Волонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерстваВолонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерства

Анастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

ЖиттяАнастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

Життя

«МИНОБОРОНЫ ПРОВОДИТ ЗАКУПКИ ПРОЗРАЧНО, В ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ СИЛОВЫХ СТРУКТУР», — НЕЛЛИ СТЕЛЬМАХ О СКАНДАЛЕ С ГОСЗАКУПКАМИ ТОПЛИВА«МИНОБОРОНЫ ПРОВОДИТ ЗАКУПКИ ПРОЗРАЧНО, В ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ СИЛОВЫХ СТРУКТУР», — НЕЛЛИ СТЕЛЬМАХ О СКАНДАЛЕ С ГОСЗАКУПКАМИ ТОПЛИВА

Юрий Бутусов, Цензор. НЕТ.
После публикации «Цензор.НЕТ» расследования народного депутата Ивана Винника о закупке Министерством обороны зимнего дизельного топлива по завышенным ценам было проведено заседание комитета Верховной Рады по национальной безопасности и обороне, на котором было принято решение о пересмотре условий контракта поставок топлива. А Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело.

После этого директор департамента госзакупок Нелли Стельмах, при участии народных депутатов Ивана Винника и Татьяны Чорновол и волонтера Давида Арахамия оперативно провела серию переговоров с поставщиками — компанией «Окко» и компанией «Альянс», в результате чего ряд контрактов были перезаключены, сумма закупки топлива была снижена на десятки миллионов гривен бюджетных средств.
Причем в случае с российским «Альянсом» пересмотрен действующий договор, по которому уже были перечислены деньги. «Цензор.НЕТ» подготовил интервью с Нелли Стельмах о резонансном деле (Н.) — для беседы директор департамента госзакупок МО пригласила также волонтеров Давида Арахамии (Д.), Татьяну Рычкову (Р.) и коммерческого директора компании «Окко» Юрия Кучабского (Ю.).
«Цензор.НЕТ» планирует и дальше будет всесторонне освещать развитие событий вокруг ситуации с госзакупками в Минобороны. А по наработанным в МО образцам мы рассылаем запросы в другие силовые структуры.
— Нелли, 17 марта правительство приняло постановление № 117, которым разрешило изменить формулу госзакупок и проводить предоплату, однако в договорах на закупку топлива Минобороны, заключенных 25 марта, эти изменения не были учтены, сейчас это стало основанием для перезаключения договора. Почему это не было сделано вовремя, т.е. 25 марта?
Н.- На момент проведения первых переговоров 17 февраля данного постановления не существовало, и в проекте договора оно просто не могло учитываться. А внесение его в договор при его подписании меняло бы существенные условия договора (ст.40 закона о госзакупках). Понятно, что при авансировании предложения компаний были бы другими и по цене, и по условиям. Вот участвует у нас, причем постоянно, компания с уставным капиталом 777 грн. и регистрацией в квартире, всегда предлагая минимальные цены, но требующая предоплаты. И мы бы были просто обязаны принять ее предложение, выплатить аванс. А завтра где бы были государственные деньги? Я, честно говоря, не сторонник авансирования при закупках тылового обеспечения (продовольствие, вещевка, ГСМ). Хотя сейчас я инициирую разработку нового ти Источник: http://censor.net.ua/r333339пового договора по поставке топлива и новых квалификационных требований с учетом авансирования, но высоким порогом вхождения в круг поставщиков МО.
— Депутат Винник показал расчеты, что цена дизельного топлива на Мозырском НПЗ 25 марта позволяла со всеми налогами и маржой продавать топливо по 20-21 тысяче гривен за тонну. По каким ценам были заключены договора от 25 марта?
Н. — Мы дождались периода, когда цены пошли вниз и провели первое снижение стоимости по дизельному топливу, и несколько раз снижали. Цена была в итоге 24900 гривен за тонну.
Ю. — Проблема на самом деле в 60-дневном финансировании. Смотрите — в контракте с МО отсрочка 30 дней. Что такое отсрочка 30 дней для нас как для поставщика топлива? Мы для того, чтобы получить топливо, платим предоплату Белоруссии. Чтоб заплатить предоплату Беларуси, Нацбанк сказал: 4 дня валюта должна отлежаться. Заплатили предоплату в Беларуси. Белорусы на протяжении максимум пяти дней отгружаются. Это уже 9 дней. Два дня до станции растаможки, растаможка 5 дней. Еще неделя. Потом пока документы до них дойдут, включается их 30-дневная отсрочка. Реально 2 месяца получается.
Н. — Мы еще дней 10 проверяем топливо. Документы ходят по стране, они приходят в департамент госзакупок, два дня я оформляю их.
Ю. — Есть двухмесячное финансирование, учитывая то, что процедуры изменения цены из-за изменения курса гривни или из-за изменения цены на нефть в мире — нет. Поэтому это все происходит в переговорной процедуре, все закладывают туда риски. Мы должны были как-то застраховаться и взяли банковское финансирование. Банковское финансирование в гривне, чтобы не нести курсовых разниц, сегодня стоит 35%. Нацбанк поднял ставку рефинансирования и т.д. Это очень дорого реально. Реально финансирование в таких размерах стоит на литре где-то гривню. Но это лишние затраты. Вот вы вопрос задали — если мы, как на заправке, можем заплатить наперед. Если Минобороны деньги платят сейчас, то мы 1 гривню с литра можем убрать. Кроме того, это нам снимает риски по валютным курсам. Гривня заходит — мы быстренько ее конвертировали..
— То есть это вопрос просто решения правительства — когда перечислять деньги?
Д. — Вообще-то, да. Но в то время, когда проходили переговоры, МО не имело права делать предоплаты. В марте приняты изменения к 117 постанове Кабмина. И 50% предоплаты по контракту, если поставка осуществляется в течении 3-х месяцев, можно делать.
Н. — Да. Теперь мы имеем право это делать.
Д. — Мы сейчас говорим — давайте мы сейчас заплатим по всему контракту 50% и таким образом опустили цену по контракту на гривню. Идем дальше. Давайте же четко считать: есть цена за топливо до границы, есть дальше доставка. Я спрашиваю ребят: вы зарабатываете на доставке? Они отвечают: нет, мы фактически счет «Укрзализныци» выставляем вам. Там нет никакой маржи — это легко проверить. Тогда общество должно знать абсолютно корректно, что вот есть доставка, а вот есть топливо. Тогда можно сравнивать топливо с топливом, доставку с доставкой.
Ю.- Причем доставкой мы не торгуем, а это тариф «Укрзализныци».
Д.- И это монополия. «Укрзализныце» у нас аналога нет. И получилось, что мы вышли на цену 21500, как и говорил Винник. В итоге в пересчете на литры получилось 17,83 грн.
Н. — Уже с транспортом.
