Кто уйдет из ЕС следующим?Кто уйдет из ЕС следующим?

Адриано Босони

Будущее Европейского Союза служит предметом споров уже почти десять лет — с тех пор, как начался экономический кризис. Особенно много вопросов о том, куда движется блок, возникало в последние годы, когда Греция едва не вышла из еврозоны, а Британия проголосовала за полный отказ от членства в ЕС. Евроскептики утверждают, что главный вопрос не в том, произойдет ли крах Евросоюза, а в том, когда он произойдет. На это еврофилы возражают, что от союза невозможно отказаться.

Как бы то ни было, Европейский Союз, как и любая политическая структура, — лишь эпизод большой истории. Однажды он исчезнет (и на смену ему придет нечто другое) или изменится настолько, что от него останется одно название, а действовать и выглядеть он будет совсем не так, как сейчас. Сказать точно, когда случится такая трансформация и сколько времени она займет, невозможно. Тем не менее, по некоторым признакам можно предположить, какой будет эта новая Европа и — что, возможно, еще важнее — что будет движущей силой перемен. Кризис, охвативший сейчас ЕС, наглядно демонстрирует, что ключевой политической единицей в Европе остается национальное государство, несмотря на многолетние попытки его ослабить. Сейчас оно восстает из руин после очередных европейских экспериментов с интеграцией, и именно ему предстоит играть ключевую роль в определении будущего курса Континента.

Не все члены ЕС созданы равными. Скажем уход страны, принадлежащей к еврозоне, вредит системе намного больше, чем уход страны, которая к еврозоне не принадлежит. Перспектива выхода Греции из валютного союза в 2015 году, судя по всему, испугала Францию и Германию больше, чем принятое Британией годом позже решение о выходе из блока. Безусловно, оба эти события имели бы серьезные последствия для Европейского Союза, однако «Грекзит» мгновенно потряс бы финансовые основания еврозоны, в то время как эффект «Брекзита» будет сказываться постепенно.

Уровень поддержки институтов ЕС также варьируется от страны к стране. По данным Исследовательского центра Пью, к Европейскому Союзу положительно относятся 72% поляков, но только 38% французов. При этом последний опрос «Евробарометра» показал, что еврозону поддерживают целых 82% люксембуржцев, но только 54% итальянцев. Захлестнувший Континент евроскептицизм в разных странах принимает различные формы: французский Национальный фронт выступает за выход из Европейского Союза, в то время как итальянское Движение пяти звезд призывает только покинуть еврозону. Одновременно умеренные партии, стремящиеся сохранить членство своих стран в ЕС, все чаще говорят о необходимости покончить со свободным передвижением рабочей силы и о восстановлении пограничного контроля.

На фоне этой разноголосицы требований в сочетании с перспективами «Грекзита» и «Брекзита» Европейский Союз вынужден разработать процесс выхода и решить, должны ли его страны-члены иметь право покинуть определенные элементы блока, сохранив членство. Когда в прошлом году обсуждался вопрос о спасении греческой экономики, некоторые страны утверждали, что выход из еврозоны должен означать выход из Европейского Союза. Некоторые, напротив, предлагали приостановить членство Афин в валютном союзе, но сохранить за ними место в континентальном блоке. Сейчас, спустя год, такие же споры идут о Британии. Многие члены ЕС полагают, что у доступа на единый европейский рынок есть своя цена — прием рабочей силы из других европейских стран. Впрочем, многие страны, напротив, демонстрируют открытость для компромиссов. При этом, как бы ни шли в ближайшие годы переговоры между Лондоном и Брюсселем, их итогом, в любом случае, станет дорожная карта для выхода из блока, которой смогут воспользоваться и другие члены ЕС.

Разумеется, это приводит к другому вопросу: зачем может понадобиться выходить из Евросоюза или из его структур? Ответ опять же зависит от того, о какой стране идет речь. Некоторые правительства могут предпочесть добровольный уход — при поддержке общенародного референдума или с одобрения парламента. Например, последние исследования «Евробарометра» показывают, что доверие к Европейскому Союзу на Континенте, составлявшее в 2007 году 57%, снизилось к 2016 году до 33%. Это дает основания думать, что британский референдум может оказаться не последним. С другой стороны, кого-то могут выгнать из блока за политическую или финансовую неспособность выполнять связанные с членством обязательства. Так Афины осознанно приняли решение согласиться на требования кредиторов, чтобы остаться в еврозоне. Кто-то, в свою очередь, может уйти, если структуры, к которым они принадлежат, распадутся в результате либо осознанного решения, либо экзистенциального кризиса.

Вероятности и последствия

От того, какие страны решат отказаться от членства в Европейском Союзе или в его структурах, будет зависеть участь блока. Организация, вероятно, выдержит уход Хорватии — но не уход Франции. Количество ушедших также будет кое-что значить. Бегство из союза одной маленькой экономики не будет угрожать ЕС, зато скоординированный выход нескольких таких экономик — безусловно, будет.

Вероятность того, что те или иные члены континентального блока однажды его покинут, зависит от определенных политических и географических факторов. Евроскептически настроенное население может вынудить правительство отказаться от членства в Евросоюзе — более того, политики сами могут принять такое решение в попытках приобрести популярность. Страны с сильными экономиками или удобным стратегическим расположением могут воспользоваться этими рычагами, чтобы добиться выгодных условии выхода— или чтобы добиться от Брюсселя уступок в обмен на сохранение членства в блоке. При этом у стран со слабыми экономиками, судя по всему, будет меньше возможностей для выбора — тем более, что они, скорее всего, будут первыми жертвами любых грядущих европейских кризисов.

В общем и целом, страны Евросоюза можно разделить на четыре категории — в зависимости от вероятности их выхода из блока и от последствий этого варианта.

Аутсайдеры

В последние годы в числе наиболее ярых критиков Европейского Союза было немало не входящих в еврозону стран Центральной и Восточной Европы. Многие из этих стран рассматривают Евросоюз как пакт между странами, сохраняющими полный суверенитет, и старательно охраняют полномочия своих национальных властей от поползновений Брюсселя. Наиболее заметны в этом качестве Венгрия и Польша, активно противостоящие укреплению европейской интеграции, однако такие страны, как Чехия, Румыния и Болгария, также скептически относятся и к еврозоне, и к расширению власти Брюсселя.

Это не означает, что они хотят покинуть блок. Все они получают европейскую помощь и субсидии, и вдобавок членство в ЕС обеспечивает им экономическую модернизацию и помогает привлекать иностранные инвестиции. Более того, некоторые из них считают Евросоюз гарантией того, что Запад защитит их от российской агрессии. Большинство избирателей в регионе также поддерживают идею сохранения членства в Европейском Союзе.

Однако, как бы то ни было, страны Центральной и Восточной Европы при каждом удобном случае подчеркивают свой национальный суверенитет и выступают за ослабление европейских институтов. Их противодействие интеграции укрепляет евроскептические движения, стремящиеся перестроить отношения с Брюсселем, в других частях Континента. Злоупотребление направленной против ЕС риторикой может со временем также укрепить в регионе националистические и популистские силы и вынудить правительства к решениям, противоречащим их стратегическим целям.

Уязвимая периферия

Страны на периферии еврозоны, напротив, склонны поддерживать углубление европейской интеграции, хотя и входят в число наиболее уязвимых экономик в блоке. Эти страны — Греция, Португалия, Испания — нуждаются в европейских субсидиях и фондах развития, чтобы поддерживать свои экономики на плаву. Они будут продолжать выступать за интеграцию, пока это означает сохранение экономической помощи.

У этого региона есть свои причины для недовольства Европейским Союзом, но появились они в основном после того, как начался финансовый кризис, породивший политику экономии. Впрочем, даже сейчас его страны в основном поддерживают не правых националистов, усилившихся в других частях блока, а левые партии, выступающие за рост расходов и реструктуризацию долгов вместо закрытия границ и ограничения иммиграции. (Правый национализм несколько усилился в Греции, но несравнимо меньше, чем в Северной Европе).

Государства на южном крае еврозоны могут в какой-то момент выйти из валютного союза. Однако, если они так поступят, это будет, скорее, реакцией на неожиданный кризис, чем запланированным решением. Хотя эти страны схожим образом смотрят на то, каким, по их мнению, должно быть будущее Евросоюза, их политическая и экономическая слабость вряд ли позволит им создать полноценный альянс, способный участвовать в определении судьбы блока. А с учетом медленного экономического роста, слабости банковского сектора, больших долгов и высокого уровня безработицы, продолжающих бить по экономикам этих стран, их традиционно проевропейское население может постепенно изменить свое отношение к ЕС.

Строители коалиции

Чем ближе евроскептицизм подползает к политическому и экономическому ядру Континента, тем опаснее он становится для блока. Североевропейские страны — такие, как Австрия, Финляндия и Нидерланды, — считаются одними из самых богатых и финансово дисциплинированных членов еврозоны. Такие страны обычно волнует защита своих национальных богатств от Южной Европы. В них сильны евроскептические партии, отстаивающие их суверенитет от институтов Евросоюза. В то же время их экономики опираются на экспорт, и это заставляет их стремиться к защите своих внешних рынков, преимущественно находящихся в Европейском Союзе.

Североевропейские страны склонны координировать свои действия со своими соседями и с более крупными державами. Они, скорее, будут коллективно добиваться реформы ЕС или создания региональных блоков, чем будут рисковать оказаться в изоляции в результате односторонних действий. Хотя такие страны, как Дания и Швеция, не состоят в еврозоне, культурно и идеологически они крайне близки к прочим североевропейским странам и могут в итоге присоединиться к ним в некоем региональном аналоге Европейского Союза. В этой части Европы в последнее время нередко поговаривают о создании «северной еврозоны» или «северного Шенгена».

Литва, Латвия и Эстония, в некотором смысле, выглядят исключениями. Они присоединились к Европейскому Союзу и еврозоне, чтобы снизить вероятность российской агрессии, как можно теснее привязав себя к Западу. Бельгия, в которой располагаются штаб-квартиры ключевых институтов Евросоюза, также выделяется из ряда своих североевропейских соседей, — а региональная политика зачастую оказывается важнее национальных попыток уменьшить влияние блока. Эти страны вряд ли выйдут из ЕС или из еврозоны по собственному желанию, однако, если блок распадется, могут примкнуть к северному альянсу.

Большая тройка

Если национальное государство будет главной движущей силой предстоящей трансформации Европейского Союза, можно предположить, что на переднем крае процесса окажутся самые крупные члены блока — то есть Германия, Франция и Италия. Италия исторически рассматривала европейскую интеграцию как способ укрепить связи с процветающими северными соседями и как способ сохранить единство страны. Однако в последнее десятилетие из-за стремительно растущего долга страны и политической нестабильности итальянцы стали явными евроскептиками. Поэтому, Италия с большой вероятностью может прибегнуть к угрозам выхода, чтобы добиться от Брюсселя уступок. Рим уже использовал в переговорах с Европейским Союзом аргумент о своей незаменимости, и вполне вероятно, что следующие итальянские администрации будут поступать так же. Однако на фоне продолжающегося раскола Европы такие угрозы с каждым годом будут все опаснее для блока.
При этом ключи от будущего Евросоюза держат сейчас Франция и Германия. Одно предположение о выходе любой из этих двух стран из блока способно вызвать гигантские структурные перемены. Аналогичным образом, их продолжающееся участие в проекте само по себе способно обеспечить единство Европейского Союза — хотя бы в каком-то смысле. В то же время, Франция и Германия сталкиваются с парадоксальной проблемой: по стратегическим соображениям, им следует выступать единым фронтом, однако их национальные интересы подталкивают их в разные стороны.

Франция, как одновременно средиземноморская и североевропейская страна, разрывается между стремлением защитить свою экономику и необходимостью сохранять альянс с Германией. Париж склонен поддерживать протекционистские методы и меры по распределению риска и при этом хорошо переносит инфляцию. Берлин, напротив, предпочитает избегать мер, которые угрожают благосостоянию Германию, и не принимать на себя риск, создаваемый слабыми экономиками Южной Европы.

Германия могла бы согласиться с подходом Франции только в том случае, если Берлину отдадут больше контроля над бюджетной политикой его соседей — что многие считают неприемлемым. Из этой пары союзников Франция — по причине растущего национализма и медленного экономического роста — с большей вероятностью может начать первой требовать реорганизации Европейского Союза. Между тем Германии, связанной собственными национальными интересами, будет трудно в этом случае найти компромисс со своим давним партнером.

В настоящий момент европейские страны вряд ли смогут придти к консенсусу по вопросу об общем будущем. Чтобы объединиться еще плотнее, они вынуждены были бы идти на уступки в слишком важных для них вопросах. Альтернативный вариант — ослабление европейской интеграции — нравится многим, но связан со вполне реальной угрозой полного распада блока. Разумеется, члены ЕС могут выбрать «золотую середину» и оставить все как есть. Однако даже у бездействия есть своя цена, и цена эта — еще большие проблемы в дальнейшем.

StratforАдриано Босони

Будущее Европейского Союза служит предметом споров уже почти десять лет — с тех пор, как начался экономический кризис. Особенно много вопросов о том, куда движется блок, возникало в последние годы, когда Греция едва не вышла из еврозоны, а Британия проголосовала за полный отказ от членства в ЕС. Евроскептики утверждают, что главный вопрос не в том, произойдет ли крах Евросоюза, а в том, когда он произойдет. На это еврофилы возражают, что от союза невозможно отказаться.

Как бы то ни было, Европейский Союз, как и любая политическая структура, — лишь эпизод большой истории. Однажды он исчезнет (и на смену ему придет нечто другое) или изменится настолько, что от него останется одно название, а действовать и выглядеть он будет совсем не так, как сейчас. Сказать точно, когда случится такая трансформация и сколько времени она займет, невозможно. Тем не менее, по некоторым признакам можно предположить, какой будет эта новая Европа и — что, возможно, еще важнее — что будет движущей силой перемен. Кризис, охвативший сейчас ЕС, наглядно демонстрирует, что ключевой политической единицей в Европе остается национальное государство, несмотря на многолетние попытки его ослабить. Сейчас оно восстает из руин после очередных европейских экспериментов с интеграцией, и именно ему предстоит играть ключевую роль в определении будущего курса Континента.

Не все члены ЕС созданы равными. Скажем уход страны, принадлежащей к еврозоне, вредит системе намного больше, чем уход страны, которая к еврозоне не принадлежит. Перспектива выхода Греции из валютного союза в 2015 году, судя по всему, испугала Францию и Германию больше, чем принятое Британией годом позже решение о выходе из блока. Безусловно, оба эти события имели бы серьезные последствия для Европейского Союза, однако «Грекзит» мгновенно потряс бы финансовые основания еврозоны, в то время как эффект «Брекзита» будет сказываться постепенно.

Уровень поддержки институтов ЕС также варьируется от страны к стране. По данным Исследовательского центра Пью, к Европейскому Союзу положительно относятся 72% поляков, но только 38% французов. При этом последний опрос «Евробарометра» показал, что еврозону поддерживают целых 82% люксембуржцев, но только 54% итальянцев. Захлестнувший Континент евроскептицизм в разных странах принимает различные формы: французский Национальный фронт выступает за выход из Европейского Союза, в то время как итальянское Движение пяти звезд призывает только покинуть еврозону. Одновременно умеренные партии, стремящиеся сохранить членство своих стран в ЕС, все чаще говорят о необходимости покончить со свободным передвижением рабочей силы и о восстановлении пограничного контроля.

На фоне этой разноголосицы требований в сочетании с перспективами «Грекзита» и «Брекзита» Европейский Союз вынужден разработать процесс выхода и решить, должны ли его страны-члены иметь право покинуть определенные элементы блока, сохранив членство. Когда в прошлом году обсуждался вопрос о спасении греческой экономики, некоторые страны утверждали, что выход из еврозоны должен означать выход из Европейского Союза. Некоторые, напротив, предлагали приостановить членство Афин в валютном союзе, но сохранить за ними место в континентальном блоке. Сейчас, спустя год, такие же споры идут о Британии. Многие члены ЕС полагают, что у доступа на единый европейский рынок есть своя цена — прием рабочей силы из других европейских стран. Впрочем, многие страны, напротив, демонстрируют открытость для компромиссов. При этом, как бы ни шли в ближайшие годы переговоры между Лондоном и Брюсселем, их итогом, в любом случае, станет дорожная карта для выхода из блока, которой смогут воспользоваться и другие члены ЕС.

Разумеется, это приводит к другому вопросу: зачем может понадобиться выходить из Евросоюза или из его структур? Ответ опять же зависит от того, о какой стране идет речь. Некоторые правительства могут предпочесть добровольный уход — при поддержке общенародного референдума или с одобрения парламента. Например, последние исследования «Евробарометра» показывают, что доверие к Европейскому Союзу на Континенте, составлявшее в 2007 году 57%, снизилось к 2016 году до 33%. Это дает основания думать, что британский референдум может оказаться не последним. С другой стороны, кого-то могут выгнать из блока за политическую или финансовую неспособность выполнять связанные с членством обязательства. Так Афины осознанно приняли решение согласиться на требования кредиторов, чтобы остаться в еврозоне. Кто-то, в свою очередь, может уйти, если структуры, к которым они принадлежат, распадутся в результате либо осознанного решения, либо экзистенциального кризиса.

Вероятности и последствия

От того, какие страны решат отказаться от членства в Европейском Союзе или в его структурах, будет зависеть участь блока. Организация, вероятно, выдержит уход Хорватии — но не уход Франции. Количество ушедших также будет кое-что значить. Бегство из союза одной маленькой экономики не будет угрожать ЕС, зато скоординированный выход нескольких таких экономик — безусловно, будет.

Вероятность того, что те или иные члены континентального блока однажды его покинут, зависит от определенных политических и географических факторов. Евроскептически настроенное население может вынудить правительство отказаться от членства в Евросоюзе — более того, политики сами могут принять такое решение в попытках приобрести популярность. Страны с сильными экономиками или удобным стратегическим расположением могут воспользоваться этими рычагами, чтобы добиться выгодных условии выхода— или чтобы добиться от Брюсселя уступок в обмен на сохранение членства в блоке. При этом у стран со слабыми экономиками, судя по всему, будет меньше возможностей для выбора — тем более, что они, скорее всего, будут первыми жертвами любых грядущих европейских кризисов.

В общем и целом, страны Евросоюза можно разделить на четыре категории — в зависимости от вероятности их выхода из блока и от последствий этого варианта.

Аутсайдеры

В последние годы в числе наиболее ярых критиков Европейского Союза было немало не входящих в еврозону стран Центральной и Восточной Европы. Многие из этих стран рассматривают Евросоюз как пакт между странами, сохраняющими полный суверенитет, и старательно охраняют полномочия своих национальных властей от поползновений Брюсселя. Наиболее заметны в этом качестве Венгрия и Польша, активно противостоящие укреплению европейской интеграции, однако такие страны, как Чехия, Румыния и Болгария, также скептически относятся и к еврозоне, и к расширению власти Брюсселя.

Это не означает, что они хотят покинуть блок. Все они получают европейскую помощь и субсидии, и вдобавок членство в ЕС обеспечивает им экономическую модернизацию и помогает привлекать иностранные инвестиции. Более того, некоторые из них считают Евросоюз гарантией того, что Запад защитит их от российской агрессии. Большинство избирателей в регионе также поддерживают идею сохранения членства в Европейском Союзе.

Однако, как бы то ни было, страны Центральной и Восточной Европы при каждом удобном случае подчеркивают свой национальный суверенитет и выступают за ослабление европейских институтов. Их противодействие интеграции укрепляет евроскептические движения, стремящиеся перестроить отношения с Брюсселем, в других частях Континента. Злоупотребление направленной против ЕС риторикой может со временем также укрепить в регионе националистические и популистские силы и вынудить правительства к решениям, противоречащим их стратегическим целям.

Уязвимая периферия

Страны на периферии еврозоны, напротив, склонны поддерживать углубление европейской интеграции, хотя и входят в число наиболее уязвимых экономик в блоке. Эти страны — Греция, Португалия, Испания — нуждаются в европейских субсидиях и фондах развития, чтобы поддерживать свои экономики на плаву. Они будут продолжать выступать за интеграцию, пока это означает сохранение экономической помощи.

У этого региона есть свои причины для недовольства Европейским Союзом, но появились они в основном после того, как начался финансовый кризис, породивший политику экономии. Впрочем, даже сейчас его страны в основном поддерживают не правых националистов, усилившихся в других частях блока, а левые партии, выступающие за рост расходов и реструктуризацию долгов вместо закрытия границ и ограничения иммиграции. (Правый национализм несколько усилился в Греции, но несравнимо меньше, чем в Северной Европе).

Государства на южном крае еврозоны могут в какой-то момент выйти из валютного союза. Однако, если они так поступят, это будет, скорее, реакцией на неожиданный кризис, чем запланированным решением. Хотя эти страны схожим образом смотрят на то, каким, по их мнению, должно быть будущее Евросоюза, их политическая и экономическая слабость вряд ли позволит им создать полноценный альянс, способный участвовать в определении судьбы блока. А с учетом медленного экономического роста, слабости банковского сектора, больших долгов и высокого уровня безработицы, продолжающих бить по экономикам этих стран, их традиционно проевропейское население может постепенно изменить свое отношение к ЕС.

Строители коалиции

Чем ближе евроскептицизм подползает к политическому и экономическому ядру Континента, тем опаснее он становится для блока. Североевропейские страны — такие, как Австрия, Финляндия и Нидерланды, — считаются одними из самых богатых и финансово дисциплинированных членов еврозоны. Такие страны обычно волнует защита своих национальных богатств от Южной Европы. В них сильны евроскептические партии, отстаивающие их суверенитет от институтов Евросоюза. В то же время их экономики опираются на экспорт, и это заставляет их стремиться к защите своих внешних рынков, преимущественно находящихся в Европейском Союзе.

Североевропейские страны склонны координировать свои действия со своими соседями и с более крупными державами. Они, скорее, будут коллективно добиваться реформы ЕС или создания региональных блоков, чем будут рисковать оказаться в изоляции в результате односторонних действий. Хотя такие страны, как Дания и Швеция, не состоят в еврозоне, культурно и идеологически они крайне близки к прочим североевропейским странам и могут в итоге присоединиться к ним в некоем региональном аналоге Европейского Союза. В этой части Европы в последнее время нередко поговаривают о создании «северной еврозоны» или «северного Шенгена».

Литва, Латвия и Эстония, в некотором смысле, выглядят исключениями. Они присоединились к Европейскому Союзу и еврозоне, чтобы снизить вероятность российской агрессии, как можно теснее привязав себя к Западу. Бельгия, в которой располагаются штаб-квартиры ключевых институтов Евросоюза, также выделяется из ряда своих североевропейских соседей, — а региональная политика зачастую оказывается важнее национальных попыток уменьшить влияние блока. Эти страны вряд ли выйдут из ЕС или из еврозоны по собственному желанию, однако, если блок распадется, могут примкнуть к северному альянсу.

Большая тройка

Если национальное государство будет главной движущей силой предстоящей трансформации Европейского Союза, можно предположить, что на переднем крае процесса окажутся самые крупные члены блока — то есть Германия, Франция и Италия. Италия исторически рассматривала европейскую интеграцию как способ укрепить связи с процветающими северными соседями и как способ сохранить единство страны. Однако в последнее десятилетие из-за стремительно растущего долга страны и политической нестабильности итальянцы стали явными евроскептиками. Поэтому, Италия с большой вероятностью может прибегнуть к угрозам выхода, чтобы добиться от Брюсселя уступок. Рим уже использовал в переговорах с Европейским Союзом аргумент о своей незаменимости, и вполне вероятно, что следующие итальянские администрации будут поступать так же. Однако на фоне продолжающегося раскола Европы такие угрозы с каждым годом будут все опаснее для блока.
При этом ключи от будущего Евросоюза держат сейчас Франция и Германия. Одно предположение о выходе любой из этих двух стран из блока способно вызвать гигантские структурные перемены. Аналогичным образом, их продолжающееся участие в проекте само по себе способно обеспечить единство Европейского Союза — хотя бы в каком-то смысле. В то же время, Франция и Германия сталкиваются с парадоксальной проблемой: по стратегическим соображениям, им следует выступать единым фронтом, однако их национальные интересы подталкивают их в разные стороны.

Франция, как одновременно средиземноморская и североевропейская страна, разрывается между стремлением защитить свою экономику и необходимостью сохранять альянс с Германией. Париж склонен поддерживать протекционистские методы и меры по распределению риска и при этом хорошо переносит инфляцию. Берлин, напротив, предпочитает избегать мер, которые угрожают благосостоянию Германию, и не принимать на себя риск, создаваемый слабыми экономиками Южной Европы.

Германия могла бы согласиться с подходом Франции только в том случае, если Берлину отдадут больше контроля над бюджетной политикой его соседей — что многие считают неприемлемым. Из этой пары союзников Франция — по причине растущего национализма и медленного экономического роста — с большей вероятностью может начать первой требовать реорганизации Европейского Союза. Между тем Германии, связанной собственными национальными интересами, будет трудно в этом случае найти компромисс со своим давним партнером.

В настоящий момент европейские страны вряд ли смогут придти к консенсусу по вопросу об общем будущем. Чтобы объединиться еще плотнее, они вынуждены были бы идти на уступки в слишком важных для них вопросах. Альтернативный вариант — ослабление европейской интеграции — нравится многим, но связан со вполне реальной угрозой полного распада блока. Разумеется, члены ЕС могут выбрать «золотую середину» и оставить все как есть. Однако даже у бездействия есть своя цена, и цена эта — еще большие проблемы в дальнейшем.

Stratfor

Железная Леди — 2Железная Леди — 2

Анна Павленко

Знакомьтесь, новый премьер Великобритании Тереза Мэй: политический тяжеловес, сторонница жестких решений и любительница экстравагантной обуви. Ей предстоит справиться с последствиями Brexit — сохранить подъем экономики и удержать страну от раскола

Во вторник 12 июля Дэвид Кэмерон, возглавлявший правительство Соединенного Королевства на протяжении шести лет, провел свое последнее заседание кабинета министров. На следующий день он отправился в Букингемский дворец, где официально уведомил королеву Елизавету II о своей отставке.

Для монаршей особы это не стало неожиданностью: о том, что глава партии консерваторов и убежденный еврооптимист покинет свой пост, мир узнал еще 24 июня — в день оглашения результатов референдума о выходе Великобритании из ЕС, за который проголосовали 52% жителей Туманного Альбиона.

“Британский народ принял очень ясное решение пойти по другому пути, и я полагаю, что стране нужен новый лидер”,— заявил тогда премьер.

После двух раундов внутрипартийного голосования среди претендентов на премьерское кресло остался лишь один — министр внутренних дел Великобритании Тереза Мэй. Так преемником Кэмерона и второй женщиной-премьером после Маргарет Тэтчер стала 59‑летняя Мэй — одна из самых опытных и зрелых политиков в стане консерваторов, сторонница жестких решений, убежденная феминистка и страстная любительница необычной обуви.

Выступая в поддержку Мэй, уходящий премьер назвал ее сильной и компетентной, отметив, что она “более чем просто способна на лидерство”, которое так необходимо стране на пороге выхода из ЕС.

Хотя во время предшествующей референдуму кампании Мэй поддерживала Кэмерона и была противником Brexit, после победы евроскептиков она решила возглавить выход Британии из ЕС и объединить страну. “Brexit означает Brexit, и с ним мы собираемся добиться успеха”,— заявила Мэй.

Именно переговоры с руководством ЕС станут первоочередной задачей нового премьера, уверены аналитики. Вместе с тем Мэй предстоит объединить собственную партию и всю страну после жесткой кампании по выходу Великобритании из Евросоюза, отмечает в комментарии НВ Стивен Биллет, эксперт в области политики и права из американского Университета Джорджа Вашингтона.

“Перед ней стоит вызов сохранить Великобританию единой — удержав Шотландию и Северную Ирландию, которые проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС”,— очерчивает поле для деятельности нового премьера Биллет.

Чертовски трудная женщина

В последние дни Тереза Мэй стала главной звездой британской прессы. Разбирая ее по косточкам, издания отмечают ее жесткий стиль переговоров, который получил всеобщее одобрение в период управления министерством внутренних дел, а теперь должен помочь Великобритании получить лучшие торговые условия при выходе из ЕС. Однажды консерватор Кен Кларк назвал Мэй “чертовски трудной женщиной”, и она взяла эту характеристику на вооружение, пообещав, что вскоре председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер лично узнает, какой “чертовски трудной” она может быть.

Соратники второй женщины-премьера отмечают, что Мэй умеет стоять на своем и при этом лишена привычного для политиков желания нравиться. Известная своей страстью к экстравагантной обуви, она, невзирая на критику, остается верна своему стилю. “Я не жалею [что известна своей обувью]. Что хорошо, она часто ломает лед [в начале беседы]»,— утверждает политик.

