Антикоррупционный спецназ. Почему ГПУ начала борьбу с командой ШабунинаАнтикоррупционный спецназ. Почему ГПУ начала борьбу с командой Шабунина

Анастасия Рингис

В пятницу 22 марта стало известно, что по решению суда следователи Генпрокуратуры получили доступ к изъятию вещей и документов, в том числе составляющих банковскую тайну, общественной организации Центр противодействия коррупции.

ЦПК – один из главных лоббистов антикоррупционного законодательства и создания антикоррупционных органов – Национального антикоррупционного бюро (НАБ). Специальной антикоррупционной прокуратуры (САП), Агентства по возвращению активов.

За последние два года активисты этой организации разорвали государственные контракты с коррупционной составляющей в госструктурах, на сумму около 1,9 млрд. гривен.

Это благодаря им блокировались зарубежные счета топ-чиновников, причастных к «Семье» Януковича.

Свой нынешний интерес к работе общественной организации ГПУ пояснила тем, что пытается разобраться, куда пошли средства, выделенные правительством США на реформу этого правоохранительного органа.

По мнению Генпрокуратуры, средства должны были быть перечислены на счета ведомства.

Виталий Шабунин, глава правления ЦПК, в первый же день скандала опубликовал соглашение на получение гранта и пояснил, что 189 тысяч долларов были выделены на мониторинг кандидатов и обучение детективов, прошедших отбор в НАБ.

Инициативу ГПУ он считает местью прокурорской системы, которая уже выкинула из системы и преследует следователей, работавших над делом «бриллиантовых прокуроров», непосредственно связанных с экс-генпрокурором Шокиным.

Еще раньше из-за саботажа, начавшегося в ГПУ, в отставку ушел экс-заместитель генпрокурора Виталий Касько, который сообщил, что его квартиру арестовали с подачи Шокина. Накануне голосования в ВР за отставку генпрокурора, тот успел уволить еще одного своего заместителя – Давида Сакварелидзе.

Контрреволюция в ГПУ продолжается.

И, судя по всему, наступление на Центр противодействия коррупции тоже.

Чем грозит общественная организация топ-коррупционерам, находящимся у власти, для которых прокуратура, по–прежнему – инструмент «решения вопросов»?

Как появился ЦПК?

В 2010-м году выпускница Харьковской юридической академии Дарья Каленюк выиграла грант на обучение в магистратуре Школы права Чикаго.

Изучая финансовое право, она серьезно увлеклась механизмами противодействия коррупции в странах третьего мира.
Из США Каленюк вернулась в 2011-м с планом действий.

Она написала нескольким неправительственным организациям о том, что хотела бы заняться борьбой с коррупцией. Среди тех, к кому тогда обратилась Дарья Каленюк, был и Виталий Шабунин, которого она знала еще работе в общественной организации «ФРИ», оба были ее активными участниками в студенческие годы – Шабунин ее даже возглавлял.

Тогда в 2011-м он работал помощником народного депутата Леси Оробец.

«Нас объединило то, что мы видели много качественных расследований украинских журналистов и не видели никакой реакции со стороны правоохранительных органов. Мы хотели заставить власть реагировать на факты коррупции», – рассказывает Шабунин.

Для начала активисты переводили расследования портала «Наші гроші» на юридический язык и подавали заявления в Генпрокуратуру и МВД.

«Центр противодействия коррупции» зарегистрировали летом 2012-го.

Первых полтора года он работал как волонтерская организация.

Каленюк и Шабунин обкатывали инструменты борьбы с коррупцией – привлекали депутатов, юристов, переводчиков. Мониторили госзакупки, писали депутатские запросы, заявления в ГПУ по фактам журналистках расследований, переводили расследования на английский, создавали базу топ-коррупционеров, налаживали контакты с зарубежными экспертами.

Тогда же они узнали про 250 млн долларов – коррупционные деньги, арестованные банковские счета экс-премьер-министра Павла Лазаренко, и подали петицию в американскую прокуратуру по поводу возвращения этих средств в Украину.

В 2012-м на основании журналистского расследования Сергея Лещенко активисты ЦПК обратились к австрийским правоохранителям по поводу австрийской компании Activ Solar братьев Клюевых.

«Мы собрали факты про выдачу 200 млн долларов из украинского госбюджета на строительство электростанции Activ Solar. Показали коррупционное происхождение денег, и нарушение украинских законов. Перевели все материалы и передали в австрийскую прокуратуру», – рассказывает Дарья Каленюк. Это дело расследуется австрийскими следователями. И, по всей видимости, будет доведено до логического финала.

За 2012-й год ЦПК научился бороться с коррупцией на областном уровне. По оценкам активистов, их обращения стали поводом расторжения контрактов с коррупционной составляющей на сумму в 100 млн гривен.

«В тот момент мы при помощи депутатских запросов эффективно боролись с коррупцией на региональном уровне. Но еще не были проблемой для «семьи Януковича», – говорит Шабунин.

Тем не менее, в 2012-м депутаты парламента вывели из-под закона о госзакупках закупки госпредприятий, а это около 250 млрд гривен. В течение года сотрудники ЦПК боролись за возвращение нормы обязывающей публиковать закупки госпредприятий в Вестнике госзакупок.

В январе 2013-го ЦПК получили первый грант от ЛЖВ на мониторинг госзакупок препаратов для больных ВИЧ/СПИДом. В результате мониторинга и контроля за каждым этапом закупок лекарств, по словам Виталий Шабунина, удалось понизить стоимость затрат на 25%.

Грант позволил волонтерской команде, наконец, снять офис и обрести финансовую устойчивость.

Тогда к команде из семи человек присоединилась финансовый аналитик Антонина Волкотруб. Как ее называют в команде – человек с «экономическим мышлением», которая умеет быстро обнаружить коррупционную схему, аффилированные компании и лица в многостраничном отчете компании, публикованном на сайте Smida. Например, она документально подтвердила сложную структуру собственности МАКО холдинга Александра Януковича, включая оффшорные компании.

Сейчас Антонина – один из ключевых тренеров детективов НАБУ.

Антикоррупция во время Майдана

Во время Майдана команда ЦПК стала искать возможности, чтобы заблокировать зарубежные счета «семьи Януковича».
На сайте Yanukovich.info были опубликованы коррупционные профайлы «Семьи» и их связи с европейскими банками.

«В тот момент мы понимали, что нас есть только один инструмент – блокировать счета, ссылаясь на 60 директиву ЕС, которая обязывает европейские банки проверять деньги политических деятелей на предмет того не заработаны ли деньги коррупционным путем», – рассказывает еще один член команды ЦПК Александра Устинова. В ЦПК она пришла во время Майдана c позиции директора по маркетингу и PR в IT-компании.

На опубликованные на сайте материалы о коррупционных схемах ссылались зарубежные СМИ. Команда ЦПК готовила флаеры и пояснения требований активистам Евромайдана в Европе, а те выходили на митинги к филиалам банков, где находились счета «Семьи».

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин называет их интеллектуальный спецназом

ЦПК удалось поднять такую волну, что в начале февраля часть команды пришлось эвакуировать в Чехию. В целях безопасности.

В это время специалист по финансовому мониторингу Андрей Шуран писал в Twitter обращения к западным коллегам о необходимости блокировать счета Януковича. На одно из таких сообщений отреагировал евродепутат Яцик Сариуш Вольский. Его помощницей оказалась украинка Дана Депо, также активистка «ФРИ». Она и связала Андрея Шурана с командой ЦПК.

«В финансовом секторе есть много правил регулирования и борьбы с отмыванием коррупционных средств. Например, один из инструментов – проверка в базе ПЕП (political exposed persons – политических деятелей и их членов семей). Если ты политик или ассоциированное с ним лицо, то когда ты открываешь счет за границей, то банки должны перепроверять, нет ли происхождение этих средств коррупционной составляющей. Если деньги украдены, банк штрафуют, вплоть до лишения лицензии», – поясняет Шуран.

Активисты ЦПК собрали в базе ПЕП более 10 тысяч профайлов публичных деятелей и их родственников. Эта информация помогает как украинским, так и иностранным банкам увидеть родственные связи клиентов.

Лоббизм и не только

«Сразу после Майдана нам стало понятно, что реформировать прокуратуру бессмысленно, поэтому мы выступили с идеей создания новых правоохранительных антикоррупционных органов», – рассказывает Дарья Каленюк.

Свои цели ЦПК тогда озвучивали так – максимально открыть все базы и реестры, чтобы у граждан были возможности сравнить информацию в декларациях с реальным имуществом госчиновников, вести наказание за неправдивую информацию, создать антикоррупционные органы.

В апреле – мае 2014-го Шабунин и Каленюк встречались с представителями МВФ, Европейского союза, США.

«На встречах мы говорили, что нельзя давать деньги правительству, пока не будут созданы антикоррупционные органы. Эксперты МВФ вносили это в список требований. А мы, в свою очередь, лоббируя законы, ссылались на требование МВФ и их реакцию», – говорит Шабунин.

Сегодня активисты ЦПК фактически и являются главными архитекторами антикоррупционного иммунитета государства.
За два года они пролоббировали 14 законов и изменений в существующие.

Вот один из примеров. В ночь перед голосованием за антикоррупционные законы в 2014-м депутаты ВР вычеркнули из закона обязательное высокие зарплаты детективов НАБ, прохождение полиграфа, политическую независимость директора бюро. Сотрудники ЦПК специальным законом вернули все правки, чтобы сделать орган максимально независимым.

В 2015-м ЦПК организовывали конкурсный отбор детективов, аналитиков и руководящий состав в НАБ и САП. А позже обучение детективов и аналитиков. Часть сотрудников ЦПК стали постоянными тренерами НАБ.

«Мы не верили в реформу ГПУ, поэтому и не занимались ей», – говорит Шабунин. Тем не менее, он был одним из системных критиков экс-генпрокурора Шокина и его протеже Севрука и Столярчука.

Шабунин называет интерес к его организации со стороны ГПУ признанием.

Дарья Каленюк дает более сдержанную оценку: «Если они получили доступ к банковской тайне, то, вполне вероятно, что они также получили разрешение на прослушку, доступ к конфиденциальной переписке, слежку и тому подобное».

Оба считают подозрения ГПУ беспочвенными и показывающими весь абсурд нынешней системы.

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин гордится командой, называя себя интеллектуальный спецназом: «Каждый член команды – крутейший эксперт в своей сфере. У нас даже есть бывшая сотрудница КРУ».

У каждой организации есть сильная сторона и эксперты. И мы действуем в синергии и с ними, понимая, что цель у нас общая», – поясняет Тата Пеклун методы. Она в команде отвечает за креатив и коммуникацию.

По ее мнению, синергия и публичность – ключевой способ защитить Центр противодействия коррупции.

«В 2013-м у активистов забирали права за то, что они ездили в Межигорье, в 2016-м – хотят сделать виноватыми только за то, что они борются с коррупцией. Но вы помните, чем закончилась попытка придавить активистов», – философски замечает адвокат Автомайдана Роман Маселко, который вместе с другими адвокатами Майдана, вступили в дело ЦПК.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис

В пятницу 22 марта стало известно, что по решению суда следователи Генпрокуратуры получили доступ к изъятию вещей и документов, в том числе составляющих банковскую тайну, общественной организации Центр противодействия коррупции.

ЦПК – один из главных лоббистов антикоррупционного законодательства и создания антикоррупционных органов – Национального антикоррупционного бюро (НАБ). Специальной антикоррупционной прокуратуры (САП), Агентства по возвращению активов.

За последние два года активисты этой организации разорвали государственные контракты с коррупционной составляющей в госструктурах, на сумму около 1,9 млрд. гривен.

Это благодаря им блокировались зарубежные счета топ-чиновников, причастных к «Семье» Януковича.

Свой нынешний интерес к работе общественной организации ГПУ пояснила тем, что пытается разобраться, куда пошли средства, выделенные правительством США на реформу этого правоохранительного органа.

По мнению Генпрокуратуры, средства должны были быть перечислены на счета ведомства.

Виталий Шабунин, глава правления ЦПК, в первый же день скандала опубликовал соглашение на получение гранта и пояснил, что 189 тысяч долларов были выделены на мониторинг кандидатов и обучение детективов, прошедших отбор в НАБ.

Инициативу ГПУ он считает местью прокурорской системы, которая уже выкинула из системы и преследует следователей, работавших над делом «бриллиантовых прокуроров», непосредственно связанных с экс-генпрокурором Шокиным.

Еще раньше из-за саботажа, начавшегося в ГПУ, в отставку ушел экс-заместитель генпрокурора Виталий Касько, который сообщил, что его квартиру арестовали с подачи Шокина. Накануне голосования в ВР за отставку генпрокурора, тот успел уволить еще одного своего заместителя – Давида Сакварелидзе.

Контрреволюция в ГПУ продолжается.

И, судя по всему, наступление на Центр противодействия коррупции тоже.

Чем грозит общественная организация топ-коррупционерам, находящимся у власти, для которых прокуратура, по–прежнему – инструмент «решения вопросов»?

Как появился ЦПК?

В 2010-м году выпускница Харьковской юридической академии Дарья Каленюк выиграла грант на обучение в магистратуре Школы права Чикаго.

Изучая финансовое право, она серьезно увлеклась механизмами противодействия коррупции в странах третьего мира.
Из США Каленюк вернулась в 2011-м с планом действий.

Она написала нескольким неправительственным организациям о том, что хотела бы заняться борьбой с коррупцией. Среди тех, к кому тогда обратилась Дарья Каленюк, был и Виталий Шабунин, которого она знала еще работе в общественной организации «ФРИ», оба были ее активными участниками в студенческие годы – Шабунин ее даже возглавлял.

Тогда в 2011-м он работал помощником народного депутата Леси Оробец.

«Нас объединило то, что мы видели много качественных расследований украинских журналистов и не видели никакой реакции со стороны правоохранительных органов. Мы хотели заставить власть реагировать на факты коррупции», – рассказывает Шабунин.

Для начала активисты переводили расследования портала «Наші гроші» на юридический язык и подавали заявления в Генпрокуратуру и МВД.

«Центр противодействия коррупции» зарегистрировали летом 2012-го.

Первых полтора года он работал как волонтерская организация.

