и сказала «Соберите пакет документов, приедет человек, заберет их и деньги. Через 10 дней привезет вам паспорт». Друзья были в шоке: неизвестному человеку отдать деньги и все личные данные? В общем, отказались, а за эту сумму они проехали в Мариуполь, где и все оформили, как положено. На блокпосту пограничникам показали все документы, их занесли в какие-то списки, выдали бумажку с печатью для проезда, сказали, чтобы через месяц паспорт был. Через месяц он и был, все нормально», — рассказал житель Донецка Александр Ачкасов.

Предложений о работе в шахтерской столице сейчас мало. В основном, бумажные объявления приглашают продавцов и женщин без опыта работы в массажные салоны.

«Вообще, бумажные объявления — это просто ужас. Они придают любому городу нищий вид. Их читают редко, пока стоят на остановке и ждут автобуса. Всех нужных людей или услуги мы ищем через знакомых. Там уже проверенные люди, адекватные деньги, рекомендации. А продавать квартиру через огрызок бумажки, наклеенный на столб, я считаю верхом идиотизма или каким-то обманом», — говорит дончанка Анастасия Шевелько.

Апостроф

КАК МЫ БОРОЛИСЬ ЗА ДОНБАССКАК МЫ БОРОЛИСЬ ЗА ДОНБАСС

Егор Фирсов.

Я часто раздумываю над тем, могли ли мы спасти Донецк? Достаточно ли делали, чтобы с ним не случилось того, что в итоге случилось? Не скрою, я скучаю по нему. Я отдал Донецку много лет и много сил. Мои первые шаги в политике были связаны с Донбассом, и я часто с удовольствием вспоминаю тот период, когда я и мои соратники по партии были маленькой горсткой в недружелюбном городе, в самом сердце электоральной вотчины Януковича. Работать в таких условиях было сложно, экстремально, но интересно.

Давно задумал собрать все наши приключения в одну автобиографическую публикацию. Несколько дней вспоминал, искал ссылки и систематизировал все, что удалось вспомнить. Делал это в первую очередь для себя, чтобы периодически освежать воспоминания. А получилась своеобразная летопись политической жизни первой половины 2010-х годов в Донецке.

Я знаю, что многие интересуются, кто я вообще такой и как мне удалось в таком молодом возрасте дважды стать народным депутатом. Обычно если человеку в Украине нет 30 и он депутат — за ним стоят богатые родственники. В моем случае имеет место удачное стечение обстоятельств. Я действительно смог стать депутатом, не имея ни денег, ни связей. Получилось это вот как.

Политикой я хотел заниматься с самых юных лет, как любой активный студент. Но в то же время, идти в существующие партии мне не хотелось. Про Партию регионов или КПУ я даже не говорю — никогда не испытывал к ним ничего, кроме брезгливости. Я рассматривал только партии национал-демократического толка, но в Донецке и с такими партиями были проблемы. Едва мне исполнилось 18 лет, я вступил в «Нашу Украину», но довольно быстро разочаровался. Оказалось «Наша Украина» была просто филиалом Партии регионов, донецкая «Батькивщина» служила пристанищем «тушек» и всегда закрывала глаза на фальсификации, которые проворачивали регионалы на выборах, «Фронт перемен» был сборищем совершенно случайных людей и занимался в основном освоением денег, которые приходили на поддержание донецкого офиса из Киева. Я понимал, что ни в одной из этих партий не смогу себя реализовать, и меня будут просто использовать, как использовали многих других моих ровесников, которые шли в эти партии по убеждениям.

Из-за этого я сразу решил, что буду связываться только с какой-нибудь новой партией, представительства которой в Донецке еще нет, чтобы сразу иметь дело с новой командой без шлейфа скандалов и интриг. В 2010 году я увидел, что в Киеве и еще в нескольких городах на местном уровне принимала участие в выборах партия УДАР Виталия Кличко. И я сразу понял, что хочу вступить в эту партию и создать в Донецке ее офис.

Я с детства являюсь фанатом братьев Кличко, сам раньше занимался боксом, и когда увидел, что Кличко идет в политику, решил, что это как раз то, что мне нужно. В Донецке про УДАР тогда еще никто не слышал. Желающих создавать филиал этой партии не было, так как партия считалась «оранжевой», и в Донбассе популярностью не пользовалась. Кроме того, в отличие от «Батькивщины» и «Фронта перемен», в УДАРе тогда не платили деньги, и нужно было заниматься партстроительством бесплатно. Это было очень хорошим фильтром от проходимцев и политических гастролеров.

Я написал несколько писем в киевский офис. Мне долго не отвечали, а потом все же пришел ответ от Владимира Куренного, который пригласил меня на собеседование в Киев. Я поехал, мы поговорили, и он доверил мене должность главы городской организации. Так в 2011 году я прозаично возглавил донецкий УДАР, который в то время никто еще не воспринимал, как перспективную партию. Вместе со мной к партийному строительству подключились Руслан Калинин, Леша Митасов, Денис Каплунов. Всем нам было по 23- 25 лет. Все мы были новичками, без биографии, без опыта. Строить партию в Донецке мы стали с нуля.

Позже, в 2011 году, когда УДАР стал набирать популярность, а Кличко заявил о планах на будущие выборы, рейтинг партии быстро пошел в рост. И вот тогда появилось очень много желающих попасть в УДАР, возглавить городские организации и сменить руководство донецкой ячейки. Конечно, нас все считали случайными, временными людьми. Появились какие-то бизнесмены, которые стали приходить и предлагать деньги и помощь в обмен на должности, но мы боялись таких, считали, что они хотят просто купить партию, и держались от них подальше. Подтянулись и проходимцы, сменившие по 5-7 партий, которые стали писать в Киев кляузы на меня и моих соратников, пытаясь убедить центральный офис сменить руководство.

Самая реальная попытка отрейдерить у нас донецкую организацию УДАРА была предпринята перед выборами в 2012 году. Тогда несколько людей в нашей организации смогли подкупить регионалы, и купленные «тушки» подняли восстание.

Правда, действовали они чрезвычайно глупо. Рейдерской операцией руководил нынешний министр информации ДНР Александр Хряков, который являлся хорошо известным в Донецке провокатором. Само собой, в Киеве сразу поняли, что происходит, быстро вмешались в ситуацию, и исключили из партии всех «тушек». На память о тех временах осталось видео, на котором Хряков и заговорщики дают совместную пресс-конференцию. Большинство этих людей сейчас в ДНР.

В общем, до парламентских выборов 2012 года устранить меня из донецкой ячейки так и не получилось, и в итоге я попал в список УДАРА, как глава областной организации, на 37 место.

В Донецке мы никогда не сидели без дела. И не смотря на большую стесненность в средствах, постоянно старались организовать какую-то политическую акцию просто потому, что действительно горели идеями и получали удовольствие от того, что делали. Именно поэтому мы стали настоящей костью в горле для регионалов, которых совершенно искренне ненавидели, а они соответственно ненавидели нас.

Конечно, по сравнению с тем, что происходил в Донбассе теперь, наши старые акции выглядят несерьезно. Но на тот момент у донецкого УДАРа в кулуарах местной администрации была репутация «беспредельщиков». Никто больше не делал в Донецке того, что делали мы. Я до сих пор горжусь своей донецкой командой, и очень рад, что все парни сейчас перебрались в Киев и нашли себя здесь. Я горжусь, что в нашей партии состоял и был нашим кандидатом Николай Березовой — герой войны, погибший под Иловайском 10 августа 2014 года.

Первое политическое боевое крещение мы получили в 2012 году. Именно тогда мы поняли, как в Украине делаются выборы, но ничего не смогли сделать против той махины, с которой столкнулись.

Помню, как на пресс-конференции перед выборами на нашего кандидата Вольгу Шейко набросился все тот же безумец ДНР-овец Хряков, который матерился, визжал и замахивался на нее кулаками. Хряков был нанят для провокаций депутатом от Партии регионов Татьяной Бахтеевой, конкурентом которой Шейко была на округе. Дружат они и до сих пор. Только Хряков — «министр ДНР», а Бахтеева — моя коллега, депутат парламента.

Ночь выборов запомню на всю жизнь. Мы разбились на несколько мобильных групп и носились по участкам, реагируя на все сигналы о фальсификациях. На округе Бахтеевой мы обнаружили фальсификации и вбросы бюллетеней на участке в 16-й школе. Но как только наши члены комиссии подняли там шум, в школу приехали титушки, оцепили и заблокировали ее. Наших членов комиссии выгнали. Открытость и наглость фальсификаций шокировала. Мы не ожидали, что все будет настолько жестко. До сих пор отлично помню, какое чувство собственной беспомощности и досады накатывало тогда.

На округе Николая Левченко мы столкнулись с казаками, которые взяли участок под свой контроль и блокировали его, пока члены комиссии переписывали протоколы и рисовали нужный Левченко результат. В то время никто еще не мог предположить, что казаки Левченко через два года захватят в городе власть, а его придурковатый денщик Павел Губарев провозгласит себя губернатором.

На округе Александра Бобкова были самые нахальные фальсификации, там пачки бюллетеней открыто бросали в урны титушки и спокойно уходили с участков без всяких препятствий. Такой случай произошел прямо у нас на глазах, но камеру успели включить слишком поздно, и сняли только уже брошенную пачку в урне. На этом видео наш активист Алексей Митасов.

По наивности, тогда казалось, что вот мы поймали фальсификаторов, сейчас устроим скандал, подадим в суд, добьемся перевыборов. Но нам быстро дали понять, что никакие доказательства ничего не изменят. Есть указ свыше, есть уже заранее прописанные результаты, свои комиссии, свои суды, так что не стоит и дергаться. Так и получилось. В Донецке мы были единственными, кто тогда во весь голос говорили о сфальсифицированных выборах, искали нарушения на участках и показывали доказательства прессе, подавали в суд, но дальше шума в СМИ дело не пошло. Кстати, Александр Бобков, который тогда «выиграл» выборы с рекордным результатом, позже стал одним из создателей ДНР. Главарь боевиков Захарченко — его человек.

Вот фрагмент моих дебатов на местном ТВ с секретарем донецкого городского совета Богачевым, который занимался фальсификациями. Позже Богачев стал одним из организаторов первых митингов сепаратистов в Донецке.

В 2014 году, когда Янукович и его подельники сбежали из Украины с награбленным добром, часто приходилось слышать голоса из Донецка, что Янукович — «легитимный президент». Мне, человеку, который своими глазами видел, как создавалась эта «легитимность» всегда смешно было это слышать. И Янукович, и его партия побеждали на выборах только с помощью наглых подтасовок и мошенничества.

Кончилось тем, что под вечер за нашими машинами стали следить бандиты, которые прокололи нам колеса, чтобы вывести нас из игры. Как только я остановился на заправке, и мы вышли, чтобы выпить кофе, к нашей машине подъехало другое авто, из которого выскочил титушка и пробил нам два колеса ножом.

Похожая история случилась с машиной Леши Митасова и Руслана Калинина. Их машине пробили колеса, когда они остановились возле очередного участка.

На тех выборах УДАР показал достойный результат, и в Киеве особенно отметили донецкую команду, хоть мы и не смогли предотвратить фальсификации в тот раз. Мое место в списке тогда оказалось непроходным, но когда в 2014 году наши депутаты стали губернаторами и министрами, я получил мандат уже перед самым роспуском Верховной Рады.

Впрочем, до 2014 года было еще много всего. Были довыборы в Донецкий областной совет, которые проходили в Горловке. И там регионалам удалось победить лишь с помощью фальсификаций. Мы снова ловили фальсификаторов и обнародовали доказательства вбросов в СМИ, и снова это не привело ни к каким последствиям.

Затем, был яркий конфликт с олигархическим семейством братьев Орловых. В 2013 году Орловы открыли в Макеевке небольшое металлургическое производство, которое установили прямо посреди жилого массива, грубо нарушив санитарные нормы. Оборудование они заказывали в Китае, где никогда не заботились об экологичности производства. В итоге жители одного из районов Макеевки получили у себя под боком настоящую душегубку под названием «Энергокапитал», которая отравляла им жизни выбросами и грохотом. Это был ярчайший пример отношения представителей Партии регионов к своему электорату.

Против завода восстал весь микрорайон. Но никакая местная политическая сила не решалась выступить против Орловых, которые считались настоящим мафиозным семейством. Ввязались в эту историю только мы.

Нам удалось собрать тогда невиданную для Макеевки демонстрацию протеста. Никогда прежде «оранжевые» партии не собирали столько людей в этом городе. Нам же это удалось довольно просто. Мы использовали любую возможность, чтобы заявить о себе, в том числе и недовольство плохой экологией. УДАР в Донбассе действительно работал с людьми, мы ездили в захолустья, ходили от дома к дому. Если бы у нас было больше времени и ресурсов, уверен, мы смогли бы пошатнуть гегемонию Партии регионов в Донецкой области. Не без гордости скажу, что другим оппозиционным партиям не удавалось и за 10 лет то, что удалось нашей организации за 2 года ее существования. Смотрите сами.

В тот день мы повели людей прямо на штурм завода Орловых. Произошло небольшое столкновение с представителями охранной фирмы, которые стали бить людей и толкать их на землю. После майдана все это уже кажется несущественным эпизодом. Но для Макеевки, для первой половины 2013 года это было событие. Впервые электорат Партии регионов так радикально бунтовал против представителей этой партии, а мы вели его за собой.

Газеты, подконтрольные регионалам, тогда просто взбесились. Как только нас не обзывали. После того, что вся эта история попала в новости, макеевским властям устроили разнос из Киева и завод на время прикрыли. Он так и не успел заработать, поскольку уже через год в Донбассе началась война и поставки сырья на производство стали невозможны. Говорят, сейчас к заводу разобрали даже железнодорожную ветку.

Мы все время были заряжены на креатив. Нам хотелось не просто устраивать скучные митинги, на которые никто не придет, а устроить по-настоящему запоминающееся политическое шоу. Мы понимали, что любая акция в Донбассе, направленная против регионалов, привлечет внимание, и старались действовать нестандартно. Помню хулиганистое «повешенье кнопкодавов». Мы повесили чучела депутатов прямо в центре города на мосту. Минут через двадцать в этом районе было отключено уличное освещение.

В другой раз мы всю ночь разрисовывали краской бетонные заборы вдоль железной дороги лозунгами против Януковича. Возможно, подобное признание из уст депутата звучит нелепо, но жажда деятельности толкала и на подобные поступки. Никогда не забуду, как целую ночь бродили по рельсам с журналистом Денисом Казанским по каким-то сортировочным станциям и выводили «Зека геть». Тогда власть еще казалась монолитной, а победа — делом далекого будущего. А на самом деле до бегства Януковича оставалось всего полгода.

Самой яркой нашей акцией в Донецке стала выставка «Музей обещания Януковича». Эта идея, как и многие другие, принадлежала Денису Каплунову. Мы реализовали ее в самом центре города, недалеко от ОГА. Центром экспозиции стал золотой унитаз. Мы покрасили золотой краской обычный фаянсовый, и это произвело фурор. Прохожие садились на него и фотографировались.

Музей стал невиданной дерзостью. В Донецке никто себе такого не позволял. Обитатели администрацией обходили нас десятой дорогой.

Ну а дальше начался Майдан. И мы сразу захотели провести в Донецке все максимально жестко и громко, чтобы было ясно, что не только в Киеве есть большое недовольство Януковичем, но и в Донецке тоже. Мы организовали донецкий автомайдан, так как у нас в городе существовали резиденции почти всех самых влиятельных на тот момент лиц государства — Януковича, Ахметова, Арбузова, Колесникова, Клименко. На первую акцию собралось около 10 машин. Мы решили сразу отправиться к дому Януковича, так как знали, что это создаст общественный резонанс.

И резонанс превзошел все наши ожидания. Едва только мы успели собраться на стоянке перед Донецкой ОГА, как туда подтянулась толпа титушек, которые заблокировали наши авто своими машинами. Начался конфликт, нам угрожали и провоцировали, в надежде, что получится кого-то из нас втянуть в драку и под этим предлогом упаковать. Как выяснилось позже, титушки были из Горловки, а направил их в Донецк Армен Саркисян, местный криминальный авторитет, связанный с сыном Виктора Януковича.
А меня в тот день, таки, задержала милиция, якобы за то, что я кого-то оскорбил.

Командовал титушками Алексей Петров — ныне он один из лидеров горловских террористов.

Титушки подходили к нам и говорили, что мы смертники, что все номера машин переписаны, что всех нас найдут и т. д. Милиция же откровенно подыгрывала им. За все время деятельности УДАРа в Донецке тогда нам впервые стало страшно. Вырвался на поверхность тот самый Донецк, о котором всегда все знали и говорили, но который почти никогда не было видно. Он некоторое время скрывался за ширмой цивилизованности, которую здесь сумели создать к Евро-2012. Но в январе 2014 эта ширма упала. Маски были сброшены, и стало ясно, что предстоит настоящая война.

Одновременно с обострением ситуации в Донецке, обострилось противостояние и в Киеве. Погибли первые участники Майдана.

Но несмотря на первую неудачу, мы решили, что донецкий Автомайдан продолжит свою работу. В следующий раз мы поступили умнее и собрались уже на трассе, где нас нельзя было заблокировать. Нашей целью была резиденция Ахметова. Мы добрались до нее и провели митинг у ворот резиденции олигарха.

В отместку за наши акции нам дважды громили партийный офис. Последний раз это случилось уже в день бегства Януковича из столицы.

Помню, как мы праздновали победу. Как радовались, когда Янукович сбежал. Думали, что наконец-то свободны. Но оказалось, что самые главные ужасы еще впереди. И вскоре всем нам придется покинуть Донецк.

Весной мы понимали, какая угроза надвигается на Донбасс. Но сделать что-либо уже не смогли. Потому что противостоять нам пришлось все той же системе, выстроенной ПР, которая теперь перешла на позиции сепаратизма и стала реализовывать сценарий отделения Донбасса от Украины. И силы снова были неравны.