Также пресса, подмечая ее волевые качества, указывает и на противоречивость характера: Мэй часто руководствуется моралью больше, чем целесообразностью, и это качество способно сделать ее премьерство непредсказуемым, отмечают аналитики. К примеру, будучи министром внутренних дел, Мэй постаралась ограничить практику уличных обысков молодых людей неевропейской внешности, ранее широко распространенную в Великобритании, считая такие действия дискриминацией. И в то же время она не раз высказывалась за снижение существующего уровня миграции, который не соответствует национальным интересам страны.

За время своей работы в министерстве Мэй так и не удалось уменьшить миграцию до плановых 100 тыс. человек в год. Зато она смогла снизить уровень преступности и, что не менее важно, предотвратить ряд террористических атак.

Что же касается личной жизни, то новый премьер-министр Великобритании предпочитает ее не афишировать и никогда не злоупотребляла публичностью: во время премьерской кампании Мэй появлялась с заявлениями на публике реже, чем ее соперники.

Известно, что она была единственным ребенком в семье англиканского священника. Будущий политик училась в Оксфорде по специальности География, а затем вышла замуж за Филиппа Мэя, руководителя университетского союза по воспитанию будущих политических лидеров.

Начиная строить карьеру в Центральном банке Англии, Мэй уже тогда видела свое будущее в политике. А университетские друзья вспоминают, как когда‑то она мечтала стать первой женщиной—премьером Великобритании. И хотя в 1979 году ее опередила другая британка — Маргарет Тэтчер, Мэй уверенно продолжила свой путь в высшие эшелоны власти.

Мэй пойдет на многое
Стивен Биллет, эксперт в области политики и права

В 1997 году она впервые попала в парламент и с тех пор представляла округ Мейденхед в палате общин. Параллельно политик занимала различные должности в теневом правительстве консерваторов — оппозиционном объединении, призванном контролировать работу действующего кабинета министров.

После выборов 2010 года, когда консерваторы совместно с либерал-демократами сформировали коалиционное правительство, Мэй заняла в нем пост министра внутренних дел, а также получила портфель министра по делам женщин и равноправия. На протяжении всей своей политической карьеры она уделяла немало внимания гендерному вопросу, а сама стала одной из немногих женщин, которым удалось почти два десятилетия продержаться в первых рядах Консервативной партии.

По словам Анны Субри, министра малого бизнеса, промышленности и предпринимательства, Мэй сформировала в партии “обстановку сестринских отношений”. Она перестроила систему отбора кандидатов, упростив для женщин путь в парламент. На этом фоне ее выход в финал премьерской гонки вместе с другой представительницей прекрасного пола — Андреа Лидсом, замминистра энергетики Великобритании,— особо символичен. Ведь по итогам внутрипартийного голосования Лидсом и Мэй обошли троих коллег-мужчин: министра юстиции Майкла Гоува, бывшего министра обороны Лиама Фокса и министра по пенсиям Стивена Крэбба.

После Brexit

В 2013 году еврооптимист Кэмерон был вынужден пообещать своим согражданам референдум о выходе из ЕС из‑за опасений, что в противном случае его партию ждет поражение от антиевропейских политических сил на парламентских выборах 2015 года. Его ставка сыграла, и в мае прошлого года консерваторы одержали убедительную победу на всеобщих выборах, получив большинство в новом составе парламента.

Однако обещанный референдум все‑таки пришлось провести. И, несмотря на усилия Кэмерона по утверждению новых условий экономического и торгового сотрудничества с Евросоюзом, а также мер по усилению суверенитета Соединенного Королевства и ограничению миграции в рамках союза, британцы решили покинуть ЕС. При этом голосование раскололо Англию на крупные города и не затронутую глобализацией провинцию, а также отдалило англичан от противящихся Brexit жителей Шотландии и Северной Ирландии.

Главными аргументами антиевропейской агитации стали ограничение потока мигрантов и нагрузки с их стороны на социальную сферу страны, отмена подчинения британцев воле евробюрократов и экономия на взносах в ЕС. В то же время возглавляемое соратником Кэмерона казначейство подсчитало: каждая семья потеряет из‑за выхода из ЕС 4,3 тыс. фунтов в год.

По мнению экспертов, Brexit положит начало периоду экономической турбулентности, и новому премьер-министру еще придется побороться за сохранение экономических улучшений, которых добился на своем посту Кэмерон. После глобального кризиса 2008 года и десятилетия высоких расходов на социальный сектор премьеру-тори удалось уменьшить бюджетные траты за счет реформы систем социальных выплат, образования и здравоохранения.

Болезненные реформы не раз вызывали массовые протесты, однако рейтинг поддержки Кэмерона стабильно держался на уровне 50%, резко снизившись до 34% лишь в апреле 2016‑го. Этому способствовал грядущий референдум о членстве в ЕС, а также обнародование так называемых панамских документов, которые бросали на семью премьера подозрение в стремлении избежать уплаты налогов.

Правительство Кэмерона долгое время пользовалось одобрением неслучайно: за последние годы ему удалось на 9% увеличить экспорт и сократить безработицу с 7,9% во втором квартале 2010‑го до 5,1% в первом квартале 2016 года. За пять лет жесткие меры экономии помогли консерваторам снизить дефицит бюджета Великобритании со 144 млрд до 79 млрд фунтов. А потребительская инфляция, которая в 2011 году достигла 4,5%, уже через четыре года свелась к нулю.

Тем не менее многие простые британцы особо не ощутили эффекта от улучшений в экономике. В 2014 году в Соединенном Королевстве было зафиксировано падение зарплат, которые за четыре года снизились в среднем на 4% — этому способствовало увеличение количества рабочих мест за счет низкооплачиваемых позиций и реформа пенсионной системы. Более крупные потери в благосостоянии понесли только пребывающие на тот момент в кризисе Греция, Кипр и Португалия.

Только этой весной правительство Кэмерона объявило о повышении базового уровня зарплат с 6,7 фунта в час до 7,2 фунта, что стало самым крупным повышением за последние восемь лет.

На посту премьер-министра Мэй намерена продолжить линию своего предшественника и поставить Консервативную партию на службу трудящимся. В понедельник она пообещала усилить подотчетность бизнеса за счет введения работников и потребителей в состав правления корпораций.

В сфере внешней политики от Мэй не ожидают значимых изменений существующего курса. Она не будет торопить старт процедуры Brexit и постарается получить наилучшие условия выхода из ЕС в результате официальных переговоров, которые начнутся не ранее следующего года. Именно тогда Великобритания намерена задействовать 50‑ю статью Лиссабонского договора о Европейском союзе, в котором прописана процедура выхода из сообщества.

При этом Мэй как убежденный борец с терроризмом поддержит активное участие Великобритании в программах НАТО и не станет ослаблять жесткую позицию своего предшественника в отношении Кремля. “Учитывая результаты голосования за Brexit, думаю, она пойдет на многое, чтобы поддержать солидарность Великобритании с Западом посредством своих обязательств по НАТО, и это однозначно повлияет на отношения с Украиной и Россией”,— прогнозирует Биллет.

Новое ВремяАнна Павленко

Знакомьтесь, новый премьер Великобритании Тереза Мэй: политический тяжеловес, сторонница жестких решений и любительница экстравагантной обуви. Ей предстоит справиться с последствиями Brexit — сохранить подъем экономики и удержать страну от раскола

Во вторник 12 июля Дэвид Кэмерон, возглавлявший правительство Соединенного Королевства на протяжении шести лет, провел свое последнее заседание кабинета министров. На следующий день он отправился в Букингемский дворец, где официально уведомил королеву Елизавету II о своей отставке.

Для монаршей особы это не стало неожиданностью: о том, что глава партии консерваторов и убежденный еврооптимист покинет свой пост, мир узнал еще 24 июня — в день оглашения результатов референдума о выходе Великобритании из ЕС, за который проголосовали 52% жителей Туманного Альбиона.

“Британский народ принял очень ясное решение пойти по другому пути, и я полагаю, что стране нужен новый лидер”,— заявил тогда премьер.

После двух раундов внутрипартийного голосования среди претендентов на премьерское кресло остался лишь один — министр внутренних дел Великобритании Тереза Мэй. Так преемником Кэмерона и второй женщиной-премьером после Маргарет Тэтчер стала 59‑летняя Мэй — одна из самых опытных и зрелых политиков в стане консерваторов, сторонница жестких решений, убежденная феминистка и страстная любительница необычной обуви.

Выступая в поддержку Мэй, уходящий премьер назвал ее сильной и компетентной, отметив, что она “более чем просто способна на лидерство”, которое так необходимо стране на пороге выхода из ЕС.

Хотя во время предшествующей референдуму кампании Мэй поддерживала Кэмерона и была противником Brexit, после победы евроскептиков она решила возглавить выход Британии из ЕС и объединить страну. “Brexit означает Brexit, и с ним мы собираемся добиться успеха”,— заявила Мэй.

Именно переговоры с руководством ЕС станут первоочередной задачей нового премьера, уверены аналитики. Вместе с тем Мэй предстоит объединить собственную партию и всю страну после жесткой кампании по выходу Великобритании из Евросоюза, отмечает в комментарии НВ Стивен Биллет, эксперт в области политики и права из американского Университета Джорджа Вашингтона.

“Перед ней стоит вызов сохранить Великобританию единой — удержав Шотландию и Северную Ирландию, которые проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС”,— очерчивает поле для деятельности нового премьера Биллет.

Чертовски трудная женщина

В последние дни Тереза Мэй стала главной звездой британской прессы. Разбирая ее по косточкам, издания отмечают ее жесткий стиль переговоров, который получил всеобщее одобрение в период управления министерством внутренних дел, а теперь должен помочь Великобритании получить лучшие торговые условия при выходе из ЕС. Однажды консерватор Кен Кларк назвал Мэй “чертовски трудной женщиной”, и она взяла эту характеристику на вооружение, пообещав, что вскоре председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер лично узнает, какой “чертовски трудной” она может быть.

Соратники второй женщины-премьера отмечают, что Мэй умеет стоять на своем и при этом лишена привычного для политиков желания нравиться. Известная своей страстью к экстравагантной обуви, она, невзирая на критику, остается верна своему стилю. “Я не жалею [что известна своей обувью]. Что хорошо, она часто ломает лед [в начале беседы]»,— утверждает политик.

Также пресса, подмечая ее волевые качества, указывает и на противоречивость характера: Мэй часто руководствуется моралью больше, чем целесообразностью, и это качество способно сделать ее премьерство непредсказуемым, отмечают аналитики. К примеру, будучи министром внутренних дел, Мэй постаралась ограничить практику уличных обысков молодых людей неевропейской внешности, ранее широко распространенную в Великобритании, считая такие действия дискриминацией. И в то же время она не раз высказывалась за снижение существующего уровня миграции, который не соответствует национальным интересам страны.

За время своей работы в министерстве Мэй так и не удалось уменьшить миграцию до плановых 100 тыс. человек в год. Зато она смогла снизить уровень преступности и, что не менее важно, предотвратить ряд террористических атак.

Что же касается личной жизни, то новый премьер-министр Великобритании предпочитает ее не афишировать и никогда не злоупотребляла публичностью: во время премьерской кампании Мэй появлялась с заявлениями на публике реже, чем ее соперники.

Известно, что она была единственным ребенком в семье англиканского священника. Будущий политик училась в Оксфорде по специальности География, а затем вышла замуж за Филиппа Мэя, руководителя университетского союза по воспитанию будущих политических лидеров.

Начиная строить карьеру в Центральном банке Англии, Мэй уже тогда видела свое будущее в политике. А университетские друзья вспоминают, как когда‑то она мечтала стать первой женщиной—премьером Великобритании. И хотя в 1979 году ее опередила другая британка — Маргарет Тэтчер, Мэй уверенно продолжила свой путь в высшие эшелоны власти.

Мэй пойдет на многое
Стивен Биллет, эксперт в области политики и права

В 1997 году она впервые попала в парламент и с тех пор представляла округ Мейденхед в палате общин. Параллельно политик занимала различные должности в теневом правительстве консерваторов — оппозиционном объединении, призванном контролировать работу действующего кабинета министров.

После выборов 2010 года, когда консерваторы совместно с либерал-демократами сформировали коалиционное правительство, Мэй заняла в нем пост министра внутренних дел, а также получила портфель министра по делам женщин и равноправия. На протяжении всей своей политической карьеры она уделяла немало внимания гендерному вопросу, а сама стала одной из немногих женщин, которым удалось почти два десятилетия продержаться в первых рядах Консервативной партии.

По словам Анны Субри, министра малого бизнеса, промышленности и предпринимательства, Мэй сформировала в партии “обстановку сестринских отношений”. Она перестроила систему отбора кандидатов, упростив для женщин путь в парламент. На этом фоне ее выход в финал премьерской гонки вместе с другой представительницей прекрасного пола — Андреа Лидсом, замминистра энергетики Великобритании,— особо символичен. Ведь по итогам внутрипартийного голосования Лидсом и Мэй обошли троих коллег-мужчин: министра юстиции Майкла Гоува, бывшего министра обороны Лиама Фокса и министра по пенсиям Стивена Крэбба.

После Brexit

В 2013 году еврооптимист Кэмерон был вынужден пообещать своим согражданам референдум о выходе из ЕС из‑за опасений, что в противном случае его партию ждет поражение от антиевропейских политических сил на парламентских выборах 2015 года. Его ставка сыграла, и в мае прошлого года консерваторы одержали убедительную победу на всеобщих выборах, получив большинство в новом составе парламента.

Однако обещанный референдум все‑таки пришлось провести. И, несмотря на усилия Кэмерона по утверждению новых условий экономического и торгового сотрудничества с Евросоюзом, а также мер по усилению суверенитета Соединенного Королевства и ограничению миграции в рамках союза, британцы решили покинуть ЕС. При этом голосование раскололо Англию на крупные города и не затронутую глобализацией провинцию, а также отдалило англичан от противящихся Brexit жителей Шотландии и Северной Ирландии.

Главными аргументами антиевропейской агитации стали ограничение потока мигрантов и нагрузки с их стороны на социальную сферу страны, отмена подчинения британцев воле евробюрократов и экономия на взносах в ЕС. В то же время возглавляемое соратником Кэмерона казначейство подсчитало: каждая семья потеряет из‑за выхода из ЕС 4,3 тыс. фунтов в год.

По мнению экспертов, Brexit положит начало периоду экономической турбулентности, и новому премьер-министру еще придется побороться за сохранение экономических улучшений, которых добился на своем посту Кэмерон. После глобального кризиса 2008 года и десятилетия высоких расходов на социальный сектор премьеру-тори удалось уменьшить бюджетные траты за счет реформы систем социальных выплат, образования и здравоохранения.

Болезненные реформы не раз вызывали массовые протесты, однако рейтинг поддержки Кэмерона стабильно держался на уровне 50%, резко снизившись до 34% лишь в апреле 2016‑го. Этому способствовал грядущий референдум о членстве в ЕС, а также обнародование так называемых панамских документов, которые бросали на семью премьера подозрение в стремлении избежать уплаты налогов.

Правительство Кэмерона долгое время пользовалось одобрением неслучайно: за последние годы ему удалось на 9% увеличить экспорт и сократить безработицу с 7,9% во втором квартале 2010‑го до 5,1% в первом квартале 2016 года. За пять лет жесткие меры экономии помогли консерваторам снизить дефицит бюджета Великобритании со 144 млрд до 79 млрд фунтов. А потребительская инфляция, которая в 2011 году достигла 4,5%, уже через четыре года свелась к нулю.

Тем не менее многие простые британцы особо не ощутили эффекта от улучшений в экономике. В 2014 году в Соединенном Королевстве было зафиксировано падение зарплат, которые за четыре года снизились в среднем на 4% — этому способствовало увеличение количества рабочих мест за счет низкооплачиваемых позиций и реформа пенсионной системы. Более крупные потери в благосостоянии понесли только пребывающие на тот момент в кризисе Греция, Кипр и Португалия.

Только этой весной правительство Кэмерона объявило о повышении базового уровня зарплат с 6,7 фунта в час до 7,2 фунта, что стало самым крупным повышением за последние восемь лет.

На посту премьер-министра Мэй намерена продолжить линию своего предшественника и поставить Консервативную партию на службу трудящимся. В понедельник она пообещала усилить подотчетность бизнеса за счет введения работников и потребителей в состав правления корпораций.

В сфере внешней политики от Мэй не ожидают значимых изменений существующего курса. Она не будет торопить старт процедуры Brexit и постарается получить наилучшие условия выхода из ЕС в результате официальных переговоров, которые начнутся не ранее следующего года. Именно тогда Великобритания намерена задействовать 50‑ю статью Лиссабонского договора о Европейском союзе, в котором прописана процедура выхода из сообщества.

При этом Мэй как убежденный борец с терроризмом поддержит активное участие Великобритании в программах НАТО и не станет ослаблять жесткую позицию своего предшественника в отношении Кремля. “Учитывая результаты голосования за Brexit, думаю, она пойдет на многое, чтобы поддержать солидарность Великобритании с Западом посредством своих обязательств по НАТО, и это однозначно повлияет на отношения с Украиной и Россией”,— прогнозирует Биллет.

Новое Время

Доклад сэра Чилкота: работа над ошибками Тони БлэраДоклад сэра Чилкота: работа над ошибками Тони Блэра

Александр Вольский

Этим летом Великобританию потряс не только референдум о выходе из ЕС, который одномоментно изменил геополитическую расстановку сил в регионе, но и дела более давние. 6 июля были оглашены результаты длительного расследования о причинах, вовлекших Англию в Иракскую войну на стороне США, и людях, ответственных за это.

Общеизвестно, что после Второй мировой войны Великобритания сдала позиции великой державы. Настала пора деколонизации, и Британская империя, охватывающая четверть земного шара, была вынуждена дать независимость своим колониям. Конечно, при этом не обошлось без эксцессов, но в целом все произошло достаточно мирно.

Английские правители поступили мудро, не цепляясь мертвой хваткой за ускользающее могущество. При этом они провели рокировку с США: англичане уступили американцам роль мирового жандарма. Все произошло мило и по-семейному, в тесном англосаксонском кругу. В результате Америка получила лавры ведущей державы Запада, а Англия – возможность наслаждаться процветанием в ее тени, сохранив обширную сеть связей в разных уголках мира и не наживая себе врагов.

Такая ситуация устраивала всех, но, к сожалению, в США в начале этого столетия приключилось досадное недоразумение, а именно – Джордж Буш-младший. Этот, до странной карикатурности нелепый, американский президент сделал абсолютно неправильно все, что только возможно. Крайне трудно найти хоть что-то положительное в ряду его «славных деяний».

И так сложилось, что Англия сполна вкусила последствия его президентства. Будучи «братской страной» и верным союзником, она оказалась втянута в Иракскую и Афганскую авантюры Буша-младшего. К сожалению, тогда во главе британского правительства оказался человек, неспособный ему противостоять.

Английский премьер-министр Тони Блэр, как личность и политик, продемонстрировал много достижений на внутренней арене. Он, будучи убежденным социал-демократом, в годы своего правления сделал много полезного для малозащищенных слоев общества. Но не смог сказать «нет», когда американцы «обезумели» в сфере внешней политики.

Великобритания, в лице Тони Блэра, несмотря на прогрессирующую международную изоляцию Америки, как верная собачонка, продолжала сопровождать ее в этом самоубийственном путешествии. За что последний даже получил кличку «пудель Буша».

Но если впоследствии в Америке результаты деятельности администрации Буша-младшего так и не были вынесены на суд общественности, а многочисленные обвинения в военных преступлениях так и не были официально оглашены в политико-юридическом пространстве, то в Англии ситуация приняла другой оборот.

После выведения в 2009 году британских войск из Ирака, английское правительство решило провести расследование, чтобы понять, как их страна вообще ввязалась в эту войну, было ли это необходимо, почему все с самого начала пошло не так, как планировалось, и кто несет ответственность за все произошедшее.

Что характерно, находившийся тогда у власти премьер-министр Гордон Браун, был однопартийцем Тони Блэра, и публично сказал, что, по его мнению, вторжение в Ирак «было правильным решением, принятым по правильным причинам». Однако его правительство не стало трусливо заметать мусор под ковер, а, наоборот, начало процесс расследования.

Мы в Украине уже привыкли к созданию комиссий по расследованию резонансных преступлений, совершенных высокопоставленными лицами, будь то убийство Гонгадзе или Сашка Билого. Сначала создается специальная комиссию в составе «профессиональных борцов с преступностью», которая, чудесным образом распиарив своих членов, выдает пшик вместо результата. Ведь, как известно, «ворон ворону глаз не выклюет» и «рука руку моет».

Но в Англии так не принято. На родине чаепития в пять часов, овсянки и демократических традиций, комиссия, начав работать, не остановится до тех пор, пока не докопается до правды и не вынесет результат своей деятельности на суд общественности. Недавно английская система правления доказала, что несмотря на некоторую архаичность, старейшая парламентская демократия все еще может задавать стандартны открытого общества и выносить на публику промахи первых лиц государства.

Важной деталью в «Иракском расследовании» стало то, что оно проводилось комиссией, состоящей из членов королевского Тайного совета, возглавляемой сэром Джоном Чилкотом. Для нас это кажется экзотикой, но в Англии существует такой Тайный совет, в котором собраны сливки политического общества. Официальная функция этого органа советовать монарху, как ему править. Британское правительство, на бумаге, лишь один из комитетов этого органа, а премьер лишь «верный слуга» королевы. Естественно, это в значительной степени лишь наследие старых времен, поэтому теперь в Тайный совет попадают, в основном, по рекомендации правительства.

Причастность к этому органу означает, что расследование пребывает на контроле непосредственно у королевы, а не у какого-то «жалкого» временщика премьер-министра. И это практически неизбежно ведет к тому, что отчет будет закончен и предоставлен суду общественности. Ведь если за дело взялось первое лицо государства, то слуги королевы не могут ее подвести. Все-таки престиж – это единственное на чем держится власть короны в современной Англии. А значит, королева не может себе позволить быть замешанной в чем-то, что плохо отразится на ее репутации.

Это показывает, что есть некоторый лоск в аристократии и монархической форме правления. По крайней мере, очевидно, что королевская семья будет здесь всегда и будет нести ответственность до конца. И единственный способ разорвать связь этих людей со страной проходит через эшафот.

Доклад Джона Чилкота, как был назван итоговый документ расследования, вмещает в себя 12 томов и содержит 2,6 миллиона слов, что по объему в три раза превышает полное собрание сочинений В. Шекспира. Доступ к полному тексту доклада платный и составляет 767 фунтов стерлингов. Также можно ознакомиться с его резюме в 150 страниц стоимостью 30 фунтов. Такой объем и такая величина доклада вызваны тем, что комиссия была вынуждена исследовать все ключевые решения, принятые английской государственной машиной по поводу Ирака с 2001 по 2009 год. А это было нелегко.

В процессе расследования через руки комиссии прошли записи более чем 200 обсуждений на уровне английского кабмина, 25 записок Блэра Джорджу Бушу-младшему, более 300 записей разговоров между тогдашним премьером и его министром финансов Гордоном Брауном (следующим премьером).

Легко понять, почему доступ к тексту доклада платный. Ведь это расследование обошлось налогоплательщикам в сумму около 10 миллионов фунтов стерлингов. В том числе следует учитывать, что главе комиссии Джону Чилкоту платили ежедневно по 790, а четырем ее членам – по 565 фунтов стерлингов. В Англии чудесно понимают, что нельзя заставлять голодную собаку сторожить кусок мяса. Поэтому даже Джон Чилкот, авторитетный, убеленный сединами 77-летний ветеран МВД, бывалый консультант внешней и внутренней разведки Великобритании, должен быть дополнительно вознагражден за труды. Не говоря уже о прочих участниках комиссии, которые тоже далеко не простые люди.

В результате комиссия пришла к выводу, что решение по поводу вторжения в Ирак было принято на основании неверных данных и были использованы далеко не все возможности для мирного разрешения ситуации.

В докладе Чилкота было высказано мнение, что экстраординарные взаимоотношения между США и Великобританией не требуют от Лондона поддерживать любую инициативу Вашингтона. Это является абсолютной правдой, поскольку сохранилась запись, где Буш-младший говорит о том, что англичане могут не участвовать во вторжении в Ирак непосредственно, если у них есть проблемы с этим. Но Блэр лично возразил ему и подтвердил, что Британия будет с США до конца.

Расследование комиссии также показало, что английская армия была плохо подготовлена к войне в Ираке. В первые дни наступления солдаты шли в бой в беретах, поскольку ожидалось, что местное население будет встречать освободителей «хлебом-солью». Бронежилеты были доставлены в войска буквально накануне начала войны. А 27, из 179 погибших в Ираке британских военных, пали жертвами того, что их легкие бронеавтомобили марки «Снэтч Ленд Ровер» не могли защитить их даже от самого слабого фугаса.

По мнению членов комиссии, заявление чиновников из правительства Блэра о том, что последствия вторжения в Ирак нельзя была предсказать, не соответствуют истине. Поскольку одно дело, когда нельзя предсказать какие-то мелкие детали происходящего, и совсем другое, когда у членов коалиции вообще не было разработанного плана урегулирования ситуации в стране после падения режима Хуссейна. К тому же войска не были соответствующим образом проконсультированы об этноконфессиональном многообразии Ирака.

Результатом такого безответственного подхода стала затянувшаяся партизанская война, которая стоила участникам коалиции (в основном американцам) более двух триллионов долларов, унесла жизни сотен тысяч иракцев и способствовала становлению такого монстра как ИГИЛ.

Выводы комиссии вызвали новую волну ненависти англичан к Тони Блэру, санкционировавшему участие британской армии в этой войне. Петиция, призывающая отдать его под суд, набрала на сайте парламента, прежде чем ее сняли, более 20 тысяч подписей.

Но необходимо осознавать, что целью комиссии этой не было выявление виновных, поскольку Чилкот, как и вся его команда, не судьи и тем более не палачи. У них нет полномочий устанавливать виновность тех или иных лиц. Максимум, что они могут и призваны сделать, это определить ошибки, совершенные на всех уровнях, во время этой войны, для того, чтобы избежать их в будущем. Опять-таки комиссия утверждает, что Блэр не лгал намеренно британскому народу, а, скорее, проявил излишнюю самоуверенность касательно непроверенных разведывательных данных.

Конечно, легко все валить на одного конкретного козла отпущения, которым и стал мистер Блэр. Но давайте скажем честно, если бы генеральный прокурор Великобритании в своей юридической справке написал, что объявление войны Ираку незаконно, Англия в войну бы не вступила. Если бы парламент большинством голосов не поддержал войну в Ираке, то она бы не началась.

На этом фоне намного проще направить народный гнев на одного человека, чем вытаскивать грязное белье английской элиты на свет Божий. Иначе придется наглядно показывать, почему все изначально заложенные в систему предохранители не сработали, и как так вышло, что английские военные и спецслужбы не оказались на высоте поставленных задач. И это поставит под сомнение всю государственную систему в целом, чего, однозначно, допустить нельзя.

Естественно, что, несмотря на громкие обвинения, оказалось, что судить бывшего премьер-министра практически невозможно. Потому что, с одной стороны, его нельзя обвинить ни в чем конкретно, а с другой стороны, если человека такого уровня прижать к стенке, он может начать говорить и поименно назвать всех разжигателей войны. При этом в дело будут втянуты не только англичане, но и американцы, что может привести к международному скандалу.

Единственный орган, который мог бы судить господина Блэра – это Международный уголовный суд в Гааге. Но он уже сказал, что поступки бывшего премьер-министра вне его юрисдикции.

Тем не менее, не может не радовать сам факт проведения такого расследования. Он демонстрирует способность английской правительственной системы, если не к покаянию, то к самоочищению. Таким образом, британская государственная машина может осознавать свои недостатки и работать над ними. А это делает британское государство более устойчивым, чем США. Ведь если в Англии постарались вынести уроки из войны в Ираке, то в Америке этого делать не стали. И теперь в Белый дом активно прорывается Дональд Трамп, по сравнению с которым Джордж Буш-младший просто интеллектуал и воплощение ответственного политика.

Но теперь Англия, наученная горьким опытом, не пойдет на поводу у американского безумия, что, возможно, в будущем спасет тысячи жизней.

ХвыляАлександр Вольский

Этим летом Великобританию потряс не только референдум о выходе из ЕС, который одномоментно изменил геополитическую расстановку сил в регионе, но и дела более давние. 6 июля были оглашены результаты длительного расследования о причинах, вовлекших Англию в Иракскую войну на стороне США, и людях, ответственных за это.

Общеизвестно, что после Второй мировой войны Великобритания сдала позиции великой державы. Настала пора деколонизации, и Британская империя, охватывающая четверть земного шара, была вынуждена дать независимость своим колониям. Конечно, при этом не обошлось без эксцессов, но в целом все произошло достаточно мирно.

Английские правители поступили мудро, не цепляясь мертвой хваткой за ускользающее могущество. При этом они провели рокировку с США: англичане уступили американцам роль мирового жандарма. Все произошло мило и по-семейному, в тесном англосаксонском кругу. В результате Америка получила лавры ведущей державы Запада, а Англия – возможность наслаждаться процветанием в ее тени, сохранив обширную сеть связей в разных уголках мира и не наживая себе врагов.