Д. — И транспорт мы платим по тарифам «Укрзализныци». Сейчас, конечно, наша большая работа будет — сделать так, чтобы у них не было задержек с оплатой. После предоплаты — эти вторые 50% мы должны максимально. Это некое ручное управление. Но есть главное изменение, которое мы продумали, чтобы всего этого избежать. СБУ, чтоб ты понимал, купила по 28 грн обычный дизель, не арктический. А арктический дизель — вот есть письмо — это подтверждено (я его выложу в Фейсбуке), что оно почти на 50 долларов дороже обычного. Почему мы покупаем арктический? Это не наша прихоть. Это неприкосновенные запасы называется. Суть неприкосновенного запаса, что е Источник: http://censor.net.ua/r333339го могут использовать в неизвестное время. То есть, может быть зимой, может быть летом. Получается — летом 50 долларов на тонне мы переплачиваем. Но если его нужно использовать зимой…
— Винник опубликовал данные биржи нефтяной, где указано, что арктическое топливо стоит сейчас при закупке на 25 марта, на момент заключения договора со спецификацией, в ту же цену. ДТ- ZК5.
Ю. — Он путает. Вот это дизельное топливо, вот его стоимость. Правильно называется — ДТ- ZК5 класс 2. Это ключевое слово.
Д. — Есть поставка от поставщика белорусского. Мы можем отдельно параллельным каналом проверить, я сегодня звонил трейдеру — они подтвердили. Наша переговорная позиция. Нашу марку топлива они не выпускают. То есть, это наш эксклюзивный заказ.
Ю. — Я сразу задал вопрос — ребята, февраль месяц. Мы, как сеть «ОККО» уже не закупаем арктическое топливо — мы продаем ранее закупленные остатки. Идет потепление. Зачем вы покупаете арктическое — оно дороже? Ответ: мы восстанавливаем резервы. Нужно — не нужно, я не знаю.
Н. — Нужно, нужно. Мы использовали резервы. Во время полномасштабных военных действий мы должны адекватно реагировать. То есть, в зимнее время мы должны заправлять автомобили зимним топливом. Мы израсходовали в зимнее время во время мобилизации, то есть в учебках и т.д. и нам нужно неприкосновенный запас пополнить.
Д. — А логично его заполнять топливом универсальным. Хоть это и дороже. Я бы формировал НЗ топливом, которое подойдет в любое время года.
Н. — У нас критерий — цена-качество. Но качество проверяется по бумагам. У нас не было ни одного сбоя техники из-за топлива. То есть топливо «ОККО» имело очень высокое качество — вот это арктическое, которое до -40-42. Зимой на востоке из-за некачественного топлива техника не останавливалась.
— Скажите, пожалуйста, а насколько сейчас можно снизить эту цену за тонну? Было 25980..
Ю… последняя цена была 24900 (включая доставку), а понизили до 21500.
— Что изменилось?
Н. — Мы будем делать авансирование. Мы выходим на то, что нужно вносить в законодательство изменения. Мы в прошлом году уже сделали поправку на валютный курс в договорах по нефтетрейдерам, а дальше необходимо выходить на нормальную мировую практику по формуле. Должна быть формула. Это нужно прописать в законодательстве о госзакупках. Чтоб ни у трейдеров голова не болела, ни у министерства.
Ю.- Проблема в чем? Февраль месяц. Объявляется тендер. МО хочет, чтоб я пришел на тендер и дал цену на три месяца вперед. Вот этот мой товарищ покупает все топливо на «ОККО» — он не знает, сколько топливо будет стоить через два часа. А они хотят, чтоб я на два месяца дал. Как мы покупаем топливо. Есть Platts — агентство мировое, и у нас договоренность со всеми поставщиками. Поставка в апреле идет — берем апрельский Platts + столько-то долларов они нам поставляют на границу. Мы договорились — забыли. Поставка идет — какая будет цена — я не знаю. Месяц заканчивается — цена фиксируется и переписываются все инвойсы.
— То есть, вы сейчас изменили формулу так, как закупают коммерческие структуры?
Н. — Нет. Мы этого пока не можем делать.
Ю.- Сделать закупку по формуле не позволяет закон о госзакупках.
Н. — У нас есть возможность рамочных соглашений, мы его пока не используем.
Ю.- Насколько я слышал, это по всем госкомпаниям есть проблема — никто не может эту формулу вставить. Нужно менять закон. Для снижения цены у нас были решающие факторы. Первое — это предоплата. Потому что предоплата — это лишняя гривня- полторы-две на литре. Второе: предоплата — есть уход от валютных рисков. Мы получаем деньги — сразу фиксируем курс доллара и больше к этому не возвращаемся.
— Вам какие-то решения Кабмина нужны для изменения расчетной формулы цены на дизель?
Н. — Нет. Вопрос в чем: мы не могли подписать предоплату, потому что у нас тогда этого постановления не было. В марте оно было принято, и теперь мы можем его использовать. Я уже согласовала вопрос с финансовым департаментом. В этом году по закупкам топлива с МО работают только крупные сетевые компании — это «ОККО Бизнес», «Вог», и аффилированная с «Шелл» компания — «Альянс-Ойл Трейдинг», которым, в принципе, можно доверять. Потому что мы имеем риски. У нас на все торги приходят компании, имеющие минимальный уставной фонд, есть компания, которая пишет письма, но не приходит. Это компания «Укртранснафтапродукт». Но у меня есть подтверждение электронное, что мы их приглашали на переговоры — они не явились.
— Эта компания предоставила комитету ВР конверт, где стоит штамп в получении уведомления о конкурсе уже после конкурса.
Н. — А я предоставлю сейчас подтверждение, что мы отправляли им электронное сообщение, и они не приходили.
— Какие еще нормативные акты можно изменить и исправить, чтобы Министерство обороны закупало топливо по самым выгодным для государства ценам, отвечающим реальным биржевым котировкам?
Ю. — Самый главный нюанс — это формула. Топливо нужно покупать по формуле и привязываться к валюте. Если наши взаимоотношения с МО либо другим каким-то государственным предприятием будут синхронизированы с нашей механикой закупки, то понятно, что это минимальный риск для нас, и соответственно, самое точное — расчет цены. Нельзя писать конечную цену на 3-4 месяца вперед. Цена должна быть плавающая. В зависимости от курса доллара.
— И тогда мы сможем еще больше снизить цены на закупки топлива Минобороны, ниже 21500 за тонну?
Ю.- Конечно.
Д. — Максим Нефедов — замминистра экономии, сказал, что они уже придумали формулу, как изменить закон про госзакупки, и завтра они нам ее пришлют. Я считаю, что мы должны сделать публичное обсуждение этой формулы, потому что это затронет всю исполнительную власть.
Ю. — Можно будет пересмотреть все контракты, которые были сейчас заключены, сэкономить кучу денег.
Д. — В СБУ в пересчете на литры топливо на 6 грн дороже, чем при закупке Минобороны.
Н. — Смотрите, вот здесь подтверждение, что мы отправляли письма компаниям, не явившимся на переговоры.
Д. — Такое ощущение, что тебя попытались в темную использовать. У Курченко отжали кусок через «Укртранснефтепродукт», и теперь используют в этом деле…
— Директор госпредприятия обратился с официальным письмом, со всеми реквизитами. Как же не представить ему площадку, тем более, что достоверность этих документов подтвердил народный депутат Винник, секретарь комитета по обороне и безопасности.
Н.- А если я обращусь?
