Отнять и поделить: что не так с декларацией ПорошенкоОтнять и поделить: что не так с декларацией Порошенко

Владислав Кудрик

За два часа до дедлайна президент Украины Петр Порошенко подал свою декларацию, в которой оказалась не только дорогая и своеобразная на вид итальянская мебель, но и 104 компании. Среди них и корпорация Roshen, и неподвергшаяся декоммунизации «Ленинская кузня», и компания на Виргинских островах Prime Partners Asset Limited, которая, по словам самого президента, была создана для продажи Roshen. В случае продажи таким путем налоги в украинский бюджет не пойдут. Упрекнули президента и в том, что он заработал почти 50 млн грн на разнице курсов по облигациям госзайма. «Апостроф» попросил авторитетных в различных сферах украинцев, чтобы те прокомментировали е-декларацию Порошенко.

Георгий Тука, заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц:

Скорее всего, все компании были куплены Петром Порошенко до президентства. Хочется верить, что человек, который имеет такое состояние, все-таки думает о государстве, а не об увеличении состояния. Не могу сказать, остается ли президент бизнесменом сейчас. Его сейчас упрекают во владении Липецкой фабрикой, но как предприниматель я прекрасно понимаю, что ее действительно сейчас продать, мягко говоря, сложновато. Но соответствует ли это действительности, должны сказать специалисты в этой сфере.

Вообще я не вижу ничего плохого в том, чтобы бизнесмен занимал должность президента. Но нужно понимать, с какой целью человек идет во власть. Власть — это инструмент. Все зависит от того, с какой целью он берется в руки.

Конечно, президент ничем принципиально не отличается от 90% состава Верховной Рады и остальных чиновников. Но меня, честно говоря, больше интересуют декларации не бизнесменов (это уже налоговая решает, каким образом они все это получили), а тех, кто всю жизнь проработали в Верховной Раде и на госслужбе. Каким образом этот наш вилоносец известный наколядовал своими вилами такое состояние? А бизнесмены… Ну, это их задача — зарабатывать деньги.

Дмитрий Гнап, журналист-расследователь:

Я в большей степени верю, чем не верю президенту, что задекларированное у него было до того, как он стал президентом, — многие вещи там достоверны. Но есть мелочи, некоторые детали, которые являются очень существенными и позволяют подозревать Петра Алексеевича в нехороших вещах как минимум. И чтобы он нес политическую ответственность за сказанную неправду, в частности в этой истории с виргинским офшором, который также записан в этой декларации.

Полгода назад, когда вспыхнул офшорный скандал, Порошенко сказал, что офшор нужен был для передачи активов в слепой траст. Я его лично об этом спрашивал на пресс-конференции. А вчера он берет и пишет, что была создана лишь одна компания для продажи Roshen. Очевидно спешил и забыл, какой версии придерживался полгода назад. И правда вылезла. Потому что им, из того, что мы знаем, были созданы три компании: нидерландская, кипрская и виргинская. Но он напрямую владеет лишь виргинской, потому что виргинская владеет кипрской, а кипрская владеет нидерландской. Это на самом деле поднимает вопрос о попытке избежать налогообложения в крайне крупных масштабах при продаже своих активов. Потому что продавался бы только виргинский собственник, а в Украине ничего бы не изменилось, и нидерландская компания осталась бы собственником.

Порошенко до сих пор является бизнесменом. Я не могу сказать, потому что не сижу с ним рядом в кабинете и не занимаюсь видеонаблюдением, вмешивается ли он в оперативную деятельность компаний. Но то, что он является бизнесменом, находясь в должности президента, — для этого не нужно делать супермощные аналитические выводы. Для этого нужно просто открыть электронную декларацию Петра Порошенко, где упомянуты около сотни компаний, в которых он на сегодняшний день является конечным бенефициарным собственником. Обращаясь к вопросу, допустимо ли, что у президента столько компаний, мы говорим о таких азбучных вещах, как: «а нужно ли мыть руки перед едой?» Конечно, нет — это ненормально, не по-европейски, когда президент вообще владеет бизнесом. Об этом уже говорили много раз, но имеем такого президента, какого имеем. И он на этом успешно играет, потому что в политическом поле у него нет конкурентов.

Юрий Макаров, журналист, документалист:

Верю, что президент заработал это до того, как сел в кресло президента Украины, а не украл после. Я понимаю, конечно, эмоции соотечественников, которых возмутили эти цифры. У меня странное чувство, что люди наконец-то навели фокус. Но я не пониманию: а кто этого не знал до того? Что во всем этом было сюрпризом? Думаю, что для людей, которые редко ездят в столицу, которые не общаются в этих кругах, — может быть, это для них шок просто психологический? Но любой, кто соприкасается с этой сферой, примерно представляет уровень состояний, претензий, технологий. Для меня вся эта реакция — скорее, проявление инфантильности. Извините мне такой мой снобизм. И, в том числе, инфантильности правящего класса, который привык, что именно так жить нормально, что не смог предвидеть такой реакции, когда продвигалась вся эта история с электронным декларированием. Думаю, что для них это также сюрприз. Кризис доверия еще впереди, и я не могу предсказать его сценарий.

Дело в том, что мы ненавидим всех богатых, независимо от того, как они это богатство получили. У меня в свое время была одна провокационная мысль: нужно сделать так, чтобы люди, которые претендуют на большие состояния, не могли идти во власть — это было бы идеально. В общественном сознании состояние олигарха Порошенко, который таки олигарх, и прокурора, у которого свыше десятка земельных участков и «Бентли жены», находятся в одном ряду. Весь пафос этой истории сводится к тому, чтобы отнять и поделить, что для меня тоже понятно, — ничего не сделаешь. Будем их дальше ненавидеть: «мир хижинам, война дворцам». Будем вновь жечь дворцы. А из хижин не выберемся.

Есть скучная неэффектная альтернатива — интересоваться кандидатом, за которого ты голосуешь как минимум. Это не Бог весть какой подготовки требует. Забыть о гречке, забрать у бабушки паспорт, переписать дом на кота… Это все уже было проговорено, но не стало общественным трендом. Если общество просто дарит свои полномочия наиболее проворным, зачем тогда после этого вопить?!

Есть еще один рецепт — объявить войну США и сдаться в плен. Пусть оккупационная администрация отстроит это все с ноля, как это все делалось в Западной Германии после войны. Но где я тут вам возьму западных немцев?

АпострофВладислав Кудрик

За два часа до дедлайна президент Украины Петр Порошенко подал свою декларацию, в которой оказалась не только дорогая и своеобразная на вид итальянская мебель, но и 104 компании. Среди них и корпорация Roshen, и неподвергшаяся декоммунизации «Ленинская кузня», и компания на Виргинских островах Prime Partners Asset Limited, которая, по словам самого президента, была создана для продажи Roshen. В случае продажи таким путем налоги в украинский бюджет не пойдут. Упрекнули президента и в том, что он заработал почти 50 млн грн на разнице курсов по облигациям госзайма. «Апостроф» попросил авторитетных в различных сферах украинцев, чтобы те прокомментировали е-декларацию Порошенко.

Георгий Тука, заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц:

Скорее всего, все компании были куплены Петром Порошенко до президентства. Хочется верить, что человек, который имеет такое состояние, все-таки думает о государстве, а не об увеличении состояния. Не могу сказать, остается ли президент бизнесменом сейчас. Его сейчас упрекают во владении Липецкой фабрикой, но как предприниматель я прекрасно понимаю, что ее действительно сейчас продать, мягко говоря, сложновато. Но соответствует ли это действительности, должны сказать специалисты в этой сфере.

Вообще я не вижу ничего плохого в том, чтобы бизнесмен занимал должность президента. Но нужно понимать, с какой целью человек идет во власть. Власть — это инструмент. Все зависит от того, с какой целью он берется в руки.

Конечно, президент ничем принципиально не отличается от 90% состава Верховной Рады и остальных чиновников. Но меня, честно говоря, больше интересуют декларации не бизнесменов (это уже налоговая решает, каким образом они все это получили), а тех, кто всю жизнь проработали в Верховной Раде и на госслужбе. Каким образом этот наш вилоносец известный наколядовал своими вилами такое состояние? А бизнесмены… Ну, это их задача — зарабатывать деньги.

Дмитрий Гнап, журналист-расследователь:

Я в большей степени верю, чем не верю президенту, что задекларированное у него было до того, как он стал президентом, — многие вещи там достоверны. Но есть мелочи, некоторые детали, которые являются очень существенными и позволяют подозревать Петра Алексеевича в нехороших вещах как минимум. И чтобы он нес политическую ответственность за сказанную неправду, в частности в этой истории с виргинским офшором, который также записан в этой декларации.

Полгода назад, когда вспыхнул офшорный скандал, Порошенко сказал, что офшор нужен был для передачи активов в слепой траст. Я его лично об этом спрашивал на пресс-конференции. А вчера он берет и пишет, что была создана лишь одна компания для продажи Roshen. Очевидно спешил и забыл, какой версии придерживался полгода назад. И правда вылезла. Потому что им, из того, что мы знаем, были созданы три компании: нидерландская, кипрская и виргинская. Но он напрямую владеет лишь виргинской, потому что виргинская владеет кипрской, а кипрская владеет нидерландской. Это на самом деле поднимает вопрос о попытке избежать налогообложения в крайне крупных масштабах при продаже своих активов. Потому что продавался бы только виргинский собственник, а в Украине ничего бы не изменилось, и нидерландская компания осталась бы собственником.

Порошенко до сих пор является бизнесменом. Я не могу сказать, потому что не сижу с ним рядом в кабинете и не занимаюсь видеонаблюдением, вмешивается ли он в оперативную деятельность компаний. Но то, что он является бизнесменом, находясь в должности президента, — для этого не нужно делать супермощные аналитические выводы. Для этого нужно просто открыть электронную декларацию Петра Порошенко, где упомянуты около сотни компаний, в которых он на сегодняшний день является конечным бенефициарным собственником. Обращаясь к вопросу, допустимо ли, что у президента столько компаний, мы говорим о таких азбучных вещах, как: «а нужно ли мыть руки перед едой?» Конечно, нет — это ненормально, не по-европейски, когда президент вообще владеет бизнесом. Об этом уже говорили много раз, но имеем такого президента, какого имеем. И он на этом успешно играет, потому что в политическом поле у него нет конкурентов.