Каленюк и Шабунин обкатывали инструменты борьбы с коррупцией – привлекали депутатов, юристов, переводчиков. Мониторили госзакупки, писали депутатские запросы, заявления в ГПУ по фактам журналистках расследований, переводили расследования на английский, создавали базу топ-коррупционеров, налаживали контакты с зарубежными экспертами.

Тогда же они узнали про 250 млн долларов – коррупционные деньги, арестованные банковские счета экс-премьер-министра Павла Лазаренко, и подали петицию в американскую прокуратуру по поводу возвращения этих средств в Украину.

В 2012-м на основании журналистского расследования Сергея Лещенко активисты ЦПК обратились к австрийским правоохранителям по поводу австрийской компании Activ Solar братьев Клюевых.

«Мы собрали факты про выдачу 200 млн долларов из украинского госбюджета на строительство электростанции Activ Solar. Показали коррупционное происхождение денег, и нарушение украинских законов. Перевели все материалы и передали в австрийскую прокуратуру», – рассказывает Дарья Каленюк. Это дело расследуется австрийскими следователями. И, по всей видимости, будет доведено до логического финала.

За 2012-й год ЦПК научился бороться с коррупцией на областном уровне. По оценкам активистов, их обращения стали поводом расторжения контрактов с коррупционной составляющей на сумму в 100 млн гривен.

«В тот момент мы при помощи депутатских запросов эффективно боролись с коррупцией на региональном уровне. Но еще не были проблемой для «семьи Януковича», – говорит Шабунин.

Тем не менее, в 2012-м депутаты парламента вывели из-под закона о госзакупках закупки госпредприятий, а это около 250 млрд гривен. В течение года сотрудники ЦПК боролись за возвращение нормы обязывающей публиковать закупки госпредприятий в Вестнике госзакупок.

В январе 2013-го ЦПК получили первый грант от ЛЖВ на мониторинг госзакупок препаратов для больных ВИЧ/СПИДом. В результате мониторинга и контроля за каждым этапом закупок лекарств, по словам Виталий Шабунина, удалось понизить стоимость затрат на 25%.

Грант позволил волонтерской команде, наконец, снять офис и обрести финансовую устойчивость.

Тогда к команде из семи человек присоединилась финансовый аналитик Антонина Волкотруб. Как ее называют в команде – человек с «экономическим мышлением», которая умеет быстро обнаружить коррупционную схему, аффилированные компании и лица в многостраничном отчете компании, публикованном на сайте Smida. Например, она документально подтвердила сложную структуру собственности МАКО холдинга Александра Януковича, включая оффшорные компании.

Сейчас Антонина – один из ключевых тренеров детективов НАБУ.

Антикоррупция во время Майдана

Во время Майдана команда ЦПК стала искать возможности, чтобы заблокировать зарубежные счета «семьи Януковича».
На сайте Yanukovich.info были опубликованы коррупционные профайлы «Семьи» и их связи с европейскими банками.

«В тот момент мы понимали, что нас есть только один инструмент – блокировать счета, ссылаясь на 60 директиву ЕС, которая обязывает европейские банки проверять деньги политических деятелей на предмет того не заработаны ли деньги коррупционным путем», – рассказывает еще один член команды ЦПК Александра Устинова. В ЦПК она пришла во время Майдана c позиции директора по маркетингу и PR в IT-компании.

На опубликованные на сайте материалы о коррупционных схемах ссылались зарубежные СМИ. Команда ЦПК готовила флаеры и пояснения требований активистам Евромайдана в Европе, а те выходили на митинги к филиалам банков, где находились счета «Семьи».

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин называет их интеллектуальный спецназом

ЦПК удалось поднять такую волну, что в начале февраля часть команды пришлось эвакуировать в Чехию. В целях безопасности.

В это время специалист по финансовому мониторингу Андрей Шуран писал в Twitter обращения к западным коллегам о необходимости блокировать счета Януковича. На одно из таких сообщений отреагировал евродепутат Яцик Сариуш Вольский. Его помощницей оказалась украинка Дана Депо, также активистка «ФРИ». Она и связала Андрея Шурана с командой ЦПК.

«В финансовом секторе есть много правил регулирования и борьбы с отмыванием коррупционных средств. Например, один из инструментов – проверка в базе ПЕП (political exposed persons – политических деятелей и их членов семей). Если ты политик или ассоциированное с ним лицо, то когда ты открываешь счет за границей, то банки должны перепроверять, нет ли происхождение этих средств коррупционной составляющей. Если деньги украдены, банк штрафуют, вплоть до лишения лицензии», – поясняет Шуран.

Активисты ЦПК собрали в базе ПЕП более 10 тысяч профайлов публичных деятелей и их родственников. Эта информация помогает как украинским, так и иностранным банкам увидеть родственные связи клиентов.

Лоббизм и не только

«Сразу после Майдана нам стало понятно, что реформировать прокуратуру бессмысленно, поэтому мы выступили с идеей создания новых правоохранительных антикоррупционных органов», – рассказывает Дарья Каленюк.

Свои цели ЦПК тогда озвучивали так – максимально открыть все базы и реестры, чтобы у граждан были возможности сравнить информацию в декларациях с реальным имуществом госчиновников, вести наказание за неправдивую информацию, создать антикоррупционные органы.

В апреле – мае 2014-го Шабунин и Каленюк встречались с представителями МВФ, Европейского союза, США.

«На встречах мы говорили, что нельзя давать деньги правительству, пока не будут созданы антикоррупционные органы. Эксперты МВФ вносили это в список требований. А мы, в свою очередь, лоббируя законы, ссылались на требование МВФ и их реакцию», – говорит Шабунин.

Сегодня активисты ЦПК фактически и являются главными архитекторами антикоррупционного иммунитета государства.
За два года они пролоббировали 14 законов и изменений в существующие.

Вот один из примеров. В ночь перед голосованием за антикоррупционные законы в 2014-м депутаты ВР вычеркнули из закона обязательное высокие зарплаты детективов НАБ, прохождение полиграфа, политическую независимость директора бюро. Сотрудники ЦПК специальным законом вернули все правки, чтобы сделать орган максимально независимым.

В 2015-м ЦПК организовывали конкурсный отбор детективов, аналитиков и руководящий состав в НАБ и САП. А позже обучение детективов и аналитиков. Часть сотрудников ЦПК стали постоянными тренерами НАБ.

«Мы не верили в реформу ГПУ, поэтому и не занимались ей», – говорит Шабунин. Тем не менее, он был одним из системных критиков экс-генпрокурора Шокина и его протеже Севрука и Столярчука.

Шабунин называет интерес к его организации со стороны ГПУ признанием.

Дарья Каленюк дает более сдержанную оценку: «Если они получили доступ к банковской тайне, то, вполне вероятно, что они также получили разрешение на прослушку, доступ к конфиденциальной переписке, слежку и тому подобное».

Оба считают подозрения ГПУ беспочвенными и показывающими весь абсурд нынешней системы.

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин гордится командой, называя себя интеллектуальный спецназом: «Каждый член команды – крутейший эксперт в своей сфере. У нас даже есть бывшая сотрудница КРУ».

У каждой организации есть сильная сторона и эксперты. И мы действуем в синергии и с ними, понимая, что цель у нас общая», – поясняет Тата Пеклун методы. Она в команде отвечает за креатив и коммуникацию.

По ее мнению, синергия и публичность – ключевой способ защитить Центр противодействия коррупции.

«В 2013-м у активистов забирали права за то, что они ездили в Межигорье, в 2016-м – хотят сделать виноватыми только за то, что они борются с коррупцией. Но вы помните, чем закончилась попытка придавить активистов», – философски замечает адвокат Автомайдана Роман Маселко, который вместе с другими адвокатами Майдана, вступили в дело ЦПК.

Украинская Правда

Пока Порошенко будет президентом — никто из команды Януковича не сядетПока Порошенко будет президентом — никто из команды Януковича не сядет

Виталий Шабунин.

Генпрокурор Шокин срывает антикоррупционные расследования и системно мешает реформировать структуру, считают активисты. Перераспределением обязанностей Шокин забрал у новых реформаторских прокуроров Каська и Сакварелидзе почти все полномочия.

«Шокин в реформировании прокуратуры сделал ставку на тех, кто уже провалил всю работу. Более того, он забрал возможность дать результат тем, кто его уже показывал. Фактически, генпрокурор подчинил эффективного заместителя Каська другом заместителю Залесском, который провалил расследование топ-чиновников с санкционного списка во времена Яремы «, — заявил на брифинге председатель Центра по противодействию коррупции Виталий Шабунин.

Общественных активистов возмутил документ «О перераспределении обязанностей в структуре Генеральной прокуратуры», который подписал в конце прошлой недели Виктор Шокин. В соответствии с ним, ключевой фигурой в следствии становится процессуальный руководитель, а не следователь. Его указания обязательны для исполнения следователем и без его согласования нельзя проводить никаких следственных действий.

Шабунин напомнил, что дело «бриллиантовых прокуроров» была заслугой именно Виталия Каско. Теперь он не сможет ничего сделать без согласования Олега Залесском.

«Едва ли не единственное в чем была эффективна новая прокуратура — это возвращение незаконно полученного имущества чиновниками и приближенными к Януковичу бизнесменами. Этим занимался именно Касько, который через суд вернул в собственность государства Сухолучье и целых ряд других объектов. Этим документом Шокин лишил Каська этих его полномочий и передал все том же Залесском «, — отметил Шабунин.

Активист подчеркнул, что система держится на уверенности прокуроров и судей в том, что они точно не будут нести ответственность, если попадутся на взятке.

«Мы долго думали, почему Клюеву позволили убежать. Он явно не мог заплатить президенту за это, поскольку у него денег не хватает. Поэтому рассчитался за побег Клюев точно на уровне Генпрокуратуры. Мы пришли к выводу, что если бы он сел — он бы мог обвалить всю властную вертикаль. Клюев работал в команде Януковича, кстати, вместе с господином Порошенко. Поэтому пока Петр Алексеевич будет президентом — никто из команды Януковича не сядет «, — отметил Шабунин.

Активисты предлагают назначить нового генпрокурора через открытый конкурс, как это было сделано с головой Антикоррупционного бюро. По мнению экспертов, это может произойти в скором времени, так как в Верховной Раде уже собрано 109 подписей за отставку Виктора Шокина. Если к осени удастся собрать еще 49 подписей, это даст возможность заслушать результаты работы генпрокурора в парламенте и проголосовать за прошение президенту об увольнении Шокина.

По информации Інформаційного порталу Україна без корупції. www.coruption.netВиталий Шабунин.

Генпрокурор Шокин срывает антикоррупционные расследования и системно мешает реформировать структуру, считают активисты. Перераспределением обязанностей Шокин забрал у новых реформаторских прокуроров Каська и Сакварелидзе почти все полномочия.

«Шокин в реформировании прокуратуры сделал ставку на тех, кто уже провалил всю работу. Более того, он забрал возможность дать результат тем, кто его уже показывал. Фактически, генпрокурор подчинил эффективного заместителя Каська другом заместителю Залесском, который провалил расследование топ-чиновников с санкционного списка во времена Яремы «, — заявил на брифинге председатель Центра по противодействию коррупции Виталий Шабунин.

Общественных активистов возмутил документ «О перераспределении обязанностей в структуре Генеральной прокуратуры», который подписал в конце прошлой недели Виктор Шокин. В соответствии с ним, ключевой фигурой в следствии становится процессуальный руководитель, а не следователь. Его указания обязательны для исполнения следователем и без его согласования нельзя проводить никаких следственных действий.

Шабунин напомнил, что дело «бриллиантовых прокуроров» была заслугой именно Виталия Каско. Теперь он не сможет ничего сделать без согласования Олега Залесском.

«Едва ли не единственное в чем была эффективна новая прокуратура — это возвращение незаконно полученного имущества чиновниками и приближенными к Януковичу бизнесменами. Этим занимался именно Касько, который через суд вернул в собственность государства Сухолучье и целых ряд других объектов. Этим документом Шокин лишил Каська этих его полномочий и передал все том же Залесском «, — отметил Шабунин.

Активист подчеркнул, что система держится на уверенности прокуроров и судей в том, что они точно не будут нести ответственность, если попадутся на взятке.

«Мы долго думали, почему Клюеву позволили убежать. Он явно не мог заплатить президенту за это, поскольку у него денег не хватает. Поэтому рассчитался за побег Клюев точно на уровне Генпрокуратуры. Мы пришли к выводу, что если бы он сел — он бы мог обвалить всю властную вертикаль. Клюев работал в команде Януковича, кстати, вместе с господином Порошенко. Поэтому пока Петр Алексеевич будет президентом — никто из команды Януковича не сядет «, — отметил Шабунин.

Активисты предлагают назначить нового генпрокурора через открытый конкурс, как это было сделано с головой Антикоррупционного бюро. По мнению экспертов, это может произойти в скором времени, так как в Верховной Раде уже собрано 109 подписей за отставку Виктора Шокина. Если к осени удастся собрать еще 49 подписей, это даст возможность заслушать результаты работы генпрокурора в парламенте и проголосовать за прошение президенту об увольнении Шокина.

По информации Інформаційного порталу Україна без корупції. www.coruption.net

Виталий Шабунин: почему в Украине побеждает коррупцияВиталий Шабунин: почему в Украине побеждает коррупция

Алена Стадник.
Один из главных лоббистов антикоррупционных законов расказывает, как нардепы «сливали» арест Клюева и называет самый большой эпик-фейл президента Порошенко
Виталий Шабунин – эксперт по парламентскому лоббированию и политическому консалтингу. Он – один из основателей общественной организации Центр противодействия коррупции. Его сотрудники – главные лоббисты всех антикоррупционных законов в послереволюционной Украине. Во многом, благодаря именно их усилиям, Украина получила, наконец, Антикоррупционное бюро, а его глава был избран в ходе прозрачного конкурса.

Помимо этого, за три года работы Центра его эксперты составили более тысячи жалоб на непрозрачные тендеры в сфере госзакупок. Цена вопроса – более 3 млрд грн. В общей сложности Центр пытается привлечь к ответственности более 300 чиновников.

