Зураб Аласания: Связали по рукам и ногам. Управляй, как хочешь, еще и Евровидение проведиЗураб Аласания: Связали по рукам и ногам. Управляй, как хочешь, еще и Евровидение проведи

Анастасия Рингис

Гендиректор НТКУ Зураб Аласания написал заявление об увольнении.

Тут же facebook разразился проклятиями в адрес власти, обвинив её в саботаже медиареформы.
Аласания был выдвинут на пост гендиректора медиасообществом сразу после Майдана, в марте 2014-го.

Последние два с половиной года вместе с небольшой командой он занимался реформированием государственного телевизионного монстра, пытаясь превратить его в канал Общественного вещания.
Первого ноября 2016 года он решил громко хлопнуть дверью.

Причина? «Денег нет, но вы держитесь там», – примерно так звучит рекомендация Зурабу Аласании от Минфина, который пытается уместить бюджет «Евровидения» в бюджет Общественного вещателя.
«Из 1,2 миллиардов гривен, предусмотренных законом для развития Общественного вещателя в 2017 году, государство отбирает 450 миллионов гривен расходов на Евровидение, 250 миллионов – в виде платы за трансляцию, 149 миллионов гривен – расходами, и 46 миллионов коммунальными платежами забирает город. Еще 112 миллионов гривен идут на международную деятельность: Олимпиады, чемпионаты мира и так далее», – возмущается Аласания.

После всех отчислений на производство собственного контента у канала остается всего 3% от суммы. А это ничтожно мало для того, чтобы реформа состоялась.

По примеру других европейских стран, «UA: Перший» должен был стать своеобразным украинским ВВС – каналом, независимым от влияния политиков и бизнеса.

Но, кажется, время еще не наступило.

Денег на подготовку «Евровидения», которое состоится в мае-2017, почти нет. Это основная, но не единственная причина, по которой гендиректор Аласания решил уйти.

– Зураб, не об увольнении – о деньгах. Мне рассказывали, что вам неоднократно намекали: мол, если нет денег, надо учиться их зарабатывать. Это так?

– Если премьер-министр звонит и говорит: «Быстро пойди и укради, и дай мне долю», – ты встаешь на дыбы и говоришь: «Он вор, вот так-то и так-то».

А когда на тебя давит общественность: «Покажи нам украинских спортсменов на Олимпиаде», а я им отвечаю: «У меня нет денег туда лететь», – они мне скажут: «А нам плевать, где ты их возьмешь, пойди и укради, но покажи».

Что такое «укради» на НТКУ? Это, допустим, рекламу, которая стоит 3-4 тысячи гривен, продай за 500, а остальное укради. И на это потом купи ребятам билеты в Рио. А мы сделаем вид, что мы не знаем. Это косвенно говорит власть. Но то же самое говорят и сотрудники. Сколько ты из этих денег положишь в свой карман – это твои проблемы. Главное – обеспечь нам наши премии, всякого рода добавки. И это тоже из тех украденных денег.

– 2,5 года назад система управления на канале была такой же?

– Была белая бухгалтерия, а была черная. Следствием разрыва всех этих частей и стали заявления профсоюза, которые перестали получать свои «подарки».

Я ничего против них не имею, они простые люди, им нужна эта копеечка, она им капала. Поэтому мы потом такие декларации и видим.

– Когда вы пришли на канал, вас довольно быстро профсоюз начал бить. За что?

– Потому что первое, что я сделал, – разобрался с производством программ. Тут было много такого, что подавалось как экономические новости, а на самом деле шла продажа рекламы по полной.
И потом через разных персонажей, которые оккупировали канал, как Поплавский, проходило невероятное количество рекламы, а доказать ничего было нельзя.

Это был базар, где каждый торговал, чем хотел, и имел свою маленькую собственность – кусочек эфира, кто-то имел кусочек аренды. Я был взбешен, когда не обнаружил здесь никакой техники. Спрашиваю: «Где техника?» – а мне: «А мы ее всегда арендовали». Слушайте, такой огромный канал, где ваша техника? Там тоже огромные деньги на этой аренде.

– Когда вы пришли на канал, вы проводили финансовый аудит?

– Да, своими силами. За аудиторов из «большой четверки» надо много платить. Хотя представители PwC пытались что-то сделать, но не смогли.

Сейчас пытаемся сделать аудит со шведской компанией, формулируем для него техзадание. Это очень непросто, это дорого.

Когда я говорю: «У меня нет НИЧЕГО», – никто недооценивает размеры этого ничего.

Все думают – как ничего, если 1 миллиард 200 миллионов гривен. Но это – сумма, которую закон напрямую приписывает государству в следующем году отдать на развитие Общественного вещания.

– 1 млрд 200 млн, вроде, звучит неплохо? Почему вы не вписываетесь в этот бюджет?

– А потому что его нет, его никогда не давали. Никогда. Это же был один канал, на который выделяли 167 миллионов гривен. Из них 103 миллиона – это зарплатная часть, а 46 миллионов – трансляция.

Но мы же, на самом деле – это 32 компании: 28 региональных филиалов, Национальная теле- и радиокомпании и канал «Культура». И вот на всё это выделяется 1 миллиард 200 миллионов гривен.
Эта богадельня построена таким образом, что она существует ради содержания самой себя. На производство контента остается 3%.

Ребята, вы зачем живете? Чтобы получать зарплаты? И у них средняя зарплата 2500 гривен. И государство не дает мне поднять зарплаты, даже если я хочу.

С января 2017 года НТКУ будет ликвидирована, будет зарегистрировано акционерное предприятие, куда войдут все 32 компании (более 7 тысяч сотрудников).

Но это случится не раньше марта следующего года. И сейчас есть ощущение, что можем не дожить.

И когда в марте Наблюдательный совет выберет нового главу Правления – кем бы он ни был, если он получит вот этот бюджет, никакого Общественного не будет.

Ты никогда не сделаешь Общественное, продолжая им платить 2500 гривен. Потому что Общественное вещание задает тон в обществе, только если оно конкурентное, классное.

– Если бы вам не выпала честь проводить «Евровидение», вам пришлось бы сейчас писать заявление?

– Нет. Я бы занимался реформой. Это было бы медленно и тяжело. Со скандалами и нервотрепкой.
В январе-феврале у нас будет провал, так как нет механизма, который позволит нам платить зарплату, пока идет регистрация нового юридического лица.

Бюджетный паспорт начнет готовиться с того момента, как компания будет зарегистрирована. А это – надо еще пройти восемь министерств. Я еле-еле прошел бюджетный паспорт прошлого года. Все в компании возненавидели.

– Почему бюджет «Евровидения» вписан в бюджет НТКУ на следующий год, а как же подготовка сейчас? Ведь остается 4-5 месяцев.

– Нас сейчас спасает только город Киев. Депутаты провели сессию и одобрили выделение 200 миллионов гривен, из которых 50 миллионов мы получим в этом году.
Эти деньги зайдут через несколько дней. И эти деньги мы как бы можем тратить на подготовку к «Евровидению». Только законных путей все еще нет.

Почему? Потому что я не могу нанять людей. Я не могу закупать товары, я ничего не могу. Я – государственная контора с жесточайшими ограничениями на каждом шагу. И должен на каждом шагу проводить тендер – это 35 дней минимум. А вообще, бывает 2-3 месяца через систему Прозорро.

Мы хотим нанять шоу-продюсера, который стоит 10 тысяч евро в месяц, потому что он эксклюзивный специалист, таких специалистов во всем мире пять человек, и он нам еще снизил цену вполовину.
Фамилию не назову, у меня нет права, пока не заключили контракт. А государство говорит: «10 тысяч? Да ты с ума сошел. Иди на тендер».

– Хорошо, а бюджет «Евровидения» вписывается в эти 400 миллионов гривен, которые будут выделены в следующем году?

– Бюджет «Евровидения» никто не считал. Мы не понимаем масштаба шоу и количества людей, которых мы должны задействовать в процессе.

– Но мы же проводили «Евровидение» 11 лет назад. Тогда это же как-то получилось?

– После прошлого «Евровидения» в 2005 году была проверка КРУ. Было заведено уголовное дело.

– То есть, власть знает, что здесь воровали всегда. И она не заинтересована, чтобы канал управлялся эффективно?

– Только я бы не стал обвинять власть по фамилиям. Потому что это реально – Система.

– Бухгалтерия противоречит логике. Вы за 2,5 года разобрались, как этим добром эффективно управлять?

– Мы не можем позволить на эти деньги почти ничего. Эти 1, 2 млрд – это 32 компании, более 7 тысяч персонала и огромное количество недвижимости. И я ничего не могу сделать. Даже сарай продать ненужный, чтобы пустить на производство.

Государство не дает мне ничего даже в аренду сдать.

– Раньше здесь же сдавались помещения в аренду?

– Они и сейчас сдаются. Только Фонд госимущества это делает. Почему сюда не может попасть переселенный с оккупированной территории Таврический национальный университет? Потому что ФГМ туда его не пускает.

Можно эффективно управлять, только дайте инструменты. Связали руки-ноги, подняли в позе ласточки – и всё, управляй как хочешь. Еще и «Евровидение проведи».

– То есть, система управления строилась таким образом, чтобы гендиректор канала был человеком зависимым?

– Она строилась, чтобы быть подотчетным и подконтрольным. И любой звонок сюда должен был иметь реакцию на экране. Вот за это закрывались глаза на те кусочки частной собственности, которые здесь были.

И то же происходило с филиалами в регионах, которые, по сути, обслуживали интересы облгосадминистраций. И когда я начал их отделять от этой кормушки, местные руководители тоже устроили колоссальное сопротивление. И с ними невозможно ничего сделать.

Из 28 филиалов только один пример: в Сумской области руководитель Николай Чернотицкий. У него в прошлом году еще было 400 тысяч гривен от обладминистрации поддержки, в этом году у него 40 тысяч.

Он отказывается от этой поддержки, потому что понимает, чего это стоит. А все остальные говорят: «А как мы жить будем?»

А обладминистрации выделяют деньги, чтобы иметь влияние на контент. У них даже есть более-менее законный инструмент – «освещение деятельности органов власти».

Более того, в большинстве случаев областные администрации являются владельцами зданий, где расположены областные телекомпании. И сдают им в год за одну гривну. Они на таком вот крючке.

– Как вы это ломали?

– Так это до сих пор не поломано. Мы юридически это делаем.

– НТКУ должен получить в следующем году грант от ЕС на 5 миллионов евро на строительство нового ньюзрума. Может ли это поправить плачевную ситуацию?

– Мы еле-еле уговорили ЕС на этот грант, и этот проект будет длиться 2,5 года. А как жить все то время?

– Зураб, почему вы раньше не делали громких заявлений, и почему сейчас?