Такая ситуация устраивала всех, но, к сожалению, в США в начале этого столетия приключилось досадное недоразумение, а именно – Джордж Буш-младший. Этот, до странной карикатурности нелепый, американский президент сделал абсолютно неправильно все, что только возможно. Крайне трудно найти хоть что-то положительное в ряду его «славных деяний».

И так сложилось, что Англия сполна вкусила последствия его президентства. Будучи «братской страной» и верным союзником, она оказалась втянута в Иракскую и Афганскую авантюры Буша-младшего. К сожалению, тогда во главе британского правительства оказался человек, неспособный ему противостоять.

Английский премьер-министр Тони Блэр, как личность и политик, продемонстрировал много достижений на внутренней арене. Он, будучи убежденным социал-демократом, в годы своего правления сделал много полезного для малозащищенных слоев общества. Но не смог сказать «нет», когда американцы «обезумели» в сфере внешней политики.

Великобритания, в лице Тони Блэра, несмотря на прогрессирующую международную изоляцию Америки, как верная собачонка, продолжала сопровождать ее в этом самоубийственном путешествии. За что последний даже получил кличку «пудель Буша».

Но если впоследствии в Америке результаты деятельности администрации Буша-младшего так и не были вынесены на суд общественности, а многочисленные обвинения в военных преступлениях так и не были официально оглашены в политико-юридическом пространстве, то в Англии ситуация приняла другой оборот.

После выведения в 2009 году британских войск из Ирака, английское правительство решило провести расследование, чтобы понять, как их страна вообще ввязалась в эту войну, было ли это необходимо, почему все с самого начала пошло не так, как планировалось, и кто несет ответственность за все произошедшее.

Что характерно, находившийся тогда у власти премьер-министр Гордон Браун, был однопартийцем Тони Блэра, и публично сказал, что, по его мнению, вторжение в Ирак «было правильным решением, принятым по правильным причинам». Однако его правительство не стало трусливо заметать мусор под ковер, а, наоборот, начало процесс расследования.

Мы в Украине уже привыкли к созданию комиссий по расследованию резонансных преступлений, совершенных высокопоставленными лицами, будь то убийство Гонгадзе или Сашка Билого. Сначала создается специальная комиссию в составе «профессиональных борцов с преступностью», которая, чудесным образом распиарив своих членов, выдает пшик вместо результата. Ведь, как известно, «ворон ворону глаз не выклюет» и «рука руку моет».

Но в Англии так не принято. На родине чаепития в пять часов, овсянки и демократических традиций, комиссия, начав работать, не остановится до тех пор, пока не докопается до правды и не вынесет результат своей деятельности на суд общественности. Недавно английская система правления доказала, что несмотря на некоторую архаичность, старейшая парламентская демократия все еще может задавать стандартны открытого общества и выносить на публику промахи первых лиц государства.

Важной деталью в «Иракском расследовании» стало то, что оно проводилось комиссией, состоящей из членов королевского Тайного совета, возглавляемой сэром Джоном Чилкотом. Для нас это кажется экзотикой, но в Англии существует такой Тайный совет, в котором собраны сливки политического общества. Официальная функция этого органа советовать монарху, как ему править. Британское правительство, на бумаге, лишь один из комитетов этого органа, а премьер лишь «верный слуга» королевы. Естественно, это в значительной степени лишь наследие старых времен, поэтому теперь в Тайный совет попадают, в основном, по рекомендации правительства.

Причастность к этому органу означает, что расследование пребывает на контроле непосредственно у королевы, а не у какого-то «жалкого» временщика премьер-министра. И это практически неизбежно ведет к тому, что отчет будет закончен и предоставлен суду общественности. Ведь если за дело взялось первое лицо государства, то слуги королевы не могут ее подвести. Все-таки престиж – это единственное на чем держится власть короны в современной Англии. А значит, королева не может себе позволить быть замешанной в чем-то, что плохо отразится на ее репутации.

Это показывает, что есть некоторый лоск в аристократии и монархической форме правления. По крайней мере, очевидно, что королевская семья будет здесь всегда и будет нести ответственность до конца. И единственный способ разорвать связь этих людей со страной проходит через эшафот.

Доклад Джона Чилкота, как был назван итоговый документ расследования, вмещает в себя 12 томов и содержит 2,6 миллиона слов, что по объему в три раза превышает полное собрание сочинений В. Шекспира. Доступ к полному тексту доклада платный и составляет 767 фунтов стерлингов. Также можно ознакомиться с его резюме в 150 страниц стоимостью 30 фунтов. Такой объем и такая величина доклада вызваны тем, что комиссия была вынуждена исследовать все ключевые решения, принятые английской государственной машиной по поводу Ирака с 2001 по 2009 год. А это было нелегко.

В процессе расследования через руки комиссии прошли записи более чем 200 обсуждений на уровне английского кабмина, 25 записок Блэра Джорджу Бушу-младшему, более 300 записей разговоров между тогдашним премьером и его министром финансов Гордоном Брауном (следующим премьером).

Легко понять, почему доступ к тексту доклада платный. Ведь это расследование обошлось налогоплательщикам в сумму около 10 миллионов фунтов стерлингов. В том числе следует учитывать, что главе комиссии Джону Чилкоту платили ежедневно по 790, а четырем ее членам – по 565 фунтов стерлингов. В Англии чудесно понимают, что нельзя заставлять голодную собаку сторожить кусок мяса. Поэтому даже Джон Чилкот, авторитетный, убеленный сединами 77-летний ветеран МВД, бывалый консультант внешней и внутренней разведки Великобритании, должен быть дополнительно вознагражден за труды. Не говоря уже о прочих участниках комиссии, которые тоже далеко не простые люди.

В результате комиссия пришла к выводу, что решение по поводу вторжения в Ирак было принято на основании неверных данных и были использованы далеко не все возможности для мирного разрешения ситуации.

В докладе Чилкота было высказано мнение, что экстраординарные взаимоотношения между США и Великобританией не требуют от Лондона поддерживать любую инициативу Вашингтона. Это является абсолютной правдой, поскольку сохранилась запись, где Буш-младший говорит о том, что англичане могут не участвовать во вторжении в Ирак непосредственно, если у них есть проблемы с этим. Но Блэр лично возразил ему и подтвердил, что Британия будет с США до конца.

Расследование комиссии также показало, что английская армия была плохо подготовлена к войне в Ираке. В первые дни наступления солдаты шли в бой в беретах, поскольку ожидалось, что местное население будет встречать освободителей «хлебом-солью». Бронежилеты были доставлены в войска буквально накануне начала войны. А 27, из 179 погибших в Ираке британских военных, пали жертвами того, что их легкие бронеавтомобили марки «Снэтч Ленд Ровер» не могли защитить их даже от самого слабого фугаса.

По мнению членов комиссии, заявление чиновников из правительства Блэра о том, что последствия вторжения в Ирак нельзя была предсказать, не соответствуют истине. Поскольку одно дело, когда нельзя предсказать какие-то мелкие детали происходящего, и совсем другое, когда у членов коалиции вообще не было разработанного плана урегулирования ситуации в стране после падения режима Хуссейна. К тому же войска не были соответствующим образом проконсультированы об этноконфессиональном многообразии Ирака.

Результатом такого безответственного подхода стала затянувшаяся партизанская война, которая стоила участникам коалиции (в основном американцам) более двух триллионов долларов, унесла жизни сотен тысяч иракцев и способствовала становлению такого монстра как ИГИЛ.

Выводы комиссии вызвали новую волну ненависти англичан к Тони Блэру, санкционировавшему участие британской армии в этой войне. Петиция, призывающая отдать его под суд, набрала на сайте парламента, прежде чем ее сняли, более 20 тысяч подписей.

Но необходимо осознавать, что целью комиссии этой не было выявление виновных, поскольку Чилкот, как и вся его команда, не судьи и тем более не палачи. У них нет полномочий устанавливать виновность тех или иных лиц. Максимум, что они могут и призваны сделать, это определить ошибки, совершенные на всех уровнях, во время этой войны, для того, чтобы избежать их в будущем. Опять-таки комиссия утверждает, что Блэр не лгал намеренно британскому народу, а, скорее, проявил излишнюю самоуверенность касательно непроверенных разведывательных данных.

Конечно, легко все валить на одного конкретного козла отпущения, которым и стал мистер Блэр. Но давайте скажем честно, если бы генеральный прокурор Великобритании в своей юридической справке написал, что объявление войны Ираку незаконно, Англия в войну бы не вступила. Если бы парламент большинством голосов не поддержал войну в Ираке, то она бы не началась.

На этом фоне намного проще направить народный гнев на одного человека, чем вытаскивать грязное белье английской элиты на свет Божий. Иначе придется наглядно показывать, почему все изначально заложенные в систему предохранители не сработали, и как так вышло, что английские военные и спецслужбы не оказались на высоте поставленных задач. И это поставит под сомнение всю государственную систему в целом, чего, однозначно, допустить нельзя.

Естественно, что, несмотря на громкие обвинения, оказалось, что судить бывшего премьер-министра практически невозможно. Потому что, с одной стороны, его нельзя обвинить ни в чем конкретно, а с другой стороны, если человека такого уровня прижать к стенке, он может начать говорить и поименно назвать всех разжигателей войны. При этом в дело будут втянуты не только англичане, но и американцы, что может привести к международному скандалу.

Единственный орган, который мог бы судить господина Блэра – это Международный уголовный суд в Гааге. Но он уже сказал, что поступки бывшего премьер-министра вне его юрисдикции.

Тем не менее, не может не радовать сам факт проведения такого расследования. Он демонстрирует способность английской правительственной системы, если не к покаянию, то к самоочищению. Таким образом, британская государственная машина может осознавать свои недостатки и работать над ними. А это делает британское государство более устойчивым, чем США. Ведь если в Англии постарались вынести уроки из войны в Ираке, то в Америке этого делать не стали. И теперь в Белый дом активно прорывается Дональд Трамп, по сравнению с которым Джордж Буш-младший просто интеллектуал и воплощение ответственного политика.

Но теперь Англия, наученная горьким опытом, не пойдет на поводу у американского безумия, что, возможно, в будущем спасет тысячи жизней.

Хвыля

Напёрсточник в высоком кресле, или Почему Дэвид Кэмерон оказался «Януковичем наоборот»Напёрсточник в высоком кресле, или Почему Дэвид Кэмерон оказался «Януковичем наоборот»

Виталий Портников

То, что произошло в Британии, придётся расхлебывать ещё долго

То, что происходит в Великобритании — и в целом в Европе — после оглашения итогов референдума о возможности выхода Соединённого Королевства из Европейского Союза, напоминает настоящий театр абсурда. О референдуме говорили годами, но оказалось, что ни у кого нет реалистичного плана реагирования на решение о выходе. Нет законодательной базы — ни у британцев, ни у ЕС. Нет чёткого представления о сроках, когда может произойти выход. Нет понимания, что может предпринять парламент проголосовавшей против выхода Шотландии. Объявить новый референдум о независимости? Лондон «не допустит». Отказаться утвердить итоги британского референдума? «Они не посмеют».

Все это — не более, чем эмоции. Никто не может предсказать, что будет происходить завтра — и отсюда нарастающая неопределенность, которая уже начинает сказываться на экономике и намерениях ведущих мировых компаний, раздумывающих об уходе из Лондона — хотя пока что нет никаких реальных оснований для этого ухода. А все почему? А потому, что практически никто не думал о возможности отрицательного ответа. Все были убеждены, что британцы останутся в Евросоюзе — и прежде всего сами организаторы референдума и сторонники выхода страны из ЕС. Популисты перехитрили сами себя — напрасно им пророчат блестящие карьеры. Те, кто хотели обеспечить себе политическое будущее, спекулируя на евроскептических настроениях, будут уже скоро погребены под грузом проблем.
Самая прискорбная ситуация после референдума — у премьер-министра Дэвида Кэмерона. Его сейчас принято жалеть, ведь он столько усилий приложил для победы сторонников европейского выбора. Но парадокс ситуации как раз в том, что именно Кэмерон привел страну и Европу к нынешнему положению.

Молодой лидер консерваторов в своё время пытался противопоставить партию триумфующим лейбористам, защищая интересы «старой доброй Англии» и критикуя Евросоюз. Что ж, у Кэмерона получилось. Консерваторы, которые на фоне популярности Тони Блэра, казалось, уступают не только лейбористам, но и либералам, вернулись к власти и не оставили противникам никаких шансов. Теперь маргинализировались лейбористы, их нынешний лидер Джереми Корбин — яркий пример политика-популиста, оторванного от современного мира. Никакого нового Блэра в лейбористской партии и в помине нет.

Но ценой всего этого триумфа было обещание провести референдум о выходе из ЕС. Конечно, Кэмерон ни о чем таком и не помышлял. Конечно, его главной целью было получить власть и добиться от Евросоюза всяческих преференций — в чем он, кстати, более чем преуспел. Единственное, что не смог объяснить глава правительства согражданам — что это все понарошку. Что он их обманывает.
Это поведение британского премьера напоминает мне то, как вёл себя в последний период своего правления Виктор Янукович. Конечно, Кэмерон оскорбился бы таким сравнением. Опытный и талантливый политик с блестящим образованием — и полуграмотный уголовник в президентском кресле! Какое сравнение?

А такое. Янукович изображал из себя горячего сторонника европейской интеграции. Именно это обстоятельство фактически лишило оппозицию шансов на эффективное противостояние с президентом. Большая часть оппозиционно настроенного электората считала, что с Януковичем не нужно бороться, наоборот — ему стоит все прощать, даже избирательное правосудие и коррупцию. Лишь бы он привёл Украину в Европу. Сторонники Януковича тоже не сомневались в его намерениях. Он чуть ли не запугивал тех депутатов Партии регионов, которые не хотели голосовать за евроинтеграционные законы. Да что там чуть ли — просто запугивал. Когда коммунисты пытались проводить митинги против ЕС, приходила «молодёжка» партии Януковича — и их разгоняла.

Янукович просто забыл сообщить украинцам, что это все понарошку, что он всех обманывает. Что на самом деле главная его цель — набить себе цену перед Путиным и получить как можно больше денег. И в этом он, кстати, преуспел — Украина до сих пор судится из-за его долгов. Но когда Янукович буквально за несколько дней до подписания соглашения об ассоциации «съехал с темы», это привело к серьезной дестабилизации — выступления студентов на главной площади страны, разгон протестующих, начало настоящего Майдана, бегство президента, война… Вот что значит напёрсточник в президентском кресле.

Кэмерон оказался Януковичем наоборот. Янукович играл с европейской перспективой, Кэмерон — с перспективой дезинтеграции. Обожглись оба. Конечно, последствия игры для британцев не стоит сравнивать с последствиями для украинцев. Украинские последствия драматичнее и кровавее — но страна находится на периферии политических процессов в современном мире и только Майдан и нападение России заставили обратить на неё пристальное внимание. А Великобритания — в центре мировых процессов и то, что произошло придётся расхлебывать ещё долго.

Янукович — фамилия преступника мелким шрифтом. А Кэмерон — фамилия политика, запустившего из-за собственной самонадеянности и неспособности просчитать последствия своих шагов глобальные процессы. И в учебниках истории её будут писать заглавными буквами.

ГлавредВиталий Портников

То, что произошло в Британии, придётся расхлебывать ещё долго

То, что происходит в Великобритании — и в целом в Европе — после оглашения итогов референдума о возможности выхода Соединённого Королевства из Европейского Союза, напоминает настоящий театр абсурда. О референдуме говорили годами, но оказалось, что ни у кого нет реалистичного плана реагирования на решение о выходе. Нет законодательной базы — ни у британцев, ни у ЕС. Нет чёткого представления о сроках, когда может произойти выход. Нет понимания, что может предпринять парламент проголосовавшей против выхода Шотландии. Объявить новый референдум о независимости? Лондон «не допустит». Отказаться утвердить итоги британского референдума? «Они не посмеют».

Все это — не более, чем эмоции. Никто не может предсказать, что будет происходить завтра — и отсюда нарастающая неопределенность, которая уже начинает сказываться на экономике и намерениях ведущих мировых компаний, раздумывающих об уходе из Лондона — хотя пока что нет никаких реальных оснований для этого ухода. А все почему? А потому, что практически никто не думал о возможности отрицательного ответа. Все были убеждены, что британцы останутся в Евросоюзе — и прежде всего сами организаторы референдума и сторонники выхода страны из ЕС. Популисты перехитрили сами себя — напрасно им пророчат блестящие карьеры. Те, кто хотели обеспечить себе политическое будущее, спекулируя на евроскептических настроениях, будут уже скоро погребены под грузом проблем.
Самая прискорбная ситуация после референдума — у премьер-министра Дэвида Кэмерона. Его сейчас принято жалеть, ведь он столько усилий приложил для победы сторонников европейского выбора. Но парадокс ситуации как раз в том, что именно Кэмерон привел страну и Европу к нынешнему положению.

Молодой лидер консерваторов в своё время пытался противопоставить партию триумфующим лейбористам, защищая интересы «старой доброй Англии» и критикуя Евросоюз. Что ж, у Кэмерона получилось. Консерваторы, которые на фоне популярности Тони Блэра, казалось, уступают не только лейбористам, но и либералам, вернулись к власти и не оставили противникам никаких шансов. Теперь маргинализировались лейбористы, их нынешний лидер Джереми Корбин — яркий пример политика-популиста, оторванного от современного мира. Никакого нового Блэра в лейбористской партии и в помине нет.

Но ценой всего этого триумфа было обещание провести референдум о выходе из ЕС. Конечно, Кэмерон ни о чем таком и не помышлял. Конечно, его главной целью было получить власть и добиться от Евросоюза всяческих преференций — в чем он, кстати, более чем преуспел. Единственное, что не смог объяснить глава правительства согражданам — что это все понарошку. Что он их обманывает.
Это поведение британского премьера напоминает мне то, как вёл себя в последний период своего правления Виктор Янукович. Конечно, Кэмерон оскорбился бы таким сравнением. Опытный и талантливый политик с блестящим образованием — и полуграмотный уголовник в президентском кресле! Какое сравнение?

А такое. Янукович изображал из себя горячего сторонника европейской интеграции. Именно это обстоятельство фактически лишило оппозицию шансов на эффективное противостояние с президентом. Большая часть оппозиционно настроенного электората считала, что с Януковичем не нужно бороться, наоборот — ему стоит все прощать, даже избирательное правосудие и коррупцию. Лишь бы он привёл Украину в Европу. Сторонники Януковича тоже не сомневались в его намерениях. Он чуть ли не запугивал тех депутатов Партии регионов, которые не хотели голосовать за евроинтеграционные законы. Да что там чуть ли — просто запугивал. Когда коммунисты пытались проводить митинги против ЕС, приходила «молодёжка» партии Януковича — и их разгоняла.

Янукович просто забыл сообщить украинцам, что это все понарошку, что он всех обманывает. Что на самом деле главная его цель — набить себе цену перед Путиным и получить как можно больше денег. И в этом он, кстати, преуспел — Украина до сих пор судится из-за его долгов. Но когда Янукович буквально за несколько дней до подписания соглашения об ассоциации «съехал с темы», это привело к серьезной дестабилизации — выступления студентов на главной площади страны, разгон протестующих, начало настоящего Майдана, бегство президента, война… Вот что значит напёрсточник в президентском кресле.

Кэмерон оказался Януковичем наоборот. Янукович играл с европейской перспективой, Кэмерон — с перспективой дезинтеграции. Обожглись оба. Конечно, последствия игры для британцев не стоит сравнивать с последствиями для украинцев. Украинские последствия драматичнее и кровавее — но страна находится на периферии политических процессов в современном мире и только Майдан и нападение России заставили обратить на неё пристальное внимание. А Великобритания — в центре мировых процессов и то, что произошло придётся расхлебывать ещё долго.

Янукович — фамилия преступника мелким шрифтом. А Кэмерон — фамилия политика, запустившего из-за собственной самонадеянности и неспособности просчитать последствия своих шагов глобальные процессы. И в учебниках истории её будут писать заглавными буквами.

Главред

Тимоти Снайдер: Не думаю, что все это может привести к краху ЕС. Brexit лишь приведет нас в какую-то другую ЕвропуТимоти Снайдер: Не думаю, что все это может привести к краху ЕС. Brexit лишь приведет нас в какую-то другую Европу

Павел Шеремет

Американский историк Тимоти Снайдер уже много лет изучает трагическую историю Восточной Европы. Он ставит знак равенства между нацистским геноцидом и кровожадностью сталинского правления с точки зрения последствий для народов этого региона.

Снайдер внимательно следит за тем, что происходит в современной Украине и путинской России, потому что не исключает, что многое из происходящего здесь может повториться и на его родине – в США.

Тимоти Снайдер – «наш человек за океаном», он считает Украину самой интересной страной нынешней Европы с огромным потенциалом и отказывается называть Революцию достоинства «последним шансом украинцев».

Снайдер уверен, что сейчас для Украины сложилась очень хорошая внешнеполитическая конъюнктура и «необходимо воспользоваться этим шансом так, как будто он последний». Это у Великобритании теперь могут быть серьезные проблемы вплоть до распада, однако на европейское будущее Украины Тимоти Снайдер смотрит с большим оптимизмом.

– Как вы можете назвать то, что произошло в Британии? Реваншизм, идиотизм, истерия или нормальный политический процесс?

– Первое, и это одна из наиболее важных особенностей человека, — стремление принимать вещи как нечто должное. Великобритания обладает всеми замечательными привилегиями и правами, связанными с Европой, и они уже позабыли, что такое, когда всего этого нет. Сейчас у каждого британца есть европейский паспорт, дающий возможность путешествовать куда угодно, а британские компании могут беспрепятственно заключать сделки с партнёрами из любых европейских стран. Британцы воспринимают всё это просто как должное.

Второе, это не вопрос реального исторического процесса, а проблема исторических мифов, наибольшим из которых, и это в равной мере актуально как для Украины, так и для Франции или Англии, является миф о том, что существовала такая эпоха, когда государство-нация было подходящей формой управления.

Это не так, такой эпохи никогда не существовало в истории. Государство-нация может функционировать только в случае, если оно будет являться частью чего-то большего. Я не выступаю против национальных государств. Они являются необходимыми, но недостаточными. Вот почему Украина должна функционировать как государство, но вы также должны стремиться быть частью Европы.

Это, собственно, и есть то, что британцы собирались выяснить на своем референдуме. И если все же случится так, что они выйдут из Европейского Союза (ЕС), то затем, с большой вероятностью, распадется и сама Британия. При этом они будут сами по себе как небольшие государства-нации, и от этого они существенно пострадают.

И, безусловно, третье — это обычный вопрос британской внутренней политики. Причиной проведения референдума стали разногласия внутри Консервативной партии, нашедшие свое разрешение в форме референдума, который теперь навредил миллионам людей.

– Не считаете ли вы, что этот британский кейс может быть первым для будущего Европы – я имею в виду Францию, Германию, их экономический и политический национализм? Могут ли эти события изменить Европу настолько, что она будет абсолютно другой?

– Полностью соглашусь с вами в том, что наблюдается развитие явления, которое я бы назвал «внутренне-европейским национал-популизмом». И смешно здесь от того, что подобный популизм возможен лишь в пределах самой Европы. Ведь обвинять Брюссель во всех своих бедах можно лишь в том случае, если ваша страна является членом Европейского Союза.

Подобный феномен наблюдается в Англии или Франции, но не в Украине. Он нелогичен и невозможен здесь. Хотя, думаю, если Британия действительно покинет ЕС — это будет зрелищный отрицательный урок.

В некотором отношении это делает национал-популизм более проблематичным, так как какой-нибудь политик вроде Найджела Фаража (лидер Партии независимости Соединённого Королевства. С 1999 года является депутатом Европейского парламента от юго-восточной Англии – УП) очень рад существованию ЕС, так как он всегда может винить во всем ЕС. Но кого он будет обвинять теперь, если все вдруг станет еще хуже? Особенно если учесть, что выйти из ЕС было как раз его идеей.

Выход Британии из ЕС усложнит жизнь и политикам вроде Марин Ле Пен, ранее имевшей возможность говорить «лучше нам покинуть ЕС». Но ведь теперь утверждать подобное будет намного трудней, поскольку общественность уже будет иметь пример негативных последствий на примере Британии.
Не думаю, что все это может привести к краху Европейского союза. Brexit лишь приведет нас в какую-то другую Европу.

Что это будет за Европа? Думаю, здесь очень важно сделать акцент на том, что многое будет зависеть от выбора самих европейцев на протяжении последующих двух лет.

Будущее Европы намного более существенно зависит от позиции восточных европейцев, включая украинцев, чем это может показаться на первый взгляд.

Если граждане Восточной Европы, например — поляки или венгры, будут утверждать: «Ну вот, Brexit как раз доказывает бессмысленность ЕС» — они будут вредить ЕС, но если восточные европейцы скажут: «Нет, мы до сих пор верим в то, что у европейского проекта есть будущее, просто это будет несколько другое будущее» — вот это будет хорошим подспорьем. Вы обладаете определенной свободой выбора, вероятно, сами не до конца осознавая это.

– Видите ли вы какие-то ошибки Брюсселя, Еврокомиссии? Не считаете ли вы, что она просто перестала ощущать настроения людей в Европе? Тот факт, что люди не могут влиять на решения Брюсселя, часто использовалось во время агитации за референдум и в итоге сработало на его результаты.

– Во-первых, люди уже участвуют в принятии решений Брюсселем, потому что наиболее важная европейская институция в Брюсселе — это Европейский Совет, состоящий из министров правительств всех стран-членов.

Таким образом, нам не стоит полагать, что есть некая таинственная «Еврокомиссия» в Брюсселе, действующая изолированно от остальных органов ЕС. Еврокомиссия имеет значение, но Европейский Совет на самом деле более авторитетен.

Во-вторых, я бы сказал, что имеет место институциональная проблема. Электорат в Англии, Испании и Польше должен ощущать, что Европа принадлежит им, а с этим есть проблемы. Но не думаю, что это проблема Еврокомиссии или евробюрократия в целом. Думаю, это проблема отсутствия демократии.

Европа сейчас находится на уязвимом этапе своего развития потому что она является недостаточно демократичной. Да, существует Еврокомиссия, но по размеру своего бюрократического аппарата она не сильно отличается от аналогичной бюрократической машины муниципальной власти Киева или Бостона — она не так уж велика на самом то деле и без нее не обойтись. А вот чего не хватает, так это демократии и ощущения сопричастности — вот почему Европа сейчас уязвима.

И еще — иммиграция. Ключевые решения по иммиграции принимались Ангелой Меркель, а не Европейским Союзом. Можно сказать, что Меркель допустила ошибку, думаю, так оно и есть, но это не ошибка ЕС.

– Этот референдум – референдум за независимость против бюрократии? За свободу против Брюсселя? Или этот референдум за прошлое против будущего?

– Да, это то, что беспокоит меня больше всего, особенно с моральной точки зрения. Если вам 70 лет, то не имеет большого значения: открыта Великобритания для Европы или нет, но если вам 20 лет — это имеет огромное значение.

Среди молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет 75% проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС, и их желание иметь европейское будущее было остановлено людьми старшего возраста.

В этом есть некая фундаментальная несправедливость, победа прошлого над будущим, а если точнее: победа воображаемого прошлого над реальным будущим, поскольку, как я уже говорил ранее, никогда не было такого момента в истории, когда Великобритания была бы сама по себе.

Сначала это была империя, а затем она интегрировалась в Европу. Великобритания никогда не была сама по себе, равно как и Англия. И когда Англия останется сама — это станет трагедией. Для тех, кому сейчас 70, это не столь трагично, но для тех, кому сейчас 20, это будет трагедией всей их жизни.

– Может это была персональная ошибка Девида Кэмерона, что он пошел на этот референдум ? Почему британская элита решила провести референдум в такой сложный период времени?

– Самое время сказать, что референдумы — это в целом плохая идея, так как их результаты никогда не имеют отношения предмету референдума. Например, если я предложу: «А давайте через три года проведем референдум по вопросу «Что вы думаете об украинской журналистике?» — то через три года вы проголосуете на нем, руководствуясь не своим пониманием ситуации по состоянию на сегодня, а исходя из того, что будет для вас значимым через эти три года.

Например, в тот день, когда произошел референдум в Британии, люди были наиболее обеспокоены вопросами иммиграции. Также в тот день была плохая погода. Вероятно, это повлияло на результаты и в этом как раз ключевая проблема референдумов: они всегда о том, что происходило конкретно в этот день и они никогда не ограничиваются предметом референдума.

В целом, мне кажется Европе пора покончить с референдумами, поскольку обычно они приводят нас вовсе не туда, куда мы хотели бы попасть. Как бы то ни было, это уже произошло в Великобритании.

Когда Кэмерон озвучил обещание провести референдум, опросы общественного мнения показывали, что 60% населения выступают за сохранение членства Британии в ЕС.

Является ли референдум его личной ошибкой? Не думаю. Скорее, это ошибка его политической партии, серьезно разделенной в вопросе о членстве Британии в ЕС. Также правда и то, что британцы в течение длительного времени сформировали скептическое мнение о Европе читая бульварную прессу.