О том, с каким скрипом огромный государственный аппарат начинает работать не на чиновников, а на людей, Шабунин рассказал в интервью НВ – втором в рамках серии Антикоррупционеры.

Герой: Виталий Шабунин

Проект: Центр противодействия коррупции

Характер: не верит в дружбу между человеком и чиновником; со слугами народа общается посредством запросов, жалоб и судебных исков

Работа: иногда вызывает гомерический смех, иногда искренние слезы

— Если бы мы сейчас писали сценарий сериала «Антикоррупционер», основываясь на реальных событиях, как бы нам стоило начать серию?

— Октябрь. Преддверие выборов. Мы тянем под парламент трехметровую гипсовую задницу. Куча камер. Журналисты, штативы, фотоаппараты. Суматоха. Только все это может заставить наших депутатов принять ряд антикоррупционных законов, которые мы перед этим полгода писали.

В этот же день «свободовцы» протягивают в Раде свой закон о признании УПА. Поэтому только заканчивается голосование по нашим антикоррупционным законопроектам, начинается движ – балаклавы, файеры, факела!

Мы выносим нашу «трехметровую задницу» из Рады. Кто-то из журналистов не выдерживает и начинает смеяться: «Лоббировали, лоббировали антикоррупционные законы, а потом такое началось… что еле ж#пу успели унести!».

Выборы нас тогда спасли. Из-за них за законы проголосовали. Это ведь важно для пиара: тема коррупции была второй по значимости после темы войны.

— Вы до сих пор держите на контроле ситуацию с деньгами Лазаренко?

— $ 250 млн. заморожены по инициативе правительства США на счетах Гернси, Антигуа, Швейцарии, Литвы и Лихтенштейна. Уже 9 лет в окружном суде Вашингтона идет рассмотрение иска Департамента юстиции США о конфискации этих средств. Суд в любой момент может принять решение отдать эти деньги в госбюджет США, и мы не сможем этому помешать.

Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы государства за год в сфере противодействия коррупции
О чем мы сейчас говорим с нашими американскими партнерами? О том, что мы также выступаем за то, чтобы эта сумма оставалась на счетах в американских банках. Что мы тоже понимаем, что нельзя допустить, чтобы вся сумма вернулась в Украину, а тем более в госбюджет. Однозначно, нет доверия к тому, как украинское правительство распределяет средства.

Мы просим, чтоб сумма осталась на американских счетах, но проценты с нее направлялись на узкие специальные потребности в Украину. Эти деньги были вывезены из Украины, а значит, мы имеем право на них.

— Украинские власти пытаются оказать вам поддержку в этом вопросе?

— Наше правительство не использует даже те деньги, которые есть в Украине. Так, за первый квартал этого года, за год следствия – 2014 год – над командой Януковича в госбюджет поступило 5.014 гривен конфискованных средств. У нас есть ответ казначейства, подтверждающий это.

Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы за год в сфере противодействия коррупции.

— Недавно была снята неприкосновенность с двух депутатов – это можно считать результатом?

— Клюев увел 16 ярдов гривен только по кредитам государственных банков и еще 8 ярдов по «зеленому тарифу». Не считая черный нал Захарченко, Арбузова, Курченко. Из нескольких сотен миллиардов мы вернули 5 тыс. грн.

Все знают, что с Клюева удалось снять неприкосновенность только после того, как мы подняли на уши общественность. Потому что тогда 6 июня с Клюева, Табачника и Лукаш сняли бы международные санкции. Хотя я гарантирую, что представление ГПУ было готово еще с полгода назад.

Бегство Клюева — это сознательное бездействие. И есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка
Почему это не было сделано раньше Шокиным? Мы уже не берем во внимание Ярему — это ведь самый большой эпик-фейл президента, за который он так и не извинился.

Само качество представления ГПУ тоже вызывало возмущение. Вначале я был уверен: если ГПУ подаст представление в Раду, то постмайдановский парламент, имея 300 депутатов в коалиции, без проблем его утвердит. Поэтому мы этим делом не занимались.

Потом Гройсман не пустил представление в Раду, и у нас был шок. Мы поняли: сливают!

Мы сразу включились в работу, подняли всех кого могли, депутатов, журналистов, вместе с Автомайданом вывели под Раду людей с акцией «Клетка Клюева».

В регламентный комитет мы привели 15 камер и еще больше журналистов. Туда же пришел Парубий. Депутаты начали давить. Мы сломали комитет, и он допустил представление в Раду. Это было давление и реакция на давление, а не нормальная работа в рамках регламента.

Если бы Клюеву было заочно объявлено подозрение, можно было бы арестовать его счета. А так вся миллиардная империя Клюева работает и банкротит сама себя. Активы, которые наполовину принадлежат его брату, также можно было арестовать, не давая возможности перерегистрировать или обанкротить. Танталит, который сдавал в аренду Межигорье, тоже должен был быть арестован еще по представлению на Януковича.
— Как вы для себя объясняете ситуацию?

— Могло ли это быть случайностью? Нет.

— Это сознательное бездействие. Мог ли это сделать следователь без отмашки руководителя? Нет. Таким следствием руководит минимум замгенпрокурора. Есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка.

— Какие структуры сейчас задействованы в борьбе с коррупцией на государственном уровне?

— Ключевой игрок в борьбе с высокопоставленной коррупцией сейчас – Генеральная прокуратура.

— Сейчас создается Национальное антикоррупционное бюро. Вы возлагаете какие-то надежды на этот орган?

— Это наше детище. Мы занимались этой кампанией больше года. Первый законопроект был внесен в Раду в апреле 2014-го. Это была попытка создать с нуля максимально эффективный орган.

Сейчас запущен процесс создания и подбора персонала, детективов. Мы вынудили Национальное бюро повторно провести конкурс в Совет общественного контроля, поскольку он был проведен абсолютно непрофессионально. Мы их предупреждали, мы специально прописали, что все должности занимаются через открытый конкурс. Мы будем за этим следить.

Проблема Национального бюро в том, что система – это не только расследование. Да, Бюро будет вести расследование. Но ему нужен прокурорский надзор и представление в суде, и собственно сам суд. Более того, нужно еще и четвертое звено – агентство, которое будет заниматься активами чиновников.

— Сейчас уже создается специализированная прокуратура?

— Да. На бумаге она уже существует. Одна проблема – сейчас президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Речь идет о законопроекте N2667. Может получиться очередной конченный департамент Генпрокуратуры, а не отдельная организация.

Президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Если ее возглавит человек президента, то вся деятельность Антикоррупционного бюро будет бессмысленной
Главный камень преткновения – кто назначает главу прокуратуры? Если 5 человек от парламента и 5 от генпрокурора, то по сути это означает, что 5 от Порошенко (через генпрокурора) и как минимум еще 1 от Порошенко из парламентских (потому что у БПП большинство). Хоть какие-то условия для конкурса может создать процедура – 3 от генпрокуратуры и 7 от парламента.

Если спецпрокуратуру возглавит человек президента, то вся деятельность Национального антикоррупционного бюро будет бессмысленной.

— В перспективе у нас остается создание агентства, которое будет заниматься арестованными активами чиновников?

— В Украине арестованы несколько сотен миллионов гривен коррупционных денег прошлой власти. Это банковские счета, квартиры, машины. Они просто заморожены. Они мертво лежат.

Как это должно работать в нормальной системе?

Прокуратура арестовывает счета – например 10 млн евро. Деньги из банка идут на счет агентства. Эти 10 млн евро фактически являются депозитом, который остается на счету агентства. Проценты по замороженных счетам должны капать в бюджет.

Именно так это работает во Франции.
— Возвращаясь к тому, что уже сделано на данный момент в Украине – создается Национальное агентство по противодействию коррупции.

— Она будет иметь несколько функционалов – анализ, рекомендации, анализ органов исполнительной власти. Но для нас ключевая задача – обеспечивать представление деклараций всеми чиновниками.

У нас поступает 900 тысяч деклараций в год. Если бы мы возложили это на Антикоррупционное бюро, оно бы только и делало что проверяло декларации.

Плюс агентство должно создать электронную базу данных деклараций, синхронизированную с госреестрами. Так, чтобы можно было автоматически сверить данные в декларации и в госреестре. Это важно, поскольку 26 апреля этого года ложь в декларации стала уголовным преступлением.

Плюс у нас появилось понятие «незаконное обогащение». Раньше, когда мы говорили о «взятке», прокурор должен был доказать, что «деньги были получены незаконным путем». Теперь же речь идет о «невозможности легального происхождения». Это переворачивает все с ног на голову. Если бы Чеботарь купил свои имения после декабря 2014 года, мы бы его уже посадили!

— Кого вы можете назвать своими соратниками в гражданском секторе?

— Редакция сайта Наші гроші вместе с Шалайским и Николовим, Канцелярская сотня с Бигусом и Чаплынским, соответственно передача Наші Гроші на телеканале Zik. Плюс, Реанимационный пакет реформ в части лоббирования законопроектов. В медицинской сфере – это Пациенты Украины.

Надо вспомнить и Transparency International, и Автомайдан с Гриценко и Уманцем. Из депутатов уже второй созыв успешно работаем с Чумаком, конечно Соболевым, Парубием, Лещенко и компанией.
— Вам приходилось слышать угрозы в свой адрес?

— Да. От людей Юрия Иванющенко. В декабре 2014. Ярема сливал дела, а мы требовали начать расследование по ключевым фигурантам, чтобы их счета за границей оставались под арестом.

Как это делается? Пришел знакомый моего друга. Говорит, с тобой хотят пообщаться, может информацию какую передать. Встретился я с правоохранителями. Они мне и заявили: «Мы тут над одним делом работаем, а там такие люди… Не стоит вам так рисковать».

А я что – я дурака включаю: «Так а шо? Мы уже все сделали». И действительно это так. Про созданные нами проблемы узнаешь только тогда, когда мы их уже создали. Убивай нас – не убивай, а документы уже ушли.

Плюс за годы активной работы угрозы нам будут означать «невъездность» этого чудака на Запад и замораживание активов.

— Как вы начинали свою деятельность?

— Мы работаем уже четвертый год. Первый прошли полностью в роли волонтеров. Даша Каленюк и я начинали вместе. Она как раз прошла программу обучения для юристов Фулбрайта, это магистерское образование в США. Я же с 2008 года работал с Лесей Оробец – она была народным депутатом. Мы с Дашей взяли себе тему – противодействие коррупции в госзакупках. В то же время Даша уже тогда начала разрабатывать систему «как вернуть деньги Лазаренко в Украину». Теперь мы уже третий год работаем профессионально – есть гранты, есть зарплаты, есть команда, график и план работы.

— Сколько людей работают с Вами?

— В Центре 14 человек — шесть членов правления, четыре юриста, бухгалтер, банковский аналитик, международный юрист, руководитель проектом.

У нас стандартный восьмичасовой рабочий день. Члены правления, правда, работают часов по двенадцать.

— Вы существуете за счет грантов?

— Да. Основные – это гранты посольства Нидерландов, Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, а также деньги USAID и фонда Відродження.

— Чем вы отличаетесь от других организаций, противостоящих коррупции?

— Коррупция среди высокопоставленных лиц. Все, что много денег.

— Проект «УКР.АВ» был создан на основании расследований по госзакупкам?

— Да. Мы возникли в вакууме: появилось большое количество журналистских расследований, но на них не было ответа со стороны властей. Тогда мы брали работы журналистов, переводили их на язык юристов и официально шли с ними к правоохранительным и контролирующим органам. .

Это важный проект с точки зрения доверия к нам простых граждан, поскольку деньги на него мы собираем через наш сайт. Рекорд – мы собрали 40 тыс. грн за март – за один месяц. Люди сбрасывались по двести-триста гривен.

Деньги идут в основном на зарплаты юристам. На сайте видна вся наша деятельность. За три года работы мы составили более тысячи жалоб в органы по поводу проведения госзакупок. Таким образом, государству удалось спасти под 3 млрд. грн.

— Майдан как-то отразился на Вашей деятельности?

— yanukovich.info

Это сайт. Мы описали состояние ближайших лиц Януковича: самого Януковича, его сыновей, Клюева, Ефремова, многих других. На основании этой информации мы добились замораживания активов в нескольких странах Европы еще до главных санкций Запада.

Единственное поле, которое было вне контроля Януковича – это заграница. Поэтому мы и били по благосостоянию наших депутатов за рубежом. Когда мы заморозили счета Клюева, стало ясно, что участь более мелких сошек может быть и вовсе печальна.

— Кроме моментов абсурдности или триумфа, есть и трагические моменты в работе антикоррупционеров?

— Есть. Например, закупка препаратов для 30 тыс. ВИЧ-инфицированных людей. Все они сейчас могут слететь с лечения. Эти лекарства не продаются в аптеках, а государство их не закупило. В прошлом году закупки завалили Мусий и Салютин. В этом – Яценюк и Квиташвили.

— Ты ждешь от сограждан помощи? Чем тебе можно помочь?

— Реально не хватает массовых акций. Если бы три тысячи киевлян согласились раз в месяц выходить на акцию протеста хотя бы на час, мы бы смогли посадить любого коррупционера, мы бы добились принятия любого закона!

И я считаю, это наша вина. И мы будем над этим работать – людям нужно объяснить, что это до сих пор нужно. У нас в Фейсбуке 72 тысячи подписчиков. Надеюсь, люди нас услышат.
Источник: http://nv.ua/publications/est-tolko-odin-chelovek-kotoryy-mozhet-sderzhat-shokina-56539.htmlАлена Стадник.
Один из главных лоббистов антикоррупционных законов расказывает, как нардепы «сливали» арест Клюева и называет самый большой эпик-фейл президента Порошенко
Виталий Шабунин – эксперт по парламентскому лоббированию и политическому консалтингу. Он – один из основателей общественной организации Центр противодействия коррупции. Его сотрудники – главные лоббисты всех антикоррупционных законов в послереволюционной Украине. Во многом, благодаря именно их усилиям, Украина получила, наконец, Антикоррупционное бюро, а его глава был избран в ходе прозрачного конкурса.

Помимо этого, за три года работы Центра его эксперты составили более тысячи жалоб на непрозрачные тендеры в сфере госзакупок. Цена вопроса – более 3 млрд грн. В общей сложности Центр пытается привлечь к ответственности более 300 чиновников.