Вместе с другими донецкими политиками и журналистами мы создали Комитет патриотических сил Донбасса и стали собирать митинги сторонников Украины. Но эти митинги сразу стали мишенью для вооруженных боевиков. На одной из первых акций в марте убили моего друга Диму Чернявского из ВО «Свобода». В той же драке сильно пострадал наш ударовец Артем Заярный, который получил серьезную травму головы и долго восстанавливался.

Мы оставались в Донецке до начала мая. Покинули Донецк после того, как попали в настоящую перестрелку. Вечером 6 мая мы находились на даче у известного журналиста координатора КПСД Сергея Гармаша. В какой-то момент к дому подъехала машина, из которой по окнам открыли огонь из автоматов.

К тому времени в донецкой области уже стояли вооруженные блокпосты, а в Славянске шли боевые действия. Поэтому мы также были вооружены. Леша Митасов был назначен советником главы СБУ и возил с собой автомат Калашникова. После того, как стрельба по окнам прекратилась, он подскочил к окну и дал очередь в ответ по автомобилю. Машина тут же сорвалась с места и уехала. Но мы поняли, что оставаться на даче больше нельзя, и тут же выехали из города. Больше в Донецк вернуться уже не пришлось.

Нападение на нас было осуществлено из-за того, что как раз тогда мы готовили референдум о присоединении некоторых районов Донецкой области к Днепропетровской. Этот референдум мы придумали в противовес референдуму сепаратистов. В то время в Днепре существовал неформальный антитеррористический штаб, в котором работали все, кто пытался противостоять ДНР — Семен Семенченко, наша УДАРовская команда, Юрий Бутусов, Сергей Иванов. Кто бы что не говорил, Днепропетровск тогда помогал и давал надежду Донецку, что ситуация не брошена на самотек. И я за это очень благодарен днепропетровской команде. В июне 2014 года я был назначен советником губернатора Коломойского и занимался организацией альтернативного референдума в Красноармейске, Димитрове, Белицком и Доброполье. За это и стал мишенью террористов. Кстати, не удивлюсь, если этот факт моей биографии еще однажды попытаются использовать в качестве компромата. Времена, как известно, меняются. Те, кто вчера был нужен, чтобы останавливать сепаратизм, сегодня греют нары в СИЗО.

Я написал эту длинную статью для того, чтобы было понятно, что в Донецке Украине было на кого опереться. Донецк не был тотально пророссийским. В Донецке кипела политическая жизнь и существовало ядро патриотически настроенных граждан, которые пытались сделать все, чтобы Донбасс оставался Украиной. Причем мы делали это в то время, когда еще не было поздно — за несколько лет до войны.

Цензор.НетЕгор Фирсов.

Я часто раздумываю над тем, могли ли мы спасти Донецк? Достаточно ли делали, чтобы с ним не случилось того, что в итоге случилось? Не скрою, я скучаю по нему. Я отдал Донецку много лет и много сил. Мои первые шаги в политике были связаны с Донбассом, и я часто с удовольствием вспоминаю тот период, когда я и мои соратники по партии были маленькой горсткой в недружелюбном городе, в самом сердце электоральной вотчины Януковича. Работать в таких условиях было сложно, экстремально, но интересно.

Давно задумал собрать все наши приключения в одну автобиографическую публикацию. Несколько дней вспоминал, искал ссылки и систематизировал все, что удалось вспомнить. Делал это в первую очередь для себя, чтобы периодически освежать воспоминания. А получилась своеобразная летопись политической жизни первой половины 2010-х годов в Донецке.

Я знаю, что многие интересуются, кто я вообще такой и как мне удалось в таком молодом возрасте дважды стать народным депутатом. Обычно если человеку в Украине нет 30 и он депутат — за ним стоят богатые родственники. В моем случае имеет место удачное стечение обстоятельств. Я действительно смог стать депутатом, не имея ни денег, ни связей. Получилось это вот как.

Политикой я хотел заниматься с самых юных лет, как любой активный студент. Но в то же время, идти в существующие партии мне не хотелось. Про Партию регионов или КПУ я даже не говорю — никогда не испытывал к ним ничего, кроме брезгливости. Я рассматривал только партии национал-демократического толка, но в Донецке и с такими партиями были проблемы. Едва мне исполнилось 18 лет, я вступил в «Нашу Украину», но довольно быстро разочаровался. Оказалось «Наша Украина» была просто филиалом Партии регионов, донецкая «Батькивщина» служила пристанищем «тушек» и всегда закрывала глаза на фальсификации, которые проворачивали регионалы на выборах, «Фронт перемен» был сборищем совершенно случайных людей и занимался в основном освоением денег, которые приходили на поддержание донецкого офиса из Киева. Я понимал, что ни в одной из этих партий не смогу себя реализовать, и меня будут просто использовать, как использовали многих других моих ровесников, которые шли в эти партии по убеждениям.

Из-за этого я сразу решил, что буду связываться только с какой-нибудь новой партией, представительства которой в Донецке еще нет, чтобы сразу иметь дело с новой командой без шлейфа скандалов и интриг. В 2010 году я увидел, что в Киеве и еще в нескольких городах на местном уровне принимала участие в выборах партия УДАР Виталия Кличко. И я сразу понял, что хочу вступить в эту партию и создать в Донецке ее офис.

Я с детства являюсь фанатом братьев Кличко, сам раньше занимался боксом, и когда увидел, что Кличко идет в политику, решил, что это как раз то, что мне нужно. В Донецке про УДАР тогда еще никто не слышал. Желающих создавать филиал этой партии не было, так как партия считалась «оранжевой», и в Донбассе популярностью не пользовалась. Кроме того, в отличие от «Батькивщины» и «Фронта перемен», в УДАРе тогда не платили деньги, и нужно было заниматься партстроительством бесплатно. Это было очень хорошим фильтром от проходимцев и политических гастролеров.

Я написал несколько писем в киевский офис. Мне долго не отвечали, а потом все же пришел ответ от Владимира Куренного, который пригласил меня на собеседование в Киев. Я поехал, мы поговорили, и он доверил мене должность главы городской организации. Так в 2011 году я прозаично возглавил донецкий УДАР, который в то время никто еще не воспринимал, как перспективную партию. Вместе со мной к партийному строительству подключились Руслан Калинин, Леша Митасов, Денис Каплунов. Всем нам было по 23- 25 лет. Все мы были новичками, без биографии, без опыта. Строить партию в Донецке мы стали с нуля.

Позже, в 2011 году, когда УДАР стал набирать популярность, а Кличко заявил о планах на будущие выборы, рейтинг партии быстро пошел в рост. И вот тогда появилось очень много желающих попасть в УДАР, возглавить городские организации и сменить руководство донецкой ячейки. Конечно, нас все считали случайными, временными людьми. Появились какие-то бизнесмены, которые стали приходить и предлагать деньги и помощь в обмен на должности, но мы боялись таких, считали, что они хотят просто купить партию, и держались от них подальше. Подтянулись и проходимцы, сменившие по 5-7 партий, которые стали писать в Киев кляузы на меня и моих соратников, пытаясь убедить центральный офис сменить руководство.

Самая реальная попытка отрейдерить у нас донецкую организацию УДАРА была предпринята перед выборами в 2012 году. Тогда несколько людей в нашей организации смогли подкупить регионалы, и купленные «тушки» подняли восстание.

Правда, действовали они чрезвычайно глупо. Рейдерской операцией руководил нынешний министр информации ДНР Александр Хряков, который являлся хорошо известным в Донецке провокатором. Само собой, в Киеве сразу поняли, что происходит, быстро вмешались в ситуацию, и исключили из партии всех «тушек». На память о тех временах осталось видео, на котором Хряков и заговорщики дают совместную пресс-конференцию. Большинство этих людей сейчас в ДНР.

В общем, до парламентских выборов 2012 года устранить меня из донецкой ячейки так и не получилось, и в итоге я попал в список УДАРА, как глава областной организации, на 37 место.

В Донецке мы никогда не сидели без дела. И не смотря на большую стесненность в средствах, постоянно старались организовать какую-то политическую акцию просто потому, что действительно горели идеями и получали удовольствие от того, что делали. Именно поэтому мы стали настоящей костью в горле для регионалов, которых совершенно искренне ненавидели, а они соответственно ненавидели нас.

Конечно, по сравнению с тем, что происходил в Донбассе теперь, наши старые акции выглядят несерьезно. Но на тот момент у донецкого УДАРа в кулуарах местной администрации была репутация «беспредельщиков». Никто больше не делал в Донецке того, что делали мы. Я до сих пор горжусь своей донецкой командой, и очень рад, что все парни сейчас перебрались в Киев и нашли себя здесь. Я горжусь, что в нашей партии состоял и был нашим кандидатом Николай Березовой — герой войны, погибший под Иловайском 10 августа 2014 года.

Первое политическое боевое крещение мы получили в 2012 году. Именно тогда мы поняли, как в Украине делаются выборы, но ничего не смогли сделать против той махины, с которой столкнулись.

Помню, как на пресс-конференции перед выборами на нашего кандидата Вольгу Шейко набросился все тот же безумец ДНР-овец Хряков, который матерился, визжал и замахивался на нее кулаками. Хряков был нанят для провокаций депутатом от Партии регионов Татьяной Бахтеевой, конкурентом которой Шейко была на округе. Дружат они и до сих пор. Только Хряков — «министр ДНР», а Бахтеева — моя коллега, депутат парламента.

Ночь выборов запомню на всю жизнь. Мы разбились на несколько мобильных групп и носились по участкам, реагируя на все сигналы о фальсификациях. На округе Бахтеевой мы обнаружили фальсификации и вбросы бюллетеней на участке в 16-й школе. Но как только наши члены комиссии подняли там шум, в школу приехали титушки, оцепили и заблокировали ее. Наших членов комиссии выгнали. Открытость и наглость фальсификаций шокировала. Мы не ожидали, что все будет настолько жестко. До сих пор отлично помню, какое чувство собственной беспомощности и досады накатывало тогда.

На округе Николая Левченко мы столкнулись с казаками, которые взяли участок под свой контроль и блокировали его, пока члены комиссии переписывали протоколы и рисовали нужный Левченко результат. В то время никто еще не мог предположить, что казаки Левченко через два года захватят в городе власть, а его придурковатый денщик Павел Губарев провозгласит себя губернатором.

На округе Александра Бобкова были самые нахальные фальсификации, там пачки бюллетеней открыто бросали в урны титушки и спокойно уходили с участков без всяких препятствий. Такой случай произошел прямо у нас на глазах, но камеру успели включить слишком поздно, и сняли только уже брошенную пачку в урне. На этом видео наш активист Алексей Митасов.

По наивности, тогда казалось, что вот мы поймали фальсификаторов, сейчас устроим скандал, подадим в суд, добьемся перевыборов. Но нам быстро дали понять, что никакие доказательства ничего не изменят. Есть указ свыше, есть уже заранее прописанные результаты, свои комиссии, свои суды, так что не стоит и дергаться. Так и получилось. В Донецке мы были единственными, кто тогда во весь голос говорили о сфальсифицированных выборах, искали нарушения на участках и показывали доказательства прессе, подавали в суд, но дальше шума в СМИ дело не пошло. Кстати, Александр Бобков, который тогда «выиграл» выборы с рекордным результатом, позже стал одним из создателей ДНР. Главарь боевиков Захарченко — его человек.

Вот фрагмент моих дебатов на местном ТВ с секретарем донецкого городского совета Богачевым, который занимался фальсификациями. Позже Богачев стал одним из организаторов первых митингов сепаратистов в Донецке.

В 2014 году, когда Янукович и его подельники сбежали из Украины с награбленным добром, часто приходилось слышать голоса из Донецка, что Янукович — «легитимный президент». Мне, человеку, который своими глазами видел, как создавалась эта «легитимность» всегда смешно было это слышать. И Янукович, и его партия побеждали на выборах только с помощью наглых подтасовок и мошенничества.

Кончилось тем, что под вечер за нашими машинами стали следить бандиты, которые прокололи нам колеса, чтобы вывести нас из игры. Как только я остановился на заправке, и мы вышли, чтобы выпить кофе, к нашей машине подъехало другое авто, из которого выскочил титушка и пробил нам два колеса ножом.

Похожая история случилась с машиной Леши Митасова и Руслана Калинина. Их машине пробили колеса, когда они остановились возле очередного участка.

На тех выборах УДАР показал достойный результат, и в Киеве особенно отметили донецкую команду, хоть мы и не смогли предотвратить фальсификации в тот раз. Мое место в списке тогда оказалось непроходным, но когда в 2014 году наши депутаты стали губернаторами и министрами, я получил мандат уже перед самым роспуском Верховной Рады.

Впрочем, до 2014 года было еще много всего. Были довыборы в Донецкий областной совет, которые проходили в Горловке. И там регионалам удалось победить лишь с помощью фальсификаций. Мы снова ловили фальсификаторов и обнародовали доказательства вбросов в СМИ, и снова это не привело ни к каким последствиям.

Затем, был яркий конфликт с олигархическим семейством братьев Орловых. В 2013 году Орловы открыли в Макеевке небольшое металлургическое производство, которое установили прямо посреди жилого массива, грубо нарушив санитарные нормы. Оборудование они заказывали в Китае, где никогда не заботились об экологичности производства. В итоге жители одного из районов Макеевки получили у себя под боком настоящую душегубку под названием «Энергокапитал», которая отравляла им жизни выбросами и грохотом. Это был ярчайший пример отношения представителей Партии регионов к своему электорату.

Против завода восстал весь микрорайон. Но никакая местная политическая сила не решалась выступить против Орловых, которые считались настоящим мафиозным семейством. Ввязались в эту историю только мы.

Нам удалось собрать тогда невиданную для Макеевки демонстрацию протеста. Никогда прежде «оранжевые» партии не собирали столько людей в этом городе. Нам же это удалось довольно просто. Мы использовали любую возможность, чтобы заявить о себе, в том числе и недовольство плохой экологией. УДАР в Донбассе действительно работал с людьми, мы ездили в захолустья, ходили от дома к дому. Если бы у нас было больше времени и ресурсов, уверен, мы смогли бы пошатнуть гегемонию Партии регионов в Донецкой области. Не без гордости скажу, что другим оппозиционным партиям не удавалось и за 10 лет то, что удалось нашей организации за 2 года ее существования. Смотрите сами.

В тот день мы повели людей прямо на штурм завода Орловых. Произошло небольшое столкновение с представителями охранной фирмы, которые стали бить людей и толкать их на землю. После майдана все это уже кажется несущественным эпизодом. Но для Макеевки, для первой половины 2013 года это было событие. Впервые электорат Партии регионов так радикально бунтовал против представителей этой партии, а мы вели его за собой.

Газеты, подконтрольные регионалам, тогда просто взбесились. Как только нас не обзывали. После того, что вся эта история попала в новости, макеевским властям устроили разнос из Киева и завод на время прикрыли. Он так и не успел заработать, поскольку уже через год в Донбассе началась война и поставки сырья на производство стали невозможны. Говорят, сейчас к заводу разобрали даже железнодорожную ветку.

Мы все время были заряжены на креатив. Нам хотелось не просто устраивать скучные митинги, на которые никто не придет, а устроить по-настоящему запоминающееся политическое шоу. Мы понимали, что любая акция в Донбассе, направленная против регионалов, привлечет внимание, и старались действовать нестандартно. Помню хулиганистое «повешенье кнопкодавов». Мы повесили чучела депутатов прямо в центре города на мосту. Минут через двадцать в этом районе было отключено уличное освещение.

В другой раз мы всю ночь разрисовывали краской бетонные заборы вдоль железной дороги лозунгами против Януковича. Возможно, подобное признание из уст депутата звучит нелепо, но жажда деятельности толкала и на подобные поступки. Никогда не забуду, как целую ночь бродили по рельсам с журналистом Денисом Казанским по каким-то сортировочным станциям и выводили «Зека геть». Тогда власть еще казалась монолитной, а победа — делом далекого будущего. А на самом деле до бегства Януковича оставалось всего полгода.

Самой яркой нашей акцией в Донецке стала выставка «Музей обещания Януковича». Эта идея, как и многие другие, принадлежала Денису Каплунову. Мы реализовали ее в самом центре города, недалеко от ОГА. Центром экспозиции стал золотой унитаз. Мы покрасили золотой краской обычный фаянсовый, и это произвело фурор. Прохожие садились на него и фотографировались.

Музей стал невиданной дерзостью. В Донецке никто себе такого не позволял. Обитатели администрацией обходили нас десятой дорогой.

Ну а дальше начался Майдан. И мы сразу захотели провести в Донецке все максимально жестко и громко, чтобы было ясно, что не только в Киеве есть большое недовольство Януковичем, но и в Донецке тоже. Мы организовали донецкий автомайдан, так как у нас в городе существовали резиденции почти всех самых влиятельных на тот момент лиц государства — Януковича, Ахметова, Арбузова, Колесникова, Клименко. На первую акцию собралось около 10 машин. Мы решили сразу отправиться к дому Януковича, так как знали, что это создаст общественный резонанс.

И резонанс превзошел все наши ожидания. Едва только мы успели собраться на стоянке перед Донецкой ОГА, как туда подтянулась толпа титушек, которые заблокировали наши авто своими машинами. Начался конфликт, нам угрожали и провоцировали, в надежде, что получится кого-то из нас втянуть в драку и под этим предлогом упаковать. Как выяснилось позже, титушки были из Горловки, а направил их в Донецк Армен Саркисян, местный криминальный авторитет, связанный с сыном Виктора Януковича.
А меня в тот день, таки, задержала милиция, якобы за то, что я кого-то оскорбил.

Командовал титушками Алексей Петров — ныне он один из лидеров горловских террористов.