Юрий Макаров, журналист, документалист:

Верю, что президент заработал это до того, как сел в кресло президента Украины, а не украл после. Я понимаю, конечно, эмоции соотечественников, которых возмутили эти цифры. У меня странное чувство, что люди наконец-то навели фокус. Но я не пониманию: а кто этого не знал до того? Что во всем этом было сюрпризом? Думаю, что для людей, которые редко ездят в столицу, которые не общаются в этих кругах, — может быть, это для них шок просто психологический? Но любой, кто соприкасается с этой сферой, примерно представляет уровень состояний, претензий, технологий. Для меня вся эта реакция — скорее, проявление инфантильности. Извините мне такой мой снобизм. И, в том числе, инфантильности правящего класса, который привык, что именно так жить нормально, что не смог предвидеть такой реакции, когда продвигалась вся эта история с электронным декларированием. Думаю, что для них это также сюрприз. Кризис доверия еще впереди, и я не могу предсказать его сценарий.

Дело в том, что мы ненавидим всех богатых, независимо от того, как они это богатство получили. У меня в свое время была одна провокационная мысль: нужно сделать так, чтобы люди, которые претендуют на большие состояния, не могли идти во власть — это было бы идеально. В общественном сознании состояние олигарха Порошенко, который таки олигарх, и прокурора, у которого свыше десятка земельных участков и «Бентли жены», находятся в одном ряду. Весь пафос этой истории сводится к тому, чтобы отнять и поделить, что для меня тоже понятно, — ничего не сделаешь. Будем их дальше ненавидеть: «мир хижинам, война дворцам». Будем вновь жечь дворцы. А из хижин не выберемся.

Есть скучная неэффектная альтернатива — интересоваться кандидатом, за которого ты голосуешь как минимум. Это не Бог весть какой подготовки требует. Забыть о гречке, забрать у бабушки паспорт, переписать дом на кота… Это все уже было проговорено, но не стало общественным трендом. Если общество просто дарит свои полномочия наиболее проворным, зачем тогда после этого вопить?!

Есть еще один рецепт — объявить войну США и сдаться в плен. Пусть оккупационная администрация отстроит это все с ноля, как это все делалось в Западной Германии после войны. Но где я тут вам возьму западных немцев?

Апостроф

Дело Скрыпина де-факто и де-юре. Что произошло с «Громадським ТВ»?Дело Скрыпина де-факто и де-юре. Что произошло с «Громадським ТВ»?

Анастасия Рингис, УП

Летом 2015-го экс-глава «Громадське ТВ» Роман Скрыпин аккуратно резал овощи для салата на кухне 13-го этажа «Киевгорстроя», где находится офис и студия канала.

Скрыпин был расслаблен и, кажется, вполне доволен жизнью.

Де-факто главой организации уже была избрана журналистка Наталья Гуменюк, а де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

С тех пор выражение «де-факто и де-юре» прижилось в словарном обороте Романа Скрыпина.

Год назад проект «Громадське ТВ», казавшийся крайне успешным журналистским стартапом и сыгравшим ключевую роль во время Майдана, столкнулся с кризисом.

Хоть со стороны проект по-прежнему выглядел привлекательно, внутри коллектива уже чувствовалось напряжение.

В то время Роман вряд ли мог представить, что спустя полгода он не только будет вынужден уйти, толком не попрощавшись с коллективом, но и что в организации его будут считать вором. А сам он будет обвинять бывших коллег в рейдерском захвате и намекать, что причина его конфликта с коллективом «Громадського ТВ» – «интересы олигархов, которые решили завладеть каналом».

Тем не менее, ключевая претензия к Скрыпину со стороны бывшего коллектива банальна – присвоение денег с личного счета PayPal, которые перечислялись на развитие онлайн телевидения зарубежными донорами, регистрация домена на себя, и вывод денег, заработанных каналом на Youtube.

В мае этого года по факту мошенничества известного журналиста Романа Скрыпина Печерское районное отделение милиции завело уголовное дело.

«Украинская правда», которая соседствует с редакцией онлайн-канала, решила объяснить, что же все-таки произошло с «Громадським ТВ».

И почему из этой истории надо сделать вывод не только журналистам.

Медиа без компромиссов и цензуры

Идея создания общественного вещания, свободного от влияния олигархов, в журналистском сообществе витала много лет.

В начале 2000-х эту идею отчасти попытался реализовать известный журналист Александр Кривенко, основав «Громадське радіо». Проект существовал с 2002 по 2005 на донорские деньги, но был закрыт из-за невозможности в то время получить лицензию на вещание. Одним из ведущих на этом радио, кстати, был Роман Скрыпин.

В 2012-м когда стало понятно, что территория свободы слова усыхает словно шагреневая кожа, Скрыпин написал первую концепцию Громадського и зарегистрировал доменное имя hromadske.tv.

Тогда же он со своей идеей обратился к Евгению Глибовицкому, бывшему коллеге по «5-му каналу», основателю консалтингового агентства pro.mova.

«Пока не время», – сказал тогда Глибовицкий.

Время пришло, когда разгорелся скандал вокруг TVi – рейдерский захват, смена руководства телеканала, и, в конце концов, увольнение большей части коллектива.

Роман Скрипин обзвонил бывших коллег с TVi.

К весне 2013-го ему удалось их убедить попробовать запустить альтернативный канал.

В состав учредителей «Громадське ТВ» тогда вошли 8 человек, помимо Скрыпина – Мустафа Найем, Данило Яневский, Юлия Банкова, Андрей Баштовый, Дмитрий Гнап, Сергей Андрушко и Роман Винтонив.

Чуть позже к команде присоединились Анастасия Станко, Наталья Гуменюк, Андрей Сайчук, Богдан Кутепов и другие.

Летом 2013-го журналистская организация, состоявшая из 15 человек, получила первую поддержку от доноров – грант в размере 12 тысяч долларов от фонда «Відрождення» на разработку концепции и бизнес-стратегии будущего канала.

Все лето журналисты собирались на стратегические сессии, выписывали миссию, ценности, план развития, и готовились к запуску.

Агентство Глибовицкого pro.mova взяло на себя организацию стратегических сессий.

«Рома продумал идею. Видно было, что он ее вынашивал. Но нельзя сказать, что он был единоличным лидером», – вспоминает о том времени Глибовицкий.

Осенью 2013-го на грант от американского посольства были куплены первые камеры, снята студия. Тогда пределом мечтаний команды был выход в эфир раз в неделю с часовой программой.

Старт вещания был назначен на 22 ноября 2013-го.

Стремительную популярность «Громадського ТВ» определила политическая ситуация в стране – канал запустился на второй день после начала Майдана.

Осенью 2013 – зимой 2014-го журналисты «Громадське ТВ» жили в состоянии круглосуточного марафона.

В то время, когда официальные каналы делали скупые репортажи с Майдана, а то и откровенно врали в эфире, журналисты «Громадське ТВ» не боялись давать жесткие оценки происходящему и стримить с главной площади страны.

Все делалось «с колес» и в круглосуточном режиме – контент, создание организации, привлечение средств доноров и зрителей.

Одним из счетов, на которые тогда собирались средства, был личный счет на PayPal Романа Скрыпина, зарегистрированный им за несколько лет до старта «Громадське ТВ». На этот счет пересылали средства зрители, живущие за рубежом.

Деньги, аккумулированные на PayPal, через два года стали камнем преткновения между Скрыпиным и остальными журналистами телеканала.

Еще летом 2013-го на старте обсуждения проекта главой «Громадське ТВ» был избран Скрыпин.

Согласно уставу организации, главу выбирали члены программного совета, в который входили избранные представители общественной организации.

Скрыпин был евангелистом и душой проекта, поэтому по праву занял должность главы организации, и стал ответственным за операционную деятельность канала.

Роман мог использовать деньги со счетов только с ведома финансового директора. На тот момент им была Соломия Боршош.

В декабре 2013-го Боршош обнаружила, что со счета PayPal одной транзакцией были переведены 50 тысяч евро.

«Роман не объяснил, что перевел на счет, привязанный к банковскому счету», – поясняет Соломия Боршош. Отчет об этой транзакции она переслала журналисту Дмитрию Гнапу, который на тот момент исполнял роль внутреннего финансового аудитора.

Спустя два года Дмитрий Гнап вспоминает, что тогда эта транзакция не вызвала у него подозрений – в декабре 2013-го канал находился в процессе становления, покупалась техника, нанимались люди. Авторитет Скрыпина был настолько высок, что ни документы, ни платежки от него никто не требовал. На «Громадськом ТВ» многое создавалось на доверии.

Главный бухгалтер Вера Машнина, которая в свое время работала бухгалтером у Александра Кривенко на «Громадськом радіо» и знала Скрыпина еще с тех пор, считает, что проблемы Громадського начались именно в этот момент. Отсутствие контроля, по ее мнению, и развратило Скрыпина.

От хаоса к структуре

Международные донорские организации, выдававшие гранты на развитие «Громадського», на самом старте проекта выступали за то, чтобы журналистская организация выстраивала правильные и прозрачные процедуры отчетности.

Осенью 2014-го в офисе «Громадського» работали аудиторы одного из доноров – Шведского агентства SIDA. Именно они стали инициаторами изменения устава.

Для того чтобы быть эффективной организацией, каналу необходим был независимый Наблюдательный совет – кто-то, кто следил бы за тем, работают ли журналисты на достижение миссии «Громадського», и как они при этом используют финансирование.

На структурную реорганизацию команда получила грант в 80 тысяч евро.

Но как признается Гуменюк, мало кому было интересно разбираться в процедурах, большинство членов программного совета погрязли в рабочей текучке.

«Мы все честно не принимали участия в реорганизации», – признается она.

Зимой 2015-го команда начинает понимать – режим круглосуточного вещания непродуктивен, а новых горизонтов для роста не видно.

«Мы живем в ситуации, когда главреда на канале нет, кто принимает решения не понятно, куда мы движемся – тоже, как набираем людей – тоже», – поясняют члены команды.

Зимой 2015-го проект «Громадського» «Слідство.інфо», которым занимались Анна Бабинец и Дмитрий Гнап, получил на три года расследований грант на сумму более 660 тысяч долларов.

На почве распределения гранта между Дмитрием Гнапом и Романом Скрыпиным возник конфликт – спор, кто должен отвечать за эти деньги.

По словам Дмитрия Гнапа, Скрыпин хотел, чтобы «Слідство» тратило больше средств на текущие потребности. Гнап же не видел в этом необходимости.

«Мы сами искали грант, вели переговоры, покупали технику, закрывали отчеты, нанимали людей. И я не понимал претензий Ромы», – рассказывает он.