О том, с каким скрипом огромный государственный аппарат начинает работать не на чиновников, а на людей, Шабунин рассказал в интервью НВ – втором в рамках серии Антикоррупционеры.

Герой: Виталий Шабунин

Проект: Центр противодействия коррупции

Характер: не верит в дружбу между человеком и чиновником; со слугами народа общается посредством запросов, жалоб и судебных исков

Работа: иногда вызывает гомерический смех, иногда искренние слезы

— Если бы мы сейчас писали сценарий сериала «Антикоррупционер», основываясь на реальных событиях, как бы нам стоило начать серию?

— Октябрь. Преддверие выборов. Мы тянем под парламент трехметровую гипсовую задницу. Куча камер. Журналисты, штативы, фотоаппараты. Суматоха. Только все это может заставить наших депутатов принять ряд антикоррупционных законов, которые мы перед этим полгода писали.

В этот же день «свободовцы» протягивают в Раде свой закон о признании УПА. Поэтому только заканчивается голосование по нашим антикоррупционным законопроектам, начинается движ – балаклавы, файеры, факела!

Мы выносим нашу «трехметровую задницу» из Рады. Кто-то из журналистов не выдерживает и начинает смеяться: «Лоббировали, лоббировали антикоррупционные законы, а потом такое началось… что еле ж#пу успели унести!».

Выборы нас тогда спасли. Из-за них за законы проголосовали. Это ведь важно для пиара: тема коррупции была второй по значимости после темы войны.

— Вы до сих пор держите на контроле ситуацию с деньгами Лазаренко?

— $ 250 млн. заморожены по инициативе правительства США на счетах Гернси, Антигуа, Швейцарии, Литвы и Лихтенштейна. Уже 9 лет в окружном суде Вашингтона идет рассмотрение иска Департамента юстиции США о конфискации этих средств. Суд в любой момент может принять решение отдать эти деньги в госбюджет США, и мы не сможем этому помешать.

Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы государства за год в сфере противодействия коррупции
О чем мы сейчас говорим с нашими американскими партнерами? О том, что мы также выступаем за то, чтобы эта сумма оставалась на счетах в американских банках. Что мы тоже понимаем, что нельзя допустить, чтобы вся сумма вернулась в Украину, а тем более в госбюджет. Однозначно, нет доверия к тому, как украинское правительство распределяет средства.

Мы просим, чтоб сумма осталась на американских счетах, но проценты с нее направлялись на узкие специальные потребности в Украину. Эти деньги были вывезены из Украины, а значит, мы имеем право на них.

— Украинские власти пытаются оказать вам поддержку в этом вопросе?

— Наше правительство не использует даже те деньги, которые есть в Украине. Так, за первый квартал этого года, за год следствия – 2014 год – над командой Януковича в госбюджет поступило 5.014 гривен конфискованных средств. У нас есть ответ казначейства, подтверждающий это.

Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы за год в сфере противодействия коррупции.

— Недавно была снята неприкосновенность с двух депутатов – это можно считать результатом?

— Клюев увел 16 ярдов гривен только по кредитам государственных банков и еще 8 ярдов по «зеленому тарифу». Не считая черный нал Захарченко, Арбузова, Курченко. Из нескольких сотен миллиардов мы вернули 5 тыс. грн.

Все знают, что с Клюева удалось снять неприкосновенность только после того, как мы подняли на уши общественность. Потому что тогда 6 июня с Клюева, Табачника и Лукаш сняли бы международные санкции. Хотя я гарантирую, что представление ГПУ было готово еще с полгода назад.

Бегство Клюева — это сознательное бездействие. И есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка
Почему это не было сделано раньше Шокиным? Мы уже не берем во внимание Ярему — это ведь самый большой эпик-фейл президента, за который он так и не извинился.

Само качество представления ГПУ тоже вызывало возмущение. Вначале я был уверен: если ГПУ подаст представление в Раду, то постмайдановский парламент, имея 300 депутатов в коалиции, без проблем его утвердит. Поэтому мы этим делом не занимались.

Потом Гройсман не пустил представление в Раду, и у нас был шок. Мы поняли: сливают!

Мы сразу включились в работу, подняли всех кого могли, депутатов, журналистов, вместе с Автомайданом вывели под Раду людей с акцией «Клетка Клюева».

В регламентный комитет мы привели 15 камер и еще больше журналистов. Туда же пришел Парубий. Депутаты начали давить. Мы сломали комитет, и он допустил представление в Раду. Это было давление и реакция на давление, а не нормальная работа в рамках регламента.

Если бы Клюеву было заочно объявлено подозрение, можно было бы арестовать его счета. А так вся миллиардная империя Клюева работает и банкротит сама себя. Активы, которые наполовину принадлежат его брату, также можно было арестовать, не давая возможности перерегистрировать или обанкротить. Танталит, который сдавал в аренду Межигорье, тоже должен был быть арестован еще по представлению на Януковича.
— Как вы для себя объясняете ситуацию?

— Могло ли это быть случайностью? Нет.

— Это сознательное бездействие. Мог ли это сделать следователь без отмашки руководителя? Нет. Таким следствием руководит минимум замгенпрокурора. Есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка.

— Какие структуры сейчас задействованы в борьбе с коррупцией на государственном уровне?

— Ключевой игрок в борьбе с высокопоставленной коррупцией сейчас – Генеральная прокуратура.

— Сейчас создается Национальное антикоррупционное бюро. Вы возлагаете какие-то надежды на этот орган?

— Это наше детище. Мы занимались этой кампанией больше года. Первый законопроект был внесен в Раду в апреле 2014-го. Это была попытка создать с нуля максимально эффективный орган.

Сейчас запущен процесс создания и подбора персонала, детективов. Мы вынудили Национальное бюро повторно провести конкурс в Совет общественного контроля, поскольку он был проведен абсолютно непрофессионально. Мы их предупреждали, мы специально прописали, что все должности занимаются через открытый конкурс. Мы будем за этим следить.

Проблема Национального бюро в том, что система – это не только расследование. Да, Бюро будет вести расследование. Но ему нужен прокурорский надзор и представление в суде, и собственно сам суд. Более того, нужно еще и четвертое звено – агентство, которое будет заниматься активами чиновников.

— Сейчас уже создается специализированная прокуратура?

— Да. На бумаге она уже существует. Одна проблема – сейчас президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Речь идет о законопроекте N2667. Может получиться очередной конченный департамент Генпрокуратуры, а не отдельная организация.

Президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Если ее возглавит человек президента, то вся деятельность Антикоррупционного бюро будет бессмысленной
Главный камень преткновения – кто назначает главу прокуратуры? Если 5 человек от парламента и 5 от генпрокурора, то по сути это означает, что 5 от Порошенко (через генпрокурора) и как минимум еще 1 от Порошенко из парламентских (потому что у БПП большинство). Хоть какие-то условия для конкурса может создать процедура – 3 от генпрокуратуры и 7 от парламента.

Если спецпрокуратуру возглавит человек президента, то вся деятельность Национального антикоррупционного бюро будет бессмысленной.

— В перспективе у нас остается создание агентства, которое будет заниматься арестованными активами чиновников?

— В Украине арестованы несколько сотен миллионов гривен коррупционных денег прошлой власти. Это банковские счета, квартиры, машины. Они просто заморожены. Они мертво лежат.

Как это должно работать в нормальной системе?

Прокуратура арестовывает счета – например 10 млн евро. Деньги из банка идут на счет агентства. Эти 10 млн евро фактически являются депозитом, который остается на счету агентства. Проценты по замороженных счетам должны капать в бюджет.

Именно так это работает во Франции.
— Возвращаясь к тому, что уже сделано на данный момент в Украине – создается Национальное агентство по противодействию коррупции.

— Она будет иметь несколько функционалов – анализ, рекомендации, анализ органов исполнительной власти. Но для нас ключевая задача – обеспечивать представление деклараций всеми чиновниками.

У нас поступает 900 тысяч деклараций в год. Если бы мы возложили это на Антикоррупционное бюро, оно бы только и делало что проверяло декларации.

Плюс агентство должно создать электронную базу данных деклараций, синхронизированную с госреестрами. Так, чтобы можно было автоматически сверить данные в декларации и в госреестре. Это важно, поскольку 26 апреля этого года ложь в декларации стала уголовным преступлением.

Плюс у нас появилось понятие «незаконное обогащение». Раньше, когда мы говорили о «взятке», прокурор должен был доказать, что «деньги были получены незаконным путем». Теперь же речь идет о «невозможности легального происхождения». Это переворачивает все с ног на голову. Если бы Чеботарь купил свои имения после декабря 2014 года, мы бы его уже посадили!

— Кого вы можете назвать своими соратниками в гражданском секторе?

— Редакция сайта Наші гроші вместе с Шалайским и Николовим, Канцелярская сотня с Бигусом и Чаплынским, соответственно передача Наші Гроші на телеканале Zik. Плюс, Реанимационный пакет реформ в части лоббирования законопроектов. В медицинской сфере – это Пациенты Украины.

Надо вспомнить и Transparency International, и Автомайдан с Гриценко и Уманцем. Из депутатов уже второй созыв успешно работаем с Чумаком, конечно Соболевым, Парубием, Лещенко и компанией.
— Вам приходилось слышать угрозы в свой адрес?

— Да. От людей Юрия Иванющенко. В декабре 2014. Ярема сливал дела, а мы требовали начать расследование по ключевым фигурантам, чтобы их счета за границей оставались под арестом.

Как это делается? Пришел знакомый моего друга. Говорит, с тобой хотят пообщаться, может информацию какую передать. Встретился я с правоохранителями. Они мне и заявили: «Мы тут над одним делом работаем, а там такие люди… Не стоит вам так рисковать».

А я что – я дурака включаю: «Так а шо? Мы уже все сделали». И действительно это так. Про созданные нами проблемы узнаешь только тогда, когда мы их уже создали. Убивай нас – не убивай, а документы уже ушли.

Плюс за годы активной работы угрозы нам будут означать «невъездность» этого чудака на Запад и замораживание активов.

— Как вы начинали свою деятельность?

— Мы работаем уже четвертый год. Первый прошли полностью в роли волонтеров. Даша Каленюк и я начинали вместе. Она как раз прошла программу обучения для юристов Фулбрайта, это магистерское образование в США. Я же с 2008 года работал с Лесей Оробец – она была народным депутатом. Мы с Дашей взяли себе тему – противодействие коррупции в госзакупках. В то же время Даша уже тогда начала разрабатывать систему «как вернуть деньги Лазаренко в Украину». Теперь мы уже третий год работаем профессионально – есть гранты, есть зарплаты, есть команда, график и план работы.

— Сколько людей работают с Вами?

— В Центре 14 человек — шесть членов правления, четыре юриста, бухгалтер, банковский аналитик, международный юрист, руководитель проектом.

У нас стандартный восьмичасовой рабочий день. Члены правления, правда, работают часов по двенадцать.

— Вы существуете за счет грантов?

— Да. Основные – это гранты посольства Нидерландов, Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, а также деньги USAID и фонда Відродження.

— Чем вы отличаетесь от других организаций, противостоящих коррупции?

— Коррупция среди высокопоставленных лиц. Все, что много денег.

— Проект «УКР.АВ» был создан на основании расследований по госзакупкам?

— Да. Мы возникли в вакууме: появилось большое количество журналистских расследований, но на них не было ответа со стороны властей. Тогда мы брали работы журналистов, переводили их на язык юристов и официально шли с ними к правоохранительным и контролирующим органам. .

Это важный проект с точки зрения доверия к нам простых граждан, поскольку деньги на него мы собираем через наш сайт. Рекорд – мы собрали 40 тыс. грн за март – за один месяц. Люди сбрасывались по двести-триста гривен.

Деньги идут в основном на зарплаты юристам. На сайте видна вся наша деятельность. За три года работы мы составили более тысячи жалоб в органы по поводу проведения госзакупок. Таким образом, государству удалось спасти под 3 млрд. грн.

— Майдан как-то отразился на Вашей деятельности?

— yanukovich.info

Это сайт. Мы описали состояние ближайших лиц Януковича: самого Януковича, его сыновей, Клюева, Ефремова, многих других. На основании этой информации мы добились замораживания активов в нескольких странах Европы еще до главных санкций Запада.

Единственное поле, которое было вне контроля Януковича – это заграница. Поэтому мы и били по благосостоянию наших депутатов за рубежом. Когда мы заморозили счета Клюева, стало ясно, что участь более мелких сошек может быть и вовсе печальна.

— Кроме моментов абсурдности или триумфа, есть и трагические моменты в работе антикоррупционеров?

— Есть. Например, закупка препаратов для 30 тыс. ВИЧ-инфицированных людей. Все они сейчас могут слететь с лечения. Эти лекарства не продаются в аптеках, а государство их не закупило. В прошлом году закупки завалили Мусий и Салютин. В этом – Яценюк и Квиташвили.

— Ты ждешь от сограждан помощи? Чем тебе можно помочь?

— Реально не хватает массовых акций. Если бы три тысячи киевлян согласились раз в месяц выходить на акцию протеста хотя бы на час, мы бы смогли посадить любого коррупционера, мы бы добились принятия любого закона!

И я считаю, это наша вина. И мы будем над этим работать – людям нужно объяснить, что это до сих пор нужно. У нас в Фейсбуке 72 тысячи подписчиков. Надеюсь, люди нас услышат.
Источник: http://nv.ua/publications/est-tolko-odin-chelovek-kotoryy-mozhet-sderzhat-shokina-56539.html

Новые лица. 5 историй кандидатов в депутатыНовые лица. 5 историй кандидатов в депутаты

Анастасия Рингис
Журналисты, общественные активисты, волонтеры, комбаты – два десятка людей ранее не имевших отношения к большой политике будут участвовать в нынешних парламентских выборах 2014 года.

Тем не менее, несмотря на общественный запрос на новые лица, украинцы обвиняют будущих депутатов в непрофессионализме, популизме и даже в измене своим ценностям. Но есть и другая точка зрения – то, что лидеры Майдана и герои АТО оказались в партийных списках фиксирует факт смены политической реальности.

Социальные лифты, на которых в этот раз поднимутся новые лидеры, очевидно, станут доступны большему числу граждан.