Титушки подходили к нам и говорили, что мы смертники, что все номера машин переписаны, что всех нас найдут и т. д. Милиция же откровенно подыгрывала им. За все время деятельности УДАРа в Донецке тогда нам впервые стало страшно. Вырвался на поверхность тот самый Донецк, о котором всегда все знали и говорили, но который почти никогда не было видно. Он некоторое время скрывался за ширмой цивилизованности, которую здесь сумели создать к Евро-2012. Но в январе 2014 эта ширма упала. Маски были сброшены, и стало ясно, что предстоит настоящая война.

Одновременно с обострением ситуации в Донецке, обострилось противостояние и в Киеве. Погибли первые участники Майдана.

Но несмотря на первую неудачу, мы решили, что донецкий Автомайдан продолжит свою работу. В следующий раз мы поступили умнее и собрались уже на трассе, где нас нельзя было заблокировать. Нашей целью была резиденция Ахметова. Мы добрались до нее и провели митинг у ворот резиденции олигарха.

В отместку за наши акции нам дважды громили партийный офис. Последний раз это случилось уже в день бегства Януковича из столицы.

Помню, как мы праздновали победу. Как радовались, когда Янукович сбежал. Думали, что наконец-то свободны. Но оказалось, что самые главные ужасы еще впереди. И вскоре всем нам придется покинуть Донецк.

Весной мы понимали, какая угроза надвигается на Донбасс. Но сделать что-либо уже не смогли. Потому что противостоять нам пришлось все той же системе, выстроенной ПР, которая теперь перешла на позиции сепаратизма и стала реализовывать сценарий отделения Донбасса от Украины. И силы снова были неравны.

Вместе с другими донецкими политиками и журналистами мы создали Комитет патриотических сил Донбасса и стали собирать митинги сторонников Украины. Но эти митинги сразу стали мишенью для вооруженных боевиков. На одной из первых акций в марте убили моего друга Диму Чернявского из ВО «Свобода». В той же драке сильно пострадал наш ударовец Артем Заярный, который получил серьезную травму головы и долго восстанавливался.

Мы оставались в Донецке до начала мая. Покинули Донецк после того, как попали в настоящую перестрелку. Вечером 6 мая мы находились на даче у известного журналиста координатора КПСД Сергея Гармаша. В какой-то момент к дому подъехала машина, из которой по окнам открыли огонь из автоматов.

К тому времени в донецкой области уже стояли вооруженные блокпосты, а в Славянске шли боевые действия. Поэтому мы также были вооружены. Леша Митасов был назначен советником главы СБУ и возил с собой автомат Калашникова. После того, как стрельба по окнам прекратилась, он подскочил к окну и дал очередь в ответ по автомобилю. Машина тут же сорвалась с места и уехала. Но мы поняли, что оставаться на даче больше нельзя, и тут же выехали из города. Больше в Донецк вернуться уже не пришлось.

Нападение на нас было осуществлено из-за того, что как раз тогда мы готовили референдум о присоединении некоторых районов Донецкой области к Днепропетровской. Этот референдум мы придумали в противовес референдуму сепаратистов. В то время в Днепре существовал неформальный антитеррористический штаб, в котором работали все, кто пытался противостоять ДНР — Семен Семенченко, наша УДАРовская команда, Юрий Бутусов, Сергей Иванов. Кто бы что не говорил, Днепропетровск тогда помогал и давал надежду Донецку, что ситуация не брошена на самотек. И я за это очень благодарен днепропетровской команде. В июне 2014 года я был назначен советником губернатора Коломойского и занимался организацией альтернативного референдума в Красноармейске, Димитрове, Белицком и Доброполье. За это и стал мишенью террористов. Кстати, не удивлюсь, если этот факт моей биографии еще однажды попытаются использовать в качестве компромата. Времена, как известно, меняются. Те, кто вчера был нужен, чтобы останавливать сепаратизм, сегодня греют нары в СИЗО.

Я написал эту длинную статью для того, чтобы было понятно, что в Донецке Украине было на кого опереться. Донецк не был тотально пророссийским. В Донецке кипела политическая жизнь и существовало ядро патриотически настроенных граждан, которые пытались сделать все, чтобы Донбасс оставался Украиной. Причем мы делали это в то время, когда еще не было поздно — за несколько лет до войны.

Цензор.Нет

«На х…я ты сюда приехал, уважаемый? Тебя кто-то звал, бл…ь?» Репортаж из оккупированного Донецка«На х…я ты сюда приехал, уважаемый? Тебя кто-то звал, бл…ь?» Репортаж из оккупированного Донецка

Денис КОНДАК.

В августе корреспондент издания «ГОРДОН» побывал в оккупированном Донецке, чтобы разобраться, чего хотят люди на подконтрольной «ДНР» территории, опасно ли там говорить по-украински и какие цены в местных магазинах.

Дорога от Харькова до Донецка проходит через Славянск, Артемовск и Горловку. Следы войны начинаются уже в Славянске: о событиях прошлого года напоминает даже стела с названием города, рядом с которой шли бои в самом начале антитеррористической операции. Сейчас на пулевых отверстиях на стеле нарисованы сердца, а рядом стоят цветы. Вдоль дороги – разрушенные или полуразрушенные дома, магазины и заправки.

С введением новой системы получить пропуск в зону АТО стало гораздо легче: достаточно лишь заполнить соответствующую заявку на сайте СБУ и получить ответ в течение 10 дней. Пропуск электронный, поэтому на линии разграничения предъявить нужно только паспорт и свидетельство о регистрации автомобиля.

Дома в Славянске до сих пор напоминают о событиях прошлого лета. Фото: Денис Кондак / Gordonua.com

Были в Берлине – будем и в Киеве

В 50 км от Славянска расположен Артемовск, сразу за ним – контрольный пункт въезда-выезда (КПВВ) «Зайцево», один из основных коридоров, соединяющих подконтрольную Украине территорию с неподконтрольной. Очередь на въезд в «ДНР» гораздо длиннее, чем в обратном направлении. Но украинские военнослужащие проверяют и пропускают сразу по пять машин одновременно, поэтому уже через два часа, получив контрольный талон с печатями Государственной фискальной службы и пограничников, я начинаю путь в сторону Горловки.

Первый блок-пост «ДНР» встречает оптимистической надписью на бетонных блоках «Были в Берлине – будем и в Киеве. Аксиома». Едва моя машина приблизилась к «ополченцам», как один из них сразу же прокричал в мою сторону: «На х…я ты сюда приехал, уважаемый? Тебя кто-то звал, бл…ь?» Оказалось, что по местным обычаям останавливаться нужно не на блок-посту, а перед ним, даже если там никого нет. И лишь потом, когда боевики подадут сигнал, можно заезжать внутрь.

Проверив документы и досмотрев машину, «ополченцы» разрешают ехать дальше. На пути к Донецку – еще пять-шесть постов, причем под разными флагами: где-то развевается знамя «ДНР», где-то – флаг «Новороссии», определенного батальона или русский триколор. Однако свои закономерности есть и здесь. Например, чем дальше от границы блок-пост, тем доброжелательнее «ополченцы».

В Горловке даже на центральных улицах стоят дома с выбитыми окнами или обвалившимися стенами, на Ясиноватской трассе все время попадаются поваленные на землю указатели, прошитые пулями и осколками дорожные знаки, вырванный «с корнем» железный забор. Поворот на Авдеевку перекрыт бетонными блоками.

Пройдя очередную проверку документов, оказываюсь в Донецке. На многих автомобильных номерах перед буквами АН заклеены или стерты украинские флажки, во многих салонах машин и автобусов – флажки России и георгиевские ленточки.

«ДНР» – Донецкий Народ Решает

В «ДНР» из каждых десяти билбордов как минимум девять посвящены «республике». На них изображены обычные популистские слоганы – например, «Деды победили – и мы победим». Выделяются две полноценные PR-кампании. Первая – билборды «ДНР – Донецкий Народ Решает»: на них перечисляются красивые банальности или обещания: «Уважение – учителям», «Наши дети будут счастливыми», «Урожай будет!» и прочее. Вторая – о том, что в «ДНР» «все только начинается». На них авторы решили проинформировать местных жителей о том, что «страна» не стоит на месте, а самое интересное, оказывается, еще впереди. К достижениям республики здесь относят «возвращение государству» сети магазинов АТБ, донецкого рынка и прочего частного бизнеса.

Кое-где до сих пор можно найти приглашение на тот самый «референдум» 11 мая 2014 года. Теперь же 11 мая объявлено в «ДНР» государственным праздником – «Днем республики», о чем гражданам тоже напоминает наглядная агитация.
В Донецке очень чисто, город выглядит значительно опрятнее и ухоженнее, чем, например, Киев. Из минусов – перегоревшие светофоры. На многих из них загорается в лучшем случае один свет из трех, вынуждая водителей не только быть все время начеку, но и быстро решать задачки на логику.

По сравнению с Горловкой в Донецке практически нет серьезных разрушений – досталось только соседним с аэропортом северным районам. В центре города за два дня на глаза мне не попалось ни одного пострадавшего здания.

По всей Украине проживают сотни тысяч беженцев из Донецка, однако город нельзя назвать безлюдным. По вечерам в парках и скверах гуляют люди, автомобилей на дорогах хватает, хотя их все же меньше, чем в Харькове.

Знакомый дончанин уверял меня, что в городе уже нет вооруженных людей («все ополченцы находятся либо в казармах, либо на передовой”), но они есть, и некоторые даже носят на груди георгиевские кресты и прочие «награды». Кто-то с оружием непринужденно ходит по парку, кто-то перебегает дорогу в неположенном месте.

«Как вы оцениваете политическую ситуацию в Донецке?» – неожиданно спросил меня на набережной парень с телефоном в руках. Оказалось, что он – местный житель, который по счастливой случайности решил провести опрос в этот день. Мы решили объединить свои усилия и узнать общественное мнение вместе.

В Донецке возникает странное желание попытаться понять тех, кто никогда не поймет тебя.

Получим независимость – будем развиваться, станем сильной страной. Без Украины, конечно же

– Знаешь, я не особо поддерживаю Украину, но «ДНР» – это полная херня. Хочу, чтобы было так, как раньше. У меня здесь был бизнес, делал сайты на заказ, зарабатывал деньги. Теперь заказов нет, работы нет, средства снять невозможно – тут же даже банкоматы не работают. Хочу назад, в прошлое, – рассказывает мой коллега на день.
Говорить с нами о политике согласились лишь несколько человек из десятков, остальные реагировали на вопросы нервно.

– Политическая ситуация? Все очень плохо. Хотим мира, это самое главное, а все остальное уже неважно. Ну и цены чтобы пониже были, – сказал 20-летний дончанин, сидевший на лавочке с девушкой.

– Я – гражданка «ДНР». Мы не Украина, и никогда больше ею не будем! Порошенко – геть! – заявила пожилая женщина, с радостью вступившая в диалог.

– Вообще, я аполитична, для меня самое главное – мирное небо над головой. Когда все закончится, в какой стране мы будем жить – это неважно. Главное, чтобы был peace, – сказала молодая девушка из большой компании.

– Все это уже надоело. Война надоела, но, на мой взгляд, Украина в ней больше виновата, чем «ДНР». Хотим мира, но будущего у Донецка нет ни в составе Украины, ни в составе «ДНР», – считает 25-летний парень.

– Ситуация в Донецке? В целом все нормально, да и будущее у нас светлое. Получим независимость – будем развиваться, станем сильной страной. Без Украины, конечно же, – уверен 20-летний студент.

Социальный эксперимент пришлось прекратить в связи с приближением комендантского часа, который был введен в Донецке еще прошлым летом.

Зрелища были раньше – теперь на первом месте хлеб

Несмотря на стереотипы, в городе совершенно нормально относятся к украинскому языку. Чтобы лично в этом убедиться, я спрашивал у прохожих возле «Донбасс-Арены», как пройти к площади Ленина.

Этот вопрос я задавал самым разным людям: двум 16-летним подружкам, 20-летней девушке, 20-летнему парню, 40-летнему и 50-летнему мужчинам. Все они реагировали на украинский язык спокойно и детально описывали, как добраться до площади. По-русски.

На саму «Донбасс-Арену” сейчас люди ходят, чтобы получить гуманитарную помощь от Рината Ахметова (она действительно раздается на постоянной основе). О главном предназначении стадиона никто не вспоминает. Зрелища были раньше – теперь на первом месте хлеб.

Кстати о хлебе. В местных магазинах он стоит около 5 грн, хотя в «Республиканском супермаркете» доступен «социальный» за 2,75. Цены в Донецке могут отличаться даже в пределах одной торговой сети.

Молоко здесь стоит в среднем почти 30 грн за литр (в Харькове – около 10 грн), сливочное масло – 35 грн за 200 г. Литр сока можно найти за 17 грн, цены на газированные напитки начинаются от 14–15 грн за литр. Пиво в Донецке стоит не ниже 35–40 грн за литр (в зависимости от марки), в Харькове – от 15 грн. Сахар можно купить за 20–25 грн, гречку – за 32 грн (в Харькове – около 20 грн), яйца – за 22–24 грн, а говядину – за 110 грн (в Харькове – от 70 грн). Цены, кстати, пишутся и в гривнах, и в рублях. Принимают тоже обе валюты, но, если вы вдруг захотите расплачиваться здесь рублями, лучше сразу поменяйте гривны на рубли на подконтрольной Украине территории. Курс гораздо выгоднее.

Многие заправки в Донецке и вокруг него прекратили свою работу (или же торгуют только дизельным топливом и газом), а оставшиеся на рынке предлагают А-95 за 26–28 грн. Заправляться лучше на территории, подконтрольной Украине, причем заранее, поскольку в Артемовске многие заправки быстро разобрались в ситуации и поставили цену от 23 грн за литр, в то время как в Славянске можно легко найти А-95 за 19 грн.

В «ДНР» не стоит полагаться на карты и навигаторы: даже в пределах одного города они могут предложить такой маршрут, который проходит вплотную к линии фронта и чреват неприятными последствиями. Направляясь из Донецка в Горловку, я выехал на кольцевую дорогу и, доверившись навигатору, свернул «не туда». Трасса была открыта, но позже выяснилось, что на этом участке по ней ездить запрещено. Два боевика с криками «Стоять!» выскочили из лесопосадки и, направив автомат на машину, потребовали немедленно развернуться.

После полуторачасовой дороги удается добраться к КПВВ «Зайцево». Как и днем ранее, очередь в сторону Артемовска совсем небольшая – пройти все процедуры удается за 15 минут, тогда как колонна желающих проехать в сторону Донецка растянулась на пару километров.

На пути в Харьков приходится заехать в Славянск: мост через реку Казенный торец на трассе еще не восстановили, поэтому ехать нужно через город. Повсюду украинская символика, желто-синий флаг над мэрией, нет Ленина на центральной площади. Низкие, по сравнению с Донецком, цены. Нет бомбежек и страха, что они начнутся в любой момент. Работают банкоматы, терминалы, отделения.

Прошлым летом здесь все было так же, как в Донецке, сейчас – так же, как в Харькове.Денис КОНДАК.

В августе корреспондент издания «ГОРДОН» побывал в оккупированном Донецке, чтобы разобраться, чего хотят люди на подконтрольной «ДНР» территории, опасно ли там говорить по-украински и какие цены в местных магазинах.

Дорога от Харькова до Донецка проходит через Славянск, Артемовск и Горловку. Следы войны начинаются уже в Славянске: о событиях прошлого года напоминает даже стела с названием города, рядом с которой шли бои в самом начале антитеррористической операции. Сейчас на пулевых отверстиях на стеле нарисованы сердца, а рядом стоят цветы. Вдоль дороги – разрушенные или полуразрушенные дома, магазины и заправки.

С введением новой системы получить пропуск в зону АТО стало гораздо легче: достаточно лишь заполнить соответствующую заявку на сайте СБУ и получить ответ в течение 10 дней. Пропуск электронный, поэтому на линии разграничения предъявить нужно только паспорт и свидетельство о регистрации автомобиля.

Дома в Славянске до сих пор напоминают о событиях прошлого лета. Фото: Денис Кондак / Gordonua.com

Были в Берлине – будем и в Киеве

В 50 км от Славянска расположен Артемовск, сразу за ним – контрольный пункт въезда-выезда (КПВВ) «Зайцево», один из основных коридоров, соединяющих подконтрольную Украине территорию с неподконтрольной. Очередь на въезд в «ДНР» гораздо длиннее, чем в обратном направлении. Но украинские военнослужащие проверяют и пропускают сразу по пять машин одновременно, поэтому уже через два часа, получив контрольный талон с печатями Государственной фискальной службы и пограничников, я начинаю путь в сторону Горловки.

Первый блок-пост «ДНР» встречает оптимистической надписью на бетонных блоках «Были в Берлине – будем и в Киеве. Аксиома». Едва моя машина приблизилась к «ополченцам», как один из них сразу же прокричал в мою сторону: «На х…я ты сюда приехал, уважаемый? Тебя кто-то звал, бл…ь?» Оказалось, что по местным обычаям останавливаться нужно не на блок-посту, а перед ним, даже если там никого нет. И лишь потом, когда боевики подадут сигнал, можно заезжать внутрь.

Проверив документы и досмотрев машину, «ополченцы» разрешают ехать дальше. На пути к Донецку – еще пять-шесть постов, причем под разными флагами: где-то развевается знамя «ДНР», где-то – флаг «Новороссии», определенного батальона или русский триколор. Однако свои закономерности есть и здесь. Например, чем дальше от границы блок-пост, тем доброжелательнее «ополченцы».

В Горловке даже на центральных улицах стоят дома с выбитыми окнами или обвалившимися стенами, на Ясиноватской трассе все время попадаются поваленные на землю указатели, прошитые пулями и осколками дорожные знаки, вырванный «с корнем» железный забор. Поворот на Авдеевку перекрыт бетонными блоками.