— Конечно. Вы официальное лицо — вы за это можете понести ответственность, вплоть до снятия с должности. Теперь возбуждено дело, есть все основания после того, как будет проведено разбирательство, подать в суд на тех должностных лиц от Министерства обороны за клевету, потребовать от правительства снять недобросовестного директора госпредприятия, если он сообщил ложную информацию, если она будет опровергнута в ходе следствия.
Д. — Дело открыто не потому что Юра опубликовал интервью, а потому что Винник обратился в правоохранительные органы. Правила дискуссии были соблюдены, подключили экспертов. Важна открытость. Нужно вносить изменения. Я не понимаю, почему на переговорах не могут присутствовать не уполномоченные лица. Я считаю, что это должно в он-лайне транслироваться.
— На самом деле было бы достаточно для начала выкладывать сообщения о конкурсах по закупке на сайте МО.
Д.- Мы сделаем отдельно раздел для «Волонтерского десанта», где будет апдейт в режиме реального времени и можно будет наблюдать, где что происходит.
Н. — На сайте https://tender.me.gov.ua/ годовые планы закупок выкладываются, как положено. То есть, они были в годовом плане. И если кто заинтересован..Да, и еще мы выкладываем еже Источник: http://censor.net.ua/r333339дневные планы работы Комитета по конкурсным торгам. Кто еще из госструктур в стране это делает? Т.е., мы максимально открыты.
— Но на сайте должна объявляться дата конкурса, объявление о проведении закупки в конкретный день, чтобы все заранее могли увидеть когда и где проходит это мероприятие.
Н. — По закону мы не обязаны это делать. Честно говоря, по-хорошему — это надо делать за две недели.
— Ключевой вопрос, почему «Укртранснафтапродукт» написал письмо: он сделал акцент на том, что его не предупредили.
Д. — Это возникает постоянно — «меня не пригласили». Нужен какой-то механизм гарантированного уведомления.
Н. — Еще неделя и будет запущена «электронная площадка» для проведения торгов — и это решится.
— Давайте завершим обсуждение закупок по топливу. Итак, в результате перезаключения контрактов и изменения формулы будет сэкономлено 3400 грн на тонне. Здорово.
Н. — Но мы еще до проведения этих переговоров, миллионов 70 сэкономили, постепенно понижая цену.
— Но это касается контракта с «ОККО». А примерно 6 тысяч тонн топлива Минобороны также 25-го марта закупило у компании «Альянс». По какой цене заключены эти договора и перечислили ли им деньги по старой дорогой формуле 24900 или по новой — 21500?
Н. — «Альянс» уже закончил свою поставку.. Но по итогам дополнительных переговоров на сегодняшний день (17.04.2015) цена «Альянса» тоже существенно снижена..
Д. — Учитывая цену вопроса по топливу — миллиарды, если год взять, имеет смысл сделать субдепартамент закупки нефтепродуктов. По состоянию на сегодняшний день, благодаря инициативе замминистра Гусева, совместно с депутатами Винником и Т. Чорновол удалось снизить цену по уже поставленным договорам с «Альянсом» до тех же 21 500 грн.
Н. — Не имеет смысла. Эти закупки большие, но разовые. У нас масла идут — 100 штук, но с этой работой вполне справляется отдел.
— Может быть, имеет смысл сделать эти плановые разовые закупки так, как делает бизнес? Для того, чтобы армия сэкономила деньги — никто не откажет. Учитывая, что это постоянные объемы и они не будут снижаться, объемы, которые рассчитываются на год, вы можете исходя из плана боевой подготовки и боевого применения сразу спланировать закупку по плавающей формуле, и для НЗ, и для экстренных поставок, по графику, чтобы не тратить лишние средства на хранение.
Н. — У нас хранилища есть. У нас на этот год запланирован ремонт нефтехранилищ, и мы отремонтируем те танки, которые не используются, и у нас будут дополнительные емкости.
Д. — Еще мне идею подсказали, как с воровством топлива на местах бороться. За границей армейское топливо специального цвета. То есть, если его кто-то слил и пытается продать, то это хороший мессидж, что это ворованное топливо. И стоит это какие-то копейки. Я запросил у советников НАТО, что это за химикат. На Чонгаре фермеры говорят — вся посевная кампания — это за счет армии. И мы тут сверху в министерстве не отследим вообще никак. Мы сейчас хотим пилотно GPS -системы и датчики применить для контроля поставок топлива. Но есть вопросы с гостайной. Если у тебя есть GPS-система и маршрут, то теоретически к нему может кто-то получить доступ и отследить, откуда едет, куда едет. Вначале, когда мы пришли, была мысль, что этого здесь никто не хочет. Потом я смотрю, что генералы сами просят — сделайте что-нибудь. Я понял — здесь никто не заносит чемоданчики за кражу топлива. Дерибан идет в воинских частях на местах. Кому война, а кому мать родна. Особенно это мне сильно не нравится на местах. И вот в АТО значительно труднее отслеживать. Их много, там всегда боевые действия, можно списать. Помнишь была история, как два бензовоза за час пропали? Ну, там «Град» какой-то ударил и нет двух бензовозов. Два бензовоза — это моментальный «кэш», и они четко знают эту схему. Как это проконтролировать? Пока нет никакого решения. Мне понравилась идея подсвечивать топливо. У них там практически отсутствует система учета. У них есть отмазка, что война. Сейчас же по 79-ке провели аудит, а там учета попросту нет. Говорю — так давайте все данные и «хана» всем, кто это допустил. А аудитор говорит — по закону после аудита им месяц дается на исправление ситуации. За месяц, по-вашему, можно восстановить учет? Ну, если работать круглосуточно, то учет все равно не восстановится. То есть, его надо просто наказать и все. Всем распространить телеграммами, всем зампотылу бригад, чтоб они понимали — все, «шара» закончилась. Вот я сейчас Богдана Ковалева подключу, чтоб без предупреждения заезжали в бригаду, проверили автопарк, проверили техническое состояние, «отдефектовали», учетные документы забрали на аудит. Чтоб просто люди боялись, что приедет такая непонятная служба и «вздрючит». И я договорился — есть английский советник, который занимается тылом армии Великобритании. Он будет тренинг читать для тыловиков. Там круто все, там настолько все просто — никакой там электронной системы. Просто все на персональной ответственности. Вот, допустим, ты командир взвода, ты заходишь, у тебя утром чек-лист, ты должен проверить все стрелковое оружие. Так. Тут не работает курок — это можно починить в бригаде, если левел 2 — это отправляется в ближайший цех, если левел 3 — списываем, меняем, то есть, сразу заявку на изменение. Автопарк — что работает, что не работает. Если ты не проводишь этот чек-лист, то когда через неделю вышестоящий делает недельный чек-лист и видит, что выявлены недостатки, которые должны были быть выявлены 3 дня назад, то тут четко дисциплинарное взыскание. Просто четко отработана вертикаль ответственных лиц. И это все бумажное у них, как ни странно. И мы можем пилотно ввести это в двух-трех бригадах фактически мгновенно после создания этой структуры. Я уверен, что это будет работать на «ура». Человек каждое утро проводит инспекцию, вместо того, чтоб бухать, формирует заявку на изменение или на ремонт. Заявки все агрегируются на уровне бригады, а на уровне сектора заявки все тоже агрегируются и передаются в тыл.