Таким образом, это ошибка не только Кэмерона, но это тем не менее ошибка. Кроме того это ещё и хороший урок на будущее: не допускать, чтобы важные для всей страны решения определяло настроение людей в какой-то конкретный день.

– Какими будут последствия Brexit для Украины?

– Очень хороший вопрос! Думаю, это важно, как для украинцев, так и для каждого, осознающего, что процесс европейской интеграции полон поворотных моментов, кризисов и трудностей. Тем не менее, он продолжается и в целом движется в хорошем направлении. И вот, когда люди видят Brexit и утверждают: «ну вот, это означает что Европа обречена» — они как раз помогают своими словами усилить обреченность Европы.

Не думаю, что Brexit означает, что Европа обречена. Он лишь означает, что Европа будет меняться, но мы еще не знаем, каким именно образом.

Думаю, украинцам важно сказать: «ценности, защищаемые Европой, такие как гражданское общество, верховенство права, рыночная конкуренция, нормально функционирующий государственный аппарат — мы поддерживаем их. Да, нам нравятся эти правила игры. Является ли какое-либо конкретное государство членом ЕС — это уже не столь важно. Важно то, что мы поддерживаем этот проект в целом».

Мне кажется, что такие утверждения полезны для Украины, равно как и для всей Европы. Европе постоянно необходима вся возможная поддержка, и, несмотря на то, что это, вероятно, неочевидно на первый взгляд: все происходящее на Востоке Европы имеет свое отражение и на Западе.

– Что вы скажете об успехе Трампа на выборах в США и его возможной победе? Похоже, что в размытых демократиях, таких как США, люди хотят слышать простые ответы на простые вопросы. И эта тенденция может быть и европейской – это успех популизма. С чем может быть связана такая тенденция

– Когда я анализирую Россию и Украину, предметом моего научного интереса является не только Россия или Украина, но в равной мере и Америка, потому что Россию и Украину я рассматриваю как формы кризиса демократии. То, что сейчас происходит в России, может произойти и в Америке. Аналогично и с Украиной.

Ключевая проблема демократии уже давно осознана древними греками, которые говорили: «проблема демократии в том, что она всегда перерастает в олигархию, поэтому, если вы не любите олигархов — вы не можете построить демократию». Аналогичную проблему мы имеем и в США.

Фундаментальной проблемой Соединенных Штатов сейчас является то, что людям дали возможность перечислять политическим партиям столько денег, сколько эти люди пожелают. Это означает, что политические партии становятся все более олигархизированными и коррумпированными. Население наблюдает за всем этим и его взгляды становится все больше похожими на взгляды россиян и украинцев. Американцы начинают воспринимать своих политических лидеров очень скептически, а также задавать себе вопрос, регулярно задаваемый русскими и украинцами: «кто стоит за всем этим?»

Вы интересовались Трампом. Трамп утверждает: «повсюду коррупция, каждый в ней замешан, но я хотя бы коррумпирован сам по себе. Я сам себе коррупционер. Никто не стоит за мной. По крайней мере, вы знаете, что я — это всего лишь я». Это есть и своего рода аргумент, возможный лишь в олигархическом обществе. В некотором смысле то же говорит и Порошенко: «Я сам себе олигарх и за мной никто не стоит».

Продолжая тему Трампа — мне кажется, что он является характерным продуктом олигархического популизма. В одно время люди поверили, что смысл всего в деньгах, и что каждый по-своему коррумпирован. Именно в такие времена к наихудшим из популистов приходит успех. Тем не менее, Трамп будет политически погребен. Он будет на голову разгромлен во время президентских выборов этой осенью. Думаю, он потерпит сокрушительное поражение.

– Многие эксперты обвиняют США в итогах плебисцита – существует мнение, что британцы хотели бы быть ближе к сильным США, чем к слабому ЕС.

– На самом деле, это не Брюссель и не Еврокомиссия, это сама Европа. Вы либо в Европе, либо нет. И второе – Америка не является альтернативным вариантом. Британия ведь не может присоединиться к общему американскому рынку. Это просто невозможно. Она не может также стать и 51-м штатом США.

ЕС является наибольшим общим рынком в мире, США является вторым по размеру рынком, но вы не можете присоединиться к США. Можно присоединиться к европейскому рынку, но это имеет свои особенности.

Думаю, британцы осознают, что Америка не является вариантом для них и это не альтернатива Европе, по крайней мере, в экономическом плане. И ведь американская внешняя политика по отношению к Британии демонстрирует как раз это. Политика США — открыто призывала британцев оставаться в ЕС.

Барак Обама специально посетил Великобританию чтобы призвать британцев остаться в ЕС — сам по себе этот факт уже многое говорит о нашей американской внешней политике. Америка не планирует разрушить Европу на мелкие части и доминировать на континенте. Напротив – американская внешняя политика поддерживает европейскую интеграцию.

И это хороший повод привести для сравнения Россию и российскую внешнюю политику. Россия поддерживала Brexit. Это очень удачный пример различий между российской и американской внешней политикой.

Американцы открыто поддерживают сохранение членства Британии в ЕС, россияне поддерживают выход. Америка хочет иметь сильную Европу в качестве союзника, родственной души, в то время как Россия пытается разломать Европу по частям.

– Как вы думаете, сейчас Украина исчезнет с европейских радаров? Европейцы будут заняты тем, как реформировать структуру, что делать с Британией, как не допустить референдумы в других странах? Европе сейчас есть дело до украинцев?

– Думаю, это уже произошло до Brexit.

Был момент, когда Украина имела статус «кризис», но он завершился уже более года назад. Теперь Украину переквалифицировали в «проблему». Будут ли происходить дальнейшие «изменения статуса» вашей страны — зависит в первую очередь от вас самих.

Это напоминает 1989 год. С 1989 до, скажем, 1991 года Польша, Венгрия и Чехословакия были чрезвычайно интересны по политическим причинам. А затем наступил долгий промежуток времени, на протяжении которого упомянутые страны должны были самостоятельно пройти весь путь, необходимый для вступления в ЕС.

И их рассматривали как проблему, недоразумение. Все обсуждали: как трудно реформировать их общества и какой огромный промежуток времени это займет.

Украина сейчас находится именно на таком этапе.

Вас «понизили» с «кризиса» до «проблемы». Единственный способ выбраться из данной ситуации — действовать путем собственных усилий.

Другими словами, вам необходимо работать, если вы опять не собираетесь стать «кризисом», а это будет означать еще одно российское вторжение, либо еще один Майдан. Я бы не хотел чтобы это произошло, я хотел бы мирного и стабильного улучшения ситуации в Украине.

Ведь если в Украине будет происходить мирное и стабильное улучшение и установление верховенства права, тогда европейцы заинтересуются вами, поскольку возникнут условия для инвестирования, вслед за которым последует политический интерес, который в свою очередь принесёт вам шанс стать членом ЕС.

– Может ли этот референдум разрушить Великобританию? Ведь Шотландия, например, хочет сейчас провести свой референдум о том, чтобы остаться в ЕС. Перестанет ли Великобритания существовать?

– То есть, станет не такой Великой Британией? (улыбается)

Я подчеркиваю – никто не знает, что произойдет. В настоящий момент все возможно. К примеру, Консервативная партия Великобритании, несмотря на то, что это она и организовала референдум, попытается каким-то образом избежать его результатов. Возможно, в Британии проведут еще один референдум.

Многое возможно на данном этапе. Мы не знаем, что произойдет в конце концов. Но если будет понятно, что Британия таки выйдет из ЕС — думаю будет еще один референдум в Шотландии, и думаю что в этот раз шотландцы проголосуют за независимость.

Я всегда считал идею независимости Шотландии не самой удачной, но если им придется выбирать между Британией и Европой, понятно, что шотландцы выберут Европу.

К сожалению, следующим естественным шагом будет постепенная дезинтеграция самой Великобритании. И это неудивительно. Напомню, что Великобритания никогда не существовала как государство-нация.
У нас нет никаких оснований думать, что Великобритания является устойчивой как страна, она никогда не существовала как таковая. Это была империя либо страна-член ЕС. Если Британия выйдет из ЕС — это будет совершенно новая неизвестная территория.

– На конференции во Львове нам, участникам, организаторы предложили свои ответы на вопрос о том, какова главная причина проблем в Украине. Коммунистический режим? Геноцид? Отсутствие лидеров? Недостаточная поддержка ЕС? Наследие Советского Союза? Как думаете вы?

– Думаю, что все ваши пять позиций сводятся к единой вещи. Да, советское наследие является ключевой проблемой во всех отношениях: оно отбивает охоту нести личную ответственность, оно зиждется на вертикальных отношениях «начальник—подчиненный», которые хорошо работали в государстве советского образца и Советской Украине, но исключающих плюрализм и экономическое развитие.

Правда также и в том, что в 1930-ые годы многие из лучших людей на территории Украины были убиты, и во время Голодомора чаще всего лучшие умирали первыми. В период же сталинского террора были убиты лучшие и наиболее деятельные украинцы. Затем наступила Вторая мировая война, ставшая еще одним демографическим ужасом для страны.

Все эти события значимы и все они являются частью исторического периода, который я считаю исключительным — это период советской власти в Украине. До начала этого периода украинская история была сравнительно «нормальной» по стандартам Восточной Европы. Советский же период стал чем-то из ряда вон выходящим.

Но в настоящее время вопрос заключается в том, как в конце концов разобраться с этим советским наследием? Знаете, говорят, что естественным этапом перехода от коммунизма является капитализм. Это не так. Следующим этапом после коммунизма является олигархия. И вопрос заключается в том, как вам перейти от текущего состояния коррумпированной страны к чему-то новому, приемлемому по европейским стандартам.

– Еще один вопрос по мотивам львовской встречи: что Украина должна сделать в первую очередь? Бороться с коррупцией? Поддержать экономику? Изменить политическую систему? Бороться с олигархами? Найти настоящего лидера Украины?

– Да, понимаете, история — это не вопрос с несколькими вариантами ответа, многие из этих вещей взаимосвязаны. Что касается «сильного лидера», то здесь я лишь хочу сказать, что не стоит ожидать появления в Украине «сильной личности», потому что сильная личность — это вопрос удачи, да и вообще, когда люди в наше время начинают обсуждать: насколько они сильны как лидеры — это плохой знак.

Вам самим необходимо привести в порядок работу своих государственных институтов, а также изменить правила игры так, чтобы люди из малого и среднего бизнеса получили справедливую возможность улучшить свою жизнь. Вот это ключевой вопрос.

Правильным решением является все из перечисленного выше, но, повторюсь, ни в коем случае не ждите «сильного лидера» — вместо этого приводите в порядок государственные институты и покончите с коррупцией.

Выражаясь иными словами: некоторые из людей, имеющие сейчас вес в Украине, должны пойти на компромиссы и стать менее значимыми по собственной воле — это важнейший этап в историческом развитии любой страны.

Великие американские промышленники конца XIX столетия – все они стали чрезвычайно богатыми. Они были как раз теми, кого мы сегодня называем «олигархами». Затем эти люди стали жертвовать огромные суммы на благотворительность и добровольно согласились с тем, что их вес в политической системе страны будет постепенно уменьшаться.

Это был ключевой момент в нашей истории и нечто подобное должно произойти и в Украине. Правила есть правила, но люди должны принять их и начать играть по этим правилам.

– Вы сказали, что Украины вам интересна и у нее есть потенциал, но в чем он? Что мы должны развивать и использовать в первую очередь – образование? Культуру? Ценности? Географическую позицию? Природные ресурсы?

– Как историку Украина интересна мне потому, что здесь существует огромное количество исторических вопросов, на которые пока нет ответов, равно как и огромное количество источников, которые учёным ещё предстоит изучить.

Здесь также присутствует множество различных признаков того, что история Украины — это история типичного европейского государства, но в более глубоком его понимании.

Поскольку Украине необходимо нормальное и успешное будущее, ей необходимо научить свое хорошо образованное население сочетать свои таланты с собственным потенциалом.

Вы обладаете многочисленной хорошо образованной интеллектуальной элитой, а также многочисленным и одаренным рабочим классом. И все эти люди живут вовсе не в соответствии со своими интеллектуальными и профессиональными способностями.

Это наиболее важная составляющая изменений. Образование важно, культура важна, ценности важны, но самое главное — поменять правила игры, чтобы люди могли жить соразмерно своим способностям. Не только в экономическом плане, но и ежедневно улучшая свою жизнь и ощущая ее новое качество.

Забавно то, что украинское общество на самом деле является очень даже здоровым по некоторым показателям: уровень образования высок, люди самостоятельно начали формировать институты гражданского общества. Это признаки того, что в стране происходят правильные процессы.

Но проблема заключается в правилах. Люди должны быть уверенны в том, что правила справедливы. Осознаю, что я снова повторяю сам себя, но это действительно ваша ключевая проблема.

– Как вы думаете, сейчас – последний шанс для Украины?

– Историк никогда не скажет о последнем шансе. Тем не менее, я бы сказал, что конъюнктура хорошая, но необходимо воспользоваться своим шансом так, как будто он последний.

Украинская ПравдаПавел Шеремет

Американский историк Тимоти Снайдер уже много лет изучает трагическую историю Восточной Европы. Он ставит знак равенства между нацистским геноцидом и кровожадностью сталинского правления с точки зрения последствий для народов этого региона.

Снайдер внимательно следит за тем, что происходит в современной Украине и путинской России, потому что не исключает, что многое из происходящего здесь может повториться и на его родине – в США.

Тимоти Снайдер – «наш человек за океаном», он считает Украину самой интересной страной нынешней Европы с огромным потенциалом и отказывается называть Революцию достоинства «последним шансом украинцев».

Снайдер уверен, что сейчас для Украины сложилась очень хорошая внешнеполитическая конъюнктура и «необходимо воспользоваться этим шансом так, как будто он последний». Это у Великобритании теперь могут быть серьезные проблемы вплоть до распада, однако на европейское будущее Украины Тимоти Снайдер смотрит с большим оптимизмом.

– Как вы можете назвать то, что произошло в Британии? Реваншизм, идиотизм, истерия или нормальный политический процесс?

– Первое, и это одна из наиболее важных особенностей человека, — стремление принимать вещи как нечто должное. Великобритания обладает всеми замечательными привилегиями и правами, связанными с Европой, и они уже позабыли, что такое, когда всего этого нет. Сейчас у каждого британца есть европейский паспорт, дающий возможность путешествовать куда угодно, а британские компании могут беспрепятственно заключать сделки с партнёрами из любых европейских стран. Британцы воспринимают всё это просто как должное.

Второе, это не вопрос реального исторического процесса, а проблема исторических мифов, наибольшим из которых, и это в равной мере актуально как для Украины, так и для Франции или Англии, является миф о том, что существовала такая эпоха, когда государство-нация было подходящей формой управления.

Это не так, такой эпохи никогда не существовало в истории. Государство-нация может функционировать только в случае, если оно будет являться частью чего-то большего. Я не выступаю против национальных государств. Они являются необходимыми, но недостаточными. Вот почему Украина должна функционировать как государство, но вы также должны стремиться быть частью Европы.

Это, собственно, и есть то, что британцы собирались выяснить на своем референдуме. И если все же случится так, что они выйдут из Европейского Союза (ЕС), то затем, с большой вероятностью, распадется и сама Британия. При этом они будут сами по себе как небольшие государства-нации, и от этого они существенно пострадают.

И, безусловно, третье — это обычный вопрос британской внутренней политики. Причиной проведения референдума стали разногласия внутри Консервативной партии, нашедшие свое разрешение в форме референдума, который теперь навредил миллионам людей.

– Не считаете ли вы, что этот британский кейс может быть первым для будущего Европы – я имею в виду Францию, Германию, их экономический и политический национализм? Могут ли эти события изменить Европу настолько, что она будет абсолютно другой?

– Полностью соглашусь с вами в том, что наблюдается развитие явления, которое я бы назвал «внутренне-европейским национал-популизмом». И смешно здесь от того, что подобный популизм возможен лишь в пределах самой Европы. Ведь обвинять Брюссель во всех своих бедах можно лишь в том случае, если ваша страна является членом Европейского Союза.

Подобный феномен наблюдается в Англии или Франции, но не в Украине. Он нелогичен и невозможен здесь. Хотя, думаю, если Британия действительно покинет ЕС — это будет зрелищный отрицательный урок.

В некотором отношении это делает национал-популизм более проблематичным, так как какой-нибудь политик вроде Найджела Фаража (лидер Партии независимости Соединённого Королевства. С 1999 года является депутатом Европейского парламента от юго-восточной Англии – УП) очень рад существованию ЕС, так как он всегда может винить во всем ЕС. Но кого он будет обвинять теперь, если все вдруг станет еще хуже? Особенно если учесть, что выйти из ЕС было как раз его идеей.

Выход Британии из ЕС усложнит жизнь и политикам вроде Марин Ле Пен, ранее имевшей возможность говорить «лучше нам покинуть ЕС». Но ведь теперь утверждать подобное будет намного трудней, поскольку общественность уже будет иметь пример негативных последствий на примере Британии.
Не думаю, что все это может привести к краху Европейского союза. Brexit лишь приведет нас в какую-то другую Европу.

Что это будет за Европа? Думаю, здесь очень важно сделать акцент на том, что многое будет зависеть от выбора самих европейцев на протяжении последующих двух лет.

Будущее Европы намного более существенно зависит от позиции восточных европейцев, включая украинцев, чем это может показаться на первый взгляд.

Если граждане Восточной Европы, например — поляки или венгры, будут утверждать: «Ну вот, Brexit как раз доказывает бессмысленность ЕС» — они будут вредить ЕС, но если восточные европейцы скажут: «Нет, мы до сих пор верим в то, что у европейского проекта есть будущее, просто это будет несколько другое будущее» — вот это будет хорошим подспорьем. Вы обладаете определенной свободой выбора, вероятно, сами не до конца осознавая это.

– Видите ли вы какие-то ошибки Брюсселя, Еврокомиссии? Не считаете ли вы, что она просто перестала ощущать настроения людей в Европе? Тот факт, что люди не могут влиять на решения Брюсселя, часто использовалось во время агитации за референдум и в итоге сработало на его результаты.

– Во-первых, люди уже участвуют в принятии решений Брюсселем, потому что наиболее важная европейская институция в Брюсселе — это Европейский Совет, состоящий из министров правительств всех стран-членов.

Таким образом, нам не стоит полагать, что есть некая таинственная «Еврокомиссия» в Брюсселе, действующая изолированно от остальных органов ЕС. Еврокомиссия имеет значение, но Европейский Совет на самом деле более авторитетен.

Во-вторых, я бы сказал, что имеет место институциональная проблема. Электорат в Англии, Испании и Польше должен ощущать, что Европа принадлежит им, а с этим есть проблемы. Но не думаю, что это проблема Еврокомиссии или евробюрократия в целом. Думаю, это проблема отсутствия демократии.

Европа сейчас находится на уязвимом этапе своего развития потому что она является недостаточно демократичной. Да, существует Еврокомиссия, но по размеру своего бюрократического аппарата она не сильно отличается от аналогичной бюрократической машины муниципальной власти Киева или Бостона — она не так уж велика на самом то деле и без нее не обойтись. А вот чего не хватает, так это демократии и ощущения сопричастности — вот почему Европа сейчас уязвима.

И еще — иммиграция. Ключевые решения по иммиграции принимались Ангелой Меркель, а не Европейским Союзом. Можно сказать, что Меркель допустила ошибку, думаю, так оно и есть, но это не ошибка ЕС.

– Этот референдум – референдум за независимость против бюрократии? За свободу против Брюсселя? Или этот референдум за прошлое против будущего?

– Да, это то, что беспокоит меня больше всего, особенно с моральной точки зрения. Если вам 70 лет, то не имеет большого значения: открыта Великобритания для Европы или нет, но если вам 20 лет — это имеет огромное значение.

Среди молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет 75% проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС, и их желание иметь европейское будущее было остановлено людьми старшего возраста.

В этом есть некая фундаментальная несправедливость, победа прошлого над будущим, а если точнее: победа воображаемого прошлого над реальным будущим, поскольку, как я уже говорил ранее, никогда не было такого момента в истории, когда Великобритания была бы сама по себе.

Сначала это была империя, а затем она интегрировалась в Европу. Великобритания никогда не была сама по себе, равно как и Англия. И когда Англия останется сама — это станет трагедией. Для тех, кому сейчас 70, это не столь трагично, но для тех, кому сейчас 20, это будет трагедией всей их жизни.

– Может это была персональная ошибка Девида Кэмерона, что он пошел на этот референдум ? Почему британская элита решила провести референдум в такой сложный период времени?

– Самое время сказать, что референдумы — это в целом плохая идея, так как их результаты никогда не имеют отношения предмету референдума. Например, если я предложу: «А давайте через три года проведем референдум по вопросу «Что вы думаете об украинской журналистике?» — то через три года вы проголосуете на нем, руководствуясь не своим пониманием ситуации по состоянию на сегодня, а исходя из того, что будет для вас значимым через эти три года.

Например, в тот день, когда произошел референдум в Британии, люди были наиболее обеспокоены вопросами иммиграции. Также в тот день была плохая погода. Вероятно, это повлияло на результаты и в этом как раз ключевая проблема референдумов: они всегда о том, что происходило конкретно в этот день и они никогда не ограничиваются предметом референдума.

В целом, мне кажется Европе пора покончить с референдумами, поскольку обычно они приводят нас вовсе не туда, куда мы хотели бы попасть. Как бы то ни было, это уже произошло в Великобритании.

Когда Кэмерон озвучил обещание провести референдум, опросы общественного мнения показывали, что 60% населения выступают за сохранение членства Британии в ЕС.

Является ли референдум его личной ошибкой? Не думаю. Скорее, это ошибка его политической партии, серьезно разделенной в вопросе о членстве Британии в ЕС. Также правда и то, что британцы в течение длительного времени сформировали скептическое мнение о Европе читая бульварную прессу.

Таким образом, это ошибка не только Кэмерона, но это тем не менее ошибка. Кроме того это ещё и хороший урок на будущее: не допускать, чтобы важные для всей страны решения определяло настроение людей в какой-то конкретный день.

– Какими будут последствия Brexit для Украины?

– Очень хороший вопрос! Думаю, это важно, как для украинцев, так и для каждого, осознающего, что процесс европейской интеграции полон поворотных моментов, кризисов и трудностей. Тем не менее, он продолжается и в целом движется в хорошем направлении. И вот, когда люди видят Brexit и утверждают: «ну вот, это означает что Европа обречена» — они как раз помогают своими словами усилить обреченность Европы.

Не думаю, что Brexit означает, что Европа обречена. Он лишь означает, что Европа будет меняться, но мы еще не знаем, каким именно образом.

Думаю, украинцам важно сказать: «ценности, защищаемые Европой, такие как гражданское общество, верховенство права, рыночная конкуренция, нормально функционирующий государственный аппарат — мы поддерживаем их. Да, нам нравятся эти правила игры. Является ли какое-либо конкретное государство членом ЕС — это уже не столь важно. Важно то, что мы поддерживаем этот проект в целом».

Мне кажется, что такие утверждения полезны для Украины, равно как и для всей Европы. Европе постоянно необходима вся возможная поддержка, и, несмотря на то, что это, вероятно, неочевидно на первый взгляд: все происходящее на Востоке Европы имеет свое отражение и на Западе.

– Что вы скажете об успехе Трампа на выборах в США и его возможной победе? Похоже, что в размытых демократиях, таких как США, люди хотят слышать простые ответы на простые вопросы. И эта тенденция может быть и европейской – это успех популизма. С чем может быть связана такая тенденция

– Когда я анализирую Россию и Украину, предметом моего научного интереса является не только Россия или Украина, но в равной мере и Америка, потому что Россию и Украину я рассматриваю как формы кризиса демократии. То, что сейчас происходит в России, может произойти и в Америке. Аналогично и с Украиной.

Ключевая проблема демократии уже давно осознана древними греками, которые говорили: «проблема демократии в том, что она всегда перерастает в олигархию, поэтому, если вы не любите олигархов — вы не можете построить демократию». Аналогичную проблему мы имеем и в США.

Фундаментальной проблемой Соединенных Штатов сейчас является то, что людям дали возможность перечислять политическим партиям столько денег, сколько эти люди пожелают. Это означает, что политические партии становятся все более олигархизированными и коррумпированными. Население наблюдает за всем этим и его взгляды становится все больше похожими на взгляды россиян и украинцев. Американцы начинают воспринимать своих политических лидеров очень скептически, а также задавать себе вопрос, регулярно задаваемый русскими и украинцами: «кто стоит за всем этим?»

Вы интересовались Трампом. Трамп утверждает: «повсюду коррупция, каждый в ней замешан, но я хотя бы коррумпирован сам по себе. Я сам себе коррупционер. Никто не стоит за мной. По крайней мере, вы знаете, что я — это всего лишь я». Это есть и своего рода аргумент, возможный лишь в олигархическом обществе. В некотором смысле то же говорит и Порошенко: «Я сам себе олигарх и за мной никто не стоит».

Продолжая тему Трампа — мне кажется, что он является характерным продуктом олигархического популизма. В одно время люди поверили, что смысл всего в деньгах, и что каждый по-своему коррумпирован. Именно в такие времена к наихудшим из популистов приходит успех. Тем не менее, Трамп будет политически погребен. Он будет на голову разгромлен во время президентских выборов этой осенью. Думаю, он потерпит сокрушительное поражение.

– Многие эксперты обвиняют США в итогах плебисцита – существует мнение, что британцы хотели бы быть ближе к сильным США, чем к слабому ЕС.

– На самом деле, это не Брюссель и не Еврокомиссия, это сама Европа. Вы либо в Европе, либо нет. И второе – Америка не является альтернативным вариантом. Британия ведь не может присоединиться к общему американскому рынку. Это просто невозможно. Она не может также стать и 51-м штатом США.

ЕС является наибольшим общим рынком в мире, США является вторым по размеру рынком, но вы не можете присоединиться к США. Можно присоединиться к европейскому рынку, но это имеет свои особенности.

Думаю, британцы осознают, что Америка не является вариантом для них и это не альтернатива Европе, по крайней мере, в экономическом плане. И ведь американская внешняя политика по отношению к Британии демонстрирует как раз это. Политика США — открыто призывала британцев оставаться в ЕС.

Барак Обама специально посетил Великобританию чтобы призвать британцев остаться в ЕС — сам по себе этот факт уже многое говорит о нашей американской внешней политике. Америка не планирует разрушить Европу на мелкие части и доминировать на континенте. Напротив – американская внешняя политика поддерживает европейскую интеграцию.

И это хороший повод привести для сравнения Россию и российскую внешнюю политику. Россия поддерживала Brexit. Это очень удачный пример различий между российской и американской внешней политикой.

Американцы открыто поддерживают сохранение членства Британии в ЕС, россияне поддерживают выход. Америка хочет иметь сильную Европу в качестве союзника, родственной души, в то время как Россия пытается разломать Европу по частям.

– Как вы думаете, сейчас Украина исчезнет с европейских радаров? Европейцы будут заняты тем, как реформировать структуру, что делать с Британией, как не допустить референдумы в других странах? Европе сейчас есть дело до украинцев?

– Думаю, это уже произошло до Brexit.

Был момент, когда Украина имела статус «кризис», но он завершился уже более года назад. Теперь Украину переквалифицировали в «проблему». Будут ли происходить дальнейшие «изменения статуса» вашей страны — зависит в первую очередь от вас самих.

Это напоминает 1989 год. С 1989 до, скажем, 1991 года Польша, Венгрия и Чехословакия были чрезвычайно интересны по политическим причинам. А затем наступил долгий промежуток времени, на протяжении которого упомянутые страны должны были самостоятельно пройти весь путь, необходимый для вступления в ЕС.

И их рассматривали как проблему, недоразумение. Все обсуждали: как трудно реформировать их общества и какой огромный промежуток времени это займет.

Украина сейчас находится именно на таком этапе.

Вас «понизили» с «кризиса» до «проблемы». Единственный способ выбраться из данной ситуации — действовать путем собственных усилий.

Другими словами, вам необходимо работать, если вы опять не собираетесь стать «кризисом», а это будет означать еще одно российское вторжение, либо еще один Майдан. Я бы не хотел чтобы это произошло, я хотел бы мирного и стабильного улучшения ситуации в Украине.

Ведь если в Украине будет происходить мирное и стабильное улучшение и установление верховенства права, тогда европейцы заинтересуются вами, поскольку возникнут условия для инвестирования, вслед за которым последует политический интерес, который в свою очередь принесёт вам шанс стать членом ЕС.

– Может ли этот референдум разрушить Великобританию? Ведь Шотландия, например, хочет сейчас провести свой референдум о том, чтобы остаться в ЕС. Перестанет ли Великобритания существовать?

– То есть, станет не такой Великой Британией? (улыбается)

Я подчеркиваю – никто не знает, что произойдет. В настоящий момент все возможно. К примеру, Консервативная партия Великобритании, несмотря на то, что это она и организовала референдум, попытается каким-то образом избежать его результатов. Возможно, в Британии проведут еще один референдум.