Пройдя очередную проверку документов, оказываюсь в Донецке. На многих автомобильных номерах перед буквами АН заклеены или стерты украинские флажки, во многих салонах машин и автобусов – флажки России и георгиевские ленточки.

«ДНР» – Донецкий Народ Решает

В «ДНР» из каждых десяти билбордов как минимум девять посвящены «республике». На них изображены обычные популистские слоганы – например, «Деды победили – и мы победим». Выделяются две полноценные PR-кампании. Первая – билборды «ДНР – Донецкий Народ Решает»: на них перечисляются красивые банальности или обещания: «Уважение – учителям», «Наши дети будут счастливыми», «Урожай будет!» и прочее. Вторая – о том, что в «ДНР» «все только начинается». На них авторы решили проинформировать местных жителей о том, что «страна» не стоит на месте, а самое интересное, оказывается, еще впереди. К достижениям республики здесь относят «возвращение государству» сети магазинов АТБ, донецкого рынка и прочего частного бизнеса.

Кое-где до сих пор можно найти приглашение на тот самый «референдум» 11 мая 2014 года. Теперь же 11 мая объявлено в «ДНР» государственным праздником – «Днем республики», о чем гражданам тоже напоминает наглядная агитация.
В Донецке очень чисто, город выглядит значительно опрятнее и ухоженнее, чем, например, Киев. Из минусов – перегоревшие светофоры. На многих из них загорается в лучшем случае один свет из трех, вынуждая водителей не только быть все время начеку, но и быстро решать задачки на логику.

По сравнению с Горловкой в Донецке практически нет серьезных разрушений – досталось только соседним с аэропортом северным районам. В центре города за два дня на глаза мне не попалось ни одного пострадавшего здания.

По всей Украине проживают сотни тысяч беженцев из Донецка, однако город нельзя назвать безлюдным. По вечерам в парках и скверах гуляют люди, автомобилей на дорогах хватает, хотя их все же меньше, чем в Харькове.

Знакомый дончанин уверял меня, что в городе уже нет вооруженных людей («все ополченцы находятся либо в казармах, либо на передовой”), но они есть, и некоторые даже носят на груди георгиевские кресты и прочие «награды». Кто-то с оружием непринужденно ходит по парку, кто-то перебегает дорогу в неположенном месте.

«Как вы оцениваете политическую ситуацию в Донецке?» – неожиданно спросил меня на набережной парень с телефоном в руках. Оказалось, что он – местный житель, который по счастливой случайности решил провести опрос в этот день. Мы решили объединить свои усилия и узнать общественное мнение вместе.

В Донецке возникает странное желание попытаться понять тех, кто никогда не поймет тебя.

Получим независимость – будем развиваться, станем сильной страной. Без Украины, конечно же

– Знаешь, я не особо поддерживаю Украину, но «ДНР» – это полная херня. Хочу, чтобы было так, как раньше. У меня здесь был бизнес, делал сайты на заказ, зарабатывал деньги. Теперь заказов нет, работы нет, средства снять невозможно – тут же даже банкоматы не работают. Хочу назад, в прошлое, – рассказывает мой коллега на день.
Говорить с нами о политике согласились лишь несколько человек из десятков, остальные реагировали на вопросы нервно.

– Политическая ситуация? Все очень плохо. Хотим мира, это самое главное, а все остальное уже неважно. Ну и цены чтобы пониже были, – сказал 20-летний дончанин, сидевший на лавочке с девушкой.

– Я – гражданка «ДНР». Мы не Украина, и никогда больше ею не будем! Порошенко – геть! – заявила пожилая женщина, с радостью вступившая в диалог.

– Вообще, я аполитична, для меня самое главное – мирное небо над головой. Когда все закончится, в какой стране мы будем жить – это неважно. Главное, чтобы был peace, – сказала молодая девушка из большой компании.

– Все это уже надоело. Война надоела, но, на мой взгляд, Украина в ней больше виновата, чем «ДНР». Хотим мира, но будущего у Донецка нет ни в составе Украины, ни в составе «ДНР», – считает 25-летний парень.

– Ситуация в Донецке? В целом все нормально, да и будущее у нас светлое. Получим независимость – будем развиваться, станем сильной страной. Без Украины, конечно же, – уверен 20-летний студент.

Социальный эксперимент пришлось прекратить в связи с приближением комендантского часа, который был введен в Донецке еще прошлым летом.

Зрелища были раньше – теперь на первом месте хлеб

Несмотря на стереотипы, в городе совершенно нормально относятся к украинскому языку. Чтобы лично в этом убедиться, я спрашивал у прохожих возле «Донбасс-Арены», как пройти к площади Ленина.

Этот вопрос я задавал самым разным людям: двум 16-летним подружкам, 20-летней девушке, 20-летнему парню, 40-летнему и 50-летнему мужчинам. Все они реагировали на украинский язык спокойно и детально описывали, как добраться до площади. По-русски.

На саму «Донбасс-Арену” сейчас люди ходят, чтобы получить гуманитарную помощь от Рината Ахметова (она действительно раздается на постоянной основе). О главном предназначении стадиона никто не вспоминает. Зрелища были раньше – теперь на первом месте хлеб.

Кстати о хлебе. В местных магазинах он стоит около 5 грн, хотя в «Республиканском супермаркете» доступен «социальный» за 2,75. Цены в Донецке могут отличаться даже в пределах одной торговой сети.

Молоко здесь стоит в среднем почти 30 грн за литр (в Харькове – около 10 грн), сливочное масло – 35 грн за 200 г. Литр сока можно найти за 17 грн, цены на газированные напитки начинаются от 14–15 грн за литр. Пиво в Донецке стоит не ниже 35–40 грн за литр (в зависимости от марки), в Харькове – от 15 грн. Сахар можно купить за 20–25 грн, гречку – за 32 грн (в Харькове – около 20 грн), яйца – за 22–24 грн, а говядину – за 110 грн (в Харькове – от 70 грн). Цены, кстати, пишутся и в гривнах, и в рублях. Принимают тоже обе валюты, но, если вы вдруг захотите расплачиваться здесь рублями, лучше сразу поменяйте гривны на рубли на подконтрольной Украине территории. Курс гораздо выгоднее.

Многие заправки в Донецке и вокруг него прекратили свою работу (или же торгуют только дизельным топливом и газом), а оставшиеся на рынке предлагают А-95 за 26–28 грн. Заправляться лучше на территории, подконтрольной Украине, причем заранее, поскольку в Артемовске многие заправки быстро разобрались в ситуации и поставили цену от 23 грн за литр, в то время как в Славянске можно легко найти А-95 за 19 грн.

В «ДНР» не стоит полагаться на карты и навигаторы: даже в пределах одного города они могут предложить такой маршрут, который проходит вплотную к линии фронта и чреват неприятными последствиями. Направляясь из Донецка в Горловку, я выехал на кольцевую дорогу и, доверившись навигатору, свернул «не туда». Трасса была открыта, но позже выяснилось, что на этом участке по ней ездить запрещено. Два боевика с криками «Стоять!» выскочили из лесопосадки и, направив автомат на машину, потребовали немедленно развернуться.

После полуторачасовой дороги удается добраться к КПВВ «Зайцево». Как и днем ранее, очередь в сторону Артемовска совсем небольшая – пройти все процедуры удается за 15 минут, тогда как колонна желающих проехать в сторону Донецка растянулась на пару километров.

На пути в Харьков приходится заехать в Славянск: мост через реку Казенный торец на трассе еще не восстановили, поэтому ехать нужно через город. Повсюду украинская символика, желто-синий флаг над мэрией, нет Ленина на центральной площади. Низкие, по сравнению с Донецком, цены. Нет бомбежек и страха, что они начнутся в любой момент. Работают банкоматы, терминалы, отделения.

Прошлым летом здесь все было так же, как в Донецке, сейчас – так же, как в Харькове.

Мочанов: Мы думаем, по Донецку ходят заросшие люди с пулеметами, сплошь чечены и зомби с криками «Путин, помоги!». Нет этогоМочанов: Мы думаем, по Донецку ходят заросшие люди с пулеметами, сплошь чечены и зомби с криками «Путин, помоги!». Нет этого

Алексей Стукало.

О различиях между настроениями в Киеве и оккупированном сепаратистами Донецке, льющейся с обеих сторон пропаганде и процедуре обмена пленными рассказал в комментарии изданию «ГОРДОН» волонтер и общественный активист Алексей Мочанов.

Все здесь в диком перепуге от правосеков, добробатов, тербатов и Нацгвардии

Когда мы приехали в Донецк, автоматически стало тихо. Это отмечают многие: с нашим приездом прекратились обстрелы. Даже кто-то это связывает с тем, что мы с кем-то договорились. Но это совпадение. Мы – это переговорная группа, я и Рубан (руководитель Центра освобождения пленных общественной организации «Офицерский корпус» Владимир Рубан. – «ГОРДОН») со своей группой «Офицерский корпус». Я давно хотел увидеть своими глазами, что здесь происходит.

Уже давно не секрет ни для кого, кроме высших чинов, что в плен попал Андрей Гречанов. Это здесь знают абсолютно все и знали в первый же вечер, когда его поймали. Знали, что это Рахман – начальник бригады разведки. В прессе его часто называют киборгом номер один. Вышла программа ко Дню десантника, где Андрей был в главной роли, поэтому мы никому не выдаем никаких секретов. Мы с Андреем друзья, и я считаю себя обязанным помочь ему. Хотел параллельно поднять этот вопрос и увидеть весь процесс переговоров.

Многое я здесь увидел, многое понял, а в чем-то еще больше запутался, потому что процесс возвращения пленных – это тайна потайного тайника. Перед нашим приездом сюда все гремело достаточно сильно, а с нашим приездом все пропало. Может, они думали, что Руслана приехала, и не хотели расстраивать девушку.

Встречались и разговаривали по пленным с команданте Че Геварой Александром Захарченко, «министром обороны» Владимиром Кононовым, «уполномоченным по правам человека ДНР» Дарьей Морозовой, «главным фискалом и таможенником» Александром Тимофеевым. Общались, разговаривали, рисовали схемы. Постоянно поступали то из Киева, то от Медведчука (лидер «Украинского выбора» Виктор Медведчук. – «ГОРДОН») новые вводные. Честно говоря, уже даже сепаратисты перестали на них реагировать. Это первый такой шок.

Такое впечатление, что людей поделили на сорта, как вермишель, причем не понятно, где поделили – у нас или здесь. Начинаются решения: сколько там ВСУшников, добробатовцев, кого как поменяют – «давайте шесть на шесть», «12 на 12» или «14 на 14», «А мы этих не отдадим, потому что они в Украине находятся под судом».

Но проблема в том, что те люди, которых мы собираемся забрать отсюда, так или иначе тоже находятся здесь под местным судом, и ощущение такое, что то ли наша сторона, то ли Медведчук говорят, что заберут, кого считают нужным, а вернут назад «заблудившихся христиан», которые не принимали участия в боевых действиях.

Находясь в Донецке, я абсолютно не боюсь говорить, что я гражданин Украины

На время войны необходимы какие-то специальные акты Верховной Рады, которые позволяли бы следователям на любой стадии при наличии договоренностей менять равных на равных (что-то мы вменяем в вину, что-то донецкие вменяют нашим) и в итоге все-таки возвращать, если для нас это приоритет, либо говорить, что мы пленными не занимаемся (ты попался в плен и ты должен пожалеть, что не взорвал себя гранатой). Такого никто не озвучивал, но со стороны кажется, что так оно и есть.

«Министр доходов и сборов» предложил проехаться по районам города: по Путиловскому, Октябрьскому, Киевскому, в районе аэропорта мы даже проехали на позиции группы «Сомали», и я видел терминал донецкого аэропорта с другой стороны – там, где «Метро», знаменитые девятиэтажки, улица Стратонавтов, которая также сильно разрушена, как Пески с нашей стороны.

После этого мы заехали, взяли кофе во «Львовской кофейне шоколада» (здесь действительно говорят по украински, все доброжелательны). Вообще, во всем Донецке остались указатели после «Евро-2012» на английском и украинском языках, их повесили достаточно много и не снимают. Была вроде попытка их убрать (символики украинской, естественно, нет, ни флагов, ни трезубцев), но парочку сняли, а потом, видимо, решили, что вешать нового особо нечего, поэтому так оно и осталось.

Город очень чистый. Здесь еще со времен Лукьянченко (городской голова Донецка с марта 2002 года по июль 2014 года Александр Лукьянченко. – «ГОРДОН») чистота, уборочная техника работает постоянно, даже во время комендантского часа.

Ходили на центральном бульваре Пушкина, улице Артема, общались с людьми. Я с удивлением обнаружил, что часть народа подходит ко мне, здоровается, узнает, просит сфотографироваться, оставить автограф, потому что видели мои автомобильные программы. Не особо, конечно, Донецк настроен относительно моей особы доброжелательно, потому что не автомобильное телевидение делает свое дело.

В гостинице каналов достаточно, чтоб за три дня задуматься: «А не пойти ли мне в ополчение?»

Мы заехали в гостиницу. Нет ни одного украинского канала, сплошные «Россия» и «Новороссия». Каналов достаточно, чтоб посмотреть их три дня и задуматься: «А не пойти ли мне в ополчение?». Очень грамотно налажена пропаганда: всем рассказывают про негров, американцев, американское оружие. В принципе, когда мы просим американские Jаvelin, даем дополнительный повод для этого. Все здесь в диком перепуге от правосеков, добробатов, тербатов и Нацгвардии.
Я даже считаю, что это самый удачный вариант бесплатной пиар-кампании «Правого сектора». Они пацаны серьезные, но их пока не так много и они не так серьезно влияют на то, что происходит в Украине и на фронте, как этим здесь пугают. Однако мы тоже сидим в Киеве и думаем, что по Донецку ходят люди с пулеметами, все заросшие, сплошь чечены, ходят какие-то зомби с непонятными выпученными глазами с криками «Путин, помоги!». Нет этого.

Я скажу, что лично мое мнение от этих трех дней пребывания: в тех районах, до которых долетает, обстановка очень напряженная. Кто туда стреляет и как туда попадает – это вопрос второй. Я не видел и не готов ничего оценивать. Донецкая сторона настаивает на том, что наша артиллерия просто лупит куда ни попадя, чтобы запугивать мирных. И показывают попадания в жилые дома, рынки, магазины.

В основном разрушения возле аэропорта и в районах, прилегающих к линии разграничения. А в центре города (довольно большой район) люди ходят, ездят машины, мамы гуляют по набережной Кальмиуса с колясками. Как это ни ужасно, но, видимо, люди привыкли к тому, что происходит. Они перестали обращать на это внимание в отличие от новеньких, которые приезжают сюда со стороны.

Поэтому я понимаю Руслану, которая сюда приезжала. Ей показывали то, что считали нужным, и то, что хотели. И она уехала отсюда, как сейчас модно говорить, со «стокгольмским синдромом» (когда под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия. – «ГОРДОН»).

У меня синдрома нет. Я четко понимаю, что, находясь в Донецке, абсолютно не боюсь говорить о том, что я гражданин Украины, и считаю, что это территория государства (каким образом и как она теперь должна будет управляться – вопрос переговорного процесса), что воевать должны армии, а не жилые кварталы.

Я ни в коем случае не стал сепаратистом или сторонником «ДНР»

При этом я говорил Захарченко: «Вы мне показываете здесь девятиэтажку, в которую попало, а я с таким же успехом достаю телефон и показываю девятиэтажку в той же Авдеевке, в которую не раз прилетало. Поэтому туда же летит от вас, вы же говорите, что летит от нас».

Все друг другу рассказывают, что стреляют по врагу, а не по своим позициям. В общем, не помню, кто из великих когда-то говорил: «Никогда так много не врут, как перед выборами, во время войны и после рыбалки». Но выборы и рыбалка меркнут по сравнению с объемом лжи, которая идет во время войны.

Я понимаю, что спрашивать о том, как в Донецке дальше жить, надо у людей, которые здесь живут постоянно (некоторые агрессивно настроены к нынешней киевской власти, вспоминают Майдан, «силовое свержение власти в Киеве» и задаются вопросом «почему вам можно, а нам нельзя?»), но я не знаю, какую нужно закончить дипломатическую школу, чтобы людям можно было все объяснить, чтоб они с чем-то смирились и поменяли точку зрения.

Я общался с разными людьми. Ощущения такие, что Донецк в большей степени за независимую «ДНР», рассчитывая на помощь России. Потому что им рассказывают, что Киев продался американцам, а я так же говорю, что «вы продались россиянам, у вас на гербе двуглавый орел, триколор и цветовые гаммы очень похожи». А они акцентируют внимание, что «вы же хотели без олигархов, все по справедливости. Вот мы всех олигархов выпихнули и национализируем все, например, шахту Засядько, все возвращается в собственность народа».

Очень тяжело! Надо вернуться домой и не одну ночь переспать и пережить с этим, чтобы понять. Я ни в коем случае не стал сепаратистом или сторонником «ДНР», или поменял свои взгляды на войну, на территориальную целостность страны. Идет большой объем лжи, которая льется отсюда с помощью россиян на нас и от нас на все, что происходит здесь.

Местные говорят, что и они, и мы боролись против тех, которые уехали в Киев

Первый взгляд на улицы Донецка – пропали куда-то дорогущие всякие «Геленвагены» и «Лендкрузеры» на донецких номерах. Потом я понимаю, что они не пропали, а переехали к нам. Местные говорят, что против тех, которые уехали, и они и мы боролись. Только теперь они их побороли, а «вы пробуйте это делать у себя в Киеве».