— Жалуются все на передовой, что им постоянно режут лимиты на топливо, особенно тем, кто на переднем крае. Нужно заправляться за свой счет.
Р.- У меня такого не было.
— 93-я бригада- массово.
Р.- 93-я — очень проблемная. Там не очень командиры на месте — офицерский состав низшего звена не очень, скажем так, порядочные. Была проблема с 93-й, когда мне звонил рядовой состав, я вызывала ночью ВСП, потому что младший офицерский состав, который поставлен был руководить, он просто пил беспробудно, не выпускал ребят из расположения, то есть, они не могли выйти даже в магазин, а доставки не было три дня. После приезда ВСП эти офицеры, кроме единственного трезвого куда-то испарились и в рапорте было написано, что они поехали на выполнение задания.
— Это на п Источник: http://censor.net.ua/r333339ередовой?
Р.- Вторая линия. На передовой. Поэтому говорить о том, что они вовремя заказывают топливо или продукты питания — очень тяжело.
Д.- Проблема в том, что офицеры не понимают свои функции. Кроме командования, у них есть бумажная волокита. Когда звонят и говорят — дайте форму. А вы заявку давали? Всем волонтерам теперь говорю — пока не будет номера и даты заявки от зампотылу — мы вообще ничего не покупаем.
Р.- Смотрите какая ситуация. У меня сейчас есть координаторы по моим бригадам. Я — собираю деньги и даю им поставщиков, а они уже там координируют, собирают эти заказы. И у меня уже все привыкли, что они звонят мне и говорят, допустим, у нас есть проблема — не хватает разгрузок под пластины, карематов, спальников. А я говорю — обращаемся к зампотылу бригады, у нас это все обязано быть на складах МО, узнаем у него сделал ли он заявку. И оказывается, что заявку мы сделать забыли. А после того, как мы сделали заявку — мы не покупаем, а нам выдается 100 бронежилетов.
Д. — Должно быть давление сверху и снизу. И мы сейчас сделали волонтерский колл-центр, куда солдаты могут обращаться, и мы показательно снимем нескольких зампотылу. Они сразу поймут. Это реальное проявление демократии, когда 50 человек позвонило и сказало, что «зампотылу — му…» и значит нужно приехать со служебной проверкой. К сожалению, у нас нет ресурсов, чтобы так масштабировать. Пилотные проекты мы можем тянуть. 8 человек работает на должностях, еще каждому в помощники 3-4 волонтера — человек 40. Чтобы реформировать огромное министерство с 250-тысячным войском. Не хватает рабочих рук. Полиграф не проходит 50% кандидатов сразу же. Мы вначале даже обвинили полиграфолога, что он предвзято относится, потому что мы ему платим за полиграф. Взяли человека, про которого говорили — да не может, чтоб он не прошел, и повели его еще к двум полиграфологам. И все показывают то же самое. Нас же министр сейчас нагрузил провести через полиграф почти 100 человек — весь департамент Нелли, всю военную приемку.
Н. — Служба тыла пройдет, вещевое обеспечение и весь мой департамент. Сегодня был полиграфолог, рассказывал. Вопросов у департамента много.
Д. — Пока такие. К сожалению, до Генштаба мы добрались в очень малой степени. В зарубежной армии краеугольным камнем является персональная ответственность и за счет этого есть возможность принимать решения. Если ты капитан, у тебя есть миссия, которую надо выполнять и ты принимаешь решение как ее выполнять. Если ты хреново сделал, то ты несешь ответственность
— Вообще-то это и в нашем уставе есть. Этого у нас нет в практике, а в Уставе записано — ответственность командира.
Д. — Пока НГШ не скажет «иди налево», никто не идет.
— Это наша практика неуставная. Она уставом не предусмотрена.
Д. — У нас полковник не может принять решение, потому что боится, что его запинают. Генералы половина..
Р.- А я тебе объясню почему. Сколько лет у нас уничтожалась армия? И они сидели на своих местах и боялись, что их уволят и сократят, как остальных.
Н. — Я еще до прихода в МО на волонтерских началах начинала работать со Службой Тыла. Так вот один из тыловых полковников мне уже когда я пришла в МО сказал: «Вообще-то моя главная цель — здесь усидеть». А работать, а выполнять? Ну, это так…
Д. — И мне кажется, немаловажным аспектом является возраст. Человеку более старшему присуще сопротивление переменам. И плюс он смотрит — 3 года до пенсии.
— Не соглашусь. Зависит от школы и образования. На самом деле те, кто служил в советской армии и работал по уставу, они сейчас лучше подготовлены, чем новые, которых не учили жить по уставу. Вся проблема нашей армии в том, что все, что происходит в АТО вообще не предусмотрено уставом. Начиная с того, что сектора не предусмотрены.
Р.- Дело в том, что у нас огромная проблема в том, что у нас практически при каждом вузе есть военная кафедра, как такая себе «отмазочка» от армии. Раньше 2 года отбарабанил в армии, получил офицера после вуза, учили устав.
Д. — Что мне не нравится — у нас должности к званию привязаны. Ты не можешь быть подполковником — надо генералом. В итоге ему выдумывают должность, создают направление, он становится генералом и говорит — «мне нужна своя республика». Он начинает строить свою систему и в итоге у нас куча параллельных вертикалей, которые не связаны. Более того — враждуют между собой, потому что за ресурсы борются — бюджет-то один.
— А все потому, что у нас строительство Вооруженных сил ведется без регламента и программ. Указом Президента от 15 октября предусмотрено внесение изменений в программу развития Вооруженных сил Украины, программу развития вооружений и в военную доктрину. Там должна быть определена новая структура ВС. Есть три нормативных документа, которые должны регламентировать и объяснять, что мы и зачем делаем и как строим. Но этот указ не выполнен. Поэтому то, что мы увеличили армию, это делается вне программы развития Вооруженных сил. Но при этом указом от 28 января увеличили количество генеральских должностей без привязки к программе развития. А такая программа должна быть. Но если эту программу сделать, тогда все эти должности вписываются и кто-то за них ставит подпись — зачем она нужна эта должность. Была бы программа — и были бы закупки планово организованы в своей основной массе.
Н.- Напоследок я хотела бы сказать, что у нас МО формирует лоты абсолютно прозрачно, в отличие от других силовых структур. Одно наименование товара и одна позиция. Другие силовые министерства забивают в один лот и бензин и дизель, где до отчета о выполнении контракта, а это через 2-3 месяца невозможно отследить, что же закупалось. У них в лоте указано — такое-то количество бензина, такое-то керосина, такое-то дизеля и одна сумма. У МО такого не бывает — мы честные и прозрачные.
— А что по другим силовым структурам?
Д.- По всему остальному силовому сектору (МВД, Нацгвардия, СБУ, пограничники) вообще нет никакого системного мониторинга их закупок. Я не знаю с чем это связано.. может с тем, что 80% армии — это МО. Но и у них бюджеты очень не маленькие. Я сделал личный мониторинг, где я лично разбирался.
Н. — В СБУ цена за тонну дизельного топлива — 31927 гривен! Вот и проверьте, как они организовали закупки!