Мы хотим рассказать вам истории первопроходцев, разобраться ради чего они идут в политику и в чем видят свою роль. Зафиксировать их намерения.

В первой публикации читайте про Наталью Соколенко, Игоря Луценко, Сергея Лещенко, Виталия Шабунина и Оксану Сыроид.

Наталья Соколенко

Возраст: 39 лет
Образование: Институт журналистики КНУ
Последнее место работы: «Громадьске радіо»
№ 19 в списке «Гражданская позиция»
0220c73-975ae27-sokolenko
Наталья Соколенко десять проработала на телеканале СТБ, восемь из них — в программе «Вікна-Новини». В 2009 году она получила премию «Телетриумф» как лучший репортер года. В 2010 году стала одной из активистов движения «Стоп цензуре!», образовавшейся после инаугурации Януковича. Спустя два года Соколенко вынуждена была уйти с телеканала.

«Нам стали приходить заказные сюжеты из штаба Натальи Королевской, в которых она продвигалась как оппозиционный политик. Некоторое время команде удавалось отбивать атаки, но сюжеты о Королевской все-равно просачивались в эфир», — поясняет она.

Еще работая на телеканале, она вступила в партию «Демальянс». А уволившись с телеканала, она ушла в общественный сектор, сотрудничала с инициативой «Чесно» и общественный организацией «Центр UA», работала над запуском общественного радио. 24 августа в 2013 года вышла первая программа «Кабинет» – интервью Сергея Андрушко с первым президентом Леонидом Кравчуком. Во время Майдана вошла в группу активистов «Реанимационного пакета реформ».

«У меня, по сути, не было перехода из журналистики в общественную деятельность. Сколько себя помню, начиная со школы, я все время-все что-то отстаиваю в общественной плоскости.

В Умани было такое дело, когда милиция совместно с СБУ ограбили музей. Они попросили у местного краеведческого музея несколько картин Татьяны Яблонской и Николая Глущенко якобы для выставки. А через полгода вернули подделки. Музейщики обнаружили подлог и обратились в СБУ. Четыре месяца дело не открывали.

Тогда сотрудники музея обратились ко мне. Я сделала сюжет, который вышел в пятницу. А в понедельник я приехала к тогдашнему главе СБУ Валерию Наливайченко, так сказать, чтобы сделать «контрольный в голову». И только после этого дело, наконец, открыли.

Редактора, которые работали со мной на СТБ, закрывали глаза на то, что мне иногда надо было куда-то ехать с камерой, чтобы припугнуть каких-нибудь чиновников.

Когда правоохранительная система не способна к действиям, журналист становится последней надеждой. Всегда такое облегчение, когда кому-то удается помочь. Мне кажется, что журналистам, которые не занимаются расследованиями, не делают социальные сюжеты, тяжело жить. Им сложно будет подводить итоги жизни.

Как-то я освещала восстание селян против бизнесмена-регионала Владимира Замулы, который переписал на себя полсела в Полтавской области. Там с ним очень активно боролась активистка «Демальянса» Ирина Земляна. А потом случилась история с Оксаной Макар, и я в Николаеве выясняю, что бунт под прокуратурой, когда повторно задержали насильников, организовала Евгения Матейчук, тоже активистка «Демальянса». Эти две истории серьезно на меня повлияли на мое отношение к Демальянсу.

Вот тогда я впервые задумалась, что если такие люди уже объединились, то надо усиливать эту партию. А после общения с Василием Гацько вступила в партию.

В 2012-м партия Демальянс пыталась собрать 2 миллиона гривен, чтобы участвовать в выборах. Денег таких, конечно, не собрали. Хотя было два предложения о спонсорстве. Я все волновалась – возьмут деньги у олигархов или не возьмут. Не взяли.

У нас есть четкий порядок – максимальный взнос можно 100 тысяч гривен. Нельзя принести в партию полмиллиона гривен и диктовать свои условия.

Мы, журналисты, создали движение «Стоп цензуре» в ответ на появление цензуры на телеканалах, мы говорили о том, о чем молчали центральные каналы, политики, парламентская оппозиция. Мы стали ездить в Межигорье.

Межигорье стало настоящей болевой точкой Януковича, этакая игла в яйце из сказки про Кощея. Возможно, если бы мы не ездили в Межигорье, нам не удалось сломать режим.

После того, как я ушла с СТБ, я позвонила Андрею Куликову и предложила делать общественное радио. Весной 2013 года сложились на сайт, 24 августа в 2013 года вышла первая программа.

Когда начались события на Майдане, к нам обратилось руководство радио «Европа Плюс». Они буквально сказали: «Тут такие события в стране, а у нас в радиоэфире вроде ничего не происходит».

1 декабря 2013 года мыс командой вышли в эфир радио «Европа Плюс». Депутат Виктор Чумак пришел к нам в студию прямо с Банковой.

Когда сбежал Янукович, то был такой момент, когда все всё захватывали. Я говорю коллегам: «А мы чего сидим, пойдемте в Национальной радиокомпанию.»(смеется). Так мы пришли к ее экс-директору Тарасу Аврахову и предложили сотрудничество, чуть позже подписали договор. Сейчас мы вещаем на всю Украину.

Из-за того, что Янукович давил на журналистов и общественный сектор, то мы стали практически одной семьей. И когда Мустафа Наем написал: «Выходим!», то это было абсолютно естественно.

В тот момент мы представляли, что нас всех посадят до 2015 года. Но в марте 15-го года народ поднимется, как в 2004 году, и нас всех выпустят из тюрем.

Когда 18-го февраля, я бежала от горящего офиса Партии регионов, уже начинались стычки, я увидела табличку «Институт социологии». Я рванула туда. А там столкнулась с социологом Евгением Головахой. Я спрашиваю у него: «Наверное, это уже развязка?». А он говорит: «Да нет, это еще надолго». Кто мог подумать, что это закончится через три дня.

Даже в самых смелых фантазиях не могла представить, что буду баллотироваться в парламент. Для меня это такая реальность, которую еще нужно принять.

Я хочу в комитет по вопросам свободы слова и информации. Тут совершенно ясные задачи — довести до практической реализации запуск общественного вещания – телевидения и радио.

Нам нужны такие же сильные общественные каналы как в Германии. Там все звезды журналистики работают на Общественном телеканале ZDF.

Нам не нужны государственные СМИ. Это все не эффективно для общества, но очень эффективно для чиновников.

Нам необходима медиапрозрачность. Мы, граждане, должны знать, кому принадлежит тот или иной канал. Это важно особенно на уровне местных СМИ, чтобы люди понимали, что, например, канал «Винниччина» ведет такую политику, потому что принадлежит коммунисту Симоненко.

Симулякры должны называться симулякрами, а не политиками. Джинса же будет до тех пор, пока не изменится конкурентная среда и не появится сильный канал общественного вещания.

Одна из первоочередных задач — закон о прозрачности публичных финансов. Все бюджеты, где есть общественные деньги, должны быть открыты. Мы должны иметь право зайти в бюджет своего города узнать, что мы финансируем, кому какие премии выписываем, за какие деньги покупаем бензин.

Нам нужен закон о прозрачности финансирования политических партий. Это все должно быть вывернуто наизнанку, иначе у нас будет вечный олигархат.

Игорь Луценко

Возраст: 36 лет
Образование: Национальный университет «Киево-Могилянская академия» (экономист)
Последнее место работы: депутат Киевского городско совета (баллотировался после Майдана), рядовой батальона «Азов»
№ 3 Всеукраинское объединение «Батькивщина»
images (1)
Общественным активистом Игорь Луценко стал в 2007 году, когда начались массовые незаконные стройки в Киеве. Сначала он расследовал такие случаи как журналист, а затем вошел в инициативную группу «Збережи старий Київ», которая боролася с незаконной застройкой в исторической части города.

Игорь Луценко организовывал сносы забора, закапывал котлованы, устраивал митинги, драки. Сложно сосчитать сколько раз за эти годы он забирался на строительные краны, чтобы блокировать работу на стройплощадках. В итоге «Збережи старий Київ» отстояли Пейзажную аллею на Большой Житомирской, сквер на ул. Гончара, сквер Зои Космодемьянской, придомовую территорию на ул. Стрелецкой, придомовую территорию на ул. Лукьяновской 77, Октябрьскую больницу.

Про Игоря Луценко страна узнала 21 января 2014 году, когда его, помощника коменданта Майдана, вместе с героем Майдана Юрием Вербицким выкрали из Октябрьской больницы. Через сутки сильно побитый Игорь вышел на связь и рассказал, как его пытал. После окончания Майдана прошел в Киевсовет от партии «Батькивщина», возглавляет комиссию по культуре и туризму.

«Политика для меня началась в 2012 году, когда решил участвовать в выборах в Киевраду.

До этого уже мы начали объединяться с другими активистами — с Егором Соболевым, Викой Сюмар. На наших встречах говорили, что нужно создавать общественно-политическое движение, нужно идти во власть.

Я решил, что могу получить хороший результат в Шевченковском районе, где был ряд побед инициативы «Збережи старий Київ». По рейтингам я видел, что не выиграю выборы, и снял свою кандидатуры в пользу оппозиционных кандидатов. Против регионала Виктора Пилипишина боролись двое Юрий Левченко из Свободы и Руслан Брицкий из Удара. Но они так и не договорились, и в итоге победил Виктор Пилипишин.

После выборов я опять вернулся к разговорам, что нужно идти во власть, но уже с большим скепсисом. В конце концов, вместе с Егором Соболевым, Викторией Сюмар, Андреем Германом, Мариной Соловьевой, Максимом Маньковским и еще несколькими людьми, организовали общественное движение «Воля».

Мы боролись за развитие местного самоуправления. Собирали большие митинги по 1,5 – 2 тысячи человек. В августе 2013 мы с Егором Соболевым, Алексеем Германом, Таней Черновол пришли в Киевраду, и заняли помещение, чтобы препятствовать незаконному заседанию.

В этот день для меня начался мой персональный Майдан. Нас загребла милиция, мы посидели пару дней в изоляторе.

А осенью начался всеукраинский Майдан. Я был заместителем коменданта Парубия. А 21 января меня выкрали.

После всего того, что произошло на Майдане, для меня абсолютно логичным шагом стало депутатство. По большому счету это та же общественная деятельность, только есть реальные инструменты – можно блокировать решения, которые не выгодны городу.

Но в городе, где не развито самоуправление, Киевсовет ничего не решает, может только землю выдавать, чем с подачи большинства и занимается.

Сейчас в Киевсовете я глава комиссии по культуре и туризму. Одна из наших ближайших задач – добиться переименования улиц, названных фамилиям нквдистов, партийных деятелей, которые уничтожали украинский народ. На первом этапе у нас уже 54 объекта на переименование.

До Майдана я думал пойти в исполнительную власть. Я хочу заниматься управлением государственными процессами в тактическом смысле, а не в стратегическом, как это делает законодательная власть. Меня конкретно интересовала эффективная система управления городской инфраструктурой, я читал и общался с урбанистами.

Но сейчас главное – война. И я вижу смысл в развитии Армии, в том, чтобы вкладывать туда максимум усилий. Я живу между Песками (Донецкая область) и Киевом. Вожу туда беспилотники, дважды применял их в боях. Учусь применять их сам и обучаю бойцов.

Как меня позвала Юлия Тимошенко? Позвонил Александр Абдулин, сказал, что ЮВТ хочет со мной встретиться. Я приехал как раз с передовой. Она расспрашивала меня о моем видении ситуации. Потом предложила участвовать в парламентской компании. Я недолго думал.

Сказал ей, что пойду в парламент, потому что надо принимать законы, которые необходимы для мобилизации ресурсов для защиты страны, а еще для того, чтобы правильно использовать те ресурсы, которые мы имеем. Например, у нас около 300 тысяч сотрудников МВД, они должны пройти через АТО. Еще есть вопросы со статусом добровольческих батальонов, с санкциями против России.

Я не знал, что буду третьим номером.

Если изолироваться от войны, то я бы хотел пойти в комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности или комитет по вопросам верховенства права и правосудия.

Если я пройду в Раду, это не значит, что я оставлю Киев. Наоборот, у меня появится больше возможностей. Законодательство, которое регулирует жизнь Киева находиться на национальном уровне, те же реформы строительной отрасли.

Зарплата у парламентариев скромная и с этим надо что-что срочно делать. Но у меня есть определённая финансовая стабильность. В 2008 году я купил дешево квартиру, в 2011 – я ее удачно продал. В 2012 году был самым богатым кандидатом на округе. У меня было задекларировано около 1 миллиона гривен дохода.

У Порошенко стратегия – сторговаться. Путин – же персонаж из другой Вселенной. Ему надо доминировать. И этот запрос иного порядка. Если Януковичу нужны были дешевые понты, то Путину нужны дорогие понты с людскими жертвами.

Так что спокойно нам не будет. Та часть мозга, которая ответственна за печаль, у меня уже атрофирована.Трансформировать страну мирным путем у нас не было шансов. Мы бы потонули в нашем болоте. Война же поддерживает огонь изменений.

Жажда личностного развития – вот что меня выталкивает из зоны комфорта.

Сергей Лещенко

Возраст: 34 года
Образование: Институт журналистики КНУ
Последнее место работы: Заместитель главного редактора интернет-издания «Украинская правда»
№ 19 Блок Петра Порошенко
55715
Сергей Лещенко 14 лет проработал в Украинской правде, став за это время одним из самых влиятельных журналистов-расследователей. Он провел около 1500 расследований, из которых немало резонансных дел, касавшихся коррупционных связей ключевых украинских политиков — Кучмы, Лазаренко, Ющенко, Януковича, Клюевых.

«В прошлом году я прошел программу Center of Democracy, Development and the Rule of Law в Стенфорде. В этом году на этой программе учился Мустафа Найем, а в 2011- Светлана Залищук.

Один из преподавателей этой программы – известный философ и политолог Френсис Фукуяма говорит, что никогда старые политики не поменяют систему. Нужно, чтобы в политику шли новые люди и не боялись потока грязи, который на них обрушится.

В общем-то, это побудило нас с Мустафой и Светой попробовать себя. Сейчас время, когда можно и нужно действовать.