Многое возможно на данном этапе. Мы не знаем, что произойдет в конце концов. Но если будет понятно, что Британия таки выйдет из ЕС — думаю будет еще один референдум в Шотландии, и думаю что в этот раз шотландцы проголосуют за независимость.

Я всегда считал идею независимости Шотландии не самой удачной, но если им придется выбирать между Британией и Европой, понятно, что шотландцы выберут Европу.

К сожалению, следующим естественным шагом будет постепенная дезинтеграция самой Великобритании. И это неудивительно. Напомню, что Великобритания никогда не существовала как государство-нация.
У нас нет никаких оснований думать, что Великобритания является устойчивой как страна, она никогда не существовала как таковая. Это была империя либо страна-член ЕС. Если Британия выйдет из ЕС — это будет совершенно новая неизвестная территория.

– На конференции во Львове нам, участникам, организаторы предложили свои ответы на вопрос о том, какова главная причина проблем в Украине. Коммунистический режим? Геноцид? Отсутствие лидеров? Недостаточная поддержка ЕС? Наследие Советского Союза? Как думаете вы?

– Думаю, что все ваши пять позиций сводятся к единой вещи. Да, советское наследие является ключевой проблемой во всех отношениях: оно отбивает охоту нести личную ответственность, оно зиждется на вертикальных отношениях «начальник—подчиненный», которые хорошо работали в государстве советского образца и Советской Украине, но исключающих плюрализм и экономическое развитие.

Правда также и в том, что в 1930-ые годы многие из лучших людей на территории Украины были убиты, и во время Голодомора чаще всего лучшие умирали первыми. В период же сталинского террора были убиты лучшие и наиболее деятельные украинцы. Затем наступила Вторая мировая война, ставшая еще одним демографическим ужасом для страны.

Все эти события значимы и все они являются частью исторического периода, который я считаю исключительным — это период советской власти в Украине. До начала этого периода украинская история была сравнительно «нормальной» по стандартам Восточной Европы. Советский же период стал чем-то из ряда вон выходящим.

Но в настоящее время вопрос заключается в том, как в конце концов разобраться с этим советским наследием? Знаете, говорят, что естественным этапом перехода от коммунизма является капитализм. Это не так. Следующим этапом после коммунизма является олигархия. И вопрос заключается в том, как вам перейти от текущего состояния коррумпированной страны к чему-то новому, приемлемому по европейским стандартам.

– Еще один вопрос по мотивам львовской встречи: что Украина должна сделать в первую очередь? Бороться с коррупцией? Поддержать экономику? Изменить политическую систему? Бороться с олигархами? Найти настоящего лидера Украины?

– Да, понимаете, история — это не вопрос с несколькими вариантами ответа, многие из этих вещей взаимосвязаны. Что касается «сильного лидера», то здесь я лишь хочу сказать, что не стоит ожидать появления в Украине «сильной личности», потому что сильная личность — это вопрос удачи, да и вообще, когда люди в наше время начинают обсуждать: насколько они сильны как лидеры — это плохой знак.

Вам самим необходимо привести в порядок работу своих государственных институтов, а также изменить правила игры так, чтобы люди из малого и среднего бизнеса получили справедливую возможность улучшить свою жизнь. Вот это ключевой вопрос.

Правильным решением является все из перечисленного выше, но, повторюсь, ни в коем случае не ждите «сильного лидера» — вместо этого приводите в порядок государственные институты и покончите с коррупцией.

Выражаясь иными словами: некоторые из людей, имеющие сейчас вес в Украине, должны пойти на компромиссы и стать менее значимыми по собственной воле — это важнейший этап в историческом развитии любой страны.

Великие американские промышленники конца XIX столетия – все они стали чрезвычайно богатыми. Они были как раз теми, кого мы сегодня называем «олигархами». Затем эти люди стали жертвовать огромные суммы на благотворительность и добровольно согласились с тем, что их вес в политической системе страны будет постепенно уменьшаться.

Это был ключевой момент в нашей истории и нечто подобное должно произойти и в Украине. Правила есть правила, но люди должны принять их и начать играть по этим правилам.

– Вы сказали, что Украины вам интересна и у нее есть потенциал, но в чем он? Что мы должны развивать и использовать в первую очередь – образование? Культуру? Ценности? Географическую позицию? Природные ресурсы?

– Как историку Украина интересна мне потому, что здесь существует огромное количество исторических вопросов, на которые пока нет ответов, равно как и огромное количество источников, которые учёным ещё предстоит изучить.

Здесь также присутствует множество различных признаков того, что история Украины — это история типичного европейского государства, но в более глубоком его понимании.

Поскольку Украине необходимо нормальное и успешное будущее, ей необходимо научить свое хорошо образованное население сочетать свои таланты с собственным потенциалом.

Вы обладаете многочисленной хорошо образованной интеллектуальной элитой, а также многочисленным и одаренным рабочим классом. И все эти люди живут вовсе не в соответствии со своими интеллектуальными и профессиональными способностями.

Это наиболее важная составляющая изменений. Образование важно, культура важна, ценности важны, но самое главное — поменять правила игры, чтобы люди могли жить соразмерно своим способностям. Не только в экономическом плане, но и ежедневно улучшая свою жизнь и ощущая ее новое качество.

Забавно то, что украинское общество на самом деле является очень даже здоровым по некоторым показателям: уровень образования высок, люди самостоятельно начали формировать институты гражданского общества. Это признаки того, что в стране происходят правильные процессы.

Но проблема заключается в правилах. Люди должны быть уверенны в том, что правила справедливы. Осознаю, что я снова повторяю сам себя, но это действительно ваша ключевая проблема.

– Как вы думаете, сейчас – последний шанс для Украины?

– Историк никогда не скажет о последнем шансе. Тем не менее, я бы сказал, что конъюнктура хорошая, но необходимо воспользоваться своим шансом так, как будто он последний.

Украинская Правда

16 причин отпраздновать Brexit16 причин отпраздновать Brexit

Даг Бандоу, The National Interests, перевод Ирина Каминкова для «Хвилі»

Результат кампании Brexit вызывает смешанные чувства: как у зятя, который задумчиво провожает взглядом свой новенький Мерседес, слетающий с обрыва вместе с тёщей. Противники свободной торговли, иммиграции и рынка инноваций в Британии бросили вызов помпезной имитации сверхдержавы со штаб-квартирой в Брюсселе. Вот уж, действительно, – за кого болеть?

Болеть нам следует за сторонников Brexit, которые заслуживают, по крайней мере, уважения. Европейский Союз создал общий рынок на всем континенте — это несомненное благо, но с тех пор превратился в сующего везде свой нос Левиафана, подобного Вашингтону в США. И для Британии плюсы от дальнейшего пребывания в ЕС померкли по сравнению с вероятными издержками от дальнейшего пресмыкания перед Брюсселем. Пусть и весьма несовершенным образом, Brexit поддержал идеалы свободы, самоуправления, демократии и верховенства закона. В общем, победили «наши».

Вот 16 причин поздравить Британию с Brexit:

1. Обычные люди одержали победу над политическими и деловыми верхами, заангажированными представителями СМИ и научных кругов. Очевидно, что «простой человек» не всегда бывает прав, но тот факт, что он может выиграть, показывает, что в системе остаются открытыми возможности для «малых сих», по Библии. Богатство, прекрасная организация и широчайшая поддержка СМИ не всегда гарантируют победу.

2. Выбирая между экономическими благами и самоуправлением, большинство британцев выбрало последнее. Возможно, это ошибочный выбор, но люди показали, что ценность человеческого существования не сводится к материальным благам. Отрицательную оценку получили не только решения, уже принятые правящей элитой Великобритании; сторонники Brexit также проголосовали против будущих решений, которые были бы приняты в случае, если бы пришлось остаться в ЕС.

3. Те, над кем правят, осознали ответственность и приняли судьбоносное решение о том, кто будет править. Еврократы, группа политиков, чиновников, журналистов, ученых, лоббистов и бизнесменов решительно продвигались к достижению собственных целей, не прислушиваясь к мнению жителей Европы. Нарушение Конституции? Вот вам Договор. Нарушение Договора? Вот вам повторное голосование. Лопнул валютный союз? Вот вам союз политический. И – всё это никогда, никогда не выносилось на широкое общественное обсуждение. Британцы сказали этому «Нет».

4. Верховенство права будет соблюдаться, по крайней мере, им не будут так демонстративно пренебрегать. Страны, согласившиеся на членство в ЕС, не думали, что трансферты в союзе приобретут такую популярность. По крайней мере, в ряде стран точно не ратифицировали бы Лиссабонский Договор, расширяя юрисдикцию Брюсселя, если бы знали, что явно прописанные ограничения на экстренную финансовую помощь будут просто проигнорированы. Конечно же, виновные движимы самыми благими намерениями, но нарушают при этом все правовые нормы. В результате, сегодня никто из живущих в ЕС не имеет никаких гарантий, что принятые законы, установленные правила и данные обещания будут выполняться.

5. Беспочвенные причитания о том, что нужно «больше Европы», как важно следовать «европейской солидарности», теряют свою актуальность. Сильные мира сего всегда хотят большего: больше денег для распределения, больше позитива в СМИ для популярности, больше ограничений и правил для контроля, больше власти для подчинения. С их точки зрения, «больше Европы» — это как можно больше от Европы получить. А «европейская солидарность» означает, что другие начнут о них заботиться после того, как они профукают всё, что имели.

6. Демократия восторжествовала над бюрократической инертностью. ЕС известен своим «дефицитом демократии», эдакая многоголовая Гидра, с исполнительной властью и парламентом, которые никто не избирает; как правило, голосования по внутренним проблемам сопровождаются запросами в Европейский парламент, дабы наказать заблудшие правительства по-семейному. Брюссельская бюрократия стала идеальным инструментом для навязывания решений, которые не получают достаточной политической поддержки ни со стороны правительств стран-членов, ни со стороны их жителей.

7. Притязания ЕС на роль мировой державы никогда не выглядели настолько неуместными. Есть флаг, которому никто не отдает честь, есть гимн, который никто не поёт. Есть несколько президентов: три, четыре или пять? Повсюду наталкиваешься на разлагающее власть дублирование, в том числе министра иностранных дел ЕС и дипломатических служб, что представляют двадцать восемь отдельных государств-членов. Постоянные разговоры о создании общей континентальной армии, и тут же — неуклонное сокращение военных расходов. Настойчивые увещевания, что от ЕС исходит только всё хорошее и достойное, тогда как всё большее число людей объединяется и голосует против.

8. Доставляет огромное удовольствие наблюдать, как самодовольные улыбки исчезают с лиц еврократов по обе стороны Ла-Манша. Brexit никогда не планировался как честная игра. Изначально он был призван решить политическую проблему консерваторов (тори), выставить противников ЕС в качестве глупцов, а себя – в качестве ведущей и направляющей силы. Только вот сработало всё совсем не так.

9. Другие страны-члены ЕС увидели возможность победы, если не над тиранией, то над бюрократической одержимостью Брюсселя. Большая часть незапланированных проявлений самостоятельного мышления в Европе была подавлена: французские и голландские голоса против Конституции, ирландское голосование против Лиссабонского Договора, оппозиция в отношении экстренной финансовой помощи, выявление злоупотреблений Европейского центрального банка. Еврократы постоянно выигрывали. До сегодняшнего дня.

10. Признание того, что большинство человеческих решений не ошибочны, они просто отличаются от ваших и не обязаны быть одинаковыми по всему континенту, особенно с точки зрения таких разных народов. Общие экономические правила, валюта, политика в области занятости, мер и весов, поддержка сельского хозяйства и обеспечение юридических прав, – всё это удобно. Тем не менее, удобство не является высшим благом. Люди часто имеют разные подходы и стандарты и ценят право жить своей жизнью, по своему усмотрению, пусть это и противоречит более прогрессивным идеям на континенте.

11. Англия, которая оплачивает большую часть законопроектов, проигнорировала политический шантаж Шотландии, угрожающей провести еще один референдум о независимости. Пока не ясно, почему шотландцы не решились уйти в 2014 г. Ходят слухи, что слишком многие из них были привязаны к субсидиям из Лондона, и англичане, в свою очередь, также были настроены на то, чтобы шотландцы остались. Во всяком случае, в ходе Brexit британцы чувствовали себя не менее свободными, чем шотландцы, чтобы голосовать по своему усмотрению.

12. Британцы не поддались на запугивания, что Европа и, в сущности, вся западная цивилизация, окажутся под угрозой, если Великобритания выйдет из ЕС. Англия остаётся членом НАТО так же, как и Турция, которая не входит в ЕС, но участвует в военном альянсе. ЕС не имеет никакого отношения к безопасности: все предложения о совместных вооруженных силах ЕС успешно провалены, отчасти из-за твёрдой британской оппозиции. В принципе, более воинственный Лондон может подтолкнуть ЕС в направлении решительных действий, как, например, в случае с Россией, когда континент принял совместные санкции. Но, если Владимир Путин – действительно второй Гитлер, то чуть более жёсткие санкции его не остановят. Мир во всем мире не зависит от того, будет Британия в ЕС или нет.

13. Злорадство – не лучшая из человеческих эмоций, но, как ни крути, если мы выиграли, то значит, кто-то проиграл. Сторонники ЕС в Британии не скупятся на упрёки. Лейбористы обвиняют своего лидера Джереми Корбина, евроскептика в прошлом; его критические замечания в адрес ЕС на фоне формальных похвал только усиливают подозрения. С точки зрения лейбористов, шотландские националисты также виноваты в недостаточно активной работе со своими избирателями. Бывший лидер Либерально-демократической партии и вице-премьер Ник Клегг разнёс Кэмерона и Канцлера казначейства Джорджа Осборна в пух и прах за то, что стремясь повысить свой политический вес, они вообще затеяли этот референдум. Шотландцы набросились на англичан. «Республиканцы» Северной Ирландии присоединились к антианглийскому хору, в то время как их давние соперники из профсоюзов винят самих республиканцев. Молодежь выставляет счёт старикам за то, что те разрушают их будущее. Похоже, Америка – далеко не единственный в мире приют для мелочной грызни.

14. Некоторые проигравшие теперь торжествуют. Так, Найджел Фарадж всегда выступал последовательным противником пребывания в ЕС. Тем не менее, каждый шаг вперёд у него вынужденно сопровождался отступлением. Его партия United Kingdom Independence Party получила широкую поддержку избирателей, но затем пришлось избавиться от ряда сторонников, чьи взгляды не совсем совпадали с линией партии. UKIP смогла пробиться в Европейский парламент, который она ненавидела, но получила только одно место в Вестминстере, несмотря на 3,9 миллиона голосов, или 12,6 % от общего числа избирателей в прошлом году. Кэмерон и тори просто украли у Фараджа победу, пообещав референдум по ЕС, хотя сами они выступали против отделения. В ночь выборов лидер UKIP сказал, что, скорее всего, Великобритания примет решение остаться в ЕС. Однако, британский народ в конечном итоге прислушался к его аргументам и проголосовал за выход.

15. Brexit — прекрасное напоминание о желании людей верить в то, что их мнение что-то значит, что их действия способны что-то изменить, и что те, кто называет себя народными избранниками, прислушиваются к их мнению. Сегодняшний политический консенсус, в котором ряд проблемных вопросов не принято обсуждать в приличном обществе, в конечном счёте, вынуждает приличных людей искать лидеров, готовых озвучить эти проблемы от их имени. Да, эти дискуссии могут угрожать ценностям и стратегиям сторонников современных подходов и либерализма, к которым я и себя отношу. Однако, в противном случае, разочарование прорвётся куда более опасным способом.

16. Испытываешь удовольствие от сломанной заранее отрежиссированной концовки, стенаний и скрежета зубовного. Ночь референдума началась со снисходительного заявления власть имущих, находящихся на вершине социальной пирамиды, что силы толерантности, разнообразия и рациональности возьмут верх. Затем наступил шок, поскольку Brexit с самого начала стал набирать нешуточные обороты. Сторонники ЕС, заранее планировавшие «победу» и, в своей близорукости, собственными руками запустившие всю кампанию, просто наблюдали крах своей карьеры. Те, кто был на вершине, внезапно скатился вниз, уступив место на политической пирамиде своим соотечественникам: простым крестьянам и рабочим.

Может ли Brexit оказаться ошибкой? Да. К сожалению, мы живем в нестабильном мире и обладаем несовершенными знаниями. Мы можем только догадываться о будущем. И в Великобритании и в ЕС нужно сделать выводы на основе зрелого размышления, столь несвойственного политикам, особенно в Брюсселе. Европейцы должны выучить этот важный урок, призывающий к изменениям в теории и практике управления. Британцам предстоит в одностороннем порядке разработать внешнюю экономическую и политическую стратегию. Задачи не из лёгких, и многое может пойти не так.

Тем не менее, Британия демонстрировала умелое управление страной в течение сотен, если не тысячи, лет. В этом свете, Brexit представляется движением нужных людей в нужном направлении. В лучшем случае, выход Великобритании из ЕС приведет к возрождению базовых принципов самоуправления и заставит членов ЕС пересмотреть попытки в кабинетной тиши вдали от народа построить сверхдержаву по «Европейскому проекту». Очень неплохой итог для перемен, у которых было не так уж много шансов случиться.

Об авторе: Даг Бандоу – бывший Специальный Помощник Президента Рональда Рейгана, автор «Foreign Follies: America’s New Global Empire», старший научный сотрудник Института Катона (американская исследовательская и просветительская организация либертарианского направления, распространяющая классическое либертарианство)

ХвыляДаг Бандоу, The National Interests, перевод Ирина Каминкова для «Хвилі»

Результат кампании Brexit вызывает смешанные чувства: как у зятя, который задумчиво провожает взглядом свой новенький Мерседес, слетающий с обрыва вместе с тёщей. Противники свободной торговли, иммиграции и рынка инноваций в Британии бросили вызов помпезной имитации сверхдержавы со штаб-квартирой в Брюсселе. Вот уж, действительно, – за кого болеть?

Болеть нам следует за сторонников Brexit, которые заслуживают, по крайней мере, уважения. Европейский Союз создал общий рынок на всем континенте — это несомненное благо, но с тех пор превратился в сующего везде свой нос Левиафана, подобного Вашингтону в США. И для Британии плюсы от дальнейшего пребывания в ЕС померкли по сравнению с вероятными издержками от дальнейшего пресмыкания перед Брюсселем. Пусть и весьма несовершенным образом, Brexit поддержал идеалы свободы, самоуправления, демократии и верховенства закона. В общем, победили «наши».

Вот 16 причин поздравить Британию с Brexit:

1. Обычные люди одержали победу над политическими и деловыми верхами, заангажированными представителями СМИ и научных кругов. Очевидно, что «простой человек» не всегда бывает прав, но тот факт, что он может выиграть, показывает, что в системе остаются открытыми возможности для «малых сих», по Библии. Богатство, прекрасная организация и широчайшая поддержка СМИ не всегда гарантируют победу.

2. Выбирая между экономическими благами и самоуправлением, большинство британцев выбрало последнее. Возможно, это ошибочный выбор, но люди показали, что ценность человеческого существования не сводится к материальным благам. Отрицательную оценку получили не только решения, уже принятые правящей элитой Великобритании; сторонники Brexit также проголосовали против будущих решений, которые были бы приняты в случае, если бы пришлось остаться в ЕС.

3. Те, над кем правят, осознали ответственность и приняли судьбоносное решение о том, кто будет править. Еврократы, группа политиков, чиновников, журналистов, ученых, лоббистов и бизнесменов решительно продвигались к достижению собственных целей, не прислушиваясь к мнению жителей Европы. Нарушение Конституции? Вот вам Договор. Нарушение Договора? Вот вам повторное голосование. Лопнул валютный союз? Вот вам союз политический. И – всё это никогда, никогда не выносилось на широкое общественное обсуждение. Британцы сказали этому «Нет».

4. Верховенство права будет соблюдаться, по крайней мере, им не будут так демонстративно пренебрегать. Страны, согласившиеся на членство в ЕС, не думали, что трансферты в союзе приобретут такую популярность. По крайней мере, в ряде стран точно не ратифицировали бы Лиссабонский Договор, расширяя юрисдикцию Брюсселя, если бы знали, что явно прописанные ограничения на экстренную финансовую помощь будут просто проигнорированы. Конечно же, виновные движимы самыми благими намерениями, но нарушают при этом все правовые нормы. В результате, сегодня никто из живущих в ЕС не имеет никаких гарантий, что принятые законы, установленные правила и данные обещания будут выполняться.

5. Беспочвенные причитания о том, что нужно «больше Европы», как важно следовать «европейской солидарности», теряют свою актуальность. Сильные мира сего всегда хотят большего: больше денег для распределения, больше позитива в СМИ для популярности, больше ограничений и правил для контроля, больше власти для подчинения. С их точки зрения, «больше Европы» — это как можно больше от Европы получить. А «европейская солидарность» означает, что другие начнут о них заботиться после того, как они профукают всё, что имели.

6. Демократия восторжествовала над бюрократической инертностью. ЕС известен своим «дефицитом демократии», эдакая многоголовая Гидра, с исполнительной властью и парламентом, которые никто не избирает; как правило, голосования по внутренним проблемам сопровождаются запросами в Европейский парламент, дабы наказать заблудшие правительства по-семейному. Брюссельская бюрократия стала идеальным инструментом для навязывания решений, которые не получают достаточной политической поддержки ни со стороны правительств стран-членов, ни со стороны их жителей.

7. Притязания ЕС на роль мировой державы никогда не выглядели настолько неуместными. Есть флаг, которому никто не отдает честь, есть гимн, который никто не поёт. Есть несколько президентов: три, четыре или пять? Повсюду наталкиваешься на разлагающее власть дублирование, в том числе министра иностранных дел ЕС и дипломатических служб, что представляют двадцать восемь отдельных государств-членов. Постоянные разговоры о создании общей континентальной армии, и тут же — неуклонное сокращение военных расходов. Настойчивые увещевания, что от ЕС исходит только всё хорошее и достойное, тогда как всё большее число людей объединяется и голосует против.

8. Доставляет огромное удовольствие наблюдать, как самодовольные улыбки исчезают с лиц еврократов по обе стороны Ла-Манша. Brexit никогда не планировался как честная игра. Изначально он был призван решить политическую проблему консерваторов (тори), выставить противников ЕС в качестве глупцов, а себя – в качестве ведущей и направляющей силы. Только вот сработало всё совсем не так.

9. Другие страны-члены ЕС увидели возможность победы, если не над тиранией, то над бюрократической одержимостью Брюсселя. Большая часть незапланированных проявлений самостоятельного мышления в Европе была подавлена: французские и голландские голоса против Конституции, ирландское голосование против Лиссабонского Договора, оппозиция в отношении экстренной финансовой помощи, выявление злоупотреблений Европейского центрального банка. Еврократы постоянно выигрывали. До сегодняшнего дня.

10. Признание того, что большинство человеческих решений не ошибочны, они просто отличаются от ваших и не обязаны быть одинаковыми по всему континенту, особенно с точки зрения таких разных народов. Общие экономические правила, валюта, политика в области занятости, мер и весов, поддержка сельского хозяйства и обеспечение юридических прав, – всё это удобно. Тем не менее, удобство не является высшим благом. Люди часто имеют разные подходы и стандарты и ценят право жить своей жизнью, по своему усмотрению, пусть это и противоречит более прогрессивным идеям на континенте.

11. Англия, которая оплачивает большую часть законопроектов, проигнорировала политический шантаж Шотландии, угрожающей провести еще один референдум о независимости. Пока не ясно, почему шотландцы не решились уйти в 2014 г. Ходят слухи, что слишком многие из них были привязаны к субсидиям из Лондона, и англичане, в свою очередь, также были настроены на то, чтобы шотландцы остались. Во всяком случае, в ходе Brexit британцы чувствовали себя не менее свободными, чем шотландцы, чтобы голосовать по своему усмотрению.

12. Британцы не поддались на запугивания, что Европа и, в сущности, вся западная цивилизация, окажутся под угрозой, если Великобритания выйдет из ЕС. Англия остаётся членом НАТО так же, как и Турция, которая не входит в ЕС, но участвует в военном альянсе. ЕС не имеет никакого отношения к безопасности: все предложения о совместных вооруженных силах ЕС успешно провалены, отчасти из-за твёрдой британской оппозиции. В принципе, более воинственный Лондон может подтолкнуть ЕС в направлении решительных действий, как, например, в случае с Россией, когда континент принял совместные санкции. Но, если Владимир Путин – действительно второй Гитлер, то чуть более жёсткие санкции его не остановят. Мир во всем мире не зависит от того, будет Британия в ЕС или нет.

13. Злорадство – не лучшая из человеческих эмоций, но, как ни крути, если мы выиграли, то значит, кто-то проиграл. Сторонники ЕС в Британии не скупятся на упрёки. Лейбористы обвиняют своего лидера Джереми Корбина, евроскептика в прошлом; его критические замечания в адрес ЕС на фоне формальных похвал только усиливают подозрения. С точки зрения лейбористов, шотландские националисты также виноваты в недостаточно активной работе со своими избирателями. Бывший лидер Либерально-демократической партии и вице-премьер Ник Клегг разнёс Кэмерона и Канцлера казначейства Джорджа Осборна в пух и прах за то, что стремясь повысить свой политический вес, они вообще затеяли этот референдум. Шотландцы набросились на англичан. «Республиканцы» Северной Ирландии присоединились к антианглийскому хору, в то время как их давние соперники из профсоюзов винят самих республиканцев. Молодежь выставляет счёт старикам за то, что те разрушают их будущее. Похоже, Америка – далеко не единственный в мире приют для мелочной грызни.

14. Некоторые проигравшие теперь торжествуют. Так, Найджел Фарадж всегда выступал последовательным противником пребывания в ЕС. Тем не менее, каждый шаг вперёд у него вынужденно сопровождался отступлением. Его партия United Kingdom Independence Party получила широкую поддержку избирателей, но затем пришлось избавиться от ряда сторонников, чьи взгляды не совсем совпадали с линией партии. UKIP смогла пробиться в Европейский парламент, который она ненавидела, но получила только одно место в Вестминстере, несмотря на 3,9 миллиона голосов, или 12,6 % от общего числа избирателей в прошлом году. Кэмерон и тори просто украли у Фараджа победу, пообещав референдум по ЕС, хотя сами они выступали против отделения. В ночь выборов лидер UKIP сказал, что, скорее всего, Великобритания примет решение остаться в ЕС. Однако, британский народ в конечном итоге прислушался к его аргументам и проголосовал за выход.

15. Brexit — прекрасное напоминание о желании людей верить в то, что их мнение что-то значит, что их действия способны что-то изменить, и что те, кто называет себя народными избранниками, прислушиваются к их мнению. Сегодняшний политический консенсус, в котором ряд проблемных вопросов не принято обсуждать в приличном обществе, в конечном счёте, вынуждает приличных людей искать лидеров, готовых озвучить эти проблемы от их имени. Да, эти дискуссии могут угрожать ценностям и стратегиям сторонников современных подходов и либерализма, к которым я и себя отношу. Однако, в противном случае, разочарование прорвётся куда более опасным способом.

16. Испытываешь удовольствие от сломанной заранее отрежиссированной концовки, стенаний и скрежета зубовного. Ночь референдума началась со снисходительного заявления власть имущих, находящихся на вершине социальной пирамиды, что силы толерантности, разнообразия и рациональности возьмут верх. Затем наступил шок, поскольку Brexit с самого начала стал набирать нешуточные обороты. Сторонники ЕС, заранее планировавшие «победу» и, в своей близорукости, собственными руками запустившие всю кампанию, просто наблюдали крах своей карьеры. Те, кто был на вершине, внезапно скатился вниз, уступив место на политической пирамиде своим соотечественникам: простым крестьянам и рабочим.

Может ли Brexit оказаться ошибкой? Да. К сожалению, мы живем в нестабильном мире и обладаем несовершенными знаниями. Мы можем только догадываться о будущем. И в Великобритании и в ЕС нужно сделать выводы на основе зрелого размышления, столь несвойственного политикам, особенно в Брюсселе. Европейцы должны выучить этот важный урок, призывающий к изменениям в теории и практике управления. Британцам предстоит в одностороннем порядке разработать внешнюю экономическую и политическую стратегию. Задачи не из лёгких, и многое может пойти не так.

Тем не менее, Британия демонстрировала умелое управление страной в течение сотен, если не тысячи, лет. В этом свете, Brexit представляется движением нужных людей в нужном направлении. В лучшем случае, выход Великобритании из ЕС приведет к возрождению базовых принципов самоуправления и заставит членов ЕС пересмотреть попытки в кабинетной тиши вдали от народа построить сверхдержаву по «Европейскому проекту». Очень неплохой итог для перемен, у которых было не так уж много шансов случиться.