Для государства сэкономлены значительные средства, что есть плюс. Поставщиков нагнули через колено и частично потеряли репутацию предсказуемого заказчика, это минус. Все нападки — только на МО, а слабо разобраться с другими госструктурами?

— Спасибо за таблицу, напишем про закупки топлива всех силовиков.

Юрий Бутусов, Цензор. НЕТ
Юрий Бутусов, Цензор. НЕТ.
После публикации «Цензор.НЕТ» расследования народного депутата Ивана Винника о закупке Министерством обороны зимнего дизельного топлива по завышенным ценам было проведено заседание комитета Верховной Рады по национальной безопасности и обороне, на котором было принято решение о пересмотре условий контракта поставок топлива. А Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело.

После этого директор департамента госзакупок Нелли Стельмах, при участии народных депутатов Ивана Винника и Татьяны Чорновол и волонтера Давида Арахамия оперативно провела серию переговоров с поставщиками — компанией «Окко» и компанией «Альянс», в результате чего ряд контрактов были перезаключены, сумма закупки топлива была снижена на десятки миллионов гривен бюджетных средств.
Причем в случае с российским «Альянсом» пересмотрен действующий договор, по которому уже были перечислены деньги. «Цензор.НЕТ» подготовил интервью с Нелли Стельмах о резонансном деле (Н.) — для беседы директор департамента госзакупок МО пригласила также волонтеров Давида Арахамии (Д.), Татьяну Рычкову (Р.) и коммерческого директора компании «Окко» Юрия Кучабского (Ю.).
«Цензор.НЕТ» планирует и дальше будет всесторонне освещать развитие событий вокруг ситуации с госзакупками в Минобороны. А по наработанным в МО образцам мы рассылаем запросы в другие силовые структуры.
— Нелли, 17 марта правительство приняло постановление № 117, которым разрешило изменить формулу госзакупок и проводить предоплату, однако в договорах на закупку топлива Минобороны, заключенных 25 марта, эти изменения не были учтены, сейчас это стало основанием для перезаключения договора. Почему это не было сделано вовремя, т.е. 25 марта?
Н.- На момент проведения первых переговоров 17 февраля данного постановления не существовало, и в проекте договора оно просто не могло учитываться. А внесение его в договор при его подписании меняло бы существенные условия договора (ст.40 закона о госзакупках). Понятно, что при авансировании предложения компаний были бы другими и по цене, и по условиям. Вот участвует у нас, причем постоянно, компания с уставным капиталом 777 грн. и регистрацией в квартире, всегда предлагая минимальные цены, но требующая предоплаты. И мы бы были просто обязаны принять ее предложение, выплатить аванс. А завтра где бы были государственные деньги? Я, честно говоря, не сторонник авансирования при закупках тылового обеспечения (продовольствие, вещевка, ГСМ). Хотя сейчас я инициирую разработку нового ти Источник: http://censor.net.ua/r333339пового договора по поставке топлива и новых квалификационных требований с учетом авансирования, но высоким порогом вхождения в круг поставщиков МО.
— Депутат Винник показал расчеты, что цена дизельного топлива на Мозырском НПЗ 25 марта позволяла со всеми налогами и маржой продавать топливо по 20-21 тысяче гривен за тонну. По каким ценам были заключены договора от 25 марта?
Н. — Мы дождались периода, когда цены пошли вниз и провели первое снижение стоимости по дизельному топливу, и несколько раз снижали. Цена была в итоге 24900 гривен за тонну.
Ю. — Проблема на самом деле в 60-дневном финансировании. Смотрите — в контракте с МО отсрочка 30 дней. Что такое отсрочка 30 дней для нас как для поставщика топлива? Мы для того, чтобы получить топливо, платим предоплату Белоруссии. Чтоб заплатить предоплату Беларуси, Нацбанк сказал: 4 дня валюта должна отлежаться. Заплатили предоплату в Беларуси. Белорусы на протяжении максимум пяти дней отгружаются. Это уже 9 дней. Два дня до станции растаможки, растаможка 5 дней. Еще неделя. Потом пока документы до них дойдут, включается их 30-дневная отсрочка. Реально 2 месяца получается.
Н. — Мы еще дней 10 проверяем топливо. Документы ходят по стране, они приходят в департамент госзакупок, два дня я оформляю их.
Ю. — Есть двухмесячное финансирование, учитывая то, что процедуры изменения цены из-за изменения курса гривни или из-за изменения цены на нефть в мире — нет. Поэтому это все происходит в переговорной процедуре, все закладывают туда риски. Мы должны были как-то застраховаться и взяли банковское финансирование. Банковское финансирование в гривне, чтобы не нести курсовых разниц, сегодня стоит 35%. Нацбанк поднял ставку рефинансирования и т.д. Это очень дорого реально. Реально финансирование в таких размерах стоит на литре где-то гривню. Но это лишние затраты. Вот вы вопрос задали — если мы, как на заправке, можем заплатить наперед. Если Минобороны деньги платят сейчас, то мы 1 гривню с литра можем убрать. Кроме того, это нам снимает риски по валютным курсам. Гривня заходит — мы быстренько ее конвертировали..
— То есть это вопрос просто решения правительства — когда перечислять деньги?
Д. — Вообще-то, да. Но в то время, когда проходили переговоры, МО не имело права делать предоплаты. В марте приняты изменения к 117 постанове Кабмина. И 50% предоплаты по контракту, если поставка осуществляется в течении 3-х месяцев, можно делать.
Н. — Да. Теперь мы имеем право это делать.
Д. — Мы сейчас говорим — давайте мы сейчас заплатим по всему контракту 50% и таким образом опустили цену по контракту на гривню. Идем дальше. Давайте же четко считать: есть цена за топливо до границы, есть дальше доставка. Я спрашиваю ребят: вы зарабатываете на доставке? Они отвечают: нет, мы фактически счет «Укрзализныци» выставляем вам. Там нет никакой маржи — это легко проверить. Тогда общество должно знать абсолютно корректно, что вот есть доставка, а вот есть топливо. Тогда можно сравнивать топливо с топливом, доставку с доставкой.
Ю.- Причем доставкой мы не торгуем, а это тариф «Укрзализныци».
Д.- И это монополия. «Укрзализныце» у нас аналога нет. И получилось, что мы вышли на цену 21500, как и говорил Винник. В итоге в пересчете на литры получилось 17,83 грн.
Н. — Уже с транспортом.
Д. — И транспорт мы платим по тарифам «Укрзализныци». Сейчас, конечно, наша большая работа будет — сделать так, чтобы у них не было задержек с оплатой. После предоплаты — эти вторые 50% мы должны максимально. Это некое ручное управление. Но есть главное изменение, которое мы продумали, чтобы всего этого избежать. СБУ, чтоб ты понимал, купила по 28 грн обычный дизель, не арктический. А арктический дизель — вот есть письмо — это подтверждено (я его выложу в Фейсбуке), что оно почти на 50 долларов дороже обычного. Почему мы покупаем арктический? Это не наша прихоть. Это неприкосновенные запасы называется. Суть неприкосновенного запаса, что е Источник: http://censor.net.ua/r333339го могут использовать в неизвестное время. То есть, может быть зимой, может быть летом. Получается — летом 50 долларов на тонне мы переплачиваем. Но если его нужно использовать зимой…
— Винник опубликовал данные биржи нефтяной, где указано, что арктическое топливо стоит сейчас при закупке на 25 марта, на момент заключения договора со спецификацией, в ту же цену. ДТ- ZК5.