Мы сами начали переговоры с разными политическими силами, предлагая принять нас в обмен на наши условия. Наши условия — это конкретные реформаторские законопроекты, которые касаются большей демократизации, прозрачности политики, антикоррупционных инициатив.

Например, законопроект о прозрачном финансирования политических партий, который мы видим в пакете вместе с законом о финансировании партий из госбюджета.

Почему это важно? Потому что у нас все партии являются олигархическими кланами и содержатся олигархами. Для того, чтобы этого избежать, источники финансирования партий должны быть прозрачными.

Тезис о том, что финансировать партии должен госбюджет – не популярен. Но если общество хочет иметь честных политиков оно должно платить за политику, иначе за нее будут платить олигархические кланы, которые потом это общество будут грабить.

Поэтому выбор у нас, граждан, небольшой.

В пакете с таким законом должен идти закон о запрете политической рекламы. Такие законы действуют во многих развитых странах. Иначе политика превращается в борьбу кошельков, а не идей.

На прошлой неделе я общался со шведским ученым Андерсом Ослундом. Он рассказал, что бюджет выборов в Швеции составляет всего 12 млн. долларов, а избирательная компания в Германии обходится в 95 миллионов долларов.

В Украине избирательная компания оценивается в сумму не менее 2 млрд. долларов.

Запрет на политическую рекламу на телевидении уменьшает этот бюджет. Политика становится менее затратным делом. Это один из способов привести политику в более цивилизованные рамки.

Например, в Великобритании есть принцип декларирования конфликта интересов.

Когда я учился на программе John Smith Fellowship, я был стажером одного из депутатов британского парламента, который объяснил мне, как работает система декларирования интересов.

Британские парламентарии имеют право быть акционерами и могут заниматься бизнесом. Но когда они идут в политику, они декларируют свои интересы: в каких предприятиях они являются акционерами напрямую или косвенно.

Например, Министр финансов Джордж Озборн является акционером одной известной текстильной компании, osborn&little. И он декларирует, что вся семья получает деньги из этой компании.

Наши квази-депутаты просто пишут в декларациях сумму капитала, а по факту они могут быть владельцами как сети киосков, так и нефтеперерабатывающих гигантов, или акционерами кипрской фирмы, которая владеет целым созвездием украинских компаний.

Декларируя свои бизнес-интересы, политик показывает, в какой сфере депутатские обязанности вступают в конфликт интересов с личными делами. Такой порядок вещей делает политику цивилизованной. А общество понимает, с кем имеет дело.

Также необходимо принять закон о лоббизме, чтобы влияние бизнеса на политику было прозрачным, задекларированным и ограничено разумным рамками, которые бы не противоречили интересам всего общества.

У журналистов и активистов была идея идти всем в список одной партии.

Моя первая законодательная инициатива – это будет проект постановления о допуске граждан Украины на сессионные заседания Верховной рады.

Во всех цивилизованных странах граждане имеют свободный доступ в парламент, для этого надо просто зарегистрироваться. В Конгресс США можешь зайти без какого-либо документа, главное пройти рамку.

Такая десакрализация власти – это очень эффектно и эффективно. А главное – общество к этому созрело.

В парламенте я себя вижу либо в комитете по вопросам государственного строительства и местного самоуправления или в комитете по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Но это пока мои фантазии, все это решается во фракциях.

Наши намерения светлые, идем мы туда группой и пытаемся реализовать запрос на смену лиц. Я сразу говорю, ни никакие сговоры идти не буду. Я считаю, что меня взяли таким, каким я есть.

Если нас начинают ломать или склонять к неестественным голосованиям, я спокойно вернусь к тому, чем всю жизнь занимался.

Даже 20 человек, которые сейчас идут в парламент – это огромный шанс. Потому что эти люди могут задавать повестку для больших партий.

Если раньше в парламенте все знали, кто ворует, но при этом молчали, соблюдая определенный консенсус, то сейчас, когда в политику пришли агенты общества, молчать никто не будет.

Мы молчать точно не будем. А у людей есть инструменты влияния на политику – начиная от мусорных контейнеров до оружия, которое лежит в схронах.

Не бывает одномоментной смены качества — это процесс, который должен длиться определенное время. Но сейчас многое происходит быстро.

Мы попробуем рушить систему изнутри. Не факт, что этот парламент проработает 5 лет. Но даже при этом следующий парламент будет абсолютно другим.

Парламент Чечетова, Ефремова – это безвозвратное прошлое.

Виталий Шабунин

Возраст: 30 лет
Образование: Ровенский институт славяноведения КСУ
Последнее место работы: Центр противодействия коррупции
№ 5 в списке «Гражданская позиция»
f762f14-lar-3918
В 2004 году во время Оранжевой революции второкурсник Виталий Шабунин организовывал вместе с друзьями митинги в поддержку Майданав Ровно.

После его окончания студенты создали собственный профсоюз, отремонтировали в институте туалеты и оборудовали гардеробные. А потом организовали городской молодежный центр. Нашли подвал, спонсорские деньги на ремонт. В центре разместилось несколько общественных организаций.

Будучи студентом пятого курса, Виталий Шабунин стал депутатом городского совета и взялся за развитие молодежных инициатив на городском уровне.

В 2008 году он переехал Киев и начал работать в гражданской сети «Опора». Параллельно возглавил молодежную организацию «Всеукраинскую фундацию региональных инициатив» (ФРИ). «Когда я возглавил организацию, было 7 сильных молодежных команд, а уходил — уже 15», — говорит Шабунин. В «Опоре» был одним из тех, кто занимался антитабачной кампаний. В 2012- м создал Центр противодействия коррупции.

«Я читал расследования «Наши гроші» о коррупционных схемах госзакупок, и впадал в депрессию каждый раз из-за того, что эти расследования не работали.

У меня появилась идея – перевести эти расследования на язык юридического обращения в Генпрокуратуру, МВД и не дать им возможности не реагировать.

Так возникла идея «Центра противодействия коррупции». Мы с подругой Дашей Коленюк (она сейчас директор центра), в свободное от работы время писали обращения.

В начале 2013 года нам предложили грант от Глобального фонда для борьбы с ВИЧ, туберкулезом и малярией. Его целью был мониторинг госзакупок препаратов для этих программ.

В тендерах так можно выписать условия так, что зайти на торг может только один участник.

Мы фиксировали такие случаи, писали обращения, иногда через депутатов — Лесю Оробец, Виктора Чумака, Михаила Головка. Делали такую информацию публичной. Контролируя процесс на каждом этапе, мы били по рукам, понижая коррупционную маржу. В итоге нашей работы мы опустили цену на закупки этих препаратов на 25%. На четверть больше людей получили доступ к лечению.

Но стали больше красть в онкологии и других сферах. Мы поняли, как воруют и как эти схемы можно ломать. И стали передавать эту информацию профильным пациентским организациям.

За 2,5 года работы мы заставили разные органы разорвать около 50 контрактов. В общей сложности коррупционная маржа по этим договорам была более миллиарда гривен.

Почему нам это удалось? Мы были очень вонючие. Все понимали, что если нас зацепить, то журналисты поднимут вой.

В чем мы выигрывали — мы брали коррупцию не «топового» уровня, а уровня областной прокуратуры, областных управлений строительства, образования, госпредприятий.

Для Семьи Януковича мы не были проблемой. Но коррупционеров меньшего уровня останавливать научились.

В год на госпредприятиях на госзакупках крадется от 35 -60 млрд. гривен. Наш миллиард – это за 2,5 года существования Центра – это пшик. За это время мы написали около 750 обращений.

Эффективность нашей работы обусловлена синергией с журналистами-расследователями и общественными активистами. Наша цель была посадить тех, кто ворует. Не удавалось. Посадок не было.

В процессе переписки с госорганами мы стали понимать, какие есть дырки в законах, которые позволяют красть. Так мы стали выписывать изменения в законы и лоббировать их.

Летом 2012 года большинство голосующих в парламенте вывело из под закона о госзакупках все госзакупки госпредприятий. А это 250 млрд. гривен. Помните, скандалы с покупкой малины по 600 гривен или вышками Бойко? Так с 2012 года госзакупки проходили без конкурса и без публикаций документов. Мы год боролись, чтобы вернуть возможность контроля над госзакупками.

Мы выписали закон, который заставили подписать Яценюка, Кличко и Тягнибока. Благодаря тому, что они подписались под ним тогда, этой весной нам удалось провести закон в парламенте.

Еще одно направление работы – это возвращение активов Лазренко в Украину. Это 150 миллионов долларов, решение по которым в ближайшее время примет американский суд. После этого деньги уйдут на счета Department of justice, а затем будет создана процедура, по которой осуществится возврат в Украину.

Во время революции достоинства мы думали, где наша команда может быть эффективна. Мы решили блокировать зарубежные счета ключевых людей команды Януковича – Клюевых, Захарченко, Азаровых.

Продуктом этой работы сайт yanukovich.info. Мы брали структуру собственности бизнес-империй, выявляли, как они уходит в европейские страны. Находили подтверждения.

После обращались к иностранным журналистам и в европейские правоохранительные органы. В трех европейских странах счета были заблокированы до решения Европарламента о санкциях.

Что я буду делать в парламенте? Первое – это лоббирование антикоррупционных законов, подготовленных общественными организациями.

Нам необходимо антикоррупционное бюро, статья о незаконном обогащении, открытие реестров недвижимости, открытие земельного кадастра, создание реестра бенефициарах собственников.

Мы с командой и другими общественными организациями наработали конкретные законопроекты, которые концептуально изменят сферу. Моя цель, чтобы они были приняты.

В прошлый четверг депутаты провалили закон о создании антикоррупционного бюро и введения в криминальный кодекс статьи о незаконном обогащении. Не хватило 8 голосов.

Вторая задача — добиться персональной ответственности для коррупционеров.

Если ты общественная организация, то тебя могут футболить или отвечать не по существу. Если ты народный депутат — такие ответы влекут криминальную ответственность.

В статусе народного депутата, я получаю более мощную дубину.

Раньше в парламенте мы могли сотрудничать с единицами, сейчас депутатами станет ряд журналистов и активистов. То, что мы по разным партиям — это плюс.

Но в чем вызов? Надо очень быстро научиться работать в парламенте, научиться добиваться голосования фракции за необходимые законопроекты.

Надо понимать для чего мы идём в парламент. Одна цель – это прийти и пролоббировать законы, а вторая цель – создать новую силу на будущее.

Жить на депутатскую зарплату будет сложно. Но у меня есть запас прочности на год-полтора.

Оксана Сыроид

Возраст: 38 лет
Образование: Киево-Могилянская академия (политология), Киевский университет им. Т.Г. Шевченко (юрист), University of Ottawa (master of law)
Последнее место работы: директор общественной организации «Украинская Правоведческая Фундации»
№4 Объединение Самопомощь
На свою первую работу Оксана Сыроид устроилась студенткой первого курса. В Украинской республиканской партии оценили знание английского и предложили ей должность референта по международным связям.Там ее заметил депутат Игорь Юхновский, который забрал в свою команду.

В 22 года Оксана Сыроид начала работать в проекте ООН по поддержке реформ в Украине, фактически став внештатным советником вице-премьера Сергея Тигипко. «На тот момент главной моей победой было то, что удалось не допустить принятия закона про негосударственное пенсионное страхование. Это бы породило массу финансовых пирамид», — рассказывает Сыроид.

После окончания проекта ее пригласили на работу в секретариат Кабинета министров. Достаточно быстро пришло понимание того, что либо нужно становиться частью системы, либо идти против нее. Ни сил, ни опыта на тот момент не было. Поэтому в 2002-м году она оставила госслужбу и уехала учиться в Канаду. Возращаться на родину, как признается, она не планировала.

Но в конце 2003 года Оксана Сыроид приехала в Украину по семейным делам. В этот момент начиналась Оранжевая революция и она решила остаться, отказавшись от поступления на phd. Ее первым местом работы после возвращения стал комитет по вопросам правовой политики в Верховной Раде. В 2011 году возглавила общественную организацию Украинскую правоведческую фундацию. Оксана Сыроид — один из редких знатоков Конституции Украины, она у нее всегда в дамской сумочке.

«Я пам’ятаю ще той час, коли закони в парламенті обговорювалися, проходили перше, друге, третє читання, а в депутатів не було своїх офісів. Зате вони розуміли, що таке законотворча діяльність.

Потім ввели імперативній мандат, депутати не могли виходити з фракцій. З’явилися диригенти, які збирали картки і голосували за потрібні закони.

Ось тоді парламент перестав бути органом політичної дискусії.

За останні 10 років не залишилося депутатів, які пам’ятають, що таке парламент, як він повинен працювати.

Управління державою – це наука з дуже чіткими законами і механізмами. Нам багато чого доведеться переосмислювати і відбудувати заново.

Зараз у державній системі працюють люди, яким абсолютно байдужий процес прийняття рішень на державному рівні. Ніхто не аналізує процес, не моделює результат, всі виключно гасять пожежу. І це результат колективної безвідповідальності.

У мене в цьому парламенті буде важлива місія — захистити Конституцію, яка зараз перебуває під загрозою. Путін і Медведчук через своїх людей, які зараз зайдуть в парламент, намагатимуться внести зміни до Основного Закону, щоб дестабілізувати державу.

В Україні дуже мало людей конституціоналістів, які розуміють Конституцію як суспільний договір і які розуміють довгострокові наслідки таких проектів як децентралізація. Пояснювати суть змін — один з основних мотивів, чому я йду в парламент.

Другий мотив — прийняття законів, які змінять ситуацію в судовій системі і гарантуватимуть суддям незалежність і відповідальність. Алгоритм того, як цього досягти, ми розробляли разом з активістами «Реанімаційного пакету реформ».

Як показала практика, прийняття закону про відновлення довіри до судової системи, не призвело до кардинальних змін. Судячи з усього, змінити ситуацію можна тільки через повне оновлення суддівського корпусу

Источник http://life.pravda.com.ua/person/2014/09/24/180834/Анастасия Рингис
Журналисты, общественные активисты, волонтеры, комбаты – два десятка людей ранее не имевших отношения к большой политике будут участвовать в нынешних парламентских выборах 2014 года.