Внутри этого переговорного процесса мы стоим друг напротив друга с ножом в руке в попытке выиграть что-то. Это очень скользкая деятельность. Дипломат Горчаков когда-то говорил, что «Дипломат – это кристально честный человек, посланный за границу врать ради интересов родины». И я, конечно, понимаю, что я совсем не дипломатичный человек, но я хочу понять, чем живут и чем дышат люди здесь. Я понимаю достаточно плохо, чем живут и чем дышат люди там.
Я понимаю, что нам пытаются варварски поменять Конституцию, сделать все втихаря и кулуарно. Я против этого ходил на Майдан и пока мое мнение к власти не изменилось. Но это не дает никому право взять и отобрать кусок страны, как это уже случилось с Крымом, и превратить его не в Украину.

С другой стороны, я считаю, что континентальная Украина может привлечь к себе внимание всего населения только одним способом: если люди будут видеть, насколько у нас все стало честно, по справедливости, без олигархии. Пока наши политики поливают друг друга грязью, начиная от телеканалов и телепередач, заканчивая всеми доступными способами, в том числе купленными средствами массовой дезинформации, страдает простой народ.

Когда на войне погибают военные, которые пришли служить по контракту, или кадровые офицеры, которые понимали, куда они идут, и они понимали, что война станет частью их жизни, я хотя бы понимаю, что происходит. Когда гибнут мирные жители с одной и с другой стороны – это гибнут граждане Украины.

Неизвестно, как заставить людей посмотреть друг другу в глаза, начать разговаривать без крика
Я вижу по-своему Facebook, по комментариям, насколько сейчас поляризован народ, поляризовано мнение, и неизвестно, кому и каким образом удастся заставить посмотреть друг другу в глаза, начать разговаривать без крика, чтобы друг друга услышать. Я попытался это сделать, возможно, за этот шаг был оплеван и обмазан, но я был готов. Я никогда ни с кем не дружил и не ссорился за компанию.Алексей Стукало.

О различиях между настроениями в Киеве и оккупированном сепаратистами Донецке, льющейся с обеих сторон пропаганде и процедуре обмена пленными рассказал в комментарии изданию «ГОРДОН» волонтер и общественный активист Алексей Мочанов.

Все здесь в диком перепуге от правосеков, добробатов, тербатов и Нацгвардии

Когда мы приехали в Донецк, автоматически стало тихо. Это отмечают многие: с нашим приездом прекратились обстрелы. Даже кто-то это связывает с тем, что мы с кем-то договорились. Но это совпадение. Мы – это переговорная группа, я и Рубан (руководитель Центра освобождения пленных общественной организации «Офицерский корпус» Владимир Рубан. – «ГОРДОН») со своей группой «Офицерский корпус». Я давно хотел увидеть своими глазами, что здесь происходит.

Уже давно не секрет ни для кого, кроме высших чинов, что в плен попал Андрей Гречанов. Это здесь знают абсолютно все и знали в первый же вечер, когда его поймали. Знали, что это Рахман – начальник бригады разведки. В прессе его часто называют киборгом номер один. Вышла программа ко Дню десантника, где Андрей был в главной роли, поэтому мы никому не выдаем никаких секретов. Мы с Андреем друзья, и я считаю себя обязанным помочь ему. Хотел параллельно поднять этот вопрос и увидеть весь процесс переговоров.

Многое я здесь увидел, многое понял, а в чем-то еще больше запутался, потому что процесс возвращения пленных – это тайна потайного тайника. Перед нашим приездом сюда все гремело достаточно сильно, а с нашим приездом все пропало. Может, они думали, что Руслана приехала, и не хотели расстраивать девушку.

Встречались и разговаривали по пленным с команданте Че Геварой Александром Захарченко, «министром обороны» Владимиром Кононовым, «уполномоченным по правам человека ДНР» Дарьей Морозовой, «главным фискалом и таможенником» Александром Тимофеевым. Общались, разговаривали, рисовали схемы. Постоянно поступали то из Киева, то от Медведчука (лидер «Украинского выбора» Виктор Медведчук. – «ГОРДОН») новые вводные. Честно говоря, уже даже сепаратисты перестали на них реагировать. Это первый такой шок.

Такое впечатление, что людей поделили на сорта, как вермишель, причем не понятно, где поделили – у нас или здесь. Начинаются решения: сколько там ВСУшников, добробатовцев, кого как поменяют – «давайте шесть на шесть», «12 на 12» или «14 на 14», «А мы этих не отдадим, потому что они в Украине находятся под судом».

Но проблема в том, что те люди, которых мы собираемся забрать отсюда, так или иначе тоже находятся здесь под местным судом, и ощущение такое, что то ли наша сторона, то ли Медведчук говорят, что заберут, кого считают нужным, а вернут назад «заблудившихся христиан», которые не принимали участия в боевых действиях.

Находясь в Донецке, я абсолютно не боюсь говорить, что я гражданин Украины

На время войны необходимы какие-то специальные акты Верховной Рады, которые позволяли бы следователям на любой стадии при наличии договоренностей менять равных на равных (что-то мы вменяем в вину, что-то донецкие вменяют нашим) и в итоге все-таки возвращать, если для нас это приоритет, либо говорить, что мы пленными не занимаемся (ты попался в плен и ты должен пожалеть, что не взорвал себя гранатой). Такого никто не озвучивал, но со стороны кажется, что так оно и есть.

«Министр доходов и сборов» предложил проехаться по районам города: по Путиловскому, Октябрьскому, Киевскому, в районе аэропорта мы даже проехали на позиции группы «Сомали», и я видел терминал донецкого аэропорта с другой стороны – там, где «Метро», знаменитые девятиэтажки, улица Стратонавтов, которая также сильно разрушена, как Пески с нашей стороны.

После этого мы заехали, взяли кофе во «Львовской кофейне шоколада» (здесь действительно говорят по украински, все доброжелательны). Вообще, во всем Донецке остались указатели после «Евро-2012» на английском и украинском языках, их повесили достаточно много и не снимают. Была вроде попытка их убрать (символики украинской, естественно, нет, ни флагов, ни трезубцев), но парочку сняли, а потом, видимо, решили, что вешать нового особо нечего, поэтому так оно и осталось.

Город очень чистый. Здесь еще со времен Лукьянченко (городской голова Донецка с марта 2002 года по июль 2014 года Александр Лукьянченко. – «ГОРДОН») чистота, уборочная техника работает постоянно, даже во время комендантского часа.

Ходили на центральном бульваре Пушкина, улице Артема, общались с людьми. Я с удивлением обнаружил, что часть народа подходит ко мне, здоровается, узнает, просит сфотографироваться, оставить автограф, потому что видели мои автомобильные программы. Не особо, конечно, Донецк настроен относительно моей особы доброжелательно, потому что не автомобильное телевидение делает свое дело.

В гостинице каналов достаточно, чтоб за три дня задуматься: «А не пойти ли мне в ополчение?»

Мы заехали в гостиницу. Нет ни одного украинского канала, сплошные «Россия» и «Новороссия». Каналов достаточно, чтоб посмотреть их три дня и задуматься: «А не пойти ли мне в ополчение?». Очень грамотно налажена пропаганда: всем рассказывают про негров, американцев, американское оружие. В принципе, когда мы просим американские Jаvelin, даем дополнительный повод для этого. Все здесь в диком перепуге от правосеков, добробатов, тербатов и Нацгвардии.
Я даже считаю, что это самый удачный вариант бесплатной пиар-кампании «Правого сектора». Они пацаны серьезные, но их пока не так много и они не так серьезно влияют на то, что происходит в Украине и на фронте, как этим здесь пугают. Однако мы тоже сидим в Киеве и думаем, что по Донецку ходят люди с пулеметами, все заросшие, сплошь чечены, ходят какие-то зомби с непонятными выпученными глазами с криками «Путин, помоги!». Нет этого.

Я скажу, что лично мое мнение от этих трех дней пребывания: в тех районах, до которых долетает, обстановка очень напряженная. Кто туда стреляет и как туда попадает – это вопрос второй. Я не видел и не готов ничего оценивать. Донецкая сторона настаивает на том, что наша артиллерия просто лупит куда ни попадя, чтобы запугивать мирных. И показывают попадания в жилые дома, рынки, магазины.

В основном разрушения возле аэропорта и в районах, прилегающих к линии разграничения. А в центре города (довольно большой район) люди ходят, ездят машины, мамы гуляют по набережной Кальмиуса с колясками. Как это ни ужасно, но, видимо, люди привыкли к тому, что происходит. Они перестали обращать на это внимание в отличие от новеньких, которые приезжают сюда со стороны.

Поэтому я понимаю Руслану, которая сюда приезжала. Ей показывали то, что считали нужным, и то, что хотели. И она уехала отсюда, как сейчас модно говорить, со «стокгольмским синдромом» (когда под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия. – «ГОРДОН»).

У меня синдрома нет. Я четко понимаю, что, находясь в Донецке, абсолютно не боюсь говорить о том, что я гражданин Украины, и считаю, что это территория государства (каким образом и как она теперь должна будет управляться – вопрос переговорного процесса), что воевать должны армии, а не жилые кварталы.

Я ни в коем случае не стал сепаратистом или сторонником «ДНР»

При этом я говорил Захарченко: «Вы мне показываете здесь девятиэтажку, в которую попало, а я с таким же успехом достаю телефон и показываю девятиэтажку в той же Авдеевке, в которую не раз прилетало. Поэтому туда же летит от вас, вы же говорите, что летит от нас».

Все друг другу рассказывают, что стреляют по врагу, а не по своим позициям. В общем, не помню, кто из великих когда-то говорил: «Никогда так много не врут, как перед выборами, во время войны и после рыбалки». Но выборы и рыбалка меркнут по сравнению с объемом лжи, которая идет во время войны.

Я понимаю, что спрашивать о том, как в Донецке дальше жить, надо у людей, которые здесь живут постоянно (некоторые агрессивно настроены к нынешней киевской власти, вспоминают Майдан, «силовое свержение власти в Киеве» и задаются вопросом «почему вам можно, а нам нельзя?»), но я не знаю, какую нужно закончить дипломатическую школу, чтобы людям можно было все объяснить, чтоб они с чем-то смирились и поменяли точку зрения.

Я общался с разными людьми. Ощущения такие, что Донецк в большей степени за независимую «ДНР», рассчитывая на помощь России. Потому что им рассказывают, что Киев продался американцам, а я так же говорю, что «вы продались россиянам, у вас на гербе двуглавый орел, триколор и цветовые гаммы очень похожи». А они акцентируют внимание, что «вы же хотели без олигархов, все по справедливости. Вот мы всех олигархов выпихнули и национализируем все, например, шахту Засядько, все возвращается в собственность народа».

Очень тяжело! Надо вернуться домой и не одну ночь переспать и пережить с этим, чтобы понять. Я ни в коем случае не стал сепаратистом или сторонником «ДНР», или поменял свои взгляды на войну, на территориальную целостность страны. Идет большой объем лжи, которая льется отсюда с помощью россиян на нас и от нас на все, что происходит здесь.

Местные говорят, что и они, и мы боролись против тех, которые уехали в Киев

Первый взгляд на улицы Донецка – пропали куда-то дорогущие всякие «Геленвагены» и «Лендкрузеры» на донецких номерах. Потом я понимаю, что они не пропали, а переехали к нам. Местные говорят, что против тех, которые уехали, и они и мы боролись. Только теперь они их побороли, а «вы пробуйте это делать у себя в Киеве».

Внутри этого переговорного процесса мы стоим друг напротив друга с ножом в руке в попытке выиграть что-то. Это очень скользкая деятельность. Дипломат Горчаков когда-то говорил, что «Дипломат – это кристально честный человек, посланный за границу врать ради интересов родины». И я, конечно, понимаю, что я совсем не дипломатичный человек, но я хочу понять, чем живут и чем дышат люди здесь. Я понимаю достаточно плохо, чем живут и чем дышат люди там.
Я понимаю, что нам пытаются варварски поменять Конституцию, сделать все втихаря и кулуарно. Я против этого ходил на Майдан и пока мое мнение к власти не изменилось. Но это не дает никому право взять и отобрать кусок страны, как это уже случилось с Крымом, и превратить его не в Украину.

С другой стороны, я считаю, что континентальная Украина может привлечь к себе внимание всего населения только одним способом: если люди будут видеть, насколько у нас все стало честно, по справедливости, без олигархии. Пока наши политики поливают друг друга грязью, начиная от телеканалов и телепередач, заканчивая всеми доступными способами, в том числе купленными средствами массовой дезинформации, страдает простой народ.

Когда на войне погибают военные, которые пришли служить по контракту, или кадровые офицеры, которые понимали, куда они идут, и они понимали, что война станет частью их жизни, я хотя бы понимаю, что происходит. Когда гибнут мирные жители с одной и с другой стороны – это гибнут граждане Украины.

Неизвестно, как заставить людей посмотреть друг другу в глаза, начать разговаривать без крика
Я вижу по-своему Facebook, по комментариям, насколько сейчас поляризован народ, поляризовано мнение, и неизвестно, кому и каким образом удастся заставить посмотреть друг другу в глаза, начать разговаривать без крика, чтобы друг друга услышать. Я попытался это сделать, возможно, за этот шаг был оплеван и обмазан, но я был готов. Я никогда ни с кем не дружил и не ссорился за компанию.

Петр Каноник: В Донецке очень много техники. И все новенькое, все из РоссииПетр Каноник: В Донецке очень много техники. И все новенькое, все из России

Оксана Коваленко.
Петр Каноник – командир группы украинских офицеров в Совместном координационном центре по контролю за прекращением огня.
До возобновления боевых действий он находился в Донецке, где вместе с российскими офицерами и представителями боевиков пытался контролировать режим прекращения огня.

У Каноника – большой дипломатический опыт. В мирное время он был заместителем начальника управления верификации Генштаба – небоевого, военно-дипломатического подразделения. Там он занимался международными договорами, проблематикой Черноморского флота в том числе.

«Украинская правда» выяснила, что, несмотря на обострение на фронте, координационный центр продолжает свою деятельность в Донецке.