Ю. — Он путает. Вот это дизельное топливо, вот его стоимость. Правильно называется — ДТ- ZК5 класс 2. Это ключевое слово.
Д. — Есть поставка от поставщика белорусского. Мы можем отдельно параллельным каналом проверить, я сегодня звонил трейдеру — они подтвердили. Наша переговорная позиция. Нашу марку топлива они не выпускают. То есть, это наш эксклюзивный заказ.
Ю. — Я сразу задал вопрос — ребята, февраль месяц. Мы, как сеть «ОККО» уже не закупаем арктическое топливо — мы продаем ранее закупленные остатки. Идет потепление. Зачем вы покупаете арктическое — оно дороже? Ответ: мы восстанавливаем резервы. Нужно — не нужно, я не знаю.
Н. — Нужно, нужно. Мы использовали резервы. Во время полномасштабных военных действий мы должны адекватно реагировать. То есть, в зимнее время мы должны заправлять автомобили зимним топливом. Мы израсходовали в зимнее время во время мобилизации, то есть в учебках и т.д. и нам нужно неприкосновенный запас пополнить.
Д. — А логично его заполнять топливом универсальным. Хоть это и дороже. Я бы формировал НЗ топливом, которое подойдет в любое время года.
Н. — У нас критерий — цена-качество. Но качество проверяется по бумагам. У нас не было ни одного сбоя техники из-за топлива. То есть топливо «ОККО» имело очень высокое качество — вот это арктическое, которое до -40-42. Зимой на востоке из-за некачественного топлива техника не останавливалась.
— Скажите, пожалуйста, а насколько сейчас можно снизить эту цену за тонну? Было 25980..
Ю… последняя цена была 24900 (включая доставку), а понизили до 21500.
— Что изменилось?
Н. — Мы будем делать авансирование. Мы выходим на то, что нужно вносить в законодательство изменения. Мы в прошлом году уже сделали поправку на валютный курс в договорах по нефтетрейдерам, а дальше необходимо выходить на нормальную мировую практику по формуле. Должна быть формула. Это нужно прописать в законодательстве о госзакупках. Чтоб ни у трейдеров голова не болела, ни у министерства.
Ю.- Проблема в чем? Февраль месяц. Объявляется тендер. МО хочет, чтоб я пришел на тендер и дал цену на три месяца вперед. Вот этот мой товарищ покупает все топливо на «ОККО» — он не знает, сколько топливо будет стоить через два часа. А они хотят, чтоб я на два месяца дал. Как мы покупаем топливо. Есть Platts — агентство мировое, и у нас договоренность со всеми поставщиками. Поставка в апреле идет — берем апрельский Platts + столько-то долларов они нам поставляют на границу. Мы договорились — забыли. Поставка идет — какая будет цена — я не знаю. Месяц заканчивается — цена фиксируется и переписываются все инвойсы.
— То есть, вы сейчас изменили формулу так, как закупают коммерческие структуры?
Н. — Нет. Мы этого пока не можем делать.
Ю.- Сделать закупку по формуле не позволяет закон о госзакупках.
Н. — У нас есть возможность рамочных соглашений, мы его пока не используем.
Ю.- Насколько я слышал, это по всем госкомпаниям есть проблема — никто не может эту формулу вставить. Нужно менять закон. Для снижения цены у нас были решающие факторы. Первое — это предоплата. Потому что предоплата — это лишняя гривня- полторы-две на литре. Второе: предоплата — есть уход от валютных рисков. Мы получаем деньги — сразу фиксируем курс доллара и больше к этому не возвращаемся.
— Вам какие-то решения Кабмина нужны для изменения расчетной формулы цены на дизель?
Н. — Нет. Вопрос в чем: мы не могли подписать предоплату, потому что у нас тогда этого постановления не было. В марте оно было принято, и теперь мы можем его использовать. Я уже согласовала вопрос с финансовым департаментом. В этом году по закупкам топлива с МО работают только крупные сетевые компании — это «ОККО Бизнес», «Вог», и аффилированная с «Шелл» компания — «Альянс-Ойл Трейдинг», которым, в принципе, можно доверять. Потому что мы имеем риски. У нас на все торги приходят компании, имеющие минимальный уставной фонд, есть компания, которая пишет письма, но не приходит. Это компания «Укртранснафтапродукт». Но у меня есть подтверждение электронное, что мы их приглашали на переговоры — они не явились.
— Эта компания предоставила комитету ВР конверт, где стоит штамп в получении уведомления о конкурсе уже после конкурса.
Н. — А я предоставлю сейчас подтверждение, что мы отправляли им электронное сообщение, и они не приходили.
— Какие еще нормативные акты можно изменить и исправить, чтобы Министерство обороны закупало топливо по самым выгодным для государства ценам, отвечающим реальным биржевым котировкам?
Ю. — Самый главный нюанс — это формула. Топливо нужно покупать по формуле и привязываться к валюте. Если наши взаимоотношения с МО либо другим каким-то государственным предприятием будут синхронизированы с нашей механикой закупки, то понятно, что это минимальный риск для нас, и соответственно, самое точное — расчет цены. Нельзя писать конечную цену на 3-4 месяца вперед. Цена должна быть плавающая. В зависимости от курса доллара.
— И тогда мы сможем еще больше снизить цены на закупки топлива Минобороны, ниже 21500 за тонну?
Ю.- Конечно.
Д. — Максим Нефедов — замминистра экономии, сказал, что они уже придумали формулу, как изменить закон про госзакупки, и завтра они нам ее пришлют. Я считаю, что мы должны сделать публичное обсуждение этой формулы, потому что это затронет всю исполнительную власть.
Ю. — Можно будет пересмотреть все контракты, которые были сейчас заключены, сэкономить кучу денег.
Д. — В СБУ в пересчете на литры топливо на 6 грн дороже, чем при закупке Минобороны.
Н. — Смотрите, вот здесь подтверждение, что мы отправляли письма компаниям, не явившимся на переговоры.
Д. — Такое ощущение, что тебя попытались в темную использовать. У Курченко отжали кусок через «Укртранснефтепродукт», и теперь используют в этом деле…
— Директор госпредприятия обратился с официальным письмом, со всеми реквизитами. Как же не представить ему площадку, тем более, что достоверность этих документов подтвердил народный депутат Винник, секретарь комитета по обороне и безопасности.
Н.- А если я обращусь?
— Конечно. Вы официальное лицо — вы за это можете понести ответственность, вплоть до снятия с должности. Теперь возбуждено дело, есть все основания после того, как будет проведено разбирательство, подать в суд на тех должностных лиц от Министерства обороны за клевету, потребовать от правительства снять недобросовестного директора госпредприятия, если он сообщил ложную информацию, если она будет опровергнута в ходе следствия.