«Громадське» создавалось по принципу Запорожской Сечи. Мы думали – у нас общие цели и ценности, и каждый волен реализовываться в рамках этого проекта, не стесняя другого», – поясняет Гнап.

Конфликт между двумя основателями проекта зашел в такую фазу, что весной 2015-го возникла угроза разрыва контракта между «Громадським» и «Слидство.інфо».

Примерно в это же время у Скрыпина и по той же причине возник конфликт с Романом Винтонивым (Майклом Щуром), автором и ведущим программы «Але Є Одне Але».

К Винтониву Скрыпин предъявлял все те же претензии – почему гонорары сценаристов в его программе значительно выше, чем у сотрудников «Громадського». Скрыпин настаивал, что если грант берется под бренд «Громадського», то техника должна быть общей, а не только под одну программу.

Обоюдные претензии закончились разрывом контракта.

«Весной 2015-го мы входим в жесткий кризис – конфликты внутри команды, просмотры дневных эфиров падали, у нас не было ни маркетинга, ни smm, ни PR, ни HR. Организацию надо было спасать», – рассказывает Наталья Гуменюк.

Скрыпин же говорит, что весной 2015-го он почувствовал, что против него начинается заговор.

Но был ли мальчик?

Члены организации, с которыми разговаривала «Украинская правда», говорят, что в какой-то момент стало очевидно, что Скрыпин становится проблемой для дальнейшего развития проекта.

«Он был деструктивным лидером, вел себя по-хамски, приходил на канал поздно, у него были особо приближенные, которые демотивировали остальную часть коллектива. Командной работы в целом не было», – рассказывает одна из бывших коллег Скрыпина.

Весной 2015-го года решено было провести перевыборы главы организации.

«Мы понимаем, если главой остается Рома, то конфликты внутри коллектива только будут обострены. И «Слідство.інфо», скорее всего, покинет проект. Меня выдвигают как компромиссную персону на должность главы», – поясняет Гуменюк.

На собрании членов организации, куда входит 28 человек, большинство голосует за Гуменюк.

Сам Скрыпин после сборов заявляет, что передал пост главы Наталье Гуменюк, но делать это не спешит.

«В начале лета я начинаю изучать финансовую отчетность. И выясняю, что у нас, во-первых, год назад взят грант SIDA на реорганизацию, и дедлайн в конце лета, а из запланированного сделано лишь 15%. Во-вторых, у нас заканчиваются средства. И осенью нам просто нечем будет платить зарплату. То есть положение наше ужасно», – рассказывает Гуменюк.

В течение лета новая глава в спешном порядке начинает разгребать дела «Громадського» – прописывать политику, структуры, разбираться в конфликтах с руководителями проектов, договариваться с донорами об отсрочках.

Де-факто Гуменюк была руководителем организации. Де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

Причем, по словам главного бухгалтера Веры Машниной, такое положение дел прежде всего было выгодно Скрыпину.

По ее словам, это именно он саботировал и затягивал процесс передачи полномочий Гуменюк.

Скрыпин же утверждает, что это было связано с тем, что Гуменюк не подала в Минюст новый устав, по которому ее избрали. Что и стало поводом для него не подписывать протокол об избрании Гуменюк главой организации.

Как итог – главному бухгалтеру пришлось заблокировать все операции «Громадського» до тех пор, пока организация не определится, кто у нее глава.

Чтобы разрешить конфликт, организации пришлось заново проводить собрание и снова выбирать главой Гуменюк.

9 сентября 2015-го года Скрыпин наконец-то подписал протокол о назначении нового руководителя.

В тот же день он перечислил на свой счет деньги, заработанные «Громадським» на канале Youtube.

«Так как я регистрировал канал на Youtube, то имел доступ к статистике. Как-то обратил внимание, что мне закрыли статистику на аккаунте. Последняя сумма, которую я запомнил, было около 36 тысяч долларов. Когда я узнал, что на счете нет этих средств, сразу позвонил Скрыпину. В конце концов, он признался, что это он вывел деньги», – рассказывает Андрей Баштовой, глава digital-направления.

Позже бухгалтер Вера Машнина вдруг выяснила что в апреле 2015-го был переподписан договор с Агентством интернет прав, которые представляет интересы Youtube в Украине. Если раньше «Громадське» зарабатывало с каждого просмотра, то теперь доход канала стал фиксированным – 3 тысячи гривен в квартал. Как выясняется, договор, противоречащий интересам канала, подписывал Роман Скрыпин.

«Это договор нашей монетизации! Как такое можно было подписать?», – возмущается Машнина.

Узнав об этом документе, она обвинила Скрыпина в рейдерском захвате канала.

Гуменюк говорит, что внутри коллектива было понимание, что Скрыпин может начать шантажировать команду, например, отключить сайт.

Тут вспомнили, что когда Роман работал на 5-м канале, он также зарегистрировал на себя доменное имя. В итоге сайту канала пришлось «переезжать» на другой домен. Программный совет Громадського хотел договориться со Скрыпиным по-хорошему.

«Ему предлагались разные варианты его новой позиции – от генерального продюсера канала до открытия нового проекта», – говорит Гуменюк.

В это же время оказывается, что новый устав в Минюсте не регистрируют, так как он не был подан вовремя.

Всю процедуру нужно начать заново. Снова собирается программный совет, утверждается устав, в третий раз голосуют за Гуменюк.

Наконец избирается Наблюдательный совет, в который вошли адвокат Небесной сотни Евгения Закревская, журналист Алексей Шалайский, Евгений Глибовицкий, декан KMBS Александр Саврук, историк Ярослав Грицак, эксперт Chatham House Олеся Луцевич, директор школы журналистики Киево-Могилянской академии Евгений Федченко и философ Михаил Минаков.

«Так как контроль за использованием финансов входит в компетенцию Наблюдательного совета, мы настойчиво рекомендовали как можно быстрее вернуть контроль над всеми средствами «Громадського», а также сайтом и ютюбом», – говорит адвокат Закревская.

Наталья Гуменюк утверждает, что не раз обращалась к Скрыпину с просьбой вернуть деньги, которые пересылались ему на счет Pay Pall, предлагая разные варианты.

Главный бухгалтер подтверждает ее слова: «Один из вариантов был такой – он пересылает деньги на счет дружественной нам организации, а они их – нам».

Но Роман Скрыпин настаивает – никто ему не предоставлял счетов, куда можно было вернуть средства.

«Странно, да? Он два года проработал в организации, и как глава знал все счета», – возмущается бухгалтер Машнина.

В начале января 2016-го Наблюдательный совет обратился к Скрыпину с очередной просьбой вернуть деньги «Громадського».

Скрыпин, по словам Натальи Гуменюк, на одной из встреч даже предложил поделить деньги – часть он отдает организации, а оставшиеся вкладывает в новый проект, но при этом подписывается меморандум, что никто никому ничего не должен.

«Я не могу такие решения принимать, Рома. Это деньги организации, я не могу ими так распоряжаться», – объяснила Гуменюк.

Тогда Скрыпин повышает ставки и объявляет о создании своего собственного проекта «Громадське.Київ».

В ответ на это реагирует Наблюдательный совет – и уже публично заявляет о том, что бывший глава присвоил контроль над частью средств общественного онлайн-канала.

Между де-факто и де-юре

Проанализировав хронологию борьбы за кресло главы «Громадського», не сложно прийти к выводу, кто саботировал процесс.

И то, что сейчас Скрыпин представляет все как личностный конфликт или «рейдерский захват», на самом «Громадськом» воспринимается совсем иначе.

«Он не хотел вылезать из кресла руководителя. Хоть и не отрицал, что Гуменюк – глава организации, но он просто вцепился в ручки кресла. Пришлось отрывать, но следы от ногтей остались», – шутит Дмитрий Гнап.

В его шутке много боли.

Гнап называет Скрыпина шахидом, разорвавшим в толпе пояс смертника.

В результате чего и его собственная репутация, и репутация канала сильно пострадали.

В интервью на «112 канале» Роман Скрыпин назвал бывших коллег «патологическими лжецами»: «Если бы они хотели договориться, они бы не выводили этот конфликт в публичную плоскость. Деньги, о которых идет речь, – это незначительная сумма. Репутационные потери того не стоили».

Именно это дает ему основание верить, что он стал жертвой заговора.

«Это не наши деньги, это деньги наших зрителей. Мы не можем их простить или забыть о них только потому, что он свой», – говорят на Громадськом.

Сколько Скрыпин аккумулировал средств на PayPal?

«По состоянию на сентябрь 2014-го на счету было 162 тысячи евро. 50 тысяч евро, которые он перевел в декабре 2013-го, так и не нашли своего документального подтверждения, что покупалось на эти деньги, никто не знает», – говорит Гуменюк.

«Претензии ко мне были бы обоснованные, если бы я заключил договор с общественной организацией и не исполнил свои обязательства. А так я ничего не брал, не одалживал. Акта воровства нет. Есть добрая воля. Я аккумулировал средства, использовал свои личные возможности», – поясняет Скрыпин.

На уточняющий вопрос о том, кому все-таки предназначались деньги, перечисленные зрителями на его личный счет, Роман отвечает так: «Я был на Громадськом. Я не сказал, что деньги мои. Де-юре деньги мои, а де-факто – для проекта, который я придумал. Я не аккумулировал на себе технику, не создавал свою студию как физическое лицо предприниматель. Этим брендом жил с первого дня, я его придумал. А не Мустафа и не Гнап».

Евгений Глибовицкий, который наблюдал за развитием «Громадського» с самого начала, считает, что проблема Скрыпина в том, что тот относился к проекту как к своему личному, а не общественному.

«Как делает собственник? Он, когда надо, перекидывает деньги со своего счета на счет проекта, а когда нужно ему – деньги проекта использует на свои нужды», – говорит Глибовицкий.

Глава pro.mova считает кейс Скрыпина поучительным для всего гражданского общества Украины. По словам Глибовицкого, это пример того, как человек, даже руководствуясь искренними намерениями, не замечает, как переходит границу и становится на путь злоупотреблений.

«Это кейс важен для взросления всего гражданского общества, – убежден Глибовицкий. – Думаю, многие активисты сейчас проверили, на кого зарегистрированы сайты и как ведется финансовая отчетность».

Роман Скрыпин пока не готов признать свои ошибки. Точно также он не признает, что на него открыто уголовное дело по факту мошенничества.