– Я все время об этом говорил. Многое зависит от запроса в обществе; есть активная часть, которая нас поддерживает и в курсе всех наших проблем. Другое дело, проблем-то в стране очень много…

Почему возмутились сейчас? Да потому что времени – нет. Общественное мы бы еще строили – я говорил, этот процесс займет годы. Но «Евровидение» все эти сроки сократило, я ничего не успею поменять до мая.

– Когда вы встречали в аэропорту Джамалу, вы уже понимали, чем это грозит?

– Размеры этой «задницы» я стал понимать, участвуя в рабочих группах по «Евровидению», в том числе сегодня, через полчаса ( интервью состоялось 1 ноября – УП), мы опять поедем на Кабмин. И опять будем рассуждать, какие здесь должны быть зарплаты, и они опять будут орать: «Не смейте, наш президент получает меньше, чем ваш шоу-продюсер».

– Но хороший менеджер стоит больших денег… Давайте вернемся к давлению власти. За 2,5 года вы все-таки добились независимости. У вас выходит три самых влиятельных расследовательских программы – «Схемы», «Наші гроші» и «Слідство.інфо». То есть, будучи каналом государственным, вы стали, по сути, каналом оппозиционным. Может, вам мстят? За «оффшоры Порошенко»?

– Я бы так не сказал. Мы не оппозиционный, мы нормальный канал, который говорит всё как есть. Ребята, наша позиция такая: вам дают правду, а дальше вы сами принимаете решения.

Мы не враги власти, мы не друзья власти. Мы просто журналисты, которые делают свое дело. Мне кажется, это большое достижение за 2,5 года.

– Было ли давление со стороны власти, связанное с контентом? Как это происходило?

– Практически все пресс-службы наших политических назначенцев: и депутатов, и министров, и служба президента, и АП. Они все пытались звонить и давить, просить осветить то или иное событие. Но только в одном из 10 случаев это был информационный повод; все остальное – пиар.

Понятное дело, у них недовольство накапливалось. Мы постоянно отказывались. И сейчас в таких случаях это сказывается.

Я не слышу их, а значит, они не хотят слышать меня. Я плохой коммуникатор с властью.

– Вы считаете, что это позиция осознанная?

– Зачем он будет за меня, если я два года не был за него?

А чтобы он был за меня, ему надо не просто клерку перепоручить решение – клерк всегда защитится, он скажет: «Это нарушение закона», – а самому понять абсурдность ситуации.

Я сейчас прихожу в Кабмин и упираюсь в стену. И эта стена – на уровне среднего менеджмента.

– Возможно, стоит предложить внести ряд постановлений на период проведения «Евровидения», вы об этом не думали?

– Уже существует пять постановлений правительства. Но некоторые вещи не вписываются в рамки постановлений.

Кабмин не может себе позволить расширить эти рамки. У нас сейчас идет через профильный комитет лоббирование закона, который бы временно разрешил нам упростить тендерную процедуру.

Мы не будем воровать, нам надо просто успеть. Иначе мы это не успеем.

– Зураб, как вы планируете бороться?

– Я уже проиграл. Когда ты ребенка в 16 лет застаешь с сигаретой, то ты понимаешь: воспитывать его надо было 15 лет назад. Так и здесь.

Если общество меня не поддерживало раньше, имеет ли смысл сейчас на него надеяться? Я чувствовал себя в этой битве одиноким, и канал чувствовал себя брошенным.

Я считаю, это мое упущение. Я не бегал, не жаловался. Я неправильно поступал. У меня плохая коммуникация с властью. И плохая, судя по всему, с обществом. Теперь никто не поможет.

Я выбрал громкое хлопанье дверью, чтобы обратить внимание на эти проблемы: «Эй, общество, проснись, если тебе нужно общественное, то ты хотя бы сейчас это сделай».

Нам не удалось заразить общество идеей Общественного телевидения.

– Вы считаете это своей личной ошибкой, недоработкой?

– Возможно, это недокоммуникация. Есть огромное количество проблем в стране, есть множество проблем, которые тактически важнее, стратегически важнее этого дурацкого вещания, которое страна просто не оценила.

– Какую судьбу ждет канал и какая судьба у «Евровидения»?

– «Евровидение» страна проведет в любом случае. Возможно, будет назначен новый человек для проведения «Евровидения».

– Так, чтобы не было потом проверок КРУ и уголовных дел, и не пришлось отсиживаться заграницей?

– Не уверен. Потому что страна меняется. А теперь уже не уверен, что так получится.

– Какая самая наглая попытка влиять на канал?

– Как-то американскому послу пожаловались, что я якобы беру деньги за программу «Схемы». И американский посол в разговоре со мной упомянул это. Мол, так-то и так-то. Мне пришлось ответить, что деньги беру не я, а вы – господин посол. Потому что эта программа обеспечивается за счет налогов американских налогоплательщиков.

– Заявление на назначение вас на должность подписывал Яценюк. Вас считают его ставленником. Тогда, когда подписывалось это назначение, какие были договоренности с вами?

– Меня выдвинуло профессиональное сообщество на волне Майдана. Тогда был разговор такой: иди, работай, ты же знаешь наши интересы.

А когда пришло, как они посчитали, время их интересов, – на канале их никто не отражал. Они сердились, потому что их обвиняла другая политическая сила, что канал работает на них. Но когда здесь появилось расследование про «рюкзаки Авакова» – они вообще удивились.

Так что предыдущий премьер тоже крепко обижен. Они все думают так: либо ты с ними, либо ты – враг.

– Если сравнить рейтинг канала до вашего прихода с тем, что есть сейчас, какой он? Может ли рейтинг быть показателем эффективности?

– Категорически не согласен. До нас было 3%, руководителем был Егор Бенкендорф, эти проценты ему делал Шустер. Да мне хоть 100% с Шустером, я не буду этого делать.

Потому что Шустер – это часть той отравы, причем самая опасная, потому что умная и грамотно сконструированная. Сейчас с 3% опустилось до 1% – я вам скажу, это в пределах статистической погрешности.

Как сформулировал Евгений Глибовицкий, член Наблюдательного совета: «Это не мы должны равняться на коммерческие каналы, это они должны равняться на наши критерии Общественного вещания». Но до этого еще не скоро. А сейчас эта история может и вовсе не случиться.

– То есть, «украинского ВВС» может не быть только потому, что у зрителя не такого запроса на качественную информацию, ну и денег тоже.

– Похоже, что да. Но я верю, что он обязательно появится.

Анастасия Рингис, УП

P.S. Уже после того, как интервью было опубликовано, стало известно о том, что Кабмин разрешил Госкомитету по вопросам телевидения и радиовещания уволить главу НТКУ Зураба Аласанию.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис

Гендиректор НТКУ Зураб Аласания написал заявление об увольнении.

Тут же facebook разразился проклятиями в адрес власти, обвинив её в саботаже медиареформы.
Аласания был выдвинут на пост гендиректора медиасообществом сразу после Майдана, в марте 2014-го.

Последние два с половиной года вместе с небольшой командой он занимался реформированием государственного телевизионного монстра, пытаясь превратить его в канал Общественного вещания.
Первого ноября 2016 года он решил громко хлопнуть дверью.

Причина? «Денег нет, но вы держитесь там», – примерно так звучит рекомендация Зурабу Аласании от Минфина, который пытается уместить бюджет «Евровидения» в бюджет Общественного вещателя.
«Из 1,2 миллиардов гривен, предусмотренных законом для развития Общественного вещателя в 2017 году, государство отбирает 450 миллионов гривен расходов на Евровидение, 250 миллионов – в виде платы за трансляцию, 149 миллионов гривен – расходами, и 46 миллионов коммунальными платежами забирает город. Еще 112 миллионов гривен идут на международную деятельность: Олимпиады, чемпионаты мира и так далее», – возмущается Аласания.

После всех отчислений на производство собственного контента у канала остается всего 3% от суммы. А это ничтожно мало для того, чтобы реформа состоялась.

По примеру других европейских стран, «UA: Перший» должен был стать своеобразным украинским ВВС – каналом, независимым от влияния политиков и бизнеса.

Но, кажется, время еще не наступило.

Денег на подготовку «Евровидения», которое состоится в мае-2017, почти нет. Это основная, но не единственная причина, по которой гендиректор Аласания решил уйти.

– Зураб, не об увольнении – о деньгах. Мне рассказывали, что вам неоднократно намекали: мол, если нет денег, надо учиться их зарабатывать. Это так?

– Если премьер-министр звонит и говорит: «Быстро пойди и укради, и дай мне долю», – ты встаешь на дыбы и говоришь: «Он вор, вот так-то и так-то».

А когда на тебя давит общественность: «Покажи нам украинских спортсменов на Олимпиаде», а я им отвечаю: «У меня нет денег туда лететь», – они мне скажут: «А нам плевать, где ты их возьмешь, пойди и укради, но покажи».

Что такое «укради» на НТКУ? Это, допустим, рекламу, которая стоит 3-4 тысячи гривен, продай за 500, а остальное укради. И на это потом купи ребятам билеты в Рио. А мы сделаем вид, что мы не знаем. Это косвенно говорит власть. Но то же самое говорят и сотрудники. Сколько ты из этих денег положишь в свой карман – это твои проблемы. Главное – обеспечь нам наши премии, всякого рода добавки. И это тоже из тех украденных денег.

– 2,5 года назад система управления на канале была такой же?

– Была белая бухгалтерия, а была черная. Следствием разрыва всех этих частей и стали заявления профсоюза, которые перестали получать свои «подарки».

Я ничего против них не имею, они простые люди, им нужна эта копеечка, она им капала. Поэтому мы потом такие декларации и видим.

– Когда вы пришли на канал, вас довольно быстро профсоюз начал бить. За что?

– Потому что первое, что я сделал, – разобрался с производством программ. Тут было много такого, что подавалось как экономические новости, а на самом деле шла продажа рекламы по полной.
И потом через разных персонажей, которые оккупировали канал, как Поплавский, проходило невероятное количество рекламы, а доказать ничего было нельзя.

Это был базар, где каждый торговал, чем хотел, и имел свою маленькую собственность – кусочек эфира, кто-то имел кусочек аренды. Я был взбешен, когда не обнаружил здесь никакой техники. Спрашиваю: «Где техника?» – а мне: «А мы ее всегда арендовали». Слушайте, такой огромный канал, где ваша техника? Там тоже огромные деньги на этой аренде.

– Когда вы пришли на канал, вы проводили финансовый аудит?

– Да, своими силами. За аудиторов из «большой четверки» надо много платить. Хотя представители PwC пытались что-то сделать, но не смогли.

Сейчас пытаемся сделать аудит со шведской компанией, формулируем для него техзадание. Это очень непросто, это дорого.

Когда я говорю: «У меня нет НИЧЕГО», – никто недооценивает размеры этого ничего.