Д. — Дело открыто не потому что Юра опубликовал интервью, а потому что Винник обратился в правоохранительные органы. Правила дискуссии были соблюдены, подключили экспертов. Важна открытость. Нужно вносить изменения. Я не понимаю, почему на переговорах не могут присутствовать не уполномоченные лица. Я считаю, что это должно в он-лайне транслироваться.
— На самом деле было бы достаточно для начала выкладывать сообщения о конкурсах по закупке на сайте МО.
Д.- Мы сделаем отдельно раздел для «Волонтерского десанта», где будет апдейт в режиме реального времени и можно будет наблюдать, где что происходит.
Н. — На сайте https://tender.me.gov.ua/ годовые планы закупок выкладываются, как положено. То есть, они были в годовом плане. И если кто заинтересован..Да, и еще мы выкладываем еже Источник: http://censor.net.ua/r333339дневные планы работы Комитета по конкурсным торгам. Кто еще из госструктур в стране это делает? Т.е., мы максимально открыты.
— Но на сайте должна объявляться дата конкурса, объявление о проведении закупки в конкретный день, чтобы все заранее могли увидеть когда и где проходит это мероприятие.
Н. — По закону мы не обязаны это делать. Честно говоря, по-хорошему — это надо делать за две недели.
— Ключевой вопрос, почему «Укртранснафтапродукт» написал письмо: он сделал акцент на том, что его не предупредили.
Д. — Это возникает постоянно — «меня не пригласили». Нужен какой-то механизм гарантированного уведомления.
Н. — Еще неделя и будет запущена «электронная площадка» для проведения торгов — и это решится.
— Давайте завершим обсуждение закупок по топливу. Итак, в результате перезаключения контрактов и изменения формулы будет сэкономлено 3400 грн на тонне. Здорово.
Н. — Но мы еще до проведения этих переговоров, миллионов 70 сэкономили, постепенно понижая цену.
— Но это касается контракта с «ОККО». А примерно 6 тысяч тонн топлива Минобороны также 25-го марта закупило у компании «Альянс». По какой цене заключены эти договора и перечислили ли им деньги по старой дорогой формуле 24900 или по новой — 21500?
Н. — «Альянс» уже закончил свою поставку.. Но по итогам дополнительных переговоров на сегодняшний день (17.04.2015) цена «Альянса» тоже существенно снижена..
Д. — Учитывая цену вопроса по топливу — миллиарды, если год взять, имеет смысл сделать субдепартамент закупки нефтепродуктов. По состоянию на сегодняшний день, благодаря инициативе замминистра Гусева, совместно с депутатами Винником и Т. Чорновол удалось снизить цену по уже поставленным договорам с «Альянсом» до тех же 21 500 грн.
Н. — Не имеет смысла. Эти закупки большие, но разовые. У нас масла идут — 100 штук, но с этой работой вполне справляется отдел.
— Может быть, имеет смысл сделать эти плановые разовые закупки так, как делает бизнес? Для того, чтобы армия сэкономила деньги — никто не откажет. Учитывая, что это постоянные объемы и они не будут снижаться, объемы, которые рассчитываются на год, вы можете исходя из плана боевой подготовки и боевого применения сразу спланировать закупку по плавающей формуле, и для НЗ, и для экстренных поставок, по графику, чтобы не тратить лишние средства на хранение.
Н. — У нас хранилища есть. У нас на этот год запланирован ремонт нефтехранилищ, и мы отремонтируем те танки, которые не используются, и у нас будут дополнительные емкости.
Д. — Еще мне идею подсказали, как с воровством топлива на местах бороться. За границей армейское топливо специального цвета. То есть, если его кто-то слил и пытается продать, то это хороший мессидж, что это ворованное топливо. И стоит это какие-то копейки. Я запросил у советников НАТО, что это за химикат. На Чонгаре фермеры говорят — вся посевная кампания — это за счет армии. И мы тут сверху в министерстве не отследим вообще никак. Мы сейчас хотим пилотно GPS -системы и датчики применить для контроля поставок топлива. Но есть вопросы с гостайной. Если у тебя есть GPS-система и маршрут, то теоретически к нему может кто-то получить доступ и отследить, откуда едет, куда едет. Вначале, когда мы пришли, была мысль, что этого здесь никто не хочет. Потом я смотрю, что генералы сами просят — сделайте что-нибудь. Я понял — здесь никто не заносит чемоданчики за кражу топлива. Дерибан идет в воинских частях на местах. Кому война, а кому мать родна. Особенно это мне сильно не нравится на местах. И вот в АТО значительно труднее отслеживать. Их много, там всегда боевые действия, можно списать. Помнишь была история, как два бензовоза за час пропали? Ну, там «Град» какой-то ударил и нет двух бензовозов. Два бензовоза — это моментальный «кэш», и они четко знают эту схему. Как это проконтролировать? Пока нет никакого решения. Мне понравилась идея подсвечивать топливо. У них там практически отсутствует система учета. У них есть отмазка, что война. Сейчас же по 79-ке провели аудит, а там учета попросту нет. Говорю — так давайте все данные и «хана» всем, кто это допустил. А аудитор говорит — по закону после аудита им месяц дается на исправление ситуации. За месяц, по-вашему, можно восстановить учет? Ну, если работать круглосуточно, то учет все равно не восстановится. То есть, его надо просто наказать и все. Всем распространить телеграммами, всем зампотылу бригад, чтоб они понимали — все, «шара» закончилась. Вот я сейчас Богдана Ковалева подключу, чтоб без предупреждения заезжали в бригаду, проверили автопарк, проверили техническое состояние, «отдефектовали», учетные документы забрали на аудит. Чтоб просто люди боялись, что приедет такая непонятная служба и «вздрючит». И я договорился — есть английский советник, который занимается тылом армии Великобритании. Он будет тренинг читать для тыловиков. Там круто все, там настолько все просто — никакой там электронной системы. Просто все на персональной ответственности. Вот, допустим, ты командир взвода, ты заходишь, у тебя утром чек-лист, ты должен проверить все стрелковое оружие. Так. Тут не работает курок — это можно починить в бригаде, если левел 2 — это отправляется в ближайший цех, если левел 3 — списываем, меняем, то есть, сразу заявку на изменение. Автопарк — что работает, что не работает. Если ты не проводишь этот чек-лист, то когда через неделю вышестоящий делает недельный чек-лист и видит, что выявлены недостатки, которые должны были быть выявлены 3 дня назад, то тут четко дисциплинарное взыскание. Просто четко отработана вертикаль ответственных лиц. И это все бумажное у них, как ни странно. И мы можем пилотно ввести это в двух-трех бригадах фактически мгновенно после создания этой структуры. Я уверен, что это будет работать на «ура». Человек каждое утро проводит инспекцию, вместо того, чтоб бухать, формирует заявку на изменение или на ремонт. Заявки все агрегируются на уровне бригады, а на уровне сектора заявки все тоже агрегируются и передаются в тыл.
— Жалуются все на передовой, что им постоянно режут лимиты на топливо, особенно тем, кто на переднем крае. Нужно заправляться за свой счет.
Р.- У меня такого не было.
— 93-я бригада- массово.