«Ну и пусть отрицает», – говорит следователь Печерского района.

Де-факто Скрыпин действительно перевел деньги проекта на свой счет.

Теперь осталось доказать это де-юре.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис, УП

Летом 2015-го экс-глава «Громадське ТВ» Роман Скрыпин аккуратно резал овощи для салата на кухне 13-го этажа «Киевгорстроя», где находится офис и студия канала.

Скрыпин был расслаблен и, кажется, вполне доволен жизнью.

Де-факто главой организации уже была избрана журналистка Наталья Гуменюк, а де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

С тех пор выражение «де-факто и де-юре» прижилось в словарном обороте Романа Скрыпина.

Год назад проект «Громадське ТВ», казавшийся крайне успешным журналистским стартапом и сыгравшим ключевую роль во время Майдана, столкнулся с кризисом.

Хоть со стороны проект по-прежнему выглядел привлекательно, внутри коллектива уже чувствовалось напряжение.

В то время Роман вряд ли мог представить, что спустя полгода он не только будет вынужден уйти, толком не попрощавшись с коллективом, но и что в организации его будут считать вором. А сам он будет обвинять бывших коллег в рейдерском захвате и намекать, что причина его конфликта с коллективом «Громадського ТВ» – «интересы олигархов, которые решили завладеть каналом».

Тем не менее, ключевая претензия к Скрыпину со стороны бывшего коллектива банальна – присвоение денег с личного счета PayPal, которые перечислялись на развитие онлайн телевидения зарубежными донорами, регистрация домена на себя, и вывод денег, заработанных каналом на Youtube.

В мае этого года по факту мошенничества известного журналиста Романа Скрыпина Печерское районное отделение милиции завело уголовное дело.

«Украинская правда», которая соседствует с редакцией онлайн-канала, решила объяснить, что же все-таки произошло с «Громадським ТВ».

И почему из этой истории надо сделать вывод не только журналистам.

Медиа без компромиссов и цензуры

Идея создания общественного вещания, свободного от влияния олигархов, в журналистском сообществе витала много лет.

В начале 2000-х эту идею отчасти попытался реализовать известный журналист Александр Кривенко, основав «Громадське радіо». Проект существовал с 2002 по 2005 на донорские деньги, но был закрыт из-за невозможности в то время получить лицензию на вещание. Одним из ведущих на этом радио, кстати, был Роман Скрыпин.

В 2012-м когда стало понятно, что территория свободы слова усыхает словно шагреневая кожа, Скрыпин написал первую концепцию Громадського и зарегистрировал доменное имя hromadske.tv.

Тогда же он со своей идеей обратился к Евгению Глибовицкому, бывшему коллеге по «5-му каналу», основателю консалтингового агентства pro.mova.

«Пока не время», – сказал тогда Глибовицкий.

Время пришло, когда разгорелся скандал вокруг TVi – рейдерский захват, смена руководства телеканала, и, в конце концов, увольнение большей части коллектива.

Роман Скрипин обзвонил бывших коллег с TVi.

К весне 2013-го ему удалось их убедить попробовать запустить альтернативный канал.

В состав учредителей «Громадське ТВ» тогда вошли 8 человек, помимо Скрыпина – Мустафа Найем, Данило Яневский, Юлия Банкова, Андрей Баштовый, Дмитрий Гнап, Сергей Андрушко и Роман Винтонив.

Чуть позже к команде присоединились Анастасия Станко, Наталья Гуменюк, Андрей Сайчук, Богдан Кутепов и другие.

Летом 2013-го журналистская организация, состоявшая из 15 человек, получила первую поддержку от доноров – грант в размере 12 тысяч долларов от фонда «Відрождення» на разработку концепции и бизнес-стратегии будущего канала.

Все лето журналисты собирались на стратегические сессии, выписывали миссию, ценности, план развития, и готовились к запуску.

Агентство Глибовицкого pro.mova взяло на себя организацию стратегических сессий.

«Рома продумал идею. Видно было, что он ее вынашивал. Но нельзя сказать, что он был единоличным лидером», – вспоминает о том времени Глибовицкий.

Осенью 2013-го на грант от американского посольства были куплены первые камеры, снята студия. Тогда пределом мечтаний команды был выход в эфир раз в неделю с часовой программой.

Старт вещания был назначен на 22 ноября 2013-го.

Стремительную популярность «Громадського ТВ» определила политическая ситуация в стране – канал запустился на второй день после начала Майдана.

Осенью 2013 – зимой 2014-го журналисты «Громадське ТВ» жили в состоянии круглосуточного марафона.

В то время, когда официальные каналы делали скупые репортажи с Майдана, а то и откровенно врали в эфире, журналисты «Громадське ТВ» не боялись давать жесткие оценки происходящему и стримить с главной площади страны.

Все делалось «с колес» и в круглосуточном режиме – контент, создание организации, привлечение средств доноров и зрителей.

Одним из счетов, на которые тогда собирались средства, был личный счет на PayPal Романа Скрыпина, зарегистрированный им за несколько лет до старта «Громадське ТВ». На этот счет пересылали средства зрители, живущие за рубежом.

Деньги, аккумулированные на PayPal, через два года стали камнем преткновения между Скрыпиным и остальными журналистами телеканала.

Еще летом 2013-го на старте обсуждения проекта главой «Громадське ТВ» был избран Скрыпин.

Согласно уставу организации, главу выбирали члены программного совета, в который входили избранные представители общественной организации.

Скрыпин был евангелистом и душой проекта, поэтому по праву занял должность главы организации, и стал ответственным за операционную деятельность канала.

Роман мог использовать деньги со счетов только с ведома финансового директора. На тот момент им была Соломия Боршош.

В декабре 2013-го Боршош обнаружила, что со счета PayPal одной транзакцией были переведены 50 тысяч евро.

«Роман не объяснил, что перевел на счет, привязанный к банковскому счету», – поясняет Соломия Боршош. Отчет об этой транзакции она переслала журналисту Дмитрию Гнапу, который на тот момент исполнял роль внутреннего финансового аудитора.

Спустя два года Дмитрий Гнап вспоминает, что тогда эта транзакция не вызвала у него подозрений – в декабре 2013-го канал находился в процессе становления, покупалась техника, нанимались люди. Авторитет Скрыпина был настолько высок, что ни документы, ни платежки от него никто не требовал. На «Громадськом ТВ» многое создавалось на доверии.

Главный бухгалтер Вера Машнина, которая в свое время работала бухгалтером у Александра Кривенко на «Громадськом радіо» и знала Скрыпина еще с тех пор, считает, что проблемы Громадського начались именно в этот момент. Отсутствие контроля, по ее мнению, и развратило Скрыпина.

От хаоса к структуре

Международные донорские организации, выдававшие гранты на развитие «Громадського», на самом старте проекта выступали за то, чтобы журналистская организация выстраивала правильные и прозрачные процедуры отчетности.

Осенью 2014-го в офисе «Громадського» работали аудиторы одного из доноров – Шведского агентства SIDA. Именно они стали инициаторами изменения устава.

Для того чтобы быть эффективной организацией, каналу необходим был независимый Наблюдательный совет – кто-то, кто следил бы за тем, работают ли журналисты на достижение миссии «Громадського», и как они при этом используют финансирование.

На структурную реорганизацию команда получила грант в 80 тысяч евро.

Но как признается Гуменюк, мало кому было интересно разбираться в процедурах, большинство членов программного совета погрязли в рабочей текучке.

«Мы все честно не принимали участия в реорганизации», – признается она.

Зимой 2015-го команда начинает понимать – режим круглосуточного вещания непродуктивен, а новых горизонтов для роста не видно.

«Мы живем в ситуации, когда главреда на канале нет, кто принимает решения не понятно, куда мы движемся – тоже, как набираем людей – тоже», – поясняют члены команды.

Зимой 2015-го проект «Громадського» «Слідство.інфо», которым занимались Анна Бабинец и Дмитрий Гнап, получил на три года расследований грант на сумму более 660 тысяч долларов.

На почве распределения гранта между Дмитрием Гнапом и Романом Скрыпиным возник конфликт – спор, кто должен отвечать за эти деньги.

По словам Дмитрия Гнапа, Скрыпин хотел, чтобы «Слідство» тратило больше средств на текущие потребности. Гнап же не видел в этом необходимости.

«Мы сами искали грант, вели переговоры, покупали технику, закрывали отчеты, нанимали людей. И я не понимал претензий Ромы», – рассказывает он.

«Громадське» создавалось по принципу Запорожской Сечи. Мы думали – у нас общие цели и ценности, и каждый волен реализовываться в рамках этого проекта, не стесняя другого», – поясняет Гнап.

Конфликт между двумя основателями проекта зашел в такую фазу, что весной 2015-го возникла угроза разрыва контракта между «Громадським» и «Слидство.інфо».

Примерно в это же время у Скрыпина и по той же причине возник конфликт с Романом Винтонивым (Майклом Щуром), автором и ведущим программы «Але Є Одне Але».

К Винтониву Скрыпин предъявлял все те же претензии – почему гонорары сценаристов в его программе значительно выше, чем у сотрудников «Громадського». Скрыпин настаивал, что если грант берется под бренд «Громадського», то техника должна быть общей, а не только под одну программу.

Обоюдные претензии закончились разрывом контракта.

«Весной 2015-го мы входим в жесткий кризис – конфликты внутри команды, просмотры дневных эфиров падали, у нас не было ни маркетинга, ни smm, ни PR, ни HR. Организацию надо было спасать», – рассказывает Наталья Гуменюк.

Скрыпин же говорит, что весной 2015-го он почувствовал, что против него начинается заговор.

Но был ли мальчик?

Члены организации, с которыми разговаривала «Украинская правда», говорят, что в какой-то момент стало очевидно, что Скрыпин становится проблемой для дальнейшего развития проекта.

«Он был деструктивным лидером, вел себя по-хамски, приходил на канал поздно, у него были особо приближенные, которые демотивировали остальную часть коллектива. Командной работы в целом не было», – рассказывает одна из бывших коллег Скрыпина.

Весной 2015-го года решено было провести перевыборы главы организации.

«Мы понимаем, если главой остается Рома, то конфликты внутри коллектива только будут обострены. И «Слідство.інфо», скорее всего, покинет проект. Меня выдвигают как компромиссную персону на должность главы», – поясняет Гуменюк.

На собрании членов организации, куда входит 28 человек, большинство голосует за Гуменюк.

Сам Скрыпин после сборов заявляет, что передал пост главы Наталье Гуменюк, но делать это не спешит.