В интервью Каноник рассказывает, чем в оккупированном городе занимаются украинские военные, а также о том, что сейчас происходит в Углегорске и Донецком аэропорту.
– Петр Иванович, вы по-прежнему находитесь в Донецке. То есть, несмотря на военные действия, ваш центр продолжает работу?
– Мы – заложники судьбы. Под нас не подписан до сих пор протокол, мандат нам не предоставлен, соответствующий иммунитет отсутствует.
Но мы работаем, потому что мы – военные. Даже письменного приказа нет о том, что мы здесь. Мы как бы находимся в Дебальцево, в секторе С. Но на самом деле мы в Донецке.
– Происходят ли в настоящее время контакты с русскими?
– Мы продолжаем работать каждый день. Офицеры круглосуточно дежурят в одном зале – и российские, и украинские, и от Донецка.
Им поступают сведения, что обстрелян населенный пункт N. Мы пытаемся выяснить и получить подтверждение – так это или нет. Дальше уже принимаем меры для того, чтобы прекратить огонь. И потом получаем сводки, согласовываем, принимаем совместное решение относительно того, сколько же было обстрелов с той или иной стороны.
– ОБСЕ вместе с вами находится?
– Нет, центр ОБСЕ находится в гостинице Park Inn. Мы с ними работаем, периодически встречаемся. Раньше они чаще к нам ездили.
– Чем еще занимается ваш центр?
– Сейчас мы работаем над проблемой похищения наших военнопленных, похищения наших раненных, над составлением полных списков их местонахождения, в чем они нуждаются и так далее.
– Получается, что пленными вы начали заниматься после обострения?
– Нет. Пленными мы занимались всегда. Просто когда у нас была реальная возможность заниматься исключительно вопросами прекращения огня, мы в первую очередь занимались этим.
По вопросам пленных я связался с омбудсменом Донецка Дарьей Морозовой, она мне обещала помочь в этом вопросе, но потом сказала, что ее срочно вызывают, и лучше звонить Виктору Медведчуку.
Если это даст хоть какой-то результат, и я спасу нескольких людей, это будет нормально.
– Вы уже контактировали с Медведчуком, когда он приезжал в Донецк?
– Нет, он приезжал тогда тайно, встретился с Захарченко и с Плотницким. Они выстроили перед поездкой в Минск какое-то совместное видение.
А потом они жестко себя повели: начались атаки против наших вооруженных сил. Уже в Минске они на Кучму наезжали и заявляли, что они готовы прекратить режим огня и выйти на уровень выполнения первого этапа Минского меморандума при условии, что линия разграничения будет начинаться именно с того момента, когда они захватили дополнительные территории.
– Какие вопросы кроме задачи по пленным вам еще удается решать?
– Максимальное участие в этих процессах ОБСЕ, Красного креста, вопросы об эвакуации «200». На сегодня мы занимаемся вопросами создания гуманитарного коридора. Во вторник была достигнута договоренность о гуманитарном коридоре из Дебальцево и Углегорска на один день.
Кроме того, дали возможность силам АТО забрать из Углегорска наших погибших.
– Находясь в Донецке, вы видите отношение местных жителей к Украине. Какое оно, предпринимаются ли попытки настроить население против Украины еще больше?
– Здесь в последнее время опять начинаются волны, что именно украинский Су-25 сбил Boeing. Я обращаюсь к святая святых – «Инструкции по летной эксплуатации самолета Су-25», напечатанной в 87 году воениздатом в Москве. Это самая точная характеристика.
Там четко написано в первой книге о ракете Р-60, что она может быть использована как ракета класса «воздух-воздух». Написано, что ее дальность пуска до высоты полета 3 000 м составляет 1 500 м, а больше 3 км — рассчитывается по формуле h/2.
Максимальная высота полета Су-25 составляет 7 км. Получается, что 3,5 км — максимальная дальность пуска ракеты. Самолет Boeing был сбит на высоте 10 600 м. Су-25, может лететь максимум на 7, плюс 3,5 километра, то есть уже не дотягивает до необходимой высоты.
Есть еще одна ложь. Эдуард Басурин, их замкомандующего заявил, что Горловку бомбят наши самолеты Су-24, фронтовая авиация, бомбардировщики.
Я ему отвечаю: «Вы говорили, что бомбили 50-килограммовыми бомбами ФАБ-500 (фугасная авиационная бомба – УП). ФАБ-500 – это не 50 кг, а 500. После падения одной только бомбы образуется воронка от 8 до 12 м в диаметре в зависимости от плотности грунта, и сносит она полквартала. Ты можешь мне показать, где такое?» В ответ тишина…
Следующее. Если бы украинская сторона стреляла по городу, здесь бы постоянно светомаскировка была. Ни разу город Донецк не погружался в темноту. Здесь постоянно самая яркая иллюминация, свет горит в полную силу. Если бы наши стреляли, то все выключалось бы. Ни один снаряд в радиусе нескольких километров от меня не падал на территорию Донецка.
Но отсюда постоянно летят снаряды. У меня есть точные расчеты по согласованию с российской стороной, донецкой: сколько обстрелов было, сколько отсюда уходило на сторону Донецка, и сколько приходило. Получается, что в самые тихие дни из Донецка по нашим позициям выстреливалось до 30-40 тонн реактивных артиллерийских снарядов.
А в самые тяжелые – до 150 тонн. Если умножим на количество дней, то получится, что они уже выстрелили по нам около 5 тысяч тонн.
– Это за то все время, когда вы пребываете в Донецке?
– Да. Я приехал сюда 11 декабря. Через неделю будет два месяца, как я здесь. И вот такими методами абсолютных цифр и доказательств можно разваливать информационную систему. Мне одинаково жалко как жителей Донецка, так и углегорских, и краматорских и жителей Мариуполя, которые становятся жертвами этой войны.
– После обострения ситуации на фронте кто-то отвечает за вашу безопасность? Вас кто-то охраняет?
– Военная полиция донецкой стороны. Если можно так говорить, что охраняет. Они сами угрожали, что расстреляют всю мою группу, если хотя бы один снаряд упадет на их населенный пункт.
Но к стенке нас тоже ставили. Это был патруль, который нас остановил. Мы были вместе с донецким офицером. Патруль вытащил нас из машины. Увидев, что я в украинской форме с флагами украинскими на плечах, требовал их срезать, потом меня приставили к машине и говорили, что сейчас расстреляют.
– А что в это время делал донецкий офицер, который вас охранял?
– Его тоже поставили к стенке. Он достал свое удостоверение, показал им, но они все равно долго изучали, кому-то дозванивались. И мои разговоры, что «мы миротворцы, ребята, вы что делаете?».
Оказалось, что среди них есть бывшие украинские «альфовцы», «беркутовцы».
– Из Киева?
– Да, киевские. Они здесь, в Донецке. Я хотел бы, чтобы вы обратились к Яценюку, Турчинову, к кому хотите…
Здесь очень много ребят, которые хотят мира, и которых незаконно разогнали по всему свету. Если к ним обратиться с предложением вернуться, если у них руки не запачканы кровью, они готовы вернуться в Украину.
– Это силовики?
– Да. Это «альфовцы», «беркутовцы». Я их проблематикой пытался заниматься вначале, когда Украина только начинала противостояние с Российской Федерацией, по Крыму и так далее. Их же тогда Яценюк и Турчинов объявили врагами, расформировали.
– Как они объясняют то, что сейчас они находятся на той стороне?
– Так их же преследовали.
– То есть они сбежали от преследования в Донецк?
– Они сбежали от незаконной расправы.
– И поэтому сейчас там служат. Но готовы вернуться, если их простят? Я правильно понимаю?
– Некоторые готовы вернуться, если их не простят, а снимут с них незаконные обвинения. Простят тех, кто виноват, а те, кто не виноват- за что их прощать? Тем более что президент издал указ об амнистии для тех, кто воюет на этой стороне.
– Расскажите, что сейчас на фронте. Углегорск уже полностью контролируется боевиками?
– Я так сказать не могу. Я думаю, что наши там тоже есть. Но ничего конкретно здесь говорить не имею права.
Должен вам сказать, что мы некоторыми частями аэродрома еще владеем. Кто вам сказал, что нас там нет? Более того, еще 30-31 числа мы вывели последнюю группу из нового терминала – 4 человека. Просто об этом никто не знает и не хочет знать.
У нас очень сильные хлопцы. Мы все умеем и знаем.
Я когда-то сказал Захарченко, когда он немножко выпендривался: «Саша, зайдут вот такие ребята, заберут тебя, вынесут, как вынесли наших раненых из терминала и унесут куда надо». Он психанул тогда в аэропорту, бегал туда-сюда, метал ножи в дерево, бросался на полковника Щербину (Это было 15 января, когда Захарченко обещал взять Донецкий аэропорт за 30 минут – ).
С ним, в принципе, можно разговаривать, и есть такая возможность. Но если ему поступают жесткие указания от северного соседа, он ничего не сможет сделать. Он технический человек, я ему говорил, что не исключено, что со временем его в лучшем случае просто отодвинут – если спредельное большое государство захочет – как устранили Стрелкова/Гиркина или Безлера.
– Что сейчас происходит в Донецком аэропорту? Там есть кто-то?
– В терминале уже, думаю, никого нет. Терминал уже не было смысла защищать, потому что от него остались развалины. Тогда из Донецка лупили «Градами». Я насчитал, что в сторону аэропорта и Песок было выпущено 150 тонн боеприпасов. Тогда снесли диспетчерскую башню, и новый терминал был фактически уничтожен.
Били «ураганами» «градами», использовали новую завезенную технику, которой я даже не знаю.
– А сейчас что происходит?
–У меня есть прямые контакты с теми полевыми командирами, которые оставались на аэродроме. Они уже пленных наших меняют на их людей. Я тоже этим занимаюсь сейчас.
– Погибших ребят оттуда вынесли уже?
– Нет, еще не всех. К сожалению, это большая проблема. Мы сегодня просили это сделать, до конца зачистить. Но вопрос в том, что они отказывают почему-то. Что-то их сдерживает, чего-то они боятся, понимаете.
Сегодня нам разрешили забрать только погибших возле Углегорска.
– В Донецке много военных?
– Здесь огромное количество войск. И все новенькое, все из России. И после этого Лавров кричит «Дайте мне доказательства (присутствия российской армии и техники- УП)!». Какие доказательства? 26 штук МСТА-С3 (Российские самоходные гаубицы — УП) только по одной улице прошло.
– Вы российской части вашего совместного центра на это указываете? Что они говорят?
– Сначала они вообще не признавали. Я был на переговорах в администрации Донецка, заставил удалиться из зала генерала Вязникова (руководитель группы представителей РФ генерал-майор Александр Вязников — УП), потому что когда я сказал, что прошли танки «под российскими флагами», он заявил, что это провокация, что нет там российских флагов.
Я ему говорю: «Выйди на улицу и посмотри на здание Донецкой администрации – везде российские триколоры висят». Его потом назад возвращал Александр Хуг (зампред специальной мониторинговой миссии ОБСЕ-УП).
Я уже говорил Вязникову, что там, где он появляется, война сразу же приобретает более высокий уровень интенсивности.
О российской технике они мне кричали, что если бы здесь прошел их танк, то был бы разбит асфальт. Но когда потом колонны этой техники пошли – и МСТА, и танки, я взял его за руку и показал: «Посмотри. А ты кричал, что один танк разрушит весь асфальт. Вон первая колонна пошла без флагов, вторая под российскими флагами, третья тоже без флагов». «Да, видел», — отвечает. Но он просто говорит «видел». И все. А мы зафиксировали это все.
Это очень не просто, поверьте мне. Здесь со временем человек черствеет и привыкает. Потому что не можешь ты каждый день, каждую минуту взрываться – здоровья не хватит.
Сначала было больно, потом досадно, что не можешь ничем помочь или почти ничем. Потом уже привыкаешь и просто выступаешь в роли статиста.
Оксана Коваленко, УП
Источник: http://www.pravda.com.ua/rus/articles/2015/02/4/7057430/Оксана Коваленко.
Петр Каноник – командир группы украинских офицеров в Совместном координационном центре по контролю за прекращением огня.
До возобновления боевых действий он находился в Донецке, где вместе с российскими офицерами и представителями боевиков пытался контролировать режим прекращения огня.

У Каноника – большой дипломатический опыт. В мирное время он был заместителем начальника управления верификации Генштаба – небоевого, военно-дипломатического подразделения. Там он занимался международными договорами, проблематикой Черноморского флота в том числе.

«Украинская правда» выяснила, что, несмотря на обострение на фронте, координационный центр продолжает свою деятельность в Донецке.

В интервью Каноник рассказывает, чем в оккупированном городе занимаются украинские военные, а также о том, что сейчас происходит в Углегорске и Донецком аэропорту.
– Петр Иванович, вы по-прежнему находитесь в Донецке. То есть, несмотря на военные действия, ваш центр продолжает работу?
– Мы – заложники судьбы. Под нас не подписан до сих пор протокол, мандат нам не предоставлен, соответствующий иммунитет отсутствует.
Но мы работаем, потому что мы – военные. Даже письменного приказа нет о том, что мы здесь. Мы как бы находимся в Дебальцево, в секторе С. Но на самом деле мы в Донецке.
– Происходят ли в настоящее время контакты с русскими?
– Мы продолжаем работать каждый день. Офицеры круглосуточно дежурят в одном зале – и российские, и украинские, и от Донецка.
Им поступают сведения, что обстрелян населенный пункт N. Мы пытаемся выяснить и получить подтверждение – так это или нет. Дальше уже принимаем меры для того, чтобы прекратить огонь. И потом получаем сводки, согласовываем, принимаем совместное решение относительно того, сколько же было обстрелов с той или иной стороны.
– ОБСЕ вместе с вами находится?
– Нет, центр ОБСЕ находится в гостинице Park Inn. Мы с ними работаем, периодически встречаемся. Раньше они чаще к нам ездили.
– Чем еще занимается ваш центр?
– Сейчас мы работаем над проблемой похищения наших военнопленных, похищения наших раненных, над составлением полных списков их местонахождения, в чем они нуждаются и так далее.
– Получается, что пленными вы начали заниматься после обострения?
– Нет. Пленными мы занимались всегда. Просто когда у нас была реальная возможность заниматься исключительно вопросами прекращения огня, мы в первую очередь занимались этим.
По вопросам пленных я связался с омбудсменом Донецка Дарьей Морозовой, она мне обещала помочь в этом вопросе, но потом сказала, что ее срочно вызывают, и лучше звонить Виктору Медведчуку.
Если это даст хоть какой-то результат, и я спасу нескольких людей, это будет нормально.
– Вы уже контактировали с Медведчуком, когда он приезжал в Донецк?
– Нет, он приезжал тогда тайно, встретился с Захарченко и с Плотницким. Они выстроили перед поездкой в Минск какое-то совместное видение.
А потом они жестко себя повели: начались атаки против наших вооруженных сил. Уже в Минске они на Кучму наезжали и заявляли, что они готовы прекратить режим огня и выйти на уровень выполнения первого этапа Минского меморандума при условии, что линия разграничения будет начинаться именно с того момента, когда они захватили дополнительные территории.
– Какие вопросы кроме задачи по пленным вам еще удается решать?
– Максимальное участие в этих процессах ОБСЕ, Красного креста, вопросы об эвакуации «200». На сегодня мы занимаемся вопросами создания гуманитарного коридора. Во вторник была достигнута договоренность о гуманитарном коридоре из Дебальцево и Углегорска на один день.
Кроме того, дали возможность силам АТО забрать из Углегорска наших погибших.
– Находясь в Донецке, вы видите отношение местных жителей к Украине. Какое оно, предпринимаются ли попытки настроить население против Украины еще больше?
– Здесь в последнее время опять начинаются волны, что именно украинский Су-25 сбил Boeing. Я обращаюсь к святая святых – «Инструкции по летной эксплуатации самолета Су-25», напечатанной в 87 году воениздатом в Москве. Это самая точная характеристика.
Там четко написано в первой книге о ракете Р-60, что она может быть использована как ракета класса «воздух-воздух». Написано, что ее дальность пуска до высоты полета 3 000 м составляет 1 500 м, а больше 3 км — рассчитывается по формуле h/2.
Максимальная высота полета Су-25 составляет 7 км. Получается, что 3,5 км — максимальная дальность пуска ракеты. Самолет Boeing был сбит на высоте 10 600 м. Су-25, может лететь максимум на 7, плюс 3,5 километра, то есть уже не дотягивает до необходимой высоты.
Есть еще одна ложь. Эдуард Басурин, их замкомандующего заявил, что Горловку бомбят наши самолеты Су-24, фронтовая авиация, бомбардировщики.
Я ему отвечаю: «Вы говорили, что бомбили 50-килограммовыми бомбами ФАБ-500 (фугасная авиационная бомба – УП). ФАБ-500 – это не 50 кг, а 500. После падения одной только бомбы образуется воронка от 8 до 12 м в диаметре в зависимости от плотности грунта, и сносит она полквартала. Ты можешь мне показать, где такое?» В ответ тишина…
Следующее. Если бы украинская сторона стреляла по городу, здесь бы постоянно светомаскировка была. Ни разу город Донецк не погружался в темноту. Здесь постоянно самая яркая иллюминация, свет горит в полную силу. Если бы наши стреляли, то все выключалось бы. Ни один снаряд в радиусе нескольких километров от меня не падал на территорию Донецка.
Но отсюда постоянно летят снаряды. У меня есть точные расчеты по согласованию с российской стороной, донецкой: сколько обстрелов было, сколько отсюда уходило на сторону Донецка, и сколько приходило. Получается, что в самые тихие дни из Донецка по нашим позициям выстреливалось до 30-40 тонн реактивных артиллерийских снарядов.
А в самые тяжелые – до 150 тонн. Если умножим на количество дней, то получится, что они уже выстрелили по нам около 5 тысяч тонн.
– Это за то все время, когда вы пребываете в Донецке?
– Да. Я приехал сюда 11 декабря. Через неделю будет два месяца, как я здесь. И вот такими методами абсолютных цифр и доказательств можно разваливать информационную систему. Мне одинаково жалко как жителей Донецка, так и углегорских, и краматорских и жителей Мариуполя, которые становятся жертвами этой войны.
– После обострения ситуации на фронте кто-то отвечает за вашу безопасность? Вас кто-то охраняет?
– Военная полиция донецкой стороны. Если можно так говорить, что охраняет. Они сами угрожали, что расстреляют всю мою группу, если хотя бы один снаряд упадет на их населенный пункт.
Но к стенке нас тоже ставили. Это был патруль, который нас остановил. Мы были вместе с донецким офицером. Патруль вытащил нас из машины. Увидев, что я в украинской форме с флагами украинскими на плечах, требовал их срезать, потом меня приставили к машине и говорили, что сейчас расстреляют.
– А что в это время делал донецкий офицер, который вас охранял?
– Его тоже поставили к стенке. Он достал свое удостоверение, показал им, но они все равно долго изучали, кому-то дозванивались. И мои разговоры, что «мы миротворцы, ребята, вы что делаете?».
Оказалось, что среди них есть бывшие украинские «альфовцы», «беркутовцы».
– Из Киева?
– Да, киевские. Они здесь, в Донецке. Я хотел бы, чтобы вы обратились к Яценюку, Турчинову, к кому хотите…
Здесь очень много ребят, которые хотят мира, и которых незаконно разогнали по всему свету. Если к ним обратиться с предложением вернуться, если у них руки не запачканы кровью, они готовы вернуться в Украину.
– Это силовики?
– Да. Это «альфовцы», «беркутовцы». Я их проблематикой пытался заниматься вначале, когда Украина только начинала противостояние с Российской Федерацией, по Крыму и так далее. Их же тогда Яценюк и Турчинов объявили врагами, расформировали.
– Как они объясняют то, что сейчас они находятся на той стороне?
– Так их же преследовали.
– То есть они сбежали от преследования в Донецк?
– Они сбежали от незаконной расправы.
– И поэтому сейчас там служат. Но готовы вернуться, если их простят? Я правильно понимаю?
– Некоторые готовы вернуться, если их не простят, а снимут с них незаконные обвинения. Простят тех, кто виноват, а те, кто не виноват- за что их прощать? Тем более что президент издал указ об амнистии для тех, кто воюет на этой стороне.
– Расскажите, что сейчас на фронте. Углегорск уже полностью контролируется боевиками?
– Я так сказать не могу. Я думаю, что наши там тоже есть. Но ничего конкретно здесь говорить не имею права.
Должен вам сказать, что мы некоторыми частями аэродрома еще владеем. Кто вам сказал, что нас там нет? Более того, еще 30-31 числа мы вывели последнюю группу из нового терминала – 4 человека. Просто об этом никто не знает и не хочет знать.
У нас очень сильные хлопцы. Мы все умеем и знаем.
Я когда-то сказал Захарченко, когда он немножко выпендривался: «Саша, зайдут вот такие ребята, заберут тебя, вынесут, как вынесли наших раненых из терминала и унесут куда надо». Он психанул тогда в аэропорту, бегал туда-сюда, метал ножи в дерево, бросался на полковника Щербину (Это было 15 января, когда Захарченко обещал взять Донецкий аэропорт за 30 минут – ).
С ним, в принципе, можно разговаривать, и есть такая возможность. Но если ему поступают жесткие указания от северного соседа, он ничего не сможет сделать. Он технический человек, я ему говорил, что не исключено, что со временем его в лучшем случае просто отодвинут – если спредельное большое государство захочет – как устранили Стрелкова/Гиркина или Безлера.
– Что сейчас происходит в Донецком аэропорту? Там есть кто-то?
– В терминале уже, думаю, никого нет. Терминал уже не было смысла защищать, потому что от него остались развалины. Тогда из Донецка лупили «Градами». Я насчитал, что в сторону аэропорта и Песок было выпущено 150 тонн боеприпасов. Тогда снесли диспетчерскую башню, и новый терминал был фактически уничтожен.
Били «ураганами» «градами», использовали новую завезенную технику, которой я даже не знаю.
– А сейчас что происходит?
–У меня есть прямые контакты с теми полевыми командирами, которые оставались на аэродроме. Они уже пленных наших меняют на их людей. Я тоже этим занимаюсь сейчас.
– Погибших ребят оттуда вынесли уже?
– Нет, еще не всех. К сожалению, это большая проблема. Мы сегодня просили это сделать, до конца зачистить. Но вопрос в том, что они отказывают почему-то. Что-то их сдерживает, чего-то они боятся, понимаете.
Сегодня нам разрешили забрать только погибших возле Углегорска.
– В Донецке много военных?
– Здесь огромное количество войск. И все новенькое, все из России. И после этого Лавров кричит «Дайте мне доказательства (присутствия российской армии и техники- УП)!». Какие доказательства? 26 штук МСТА-С3 (Российские самоходные гаубицы — УП) только по одной улице прошло.
– Вы российской части вашего совместного центра на это указываете? Что они говорят?
– Сначала они вообще не признавали. Я был на переговорах в администрации Донецка, заставил удалиться из зала генерала Вязникова (руководитель группы представителей РФ генерал-майор Александр Вязников — УП), потому что когда я сказал, что прошли танки «под российскими флагами», он заявил, что это провокация, что нет там российских флагов.
Я ему говорю: «Выйди на улицу и посмотри на здание Донецкой администрации – везде российские триколоры висят». Его потом назад возвращал Александр Хуг (зампред специальной мониторинговой миссии ОБСЕ-УП).
Я уже говорил Вязникову, что там, где он появляется, война сразу же приобретает более высокий уровень интенсивности.
О российской технике они мне кричали, что если бы здесь прошел их танк, то был бы разбит асфальт. Но когда потом колонны этой техники пошли – и МСТА, и танки, я взял его за руку и показал: «Посмотри. А ты кричал, что один танк разрушит весь асфальт. Вон первая колонна пошла без флагов, вторая под российскими флагами, третья тоже без флагов». «Да, видел», — отвечает. Но он просто говорит «видел». И все. А мы зафиксировали это все.
Это очень не просто, поверьте мне. Здесь со временем человек черствеет и привыкает. Потому что не можешь ты каждый день, каждую минуту взрываться – здоровья не хватит.
Сначала было больно, потом досадно, что не можешь ничем помочь или почти ничем. Потом уже привыкаешь и просто выступаешь в роли статиста.
Оксана Коваленко, УП
Источник: http://www.pravda.com.ua/rus/articles/2015/02/4/7057430/