Р.- 93-я — очень проблемная. Там не очень командиры на месте — офицерский состав низшего звена не очень, скажем так, порядочные. Была проблема с 93-й, когда мне звонил рядовой состав, я вызывала ночью ВСП, потому что младший офицерский состав, который поставлен был руководить, он просто пил беспробудно, не выпускал ребят из расположения, то есть, они не могли выйти даже в магазин, а доставки не было три дня. После приезда ВСП эти офицеры, кроме единственного трезвого куда-то испарились и в рапорте было написано, что они поехали на выполнение задания.
— Это на п Источник: http://censor.net.ua/r333339ередовой?
Р.- Вторая линия. На передовой. Поэтому говорить о том, что они вовремя заказывают топливо или продукты питания — очень тяжело.
Д.- Проблема в том, что офицеры не понимают свои функции. Кроме командования, у них есть бумажная волокита. Когда звонят и говорят — дайте форму. А вы заявку давали? Всем волонтерам теперь говорю — пока не будет номера и даты заявки от зампотылу — мы вообще ничего не покупаем.
Р.- Смотрите какая ситуация. У меня сейчас есть координаторы по моим бригадам. Я — собираю деньги и даю им поставщиков, а они уже там координируют, собирают эти заказы. И у меня уже все привыкли, что они звонят мне и говорят, допустим, у нас есть проблема — не хватает разгрузок под пластины, карематов, спальников. А я говорю — обращаемся к зампотылу бригады, у нас это все обязано быть на складах МО, узнаем у него сделал ли он заявку. И оказывается, что заявку мы сделать забыли. А после того, как мы сделали заявку — мы не покупаем, а нам выдается 100 бронежилетов.
Д. — Должно быть давление сверху и снизу. И мы сейчас сделали волонтерский колл-центр, куда солдаты могут обращаться, и мы показательно снимем нескольких зампотылу. Они сразу поймут. Это реальное проявление демократии, когда 50 человек позвонило и сказало, что «зампотылу — му…» и значит нужно приехать со служебной проверкой. К сожалению, у нас нет ресурсов, чтобы так масштабировать. Пилотные проекты мы можем тянуть. 8 человек работает на должностях, еще каждому в помощники 3-4 волонтера — человек 40. Чтобы реформировать огромное министерство с 250-тысячным войском. Не хватает рабочих рук. Полиграф не проходит 50% кандидатов сразу же. Мы вначале даже обвинили полиграфолога, что он предвзято относится, потому что мы ему платим за полиграф. Взяли человека, про которого говорили — да не может, чтоб он не прошел, и повели его еще к двум полиграфологам. И все показывают то же самое. Нас же министр сейчас нагрузил провести через полиграф почти 100 человек — весь департамент Нелли, всю военную приемку.
Н. — Служба тыла пройдет, вещевое обеспечение и весь мой департамент. Сегодня был полиграфолог, рассказывал. Вопросов у департамента много.
Д. — Пока такие. К сожалению, до Генштаба мы добрались в очень малой степени. В зарубежной армии краеугольным камнем является персональная ответственность и за счет этого есть возможность принимать решения. Если ты капитан, у тебя есть миссия, которую надо выполнять и ты принимаешь решение как ее выполнять. Если ты хреново сделал, то ты несешь ответственность
— Вообще-то это и в нашем уставе есть. Этого у нас нет в практике, а в Уставе записано — ответственность командира.
Д. — Пока НГШ не скажет «иди налево», никто не идет.
— Это наша практика неуставная. Она уставом не предусмотрена.
Д. — У нас полковник не может принять решение, потому что боится, что его запинают. Генералы половина..
Р.- А я тебе объясню почему. Сколько лет у нас уничтожалась армия? И они сидели на своих местах и боялись, что их уволят и сократят, как остальных.
Н. — Я еще до прихода в МО на волонтерских началах начинала работать со Службой Тыла. Так вот один из тыловых полковников мне уже когда я пришла в МО сказал: «Вообще-то моя главная цель — здесь усидеть». А работать, а выполнять? Ну, это так…
Д. — И мне кажется, немаловажным аспектом является возраст. Человеку более старшему присуще сопротивление переменам. И плюс он смотрит — 3 года до пенсии.
— Не соглашусь. Зависит от школы и образования. На самом деле те, кто служил в советской армии и работал по уставу, они сейчас лучше подготовлены, чем новые, которых не учили жить по уставу. Вся проблема нашей армии в том, что все, что происходит в АТО вообще не предусмотрено уставом. Начиная с того, что сектора не предусмотрены.
Р.- Дело в том, что у нас огромная проблема в том, что у нас практически при каждом вузе есть военная кафедра, как такая себе «отмазочка» от армии. Раньше 2 года отбарабанил в армии, получил офицера после вуза, учили устав.
Д. — Что мне не нравится — у нас должности к званию привязаны. Ты не можешь быть подполковником — надо генералом. В итоге ему выдумывают должность, создают направление, он становится генералом и говорит — «мне нужна своя республика». Он начинает строить свою систему и в итоге у нас куча параллельных вертикалей, которые не связаны. Более того — враждуют между собой, потому что за ресурсы борются — бюджет-то один.
— А все потому, что у нас строительство Вооруженных сил ведется без регламента и программ. Указом Президента от 15 октября предусмотрено внесение изменений в программу развития Вооруженных сил Украины, программу развития вооружений и в военную доктрину. Там должна быть определена новая структура ВС. Есть три нормативных документа, которые должны регламентировать и объяснять, что мы и зачем делаем и как строим. Но этот указ не выполнен. Поэтому то, что мы увеличили армию, это делается вне программы развития Вооруженных сил. Но при этом указом от 28 января увеличили количество генеральских должностей без привязки к программе развития. А такая программа должна быть. Но если эту программу сделать, тогда все эти должности вписываются и кто-то за них ставит подпись — зачем она нужна эта должность. Была бы программа — и были бы закупки планово организованы в своей основной массе.
Н.- Напоследок я хотела бы сказать, что у нас МО формирует лоты абсолютно прозрачно, в отличие от других силовых структур. Одно наименование товара и одна позиция. Другие силовые министерства забивают в один лот и бензин и дизель, где до отчета о выполнении контракта, а это через 2-3 месяца невозможно отследить, что же закупалось. У них в лоте указано — такое-то количество бензина, такое-то керосина, такое-то дизеля и одна сумма. У МО такого не бывает — мы честные и прозрачные.
— А что по другим силовым структурам?
Д.- По всему остальному силовому сектору (МВД, Нацгвардия, СБУ, пограничники) вообще нет никакого системного мониторинга их закупок. Я не знаю с чем это связано.. может с тем, что 80% армии — это МО. Но и у них бюджеты очень не маленькие. Я сделал личный мониторинг, где я лично разбирался.
Н. — В СБУ цена за тонну дизельного топлива — 31927 гривен! Вот и проверьте, как они организовали закупки!
Для государства сэкономлены значительные средства, что есть плюс. Поставщиков нагнули через колено и частично потеряли репутацию предсказуемого заказчика, это минус. Все нападки — только на МО, а слабо разобраться с другими госструктурами?

— Спасибо за таблицу, напишем про закупки топлива всех силовиков.

Юрий Бутусов, Цензор. НЕТ