«В начале лета я начинаю изучать финансовую отчетность. И выясняю, что у нас, во-первых, год назад взят грант SIDA на реорганизацию, и дедлайн в конце лета, а из запланированного сделано лишь 15%. Во-вторых, у нас заканчиваются средства. И осенью нам просто нечем будет платить зарплату. То есть положение наше ужасно», – рассказывает Гуменюк.

В течение лета новая глава в спешном порядке начинает разгребать дела «Громадського» – прописывать политику, структуры, разбираться в конфликтах с руководителями проектов, договариваться с донорами об отсрочках.

Де-факто Гуменюк была руководителем организации. Де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

Причем, по словам главного бухгалтера Веры Машниной, такое положение дел прежде всего было выгодно Скрыпину.

По ее словам, это именно он саботировал и затягивал процесс передачи полномочий Гуменюк.

Скрыпин же утверждает, что это было связано с тем, что Гуменюк не подала в Минюст новый устав, по которому ее избрали. Что и стало поводом для него не подписывать протокол об избрании Гуменюк главой организации.

Как итог – главному бухгалтеру пришлось заблокировать все операции «Громадського» до тех пор, пока организация не определится, кто у нее глава.

Чтобы разрешить конфликт, организации пришлось заново проводить собрание и снова выбирать главой Гуменюк.

9 сентября 2015-го года Скрыпин наконец-то подписал протокол о назначении нового руководителя.

В тот же день он перечислил на свой счет деньги, заработанные «Громадським» на канале Youtube.

«Так как я регистрировал канал на Youtube, то имел доступ к статистике. Как-то обратил внимание, что мне закрыли статистику на аккаунте. Последняя сумма, которую я запомнил, было около 36 тысяч долларов. Когда я узнал, что на счете нет этих средств, сразу позвонил Скрыпину. В конце концов, он признался, что это он вывел деньги», – рассказывает Андрей Баштовой, глава digital-направления.

Позже бухгалтер Вера Машнина вдруг выяснила что в апреле 2015-го был переподписан договор с Агентством интернет прав, которые представляет интересы Youtube в Украине. Если раньше «Громадське» зарабатывало с каждого просмотра, то теперь доход канала стал фиксированным – 3 тысячи гривен в квартал. Как выясняется, договор, противоречащий интересам канала, подписывал Роман Скрыпин.

«Это договор нашей монетизации! Как такое можно было подписать?», – возмущается Машнина.

Узнав об этом документе, она обвинила Скрыпина в рейдерском захвате канала.

Гуменюк говорит, что внутри коллектива было понимание, что Скрыпин может начать шантажировать команду, например, отключить сайт.

Тут вспомнили, что когда Роман работал на 5-м канале, он также зарегистрировал на себя доменное имя. В итоге сайту канала пришлось «переезжать» на другой домен. Программный совет Громадського хотел договориться со Скрыпиным по-хорошему.

«Ему предлагались разные варианты его новой позиции – от генерального продюсера канала до открытия нового проекта», – говорит Гуменюк.

В это же время оказывается, что новый устав в Минюсте не регистрируют, так как он не был подан вовремя.

Всю процедуру нужно начать заново. Снова собирается программный совет, утверждается устав, в третий раз голосуют за Гуменюк.

Наконец избирается Наблюдательный совет, в который вошли адвокат Небесной сотни Евгения Закревская, журналист Алексей Шалайский, Евгений Глибовицкий, декан KMBS Александр Саврук, историк Ярослав Грицак, эксперт Chatham House Олеся Луцевич, директор школы журналистики Киево-Могилянской академии Евгений Федченко и философ Михаил Минаков.

«Так как контроль за использованием финансов входит в компетенцию Наблюдательного совета, мы настойчиво рекомендовали как можно быстрее вернуть контроль над всеми средствами «Громадського», а также сайтом и ютюбом», – говорит адвокат Закревская.

Наталья Гуменюк утверждает, что не раз обращалась к Скрыпину с просьбой вернуть деньги, которые пересылались ему на счет Pay Pall, предлагая разные варианты.

Главный бухгалтер подтверждает ее слова: «Один из вариантов был такой – он пересылает деньги на счет дружественной нам организации, а они их – нам».

Но Роман Скрыпин настаивает – никто ему не предоставлял счетов, куда можно было вернуть средства.

«Странно, да? Он два года проработал в организации, и как глава знал все счета», – возмущается бухгалтер Машнина.

В начале января 2016-го Наблюдательный совет обратился к Скрыпину с очередной просьбой вернуть деньги «Громадського».

Скрыпин, по словам Натальи Гуменюк, на одной из встреч даже предложил поделить деньги – часть он отдает организации, а оставшиеся вкладывает в новый проект, но при этом подписывается меморандум, что никто никому ничего не должен.

«Я не могу такие решения принимать, Рома. Это деньги организации, я не могу ими так распоряжаться», – объяснила Гуменюк.

Тогда Скрыпин повышает ставки и объявляет о создании своего собственного проекта «Громадське.Київ».

В ответ на это реагирует Наблюдательный совет – и уже публично заявляет о том, что бывший глава присвоил контроль над частью средств общественного онлайн-канала.

Между де-факто и де-юре

Проанализировав хронологию борьбы за кресло главы «Громадського», не сложно прийти к выводу, кто саботировал процесс.

И то, что сейчас Скрыпин представляет все как личностный конфликт или «рейдерский захват», на самом «Громадськом» воспринимается совсем иначе.

«Он не хотел вылезать из кресла руководителя. Хоть и не отрицал, что Гуменюк – глава организации, но он просто вцепился в ручки кресла. Пришлось отрывать, но следы от ногтей остались», – шутит Дмитрий Гнап.

В его шутке много боли.

Гнап называет Скрыпина шахидом, разорвавшим в толпе пояс смертника.

В результате чего и его собственная репутация, и репутация канала сильно пострадали.

В интервью на «112 канале» Роман Скрыпин назвал бывших коллег «патологическими лжецами»: «Если бы они хотели договориться, они бы не выводили этот конфликт в публичную плоскость. Деньги, о которых идет речь, – это незначительная сумма. Репутационные потери того не стоили».

Именно это дает ему основание верить, что он стал жертвой заговора.

«Это не наши деньги, это деньги наших зрителей. Мы не можем их простить или забыть о них только потому, что он свой», – говорят на Громадськом.

Сколько Скрыпин аккумулировал средств на PayPal?

«По состоянию на сентябрь 2014-го на счету было 162 тысячи евро. 50 тысяч евро, которые он перевел в декабре 2013-го, так и не нашли своего документального подтверждения, что покупалось на эти деньги, никто не знает», – говорит Гуменюк.

«Претензии ко мне были бы обоснованные, если бы я заключил договор с общественной организацией и не исполнил свои обязательства. А так я ничего не брал, не одалживал. Акта воровства нет. Есть добрая воля. Я аккумулировал средства, использовал свои личные возможности», – поясняет Скрыпин.

На уточняющий вопрос о том, кому все-таки предназначались деньги, перечисленные зрителями на его личный счет, Роман отвечает так: «Я был на Громадськом. Я не сказал, что деньги мои. Де-юре деньги мои, а де-факто – для проекта, который я придумал. Я не аккумулировал на себе технику, не создавал свою студию как физическое лицо предприниматель. Этим брендом жил с первого дня, я его придумал. А не Мустафа и не Гнап».

Евгений Глибовицкий, который наблюдал за развитием «Громадського» с самого начала, считает, что проблема Скрыпина в том, что тот относился к проекту как к своему личному, а не общественному.

«Как делает собственник? Он, когда надо, перекидывает деньги со своего счета на счет проекта, а когда нужно ему – деньги проекта использует на свои нужды», – говорит Глибовицкий.

Глава pro.mova считает кейс Скрыпина поучительным для всего гражданского общества Украины. По словам Глибовицкого, это пример того, как человек, даже руководствуясь искренними намерениями, не замечает, как переходит границу и становится на путь злоупотреблений.

«Это кейс важен для взросления всего гражданского общества, – убежден Глибовицкий. – Думаю, многие активисты сейчас проверили, на кого зарегистрированы сайты и как ведется финансовая отчетность».

Роман Скрыпин пока не готов признать свои ошибки. Точно также он не признает, что на него открыто уголовное дело по факту мошенничества.

«Ну и пусть отрицает», – говорит следователь Печерского района.

Де-факто Скрыпин действительно перевел деньги проекта на свой счет.

Теперь осталось доказать это де-юре.

Украинская Правда

Дмитрий Гнап: «Через офшоры Порошенко прошли миллионы евро»Дмитрий Гнап: «Через офшоры Порошенко прошли миллионы евро»

Светлана Крюкова

Дмитрий Гнап, руководитель и основатель агентства журналистских расследований «Слідство.інфо», в апреле стал автором украинской версии мирового офшорного скандала #PanamaPapers. Вместе с коллегой Анной Бабинец он раскрыл офшорные компании многих видных украинцев, включая президента Петра Порошенко. Завтра, в среду, 18 мая, журналисты планируют выпустить вторую серию #PanamaPapers — продолжение истории о слепом трасте Порошенко и деньгах на его счетах. В канун выхода очередного скандального расследования strana.ua встретилась с Гнапом.

— О чем будет завтрашний выпуск программы «Слідство.Інфо»?

— Продолжение истории со слепым трастом, куда Порошенко якобы передал свои активы. Траст существует, но появился он не 14 января, как об этом говорил президент, и не в феврале, как утверждали юристы Порошенко, а уже после выхода нашего расследования.

— Это реакция на скандал с #PanamaPapers, или плановое мероприятие?

— Можно по-разному оценивать эту регистрацию. Но факт остается фактом: слепой траст Порошенко, обещанный Бог знает когда, появился только сейчас.

— Сегодня в российских СМИ прошла информация о том, что на карамельную Липецкую фабрику Порошенко нашелся покупатель, однако сам гендиректор Олег Казаков нам это опроверг. Как бы там ни было, означает ли создание траста — начало процедуры продажи фабрики, как думаете?

— Продажи не будет никакой. Президент об этом уже сказал. Будет только передача в так называемое «доверительное владение». Чтобы получился слепой траст, тогда владелец, инвестиционный банк, должен полностью поменять менеджмент и поставить своих людей, чтобы бенефициар активов не имел на них никакого влияния. Иными словами, если по документам владелец — банк Rotshild, а директор по-прежнему является Вячеслав Москалевский (гендиректор корпорации Roshen) — приближенное к Порошенко лицо, траст не получится. Управляющий должен поменять менеджмент, чтобы полностью исключить конфликт интересов и подконтрольность.