Все думают – как ничего, если 1 миллиард 200 миллионов гривен. Но это – сумма, которую закон напрямую приписывает государству в следующем году отдать на развитие Общественного вещания.

– 1 млрд 200 млн, вроде, звучит неплохо? Почему вы не вписываетесь в этот бюджет?

– А потому что его нет, его никогда не давали. Никогда. Это же был один канал, на который выделяли 167 миллионов гривен. Из них 103 миллиона – это зарплатная часть, а 46 миллионов – трансляция.

Но мы же, на самом деле – это 32 компании: 28 региональных филиалов, Национальная теле- и радиокомпании и канал «Культура». И вот на всё это выделяется 1 миллиард 200 миллионов гривен.
Эта богадельня построена таким образом, что она существует ради содержания самой себя. На производство контента остается 3%.

Ребята, вы зачем живете? Чтобы получать зарплаты? И у них средняя зарплата 2500 гривен. И государство не дает мне поднять зарплаты, даже если я хочу.

С января 2017 года НТКУ будет ликвидирована, будет зарегистрировано акционерное предприятие, куда войдут все 32 компании (более 7 тысяч сотрудников).

Но это случится не раньше марта следующего года. И сейчас есть ощущение, что можем не дожить.

И когда в марте Наблюдательный совет выберет нового главу Правления – кем бы он ни был, если он получит вот этот бюджет, никакого Общественного не будет.

Ты никогда не сделаешь Общественное, продолжая им платить 2500 гривен. Потому что Общественное вещание задает тон в обществе, только если оно конкурентное, классное.

– Если бы вам не выпала честь проводить «Евровидение», вам пришлось бы сейчас писать заявление?

– Нет. Я бы занимался реформой. Это было бы медленно и тяжело. Со скандалами и нервотрепкой.
В январе-феврале у нас будет провал, так как нет механизма, который позволит нам платить зарплату, пока идет регистрация нового юридического лица.

Бюджетный паспорт начнет готовиться с того момента, как компания будет зарегистрирована. А это – надо еще пройти восемь министерств. Я еле-еле прошел бюджетный паспорт прошлого года. Все в компании возненавидели.

– Почему бюджет «Евровидения» вписан в бюджет НТКУ на следующий год, а как же подготовка сейчас? Ведь остается 4-5 месяцев.

– Нас сейчас спасает только город Киев. Депутаты провели сессию и одобрили выделение 200 миллионов гривен, из которых 50 миллионов мы получим в этом году.
Эти деньги зайдут через несколько дней. И эти деньги мы как бы можем тратить на подготовку к «Евровидению». Только законных путей все еще нет.

Почему? Потому что я не могу нанять людей. Я не могу закупать товары, я ничего не могу. Я – государственная контора с жесточайшими ограничениями на каждом шагу. И должен на каждом шагу проводить тендер – это 35 дней минимум. А вообще, бывает 2-3 месяца через систему Прозорро.

Мы хотим нанять шоу-продюсера, который стоит 10 тысяч евро в месяц, потому что он эксклюзивный специалист, таких специалистов во всем мире пять человек, и он нам еще снизил цену вполовину.
Фамилию не назову, у меня нет права, пока не заключили контракт. А государство говорит: «10 тысяч? Да ты с ума сошел. Иди на тендер».

– Хорошо, а бюджет «Евровидения» вписывается в эти 400 миллионов гривен, которые будут выделены в следующем году?

– Бюджет «Евровидения» никто не считал. Мы не понимаем масштаба шоу и количества людей, которых мы должны задействовать в процессе.

– Но мы же проводили «Евровидение» 11 лет назад. Тогда это же как-то получилось?

– После прошлого «Евровидения» в 2005 году была проверка КРУ. Было заведено уголовное дело.

– То есть, власть знает, что здесь воровали всегда. И она не заинтересована, чтобы канал управлялся эффективно?

– Только я бы не стал обвинять власть по фамилиям. Потому что это реально – Система.

– Бухгалтерия противоречит логике. Вы за 2,5 года разобрались, как этим добром эффективно управлять?

– Мы не можем позволить на эти деньги почти ничего. Эти 1, 2 млрд – это 32 компании, более 7 тысяч персонала и огромное количество недвижимости. И я ничего не могу сделать. Даже сарай продать ненужный, чтобы пустить на производство.

Государство не дает мне ничего даже в аренду сдать.

– Раньше здесь же сдавались помещения в аренду?

– Они и сейчас сдаются. Только Фонд госимущества это делает. Почему сюда не может попасть переселенный с оккупированной территории Таврический национальный университет? Потому что ФГМ туда его не пускает.

Можно эффективно управлять, только дайте инструменты. Связали руки-ноги, подняли в позе ласточки – и всё, управляй как хочешь. Еще и «Евровидение проведи».

– То есть, система управления строилась таким образом, чтобы гендиректор канала был человеком зависимым?

– Она строилась, чтобы быть подотчетным и подконтрольным. И любой звонок сюда должен был иметь реакцию на экране. Вот за это закрывались глаза на те кусочки частной собственности, которые здесь были.

И то же происходило с филиалами в регионах, которые, по сути, обслуживали интересы облгосадминистраций. И когда я начал их отделять от этой кормушки, местные руководители тоже устроили колоссальное сопротивление. И с ними невозможно ничего сделать.

Из 28 филиалов только один пример: в Сумской области руководитель Николай Чернотицкий. У него в прошлом году еще было 400 тысяч гривен от обладминистрации поддержки, в этом году у него 40 тысяч.

Он отказывается от этой поддержки, потому что понимает, чего это стоит. А все остальные говорят: «А как мы жить будем?»

А обладминистрации выделяют деньги, чтобы иметь влияние на контент. У них даже есть более-менее законный инструмент – «освещение деятельности органов власти».

Более того, в большинстве случаев областные администрации являются владельцами зданий, где расположены областные телекомпании. И сдают им в год за одну гривну. Они на таком вот крючке.

– Как вы это ломали?

– Так это до сих пор не поломано. Мы юридически это делаем.

– НТКУ должен получить в следующем году грант от ЕС на 5 миллионов евро на строительство нового ньюзрума. Может ли это поправить плачевную ситуацию?

– Мы еле-еле уговорили ЕС на этот грант, и этот проект будет длиться 2,5 года. А как жить все то время?

– Зураб, почему вы раньше не делали громких заявлений, и почему сейчас?

– Я все время об этом говорил. Многое зависит от запроса в обществе; есть активная часть, которая нас поддерживает и в курсе всех наших проблем. Другое дело, проблем-то в стране очень много…

Почему возмутились сейчас? Да потому что времени – нет. Общественное мы бы еще строили – я говорил, этот процесс займет годы. Но «Евровидение» все эти сроки сократило, я ничего не успею поменять до мая.

– Когда вы встречали в аэропорту Джамалу, вы уже понимали, чем это грозит?

– Размеры этой «задницы» я стал понимать, участвуя в рабочих группах по «Евровидению», в том числе сегодня, через полчаса ( интервью состоялось 1 ноября – УП), мы опять поедем на Кабмин. И опять будем рассуждать, какие здесь должны быть зарплаты, и они опять будут орать: «Не смейте, наш президент получает меньше, чем ваш шоу-продюсер».

– Но хороший менеджер стоит больших денег… Давайте вернемся к давлению власти. За 2,5 года вы все-таки добились независимости. У вас выходит три самых влиятельных расследовательских программы – «Схемы», «Наші гроші» и «Слідство.інфо». То есть, будучи каналом государственным, вы стали, по сути, каналом оппозиционным. Может, вам мстят? За «оффшоры Порошенко»?

– Я бы так не сказал. Мы не оппозиционный, мы нормальный канал, который говорит всё как есть. Ребята, наша позиция такая: вам дают правду, а дальше вы сами принимаете решения.

Мы не враги власти, мы не друзья власти. Мы просто журналисты, которые делают свое дело. Мне кажется, это большое достижение за 2,5 года.

– Было ли давление со стороны власти, связанное с контентом? Как это происходило?

– Практически все пресс-службы наших политических назначенцев: и депутатов, и министров, и служба президента, и АП. Они все пытались звонить и давить, просить осветить то или иное событие. Но только в одном из 10 случаев это был информационный повод; все остальное – пиар.

Понятное дело, у них недовольство накапливалось. Мы постоянно отказывались. И сейчас в таких случаях это сказывается.

Я не слышу их, а значит, они не хотят слышать меня. Я плохой коммуникатор с властью.

– Вы считаете, что это позиция осознанная?

– Зачем он будет за меня, если я два года не был за него?

А чтобы он был за меня, ему надо не просто клерку перепоручить решение – клерк всегда защитится, он скажет: «Это нарушение закона», – а самому понять абсурдность ситуации.

Я сейчас прихожу в Кабмин и упираюсь в стену. И эта стена – на уровне среднего менеджмента.

– Возможно, стоит предложить внести ряд постановлений на период проведения «Евровидения», вы об этом не думали?

– Уже существует пять постановлений правительства. Но некоторые вещи не вписываются в рамки постановлений.

Кабмин не может себе позволить расширить эти рамки. У нас сейчас идет через профильный комитет лоббирование закона, который бы временно разрешил нам упростить тендерную процедуру.

Мы не будем воровать, нам надо просто успеть. Иначе мы это не успеем.

– Зураб, как вы планируете бороться?

– Я уже проиграл. Когда ты ребенка в 16 лет застаешь с сигаретой, то ты понимаешь: воспитывать его надо было 15 лет назад. Так и здесь.

Если общество меня не поддерживало раньше, имеет ли смысл сейчас на него надеяться? Я чувствовал себя в этой битве одиноким, и канал чувствовал себя брошенным.

Я считаю, это мое упущение. Я не бегал, не жаловался. Я неправильно поступал. У меня плохая коммуникация с властью. И плохая, судя по всему, с обществом. Теперь никто не поможет.

Я выбрал громкое хлопанье дверью, чтобы обратить внимание на эти проблемы: «Эй, общество, проснись, если тебе нужно общественное, то ты хотя бы сейчас это сделай».

Нам не удалось заразить общество идеей Общественного телевидения.

– Вы считаете это своей личной ошибкой, недоработкой?

– Возможно, это недокоммуникация. Есть огромное количество проблем в стране, есть множество проблем, которые тактически важнее, стратегически важнее этого дурацкого вещания, которое страна просто не оценила.

– Какую судьбу ждет канал и какая судьба у «Евровидения»?

– «Евровидение» страна проведет в любом случае. Возможно, будет назначен новый человек для проведения «Евровидения».

– Так, чтобы не было потом проверок КРУ и уголовных дел, и не пришлось отсиживаться заграницей?

– Не уверен. Потому что страна меняется. А теперь уже не уверен, что так получится.

– Какая самая наглая попытка влиять на канал?