Тем не менее, несмотря на общественный запрос на новые лица, украинцы обвиняют будущих депутатов в непрофессионализме, популизме и даже в измене своим ценностям. Но есть и другая точка зрения – то, что лидеры Майдана и герои АТО оказались в партийных списках фиксирует факт смены политической реальности.

Социальные лифты, на которых в этот раз поднимутся новые лидеры, очевидно, станут доступны большему числу граждан.

Мы хотим рассказать вам истории первопроходцев, разобраться ради чего они идут в политику и в чем видят свою роль. Зафиксировать их намерения.

В первой публикации читайте про Наталью Соколенко, Игоря Луценко, Сергея Лещенко, Виталия Шабунина и Оксану Сыроид.

Наталья Соколенко

Возраст: 39 лет
Образование: Институт журналистики КНУ
Последнее место работы: «Громадьске радіо»
№ 19 в списке «Гражданская позиция»
0220c73-975ae27-sokolenko
Наталья Соколенко десять проработала на телеканале СТБ, восемь из них — в программе «Вікна-Новини». В 2009 году она получила премию «Телетриумф» как лучший репортер года. В 2010 году стала одной из активистов движения «Стоп цензуре!», образовавшейся после инаугурации Януковича. Спустя два года Соколенко вынуждена была уйти с телеканала.

«Нам стали приходить заказные сюжеты из штаба Натальи Королевской, в которых она продвигалась как оппозиционный политик. Некоторое время команде удавалось отбивать атаки, но сюжеты о Королевской все-равно просачивались в эфир», — поясняет она.

Еще работая на телеканале, она вступила в партию «Демальянс». А уволившись с телеканала, она ушла в общественный сектор, сотрудничала с инициативой «Чесно» и общественный организацией «Центр UA», работала над запуском общественного радио. 24 августа в 2013 года вышла первая программа «Кабинет» – интервью Сергея Андрушко с первым президентом Леонидом Кравчуком. Во время Майдана вошла в группу активистов «Реанимационного пакета реформ».

«У меня, по сути, не было перехода из журналистики в общественную деятельность. Сколько себя помню, начиная со школы, я все время-все что-то отстаиваю в общественной плоскости.

В Умани было такое дело, когда милиция совместно с СБУ ограбили музей. Они попросили у местного краеведческого музея несколько картин Татьяны Яблонской и Николая Глущенко якобы для выставки. А через полгода вернули подделки. Музейщики обнаружили подлог и обратились в СБУ. Четыре месяца дело не открывали.

Тогда сотрудники музея обратились ко мне. Я сделала сюжет, который вышел в пятницу. А в понедельник я приехала к тогдашнему главе СБУ Валерию Наливайченко, так сказать, чтобы сделать «контрольный в голову». И только после этого дело, наконец, открыли.

Редактора, которые работали со мной на СТБ, закрывали глаза на то, что мне иногда надо было куда-то ехать с камерой, чтобы припугнуть каких-нибудь чиновников.

Когда правоохранительная система не способна к действиям, журналист становится последней надеждой. Всегда такое облегчение, когда кому-то удается помочь. Мне кажется, что журналистам, которые не занимаются расследованиями, не делают социальные сюжеты, тяжело жить. Им сложно будет подводить итоги жизни.

Как-то я освещала восстание селян против бизнесмена-регионала Владимира Замулы, который переписал на себя полсела в Полтавской области. Там с ним очень активно боролась активистка «Демальянса» Ирина Земляна. А потом случилась история с Оксаной Макар, и я в Николаеве выясняю, что бунт под прокуратурой, когда повторно задержали насильников, организовала Евгения Матейчук, тоже активистка «Демальянса». Эти две истории серьезно на меня повлияли на мое отношение к Демальянсу.

Вот тогда я впервые задумалась, что если такие люди уже объединились, то надо усиливать эту партию. А после общения с Василием Гацько вступила в партию.

В 2012-м партия Демальянс пыталась собрать 2 миллиона гривен, чтобы участвовать в выборах. Денег таких, конечно, не собрали. Хотя было два предложения о спонсорстве. Я все волновалась – возьмут деньги у олигархов или не возьмут. Не взяли.

У нас есть четкий порядок – максимальный взнос можно 100 тысяч гривен. Нельзя принести в партию полмиллиона гривен и диктовать свои условия.

Мы, журналисты, создали движение «Стоп цензуре» в ответ на появление цензуры на телеканалах, мы говорили о том, о чем молчали центральные каналы, политики, парламентская оппозиция. Мы стали ездить в Межигорье.

Межигорье стало настоящей болевой точкой Януковича, этакая игла в яйце из сказки про Кощея. Возможно, если бы мы не ездили в Межигорье, нам не удалось сломать режим.

После того, как я ушла с СТБ, я позвонила Андрею Куликову и предложила делать общественное радио. Весной 2013 года сложились на сайт, 24 августа в 2013 года вышла первая программа.

Когда начались события на Майдане, к нам обратилось руководство радио «Европа Плюс». Они буквально сказали: «Тут такие события в стране, а у нас в радиоэфире вроде ничего не происходит».

1 декабря 2013 года мыс командой вышли в эфир радио «Европа Плюс». Депутат Виктор Чумак пришел к нам в студию прямо с Банковой.

Когда сбежал Янукович, то был такой момент, когда все всё захватывали. Я говорю коллегам: «А мы чего сидим, пойдемте в Национальной радиокомпанию.»(смеется). Так мы пришли к ее экс-директору Тарасу Аврахову и предложили сотрудничество, чуть позже подписали договор. Сейчас мы вещаем на всю Украину.

Из-за того, что Янукович давил на журналистов и общественный сектор, то мы стали практически одной семьей. И когда Мустафа Наем написал: «Выходим!», то это было абсолютно естественно.

В тот момент мы представляли, что нас всех посадят до 2015 года. Но в марте 15-го года народ поднимется, как в 2004 году, и нас всех выпустят из тюрем.

Когда 18-го февраля, я бежала от горящего офиса Партии регионов, уже начинались стычки, я увидела табличку «Институт социологии». Я рванула туда. А там столкнулась с социологом Евгением Головахой. Я спрашиваю у него: «Наверное, это уже развязка?». А он говорит: «Да нет, это еще надолго». Кто мог подумать, что это закончится через три дня.

Даже в самых смелых фантазиях не могла представить, что буду баллотироваться в парламент. Для меня это такая реальность, которую еще нужно принять.

Я хочу в комитет по вопросам свободы слова и информации. Тут совершенно ясные задачи — довести до практической реализации запуск общественного вещания – телевидения и радио.

Нам нужны такие же сильные общественные каналы как в Германии. Там все звезды журналистики работают на Общественном телеканале ZDF.

Нам не нужны государственные СМИ. Это все не эффективно для общества, но очень эффективно для чиновников.

Нам необходима медиапрозрачность. Мы, граждане, должны знать, кому принадлежит тот или иной канал. Это важно особенно на уровне местных СМИ, чтобы люди понимали, что, например, канал «Винниччина» ведет такую политику, потому что принадлежит коммунисту Симоненко.

Симулякры должны называться симулякрами, а не политиками. Джинса же будет до тех пор, пока не изменится конкурентная среда и не появится сильный канал общественного вещания.

Одна из первоочередных задач — закон о прозрачности публичных финансов. Все бюджеты, где есть общественные деньги, должны быть открыты. Мы должны иметь право зайти в бюджет своего города узнать, что мы финансируем, кому какие премии выписываем, за какие деньги покупаем бензин.

Нам нужен закон о прозрачности финансирования политических партий. Это все должно быть вывернуто наизнанку, иначе у нас будет вечный олигархат.

Игорь Луценко

Возраст: 36 лет
Образование: Национальный университет «Киево-Могилянская академия» (экономист)
Последнее место работы: депутат Киевского городско совета (баллотировался после Майдана), рядовой батальона «Азов»
№ 3 Всеукраинское объединение «Батькивщина»
images (1)
Общественным активистом Игорь Луценко стал в 2007 году, когда начались массовые незаконные стройки в Киеве. Сначала он расследовал такие случаи как журналист, а затем вошел в инициативную группу «Збережи старий Київ», которая боролася с незаконной застройкой в исторической части города.

Игорь Луценко организовывал сносы забора, закапывал котлованы, устраивал митинги, драки. Сложно сосчитать сколько раз за эти годы он забирался на строительные краны, чтобы блокировать работу на стройплощадках. В итоге «Збережи старий Київ» отстояли Пейзажную аллею на Большой Житомирской, сквер на ул. Гончара, сквер Зои Космодемьянской, придомовую территорию на ул. Стрелецкой, придомовую территорию на ул. Лукьяновской 77, Октябрьскую больницу.

Про Игоря Луценко страна узнала 21 января 2014 году, когда его, помощника коменданта Майдана, вместе с героем Майдана Юрием Вербицким выкрали из Октябрьской больницы. Через сутки сильно побитый Игорь вышел на связь и рассказал, как его пытал. После окончания Майдана прошел в Киевсовет от партии «Батькивщина», возглавляет комиссию по культуре и туризму.

«Политика для меня началась в 2012 году, когда решил участвовать в выборах в Киевраду.

До этого уже мы начали объединяться с другими активистами — с Егором Соболевым, Викой Сюмар. На наших встречах говорили, что нужно создавать общественно-политическое движение, нужно идти во власть.

Я решил, что могу получить хороший результат в Шевченковском районе, где был ряд побед инициативы «Збережи старий Київ». По рейтингам я видел, что не выиграю выборы, и снял свою кандидатуры в пользу оппозиционных кандидатов. Против регионала Виктора Пилипишина боролись двое Юрий Левченко из Свободы и Руслан Брицкий из Удара. Но они так и не договорились, и в итоге победил Виктор Пилипишин.

После выборов я опять вернулся к разговорам, что нужно идти во власть, но уже с большим скепсисом. В конце концов, вместе с Егором Соболевым, Викторией Сюмар, Андреем Германом, Мариной Соловьевой, Максимом Маньковским и еще несколькими людьми, организовали общественное движение «Воля».

Мы боролись за развитие местного самоуправления. Собирали большие митинги по 1,5 – 2 тысячи человек. В августе 2013 мы с Егором Соболевым, Алексеем Германом, Таней Черновол пришли в Киевраду, и заняли помещение, чтобы препятствовать незаконному заседанию.

В этот день для меня начался мой персональный Майдан. Нас загребла милиция, мы посидели пару дней в изоляторе.

А осенью начался всеукраинский Майдан. Я был заместителем коменданта Парубия. А 21 января меня выкрали.

После всего того, что произошло на Майдане, для меня абсолютно логичным шагом стало депутатство. По большому счету это та же общественная деятельность, только есть реальные инструменты – можно блокировать решения, которые не выгодны городу.

Но в городе, где не развито самоуправление, Киевсовет ничего не решает, может только землю выдавать, чем с подачи большинства и занимается.

Сейчас в Киевсовете я глава комиссии по культуре и туризму. Одна из наших ближайших задач – добиться переименования улиц, названных фамилиям нквдистов, партийных деятелей, которые уничтожали украинский народ. На первом этапе у нас уже 54 объекта на переименование.

До Майдана я думал пойти в исполнительную власть. Я хочу заниматься управлением государственными процессами в тактическом смысле, а не в стратегическом, как это делает законодательная власть. Меня конкретно интересовала эффективная система управления городской инфраструктурой, я читал и общался с урбанистами.

Но сейчас главное – война. И я вижу смысл в развитии Армии, в том, чтобы вкладывать туда максимум усилий. Я живу между Песками (Донецкая область) и Киевом. Вожу туда беспилотники, дважды применял их в боях. Учусь применять их сам и обучаю бойцов.

Как меня позвала Юлия Тимошенко? Позвонил Александр Абдулин, сказал, что ЮВТ хочет со мной встретиться. Я приехал как раз с передовой. Она расспрашивала меня о моем видении ситуации. Потом предложила участвовать в парламентской компании. Я недолго думал.

Сказал ей, что пойду в парламент, потому что надо принимать законы, которые необходимы для мобилизации ресурсов для защиты страны, а еще для того, чтобы правильно использовать те ресурсы, которые мы имеем. Например, у нас около 300 тысяч сотрудников МВД, они должны пройти через АТО. Еще есть вопросы со статусом добровольческих батальонов, с санкциями против России.

Я не знал, что буду третьим номером.

Если изолироваться от войны, то я бы хотел пойти в комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности или комитет по вопросам верховенства права и правосудия.

Если я пройду в Раду, это не значит, что я оставлю Киев. Наоборот, у меня появится больше возможностей. Законодательство, которое регулирует жизнь Киева находиться на национальном уровне, те же реформы строительной отрасли.

Зарплата у парламентариев скромная и с этим надо что-что срочно делать. Но у меня есть определённая финансовая стабильность. В 2008 году я купил дешево квартиру, в 2011 – я ее удачно продал. В 2012 году был самым богатым кандидатом на округе. У меня было задекларировано около 1 миллиона гривен дохода.

У Порошенко стратегия – сторговаться. Путин – же персонаж из другой Вселенной. Ему надо доминировать. И этот запрос иного порядка. Если Януковичу нужны были дешевые понты, то Путину нужны дорогие понты с людскими жертвами.

Так что спокойно нам не будет. Та часть мозга, которая ответственна за печаль, у меня уже атрофирована.Трансформировать страну мирным путем у нас не было шансов. Мы бы потонули в нашем болоте. Война же поддерживает огонь изменений.

Жажда личностного развития – вот что меня выталкивает из зоны комфорта.

Сергей Лещенко

Возраст: 34 года
Образование: Институт журналистики КНУ
Последнее место работы: Заместитель главного редактора интернет-издания «Украинская правда»
№ 19 Блок Петра Порошенко
55715
Сергей Лещенко 14 лет проработал в Украинской правде, став за это время одним из самых влиятельных журналистов-расследователей. Он провел около 1500 расследований, из которых немало резонансных дел, касавшихся коррупционных связей ключевых украинских политиков — Кучмы, Лазаренко, Ющенко, Януковича, Клюевых.

«В прошлом году я прошел программу Center of Democracy, Development and the Rule of Law в Стенфорде. В этом году на этой программе учился Мустафа Найем, а в 2011- Светлана Залищук.