Об авторе: Даг Бандоу – бывший Специальный Помощник Президента Рональда Рейгана, автор «Foreign Follies: America’s New Global Empire», старший научный сотрудник Института Катона (американская исследовательская и просветительская организация либертарианского направления, распространяющая классическое либертарианство)

Хвыля

День Независимости ВеликобританииДень Независимости Великобритании

Юлия Латынина

23 июня случилась очень простая вещь — англичане подняли восстание (в форме референдума) против Брюсселя

Великобритания проголосовала за выход из Евросоюза, премьер-министр Дэвид Камерон ушел в отставку, фунт рухнул, будущее Великобритании как всеевропейского финансового центра под вопросом, Шотландия и Северная Ирландия будут добиваться независимости, а Дональд Трапм, возможно, станет президентом США — таковы первые итоги голосования 23 июня.

23 июня случилась очень простая вещь — англичане подняли восстание против Брюсселя. То есть по форме это был референдум, но по сути это было народное восстание.

Восстания характеризуются следующим: во-первых, они всегда экономически убыточны. Даже если одной из их составляющих является экономическая обида (например, досада на пошлины при Бостонском Чаепитии), то на самом деле восстание всегда в краткосрочном плане наносит экономике тяжелейший удар.

Во-вторых, восстания часто ведут к расчленению страны. После Великой Французской революции вспыхивает Вандея, а после Майдана обязательно заводится Донбасс.

В-третьих, восстания заразительны. Если вспыхнуло на юге, то полыхнет и на севере: если в Римской империи бунтовала Британия, то это значило, что Галлия тоже под вопросом.

В-четвертых, элита всегда против восстаний. Она вообще против любых потрясений. Когда 2 мая 1808 года народ в Мадриде начал резать французов, испанская элита по-прежнему стояла в очереди в приемной Жозефа Бонапарта.

В-пятых, восстания всегда неожиданны. Дело в том, что элита прогнозирует будущее, исходя из рациональных соображений, а рациональные соображения не позволяют предсказать иррациональные выходки, ведущие к убыткам, — например, Майдан.

В-шестых, восстания далеко не всегда кончаются успехом.

Нетрудно заметить, что Брекзит в этом смысле удовлетворяет всем критериям восстания.

Он экономически убыточен, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Брюссель, чтобы неповадно было, приложит все силы, чтобы наказать восставших. А структура с населением в 460 млн. человек и с ВВП в 16 трлн. долларов может сделать много гадостей стране с населением в 60 млн. человек и с ВВП в 2,8 трлн. доларов.

Во-вторых, Брекзит может привести к потере территории. ЕС, в рамках операции возмездия, приложит все силы к тому, чтобы оторвать от Великобритании Шотландию, Северную Ирландию и Гибралтар. Брюссель вообще не любит крупных государств: именно поэтому он напринимал в ЕС всякую восточноевропейскую мелочь и поощряет, к примеру, сецессию Каталонии.

В-третьих, Брекзит, — напротив, — может спровоцировать аналогичные референдумы в Испании, Франции, Нидерландах, Греции, Дании и даже Чехии.

В-четвертых, элита Великобритании, — включая премьер-министра Великобритании Дэвида Кемерона и главу лейбористов Джереми Корбина — была против Брекзита. Эксперты и ньюсмейкеры популярно объясняли: восстанете против Брюсселя — получите по башке, и вообще все, кто за выход — фашисты.

В-пятых, Брекзит нельзя было предсказать. Плюньте в глаза тому, кто говорит, что он все знал заранее: реакция рынков тому доказательство. Рынки рухнули; а ожидаемое событие рынки всегда отыгрывают еще до его наступления.

Ну и, наконец, шестое. Как и всякое восстание, еще не факт, что Брекзит кончится удачей. Процедура выхода страны из ЕС прописана так же смутно, как процедура выхода республики из СССР. Решать о том, будет ли выходить Великобритания из подчинения чиновникам Евросоюза, будут сами чиновники Евросоюза. У них есть еще два года, чтобы настоять на своей точке зрения.

Отчего же произошло это восстание, если не от экономики, не от элиты и даже не от телевизора? Оттого же, отчего происходят все восстания в мире, от Бостонского Чаепития до Майдана: от неопределенного, но совершенно непреодолимого: «достали».

Англичане проголосовали, в конечном итоге, против социализма.

Потому что Евросоюз, при всех его плюсах в виде открытых границ и единой валюты, является огромным социалистическим государством, медленно паразитирующим на развалинах великой европейской цивилизации.

Это неправда, что социализм — это СССР, Сталин и Гулаг. СССР — это военный коммунизм и попытка превратить всю страну в завод для производства оружия с целью завоевания всего мира. А социализм — это демократия, перерождающаяся в бюрократию.

Это бюрократия, которая налогами и регулированием отбирает у проклятых капиталистов все, что ими заработано, и которая нуждается во всемерном увеличении как самой себя, так и любых категорий граждан, зависящих от подачек со стороны бюрократии: отсюда и война бюрократии с предпринимателями, и война ее с семьей, как ячейкой общества, и уникальный в истории человечества проект по превращению мигрантов — самой работоспособной и мобильной части общества — в сословие агрессивных бездельников, считающих себя жертвой окормляющего их Запада.

Проблема в том, что уже поздно.

Британия может проголосовать за выход из Евросоюза, но она не может проголосовать за возвращение Британской империи, — единственно реально успешного, после кончины Рима, интеграционного проекта, который существовал за счет парламента, избираемого налогоплательщиками, уважения к частной собственности, и минимального государства, отдающего на аутсорсинг частным компаниям все — от производства оружия до завоевания и управления завоеванными территориями.

Можно выдавить Британию из Евросоюза. Гораздо труднее выдавить Евросоюз, — то есть всеобщее избирательное право, кончающееся, как и предсказывал Джон Стюарт Милль, социализмом и бюрократией, — из Великобритании.

Новая Газета
Юлия Латынина

23 июня случилась очень простая вещь — англичане подняли восстание (в форме референдума) против Брюсселя

Великобритания проголосовала за выход из Евросоюза, премьер-министр Дэвид Камерон ушел в отставку, фунт рухнул, будущее Великобритании как всеевропейского финансового центра под вопросом, Шотландия и Северная Ирландия будут добиваться независимости, а Дональд Трапм, возможно, станет президентом США — таковы первые итоги голосования 23 июня.

23 июня случилась очень простая вещь — англичане подняли восстание против Брюсселя. То есть по форме это был референдум, но по сути это было народное восстание.

Восстания характеризуются следующим: во-первых, они всегда экономически убыточны. Даже если одной из их составляющих является экономическая обида (например, досада на пошлины при Бостонском Чаепитии), то на самом деле восстание всегда в краткосрочном плане наносит экономике тяжелейший удар.

Во-вторых, восстания часто ведут к расчленению страны. После Великой Французской революции вспыхивает Вандея, а после Майдана обязательно заводится Донбасс.

В-третьих, восстания заразительны. Если вспыхнуло на юге, то полыхнет и на севере: если в Римской империи бунтовала Британия, то это значило, что Галлия тоже под вопросом.

В-четвертых, элита всегда против восстаний. Она вообще против любых потрясений. Когда 2 мая 1808 года народ в Мадриде начал резать французов, испанская элита по-прежнему стояла в очереди в приемной Жозефа Бонапарта.

В-пятых, восстания всегда неожиданны. Дело в том, что элита прогнозирует будущее, исходя из рациональных соображений, а рациональные соображения не позволяют предсказать иррациональные выходки, ведущие к убыткам, — например, Майдан.

В-шестых, восстания далеко не всегда кончаются успехом.

Нетрудно заметить, что Брекзит в этом смысле удовлетворяет всем критериям восстания.

Он экономически убыточен, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Брюссель, чтобы неповадно было, приложит все силы, чтобы наказать восставших. А структура с населением в 460 млн. человек и с ВВП в 16 трлн. долларов может сделать много гадостей стране с населением в 60 млн. человек и с ВВП в 2,8 трлн. доларов.

Во-вторых, Брекзит может привести к потере территории. ЕС, в рамках операции возмездия, приложит все силы к тому, чтобы оторвать от Великобритании Шотландию, Северную Ирландию и Гибралтар. Брюссель вообще не любит крупных государств: именно поэтому он напринимал в ЕС всякую восточноевропейскую мелочь и поощряет, к примеру, сецессию Каталонии.

В-третьих, Брекзит, — напротив, — может спровоцировать аналогичные референдумы в Испании, Франции, Нидерландах, Греции, Дании и даже Чехии.

В-четвертых, элита Великобритании, — включая премьер-министра Великобритании Дэвида Кемерона и главу лейбористов Джереми Корбина — была против Брекзита. Эксперты и ньюсмейкеры популярно объясняли: восстанете против Брюсселя — получите по башке, и вообще все, кто за выход — фашисты.

В-пятых, Брекзит нельзя было предсказать. Плюньте в глаза тому, кто говорит, что он все знал заранее: реакция рынков тому доказательство. Рынки рухнули; а ожидаемое событие рынки всегда отыгрывают еще до его наступления.

Ну и, наконец, шестое. Как и всякое восстание, еще не факт, что Брекзит кончится удачей. Процедура выхода страны из ЕС прописана так же смутно, как процедура выхода республики из СССР. Решать о том, будет ли выходить Великобритания из подчинения чиновникам Евросоюза, будут сами чиновники Евросоюза. У них есть еще два года, чтобы настоять на своей точке зрения.

Отчего же произошло это восстание, если не от экономики, не от элиты и даже не от телевизора? Оттого же, отчего происходят все восстания в мире, от Бостонского Чаепития до Майдана: от неопределенного, но совершенно непреодолимого: «достали».

Англичане проголосовали, в конечном итоге, против социализма.

Потому что Евросоюз, при всех его плюсах в виде открытых границ и единой валюты, является огромным социалистическим государством, медленно паразитирующим на развалинах великой европейской цивилизации.

Это неправда, что социализм — это СССР, Сталин и Гулаг. СССР — это военный коммунизм и попытка превратить всю страну в завод для производства оружия с целью завоевания всего мира. А социализм — это демократия, перерождающаяся в бюрократию.

Это бюрократия, которая налогами и регулированием отбирает у проклятых капиталистов все, что ими заработано, и которая нуждается во всемерном увеличении как самой себя, так и любых категорий граждан, зависящих от подачек со стороны бюрократии: отсюда и война бюрократии с предпринимателями, и война ее с семьей, как ячейкой общества, и уникальный в истории человечества проект по превращению мигрантов — самой работоспособной и мобильной части общества — в сословие агрессивных бездельников, считающих себя жертвой окормляющего их Запада.

Проблема в том, что уже поздно.

Британия может проголосовать за выход из Евросоюза, но она не может проголосовать за возвращение Британской империи, — единственно реально успешного, после кончины Рима, интеграционного проекта, который существовал за счет парламента, избираемого налогоплательщиками, уважения к частной собственности, и минимального государства, отдающего на аутсорсинг частным компаниям все — от производства оружия до завоевания и управления завоеванными территориями.

Можно выдавить Британию из Евросоюза. Гораздо труднее выдавить Евросоюз, — то есть всеобщее избирательное право, кончающееся, как и предсказывал Джон Стюарт Милль, социализмом и бюрократией, — из Великобритании.

Новая Газета

Как правительство Британии проиграло борьбу за членство в ЕСКак правительство Британии проиграло борьбу за членство в ЕС

Надя Кайданович

23 июня более 46 млн британцев сделали выбор, который уже успели окрестить решающим для всего европейского континента. И не зря.

Ведь выход Британии из ЕС несет не только прямые угрозы, которые уже прочувствовал британский фондовый и валютный рынок.

Brexit также грозит «парадом референдумов» в других странах-членах. При пессимистическом сценарии речь может идти даже о крахе европейского проекта и глобальном экономическом кризисе, а при оптимистичном – о росте популярности крайне правых в Европе.

Нынешний премьер-министр Соединенного Королевства Дэвид Кэмерон пообещал провести плебисцит относительно членства в ЕС еще накануне парламентских выборов, весной 2015 года.

Но, по иронии судьбы, референдум прошел в совершенно новых условиях, когда Европа ослаблена террористической угрозой и миграционным кризисом.

И если в 2015 году голосование британцев по поводу членства в ЕС могло стать штатным событием с вполне предсказуемой победой проевропейски настроенных избирателей, то в июне 2016-го результат был абсолютно не прогнозируемым.

Собственно, непредсказуемость и стала главным признаком британского волеизъявления.

Недаром букмекерская контора Betfair получила рекордные в истории политических событий ставки на 100 млн фунтов.

Чем же объясняется такая непрогнозируемость?

С самого начала никаких сюрпризов не ожидалось. Оба лагеря готовились к агитационной компании с четкими аргументами, которые уже неоднократно звучали в СМИ, и с достаточно постоянной поддержкой. Сторонники членства в ЕС имели около 50% поддержки, противники – до 40%.

Разрыв не огромный, но весомый. И с каждым месяцем становилось все очевиднее: проблемы есть.

Число сторонников членства не росло, а даже падало; лагерь Brexit добывал новые очки, а со временем – даже вышел в лидеры.

И ни многочисленные письма европейских политиков с призывом остаться, ни подсчеты финансистов о потерях страны от Brexit, ни даже визит Барака Обамы не смог убедить евроскептиков.

Еще в феврале оба лагеря демонстрировали стабильные показатели поддержки с перевесом сторонников сохранения страны в ЕС на 3-5%.

Тогда еще казалось, что это равновесие сохранится вплоть до голосования, но этому помешал ряд непредвиденных событий.

История одного офшора

В начале апреля группа международных журналистов опубликовала конфиденциальные документы панамской юридической компании Mossack Fonseca относительно именитых владельцев офшорных компаний.

Одним из фигурантов «панамагейта» оказался премьер Британии и лидер кампании против Brexit Дэвид Кэмерон, который признался, что владел акциями офшорной компании своего отца.

И хотя глава британского правительства неоднократно выступал перед СМИ и убеждал, что платил налог на дивиденды, не уклонялся от уплаты других налогов, а также продал компанию незадолго до того, как стал премьером, репутационный ущерб оказался серьезным.

Особенно неприятным стал тот факт, что «панамский скандал» разразился незадолго до начала официальной агитационной кампании к референдуму.

Уже 9 апреля, за неделю до начала кампании, под офисом Кэмерона собрались тысячи протестующих, которые требовали его отставки. В то же время рейтинг британского премьера упал до рекордно низких 21% и уступил рейтингу на тот момент мэра Лондона Бориса Джонсона, который является одним из лидеров кампании за Brexit.

«Панамагейт» повлиял на готовность британцев поддерживать «запятнавшего себя премьера». В том числе – в вопросе невыхода из ЕС.

Так, согласно результатам опроса социологической службы ICM от 13 апреля, сторонники Brexit, то есть выхода из ЕС, на 3% опережали своих оппонентов. Для сравнения – за неделю до того соотношение составляло 43%/42% в пользу того, чтобы остаться в союзе.

Аналитики считают, что скандал с офшором имел краткосрочные последствия и не влиял напрямую на выбор британцев 23 июня. Впрочем, несомненно, можно утверждать, что «панамагейт» повлиял на эффективность кампании против выхода.

Неутешительная статистика

Еще одним событием, которое прибавило козырей сторонникам выхода из ЕС, стала ежегодная публикация данных по миграции в Британию.

Собственно, проблема иммиграции едва ли не с самого начала кампании была ключевым аргументом евроскептиков.

На фоне неспособности Европы преодолеть один из самых масштабных миграционных кризисов в своей истории, вопрос миграции стал удобным для спекуляций.

Да и в самой Британии уже много лет росло количество недовольных «засильем рабочих из ЕС».

Так, в марте опрос центра Ipsos MORI показал, что большинство британцев (46%) считают иммиграцию важнейшим вызовом, стоящим перед страной. Только потом, со значительным отрывом, шли проблемы с системой здравоохранения и экономикой.

Впрочем, правительству Британии долго удавалось оппонировать тезису сторонников Brexit о бесконтрольном наплыве мигрантов.

Ситуация неожиданно изменилась в конце мая, когда Офис национальной статистики страны опубликовал ежегодный отчет по уровню миграции.

Согласно документу, чистый прирост миграции в Британию приблизился к историческому максимуму и составил 333 тысяч человек в год.

Рекордным также оказался и прирост мигрантов из стран ЕС – 184 тыс. человек.

Информация быстро распространилась в местных СМИ и стала действенным инструментом в руках евроскептиков, которые обвинили Кэмерона в том, что он «навсегда отдал контроль над системой иммиграции».

Один из лидеров кампании за Brexit, экс-мэр Лондона Борис Джонсон сразу же заявил, что ежегодно по причине миграции из ЕС Британия получает «население Оксфорда» и «дальше будет только хуже».

И хотя в правительстве пытались объяснить, что новые условия, согласованные Кэмероном с ЕС, закроют «черные ходы» для мигрантов, данные статистики показались британцам более убедительными.

Так, если до конца мая опросы демонстрировали стабильное превосходство противников Brexit, то после публикации статистики ситуация изменилась в противоположную сторону. Уже 1 июня опрос компании ICM показал рост числа евроскептиков (52% за выход из ЕС и 48% – против). Тенденция продолжала расти, и уже через две недели у сторонников Brexit было стабильное преимущество в 7%.

Казалось, ничто не помешает евроскептикам подойти к референдуму явными победителями, если бы не событие, которое несколько уравновесило рейтинги сторон.

Политическое убийство

16 июня британского депутата от Лейбористской партии и поклонницу сохранения страны в составе Евросоюза Джо Кокс застрелили в ее избирательном округе. Трагедия произошла после встречи парламентария с избирателями. Убийцей же оказался «аполитичный» садовник Томас Мейр.

Впрочем, его аполитичность в этом случае вызывала сомнения, ведь вел он себя как сторонник крайне правых.

По словам очевидцев, перед выстрелами преступник закричал «Британия превыше всего!». В суде же в ответ на просьбу назвать свое имя Мейр заявил, что его зовут «смерть предателям, свобода для Британии».

И хотя следствие официально не подтверждало политических мотивов Мейра, медиа и коллеги Кокс сразу же связали убийство с агитационной деятельностью депутата против Brexit.

Убийство депутата, которая была известна своей активной борьбой за права беженцев, поставило евроскептиков в неловкое положение и заставило ослабить антимиграционную риторику.

Из-за всего этого позиции сторонников Brexit были ослаблены, что показали первые же опросы после трехдневного перерыва в агитационной кампании. Баланс сил снова изменился, опрос дал 45%/42% в пользу тех, кто хочет остаться в составе ЕС.

Ко дню голосования оба лагеря подошли практически с равными шансами на победу.

Было ясно, что окончательный разрыв между ними составит всего пару процентов или даже меньше.

Неизвестным оставался только победитель.

Так почему же все-таки Brexit?

Как свидетельствует опыт, когда разрыв между сторонами минимален, победа в основном зависит от того, чьи сторонники окажутся более мобилизованными и будут голосовать активнее.

В данном случае преимущество изначально было на стороне лагеря за Brexit, ведь их сторонники традиционно очень активны при волеизъявлении.

«Европейская правда» уже публиковала исследование о том, кто поддержал Brexit (см. статью «Пенсионеры против среднего класса: кто проголосовал за выход Британии из Евросоюза»).

По обобщенной статистике, наибольшие сторонники выхода Великобритании из ЕС – люди в возрасте от 60 лет и избиратели Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) – входят в тройку групп, которые демонстрируют самую высокую явку.

К примеру, на общих выборах в Британии в 2015 году группа «65+» была самой активной – 78% людей этой возрастной категории пришли на избирательные участки.

При этом едва ли не самые большие сторонники сохранения страны в ЕС – молодежь в возрасте от 18 лет – является обычно одной из самых пассивных групп. Лишь 43% представителей этой возрастной категории голосовали на прошлогодних выборах – то есть на 35% (!) меньше, чем в группе «65+».

Другим важным фактором стало географическое распределение.

До голосования социологи прогнозировали, что большая часть Англии, кроме Лондона, будет голосовать за Brexit. При этом, согласно опросам, жители Шотландии и Северной Ирландии были явными сторонниками сохранения Британии в составе ЕС.

Таким образом, в лагере Remain особые надежды возлагались на активность шотландцев и северных ирландцев 23 июня.
Впрочем, к разочарованию еврооптимистов, и те, и другие продемонстрировали более низкую явку (67,2% в Шотландии и 62,9% в Северной Ирландии) по сравнению с англичанами и валлийцами, поддержавшими Brexit.

К тому же неожиданно большим оказалось преимущество сторонников Brexit в Англии – почти 7%.
Конечно, можно и подробнее анализировать причины победы сторонников выхода из ЕС.

Впрочем, уже сегодня наверняка можно утверждать, что сторонники Brexit победили, потому что смогли эффективнее воспользоваться слабостями противника, активнее использовали основные страхи британцев и, в конце концов, смогли лучше мобилизовать своих сторонников.

Хотя остается вопрос – а победила ли в итоге Великобритания?

Европейская ПравдаНадя Кайданович

23 июня более 46 млн британцев сделали выбор, который уже успели окрестить решающим для всего европейского континента. И не зря.

Ведь выход Британии из ЕС несет не только прямые угрозы, которые уже прочувствовал британский фондовый и валютный рынок.

Brexit также грозит «парадом референдумов» в других странах-членах. При пессимистическом сценарии речь может идти даже о крахе европейского проекта и глобальном экономическом кризисе, а при оптимистичном – о росте популярности крайне правых в Европе.

Нынешний премьер-министр Соединенного Королевства Дэвид Кэмерон пообещал провести плебисцит относительно членства в ЕС еще накануне парламентских выборов, весной 2015 года.

Но, по иронии судьбы, референдум прошел в совершенно новых условиях, когда Европа ослаблена террористической угрозой и миграционным кризисом.

И если в 2015 году голосование британцев по поводу членства в ЕС могло стать штатным событием с вполне предсказуемой победой проевропейски настроенных избирателей, то в июне 2016-го результат был абсолютно не прогнозируемым.

Собственно, непредсказуемость и стала главным признаком британского волеизъявления.

Недаром букмекерская контора Betfair получила рекордные в истории политических событий ставки на 100 млн фунтов.

Чем же объясняется такая непрогнозируемость?

С самого начала никаких сюрпризов не ожидалось. Оба лагеря готовились к агитационной компании с четкими аргументами, которые уже неоднократно звучали в СМИ, и с достаточно постоянной поддержкой. Сторонники членства в ЕС имели около 50% поддержки, противники – до 40%.

Разрыв не огромный, но весомый. И с каждым месяцем становилось все очевиднее: проблемы есть.

Число сторонников членства не росло, а даже падало; лагерь Brexit добывал новые очки, а со временем – даже вышел в лидеры.

И ни многочисленные письма европейских политиков с призывом остаться, ни подсчеты финансистов о потерях страны от Brexit, ни даже визит Барака Обамы не смог убедить евроскептиков.

Еще в феврале оба лагеря демонстрировали стабильные показатели поддержки с перевесом сторонников сохранения страны в ЕС на 3-5%.

Тогда еще казалось, что это равновесие сохранится вплоть до голосования, но этому помешал ряд непредвиденных событий.

История одного офшора

В начале апреля группа международных журналистов опубликовала конфиденциальные документы панамской юридической компании Mossack Fonseca относительно именитых владельцев офшорных компаний.

Одним из фигурантов «панамагейта» оказался премьер Британии и лидер кампании против Brexit Дэвид Кэмерон, который признался, что владел акциями офшорной компании своего отца.

И хотя глава британского правительства неоднократно выступал перед СМИ и убеждал, что платил налог на дивиденды, не уклонялся от уплаты других налогов, а также продал компанию незадолго до того, как стал премьером, репутационный ущерб оказался серьезным.

Особенно неприятным стал тот факт, что «панамский скандал» разразился незадолго до начала официальной агитационной кампании к референдуму.

Уже 9 апреля, за неделю до начала кампании, под офисом Кэмерона собрались тысячи протестующих, которые требовали его отставки. В то же время рейтинг британского премьера упал до рекордно низких 21% и уступил рейтингу на тот момент мэра Лондона Бориса Джонсона, который является одним из лидеров кампании за Brexit.

«Панамагейт» повлиял на готовность британцев поддерживать «запятнавшего себя премьера». В том числе – в вопросе невыхода из ЕС.

Так, согласно результатам опроса социологической службы ICM от 13 апреля, сторонники Brexit, то есть выхода из ЕС, на 3% опережали своих оппонентов. Для сравнения – за неделю до того соотношение составляло 43%/42% в пользу того, чтобы остаться в союзе.

Аналитики считают, что скандал с офшором имел краткосрочные последствия и не влиял напрямую на выбор британцев 23 июня. Впрочем, несомненно, можно утверждать, что «панамагейт» повлиял на эффективность кампании против выхода.

Неутешительная статистика

Еще одним событием, которое прибавило козырей сторонникам выхода из ЕС, стала ежегодная публикация данных по миграции в Британию.

Собственно, проблема иммиграции едва ли не с самого начала кампании была ключевым аргументом евроскептиков.

На фоне неспособности Европы преодолеть один из самых масштабных миграционных кризисов в своей истории, вопрос миграции стал удобным для спекуляций.

Да и в самой Британии уже много лет росло количество недовольных «засильем рабочих из ЕС».

Так, в марте опрос центра Ipsos MORI показал, что большинство британцев (46%) считают иммиграцию важнейшим вызовом, стоящим перед страной. Только потом, со значительным отрывом, шли проблемы с системой здравоохранения и экономикой.

Впрочем, правительству Британии долго удавалось оппонировать тезису сторонников Brexit о бесконтрольном наплыве мигрантов.

Ситуация неожиданно изменилась в конце мая, когда Офис национальной статистики страны опубликовал ежегодный отчет по уровню миграции.

Согласно документу, чистый прирост миграции в Британию приблизился к историческому максимуму и составил 333 тысяч человек в год.

Рекордным также оказался и прирост мигрантов из стран ЕС – 184 тыс. человек.

Информация быстро распространилась в местных СМИ и стала действенным инструментом в руках евроскептиков, которые обвинили Кэмерона в том, что он «навсегда отдал контроль над системой иммиграции».

Один из лидеров кампании за Brexit, экс-мэр Лондона Борис Джонсон сразу же заявил, что ежегодно по причине миграции из ЕС Британия получает «население Оксфорда» и «дальше будет только хуже».

И хотя в правительстве пытались объяснить, что новые условия, согласованные Кэмероном с ЕС, закроют «черные ходы» для мигрантов, данные статистики показались британцам более убедительными.

Так, если до конца мая опросы демонстрировали стабильное превосходство противников Brexit, то после публикации статистики ситуация изменилась в противоположную сторону. Уже 1 июня опрос компании ICM показал рост числа евроскептиков (52% за выход из ЕС и 48% – против). Тенденция продолжала расти, и уже через две недели у сторонников Brexit было стабильное преимущество в 7%.

Казалось, ничто не помешает евроскептикам подойти к референдуму явными победителями, если бы не событие, которое несколько уравновесило рейтинги сторон.

Политическое убийство

16 июня британского депутата от Лейбористской партии и поклонницу сохранения страны в составе Евросоюза Джо Кокс застрелили в ее избирательном округе. Трагедия произошла после встречи парламентария с избирателями. Убийцей же оказался «аполитичный» садовник Томас Мейр.

Впрочем, его аполитичность в этом случае вызывала сомнения, ведь вел он себя как сторонник крайне правых.

По словам очевидцев, перед выстрелами преступник закричал «Британия превыше всего!». В суде же в ответ на просьбу назвать свое имя Мейр заявил, что его зовут «смерть предателям, свобода для Британии».

И хотя следствие официально не подтверждало политических мотивов Мейра, медиа и коллеги Кокс сразу же связали убийство с агитационной деятельностью депутата против Brexit.

Убийство депутата, которая была известна своей активной борьбой за права беженцев, поставило евроскептиков в неловкое положение и заставило ослабить антимиграционную риторику.

Из-за всего этого позиции сторонников Brexit были ослаблены, что показали первые же опросы после трехдневного перерыва в агитационной кампании. Баланс сил снова изменился, опрос дал 45%/42% в пользу тех, кто хочет остаться в составе ЕС.

Ко дню голосования оба лагеря подошли практически с равными шансами на победу.

Было ясно, что окончательный разрыв между ними составит всего пару процентов или даже меньше.

Неизвестным оставался только победитель.

Так почему же все-таки Brexit?

Как свидетельствует опыт, когда разрыв между сторонами минимален, победа в основном зависит от того, чьи сторонники окажутся более мобилизованными и будут голосовать активнее.

В данном случае преимущество изначально было на стороне лагеря за Brexit, ведь их сторонники традиционно очень активны при волеизъявлении.

«Европейская правда» уже публиковала исследование о том, кто поддержал Brexit (см. статью «Пенсионеры против среднего класса: кто проголосовал за выход Британии из Евросоюза»).

По обобщенной статистике, наибольшие сторонники выхода Великобритании из ЕС – люди в возрасте от 60 лет и избиратели Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) – входят в тройку групп, которые демонстрируют самую высокую явку.

К примеру, на общих выборах в Британии в 2015 году группа «65+» была самой активной – 78% людей этой возрастной категории пришли на избирательные участки.

При этом едва ли не самые большие сторонники сохранения страны в ЕС – молодежь в возрасте от 18 лет – является обычно одной из самых пассивных групп. Лишь 43% представителей этой возрастной категории голосовали на прошлогодних выборах – то есть на 35% (!) меньше, чем в группе «65+».