– Как-то американскому послу пожаловались, что я якобы беру деньги за программу «Схемы». И американский посол в разговоре со мной упомянул это. Мол, так-то и так-то. Мне пришлось ответить, что деньги беру не я, а вы – господин посол. Потому что эта программа обеспечивается за счет налогов американских налогоплательщиков.

– Заявление на назначение вас на должность подписывал Яценюк. Вас считают его ставленником. Тогда, когда подписывалось это назначение, какие были договоренности с вами?

– Меня выдвинуло профессиональное сообщество на волне Майдана. Тогда был разговор такой: иди, работай, ты же знаешь наши интересы.

А когда пришло, как они посчитали, время их интересов, – на канале их никто не отражал. Они сердились, потому что их обвиняла другая политическая сила, что канал работает на них. Но когда здесь появилось расследование про «рюкзаки Авакова» – они вообще удивились.

Так что предыдущий премьер тоже крепко обижен. Они все думают так: либо ты с ними, либо ты – враг.

– Если сравнить рейтинг канала до вашего прихода с тем, что есть сейчас, какой он? Может ли рейтинг быть показателем эффективности?

– Категорически не согласен. До нас было 3%, руководителем был Егор Бенкендорф, эти проценты ему делал Шустер. Да мне хоть 100% с Шустером, я не буду этого делать.

Потому что Шустер – это часть той отравы, причем самая опасная, потому что умная и грамотно сконструированная. Сейчас с 3% опустилось до 1% – я вам скажу, это в пределах статистической погрешности.

Как сформулировал Евгений Глибовицкий, член Наблюдательного совета: «Это не мы должны равняться на коммерческие каналы, это они должны равняться на наши критерии Общественного вещания». Но до этого еще не скоро. А сейчас эта история может и вовсе не случиться.

– То есть, «украинского ВВС» может не быть только потому, что у зрителя не такого запроса на качественную информацию, ну и денег тоже.

– Похоже, что да. Но я верю, что он обязательно появится.

Анастасия Рингис, УП

P.S. Уже после того, как интервью было опубликовано, стало известно о том, что Кабмин разрешил Госкомитету по вопросам телевидения и радиовещания уволить главу НТКУ Зураба Аласанию.

Украинская Правда

Православные ходоки. Кому и зачем нужен молебен за мирПравославные ходоки. Кому и зачем нужен молебен за мир

Анастасия Рингис

«Наш батюшка еще раз нам напомнил, чтобы не забыли помолиться за мир и пришли на Крестный ход на Владимирскую горку», – говорит девушка своему спутнику, ожидавшему ее на входе в Свято-Успенский храм.

В последние дни на территории Киево-Печерской Лавры прихожане и священники живо обсуждали, как важно помолиться за мир. Многие из них ждут молебна с нескрываемым трепетом.

«Украинская правда» пыталась разобраться, кому и зачем понадобился Крестный ход за мир, который имеет все шансы усилить раскол не только в среде верующих, но и спровоцировать на агрессию радикально-настроенных украинцев.

Причина 1. УПЦ(МП) борется за свое место

Крестный ход прихожан Украинской православной церкви Московского патриархата был объявлен 3 июля.

В течение нескольких недель верующие, по задумке организаторов, должны были двигаться навстречу друг другу – от Почаевской Лавры (Тернопольская область) и Святогорской Лавры (Донецкая область), – символизируя объединение страны.

27 июля Крестный ход с Запада и Востока страны должен встретиться на Владимирской горке, где предстоятель УПЦМП Онуфрий проведет молебен за мир, приуроченный Крещению Киевской Руси.

Подобные минимолебны группы православных паломников проводили, пересекая границы областей. Большую часть пути паломники передвигались на автобусах, но, подъезжая к большим городам, дальше шли пешком.

Представители УПЦМП в эти дни практически не комментировали предстоящий молебен.

Но один из источников «УП», близкий к Синоду УПЦМП, пояснил ситуацию с Крестным ходом тем, что в последнее время Московский приход чувствует себя в Украине несколько на обочине.

«Задача молебна – благая, мы хотели помолиться вместе с прихожанами за мир в Украине», – прокомментировал он.

Тем не менее, у Церкви есть и другие мотивы: в Синоде обеспокоены тем, что желание некоторых политиков внести поправки в закон «Про свободу совести и религиозных организаций» может привести к ущемлению их прав.

По словам источника «УП», идея молебна за мир появилась внутри церкви, но была активно поддержана извне.

Причина 2. Религиозно-гибридная война

В РФ – церковь инструмент власти. Украинская православная церковь Московского патриархата, как известно, находится в подчинении РПЦ.

Поэтому неудивительно, что ее позиция часто дублирует позицию Русской православной церкви. В стенах УПЦМП осуждали Майдан, войну, действующее правительство. А некоторые священники этого патриархата на Востоке страны поддерживали пророссийских боевиков.

Например, в Славянске до сих пор вспоминают отца Виталия из Свято-Воскресенского храма, который приютил группу Стрелкова в Центре православной культуры, организовывал женщин с иконами, блокировавших украинских солдат. А еще забавы ради ездил по украинским блокпостам и проклинал военных.

Хотя в самой УПЦМП есть и «оппозиционная» группа священников, которая поддерживала Майдан и ратует за диалог с УПЦ(КП). Но их голос для церкви Московского патриархата пока малозначим.

Религиовед, директор Центра ближневосточных исследований Игорь Семиволос считает, что «русский мир» на территории Украины подорван, и единственным оплотом этого «мира» как раз и осталась церковь.

«В новых реалиях УПЦМП чувствует в новом социальном порядке все меньше места для Московского патриархата. Если будет подорвана религиозная идентичность, то почти не останется «опорных пунктов» русского мира», – считает эксперт.

Семиволос уверен, что молебен воспринимается Московским патриархатом как мобилизация, главный месседж которой – «не трогайте нас, у нас есть ресурсы».

Причина 3. Мобилизация электората Оппозиционного блока

Депутата Оппозиционного блока Вадима Новинского, младшего партнера Рината Ахметова, владельца «Смарт-групп» и «Смарт-холдинга», источники «Украинской правды» в церкви называют одним из ключевых спонсоров Крестного хода. Именно он последние недели чаще других говорил о защите верующих, комментируя необходимость молебна за мир.

Для Оппоблока прихожане УПЦМП – электорат. Несколько десятков тысяч человек, принимающих участие в «ходе», – это демонстрация способности собрать и предъявить свой электорат.

Политтехнолог Сергей Гайдай называет молебен политической акцией и вспоминает, как часто «регионалы» использовали верующих, впрочем, как и шахтеров, в ситуациях, когда необходимо было договариваться с властью.

«Выборы на носу, а у нас есть, посмотрите, какой боевой электорат! Он готов идти пешком на Киев, он готов пострадать за нас», – так описывает месседж политтехнолог.

Он называет религиозную акцию – «мягкой демонстрацией силы», причем хорошо спланированной. Гайдай убежден, что провокации невыгодны организаторам. Именно поэтому мобилизация «пророссийских сил», по его мнению, скорее всего, пройдет без физических столкновений.

Социальный психолог Олег Покальчук, который также последние недели внимательно следил за «ходоками» и тем, как их принимали в разных областях, уверен, что украинское общество за последнее время успело неплохо разобраться, как им манипулируют.

Несмотря на заявления организаторов Крестного хода о том, что их радостно принимали украинцы, активисты в нескольких городах не пустили Крестный ход через центральные улицы.

В Борисполе, например, верующих встречали вопросом: «Если вы молитесь за мир, почему тогда не идете в Москву?»

По словам Покальчука, молебен станет хорошим тестом общества на зрелость и экзаменом для силовиков. Пока, по его словам, есть все шансы, что тест будет сдан.

Общество повзрослело и способно распознавать манипуляцию.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис

«Наш батюшка еще раз нам напомнил, чтобы не забыли помолиться за мир и пришли на Крестный ход на Владимирскую горку», – говорит девушка своему спутнику, ожидавшему ее на входе в Свято-Успенский храм.

В последние дни на территории Киево-Печерской Лавры прихожане и священники живо обсуждали, как важно помолиться за мир. Многие из них ждут молебна с нескрываемым трепетом.

«Украинская правда» пыталась разобраться, кому и зачем понадобился Крестный ход за мир, который имеет все шансы усилить раскол не только в среде верующих, но и спровоцировать на агрессию радикально-настроенных украинцев.

Причина 1. УПЦ(МП) борется за свое место

Крестный ход прихожан Украинской православной церкви Московского патриархата был объявлен 3 июля.

В течение нескольких недель верующие, по задумке организаторов, должны были двигаться навстречу друг другу – от Почаевской Лавры (Тернопольская область) и Святогорской Лавры (Донецкая область), – символизируя объединение страны.

27 июля Крестный ход с Запада и Востока страны должен встретиться на Владимирской горке, где предстоятель УПЦМП Онуфрий проведет молебен за мир, приуроченный Крещению Киевской Руси.

Подобные минимолебны группы православных паломников проводили, пересекая границы областей. Большую часть пути паломники передвигались на автобусах, но, подъезжая к большим городам, дальше шли пешком.

Представители УПЦМП в эти дни практически не комментировали предстоящий молебен.

Но один из источников «УП», близкий к Синоду УПЦМП, пояснил ситуацию с Крестным ходом тем, что в последнее время Московский приход чувствует себя в Украине несколько на обочине.

«Задача молебна – благая, мы хотели помолиться вместе с прихожанами за мир в Украине», – прокомментировал он.

Тем не менее, у Церкви есть и другие мотивы: в Синоде обеспокоены тем, что желание некоторых политиков внести поправки в закон «Про свободу совести и религиозных организаций» может привести к ущемлению их прав.

По словам источника «УП», идея молебна за мир появилась внутри церкви, но была активно поддержана извне.

Причина 2. Религиозно-гибридная война

В РФ – церковь инструмент власти. Украинская православная церковь Московского патриархата, как известно, находится в подчинении РПЦ.

Поэтому неудивительно, что ее позиция часто дублирует позицию Русской православной церкви. В стенах УПЦМП осуждали Майдан, войну, действующее правительство. А некоторые священники этого патриархата на Востоке страны поддерживали пророссийских боевиков.

Например, в Славянске до сих пор вспоминают отца Виталия из Свято-Воскресенского храма, который приютил группу Стрелкова в Центре православной культуры, организовывал женщин с иконами, блокировавших украинских солдат. А еще забавы ради ездил по украинским блокпостам и проклинал военных.

Хотя в самой УПЦМП есть и «оппозиционная» группа священников, которая поддерживала Майдан и ратует за диалог с УПЦ(КП). Но их голос для церкви Московского патриархата пока малозначим.

Религиовед, директор Центра ближневосточных исследований Игорь Семиволос считает, что «русский мир» на территории Украины подорван, и единственным оплотом этого «мира» как раз и осталась церковь.