— Ряд сторонников Порошенко критиковали ваше расследование, оперируя тем, что через его счета не перечислялись деньги.

— Но при этом они не говорят о другом. Мы обнаружили, что для реструктуризации своих активов Порошенко создал матрешку. Украинские активы он передал в собственность голландской компании, которой владеет кипрская компания. А кипрская, в свою очередь владеет компанией британских и виргинских островов. Соответственно, когда мы говорим: «Ребята, зачем вам голландская компания?». Они отвечают: «Слушайте, ведь это требование инвестиционного банка Порошенко — Rothschild». Кроме того, у Порошенко много зарубежных активов, в частности, в Венгрии, в Литве. Мы говорим: «Хорошо. Однако ими должна управлять некая европейская компания. Нафига вы создали кипрскую компанию?» Они оправдываются, мол, кипрская компания владеет голландской, но, понимаете, Ротшильды требовали чтобы договор о праве владения подписывался по нормам британского права. «А на Кипре, ведь вы же знаете, действует система британского права. И вы не подумайте, Кипр это уже больше не офшорная зона», — говорили нам.

— Верно. Так и есть. Кипр давно признан страной Евросоюза с общими правилами налогообложения.

— Я согласен. Кипр мы не называем офшорами, это — страна Евросоюза, только вот зачем нужна виргинская компания, которая владеет кипрской. Я сказал об этом финансовым советникам Порошенко. Они впали в ступор. Всю эту матрешку Порошенко сконструировал для того, чтобы продать свой бизнес

— Так это же наоборот хорошо. Президент готовился к продаже Roshen — как и обещал.

— Все верно, только когда речь идет о продаже, действуют по-иному. Приходит иностранный инвестор, создает в Украине украинскую дочку, которая вступает во владение украинским активом. Так был продан «Криворожсталь», так был продан Райфайзен банк Аваль. Сделка прозрачная, понятная, все налоги платятся в украинскую казну.

— Для чего, с вашей точки зрения, была создана такая матрешка из трех составляющих?

— Порошенко задумал продать Roshen, не заплатив налогов с дохода от продажи в украинский бюджет. Во-первых, они могли сказать что угодно, убедив, что налогов корпорация Roshen уплатила достаточно. И Порошенко выполнил свое обещание о продаже — отцепитесь от него. Вот только не нужно путать налог с оборота предприятия и налог от продажи активов. Вы вообще знаете, почему не состоялась продажа?

— Потому что не нашелся достойный покупатель.

— По данным Bloomberg, в 2014 году компания Nestle хотела купить Roshen за миллиард долларов но стороны не сошлись в цене. Порошенко оценил корпорацию в три миллиарда долларов. Хотя в тот момент активно искали покупателя, вели переговоры еще с двумя компаниями. В надежде на то, что кто-то предложит больше, чем швейцарцы, они создали офшорную цепочку — под продажу, чтобы не заплатить налоги.

— А если бы Москалевский и Порошенко тогда приняли предложение Nestle?

— Получили бы миллиард, и заплатили бы 170 млн долларов налогов в украинский бюджет. Если бы он продал через цепочку офшорных компаний, то заплатил бы 5 тысяч долларов ежегодного платежа с оборота.

— Ряд сторонников Порошенко оправдывают его офошорки, акцентируя, что не было движения по счетам.

— Это не так. Несмотря на заявления президента и его юристов, что в структуре его фирм не было денежного оборота, мы сегодня точно можем сказать, что он был. И речь идет о миллионах.

— ?

— Речь идет о миллионах евро. И мы нашли доказательства, у нас есть железобетонные документы. Мы их покажем послезавтра в вечернем выпуске «Слідство.Інфо». Так что когда один известный скептик говорит: «Тю, подумаешь, тоже мне большая сенсация — 3 тысячи долларов в офшорах президента небольшая проблема», мне становится весело.

— Почему тогда сторонники президента эксплуатировали этот тезис, оправдывая президента и его офшоры, если деньги на счетах были?

— Они просто не знали, какие документы есть в нашем распоряжении, и попытались возражать тому, что мы ему вменяли.

— Несколько миллионов евро на офшорах это большие деньги?

— Ну, может для Петра Алексеевича и Рината Леонидовича это и не деньги, но для среднестатистического гражданина — ощутимая сумма. Сейчас мы уже можем говорить, что докопались и разобрались. Да, мы увидели, что у президента есть инвестиции в несчастные 3 тыс. долларов в эту офшорную матрешку. Пускай это небольшое правонарушение даже по украинскому законодательству, даже если он нарушил требования валютного регулирования, установленное НБУ. Но ведь мы нашли самое главное — мы поняли, что президент нам врал. Когда он шел на выборы как кандидат, то шестым пунктом своей предвыборной программы указал, что «Всі офшори будуть перекриті”. Через четыре месяца после заявления он становится президентом и открывает офшор, даже не один, а целую цепочку офшоров, сконструированную специально под продажу активов.

Недавно я был в Швеции. Там случился большой скандал с лидером одной из шведских партий. Политик умудрилась оплатить личные покупки карточкой, предназначенной для финансирования текущей партийной деятельности. Дело в том, что в Швеции партия финансируется из бюджета. Однажды она оплатила этой карточки чек на продукты, которые купила домой — шведская пресса подняла вой. Ей вменили в вину даже не то, что она купила еду за бюджетные деньги, а то, что она это скрыла. Шведы совершенно обосновано сказали: «Если эта барышня накалывает нас на колбасе и шоколадках, что будет, если она станет премьер-министром и дорвется до бюджетных денег». Так и здесь. Главное — не сумма на счетах, а ложь. Как можно верить президенту в вопросах нацбезопасности и борьбе с коррупцией, если он «наколол» нас подлейшим образом на офшорах.

— Вы сейчас в эпицентре скандала. Какая реакция власти на расследование по офшорам?

— Президент врет и выкручивается, вместо того, чтобы отрефлексировать и сказать «ребята, я был неправ», он отмолчался, и ни разу не извинился. Этот человек не признает своих ошибок. Извиниться для Порошенко — проявить слабость. И этим президент показывает, что он неслучайно оказался в списке #Ofshoregate с ближневосточными диктаторами и Путиным. В некоторых аспектах ведения политики он похож на них. С другой стороны в отличие от России, Казахстана и Азербайджана, где публикации панамских документов не зацепила политиков, наше общество это активно обсуждает. И я думаю, оно дает очень серьезную оценку Петру Порошенку и его действиям. В виде снижения рейтинга. А в Украине это — конец для политика. Янукович держал контроль над властью до последнего. Со своим окружением они наворовали кучу денег, но административные рычаги не спасли его от бегства из страны, после того, как он растерял всю свою репутацию.

— Не переоцениваете ли вы свою роль? Вы серьезно думаете, что бабушки из села что-то понимают в офшорах?

— Даже для бабушки в селе, которая не знает, что такое офшоры это слово уже является ругательным. Вокруг этого слова так или иначе было много разных скандалов: коррупционных, зарубежных, поэтому когда бабушка слышит про офшоры это для нее уже никак не антибиотики и перецеплен и не хлеб с медом. Пусть она и не понимает, что это. Журналистские расследования это медиапродукт, ориентированный прежде всего на грамотную, подготовленную аудиторию. Мы отдаем себе отчет, что наше расследование смотрит небольшое количество людей, и эта проблема во всем мире, где бОльшая часть граждан и аудитории любят посмотреть ток-шоу, развлекательные программы, сериалы. Расследования любят смотреть в лучшем случае 10-15% людей. Условно говоря, репортаж какого-то телеканала о том, что сын Рината Ахметова женился на дочери сербского олигарха получила в десять раз больше просмотров на YouTube, чем любое мое расследование. И это нормально. Аудитория хочет прежде всего развлекаться, в том числе, с помощью медиа. И неважно, что это — ТВ или интернет.

— Не кажется ли вам, что все эти расследования — это не более, чем развлечения публики, а вовсе никак не борьба с коррупцией во власти, и в сущности ни на что не влияет? Нет ли у вас ощущения бесполезности от того, что ты делаешь?

— В этой профессии ключевая фишка не сделать что-то великое, чтобы потом почивать на лаврах. В этой профессии, как в спорте: главное каждый день держать марку. «Just lay bricks» в переводе — просто клади кирпичи. Рано или поздно результат наступит. Во времена Януковича я понял, что если эта работа и не даст какого-то результата, то на самом деле вода камень точит. Тогда мне казалось, что эта работа бесполезна, а это чмо (президент) продолжает грабить страну. Это как с загрузкой программы, которая медленно грузится, но рано или поздно компьютер выдаст сообщение — «Done». Так и в обществе: однажды программа загрузится и общество скажет: «Извини, чувак, ты больше не можешь управлять нами». Лучше бы, чтобы такое случалось во время выборов, когда вчерашнего президента или лидера большой фракции прокатывают. Хуже, когда человек развалил все рычаги власти, и тогда общество выходит на Майдан. Я это говорю не потому, что хочу, чтобы президент облажался, но это вина Порошенко в том, что его рейтинг падает.

— Зачем вы, Дмитрий, раскачиваете лодку?

— Симпатики, которые чаще всего так говорят, как и о том, что Путин завтра нападет, ближе всего к русским и сторонникам Путина, потому что для этих людей администрация президента и страна — одно и то же. Когда нам говорят: «Не мочите Порошенко, вы что — не патриоты своей страны?», я прошу разделять администрацию Порошенко, его друзей-кумовей и страну. Моя цель — увидеть Украину нормальной восточно-европейской страной. Для этого нам нужно очиститься от лживых и проворовавшихся политиков. Сторонники президента почему-то очень мало вспоминают о том, что такие люди как Сергей Лещенко, Виталий Шабунин, да и я — все мы вместе очень много сделали для того, чтобы действующая власть стала властью, поскольку долгие годы готовили расследования по коррупции в окружении Януковича.

— Главное обвинение против вас — это, что в своей программе по офшорам президента якобы, манипулировали Иловайском.

— «А можно было обойтись без Иловайска?», — такой вопрос после выхода нашего материла мне задали на медиа-совете под председательством Натальи Лигачевой (медиэксперт, руководитель сайта «Детектор медиа» — Прим.Ред.). Некоторых из них захлестывали эмоции. Надеюсь, просто так захлестывали, не мотивированно…

— Так можно было обойтись без Иловайска?