Штурм ДонецкаШтурм Донецка

Евгений Якунов
…Вчера вечером сердце екнуло: фейсбук сообщил, что два добровольческих батальона вошли в Донецк. Потом дали отбой. Ночью разозленный Борис Филатов въехал «ляшковцам» за длинный язык, из-за которого, мол, два наших батальона попали в ловушку…
И снова молчание… Был ли штурм?
И будет ли?
В эфире «Свободы слова» бывший министр обороны Михаил Коваль предупредил, что штурм Донецка, «может быть, станет поводом для вторжения на территорию Украины». По информации Коваля, «все те меры, которые проводятся сейчас на территории, прилегающих к востоку нашего государства, говорят о том, что идет четкая демонстрация подготовки Вооруженных сил Российской Федерации к ведению активных боевых действий».
Мы это и сами видим. Каждый день нам показывают и рассказывают — и своя разведка, и натовская — о скоплении российских войск. Танки, «грады», авиация. Все для того, чтобы попытаться блицкригом сломить сопротивление украинских войск, и, пока Совет безопасности ООН соберется на экстренное заседание, поставить его перед фактом.
И дело тут не в амбициях Путина. «Взятие столицы Донбасса будет означать 90 процентов победы. Нельзя будет говорить о каких-либо тамошних республиках, когда столица края будет не в их руках», — отметил давеча Юрий Луценко. Если повернуть это по-другому, то потеря Донецка — оставляет Путину лишь 10% надежды на позитивный итог войны. Пока у него есть Донецк, жив миф о «новороссии», о «двух украинах», жива геополитическая мечта о восстановлении Империи. Без Донецка в это уже никто не поверит.
За эту «мечту» кремлевский карлик может поставить на кон все. Поэтому, все мы понимаем: говоря об опасности вторжения, Коваль не блефует.
Вопрос лишь в том, какой путь изберет Путин, если штурм Донецка таки начнется.
Первый — «мягкий»: дождавшись массовых разрушений, жертв среди мирного населения, высадить в Донецк, как в зону «гуманитарной катастрофы», «миротворческий десант». Или авиацией, или маршброском со стороны южной границы..
Ну, есть и «жесткий» вариант, плюнуть на все и начать вторжение по всей границе. Как Гитлер 22 июня.
Трудно, конечно, просчитать, что выберет новый фюрер. На его решение не можем повлиять не только мы, но и вся многомиллионная Россия.
Но мы-то стоим перед другим выбором: если штурм Донецка настолько опасен, то что тогда делать с АТО?
Ждать? Чего? Изменения конъюнктуры на мировой арене? Европа, похоже, весь арсенал мирных средств уже испробовала. Дальше идут немирные. Но для них нужно прямое и недвусмысленное вторжение. И то не факт.
Нам ожидание ничего не даст. Наши части отведены от границы, что позволило путинцам забрасывать на территорию Украины все больше техники и наемников, не опасаясь потерь. Пока у нас перевес и в численности бойцов, и, надеюсь, в технике. Но усиление врага может изменить соотношение.
Рано или поздно террористы пойдут на прорыв, а навстречу им, чтобы разблокировать,- бандформирования из Луганска. Хватит ли сил удержать?
И даже если удержим блокаду, то зачем? И надолго ли? До осени? Оставим на весну? Отдав город на долгие месяцы на разграбление и мародерство бандитам? Чтобы был второй Славянск? Чтобы Донецк превратился в кладбище? Но там ведь не только сепаратисты — там наши люди. И они ждут нашей помощи. Ждут освобождения…
Да и потом: «блокадный» Донецк — это тоже гуманитарная катастрофа, а значит и повод для «миротворческого» вторжения России.
Наши войска устали. Каждый день промедления влетает в копеечку, и отдается болью во всей израненной украинской экономике. И сами солдаты хотят ясности. Слухи о возможном новом перемирии (из-за которого, дескать, возник конфликт между Порошенко и Парубием) вселяют не надежду, а уныние.
Это как со сложной медицинской операцией — когда риск для жизни велик, но если оттягивать, то шансов нет совсем. И потом, Путин ведь может напасть и без повода. Или придумать повод по ходу вторжения. История знает миллион примеров.
Поэтому, выхода нет. Надо брать Донецк. И Президент должен на это решиться.
Вопрос: как? Возможно, Путин ждет, что мы поступим так, как он поступил с Грозным. Это развязало бы ему руки. Штурм выгоден и боевикам: он будет сопряжен с огромными жертвами среди мирного населения и разрушением города, и это выставит их в роли мучеников. Добавим: размен людьми и ресурсами с обоюдными многочисленными потерями на руку Путину. Ибо у него этих ресурсов потенциально больше.
СНБО настоятельно советует дончанам покинуть город. И как отметил наблюдательный мэр Донецка Александр Лукьянченко, «подобного рода сообщения распространяются перед началом активных боевых действий». И в то же время, центр обещает: штурма не будет. В ближайшее время.
«Петр Порошенко, строя свои замыслы, всегда держит в уме танки и тысячи российских военных, которые стоят на границе в 40 минутах езды от Харькова,» — отмечает президент Атлантического совета Украины, генерал-майор Вадим Гречанинов. То есть, лобовой атаки не будет… Советник Президента Юрий Луценко загадочно подтверждает: украинские военные разработали план освобождения Донецка, который станет неожиданностью для террористов.
Скорее всего, у Путина знают, что это за «неожиданность», но найдут ли противоядие от нее?
Весьма вероятно, речь идет о взятии на вооружение нашими военачальниками методов той самой, ставшей притчей во языцех, гибридной войны. С ее партизанщиной, ассиметричными ответами, масштабной дезинформацией… Вспомните, как аннексировали Крым? Как захватывали Донецк и Луганск? Начиналось все с того, что «неустановленные лица» с оружием просачивались в центр и брали под контроль органы государственной власти.
Пофантазируем. Донецк слишком крупный мегаполис, чтобы ограниченными силами террористов можно было перекрыть все ведущие в него тайные стежки-дорожки. А стало быть, они не смогут избежать появления в городе подразделений, ведущих, скажем так, нетрадиционный вид боевых действий. Слабо контролируемые из центра партизанские отряды с непонятным статусом, неизвестной численностью и вооружением ценны хотя бы тем, что их действия не сможет вычислить ни один «крот» в генеральном штабе. Я уже писал о необходимости народного восстания в Донецке, и сколько бы мне не доказывали, что это сегодня невозможно, верю: в городе осталось немало честных и решительных патриотов.
Отсутствие четко выраженного начала штурма если и не запутает Путина, то, во всяком случае, позволит выиграть время. Спонтанные, внешне безалаберные и малопонятные с тактической точки зрения набеги могут быть поданы как внутрибандитские разборки. А там глядишь: уже и центр наш. И не с руки уже Путину вторгаться…
Посему, нам, гражданским, смешно строить версии того, когда же начнется освобождение Донецка. Может быть, оно уже началось?

Источник: http://www.ukrinform.ua/rus/news/shturm_donetska_1655123Евгений Якунов
…Вчера вечером сердце екнуло: фейсбук сообщил, что два добровольческих батальона вошли в Донецк. Потом дали отбой. Ночью разозленный Борис Филатов въехал «ляшковцам» за длинный язык, из-за которого, мол, два наших батальона попали в ловушку…
И снова молчание… Был ли штурм?
И будет ли?
В эфире «Свободы слова» бывший министр обороны Михаил Коваль предупредил, что штурм Донецка, «может быть, станет поводом для вторжения на территорию Украины». По информации Коваля, «все те меры, которые проводятся сейчас на территории, прилегающих к востоку нашего государства, говорят о том, что идет четкая демонстрация подготовки Вооруженных сил Российской Федерации к ведению активных боевых действий».
Мы это и сами видим. Каждый день нам показывают и рассказывают — и своя разведка, и натовская — о скоплении российских войск. Танки, «грады», авиация. Все для того, чтобы попытаться блицкригом сломить сопротивление украинских войск, и, пока Совет безопасности ООН соберется на экстренное заседание, поставить его перед фактом.
И дело тут не в амбициях Путина. «Взятие столицы Донбасса будет означать 90 процентов победы. Нельзя будет говорить о каких-либо тамошних республиках, когда столица края будет не в их руках», — отметил давеча Юрий Луценко. Если повернуть это по-другому, то потеря Донецка — оставляет Путину лишь 10% надежды на позитивный итог войны. Пока у него есть Донецк, жив миф о «новороссии», о «двух украинах», жива геополитическая мечта о восстановлении Империи. Без Донецка в это уже никто не поверит.
За эту «мечту» кремлевский карлик может поставить на кон все. Поэтому, все мы понимаем: говоря об опасности вторжения, Коваль не блефует.
Вопрос лишь в том, какой путь изберет Путин, если штурм Донецка таки начнется.
Первый — «мягкий»: дождавшись массовых разрушений, жертв среди мирного населения, высадить в Донецк, как в зону «гуманитарной катастрофы», «миротворческий десант». Или авиацией, или маршброском со стороны южной границы..
Ну, есть и «жесткий» вариант, плюнуть на все и начать вторжение по всей границе. Как Гитлер 22 июня.
Трудно, конечно, просчитать, что выберет новый фюрер. На его решение не можем повлиять не только мы, но и вся многомиллионная Россия.
Но мы-то стоим перед другим выбором: если штурм Донецка настолько опасен, то что тогда делать с АТО?
Ждать? Чего? Изменения конъюнктуры на мировой арене? Европа, похоже, весь арсенал мирных средств уже испробовала. Дальше идут немирные. Но для них нужно прямое и недвусмысленное вторжение. И то не факт.
Нам ожидание ничего не даст. Наши части отведены от границы, что позволило путинцам забрасывать на территорию Украины все больше техники и наемников, не опасаясь потерь. Пока у нас перевес и в численности бойцов, и, надеюсь, в технике. Но усиление врага может изменить соотношение.
Рано или поздно террористы пойдут на прорыв, а навстречу им, чтобы разблокировать,- бандформирования из Луганска. Хватит ли сил удержать?
И даже если удержим блокаду, то зачем? И надолго ли? До осени? Оставим на весну? Отдав город на долгие месяцы на разграбление и мародерство бандитам? Чтобы был второй Славянск? Чтобы Донецк превратился в кладбище? Но там ведь не только сепаратисты — там наши люди. И они ждут нашей помощи. Ждут освобождения…
Да и потом: «блокадный» Донецк — это тоже гуманитарная катастрофа, а значит и повод для «миротворческого» вторжения России.
Наши войска устали. Каждый день промедления влетает в копеечку, и отдается болью во всей израненной украинской экономике. И сами солдаты хотят ясности. Слухи о возможном новом перемирии (из-за которого, дескать, возник конфликт между Порошенко и Парубием) вселяют не надежду, а уныние.
Это как со сложной медицинской операцией — когда риск для жизни велик, но если оттягивать, то шансов нет совсем. И потом, Путин ведь может напасть и без повода. Или придумать повод по ходу вторжения. История знает миллион примеров.
Поэтому, выхода нет. Надо брать Донецк. И Президент должен на это решиться.
Вопрос: как? Возможно, Путин ждет, что мы поступим так, как он поступил с Грозным. Это развязало бы ему руки. Штурм выгоден и боевикам: он будет сопряжен с огромными жертвами среди мирного населения и разрушением города, и это выставит их в роли мучеников. Добавим: размен людьми и ресурсами с обоюдными многочисленными потерями на руку Путину. Ибо у него этих ресурсов потенциально больше.
СНБО настоятельно советует дончанам покинуть город. И как отметил наблюдательный мэр Донецка Александр Лукьянченко, «подобного рода сообщения распространяются перед началом активных боевых действий». И в то же время, центр обещает: штурма не будет. В ближайшее время.
«Петр Порошенко, строя свои замыслы, всегда держит в уме танки и тысячи российских военных, которые стоят на границе в 40 минутах езды от Харькова,» — отмечает президент Атлантического совета Украины, генерал-майор Вадим Гречанинов. То есть, лобовой атаки не будет… Советник Президента Юрий Луценко загадочно подтверждает: украинские военные разработали план освобождения Донецка, который станет неожиданностью для террористов.
Скорее всего, у Путина знают, что это за «неожиданность», но найдут ли противоядие от нее?
Весьма вероятно, речь идет о взятии на вооружение нашими военачальниками методов той самой, ставшей притчей во языцех, гибридной войны. С ее партизанщиной, ассиметричными ответами, масштабной дезинформацией… Вспомните, как аннексировали Крым? Как захватывали Донецк и Луганск? Начиналось все с того, что «неустановленные лица» с оружием просачивались в центр и брали под контроль органы государственной власти.
Пофантазируем. Донецк слишком крупный мегаполис, чтобы ограниченными силами террористов можно было перекрыть все ведущие в него тайные стежки-дорожки. А стало быть, они не смогут избежать появления в городе подразделений, ведущих, скажем так, нетрадиционный вид боевых действий. Слабо контролируемые из центра партизанские отряды с непонятным статусом, неизвестной численностью и вооружением ценны хотя бы тем, что их действия не сможет вычислить ни один «крот» в генеральном штабе. Я уже писал о необходимости народного восстания в Донецке, и сколько бы мне не доказывали, что это сегодня невозможно, верю: в городе осталось немало честных и решительных патриотов.
Отсутствие четко выраженного начала штурма если и не запутает Путина, то, во всяком случае, позволит выиграть время. Спонтанные, внешне безалаберные и малопонятные с тактической точки зрения набеги могут быть поданы как внутрибандитские разборки. А там глядишь: уже и центр наш. И не с руки уже Путину вторгаться…
Посему, нам, гражданским, смешно строить версии того, когда же начнется освобождение Донецка. Может быть, оно уже началось?