«В новых реалиях УПЦМП чувствует в новом социальном порядке все меньше места для Московского патриархата. Если будет подорвана религиозная идентичность, то почти не останется «опорных пунктов» русского мира», – считает эксперт.

Семиволос уверен, что молебен воспринимается Московским патриархатом как мобилизация, главный месседж которой – «не трогайте нас, у нас есть ресурсы».

Причина 3. Мобилизация электората Оппозиционного блока

Депутата Оппозиционного блока Вадима Новинского, младшего партнера Рината Ахметова, владельца «Смарт-групп» и «Смарт-холдинга», источники «Украинской правды» в церкви называют одним из ключевых спонсоров Крестного хода. Именно он последние недели чаще других говорил о защите верующих, комментируя необходимость молебна за мир.

Для Оппоблока прихожане УПЦМП – электорат. Несколько десятков тысяч человек, принимающих участие в «ходе», – это демонстрация способности собрать и предъявить свой электорат.

Политтехнолог Сергей Гайдай называет молебен политической акцией и вспоминает, как часто «регионалы» использовали верующих, впрочем, как и шахтеров, в ситуациях, когда необходимо было договариваться с властью.

«Выборы на носу, а у нас есть, посмотрите, какой боевой электорат! Он готов идти пешком на Киев, он готов пострадать за нас», – так описывает месседж политтехнолог.

Он называет религиозную акцию – «мягкой демонстрацией силы», причем хорошо спланированной. Гайдай убежден, что провокации невыгодны организаторам. Именно поэтому мобилизация «пророссийских сил», по его мнению, скорее всего, пройдет без физических столкновений.

Социальный психолог Олег Покальчук, который также последние недели внимательно следил за «ходоками» и тем, как их принимали в разных областях, уверен, что украинское общество за последнее время успело неплохо разобраться, как им манипулируют.

Несмотря на заявления организаторов Крестного хода о том, что их радостно принимали украинцы, активисты в нескольких городах не пустили Крестный ход через центральные улицы.

В Борисполе, например, верующих встречали вопросом: «Если вы молитесь за мир, почему тогда не идете в Москву?»

По словам Покальчука, молебен станет хорошим тестом общества на зрелость и экзаменом для силовиков. Пока, по его словам, есть все шансы, что тест будет сдан.

Общество повзрослело и способно распознавать манипуляцию.

Украинская Правда

Волонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерстваВолонтерский контроль в Министерстве Обороны Украины. Кадровая чистка и новая архитектура министерства

Анастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

ЖиттяАнастасия Рингис

Совет волонтеров при Министерстве обороны, заработавший в октябре 2014-го, – одна из самых успешных общественных инициатив, системно работающих при министерствах.

За почти два года волонтеры не только «высадились десантом», заняв ряд министерских должностей, поучаствовав в создании Проектного офиса при МО – они по-прежнему продолжают влиять на ситуацию в министерстве.

Так, недавно с подачи волонтеров и при поддержке министра обороны Степана Полторака прошла кадровая «чистка» – руководители ключевых департаментов прошли через систему профессиональных, личностных тестов и полиграф. В результате такой проверки часть сотрудников была уволена, другие – переведены в иные департаменты. «Краш-тест» не прошел весь финансовый отдел МО.

Один из координаторов процесса – Алексей Гридин, заместитель главы Совета волонтеров Давида Арахамии (последний не так давно объявил, что вынужден вернуться в IT-бизнес, для того, чтобы поправить дела компании).

Гридин тоже пришел из бизнеса с руководящей позиции. До волонтерской работы в министерстве, как и многие, волонтерил в ГО «Патриот», обеспечивая фронт касками, бронежилетами и многим другим. В октябре 2014-го пришел в МО как проектный менеджер, сейчас – член комитета реформ при МО.

Несмотря на предложения работать в министерстве, Алексей Гридин считает, что общественный контроль со стороны волонтеров – не менее эффективная форма поддержки реформ.

«Задекларированная реформа пережила уже третью реинкарнацию. И нам важно не сбавлять темп, и держать чиновников в напряжении», – поясняет он.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА В МО – ЭТО КАДРЫ

– Над какими ключевыми проектами сейчас работают волонтеры МО?

– В МО был проведен кадровый анализ. Сейчас в аппарате в Киеве работает 770 человек. Для эффективного управления министерством столько людей не нужно.

С целью повышения эффективности было решено изменить структуру. Для этого необходимо было сократить почти 200 сотрудников.

Волонтеры предложили министру: давайте выявим тех, кто способен стать агентом изменений и помогать реформированию, и тех, кто как балласт, сопротивляется.

В мае мы обратились к ряду международных HR-агентств, работающих в Украине, чтобы они помогли нам сделать адекватную систему тестирования.

В течение нескольких недель такая система была разработана совместно со специалистами Военного института психологии и его руководителем Назимом Нагаевым. В этом процессе также были задействованы HR-специалист волонтер Денис Калачев и глава Проектного офиса Андрей Загороднюк.

Руководители департаментов проходили, помимо тестирования, еще и полиграф. Их результаты попадали сразу на стол к Полтораку.

– И к каким результатам пришли в итоге тестирования?

– Самая большая проблема в МО, как и во многих сферах, – это кадры.

У нас более 50% руководящего состава и узких специалистов МО к 2018-му году должны уйти на пенсию. А специализация по многим направлениям настолько узкая, что необходимо готовить людей «на вчера». Например, в таком направлении, как вооружение, средний возраст сотрудника 60+. А туда с улицы просто так человека не возьмешь.

Что позволило выявить тестирование? Мы очень глубоко изучили проблематику вот этих «узких горлышек» МО. Провели анонимное анкетирование сотрудников, получили после теста характеристики человека по определенным параметрам, выявили потенциальных руководителей.

– С трудом верится, что волонтерам это удалось. Потому что, несмотря ни на что, обычно ситуацию в МО характеризуют словами «саботаж» и «сопротивление».

– Мы действовали при полной поддержке министра и его замов. Причем, некоторые замы министра положительно удивили своей принципиальностью в подходах.

Правда, мы с начала работы неделю потратили на то, чтобы правильно организовать работу комиссии с функциональной точки зрения. Потому что чиновники очень сильно защищены законом.

Анонимное анкетирование сотрудников о деятельности руководства о многом рассказало.

Руководитель финдепартамента сам решил подать в отставку, хотя был «бессменным» на протяжении более 20 лет. Про него в МО вообще ходило много легенд, но мы были ограничены в возможностях проверить их все.

Тем не менее, в процессе тестирования и собеседования стало четко понятно, что его отдел – это такой закрытый клуб, где все роли расписаны. Комиссия предлагала вакантное место руководителя его заместителям, которые, как один, отказывались под разными предлогами.

В его отделе каждый хотел остаться на своем месте. Это говорит о том, что выстроена бала структура, которая работала годами.

Первым решением комиссии, причем единогласным, было следующее: все должности департамента объявить вакантными. И министр сначала согласился.

Но впоследствии было принято решение индивидуально собеседовать каждого сотрудника, так как это могло просто остановить работу департамента на неопределенное время.

– Что еще удалось выявить в процессе этого кадрового «краш-теста»?

– Если продолжить по финансовому департаменту, хотя есть и много других, не менее проблемных в кадровой части…

Скажем, два сотрудника, ведущие спецфонд – это деньги, которые поступают на счета МО от коммерческой деятельности: сдача помещений, территорий в аренду. Спецфонд ежегодно собирает примерно 1 миллиард гривен.

К этим двум сотрудникам стекается вся информация об оплатах. Например, со 100 гектаров министерской земли за сдачу в аренду приходит в одном случае 100 тысяч гривен, в другом – 20 тысяч (цифры условные).

Мы пробуем у них выяснить, в чем дело, – и понимаем, что сотрудники прекрасно видят и понимают, почему в одном случае происходит неуплата. Но нам говорят: «Это не в нашей компетенции».

Или вот еще, есть в МО управление физкультуры и спорта, на него ежегодно выделяется от 5 миллионов гривен, у них в аппарате 9 человек работает, а вообще – 684.

Мы задаем вопрос – в чем ваша эффективность? Они пожимают плечами.

Их основная задача – наполнять спецфонд для самоокупаемости. Откуда будет эффективность развития спорта в армии или влияние на политику подготовки военнослужащих, если приоритеты другие?.. И если взять хорошего менеджера и создать спортивные программы, то спорт – это еще одно направление, которое может наполнять казны МО. А не только сдача в аренду и «обилечивание» бассейнов и спортивных площадок.

Также комиссия при собеседовании выявила очень хорошего специалиста, которого пытались «уйти» без огласки – и приняла решение о его назначении.

КЛЮЧЕВОЙ ВЫВОД – ВИД «ИЗНУТРИ» МИНИСТЕРСТВА НЕ ТАКОЙ УЖ И УДРУЧАЮЩИЙ

– Какие департаменты оказались наиболее коррупционными? Что удивило?

– Руководителей департаментов и направлений, которые мы считаем потенциально коррупционными, – а это финансовое, госзакупок, вооружения, военпреды и т.д. – комиссия сразу отправила на полиграф. Решения по ним принимались министром.

Созданные специально для Минобороны тесты показывали не только уровень профессионализма, но и морально-этические качества. Вот тут у нас тоже были очень интересные результаты.

Например, были примеры среди военпредов (военные представители МО на предприятиях, обслуживающих технику армии – ред.). Это люди с хорошим военно-техническим образованием, огромным опытом работы, сильными связями в свое сфере.

Люди не с улицы, а глубоко разбирающиеся в технике. Что делать с ними, если у многих по профессиональным качествам высокая оценка – 8-10, а по морально-этическим – 2? Это потенциальный коррупционер.

Знаете, как это проявляется?

Технике, которая имеет II-ю категорию ремонта и нуждается только в замене масла или подшипников, – присваивается IV категория, которая включает серьезный ремонт с переборкой двигателя. Так списываются детали и выделяются сотни тысяч гривен на несуществующие ремонты.

Таких специалистов в аппарате МО работает 15 человек, а по стране больше тысячи. И все они требуют прохождения «аттестационной» комиссии.

Хочу сказать, что по военпредам комиссия рекомендовала полный пересмотр функционала этой службы.

– Насколько важным фактором были морально-этические качества?

– Для таких позиций – ключевыми. Мы пытались таких людей убрать с должностей, где речь идет о распределении ресурсов.

– А могли тесты быть ошибочными?

– Над ними работали очень компетентные HR. В тесте было более 350 вопросов, которые настолько по-разному формулировались, что систему невозможно было обмануть.

Хотя у нас был один персонаж, который все тесты сдал на отлично, но по нему уже давно было подозрение, что он просто внедренный в систему человек, и, возможно, даже специально натренированный.