— Можно. Если бы не было Иловайска. Мы не манипулировали. Мы хотели показать всю картину — во всей ее полноте.

— Какую картину? Что именно вы хотели показать?

— Мы хотели показать, что Петр Порошенко не просто глава государства или бизнесмен в восточно-европейской стране. Он президент страны, где идет война, и наш президент-бизнесмен по совместительству еще и главнокомандующий армии своей страны. И вот во время главной битвы президент часть своих усилий посвящал защите своих интересов, пусть бы это было и одна десятая часть его времени. Мне, как гражданину своей страны, хотелось бы, чтобы в тот момент, когда наши солдаты попали в окружение под Иловайском, у президента был один приоритет.

— После выхода сюжета вас пригласили на медиа-совет, где вы обсуждали сюжет. А что это за совет?

— Это что-то среднее между товарищеским судом и экспертным советом.

— Какие еще вопросы задавали вам на товарищеском суде?

— Спрашивали — обращались ли мы за комментариями к фигурантам расследования.

— Обращались?

— Конечно. Мы показали им распечатку восьми письменных запросов, из которых ответ мы получили только на один, и который в последствие оказался неправдивым.

— А вы пробовали подойти к самому Порошенко на публичном мероприятии и задать вопрос?

— Не зря говорят, что Порошенко это улучшенная версия Януковича. Анна Бабинец, моя коллега, несколько раз пыталась взять комментарий у Порошенко на публичных мероприятиях, но физически не смогла подобраться к нему из-за многослойных кругов охраны. От запросов Администрация президента отморозилась. Что еще было на совете медиа-экспертов? Было много дискуссий на тему, какими вообще должны быть журналистские расследования.

— То есть эксперты учили вас писать расследования?

— Некоторые. Некоторые наоборот, поддержали, уточнив, что искажения фактов не было, а вот с эмоциональностью, дескать, вы перебрали. На это мы показывали публикации в The Guardian. Нам ответили что The Guardian — не авторитет.

— А что для медиасовета — авторитет?

— Коллективное суммарное мнение экспертов.

— Кто эти люди?

— Эксперты. Наталья Лигачева, Диана Дуцик, Елена Голуб, и другие. Ни одного журналиста там не было.

СтранаСветлана Крюкова

Дмитрий Гнап, руководитель и основатель агентства журналистских расследований «Слідство.інфо», в апреле стал автором украинской версии мирового офшорного скандала #PanamaPapers. Вместе с коллегой Анной Бабинец он раскрыл офшорные компании многих видных украинцев, включая президента Петра Порошенко. Завтра, в среду, 18 мая, журналисты планируют выпустить вторую серию #PanamaPapers — продолжение истории о слепом трасте Порошенко и деньгах на его счетах. В канун выхода очередного скандального расследования strana.ua встретилась с Гнапом.

— О чем будет завтрашний выпуск программы «Слідство.Інфо»?

— Продолжение истории со слепым трастом, куда Порошенко якобы передал свои активы. Траст существует, но появился он не 14 января, как об этом говорил президент, и не в феврале, как утверждали юристы Порошенко, а уже после выхода нашего расследования.

— Это реакция на скандал с #PanamaPapers, или плановое мероприятие?

— Можно по-разному оценивать эту регистрацию. Но факт остается фактом: слепой траст Порошенко, обещанный Бог знает когда, появился только сейчас.

— Сегодня в российских СМИ прошла информация о том, что на карамельную Липецкую фабрику Порошенко нашелся покупатель, однако сам гендиректор Олег Казаков нам это опроверг. Как бы там ни было, означает ли создание траста — начало процедуры продажи фабрики, как думаете?

— Продажи не будет никакой. Президент об этом уже сказал. Будет только передача в так называемое «доверительное владение». Чтобы получился слепой траст, тогда владелец, инвестиционный банк, должен полностью поменять менеджмент и поставить своих людей, чтобы бенефициар активов не имел на них никакого влияния. Иными словами, если по документам владелец — банк Rotshild, а директор по-прежнему является Вячеслав Москалевский (гендиректор корпорации Roshen) — приближенное к Порошенко лицо, траст не получится. Управляющий должен поменять менеджмент, чтобы полностью исключить конфликт интересов и подконтрольность.

— Ряд сторонников Порошенко критиковали ваше расследование, оперируя тем, что через его счета не перечислялись деньги.

— Но при этом они не говорят о другом. Мы обнаружили, что для реструктуризации своих активов Порошенко создал матрешку. Украинские активы он передал в собственность голландской компании, которой владеет кипрская компания. А кипрская, в свою очередь владеет компанией британских и виргинских островов. Соответственно, когда мы говорим: «Ребята, зачем вам голландская компания?». Они отвечают: «Слушайте, ведь это требование инвестиционного банка Порошенко — Rothschild». Кроме того, у Порошенко много зарубежных активов, в частности, в Венгрии, в Литве. Мы говорим: «Хорошо. Однако ими должна управлять некая европейская компания. Нафига вы создали кипрскую компанию?» Они оправдываются, мол, кипрская компания владеет голландской, но, понимаете, Ротшильды требовали чтобы договор о праве владения подписывался по нормам британского права. «А на Кипре, ведь вы же знаете, действует система британского права. И вы не подумайте, Кипр это уже больше не офшорная зона», — говорили нам.

— Верно. Так и есть. Кипр давно признан страной Евросоюза с общими правилами налогообложения.

— Я согласен. Кипр мы не называем офшорами, это — страна Евросоюза, только вот зачем нужна виргинская компания, которая владеет кипрской. Я сказал об этом финансовым советникам Порошенко. Они впали в ступор. Всю эту матрешку Порошенко сконструировал для того, чтобы продать свой бизнес

— Так это же наоборот хорошо. Президент готовился к продаже Roshen — как и обещал.

— Все верно, только когда речь идет о продаже, действуют по-иному. Приходит иностранный инвестор, создает в Украине украинскую дочку, которая вступает во владение украинским активом. Так был продан «Криворожсталь», так был продан Райфайзен банк Аваль. Сделка прозрачная, понятная, все налоги платятся в украинскую казну.

— Для чего, с вашей точки зрения, была создана такая матрешка из трех составляющих?

— Порошенко задумал продать Roshen, не заплатив налогов с дохода от продажи в украинский бюджет. Во-первых, они могли сказать что угодно, убедив, что налогов корпорация Roshen уплатила достаточно. И Порошенко выполнил свое обещание о продаже — отцепитесь от него. Вот только не нужно путать налог с оборота предприятия и налог от продажи активов. Вы вообще знаете, почему не состоялась продажа?

— Потому что не нашелся достойный покупатель.

— По данным Bloomberg, в 2014 году компания Nestle хотела купить Roshen за миллиард долларов но стороны не сошлись в цене. Порошенко оценил корпорацию в три миллиарда долларов. Хотя в тот момент активно искали покупателя, вели переговоры еще с двумя компаниями. В надежде на то, что кто-то предложит больше, чем швейцарцы, они создали офшорную цепочку — под продажу, чтобы не заплатить налоги.

— А если бы Москалевский и Порошенко тогда приняли предложение Nestle?

— Получили бы миллиард, и заплатили бы 170 млн долларов налогов в украинский бюджет. Если бы он продал через цепочку офшорных компаний, то заплатил бы 5 тысяч долларов ежегодного платежа с оборота.

— Ряд сторонников Порошенко оправдывают его офошорки, акцентируя, что не было движения по счетам.

— Это не так. Несмотря на заявления президента и его юристов, что в структуре его фирм не было денежного оборота, мы сегодня точно можем сказать, что он был. И речь идет о миллионах.

— ?

— Речь идет о миллионах евро. И мы нашли доказательства, у нас есть железобетонные документы. Мы их покажем послезавтра в вечернем выпуске «Слідство.Інфо». Так что когда один известный скептик говорит: «Тю, подумаешь, тоже мне большая сенсация — 3 тысячи долларов в офшорах президента небольшая проблема», мне становится весело.

— Почему тогда сторонники президента эксплуатировали этот тезис, оправдывая президента и его офшоры, если деньги на счетах были?

— Они просто не знали, какие документы есть в нашем распоряжении, и попытались возражать тому, что мы ему вменяли.

— Несколько миллионов евро на офшорах это большие деньги?

— Ну, может для Петра Алексеевича и Рината Леонидовича это и не деньги, но для среднестатистического гражданина — ощутимая сумма. Сейчас мы уже можем говорить, что докопались и разобрались. Да, мы увидели, что у президента есть инвестиции в несчастные 3 тыс. долларов в эту офшорную матрешку. Пускай это небольшое правонарушение даже по украинскому законодательству, даже если он нарушил требования валютного регулирования, установленное НБУ. Но ведь мы нашли самое главное — мы поняли, что президент нам врал. Когда он шел на выборы как кандидат, то шестым пунктом своей предвыборной программы указал, что «Всі офшори будуть перекриті”. Через четыре месяца после заявления он становится президентом и открывает офшор, даже не один, а целую цепочку офшоров, сконструированную специально под продажу активов.

Недавно я был в Швеции. Там случился большой скандал с лидером одной из шведских партий. Политик умудрилась оплатить личные покупки карточкой, предназначенной для финансирования текущей партийной деятельности. Дело в том, что в Швеции партия финансируется из бюджета. Однажды она оплатила этой карточки чек на продукты, которые купила домой — шведская пресса подняла вой. Ей вменили в вину даже не то, что она купила еду за бюджетные деньги, а то, что она это скрыла. Шведы совершенно обосновано сказали: «Если эта барышня накалывает нас на колбасе и шоколадках, что будет, если она станет премьер-министром и дорвется до бюджетных денег». Так и здесь. Главное — не сумма на счетах, а ложь. Как можно верить президенту в вопросах нацбезопасности и борьбе с коррупцией, если он «наколол» нас подлейшим образом на офшорах.

— Вы сейчас в эпицентре скандала. Какая реакция власти на расследование по офшорам?

— Президент врет и выкручивается, вместо того, чтобы отрефлексировать и сказать «ребята, я был неправ», он отмолчался, и ни разу не извинился. Этот человек не признает своих ошибок. Извиниться для Порошенко — проявить слабость. И этим президент показывает, что он неслучайно оказался в списке #Ofshoregate с ближневосточными диктаторами и Путиным. В некоторых аспектах ведения политики он похож на них. С другой стороны в отличие от России, Казахстана и Азербайджана, где публикации панамских документов не зацепила политиков, наше общество это активно обсуждает. И я думаю, оно дает очень серьезную оценку Петру Порошенку и его действиям. В виде снижения рейтинга. А в Украине это — конец для политика. Янукович держал контроль над властью до последнего. Со своим окружением они наворовали кучу денег, но административные рычаги не спасли его от бегства из страны, после того, как он растерял всю свою репутацию.