Источник: http://www.ukrinform.ua/rus/news/shturm_donetska_1655123

Пепелища ГиркинаПепелища Гиркина

Умей я управлять судьбой, Игорю Гиркину уготовал бы такую: найдут его в лесопосадке, застрелившимся, с паспортом в нагрудном кармане, чтобы не было сомнений. Помните, как произошло с другим таинственным «стрелком» — из «Каравана»?
Несмотря на несоизмеримость причиненного обоими фигурантами зла, судьба всяческих «стрелков» одинакова, они появляются неизвестно откуда, оставляют после себя множество жертв и уходят в небытие, забрав с собой все свои тайны.
Правда, какую-то часть времени они обращают на себя внимание, завораживают беспощадностью и цинизмом, попиранием человеческого достоинства и жизни.
На выходных Гиркин-Стрелок опять заставил говорить о себе — стремительным бегством из Славянска… Которое вдруг превратилось в триумфальное вторжение в Донецк! Где, едва появившись, Гиркин ничтоже сумняшеся театрально заявил о взятии на себя обязанностей коменданта города. И таким образом без обиняков задвинув в тень прочих сепаратистских лидеров.
Это надо так суметь!
Головокружительный маневр Стрелка, каким-то образом выведшего свою «армию» вместе с танками, «градами» и «Ноной» из кольца окружения, не остался незамеченным аналитиками. И даже стал причиной скандалов, не затихавших до воскресного вечера.
Популярный в сетях военный эксперт и блогер Алексей Арестович выставил в сетях кучу риторических вопросов к руководству АТО, общий смысл которых таков: каким образом растянувшаяся на два километра колонна из тысячи террористов с бронетехникой во главе избежала огня нашей артиллерии или, по крайней мере, не была заблокирована на выезде из Славянска? Почему не только украинские самолеты не вели огонь по колонне, сопровождая ее, но и боевики не вели огонь по самолетам, имея в боевых порядках серьезные зенитные средства? Если командование знало о заложниках в колонне (а этим оправдали отсутствие огня силовики) то откуда? И где эти заложники теперь?
Встревожило блогера подозрение: а не договорился ли Гиркин с нашими силовиками? На предмет того, чтобы и волки были сыты и овцы целы: вы рапортуете о взятии Славянска, а мы спокойно уходим?
За свои сомнения Арестович получил по первое число (там же, в Фейсбуке) от Днепропетровского вице-губернатора Бориса Филатова. «Вы не знаете и 1/1000 доли информации по сравнению с той, которой владеет начальник Генерального штаба Муженко!»
Но сомнения остались. И они могли бы весьма омрачить всеобщую радость от освобождения Славянска, если бы не яростная реакция в адрес Гиркина с другой стороны. Из России.
В сети появилось видео, на котором специально прибывший в Донецк идейный вдохновитель российско-украинской войны Сергей Кургинян вычитал Гиркина, не скупясь на самые унизительные ярлыки. Дедушка кремлевской пропаганды посчитал за страшную личную обиду то, что Гиркин долгое время пудрил всем мозги, сравнивая себя и своих боевиков с Тремястами спартанцами (даже называл их: «300 стрелковцев»), поклялся умереть, но не сдать Славянск, а когда пришло время исполнять клятву — позорно бежал. «Теперь ему надоело быть царем Леонидом, — разоряется Кургинян, — он уже хочет поиграть в Наполеона! А кто будет следующим? Генерал Власов?»
Но больше всего завело Кургиняна даже не это, а то, что Стрелок элементарно развел хозяев на деньги. «Гиркин долгое время ныл, что не получает помощь техникой и оружием. Клянусь! — вопиет Кургинян. — Все он получил! Дисбаланс между военно-техническим оснащением ополчения и регулярных украинских войск прекратился! Но почему же, как только он получил ВСЕ, сразу сдал город безо всяких условий?»
Скандал по этому же поводу устроил и небезызвестный Олег Царев. Очевидцы поведали о его конфликте с людьми Стрелка в Ворошиловском районе Донецка. Бывший депутат, не скупясь на мат, пытался вытрясти из «стрелковцев», адрес «нычки», где спрятался их шеф, и обещал, что подлый Гиркин «ответит за каждую копейку, за каждую гильзу». Мол, не за то ему деньги платили, «чтобы драпал из Славянска».
Если кто-то в Москве пытался сотворить из Стрелка нового Матросова или Гастелло, то после субботних событий он понял, что крупно попал. Неглупый Гиркин, понимая, к чему его ведут все эти месяцы, исправно играл роль жертвы, предназначенной на заклание во имя «свободы Новороссии», или там чего еще. Видеообращения, где он загробным голосом вещал о скорой геройской гибели, вызывали жалость у российских старушек и выгодно отличали его от придурковатого наркомана Пономарева и безликих марионеток Кремля — Пушилина и Болотова. Под это получал в России хорошую прессу, деньги и вооружение. А когда понял, что все зашло слишком далеко, показал всем фигу.
Однако это еще не вся беда. Появление Гиркина с боевиками в Донецке рушит планы Кремля на «мирное» (в понимании Путина) решение вопроса Новороссии, а именно организацию переговоров с украинскими властями ручных лидеров ДНР и ЛНР, с целью их легитимизации.
Пикантности ситуации придал тот факт, что, как сообщили СМИ, вместе с Гиркиным в Донецк прибыл еще один «герой» — Безлер. Со всей своей братвой! Тот самый Бес, люди которого 1 июля напали на Донецкое областное УВД, захватили в заложники начальника областной милиции Пожидаева и нарвались на «антитеррористическую операцию» со стороны таких же бандформирований, только подчиненных ДНР.
И поскольку считается, что Пожидаев, «Оплот» и батальон «Восток» (которые его освобождали от Беса), да и сама ДНР контролируется (и финансируется) Ринатом Ахметовым, то у главного донецкого олигарха головной боли однозначно прибавилось.
Но вот, что удивительно! Оказывается, в России у Гиркина много поклонников, которые на «ура» восприняли новость о том, что «самый авторитетный и сильный командир в Новороссии» своими действиями вставил фитиль Путину, «сливающему Русскую весну». С их точки зрения, уличные бои в Донецке намного эффектнее аналогичных боев в Славянске.
Но еще более удивительно, что и среди украинцев немало таких, кого захват Гиркиным Донецка не очень огорчает: «Теперь он им покажет, что такое Русская весна со всеми ее прелестями. Может, хоть это проймет дончан?». И самое главное, они верят, что все это было хитроумной задумкой нашего СБУ. Дабы подвигнуть Ахметова хоть на какие-нибудь действия в пользу Украины.
Наверное, подозрения о сотрудничестве Гиркина с украинскими спецслужбами закрались и у Кургиняна, недаром же он предрек Гиркину судьбу генерала Власова.
Не знаю, пошло бы на такое сотрудничество СБУ или нет, но Гиркин пошел бы однозначно. И с ЦРУ, если бы пообещали денег и жизнь, и с Моссадом (кто это там говорил, что он агент израильской разведки?).
Хотя, если следовать принципу Уильяма Оккама, все может быть намного проще. Нет никакой конспирологии, и Гиркин — это обыкновенный маньяк-реконструктор. Своеобразный подвид серийного убийцы. Вскормленный Россией, и сосавший из нее деньги для своих маниакальных театральных постановок, которые ему в молодости даже не снились — с настоящими танками, взрывами. И, главное, с настоящими жертвами.
Славянск, сначала казавшийся ему верхом карьеры, уже надоел. Света и газа нет, воды и еды тоже. Жители разбежались. Скучно. И он со всей своей безумной труппой и местной сепаратистской массовкой замахнулся на главную сцену Донбасса. Оставив за собой одно пепелище, он задумал разжечь пожар помасштабнее.
И для Донецка, всех его олигархов, продажных политиков, а главное, для простых людей Гиркин в городе — это очень плохая новость. Каждому из дончан, кто в это не верит, следует съездить в Славянск. И посмотреть. Жестокие грабежи, расстрелы, минометная бомбардировка жилых кварталов, отъем денег… И не факт, что Стрелку не захочется посмотреть, как будет гореть расстрелянная из «Ноны» «Донбасс-Арена»…
А, Ренат Леонидович?
«Позиция у него есть, она вполне очерчена и он готов за неё положить любое количество любых людей — ему очевидно безразлично, кого за эту позицию класть,- пишет во вчерашнем посте в Фейсбуке не кто-либо там, а Эдуард Багиров, доверенное лицо президента Путина. — Меня вообще дико бесит это хамство. Гиркин воюет там не за Россию, а за себя. Или за ДНР, или за ЛДПР, или хрен еще знает за что, но никак не за Россию. Донбасс — это не наш русский Крым, и России ни при каком раскладе на хрен не нужен, и воевать там мы совершенно точно никак не обязаны. За что там воевать, объясните мне? За что класть наших солдат? За амбиции, простите, Гиркина?».
Неужели прозрели? Или это все то же российское лукавство?
Уже нет сомнений, что и за амбиции Путина Стрелок жертвовать собой не согласен. Чуть запахнет жаренным, его и след простынет из полуразрушенного (не дай, конечно, Бог) Донецка. Куда подастся со своей воровской армией? А в Крым, куда еще! Чтобы и там деньжат подграбить и, укрывшись где-то за границей, писать себе мемуары. Под заголовком: «Моя война». Или «Моя борьба».
Но это, если выживет. Чего, как писалось в начале, трудно обещать.
На сей счет вышеупомянутое доверенное лицо Путина — Багиров компетентно пригрозил, что невменяемый Гиркин «довольно скоро разделит участь Саши Музычко: киевская хунта уничтожит его как блоху, даже вякнуть не успеет. И никто о нем даже не пожалеет. В истории таких прецедентов масса.
Вот и я о том же.
Евгений Якунов, Укринформ.

Источник: http://www.ukrinform.ua/rus/news/pepelishcha_girkina_1646890Умей я управлять судьбой, Игорю Гиркину уготовал бы такую: найдут его в лесопосадке, застрелившимся, с паспортом в нагрудном кармане, чтобы не было сомнений. Помните, как произошло с другим таинственным «стрелком» — из «Каравана»?
Несмотря на несоизмеримость причиненного обоими фигурантами зла, судьба всяческих «стрелков» одинакова, они появляются неизвестно откуда, оставляют после себя множество жертв и уходят в небытие, забрав с собой все свои тайны.
Правда, какую-то часть времени они обращают на себя внимание, завораживают беспощадностью и цинизмом, попиранием человеческого достоинства и жизни.
На выходных Гиркин-Стрелок опять заставил говорить о себе — стремительным бегством из Славянска… Которое вдруг превратилось в триумфальное вторжение в Донецк! Где, едва появившись, Гиркин ничтоже сумняшеся театрально заявил о взятии на себя обязанностей коменданта города. И таким образом без обиняков задвинув в тень прочих сепаратистских лидеров.
Это надо так суметь!
Головокружительный маневр Стрелка, каким-то образом выведшего свою «армию» вместе с танками, «градами» и «Ноной» из кольца окружения, не остался незамеченным аналитиками. И даже стал причиной скандалов, не затихавших до воскресного вечера.
Популярный в сетях военный эксперт и блогер Алексей Арестович выставил в сетях кучу риторических вопросов к руководству АТО, общий смысл которых таков: каким образом растянувшаяся на два километра колонна из тысячи террористов с бронетехникой во главе избежала огня нашей артиллерии или, по крайней мере, не была заблокирована на выезде из Славянска? Почему не только украинские самолеты не вели огонь по колонне, сопровождая ее, но и боевики не вели огонь по самолетам, имея в боевых порядках серьезные зенитные средства? Если командование знало о заложниках в колонне (а этим оправдали отсутствие огня силовики) то откуда? И где эти заложники теперь?
Встревожило блогера подозрение: а не договорился ли Гиркин с нашими силовиками? На предмет того, чтобы и волки были сыты и овцы целы: вы рапортуете о взятии Славянска, а мы спокойно уходим?
За свои сомнения Арестович получил по первое число (там же, в Фейсбуке) от Днепропетровского вице-губернатора Бориса Филатова. «Вы не знаете и 1/1000 доли информации по сравнению с той, которой владеет начальник Генерального штаба Муженко!»
Но сомнения остались. И они могли бы весьма омрачить всеобщую радость от освобождения Славянска, если бы не яростная реакция в адрес Гиркина с другой стороны. Из России.
В сети появилось видео, на котором специально прибывший в Донецк идейный вдохновитель российско-украинской войны Сергей Кургинян вычитал Гиркина, не скупясь на самые унизительные ярлыки. Дедушка кремлевской пропаганды посчитал за страшную личную обиду то, что Гиркин долгое время пудрил всем мозги, сравнивая себя и своих боевиков с Тремястами спартанцами (даже называл их: «300 стрелковцев»), поклялся умереть, но не сдать Славянск, а когда пришло время исполнять клятву — позорно бежал. «Теперь ему надоело быть царем Леонидом, — разоряется Кургинян, — он уже хочет поиграть в Наполеона! А кто будет следующим? Генерал Власов?»
Но больше всего завело Кургиняна даже не это, а то, что Стрелок элементарно развел хозяев на деньги. «Гиркин долгое время ныл, что не получает помощь техникой и оружием. Клянусь! — вопиет Кургинян. — Все он получил! Дисбаланс между военно-техническим оснащением ополчения и регулярных украинских войск прекратился! Но почему же, как только он получил ВСЕ, сразу сдал город безо всяких условий?»
Скандал по этому же поводу устроил и небезызвестный Олег Царев. Очевидцы поведали о его конфликте с людьми Стрелка в Ворошиловском районе Донецка. Бывший депутат, не скупясь на мат, пытался вытрясти из «стрелковцев», адрес «нычки», где спрятался их шеф, и обещал, что подлый Гиркин «ответит за каждую копейку, за каждую гильзу». Мол, не за то ему деньги платили, «чтобы драпал из Славянска».
Если кто-то в Москве пытался сотворить из Стрелка нового Матросова или Гастелло, то после субботних событий он понял, что крупно попал. Неглупый Гиркин, понимая, к чему его ведут все эти месяцы, исправно играл роль жертвы, предназначенной на заклание во имя «свободы Новороссии», или там чего еще. Видеообращения, где он загробным голосом вещал о скорой геройской гибели, вызывали жалость у российских старушек и выгодно отличали его от придурковатого наркомана Пономарева и безликих марионеток Кремля — Пушилина и Болотова. Под это получал в России хорошую прессу, деньги и вооружение. А когда понял, что все зашло слишком далеко, показал всем фигу.
Однако это еще не вся беда. Появление Гиркина с боевиками в Донецке рушит планы Кремля на «мирное» (в понимании Путина) решение вопроса Новороссии, а именно организацию переговоров с украинскими властями ручных лидеров ДНР и ЛНР, с целью их легитимизации.
Пикантности ситуации придал тот факт, что, как сообщили СМИ, вместе с Гиркиным в Донецк прибыл еще один «герой» — Безлер. Со всей своей братвой! Тот самый Бес, люди которого 1 июля напали на Донецкое областное УВД, захватили в заложники начальника областной милиции Пожидаева и нарвались на «антитеррористическую операцию» со стороны таких же бандформирований, только подчиненных ДНР.
И поскольку считается, что Пожидаев, «Оплот» и батальон «Восток» (которые его освобождали от Беса), да и сама ДНР контролируется (и финансируется) Ринатом Ахметовым, то у главного донецкого олигарха головной боли однозначно прибавилось.
Но вот, что удивительно! Оказывается, в России у Гиркина много поклонников, которые на «ура» восприняли новость о том, что «самый авторитетный и сильный командир в Новороссии» своими действиями вставил фитиль Путину, «сливающему Русскую весну». С их точки зрения, уличные бои в Донецке намного эффектнее аналогичных боев в Славянске.
Но еще более удивительно, что и среди украинцев немало таких, кого захват Гиркиным Донецка не очень огорчает: «Теперь он им покажет, что такое Русская весна со всеми ее прелестями. Может, хоть это проймет дончан?». И самое главное, они верят, что все это было хитроумной задумкой нашего СБУ. Дабы подвигнуть Ахметова хоть на какие-нибудь действия в пользу Украины.
Наверное, подозрения о сотрудничестве Гиркина с украинскими спецслужбами закрались и у Кургиняна, недаром же он предрек Гиркину судьбу генерала Власова.
Не знаю, пошло бы на такое сотрудничество СБУ или нет, но Гиркин пошел бы однозначно. И с ЦРУ, если бы пообещали денег и жизнь, и с Моссадом (кто это там говорил, что он агент израильской разведки?).
Хотя, если следовать принципу Уильяма Оккама, все может быть намного проще. Нет никакой конспирологии, и Гиркин — это обыкновенный маньяк-реконструктор. Своеобразный подвид серийного убийцы. Вскормленный Россией, и сосавший из нее деньги для своих маниакальных театральных постановок, которые ему в молодости даже не снились — с настоящими танками, взрывами. И, главное, с настоящими жертвами.
Славянск, сначала казавшийся ему верхом карьеры, уже надоел. Света и газа нет, воды и еды тоже. Жители разбежались. Скучно. И он со всей своей безумной труппой и местной сепаратистской массовкой замахнулся на главную сцену Донбасса. Оставив за собой одно пепелище, он задумал разжечь пожар помасштабнее.
И для Донецка, всех его олигархов, продажных политиков, а главное, для простых людей Гиркин в городе — это очень плохая новость. Каждому из дончан, кто в это не верит, следует съездить в Славянск. И посмотреть. Жестокие грабежи, расстрелы, минометная бомбардировка жилых кварталов, отъем денег… И не факт, что Стрелку не захочется посмотреть, как будет гореть расстрелянная из «Ноны» «Донбасс-Арена»…
А, Ренат Леонидович?
«Позиция у него есть, она вполне очерчена и он готов за неё положить любое количество любых людей — ему очевидно безразлично, кого за эту позицию класть,- пишет во вчерашнем посте в Фейсбуке не кто-либо там, а Эдуард Багиров, доверенное лицо президента Путина. — Меня вообще дико бесит это хамство. Гиркин воюет там не за Россию, а за себя. Или за ДНР, или за ЛДПР, или хрен еще знает за что, но никак не за Россию. Донбасс — это не наш русский Крым, и России ни при каком раскладе на хрен не нужен, и воевать там мы совершенно точно никак не обязаны. За что там воевать, объясните мне? За что класть наших солдат? За амбиции, простите, Гиркина?».
Неужели прозрели? Или это все то же российское лукавство?
Уже нет сомнений, что и за амбиции Путина Стрелок жертвовать собой не согласен. Чуть запахнет жаренным, его и след простынет из полуразрушенного (не дай, конечно, Бог) Донецка. Куда подастся со своей воровской армией? А в Крым, куда еще! Чтобы и там деньжат подграбить и, укрывшись где-то за границей, писать себе мемуары. Под заголовком: «Моя война». Или «Моя борьба».
Но это, если выживет. Чего, как писалось в начале, трудно обещать.
На сей счет вышеупомянутое доверенное лицо Путина — Багиров компетентно пригрозил, что невменяемый Гиркин «довольно скоро разделит участь Саши Музычко: киевская хунта уничтожит его как блоху, даже вякнуть не успеет. И никто о нем даже не пожалеет. В истории таких прецедентов масса.
Вот и я о том же.
Евгений Якунов, Укринформ.

Источник: http://www.ukrinform.ua/rus/news/pepelishcha_girkina_1646890