Во всех случаях, где на ответственных позициях были сотрудники с высокими показателями по коммуникациям и низкими моральными качествами, комиссия рекомендовала министру обороны перевести на другие должности, чтобы минимизировать потенциальный ущерб.

– Алексей, какой ключевой вывод сделали волонтеры, благодаря вот этому проекту?

– Мы, во-первых, еще лучше стали понимать «подводные камни» министерства. Увидели чиновников среднего уровня, среди которых оказались адекватные специалисты с высокими моральными качествами и западным образованием. Мы их рекомендовали продвинуть по карьерной лестнице; некоторых перевели на более высокие позиции.

Ключевой вывод – что вид «изнутри» министерства не такой уж и удручающий. И есть позитивные результаты, в том числе по кадровой политике.

Второй важные момент: волонтеры, по сути, инициировали глубокое погружение заместителей министра в то, как работает министерство не с точки зрения процедур – а с точки зрения людей. Они увидели проблематику не через доклады своих подчиненных, а через общение с непосредственными исполнителями.

Например, стало понятно, почему такая проблема с жилищными вопросами. Потому что если бы ими занимались люди с более высокими моральными качествами – строительные компании МО в предыдущие годы не работали бы как «МММ»: начинали один объект, не достраивали, бросали, начинали следующий, вытаскивали деньги из бюджета на подготовку других, и так по кругу.

Так мы изучали практически все существующие проблемы в МО через общение с исполнителями и руководством.

Поднимается какая-нибудь проблемная тема: исполнитель рассказывает свое видение, руководитель департамента своё – и профильный замминистра поясняет суть уже с другой точки зрения.

ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ – КЛЮЧЕВАЯ ПРИЧИНА ПОТЕРИ РЕСУРСОВ И КОРРУПЦИИ

– Параллельно с профессиональной проверкой кадров вы проводили обучение волонтеров. Это была попытка найти среди волонтеров нужных специалистов?

– Проект обучения волонтеров, который прошли 102 человека, решал несколько иные задачи.

Во-первых, за два года войны многим волонтерам все же надо было дать базовое понимание, как устроено министерство, какова логика принятия решений, кто и за что отвечает.

Зачем это нужно? Чтобы волонтеры понимали, какими ресурсами обладает МО, и могли помогать бригадам напрямую решать вопросы. Потому что многое из помощи, которую военные просят у волонтеров, можно получить в МО.

Плюс, это еще и систематизация работы самих волонтеров. Плюс работа волонтеров в рабочих группах МО, ГШ и Комитета реформ над системными изменениями.

Второй момент – это коммуникация внутри самого волонтерского сообщества.

У нас было пять групп по 20 человек. После недельного обучения они все между собой общаются и решают общие задачи еще быстрее. Теперь это – команды.

Программу обучения мы подготовили не за грант, а сами, вместе с Национальным университетом обороны Украины.

Опыт волонтеров был очень полезен и военным. Понимание теории и наличие практики делает людей еще более эффективными. Коммуникация налажена не только между людьми, но и внутри представлений о реальном положении дел.

– Как дальше будет развиваться этот тренд? Рассматриваются ли эти, уже профессиональные волонтеры, как кадровый резерв?

– Волонтеры – одна из самых патриотических прослоек населения. Для того чтобы перезапустить процессы в стране, нужно, чтобы 5-10% имели примерно одинаковый взгляд на вещи и могли объединиться, чтобы предложить новые решения.

Сейчас мы с международным и кадровым департаментами готовим новую программу обучения совместно с несколькими посольствами.

Задача: создать пилотную программу обучения за рубежом по узким специализациям примерно для 40-50 гражданских, чтобы они по возвращению работали на контракте с МО.

Западные партнеры нас в этом поддерживают.

Сейчас мы работаем над тем, каковы должны быть гарантии, чтобы эти люди вернулись именно в МО на те должности, ради которых они выезжали.

– Как вы работаете с Проектным офисом?

– Мы координируемся и двигаемся вместе. Фактически, совет волонтеров при МО – это такие медиаторы процесса.

Мы сейчас задействованы во многих процессах. Например, в разработке антикоррупционной составляющей, которая будет включена в новую IT-систему, над которой сейчас работают, в том числе, и волонтеры.

Потому что мы столкнулись с тем, что нет вот этой единой информационной системы (инфраструктуры) и это ключевая причина потери ресурсов и коррупции.

Огромное количество программ не синхронизированы между собой, из-за чего невозможно увидеть общую картину.

Если нет электронного учета ресурсов – у тебя нет чёткого понимания расходов, где что числится, как расходуется и планируется. Это касается всех ресурсов – от носков и трусов до вооружения и начисления зарплат.

– То есть, волонтеры выступили еще и этакими «архитекторами» системы МО?

– К нам обратились ребята из 92-й бригады, попросили помочь им сделать локальный проект для кадрового учета, потому что у всех всё в основном на бумаге или в Exel. Они попросили написать программку.

Я подключил волонтеров-айтишников. В процессе постановки техзадания мы столкнулись с тем, что надо писать уже не только по кадровому учету, а в том числе и по финансовому и материальному обеспечению.

Начали с мелкого проекта – а сейчас собрали рабочую группу айтишников, которые работают над проектом АК «Бригада», которая объединяет учет всех ресурсов.

Также мы инициировали и запустили анализ всех существующих программных систем и «железа» в МО с целью создания единой информационной инфраструктуры ВСУ. Уже прописана «дорожная карта» создания IТ-инфраструктуры, которая согласована с принципами развития, заложенными в СОБе, и утверждена министром обороны.

Это один из важнейших шагов, который мы сделали за последнее время. И он приведет к тому, что реализация такой системы серьезно усложнит возможность коррупционный махинаций с обеспечением на системном уровне.

Многих это не будет устраивать – но мы готовы бороться за будущее нашей армии.

Життя

Дело Скрыпина де-факто и де-юре. Что произошло с «Громадським ТВ»?Дело Скрыпина де-факто и де-юре. Что произошло с «Громадським ТВ»?

Анастасия Рингис, УП

Летом 2015-го экс-глава «Громадське ТВ» Роман Скрыпин аккуратно резал овощи для салата на кухне 13-го этажа «Киевгорстроя», где находится офис и студия канала.

Скрыпин был расслаблен и, кажется, вполне доволен жизнью.

Де-факто главой организации уже была избрана журналистка Наталья Гуменюк, а де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

С тех пор выражение «де-факто и де-юре» прижилось в словарном обороте Романа Скрыпина.

Год назад проект «Громадське ТВ», казавшийся крайне успешным журналистским стартапом и сыгравшим ключевую роль во время Майдана, столкнулся с кризисом.

Хоть со стороны проект по-прежнему выглядел привлекательно, внутри коллектива уже чувствовалось напряжение.

В то время Роман вряд ли мог представить, что спустя полгода он не только будет вынужден уйти, толком не попрощавшись с коллективом, но и что в организации его будут считать вором. А сам он будет обвинять бывших коллег в рейдерском захвате и намекать, что причина его конфликта с коллективом «Громадського ТВ» – «интересы олигархов, которые решили завладеть каналом».

Тем не менее, ключевая претензия к Скрыпину со стороны бывшего коллектива банальна – присвоение денег с личного счета PayPal, которые перечислялись на развитие онлайн телевидения зарубежными донорами, регистрация домена на себя, и вывод денег, заработанных каналом на Youtube.

В мае этого года по факту мошенничества известного журналиста Романа Скрыпина Печерское районное отделение милиции завело уголовное дело.

«Украинская правда», которая соседствует с редакцией онлайн-канала, решила объяснить, что же все-таки произошло с «Громадським ТВ».

И почему из этой истории надо сделать вывод не только журналистам.

Медиа без компромиссов и цензуры

Идея создания общественного вещания, свободного от влияния олигархов, в журналистском сообществе витала много лет.

В начале 2000-х эту идею отчасти попытался реализовать известный журналист Александр Кривенко, основав «Громадське радіо». Проект существовал с 2002 по 2005 на донорские деньги, но был закрыт из-за невозможности в то время получить лицензию на вещание. Одним из ведущих на этом радио, кстати, был Роман Скрыпин.

В 2012-м когда стало понятно, что территория свободы слова усыхает словно шагреневая кожа, Скрыпин написал первую концепцию Громадського и зарегистрировал доменное имя hromadske.tv.

Тогда же он со своей идеей обратился к Евгению Глибовицкому, бывшему коллеге по «5-му каналу», основателю консалтингового агентства pro.mova.

«Пока не время», – сказал тогда Глибовицкий.

Время пришло, когда разгорелся скандал вокруг TVi – рейдерский захват, смена руководства телеканала, и, в конце концов, увольнение большей части коллектива.

Роман Скрипин обзвонил бывших коллег с TVi.

К весне 2013-го ему удалось их убедить попробовать запустить альтернативный канал.

В состав учредителей «Громадське ТВ» тогда вошли 8 человек, помимо Скрыпина – Мустафа Найем, Данило Яневский, Юлия Банкова, Андрей Баштовый, Дмитрий Гнап, Сергей Андрушко и Роман Винтонив.

Чуть позже к команде присоединились Анастасия Станко, Наталья Гуменюк, Андрей Сайчук, Богдан Кутепов и другие.

Летом 2013-го журналистская организация, состоявшая из 15 человек, получила первую поддержку от доноров – грант в размере 12 тысяч долларов от фонда «Відрождення» на разработку концепции и бизнес-стратегии будущего канала.

Все лето журналисты собирались на стратегические сессии, выписывали миссию, ценности, план развития, и готовились к запуску.

Агентство Глибовицкого pro.mova взяло на себя организацию стратегических сессий.

«Рома продумал идею. Видно было, что он ее вынашивал. Но нельзя сказать, что он был единоличным лидером», – вспоминает о том времени Глибовицкий.

Осенью 2013-го на грант от американского посольства были куплены первые камеры, снята студия. Тогда пределом мечтаний команды был выход в эфир раз в неделю с часовой программой.

Старт вещания был назначен на 22 ноября 2013-го.

Стремительную популярность «Громадського ТВ» определила политическая ситуация в стране – канал запустился на второй день после начала Майдана.

Осенью 2013 – зимой 2014-го журналисты «Громадське ТВ» жили в состоянии круглосуточного марафона.

В то время, когда официальные каналы делали скупые репортажи с Майдана, а то и откровенно врали в эфире, журналисты «Громадське ТВ» не боялись давать жесткие оценки происходящему и стримить с главной площади страны.

Все делалось «с колес» и в круглосуточном режиме – контент, создание организации, привлечение средств доноров и зрителей.

Одним из счетов, на которые тогда собирались средства, был личный счет на PayPal Романа Скрыпина, зарегистрированный им за несколько лет до старта «Громадське ТВ». На этот счет пересылали средства зрители, живущие за рубежом.