Другим важным фактором стало географическое распределение.

До голосования социологи прогнозировали, что большая часть Англии, кроме Лондона, будет голосовать за Brexit. При этом, согласно опросам, жители Шотландии и Северной Ирландии были явными сторонниками сохранения Британии в составе ЕС.

Таким образом, в лагере Remain особые надежды возлагались на активность шотландцев и северных ирландцев 23 июня.
Впрочем, к разочарованию еврооптимистов, и те, и другие продемонстрировали более низкую явку (67,2% в Шотландии и 62,9% в Северной Ирландии) по сравнению с англичанами и валлийцами, поддержавшими Brexit.

К тому же неожиданно большим оказалось преимущество сторонников Brexit в Англии – почти 7%.
Конечно, можно и подробнее анализировать причины победы сторонников выхода из ЕС.

Впрочем, уже сегодня наверняка можно утверждать, что сторонники Brexit победили, потому что смогли эффективнее воспользоваться слабостями противника, активнее использовали основные страхи британцев и, в конце концов, смогли лучше мобилизовать своих сторонников.

Хотя остается вопрос – а победила ли в итоге Великобритания?

Европейская Правда

Чем грозит выход Великобритании из ЕС для европейского регионаЧем грозит выход Великобритании из ЕС для европейского региона

Виталий Шапран

На 23 июня 2016 года назначен референдум по выходу Великобритании из Европейского союза. Его результаты могут привести к пересмотру расстановки сил в экономической и финансовой сфере в Европе, а также повлиять на внешнюю экономическую политику ЕС и действия монетарных властей зоны обращения Евро. Возможный выход Великобритании из ЕС является серьезным кризисным фактором для ЕС, а вот для стран «Новой Европы» он может открыть любопытные перспективы.

Brexit — в зоне неопределенности

Вопрос о выходе Великобритании из ЕС на протяжении более года является фактором, который несет в себе большую неопределенность. Различные опросы британских СМИ показывают, что британское общество разделилось на три части: около 42-43% — против выхода Великобритании из ЕС, ровно столько же за ее выход, остальная часть, а это 14-16% населения, не определилась, что отвечать 23 июня. Премьер-министр Великобритании и лидер Консервативной партии Дэвид Кэмерон уже не раз пытался переломить ход событий публичной риторикой, оказывая давление на избирателей. Однако, не смотря на его усилия, Brexit не стал более предсказуемым для ЕС. И сегодня вполне очевидно, что 23 июня британцы могут сказать «да» выходу из ЕС, что, в принципе, ударит по экономике ЕС больше чем по экономике Великобритании.

Одним из показателей, который не учитывается всевозможными опросами, является мнение бедных слоев населения Великобритании, которые не используют Интернет, и поэтому не могут принять участие в большинстве опросов. Для бедных слоев населения в Великобритании ЕС ассоциируется с активизацией мигрантов, которые по приезду в страну занимают ниши с низкой оплатой труда и во многом способствуют падению оплаты коренных жителей. В правительстве, очевидно, этот риск хорошо понимают, но кроме публичного давления на электорат ничего оперативно предпринять не могут.

В свою очередь, в Еврокомиссии очень сильно обеспокоены ситуацией с Brexit, поскольку этот орган в его нынешнем составе похож на лоскутное одеяло, «сшитое» из чиновников из почти всех стран ЕС. При этом, чиновники из Великобритании занимают видные должности в экономической вертикали Еврокомиссии и разумеется, в случае выхода Великобритании из ЕС им придется довольно оперативно оставлять свои посты, что неминуемо отразится на работоспособности Еврокомиссии. Та же проблема коснется и Европарламента, поскольку депутаты от Великобритании, зная о выходе их страны из ЕС, вряд ли будут настроены на конструктивную работу в органах власти своего «ключевого торгового партнера».

Неофициально об официальном

Если поглубже копнуть историю вопроса о том, как именно возник риск Brexit, то по иронии судьбы окажется, что именно нынешний премьер-министр для того, чтобы выиграть выборы в 2015 году, пообещал британцам провести такой референдум. Последний раз британцы голосовали «за» или «против» ЕС в 1975 году и, зная интерес граждан к этому вопросу, Дэвид Кэмерон решил заполучить голоса евро-пессимистов.

Теперь настало время исполнять обещания, но поскольку в британском обществе нет устойчивого большинства, то Brexit стал головной болью и господина Кэмерона, и всех его соседей по ЕС. Хотя, как здравый политик, он смог использовать эту ситуацию в своих (британских) интересах, добившись в первой половине 2016 года уступок для Великобритании в таких вопросах:

— Великобритания никогда не перейдет на евро;
— Будут существенно уменьшены социальные выплаты мигрантам;
— Имплементация директив ЕС не отразится на работоспособности Лондонского Сити.

Еще более года назад Банк Англии получил от правительства страны поручение проанализировать ситуацию и дать объективную оценку рискам выхода Великобритании из ЕС. Примечательно, что сделано это было до принятия решения о референдуме. В мае 2016 года представитель Банка Англии заявил о том, что выход Великобритании из ЕС вероятно приведет экономику страны к рецессии, и в среднем обойдется каждому британскому домохозяйству в 4300 фунтов.

В то же время деловые круги, не находящиеся под прямым давлением официальных властей, были не так однозначны. К примеру, Говард Дэвис — глава одного из крупнейших банков Великобритании Royal Bank of Scotland — утверждает, что британским банкам выгоден Brexit и они должны его поддержать. А вот банкиры из HSBC не согласны с коллегами из Royal Bank of Scotland. В целом, из 100 компаний, входящих в публичный фондовый индекс FTSE 100, только 36 компаний поддержали идею остаться в ЕС.

Более детальное изучение мнения бизнеса показало, что хотят выхода из ЕС в основном те, кто проводит операции на внутреннем рынке страны. Такие компании надеются получить дополнительные дивиденды от роста внутреннего рынка после того, как Великобритания покинет ЕС. Те же, кто против выхода из ЕС, в основном боятся утраты рынков сбыта за пределами Великобритании и падения масштабов своих операций.

В мае 2016 года, после публикации очередных данных опросов, в которых лидировали сторонники выхода из ЕС, акции, входящие в FTSE 100, устроили ралли на Лондонской фондовой бирже, а вот фунт заметно снизился к евро и доллару. Так, если 25 мая за 1 фунт давали 1,31 евро, то 10 июня — только 1,26 евро. В случае выхода Великобритании из ЕС девальвация фунта к евро может достигнуть 20%, поскольку она будет необходима британским экспортерам для удержания рынков сбыта в Евросоюзе.

Риски Brexit для Восточной Европы

Нужно понимать, что экономика Великобритании имеет довольно значительные масштабы: 32 млн. трудовых ресурсов произвели в 2015 году ВВП в сумме 2,8 трлн. долл. США, что составляет примерно 15% ВВП Европейского союза. Кардинальные изменения отношений Великобритании с ЕС автоматически затронут торговую сферу.

Те британские экспортеры, кто не сможет удержать свои позиции в ЕС, будут искать новые рынки для сбыта товаров и услуг, а также для приложения своих капиталов. Часть компаний будут стараться перенести производство «на континент» и, конечно, будут рассматривать более дешевые юрисдикции, которые уже входят в ЕС или могут туда экспортировать товары. Украина в числе претендентов на «британские инвестиции», учитывая экономическую неполноценность соглашения об ассоциации, будет пасти задних. Думаю, самую большую часть пирога смогут получить Польша, Венгрия, Чехия и даже Румыния. Однако позитивное влияние от переноса производства для таких стран растянется на 7-8 лет, а вот негативный эффект от девальвации они могут ощутить моментально.

Так, высока вероятность того, что в процессе девальвации фунта к евро обе валюты просто рухнут по отношению к доллару и потащат за собой мелкие региональные валюты. Под прицелом может оказаться весь регион, как это уже было более года назад. Скорее всего, девальвационные тенденции коснутся и гривны: вряд ли это будет шоковая девальвация, но при общем падении валют региона к доллару гривна вполне может подешеветь на 5-10%.

Часть стран, в частности Украина, Косово и Грузия, — могут столкнуться с длительным ожиданием решения своих экономических запросов в Еврокомиссии, т.к. при выходе Великобритании из ЕС ее деятельность, скорее всего, будет парализована. Вряд ли это коснется вопросов безвизового режима, но все, что касается экономики и торговли, будет отложено на 2017 год.

6 выводов о влиянии Brexit

— Политика — довольно «грязное дело», даже в Великобритании: на выборах консерваторам хорошо было снимать сливки с электората, недовольного ЕС, но очень плохо пугать Brexit-ом в течение года целый континент и международные организации.
— От Brexit однозначно выиграют те компании и банки, которые ориентированы на внутренний британский рынок, который после выхода Великобритании из ЕС ожидает оживление.
— Сегодня никто не может точно предсказать результаты референдума 23 июня, и в этом пока что главный негатив Brexit, который встревожил всех: от британских экспортеров до МВФ.
— Если Великобритания выйдет из ЕС, то при девальвации фунта к евро существует большой риск того, что процесс девальвации европейских валют к доллару США захлестнет весь континент. В этом случае нельзя исключать и общее негативное влияние такой тенденции на курс гривны к доллару.
— Brexit в течение 7-8 лет может сопровождаться переносом производств британских экспортеров в ЕС и страны, имеющие возможность экспорта в ЕС без пошлин. Однако Украина со своей «скромной» экономической частью соглашения об ассоциации не готова к тому, чтобы принять на себя часть «британского пирога».
— Если Brexit состоится, то большинство экономических вопросов по линии Еврокомиссии будут отложены на 2017 год, так как какое-то время этот орган будет недееспособен.

MignewsВиталий Шапран

На 23 июня 2016 года назначен референдум по выходу Великобритании из Европейского союза. Его результаты могут привести к пересмотру расстановки сил в экономической и финансовой сфере в Европе, а также повлиять на внешнюю экономическую политику ЕС и действия монетарных властей зоны обращения Евро. Возможный выход Великобритании из ЕС является серьезным кризисным фактором для ЕС, а вот для стран «Новой Европы» он может открыть любопытные перспективы.

Brexit — в зоне неопределенности

Вопрос о выходе Великобритании из ЕС на протяжении более года является фактором, который несет в себе большую неопределенность. Различные опросы британских СМИ показывают, что британское общество разделилось на три части: около 42-43% — против выхода Великобритании из ЕС, ровно столько же за ее выход, остальная часть, а это 14-16% населения, не определилась, что отвечать 23 июня. Премьер-министр Великобритании и лидер Консервативной партии Дэвид Кэмерон уже не раз пытался переломить ход событий публичной риторикой, оказывая давление на избирателей. Однако, не смотря на его усилия, Brexit не стал более предсказуемым для ЕС. И сегодня вполне очевидно, что 23 июня британцы могут сказать «да» выходу из ЕС, что, в принципе, ударит по экономике ЕС больше чем по экономике Великобритании.

Одним из показателей, который не учитывается всевозможными опросами, является мнение бедных слоев населения Великобритании, которые не используют Интернет, и поэтому не могут принять участие в большинстве опросов. Для бедных слоев населения в Великобритании ЕС ассоциируется с активизацией мигрантов, которые по приезду в страну занимают ниши с низкой оплатой труда и во многом способствуют падению оплаты коренных жителей. В правительстве, очевидно, этот риск хорошо понимают, но кроме публичного давления на электорат ничего оперативно предпринять не могут.

В свою очередь, в Еврокомиссии очень сильно обеспокоены ситуацией с Brexit, поскольку этот орган в его нынешнем составе похож на лоскутное одеяло, «сшитое» из чиновников из почти всех стран ЕС. При этом, чиновники из Великобритании занимают видные должности в экономической вертикали Еврокомиссии и разумеется, в случае выхода Великобритании из ЕС им придется довольно оперативно оставлять свои посты, что неминуемо отразится на работоспособности Еврокомиссии. Та же проблема коснется и Европарламента, поскольку депутаты от Великобритании, зная о выходе их страны из ЕС, вряд ли будут настроены на конструктивную работу в органах власти своего «ключевого торгового партнера».

Неофициально об официальном

Если поглубже копнуть историю вопроса о том, как именно возник риск Brexit, то по иронии судьбы окажется, что именно нынешний премьер-министр для того, чтобы выиграть выборы в 2015 году, пообещал британцам провести такой референдум. Последний раз британцы голосовали «за» или «против» ЕС в 1975 году и, зная интерес граждан к этому вопросу, Дэвид Кэмерон решил заполучить голоса евро-пессимистов.

Теперь настало время исполнять обещания, но поскольку в британском обществе нет устойчивого большинства, то Brexit стал головной болью и господина Кэмерона, и всех его соседей по ЕС. Хотя, как здравый политик, он смог использовать эту ситуацию в своих (британских) интересах, добившись в первой половине 2016 года уступок для Великобритании в таких вопросах:

— Великобритания никогда не перейдет на евро;
— Будут существенно уменьшены социальные выплаты мигрантам;
— Имплементация директив ЕС не отразится на работоспособности Лондонского Сити.

Еще более года назад Банк Англии получил от правительства страны поручение проанализировать ситуацию и дать объективную оценку рискам выхода Великобритании из ЕС. Примечательно, что сделано это было до принятия решения о референдуме. В мае 2016 года представитель Банка Англии заявил о том, что выход Великобритании из ЕС вероятно приведет экономику страны к рецессии, и в среднем обойдется каждому британскому домохозяйству в 4300 фунтов.

В то же время деловые круги, не находящиеся под прямым давлением официальных властей, были не так однозначны. К примеру, Говард Дэвис — глава одного из крупнейших банков Великобритании Royal Bank of Scotland — утверждает, что британским банкам выгоден Brexit и они должны его поддержать. А вот банкиры из HSBC не согласны с коллегами из Royal Bank of Scotland. В целом, из 100 компаний, входящих в публичный фондовый индекс FTSE 100, только 36 компаний поддержали идею остаться в ЕС.

Более детальное изучение мнения бизнеса показало, что хотят выхода из ЕС в основном те, кто проводит операции на внутреннем рынке страны. Такие компании надеются получить дополнительные дивиденды от роста внутреннего рынка после того, как Великобритания покинет ЕС. Те же, кто против выхода из ЕС, в основном боятся утраты рынков сбыта за пределами Великобритании и падения масштабов своих операций.

В мае 2016 года, после публикации очередных данных опросов, в которых лидировали сторонники выхода из ЕС, акции, входящие в FTSE 100, устроили ралли на Лондонской фондовой бирже, а вот фунт заметно снизился к евро и доллару. Так, если 25 мая за 1 фунт давали 1,31 евро, то 10 июня — только 1,26 евро. В случае выхода Великобритании из ЕС девальвация фунта к евро может достигнуть 20%, поскольку она будет необходима британским экспортерам для удержания рынков сбыта в Евросоюзе.

Риски Brexit для Восточной Европы

Нужно понимать, что экономика Великобритании имеет довольно значительные масштабы: 32 млн. трудовых ресурсов произвели в 2015 году ВВП в сумме 2,8 трлн. долл. США, что составляет примерно 15% ВВП Европейского союза. Кардинальные изменения отношений Великобритании с ЕС автоматически затронут торговую сферу.

Те британские экспортеры, кто не сможет удержать свои позиции в ЕС, будут искать новые рынки для сбыта товаров и услуг, а также для приложения своих капиталов. Часть компаний будут стараться перенести производство «на континент» и, конечно, будут рассматривать более дешевые юрисдикции, которые уже входят в ЕС или могут туда экспортировать товары. Украина в числе претендентов на «британские инвестиции», учитывая экономическую неполноценность соглашения об ассоциации, будет пасти задних. Думаю, самую большую часть пирога смогут получить Польша, Венгрия, Чехия и даже Румыния. Однако позитивное влияние от переноса производства для таких стран растянется на 7-8 лет, а вот негативный эффект от девальвации они могут ощутить моментально.

Так, высока вероятность того, что в процессе девальвации фунта к евро обе валюты просто рухнут по отношению к доллару и потащат за собой мелкие региональные валюты. Под прицелом может оказаться весь регион, как это уже было более года назад. Скорее всего, девальвационные тенденции коснутся и гривны: вряд ли это будет шоковая девальвация, но при общем падении валют региона к доллару гривна вполне может подешеветь на 5-10%.

Часть стран, в частности Украина, Косово и Грузия, — могут столкнуться с длительным ожиданием решения своих экономических запросов в Еврокомиссии, т.к. при выходе Великобритании из ЕС ее деятельность, скорее всего, будет парализована. Вряд ли это коснется вопросов безвизового режима, но все, что касается экономики и торговли, будет отложено на 2017 год.

6 выводов о влиянии Brexit

— Политика — довольно «грязное дело», даже в Великобритании: на выборах консерваторам хорошо было снимать сливки с электората, недовольного ЕС, но очень плохо пугать Brexit-ом в течение года целый континент и международные организации.
— От Brexit однозначно выиграют те компании и банки, которые ориентированы на внутренний британский рынок, который после выхода Великобритании из ЕС ожидает оживление.
— Сегодня никто не может точно предсказать результаты референдума 23 июня, и в этом пока что главный негатив Brexit, который встревожил всех: от британских экспортеров до МВФ.
— Если Великобритания выйдет из ЕС, то при девальвации фунта к евро существует большой риск того, что процесс девальвации европейских валют к доллару США захлестнет весь континент. В этом случае нельзя исключать и общее негативное влияние такой тенденции на курс гривны к доллару.
— Brexit в течение 7-8 лет может сопровождаться переносом производств британских экспортеров в ЕС и страны, имеющие возможность экспорта в ЕС без пошлин. Однако Украина со своей «скромной» экономической частью соглашения об ассоциации не готова к тому, чтобы принять на себя часть «британского пирога».
— Если Brexit состоится, то большинство экономических вопросов по линии Еврокомиссии будут отложены на 2017 год, так как какое-то время этот орган будет недееспособен.

Mignews

Национальная система здравоохранения Великобритании — к чему нам нужно стремитьсяНациональная система здравоохранения Великобритании — к чему нам нужно стремиться

OKSANA PASKAL

NHS (Национальная система здравоохранения Великобритании) — это организация, которой здоровьем, а иногда и жизнью обязаны не только граждане самой Великобритании, но также граждане Европы, в особенности ее восточной постсоциалистической части, граждане слаборазвитых стран Востока, Азии и Африки, ну и так, по мелочи, любые заезжие больные (правда, здесь уже накладываются некоторые ограничения). Иными словами, добрая четверть мира, если рассматривать географический критерий. Бесплатно или за малые деньги, что немаловажно.

Как говорит моя подруга Карина Солловэй, владелица частной медицинской компании AngloMedical, проработавшая внутри системы пятнадцать лет, «Великобритания — одна из очень немногих стран, где не только не страшно жить, но также не страшно помирать: не дадут».

Правда, она же добавляет, что в случае вялотекущего заболевания не исключено, что сначала загонят в гроб. Но зато потом сами же из него и вытащат. И то, и другое совершенно верно. И то, и другое как нельзя лучше описывает Национальную систему здравоохранения Великобритании (NHS). И то, и другое — две стороны сложнокомпонентной медали под названием «жизнь в стране, в которой принципы человеколюбия иной раз сильно превышают принципы здравомыслия». Британская NHS — ярчайший тому пример.

Так что попрошу не удивляться, уважаемые читатели, если мой взгляд на британскую систему здравоохранения будет временами напоминать детскую игрушку йо-йо. Я изо всех сил постараюсь описать действие и устройство системы, по крайней мере, самых важных ее аспектов, беспристрастно и без серьезного оценочного вмешательства со стороны своего опыта взаимодействия с ней.

Но обо всем по порядку. Как я уже и говорила, здравоохранение в Великобритании бесплатное. Вообще, я тут недавно с ужасом вспоминала, как в советские времена, науськивая граждан великой и могучей сэсэсэрщины на проклятых капиталистов, нам внушали, что там, в мире бездуховного чистогана, если у тебя нет денег, то, заболев, ты непременно помрешь на обочине. Нынче мне хочется сказать только одно: вот бы нам бы в той великой и могучей, да и сейчас на большей части территории правопреемницы, такие обочины — цены бы нашей стране не было. Впрочем, это я так, в качестве лирического отступления.

Вернемся к NHS. Финансируется система из обязательных налоговых отчислений граждан, которые взимаются независимо от того, пользуетесь ли вы ей или предпочитаете частную страховку. Врачи здесь рассматривают не пациента, а болезнь. То есть к человеку относятся как к комплексу симптомов, которые а) сначала надо диагностировать и б) попытаться вылечить. В этом самое главное отличие местной системы. Сказать честно, до сих пор не уверена, хорошо это или плохо, так как привыкла все же к нашей российской системе налаживания непременного личного контакта с доктором (коньячок), медсестрой (шоколадка), нянечкой (чирик), санитаркой (пятерка), короче, со всем, что шевелится в медицинском учреждении.

Система устроена следующим образом. Базовое звено — участковый терапевт (GP — General Practitioner). В идеале, через него и только через него происходит доступ ко всем остальным ступеням и областям медицины, как государственной, так и частной. Поликлиник в российском понимании этого слова здесь нет. Есть приемные кабинеты участкового врача (зачастую нескольких в одном месте), где, строжайше по записи, вас примут, оценят ваше состояние и либо пропишут лекарство в случае понятного и несложного диагноза, либо отправят дальше по цепочке, в больницу: анализы, визит к специалисту и так далее. Все без исключения медицинские процедуры, от консультаций у специалистов до сдачи анализов, производятся на территории больниц или приравненных к ним заведений. Кстати, возможно, поэтому больницы здесь больше напоминают город в городе: огромные комплексы сооружений, в которых расположены лаборатории, операционные, отделения по медицинским специальностям, кабинеты специалистов, палаты и так далее.

Как я уже сказала, чаще всего доступ ко всем прелестям системы здравоохранения в Великобритании происходит через участкового. На прием можно записаться как в тот же день (если сказать, что срочно), так и через неделю — как правило, все участковые перегружены, и иногда, даже записавшись, можно просидеть в ожидании целый час. Единственный способ обойти это звено, попав напрямую в святая святых, то есть в больницу-город, — это через отделение скорой помощи. Туда идут c травмами, в особо острых случаях или когда участковый либо не смог принять, либо сам направил туда в связи с возможной госпитализацией, а также в выходные и праздники, когда приемные участковых закрыты. Туда же больных привозят и скорые, которые в Великобритании выезжают только в случаях, представляющих реальную опасность для жизни. В отличие от России, здесь не выезжают по вызовам, связанным с повышенной температурой или давлением, симптомами, не сопряженными с опасностью для жизни, несерьезными травмами, при которых человек может передвигаться сам или с помощью родных, — со всем этим пациенты обязаны приходить в отделение скорой помощи сами.

Вот здесь и начинается главный факап системы. Потому что в отделение скорой помощи идут также и все приезжие: те, которым либо «посчастливилось» заболеть по приезде, либо те, кто специально приехал сюда в качестве медицинского туриста. Последних с недавних пор стало просто невероятное количество. В том числе и по причине расширения ЕС за счет стран восточного блока, а также в связи с увеличившимся потоком беженцев. В Британии действует закон гражданского кодекса «Duty of Care» (обязанность блюсти интересы другого человека), который гласит, что ни один человек, в данном случае врач, ни при каких обстоятельствах не имеет права отказать нуждающемуся человеку в помощи, в данном случае медицинской. Более того, это считается должностным преступлением, которое может повлечь за собой реальное наказание. Местные врачи обязаны не только оказывать скорую медицинскую помощь через отделение скорой помощи всем без исключения обратившимся, но и, в случае необходимости, обеспечить дальнейшим бесплатным (!) лечением практически каждого пришедшего к ним пациента. Вот и течет сюда поток больных из стран со слаборазвитой медициной, уверенных в том, что получат здесь высококлассное лечение и обслуживание. И получают, что примечательно. В большинстве случаев. Тем самым перегружая далеко за пределы имеющихся мощностей всю национальную систему здравоохранения.

Правда, в случае длительного лечения в силу все-таки вступают некоторые законодательные препоны. На бесплатное дальнейшее лечение имеют право, помимо, собственно, граждан страны, граждане, законно проживающие на территории страны в течение 12 месяцев, недавно приехавшие на постоянное место жительства, обладатели иных законных иммигрантских статусов и политические беженцы. А также граждане ЕС и других стран, с которыми у Великобритании существуют специальные договоренности, обладатели так называемой Карты единой европейской медицинской страховки (EHIC). То есть, как я и сказала выше, добрая треть стран, расположенных в восточном полушарии 2D-глобуса. И россияне, приехавшие погостить, также могут получить по крайней мере бесплатную неотложную помощь а, если сильно постараться, то и лечение (зависит, конечно, от случая). Можно только пытаться представить нагрузку, которая лежит на плечах как системы в целом, так и налогоплательщиков.

В связи с этим, конечно, случается огромное количество сбоев: от долгих часов ожидания непосредственно в отделениях скорой помощи (иногда можно прождать до 3-4 часов) до сильно растянутой по времени записи на прием к определенному специалисту. Другое дело, что практически всегда сразу же проводится оценка состояния, и те, кто нуждается в более «скорой» помощи, получат ее быстрее. Те, чье состояние участковый определил как требующее незамедлительного внимания, также либо быстрее попадут к нужному специалисту, либо будут направлены в отделение скорой помощи, где консультацию специалиста можно получить на месте. Кстати, в качестве отвлеченной информации, мне рассказали, что здесь действует разделенная система финансирования больниц и участковых. Первых финансирует непосредственно государство, вторых – местные власти. Поэтому, участковые и больницы чуть ли не соревнуются друг с другом в том, кто больше обслужит пациентов, так как от этого зависит финансирование и тех и других. И все же, несмотря на невероятную нагрузку, система все равно работает. Со скрипом, визгом, скрежетом, но работает.

В больницах и отделениях скорой помощи вас будут лечить с использованием новейшего оборудования, с помощью последних достижений в медицине, независимо от вашего материального положения или социального статуса. Разумеется, в частной медицине работают только отборные врачи, creme de la creme британской, да и мировой медицины, отдающие за право работы в частной практике годы жизни и опыта, а в государственной системе попадаются и начинающие, и обычные рядовые, без искры божьей. Разумеется, в частных клиниках палата будет отдельная с приставленной конкретно к вам медсестрой. Но лежать вы будете на таких же крутых, полностью автоматизированных больничных койках, на каких лежат, например, пациенты бесплатного этажа или корпуса в палатах на шесть человек. Оперировать вас, независимо от статуса, будут в таких же, оборудованных, как космический корабль, операционных, и если так сложатся звезды или вам не повезет заболеть каким-то определенным сложным заболеванием, оперировать вас также будет светило.

Когда я увидела однажды операционную вживую, я чуть умом не тронулась и не попросила оперировать меня без наркоза: и без него голова кругом пошла. Ощущение было такое, как будто внутри адронного коллайдера побывала. Года четыре назад мне пришлось делать одну небольшую операцию в России, причем не в самом плохом месте, — так вот, разница просто ошеломительная. Обочина, другими словами. При этом даже в космических кораблях возможны сбои: сломавший ногу друг прошел через три операции в течение двух недель, последующая каждый раз переделывала что-то за предыдущей, а в итоге остался с торчащим из ноги металлическим приспособлением, которое в нем оставили на полгода, а потом и вовсе благополучно забыли. Спасать ногу пришлось ехать, как ни странно, в частную клинику в Латвию. Это все печальные частности, без которых, конечно, хотелось бы обойтись, но которые все-таки не характеризуют систему в целом.

Вернусь ненадолго к участковым — вот это, на мой взгляд, самое слабое звено в системе. Я не совсем понимаю пока, как их учат, но зачастую можно нарваться на крайне некомпетентного врача, машинально, по инструкции выписывающего тебе стандартные рецепты или советующего пить больше воды. Так, когда мне однажды случилось заболеть воспалением легких, участковый в качестве лечения посоветовал мне бросить курить, не потрудившись ни послушать меня, ни направить на рентген. Иногда, правда, случаются просветления, и участковые способны проявить чудеса героизма и сообразительности. Когда мой муж прищемил дверцей машины палец и пришел с образовавшейся огромной гематомой к участковому уточнить, будет ли он жить, тот, распрямив канцелярскую скрепку, сбегал, стрельнул у кого-то зажигалку, обжег кончик и со всей силы воткнул его в мужнин палец. Тем самым спас и мужа (в ходе операции чуть не угробив от неожиданности), и палец. А мог бы послать в отделение скорой помощи, где муж убил бы полдня в очереди в связи с несмертельностью случая, а в итоге получил бы примерно то же самое, ну может, только специальной иглой. Кстати, этот случай — прекрасный образчик того соревнования, о котором я писала выше.