— Не переоцениваете ли вы свою роль? Вы серьезно думаете, что бабушки из села что-то понимают в офшорах?

— Даже для бабушки в селе, которая не знает, что такое офшоры это слово уже является ругательным. Вокруг этого слова так или иначе было много разных скандалов: коррупционных, зарубежных, поэтому когда бабушка слышит про офшоры это для нее уже никак не антибиотики и перецеплен и не хлеб с медом. Пусть она и не понимает, что это. Журналистские расследования это медиапродукт, ориентированный прежде всего на грамотную, подготовленную аудиторию. Мы отдаем себе отчет, что наше расследование смотрит небольшое количество людей, и эта проблема во всем мире, где бОльшая часть граждан и аудитории любят посмотреть ток-шоу, развлекательные программы, сериалы. Расследования любят смотреть в лучшем случае 10-15% людей. Условно говоря, репортаж какого-то телеканала о том, что сын Рината Ахметова женился на дочери сербского олигарха получила в десять раз больше просмотров на YouTube, чем любое мое расследование. И это нормально. Аудитория хочет прежде всего развлекаться, в том числе, с помощью медиа. И неважно, что это — ТВ или интернет.

— Не кажется ли вам, что все эти расследования — это не более, чем развлечения публики, а вовсе никак не борьба с коррупцией во власти, и в сущности ни на что не влияет? Нет ли у вас ощущения бесполезности от того, что ты делаешь?

— В этой профессии ключевая фишка не сделать что-то великое, чтобы потом почивать на лаврах. В этой профессии, как в спорте: главное каждый день держать марку. «Just lay bricks» в переводе — просто клади кирпичи. Рано или поздно результат наступит. Во времена Януковича я понял, что если эта работа и не даст какого-то результата, то на самом деле вода камень точит. Тогда мне казалось, что эта работа бесполезна, а это чмо (президент) продолжает грабить страну. Это как с загрузкой программы, которая медленно грузится, но рано или поздно компьютер выдаст сообщение — «Done». Так и в обществе: однажды программа загрузится и общество скажет: «Извини, чувак, ты больше не можешь управлять нами». Лучше бы, чтобы такое случалось во время выборов, когда вчерашнего президента или лидера большой фракции прокатывают. Хуже, когда человек развалил все рычаги власти, и тогда общество выходит на Майдан. Я это говорю не потому, что хочу, чтобы президент облажался, но это вина Порошенко в том, что его рейтинг падает.

— Зачем вы, Дмитрий, раскачиваете лодку?

— Симпатики, которые чаще всего так говорят, как и о том, что Путин завтра нападет, ближе всего к русским и сторонникам Путина, потому что для этих людей администрация президента и страна — одно и то же. Когда нам говорят: «Не мочите Порошенко, вы что — не патриоты своей страны?», я прошу разделять администрацию Порошенко, его друзей-кумовей и страну. Моя цель — увидеть Украину нормальной восточно-европейской страной. Для этого нам нужно очиститься от лживых и проворовавшихся политиков. Сторонники президента почему-то очень мало вспоминают о том, что такие люди как Сергей Лещенко, Виталий Шабунин, да и я — все мы вместе очень много сделали для того, чтобы действующая власть стала властью, поскольку долгие годы готовили расследования по коррупции в окружении Януковича.

— Главное обвинение против вас — это, что в своей программе по офшорам президента якобы, манипулировали Иловайском.

— «А можно было обойтись без Иловайска?», — такой вопрос после выхода нашего материла мне задали на медиа-совете под председательством Натальи Лигачевой (медиэксперт, руководитель сайта «Детектор медиа» — Прим.Ред.). Некоторых из них захлестывали эмоции. Надеюсь, просто так захлестывали, не мотивированно…

— Так можно было обойтись без Иловайска?

— Можно. Если бы не было Иловайска. Мы не манипулировали. Мы хотели показать всю картину — во всей ее полноте.

— Какую картину? Что именно вы хотели показать?

— Мы хотели показать, что Петр Порошенко не просто глава государства или бизнесмен в восточно-европейской стране. Он президент страны, где идет война, и наш президент-бизнесмен по совместительству еще и главнокомандующий армии своей страны. И вот во время главной битвы президент часть своих усилий посвящал защите своих интересов, пусть бы это было и одна десятая часть его времени. Мне, как гражданину своей страны, хотелось бы, чтобы в тот момент, когда наши солдаты попали в окружение под Иловайском, у президента был один приоритет.

— После выхода сюжета вас пригласили на медиа-совет, где вы обсуждали сюжет. А что это за совет?

— Это что-то среднее между товарищеским судом и экспертным советом.

— Какие еще вопросы задавали вам на товарищеском суде?

— Спрашивали — обращались ли мы за комментариями к фигурантам расследования.

— Обращались?

— Конечно. Мы показали им распечатку восьми письменных запросов, из которых ответ мы получили только на один, и который в последствие оказался неправдивым.

— А вы пробовали подойти к самому Порошенко на публичном мероприятии и задать вопрос?

— Не зря говорят, что Порошенко это улучшенная версия Януковича. Анна Бабинец, моя коллега, несколько раз пыталась взять комментарий у Порошенко на публичных мероприятиях, но физически не смогла подобраться к нему из-за многослойных кругов охраны. От запросов Администрация президента отморозилась. Что еще было на совете медиа-экспертов? Было много дискуссий на тему, какими вообще должны быть журналистские расследования.

— То есть эксперты учили вас писать расследования?

— Некоторые. Некоторые наоборот, поддержали, уточнив, что искажения фактов не было, а вот с эмоциональностью, дескать, вы перебрали. На это мы показывали публикации в The Guardian. Нам ответили что The Guardian — не авторитет.

— А что для медиасовета — авторитет?

— Коллективное суммарное мнение экспертов.

— Кто эти люди?

— Эксперты. Наталья Лигачева, Диана Дуцик, Елена Голуб, и другие. Ни одного журналиста там не было.

Страна

Порошенко таки причастен к оффшору, торгующему с «Газпромом»Порошенко таки причастен к оффшору, торгующему с «Газпромом»

Бенифициаром оффшорной компании Intraco Management Ltd является заместитель генерального директора корпорации «Рошен».

Об этом, ссылаясь на данные панамского регистратора Mossack & Fonseca, пишет журналист Слидство.Инфо. Дмитрий Гнап.

Согласно декларации об активах виргинской оффшорной компании Intraco Management Ltd ее бенефициаром является гражданин Украины Сергей Зайцев, человек с таким же именем и фамилией является заместителем генерального директора корпорации «Рошен», а также совладельцем ООО «Центрально-Европейская Кондитерская Фабрика».

Также в документе указан адрес регистрации Зайцева: Киев, ул.Электриков 29-а.

«Именно по этому адресу на Рыбальском острове в Киеве зарегистрировано целое гнездо фирм старых друзей: Порошенко, Кононенко, Зайцева, Свинарчука (Гладковского)», — пишет журналист.

Напомним, по этому адресу находится штаб-квартира завода «Ленинская кузница», акционером которой является президент Украины Петр Порошенко, а компания «Рошен» зарегистрирована по адресу: г. Киев, ул. Электриков, 26/9
Ранее в статье влиятельной британской газеты The Guardian, посвященной «Украинская сегменту» публикации широкомасштабного расследования по панамских оффшоров, указывалось, что Порошенко и Кононенко связанные с оффшором Intraco Management Ltd. Еще в прошлом году издание отмечало, что компания переводила валюту дочери Кононенко, а также оплачивала частный самолет, которым пользовался Порошенко.

Впоследствии в СМИ появилась информация, что в октябре 2014 года этот оффшор купил 500 тонн авиатоплива у российской дочерней компании российского «Газпрома» — «Газпромнефть-АЭРО Шереметьево».

Тогда депутат БПП Кононенко опроверг свою причастность к компании Intraco Management Ltd.

«Поэтому повторю еще раз — информация о якобы причастности Президента Порошенко и меня в компанию Intraco Management Ltd не соответствует действительности. Чем вообще эта компания занимается мне, естественно, неизвестно …» — написал он.

Украинская ПравдаБенифициаром оффшорной компании Intraco Management Ltd является заместитель генерального директора корпорации «Рошен».

Об этом, ссылаясь на данные панамского регистратора Mossack & Fonseca, пишет журналист Слидство.Инфо. Дмитрий Гнап.

Согласно декларации об активах виргинской оффшорной компании Intraco Management Ltd ее бенефициаром является гражданин Украины Сергей Зайцев, человек с таким же именем и фамилией является заместителем генерального директора корпорации «Рошен», а также совладельцем ООО «Центрально-Европейская Кондитерская Фабрика».

Также в документе указан адрес регистрации Зайцева: Киев, ул.Электриков 29-а.

«Именно по этому адресу на Рыбальском острове в Киеве зарегистрировано целое гнездо фирм старых друзей: Порошенко, Кононенко, Зайцева, Свинарчука (Гладковского)», — пишет журналист.

Напомним, по этому адресу находится штаб-квартира завода «Ленинская кузница», акционером которой является президент Украины Петр Порошенко, а компания «Рошен» зарегистрирована по адресу: г. Киев, ул. Электриков, 26/9
Ранее в статье влиятельной британской газеты The Guardian, посвященной «Украинская сегменту» публикации широкомасштабного расследования по панамских оффшоров, указывалось, что Порошенко и Кононенко связанные с оффшором Intraco Management Ltd. Еще в прошлом году издание отмечало, что компания переводила валюту дочери Кононенко, а также оплачивала частный самолет, которым пользовался Порошенко.

Впоследствии в СМИ появилась информация, что в октябре 2014 года этот оффшор купил 500 тонн авиатоплива у российской дочерней компании российского «Газпрома» — «Газпромнефть-АЭРО Шереметьево».

Тогда депутат БПП Кононенко опроверг свою причастность к компании Intraco Management Ltd.

«Поэтому повторю еще раз — информация о якобы причастности Президента Порошенко и меня в компанию Intraco Management Ltd не соответствует действительности. Чем вообще эта компания занимается мне, естественно, неизвестно …» — написал он.

Украинская Правда