Деньги, аккумулированные на PayPal, через два года стали камнем преткновения между Скрыпиным и остальными журналистами телеканала.

Еще летом 2013-го на старте обсуждения проекта главой «Громадське ТВ» был избран Скрыпин.

Согласно уставу организации, главу выбирали члены программного совета, в который входили избранные представители общественной организации.

Скрыпин был евангелистом и душой проекта, поэтому по праву занял должность главы организации, и стал ответственным за операционную деятельность канала.

Роман мог использовать деньги со счетов только с ведома финансового директора. На тот момент им была Соломия Боршош.

В декабре 2013-го Боршош обнаружила, что со счета PayPal одной транзакцией были переведены 50 тысяч евро.

«Роман не объяснил, что перевел на счет, привязанный к банковскому счету», – поясняет Соломия Боршош. Отчет об этой транзакции она переслала журналисту Дмитрию Гнапу, который на тот момент исполнял роль внутреннего финансового аудитора.

Спустя два года Дмитрий Гнап вспоминает, что тогда эта транзакция не вызвала у него подозрений – в декабре 2013-го канал находился в процессе становления, покупалась техника, нанимались люди. Авторитет Скрыпина был настолько высок, что ни документы, ни платежки от него никто не требовал. На «Громадськом ТВ» многое создавалось на доверии.

Главный бухгалтер Вера Машнина, которая в свое время работала бухгалтером у Александра Кривенко на «Громадськом радіо» и знала Скрыпина еще с тех пор, считает, что проблемы Громадського начались именно в этот момент. Отсутствие контроля, по ее мнению, и развратило Скрыпина.

От хаоса к структуре

Международные донорские организации, выдававшие гранты на развитие «Громадського», на самом старте проекта выступали за то, чтобы журналистская организация выстраивала правильные и прозрачные процедуры отчетности.

Осенью 2014-го в офисе «Громадського» работали аудиторы одного из доноров – Шведского агентства SIDA. Именно они стали инициаторами изменения устава.

Для того чтобы быть эффективной организацией, каналу необходим был независимый Наблюдательный совет – кто-то, кто следил бы за тем, работают ли журналисты на достижение миссии «Громадського», и как они при этом используют финансирование.

На структурную реорганизацию команда получила грант в 80 тысяч евро.

Но как признается Гуменюк, мало кому было интересно разбираться в процедурах, большинство членов программного совета погрязли в рабочей текучке.

«Мы все честно не принимали участия в реорганизации», – признается она.

Зимой 2015-го команда начинает понимать – режим круглосуточного вещания непродуктивен, а новых горизонтов для роста не видно.

«Мы живем в ситуации, когда главреда на канале нет, кто принимает решения не понятно, куда мы движемся – тоже, как набираем людей – тоже», – поясняют члены команды.

Зимой 2015-го проект «Громадського» «Слідство.інфо», которым занимались Анна Бабинец и Дмитрий Гнап, получил на три года расследований грант на сумму более 660 тысяч долларов.

На почве распределения гранта между Дмитрием Гнапом и Романом Скрыпиным возник конфликт – спор, кто должен отвечать за эти деньги.

По словам Дмитрия Гнапа, Скрыпин хотел, чтобы «Слідство» тратило больше средств на текущие потребности. Гнап же не видел в этом необходимости.

«Мы сами искали грант, вели переговоры, покупали технику, закрывали отчеты, нанимали людей. И я не понимал претензий Ромы», – рассказывает он.

«Громадське» создавалось по принципу Запорожской Сечи. Мы думали – у нас общие цели и ценности, и каждый волен реализовываться в рамках этого проекта, не стесняя другого», – поясняет Гнап.

Конфликт между двумя основателями проекта зашел в такую фазу, что весной 2015-го возникла угроза разрыва контракта между «Громадським» и «Слидство.інфо».

Примерно в это же время у Скрыпина и по той же причине возник конфликт с Романом Винтонивым (Майклом Щуром), автором и ведущим программы «Але Є Одне Але».

К Винтониву Скрыпин предъявлял все те же претензии – почему гонорары сценаристов в его программе значительно выше, чем у сотрудников «Громадського». Скрыпин настаивал, что если грант берется под бренд «Громадського», то техника должна быть общей, а не только под одну программу.

Обоюдные претензии закончились разрывом контракта.

«Весной 2015-го мы входим в жесткий кризис – конфликты внутри команды, просмотры дневных эфиров падали, у нас не было ни маркетинга, ни smm, ни PR, ни HR. Организацию надо было спасать», – рассказывает Наталья Гуменюк.

Скрыпин же говорит, что весной 2015-го он почувствовал, что против него начинается заговор.

Но был ли мальчик?

Члены организации, с которыми разговаривала «Украинская правда», говорят, что в какой-то момент стало очевидно, что Скрыпин становится проблемой для дальнейшего развития проекта.

«Он был деструктивным лидером, вел себя по-хамски, приходил на канал поздно, у него были особо приближенные, которые демотивировали остальную часть коллектива. Командной работы в целом не было», – рассказывает одна из бывших коллег Скрыпина.

Весной 2015-го года решено было провести перевыборы главы организации.

«Мы понимаем, если главой остается Рома, то конфликты внутри коллектива только будут обострены. И «Слідство.інфо», скорее всего, покинет проект. Меня выдвигают как компромиссную персону на должность главы», – поясняет Гуменюк.

На собрании членов организации, куда входит 28 человек, большинство голосует за Гуменюк.

Сам Скрыпин после сборов заявляет, что передал пост главы Наталье Гуменюк, но делать это не спешит.

«В начале лета я начинаю изучать финансовую отчетность. И выясняю, что у нас, во-первых, год назад взят грант SIDA на реорганизацию, и дедлайн в конце лета, а из запланированного сделано лишь 15%. Во-вторых, у нас заканчиваются средства. И осенью нам просто нечем будет платить зарплату. То есть положение наше ужасно», – рассказывает Гуменюк.

В течение лета новая глава в спешном порядке начинает разгребать дела «Громадського» – прописывать политику, структуры, разбираться в конфликтах с руководителями проектов, договариваться с донорами об отсрочках.

Де-факто Гуменюк была руководителем организации. Де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

Причем, по словам главного бухгалтера Веры Машниной, такое положение дел прежде всего было выгодно Скрыпину.

По ее словам, это именно он саботировал и затягивал процесс передачи полномочий Гуменюк.

Скрыпин же утверждает, что это было связано с тем, что Гуменюк не подала в Минюст новый устав, по которому ее избрали. Что и стало поводом для него не подписывать протокол об избрании Гуменюк главой организации.

Как итог – главному бухгалтеру пришлось заблокировать все операции «Громадського» до тех пор, пока организация не определится, кто у нее глава.

Чтобы разрешить конфликт, организации пришлось заново проводить собрание и снова выбирать главой Гуменюк.

9 сентября 2015-го года Скрыпин наконец-то подписал протокол о назначении нового руководителя.

В тот же день он перечислил на свой счет деньги, заработанные «Громадським» на канале Youtube.

«Так как я регистрировал канал на Youtube, то имел доступ к статистике. Как-то обратил внимание, что мне закрыли статистику на аккаунте. Последняя сумма, которую я запомнил, было около 36 тысяч долларов. Когда я узнал, что на счете нет этих средств, сразу позвонил Скрыпину. В конце концов, он признался, что это он вывел деньги», – рассказывает Андрей Баштовой, глава digital-направления.

Позже бухгалтер Вера Машнина вдруг выяснила что в апреле 2015-го был переподписан договор с Агентством интернет прав, которые представляет интересы Youtube в Украине. Если раньше «Громадське» зарабатывало с каждого просмотра, то теперь доход канала стал фиксированным – 3 тысячи гривен в квартал. Как выясняется, договор, противоречащий интересам канала, подписывал Роман Скрыпин.

«Это договор нашей монетизации! Как такое можно было подписать?», – возмущается Машнина.

Узнав об этом документе, она обвинила Скрыпина в рейдерском захвате канала.

Гуменюк говорит, что внутри коллектива было понимание, что Скрыпин может начать шантажировать команду, например, отключить сайт.

Тут вспомнили, что когда Роман работал на 5-м канале, он также зарегистрировал на себя доменное имя. В итоге сайту канала пришлось «переезжать» на другой домен. Программный совет Громадського хотел договориться со Скрыпиным по-хорошему.

«Ему предлагались разные варианты его новой позиции – от генерального продюсера канала до открытия нового проекта», – говорит Гуменюк.

В это же время оказывается, что новый устав в Минюсте не регистрируют, так как он не был подан вовремя.

Всю процедуру нужно начать заново. Снова собирается программный совет, утверждается устав, в третий раз голосуют за Гуменюк.

Наконец избирается Наблюдательный совет, в который вошли адвокат Небесной сотни Евгения Закревская, журналист Алексей Шалайский, Евгений Глибовицкий, декан KMBS Александр Саврук, историк Ярослав Грицак, эксперт Chatham House Олеся Луцевич, директор школы журналистики Киево-Могилянской академии Евгений Федченко и философ Михаил Минаков.

«Так как контроль за использованием финансов входит в компетенцию Наблюдательного совета, мы настойчиво рекомендовали как можно быстрее вернуть контроль над всеми средствами «Громадського», а также сайтом и ютюбом», – говорит адвокат Закревская.

Наталья Гуменюк утверждает, что не раз обращалась к Скрыпину с просьбой вернуть деньги, которые пересылались ему на счет Pay Pall, предлагая разные варианты.

Главный бухгалтер подтверждает ее слова: «Один из вариантов был такой – он пересылает деньги на счет дружественной нам организации, а они их – нам».

Но Роман Скрыпин настаивает – никто ему не предоставлял счетов, куда можно было вернуть средства.

«Странно, да? Он два года проработал в организации, и как глава знал все счета», – возмущается бухгалтер Машнина.

В начале января 2016-го Наблюдательный совет обратился к Скрыпину с очередной просьбой вернуть деньги «Громадського».

Скрыпин, по словам Натальи Гуменюк, на одной из встреч даже предложил поделить деньги – часть он отдает организации, а оставшиеся вкладывает в новый проект, но при этом подписывается меморандум, что никто никому ничего не должен.

«Я не могу такие решения принимать, Рома. Это деньги организации, я не могу ими так распоряжаться», – объяснила Гуменюк.

Тогда Скрыпин повышает ставки и объявляет о создании своего собственного проекта «Громадське.Київ».

В ответ на это реагирует Наблюдательный совет – и уже публично заявляет о том, что бывший глава присвоил контроль над частью средств общественного онлайн-канала.

Между де-факто и де-юре

Проанализировав хронологию борьбы за кресло главы «Громадського», не сложно прийти к выводу, кто саботировал процесс.