Иной раз кажется, что нормальных участковых в Великобритании просто нет. Как оказалось, во всех действиях врачей, даже на самом базовом уровне, есть логика. В большинстве случаев участковые не станут проявлять смекалку, а будут действовать строго по инструкции. То есть фолликулярную ангину участковый будет лечить следующим образом: увидев белые полипы в горле, врач не станет брать мазок из горла, чтобы выяснить тип бактерии, а пропишет стандартный пенициллин, если через три дня не наступит улучшений — следующий ряд антибиотика, и так до тех пор, пока не найдется тот ряд, какой нужен от данного конкретного вида стрептококка. О, как я возмущалась этому способу. «Яжемать», мне было страшно за кровиночку с ангиной. А всему есть логичное объяснение. Более разумно начать лечить болезнь препаратами, которые помогают в 99% случаев, не применяя дорогостоящие анализы и не переходя на более сложный ряд антибиотиков, которые, случись болезни перетечь в серьезный инфекционный процесс, тогда уже не помогут, ибо организм к ним привыкнет.

Еще немного о системе. В данном случае я имею в виду долгоиграющие заболевания, а не грипп, простуду или прищемленный палец. В принципе, британская система работает по принципу «не болеешь – не приходи». Иными словами, ипохондрикам здесь не место. Но при этом ее неотъемлемой частью является национальная программа профилактики заболеваний населения, полностью спонсируемая государством. Великобритания занимает одно из ведущих мест в мире по предотвращению или ранней диагностике некоторых заболеваний, например диабета, колоректального рака или рака шейки матки. Еще в каждом районе работает по несколько государственных клиник планирования семьи, куда каждый может прийти и получить бесплатную консультацию на темы, связанные с сексуальной жизнью, бесплатные средства контрацепции, будь то презервативы, противозачаточные таблетки или спираль, различные виды профилактики заболеваний в этой области. Конечно, это не означает, что вы можете пройти любое обследование когда вам вздумается. Некоторые программы разделены по возрастным, экологическим, профессиональным и другим показателям риска. При этом, как всегда, все логично, разумно и направлено на заботу о человеке. Вообще стоит отдельно отметить, что британцы любят свою систему здравоохранения и очень ею гордятся. Сбои в ней они принимают так же близко к сердцу, как если бы сломалось что-то в их собственном доме.

Еще раз хочу подчеркнуть, что уровень применяемых технологий и лечения не зависит от социального статуса, — платному и бесплатному пациенту окажут такую же квалифицированную помощь и выпишут такие же качественные препараты. В некоторых случаях могут даже покрыть расходы на транспорт или организовать передвижение силами той или иной больницы. Как я сказала, сначала определяется срочность и длительность процесса. Далее, если заболевание не представляет непосредственной угрозы для жизни, то, как и везде, пациента ставят в очередь. Очередь может быть очень длинной. Критерием первостепенности отбора могут стать как медицинские, так и социальные показатели: вредные привычки и образ жизни. Больного раком легких, курящего всю жизнь по паре пачек в день, могут отодвинуть в очереди в пользу людей, не выкуривших ни одной сигареты. Само лечение будет проходить на самом высоком уровне по части применяемых препаратов и технологий.

Что касается препаратов, то здесь можно сказать следующее. Во многих частях Великобритании лекарства, прописываемые через систему NHS, являются бесплатными для всех граждан. Исключение составляет Англия — здесь бесплатно лекарства выдаются определенным категориям граждан, таким, как дети до 16 лет, подростки от 16 до 18 лет, если они являются учащимися школ или иных учебных заведений и нигде не работают, люди старше 60 лет, люди, страдающие хроническими заболеваниями, такими, как диабет, эпилепсия и так далее, беременные и кормящие, люди с низким уровнем достатка, ветераны войн. Все остальные платят за выписанные на одном рецепте лекарства стандартную сумму в £8.20, независимо от количества или вида лекарства (это в среднем раза в три меньше реальной цены). В случае если лекарства вам требуются на регулярной основе, можно заранее приобрести сертификат на несколько месяцев или на год, который поможет минимизировать стоимость выписываемых препаратов.

Относительно качества медикаментов хочется заметить, что, если позволяет то или иное состояние, начинают всегда с более дешевых препаратов. Но если тип заболевания требует более серьезных и дорогих препаратов и эти препараты одобрены к применению организацией с прекрасным поэтическим названием NICE (Национальный институт здоровья и клинического совершенствования), то вам их выпишут безо всяких проблем, бесплатно или с минимальной оплатой.

Упомянутая организация в числе прочего занимается исследованиями эффективности того или иного препарата, в том числе и в плане соотношения цена/эфефект, с тем чтобы оценить возможность или необходимость включения его в реестр препаратов, предназначенных для использования NHS. В случаях когда эффективность лекарства настолько велика, а государство не может его себе позволить из-за высокой стоимости, NICE улаживает вопрос с производителями препарата по части снижения запрашиваемой цены. К примеру, совсем недавно NICE одобрил к применению в государственной системе здравоохранения препарат Абиратерон (Зитига), который помогает при раке простаты, оттягивая необходимость химиотерапии либо сильно облегчая состояние в уже безнадежных случаях, помогая продлить жизнь пациентов на несколько месяцев. Это было долго ожидаемое решение, так как до этого организация отказывалась внести препарат в список одобренных для применения NHS в связи с неоправданным, на их взгляд, соотношением цены и эффективности. Лекарство стоило £3.000 за месячный курс, но NICE удалось договориться с производителями, и они снизили стоимость препарата до £2.300 за месячный курс. Государство обязуется обеспечивать пациентов этим препаратом бесплатно в течение первых десяти месяцев. Начиная с одиннадцатого месяца и до конца лечения фирма-производитель обязуется продавать пациенту лекарство со скидкой. В моей табели о рангах это и есть квинтэссенция заботы государства о своем гражданине в действии. Равно как и пример симбиоза национальных и частных интересов в пользу человеколюбия.

В принципе, по некоторым аспектам местная система не отличается особо от какой-либо другой. Здесь так же, если повезет, можно попасть на самое передовое лечение, например, того же рака с применением инновационных препаратов и процедур или вообще оказаться в числе участников экспериментального метода лечения. А можно пролечиться долгое время по неверному диагнозу. Некоторые больницы имеют лучшее финансирование за счет спонсоров или благотворителей, в некоторых работают наиболее яркие специалисты. В этом бесплатная медицина ничем не отличается от другой бесплатной медицины. Но, как я и говорила, ее главное достоинство — это одинаковая доступность практически всех ее достижений для всех людей без исключения.

Взять, к примеру, тему обезболивания, столь актуальную нынче в российских реалиях. Обезболивание доступно здесь без всяких бюрократических препон. Врачи прописывают сразу полный курс, который, по их мнению, необходим для того или иного случая, например, две-три недели, после чего либо ваш участковый, либо профильный специалист вновь оценивает ваше состояние и вновь выписывает необходимый курс. Конечно же, врачи следят за дозой и за возможным привыканием, но вопрос боли, если он стоит, здесь решается быстро и своевременно.

Еще один аспект, который сильно отличает британскую и российскую системы, — это вопрос реанимации. Посещение больных в реанимации возможно для всех без исключения в положенные часы, если, конечно, этому не противоречат жизненные показатели (например, если больной не находится в инфекционном боксе). Также вы можете находится вместе с больным, особенно если это ребенок, практически в течение всего времени его пребывания в больнице.

Ну и если следовать логике моего повествования, то напоследок стоит сказать несколько слов о паллиативной медицине. Как и во всем здесь, британская государственная система здравоохранения предлагает своим гражданам так называемую программу ухода за неизлечимо больными и пожилыми людьми на последних стадиях их жизни (End of Life Care). Всего в Великобритании действует немногим более двухсот хосписов, которые обслуживают примерно 120 тысяч человек в год, а если учитывать родных и близких пациентов, которым также оказывается разного рода помощь, то эта цифра увеличивается до 360 тысяч человек. Большая часть помощи оказывается бесплатно. Практически в каждом районе или городке страны есть хоспис или отделение NHS, которое оказывает паллиативные услуги.

Вообще я не устаю восхищаться и удивляться тому, как нация и государство заботится о своих стариках (о терминально больных людях я даже не говорю). Сколько достоинства, сколько заботы, сколько внимания оказывается в этом направлении. Мою идеальную картину системы здравоохранения, пожалуй, можно описать тем, что мне однажды довелось видеть своими глазами. Государственная больница. Отделение рентгенологии. Два огромных красавца медбрата на совершенно космической кровати-каталке привозят старушку в не менее космический процедурный кабинет на рентген. Старушка, которой, по самым скромным подсчетам, не меньше ста лет, представляет из себя маленькое, ссохшееся существо, практически утонувшее в окутывающих ее проводах, окруженное целой аппаратной из мигающих приборов, и даже несмотря на них, все равно выглядящее как живой труп. Ее иссохшая рука, через которую она присоединена к космической кровати, вся в старческих пигментных пятнах, глаза почти уже не открываются целиком, а рот, наоборот, приоткрыт как на картине Мунка. Каждый из медбратьев по очереди платочком промакивает его. Каждая проходящая мимо медсестра поправляет подвесную капельницу. Каждый проходящий мимо врач заглядывает на приборы. Каждый человек, глядя на нее, искренне и нежно улыбается. Очередь на рентген молча сторонится, пропуская ее вперед. Старушка — явно пациент местного отделения хосписа. Жить ей осталось, может быть, пять минут, а может, пять дней.

Открытая РоссияOKSANA PASKAL

NHS (Национальная система здравоохранения Великобритании) — это организация, которой здоровьем, а иногда и жизнью обязаны не только граждане самой Великобритании, но также граждане Европы, в особенности ее восточной постсоциалистической части, граждане слаборазвитых стран Востока, Азии и Африки, ну и так, по мелочи, любые заезжие больные (правда, здесь уже накладываются некоторые ограничения). Иными словами, добрая четверть мира, если рассматривать географический критерий. Бесплатно или за малые деньги, что немаловажно.

Как говорит моя подруга Карина Солловэй, владелица частной медицинской компании AngloMedical, проработавшая внутри системы пятнадцать лет, «Великобритания — одна из очень немногих стран, где не только не страшно жить, но также не страшно помирать: не дадут».

Правда, она же добавляет, что в случае вялотекущего заболевания не исключено, что сначала загонят в гроб. Но зато потом сами же из него и вытащат. И то, и другое совершенно верно. И то, и другое как нельзя лучше описывает Национальную систему здравоохранения Великобритании (NHS). И то, и другое — две стороны сложнокомпонентной медали под названием «жизнь в стране, в которой принципы человеколюбия иной раз сильно превышают принципы здравомыслия». Британская NHS — ярчайший тому пример.

Так что попрошу не удивляться, уважаемые читатели, если мой взгляд на британскую систему здравоохранения будет временами напоминать детскую игрушку йо-йо. Я изо всех сил постараюсь описать действие и устройство системы, по крайней мере, самых важных ее аспектов, беспристрастно и без серьезного оценочного вмешательства со стороны своего опыта взаимодействия с ней.

Но обо всем по порядку. Как я уже и говорила, здравоохранение в Великобритании бесплатное. Вообще, я тут недавно с ужасом вспоминала, как в советские времена, науськивая граждан великой и могучей сэсэсэрщины на проклятых капиталистов, нам внушали, что там, в мире бездуховного чистогана, если у тебя нет денег, то, заболев, ты непременно помрешь на обочине. Нынче мне хочется сказать только одно: вот бы нам бы в той великой и могучей, да и сейчас на большей части территории правопреемницы, такие обочины — цены бы нашей стране не было. Впрочем, это я так, в качестве лирического отступления.

Вернемся к NHS. Финансируется система из обязательных налоговых отчислений граждан, которые взимаются независимо от того, пользуетесь ли вы ей или предпочитаете частную страховку. Врачи здесь рассматривают не пациента, а болезнь. То есть к человеку относятся как к комплексу симптомов, которые а) сначала надо диагностировать и б) попытаться вылечить. В этом самое главное отличие местной системы. Сказать честно, до сих пор не уверена, хорошо это или плохо, так как привыкла все же к нашей российской системе налаживания непременного личного контакта с доктором (коньячок), медсестрой (шоколадка), нянечкой (чирик), санитаркой (пятерка), короче, со всем, что шевелится в медицинском учреждении.

Система устроена следующим образом. Базовое звено — участковый терапевт (GP — General Practitioner). В идеале, через него и только через него происходит доступ ко всем остальным ступеням и областям медицины, как государственной, так и частной. Поликлиник в российском понимании этого слова здесь нет. Есть приемные кабинеты участкового врача (зачастую нескольких в одном месте), где, строжайше по записи, вас примут, оценят ваше состояние и либо пропишут лекарство в случае понятного и несложного диагноза, либо отправят дальше по цепочке, в больницу: анализы, визит к специалисту и так далее. Все без исключения медицинские процедуры, от консультаций у специалистов до сдачи анализов, производятся на территории больниц или приравненных к ним заведений. Кстати, возможно, поэтому больницы здесь больше напоминают город в городе: огромные комплексы сооружений, в которых расположены лаборатории, операционные, отделения по медицинским специальностям, кабинеты специалистов, палаты и так далее.

Как я уже сказала, чаще всего доступ ко всем прелестям системы здравоохранения в Великобритании происходит через участкового. На прием можно записаться как в тот же день (если сказать, что срочно), так и через неделю — как правило, все участковые перегружены, и иногда, даже записавшись, можно просидеть в ожидании целый час. Единственный способ обойти это звено, попав напрямую в святая святых, то есть в больницу-город, — это через отделение скорой помощи. Туда идут c травмами, в особо острых случаях или когда участковый либо не смог принять, либо сам направил туда в связи с возможной госпитализацией, а также в выходные и праздники, когда приемные участковых закрыты. Туда же больных привозят и скорые, которые в Великобритании выезжают только в случаях, представляющих реальную опасность для жизни. В отличие от России, здесь не выезжают по вызовам, связанным с повышенной температурой или давлением, симптомами, не сопряженными с опасностью для жизни, несерьезными травмами, при которых человек может передвигаться сам или с помощью родных, — со всем этим пациенты обязаны приходить в отделение скорой помощи сами.

Вот здесь и начинается главный факап системы. Потому что в отделение скорой помощи идут также и все приезжие: те, которым либо «посчастливилось» заболеть по приезде, либо те, кто специально приехал сюда в качестве медицинского туриста. Последних с недавних пор стало просто невероятное количество. В том числе и по причине расширения ЕС за счет стран восточного блока, а также в связи с увеличившимся потоком беженцев. В Британии действует закон гражданского кодекса «Duty of Care» (обязанность блюсти интересы другого человека), который гласит, что ни один человек, в данном случае врач, ни при каких обстоятельствах не имеет права отказать нуждающемуся человеку в помощи, в данном случае медицинской. Более того, это считается должностным преступлением, которое может повлечь за собой реальное наказание. Местные врачи обязаны не только оказывать скорую медицинскую помощь через отделение скорой помощи всем без исключения обратившимся, но и, в случае необходимости, обеспечить дальнейшим бесплатным (!) лечением практически каждого пришедшего к ним пациента. Вот и течет сюда поток больных из стран со слаборазвитой медициной, уверенных в том, что получат здесь высококлассное лечение и обслуживание. И получают, что примечательно. В большинстве случаев. Тем самым перегружая далеко за пределы имеющихся мощностей всю национальную систему здравоохранения.

Правда, в случае длительного лечения в силу все-таки вступают некоторые законодательные препоны. На бесплатное дальнейшее лечение имеют право, помимо, собственно, граждан страны, граждане, законно проживающие на территории страны в течение 12 месяцев, недавно приехавшие на постоянное место жительства, обладатели иных законных иммигрантских статусов и политические беженцы. А также граждане ЕС и других стран, с которыми у Великобритании существуют специальные договоренности, обладатели так называемой Карты единой европейской медицинской страховки (EHIC). То есть, как я и сказала выше, добрая треть стран, расположенных в восточном полушарии 2D-глобуса. И россияне, приехавшие погостить, также могут получить по крайней мере бесплатную неотложную помощь а, если сильно постараться, то и лечение (зависит, конечно, от случая). Можно только пытаться представить нагрузку, которая лежит на плечах как системы в целом, так и налогоплательщиков.

В связи с этим, конечно, случается огромное количество сбоев: от долгих часов ожидания непосредственно в отделениях скорой помощи (иногда можно прождать до 3-4 часов) до сильно растянутой по времени записи на прием к определенному специалисту. Другое дело, что практически всегда сразу же проводится оценка состояния, и те, кто нуждается в более «скорой» помощи, получат ее быстрее. Те, чье состояние участковый определил как требующее незамедлительного внимания, также либо быстрее попадут к нужному специалисту, либо будут направлены в отделение скорой помощи, где консультацию специалиста можно получить на месте. Кстати, в качестве отвлеченной информации, мне рассказали, что здесь действует разделенная система финансирования больниц и участковых. Первых финансирует непосредственно государство, вторых – местные власти. Поэтому, участковые и больницы чуть ли не соревнуются друг с другом в том, кто больше обслужит пациентов, так как от этого зависит финансирование и тех и других. И все же, несмотря на невероятную нагрузку, система все равно работает. Со скрипом, визгом, скрежетом, но работает.

В больницах и отделениях скорой помощи вас будут лечить с использованием новейшего оборудования, с помощью последних достижений в медицине, независимо от вашего материального положения или социального статуса. Разумеется, в частной медицине работают только отборные врачи, creme de la creme британской, да и мировой медицины, отдающие за право работы в частной практике годы жизни и опыта, а в государственной системе попадаются и начинающие, и обычные рядовые, без искры божьей. Разумеется, в частных клиниках палата будет отдельная с приставленной конкретно к вам медсестрой. Но лежать вы будете на таких же крутых, полностью автоматизированных больничных койках, на каких лежат, например, пациенты бесплатного этажа или корпуса в палатах на шесть человек. Оперировать вас, независимо от статуса, будут в таких же, оборудованных, как космический корабль, операционных, и если так сложатся звезды или вам не повезет заболеть каким-то определенным сложным заболеванием, оперировать вас также будет светило.

Когда я увидела однажды операционную вживую, я чуть умом не тронулась и не попросила оперировать меня без наркоза: и без него голова кругом пошла. Ощущение было такое, как будто внутри адронного коллайдера побывала. Года четыре назад мне пришлось делать одну небольшую операцию в России, причем не в самом плохом месте, — так вот, разница просто ошеломительная. Обочина, другими словами. При этом даже в космических кораблях возможны сбои: сломавший ногу друг прошел через три операции в течение двух недель, последующая каждый раз переделывала что-то за предыдущей, а в итоге остался с торчащим из ноги металлическим приспособлением, которое в нем оставили на полгода, а потом и вовсе благополучно забыли. Спасать ногу пришлось ехать, как ни странно, в частную клинику в Латвию. Это все печальные частности, без которых, конечно, хотелось бы обойтись, но которые все-таки не характеризуют систему в целом.

Вернусь ненадолго к участковым — вот это, на мой взгляд, самое слабое звено в системе. Я не совсем понимаю пока, как их учат, но зачастую можно нарваться на крайне некомпетентного врача, машинально, по инструкции выписывающего тебе стандартные рецепты или советующего пить больше воды. Так, когда мне однажды случилось заболеть воспалением легких, участковый в качестве лечения посоветовал мне бросить курить, не потрудившись ни послушать меня, ни направить на рентген. Иногда, правда, случаются просветления, и участковые способны проявить чудеса героизма и сообразительности. Когда мой муж прищемил дверцей машины палец и пришел с образовавшейся огромной гематомой к участковому уточнить, будет ли он жить, тот, распрямив канцелярскую скрепку, сбегал, стрельнул у кого-то зажигалку, обжег кончик и со всей силы воткнул его в мужнин палец. Тем самым спас и мужа (в ходе операции чуть не угробив от неожиданности), и палец. А мог бы послать в отделение скорой помощи, где муж убил бы полдня в очереди в связи с несмертельностью случая, а в итоге получил бы примерно то же самое, ну может, только специальной иглой. Кстати, этот случай — прекрасный образчик того соревнования, о котором я писала выше.

Иной раз кажется, что нормальных участковых в Великобритании просто нет. Как оказалось, во всех действиях врачей, даже на самом базовом уровне, есть логика. В большинстве случаев участковые не станут проявлять смекалку, а будут действовать строго по инструкции. То есть фолликулярную ангину участковый будет лечить следующим образом: увидев белые полипы в горле, врач не станет брать мазок из горла, чтобы выяснить тип бактерии, а пропишет стандартный пенициллин, если через три дня не наступит улучшений — следующий ряд антибиотика, и так до тех пор, пока не найдется тот ряд, какой нужен от данного конкретного вида стрептококка. О, как я возмущалась этому способу. «Яжемать», мне было страшно за кровиночку с ангиной. А всему есть логичное объяснение. Более разумно начать лечить болезнь препаратами, которые помогают в 99% случаев, не применяя дорогостоящие анализы и не переходя на более сложный ряд антибиотиков, которые, случись болезни перетечь в серьезный инфекционный процесс, тогда уже не помогут, ибо организм к ним привыкнет.

Еще немного о системе. В данном случае я имею в виду долгоиграющие заболевания, а не грипп, простуду или прищемленный палец. В принципе, британская система работает по принципу «не болеешь – не приходи». Иными словами, ипохондрикам здесь не место. Но при этом ее неотъемлемой частью является национальная программа профилактики заболеваний населения, полностью спонсируемая государством. Великобритания занимает одно из ведущих мест в мире по предотвращению или ранней диагностике некоторых заболеваний, например диабета, колоректального рака или рака шейки матки. Еще в каждом районе работает по несколько государственных клиник планирования семьи, куда каждый может прийти и получить бесплатную консультацию на темы, связанные с сексуальной жизнью, бесплатные средства контрацепции, будь то презервативы, противозачаточные таблетки или спираль, различные виды профилактики заболеваний в этой области. Конечно, это не означает, что вы можете пройти любое обследование когда вам вздумается. Некоторые программы разделены по возрастным, экологическим, профессиональным и другим показателям риска. При этом, как всегда, все логично, разумно и направлено на заботу о человеке. Вообще стоит отдельно отметить, что британцы любят свою систему здравоохранения и очень ею гордятся. Сбои в ней они принимают так же близко к сердцу, как если бы сломалось что-то в их собственном доме.

Еще раз хочу подчеркнуть, что уровень применяемых технологий и лечения не зависит от социального статуса, — платному и бесплатному пациенту окажут такую же квалифицированную помощь и выпишут такие же качественные препараты. В некоторых случаях могут даже покрыть расходы на транспорт или организовать передвижение силами той или иной больницы. Как я сказала, сначала определяется срочность и длительность процесса. Далее, если заболевание не представляет непосредственной угрозы для жизни, то, как и везде, пациента ставят в очередь. Очередь может быть очень длинной. Критерием первостепенности отбора могут стать как медицинские, так и социальные показатели: вредные привычки и образ жизни. Больного раком легких, курящего всю жизнь по паре пачек в день, могут отодвинуть в очереди в пользу людей, не выкуривших ни одной сигареты. Само лечение будет проходить на самом высоком уровне по части применяемых препаратов и технологий.

Что касается препаратов, то здесь можно сказать следующее. Во многих частях Великобритании лекарства, прописываемые через систему NHS, являются бесплатными для всех граждан. Исключение составляет Англия — здесь бесплатно лекарства выдаются определенным категориям граждан, таким, как дети до 16 лет, подростки от 16 до 18 лет, если они являются учащимися школ или иных учебных заведений и нигде не работают, люди старше 60 лет, люди, страдающие хроническими заболеваниями, такими, как диабет, эпилепсия и так далее, беременные и кормящие, люди с низким уровнем достатка, ветераны войн. Все остальные платят за выписанные на одном рецепте лекарства стандартную сумму в £8.20, независимо от количества или вида лекарства (это в среднем раза в три меньше реальной цены). В случае если лекарства вам требуются на регулярной основе, можно заранее приобрести сертификат на несколько месяцев или на год, который поможет минимизировать стоимость выписываемых препаратов.

Относительно качества медикаментов хочется заметить, что, если позволяет то или иное состояние, начинают всегда с более дешевых препаратов. Но если тип заболевания требует более серьезных и дорогих препаратов и эти препараты одобрены к применению организацией с прекрасным поэтическим названием NICE (Национальный институт здоровья и клинического совершенствования), то вам их выпишут безо всяких проблем, бесплатно или с минимальной оплатой.

Упомянутая организация в числе прочего занимается исследованиями эффективности того или иного препарата, в том числе и в плане соотношения цена/эфефект, с тем чтобы оценить возможность или необходимость включения его в реестр препаратов, предназначенных для использования NHS. В случаях когда эффективность лекарства настолько велика, а государство не может его себе позволить из-за высокой стоимости, NICE улаживает вопрос с производителями препарата по части снижения запрашиваемой цены. К примеру, совсем недавно NICE одобрил к применению в государственной системе здравоохранения препарат Абиратерон (Зитига), который помогает при раке простаты, оттягивая необходимость химиотерапии либо сильно облегчая состояние в уже безнадежных случаях, помогая продлить жизнь пациентов на несколько месяцев. Это было долго ожидаемое решение, так как до этого организация отказывалась внести препарат в список одобренных для применения NHS в связи с неоправданным, на их взгляд, соотношением цены и эффективности. Лекарство стоило £3.000 за месячный курс, но NICE удалось договориться с производителями, и они снизили стоимость препарата до £2.300 за месячный курс. Государство обязуется обеспечивать пациентов этим препаратом бесплатно в течение первых десяти месяцев. Начиная с одиннадцатого месяца и до конца лечения фирма-производитель обязуется продавать пациенту лекарство со скидкой. В моей табели о рангах это и есть квинтэссенция заботы государства о своем гражданине в действии. Равно как и пример симбиоза национальных и частных интересов в пользу человеколюбия.

В принципе, по некоторым аспектам местная система не отличается особо от какой-либо другой. Здесь так же, если повезет, можно попасть на самое передовое лечение, например, того же рака с применением инновационных препаратов и процедур или вообще оказаться в числе участников экспериментального метода лечения. А можно пролечиться долгое время по неверному диагнозу. Некоторые больницы имеют лучшее финансирование за счет спонсоров или благотворителей, в некоторых работают наиболее яркие специалисты. В этом бесплатная медицина ничем не отличается от другой бесплатной медицины. Но, как я и говорила, ее главное достоинство — это одинаковая доступность практически всех ее достижений для всех людей без исключения.

Взять, к примеру, тему обезболивания, столь актуальную нынче в российских реалиях. Обезболивание доступно здесь без всяких бюрократических препон. Врачи прописывают сразу полный курс, который, по их мнению, необходим для того или иного случая, например, две-три недели, после чего либо ваш участковый, либо профильный специалист вновь оценивает ваше состояние и вновь выписывает необходимый курс. Конечно же, врачи следят за дозой и за возможным привыканием, но вопрос боли, если он стоит, здесь решается быстро и своевременно.

Еще один аспект, который сильно отличает британскую и российскую системы, — это вопрос реанимации. Посещение больных в реанимации возможно для всех без исключения в положенные часы, если, конечно, этому не противоречат жизненные показатели (например, если больной не находится в инфекционном боксе). Также вы можете находится вместе с больным, особенно если это ребенок, практически в течение всего времени его пребывания в больнице.

Ну и если следовать логике моего повествования, то напоследок стоит сказать несколько слов о паллиативной медицине. Как и во всем здесь, британская государственная система здравоохранения предлагает своим гражданам так называемую программу ухода за неизлечимо больными и пожилыми людьми на последних стадиях их жизни (End of Life Care). Всего в Великобритании действует немногим более двухсот хосписов, которые обслуживают примерно 120 тысяч человек в год, а если учитывать родных и близких пациентов, которым также оказывается разного рода помощь, то эта цифра увеличивается до 360 тысяч человек. Большая часть помощи оказывается бесплатно. Практически в каждом районе или городке страны есть хоспис или отделение NHS, которое оказывает паллиативные услуги.

Вообще я не устаю восхищаться и удивляться тому, как нация и государство заботится о своих стариках (о терминально больных людях я даже не говорю). Сколько достоинства, сколько заботы, сколько внимания оказывается в этом направлении. Мою идеальную картину системы здравоохранения, пожалуй, можно описать тем, что мне однажды довелось видеть своими глазами. Государственная больница. Отделение рентгенологии. Два огромных красавца медбрата на совершенно космической кровати-каталке привозят старушку в не менее космический процедурный кабинет на рентген. Старушка, которой, по самым скромным подсчетам, не меньше ста лет, представляет из себя маленькое, ссохшееся существо, практически утонувшее в окутывающих ее проводах, окруженное целой аппаратной из мигающих приборов, и даже несмотря на них, все равно выглядящее как живой труп. Ее иссохшая рука, через которую она присоединена к космической кровати, вся в старческих пигментных пятнах, глаза почти уже не открываются целиком, а рот, наоборот, приоткрыт как на картине Мунка. Каждый из медбратьев по очереди платочком промакивает его. Каждая проходящая мимо медсестра поправляет подвесную капельницу. Каждый проходящий мимо врач заглядывает на приборы. Каждый человек, глядя на нее, искренне и нежно улыбается. Очередь на рентген молча сторонится, пропуская ее вперед. Старушка — явно пациент местного отделения хосписа. Жить ей осталось, может быть, пять минут, а может, пять дней.

Открытая Россия