Один из преподавателей этой программы – известный философ и политолог Френсис Фукуяма говорит, что никогда старые политики не поменяют систему. Нужно, чтобы в политику шли новые люди и не боялись потока грязи, который на них обрушится.

В общем-то, это побудило нас с Мустафой и Светой попробовать себя. Сейчас время, когда можно и нужно действовать.

Мы сами начали переговоры с разными политическими силами, предлагая принять нас в обмен на наши условия. Наши условия — это конкретные реформаторские законопроекты, которые касаются большей демократизации, прозрачности политики, антикоррупционных инициатив.

Например, законопроект о прозрачном финансирования политических партий, который мы видим в пакете вместе с законом о финансировании партий из госбюджета.

Почему это важно? Потому что у нас все партии являются олигархическими кланами и содержатся олигархами. Для того, чтобы этого избежать, источники финансирования партий должны быть прозрачными.

Тезис о том, что финансировать партии должен госбюджет – не популярен. Но если общество хочет иметь честных политиков оно должно платить за политику, иначе за нее будут платить олигархические кланы, которые потом это общество будут грабить.

Поэтому выбор у нас, граждан, небольшой.

В пакете с таким законом должен идти закон о запрете политической рекламы. Такие законы действуют во многих развитых странах. Иначе политика превращается в борьбу кошельков, а не идей.

На прошлой неделе я общался со шведским ученым Андерсом Ослундом. Он рассказал, что бюджет выборов в Швеции составляет всего 12 млн. долларов, а избирательная компания в Германии обходится в 95 миллионов долларов.

В Украине избирательная компания оценивается в сумму не менее 2 млрд. долларов.

Запрет на политическую рекламу на телевидении уменьшает этот бюджет. Политика становится менее затратным делом. Это один из способов привести политику в более цивилизованные рамки.

Например, в Великобритании есть принцип декларирования конфликта интересов.

Когда я учился на программе John Smith Fellowship, я был стажером одного из депутатов британского парламента, который объяснил мне, как работает система декларирования интересов.

Британские парламентарии имеют право быть акционерами и могут заниматься бизнесом. Но когда они идут в политику, они декларируют свои интересы: в каких предприятиях они являются акционерами напрямую или косвенно.

Например, Министр финансов Джордж Озборн является акционером одной известной текстильной компании, osborn&little. И он декларирует, что вся семья получает деньги из этой компании.

Наши квази-депутаты просто пишут в декларациях сумму капитала, а по факту они могут быть владельцами как сети киосков, так и нефтеперерабатывающих гигантов, или акционерами кипрской фирмы, которая владеет целым созвездием украинских компаний.

Декларируя свои бизнес-интересы, политик показывает, в какой сфере депутатские обязанности вступают в конфликт интересов с личными делами. Такой порядок вещей делает политику цивилизованной. А общество понимает, с кем имеет дело.

Также необходимо принять закон о лоббизме, чтобы влияние бизнеса на политику было прозрачным, задекларированным и ограничено разумным рамками, которые бы не противоречили интересам всего общества.

У журналистов и активистов была идея идти всем в список одной партии.

Моя первая законодательная инициатива – это будет проект постановления о допуске граждан Украины на сессионные заседания Верховной рады.

Во всех цивилизованных странах граждане имеют свободный доступ в парламент, для этого надо просто зарегистрироваться. В Конгресс США можешь зайти без какого-либо документа, главное пройти рамку.

Такая десакрализация власти – это очень эффектно и эффективно. А главное – общество к этому созрело.

В парламенте я себя вижу либо в комитете по вопросам государственного строительства и местного самоуправления или в комитете по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Но это пока мои фантазии, все это решается во фракциях.

Наши намерения светлые, идем мы туда группой и пытаемся реализовать запрос на смену лиц. Я сразу говорю, ни никакие сговоры идти не буду. Я считаю, что меня взяли таким, каким я есть.

Если нас начинают ломать или склонять к неестественным голосованиям, я спокойно вернусь к тому, чем всю жизнь занимался.

Даже 20 человек, которые сейчас идут в парламент – это огромный шанс. Потому что эти люди могут задавать повестку для больших партий.

Если раньше в парламенте все знали, кто ворует, но при этом молчали, соблюдая определенный консенсус, то сейчас, когда в политику пришли агенты общества, молчать никто не будет.

Мы молчать точно не будем. А у людей есть инструменты влияния на политику – начиная от мусорных контейнеров до оружия, которое лежит в схронах.

Не бывает одномоментной смены качества — это процесс, который должен длиться определенное время. Но сейчас многое происходит быстро.

Мы попробуем рушить систему изнутри. Не факт, что этот парламент проработает 5 лет. Но даже при этом следующий парламент будет абсолютно другим.

Парламент Чечетова, Ефремова – это безвозвратное прошлое.

Виталий Шабунин

Возраст: 30 лет
Образование: Ровенский институт славяноведения КСУ
Последнее место работы: Центр противодействия коррупции
№ 5 в списке «Гражданская позиция»
f762f14-lar-3918
В 2004 году во время Оранжевой революции второкурсник Виталий Шабунин организовывал вместе с друзьями митинги в поддержку Майданав Ровно.

После его окончания студенты создали собственный профсоюз, отремонтировали в институте туалеты и оборудовали гардеробные. А потом организовали городской молодежный центр. Нашли подвал, спонсорские деньги на ремонт. В центре разместилось несколько общественных организаций.

Будучи студентом пятого курса, Виталий Шабунин стал депутатом городского совета и взялся за развитие молодежных инициатив на городском уровне.

В 2008 году он переехал Киев и начал работать в гражданской сети «Опора». Параллельно возглавил молодежную организацию «Всеукраинскую фундацию региональных инициатив» (ФРИ). «Когда я возглавил организацию, было 7 сильных молодежных команд, а уходил — уже 15», — говорит Шабунин. В «Опоре» был одним из тех, кто занимался антитабачной кампаний. В 2012- м создал Центр противодействия коррупции.

«Я читал расследования «Наши гроші» о коррупционных схемах госзакупок, и впадал в депрессию каждый раз из-за того, что эти расследования не работали.

У меня появилась идея – перевести эти расследования на язык юридического обращения в Генпрокуратуру, МВД и не дать им возможности не реагировать.

Так возникла идея «Центра противодействия коррупции». Мы с подругой Дашей Коленюк (она сейчас директор центра), в свободное от работы время писали обращения.

В начале 2013 года нам предложили грант от Глобального фонда для борьбы с ВИЧ, туберкулезом и малярией. Его целью был мониторинг госзакупок препаратов для этих программ.

В тендерах так можно выписать условия так, что зайти на торг может только один участник.

Мы фиксировали такие случаи, писали обращения, иногда через депутатов — Лесю Оробец, Виктора Чумака, Михаила Головка. Делали такую информацию публичной. Контролируя процесс на каждом этапе, мы били по рукам, понижая коррупционную маржу. В итоге нашей работы мы опустили цену на закупки этих препаратов на 25%. На четверть больше людей получили доступ к лечению.

Но стали больше красть в онкологии и других сферах. Мы поняли, как воруют и как эти схемы можно ломать. И стали передавать эту информацию профильным пациентским организациям.

За 2,5 года работы мы заставили разные органы разорвать около 50 контрактов. В общей сложности коррупционная маржа по этим договорам была более миллиарда гривен.

Почему нам это удалось? Мы были очень вонючие. Все понимали, что если нас зацепить, то журналисты поднимут вой.

В чем мы выигрывали — мы брали коррупцию не «топового» уровня, а уровня областной прокуратуры, областных управлений строительства, образования, госпредприятий.

Для Семьи Януковича мы не были проблемой. Но коррупционеров меньшего уровня останавливать научились.

В год на госпредприятиях на госзакупках крадется от 35 -60 млрд. гривен. Наш миллиард – это за 2,5 года существования Центра – это пшик. За это время мы написали около 750 обращений.

Эффективность нашей работы обусловлена синергией с журналистами-расследователями и общественными активистами. Наша цель была посадить тех, кто ворует. Не удавалось. Посадок не было.

В процессе переписки с госорганами мы стали понимать, какие есть дырки в законах, которые позволяют красть. Так мы стали выписывать изменения в законы и лоббировать их.

Летом 2012 года большинство голосующих в парламенте вывело из под закона о госзакупках все госзакупки госпредприятий. А это 250 млрд. гривен. Помните, скандалы с покупкой малины по 600 гривен или вышками Бойко? Так с 2012 года госзакупки проходили без конкурса и без публикаций документов. Мы год боролись, чтобы вернуть возможность контроля над госзакупками.

Мы выписали закон, который заставили подписать Яценюка, Кличко и Тягнибока. Благодаря тому, что они подписались под ним тогда, этой весной нам удалось провести закон в парламенте.

Еще одно направление работы – это возвращение активов Лазренко в Украину. Это 150 миллионов долларов, решение по которым в ближайшее время примет американский суд. После этого деньги уйдут на счета Department of justice, а затем будет создана процедура, по которой осуществится возврат в Украину.

Во время революции достоинства мы думали, где наша команда может быть эффективна. Мы решили блокировать зарубежные счета ключевых людей команды Януковича – Клюевых, Захарченко, Азаровых.

Продуктом этой работы сайт yanukovich.info. Мы брали структуру собственности бизнес-империй, выявляли, как они уходит в европейские страны. Находили подтверждения.

После обращались к иностранным журналистам и в европейские правоохранительные органы. В трех европейских странах счета были заблокированы до решения Европарламента о санкциях.

Что я буду делать в парламенте? Первое – это лоббирование антикоррупционных законов, подготовленных общественными организациями.

Нам необходимо антикоррупционное бюро, статья о незаконном обогащении, открытие реестров недвижимости, открытие земельного кадастра, создание реестра бенефициарах собственников.

Мы с командой и другими общественными организациями наработали конкретные законопроекты, которые концептуально изменят сферу. Моя цель, чтобы они были приняты.

В прошлый четверг депутаты провалили закон о создании антикоррупционного бюро и введения в криминальный кодекс статьи о незаконном обогащении. Не хватило 8 голосов.

Вторая задача — добиться персональной ответственности для коррупционеров.

Если ты общественная организация, то тебя могут футболить или отвечать не по существу. Если ты народный депутат — такие ответы влекут криминальную ответственность.

В статусе народного депутата, я получаю более мощную дубину.

Раньше в парламенте мы могли сотрудничать с единицами, сейчас депутатами станет ряд журналистов и активистов. То, что мы по разным партиям — это плюс.

Но в чем вызов? Надо очень быстро научиться работать в парламенте, научиться добиваться голосования фракции за необходимые законопроекты.

Надо понимать для чего мы идём в парламент. Одна цель – это прийти и пролоббировать законы, а вторая цель – создать новую силу на будущее.

Жить на депутатскую зарплату будет сложно. Но у меня есть запас прочности на год-полтора.

Оксана Сыроид

Возраст: 38 лет
Образование: Киево-Могилянская академия (политология), Киевский университет им. Т.Г. Шевченко (юрист), University of Ottawa (master of law)
Последнее место работы: директор общественной организации «Украинская Правоведческая Фундации»
№4 Объединение Самопомощь
На свою первую работу Оксана Сыроид устроилась студенткой первого курса. В Украинской республиканской партии оценили знание английского и предложили ей должность референта по международным связям.Там ее заметил депутат Игорь Юхновский, который забрал в свою команду.

В 22 года Оксана Сыроид начала работать в проекте ООН по поддержке реформ в Украине, фактически став внештатным советником вице-премьера Сергея Тигипко. «На тот момент главной моей победой было то, что удалось не допустить принятия закона про негосударственное пенсионное страхование. Это бы породило массу финансовых пирамид», — рассказывает Сыроид.

После окончания проекта ее пригласили на работу в секретариат Кабинета министров. Достаточно быстро пришло понимание того, что либо нужно становиться частью системы, либо идти против нее. Ни сил, ни опыта на тот момент не было. Поэтому в 2002-м году она оставила госслужбу и уехала учиться в Канаду. Возращаться на родину, как признается, она не планировала.

Но в конце 2003 года Оксана Сыроид приехала в Украину по семейным делам. В этот момент начиналась Оранжевая революция и она решила остаться, отказавшись от поступления на phd. Ее первым местом работы после возвращения стал комитет по вопросам правовой политики в Верховной Раде. В 2011 году возглавила общественную организацию Украинскую правоведческую фундацию. Оксана Сыроид — один из редких знатоков Конституции Украины, она у нее всегда в дамской сумочке.

«Я пам’ятаю ще той час, коли закони в парламенті обговорювалися, проходили перше, друге, третє читання, а в депутатів не було своїх офісів. Зате вони розуміли, що таке законотворча діяльність.

Потім ввели імперативній мандат, депутати не могли виходити з фракцій. З’явилися диригенти, які збирали картки і голосували за потрібні закони.

Ось тоді парламент перестав бути органом політичної дискусії.

За останні 10 років не залишилося депутатів, які пам’ятають, що таке парламент, як він повинен працювати.

Управління державою – це наука з дуже чіткими законами і механізмами. Нам багато чого доведеться переосмислювати і відбудувати заново.

Зараз у державній системі працюють люди, яким абсолютно байдужий процес прийняття рішень на державному рівні. Ніхто не аналізує процес, не моделює результат, всі виключно гасять пожежу. І це результат колективної безвідповідальності.

У мене в цьому парламенті буде важлива місія — захистити Конституцію, яка зараз перебуває під загрозою. Путін і Медведчук через своїх людей, які зараз зайдуть в парламент, намагатимуться внести зміни до Основного Закону, щоб дестабілізувати державу.

В Україні дуже мало людей конституціоналістів, які розуміють Конституцію як суспільний договір і які розуміють довгострокові наслідки таких проектів як децентралізація. Пояснювати суть змін — один з основних мотивів, чому я йду в парламент.

Другий мотив — прийняття законів, які змінять ситуацію в судовій системі і гарантуватимуть суддям незалежність і відповідальність. Алгоритм того, як цього досягти, ми розробляли разом з активістами «Реанімаційного пакету реформ».

Як показала практика, прийняття закону про відновлення довіри до судової системи, не призвело до кардинальних змін. Судячи з усього, змінити ситуацію можна тільки через повне оновлення суддівського корпусу

Источник http://life.pravda.com.ua/person/2014/09/24/180834/