И то, что сейчас Скрыпин представляет все как личностный конфликт или «рейдерский захват», на самом «Громадськом» воспринимается совсем иначе.

«Он не хотел вылезать из кресла руководителя. Хоть и не отрицал, что Гуменюк – глава организации, но он просто вцепился в ручки кресла. Пришлось отрывать, но следы от ногтей остались», – шутит Дмитрий Гнап.

В его шутке много боли.

Гнап называет Скрыпина шахидом, разорвавшим в толпе пояс смертника.

В результате чего и его собственная репутация, и репутация канала сильно пострадали.

В интервью на «112 канале» Роман Скрыпин назвал бывших коллег «патологическими лжецами»: «Если бы они хотели договориться, они бы не выводили этот конфликт в публичную плоскость. Деньги, о которых идет речь, – это незначительная сумма. Репутационные потери того не стоили».

Именно это дает ему основание верить, что он стал жертвой заговора.

«Это не наши деньги, это деньги наших зрителей. Мы не можем их простить или забыть о них только потому, что он свой», – говорят на Громадськом.

Сколько Скрыпин аккумулировал средств на PayPal?

«По состоянию на сентябрь 2014-го на счету было 162 тысячи евро. 50 тысяч евро, которые он перевел в декабре 2013-го, так и не нашли своего документального подтверждения, что покупалось на эти деньги, никто не знает», – говорит Гуменюк.

«Претензии ко мне были бы обоснованные, если бы я заключил договор с общественной организацией и не исполнил свои обязательства. А так я ничего не брал, не одалживал. Акта воровства нет. Есть добрая воля. Я аккумулировал средства, использовал свои личные возможности», – поясняет Скрыпин.

На уточняющий вопрос о том, кому все-таки предназначались деньги, перечисленные зрителями на его личный счет, Роман отвечает так: «Я был на Громадськом. Я не сказал, что деньги мои. Де-юре деньги мои, а де-факто – для проекта, который я придумал. Я не аккумулировал на себе технику, не создавал свою студию как физическое лицо предприниматель. Этим брендом жил с первого дня, я его придумал. А не Мустафа и не Гнап».

Евгений Глибовицкий, который наблюдал за развитием «Громадського» с самого начала, считает, что проблема Скрыпина в том, что тот относился к проекту как к своему личному, а не общественному.

«Как делает собственник? Он, когда надо, перекидывает деньги со своего счета на счет проекта, а когда нужно ему – деньги проекта использует на свои нужды», – говорит Глибовицкий.

Глава pro.mova считает кейс Скрыпина поучительным для всего гражданского общества Украины. По словам Глибовицкого, это пример того, как человек, даже руководствуясь искренними намерениями, не замечает, как переходит границу и становится на путь злоупотреблений.

«Это кейс важен для взросления всего гражданского общества, – убежден Глибовицкий. – Думаю, многие активисты сейчас проверили, на кого зарегистрированы сайты и как ведется финансовая отчетность».

Роман Скрыпин пока не готов признать свои ошибки. Точно также он не признает, что на него открыто уголовное дело по факту мошенничества.

«Ну и пусть отрицает», – говорит следователь Печерского района.

Де-факто Скрыпин действительно перевел деньги проекта на свой счет.

Теперь осталось доказать это де-юре.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис, УП

Летом 2015-го экс-глава «Громадське ТВ» Роман Скрыпин аккуратно резал овощи для салата на кухне 13-го этажа «Киевгорстроя», где находится офис и студия канала.

Скрыпин был расслаблен и, кажется, вполне доволен жизнью.

Де-факто главой организации уже была избрана журналистка Наталья Гуменюк, а де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

С тех пор выражение «де-факто и де-юре» прижилось в словарном обороте Романа Скрыпина.

Год назад проект «Громадське ТВ», казавшийся крайне успешным журналистским стартапом и сыгравшим ключевую роль во время Майдана, столкнулся с кризисом.

Хоть со стороны проект по-прежнему выглядел привлекательно, внутри коллектива уже чувствовалось напряжение.

В то время Роман вряд ли мог представить, что спустя полгода он не только будет вынужден уйти, толком не попрощавшись с коллективом, но и что в организации его будут считать вором. А сам он будет обвинять бывших коллег в рейдерском захвате и намекать, что причина его конфликта с коллективом «Громадського ТВ» – «интересы олигархов, которые решили завладеть каналом».

Тем не менее, ключевая претензия к Скрыпину со стороны бывшего коллектива банальна – присвоение денег с личного счета PayPal, которые перечислялись на развитие онлайн телевидения зарубежными донорами, регистрация домена на себя, и вывод денег, заработанных каналом на Youtube.

В мае этого года по факту мошенничества известного журналиста Романа Скрыпина Печерское районное отделение милиции завело уголовное дело.

«Украинская правда», которая соседствует с редакцией онлайн-канала, решила объяснить, что же все-таки произошло с «Громадським ТВ».

И почему из этой истории надо сделать вывод не только журналистам.

Медиа без компромиссов и цензуры

Идея создания общественного вещания, свободного от влияния олигархов, в журналистском сообществе витала много лет.

В начале 2000-х эту идею отчасти попытался реализовать известный журналист Александр Кривенко, основав «Громадське радіо». Проект существовал с 2002 по 2005 на донорские деньги, но был закрыт из-за невозможности в то время получить лицензию на вещание. Одним из ведущих на этом радио, кстати, был Роман Скрыпин.

В 2012-м когда стало понятно, что территория свободы слова усыхает словно шагреневая кожа, Скрыпин написал первую концепцию Громадського и зарегистрировал доменное имя hromadske.tv.

Тогда же он со своей идеей обратился к Евгению Глибовицкому, бывшему коллеге по «5-му каналу», основателю консалтингового агентства pro.mova.

«Пока не время», – сказал тогда Глибовицкий.

Время пришло, когда разгорелся скандал вокруг TVi – рейдерский захват, смена руководства телеканала, и, в конце концов, увольнение большей части коллектива.

Роман Скрипин обзвонил бывших коллег с TVi.

К весне 2013-го ему удалось их убедить попробовать запустить альтернативный канал.

В состав учредителей «Громадське ТВ» тогда вошли 8 человек, помимо Скрыпина – Мустафа Найем, Данило Яневский, Юлия Банкова, Андрей Баштовый, Дмитрий Гнап, Сергей Андрушко и Роман Винтонив.

Чуть позже к команде присоединились Анастасия Станко, Наталья Гуменюк, Андрей Сайчук, Богдан Кутепов и другие.

Летом 2013-го журналистская организация, состоявшая из 15 человек, получила первую поддержку от доноров – грант в размере 12 тысяч долларов от фонда «Відрождення» на разработку концепции и бизнес-стратегии будущего канала.

Все лето журналисты собирались на стратегические сессии, выписывали миссию, ценности, план развития, и готовились к запуску.

Агентство Глибовицкого pro.mova взяло на себя организацию стратегических сессий.

«Рома продумал идею. Видно было, что он ее вынашивал. Но нельзя сказать, что он был единоличным лидером», – вспоминает о том времени Глибовицкий.

Осенью 2013-го на грант от американского посольства были куплены первые камеры, снята студия. Тогда пределом мечтаний команды был выход в эфир раз в неделю с часовой программой.

Старт вещания был назначен на 22 ноября 2013-го.

Стремительную популярность «Громадського ТВ» определила политическая ситуация в стране – канал запустился на второй день после начала Майдана.

Осенью 2013 – зимой 2014-го журналисты «Громадське ТВ» жили в состоянии круглосуточного марафона.

В то время, когда официальные каналы делали скупые репортажи с Майдана, а то и откровенно врали в эфире, журналисты «Громадське ТВ» не боялись давать жесткие оценки происходящему и стримить с главной площади страны.

Все делалось «с колес» и в круглосуточном режиме – контент, создание организации, привлечение средств доноров и зрителей.

Одним из счетов, на которые тогда собирались средства, был личный счет на PayPal Романа Скрыпина, зарегистрированный им за несколько лет до старта «Громадське ТВ». На этот счет пересылали средства зрители, живущие за рубежом.

Деньги, аккумулированные на PayPal, через два года стали камнем преткновения между Скрыпиным и остальными журналистами телеканала.

Еще летом 2013-го на старте обсуждения проекта главой «Громадське ТВ» был избран Скрыпин.

Согласно уставу организации, главу выбирали члены программного совета, в который входили избранные представители общественной организации.

Скрыпин был евангелистом и душой проекта, поэтому по праву занял должность главы организации, и стал ответственным за операционную деятельность канала.

Роман мог использовать деньги со счетов только с ведома финансового директора. На тот момент им была Соломия Боршош.

В декабре 2013-го Боршош обнаружила, что со счета PayPal одной транзакцией были переведены 50 тысяч евро.

«Роман не объяснил, что перевел на счет, привязанный к банковскому счету», – поясняет Соломия Боршош. Отчет об этой транзакции она переслала журналисту Дмитрию Гнапу, который на тот момент исполнял роль внутреннего финансового аудитора.

Спустя два года Дмитрий Гнап вспоминает, что тогда эта транзакция не вызвала у него подозрений – в декабре 2013-го канал находился в процессе становления, покупалась техника, нанимались люди. Авторитет Скрыпина был настолько высок, что ни документы, ни платежки от него никто не требовал. На «Громадськом ТВ» многое создавалось на доверии.

Главный бухгалтер Вера Машнина, которая в свое время работала бухгалтером у Александра Кривенко на «Громадськом радіо» и знала Скрыпина еще с тех пор, считает, что проблемы Громадського начались именно в этот момент. Отсутствие контроля, по ее мнению, и развратило Скрыпина.

От хаоса к структуре

Международные донорские организации, выдававшие гранты на развитие «Громадського», на самом старте проекта выступали за то, чтобы журналистская организация выстраивала правильные и прозрачные процедуры отчетности.

Осенью 2014-го в офисе «Громадського» работали аудиторы одного из доноров – Шведского агентства SIDA. Именно они стали инициаторами изменения устава.

Для того чтобы быть эффективной организацией, каналу необходим был независимый Наблюдательный совет – кто-то, кто следил бы за тем, работают ли журналисты на достижение миссии «Громадського», и как они при этом используют финансирование.

На структурную реорганизацию команда получила грант в 80 тысяч евро.

Но как признается Гуменюк, мало кому было интересно разбираться в процедурах, большинство членов программного совета погрязли в рабочей текучке.

«Мы все честно не принимали участия в реорганизации», – признается она.

Зимой 2015-го команда начинает понимать – режим круглосуточного вещания непродуктивен, а новых горизонтов для роста не видно.

«Мы живем в ситуации, когда главреда на канале нет, кто принимает решения не понятно, куда мы движемся – тоже, как набираем людей – тоже», – поясняют члены команды.

Зимой 2015-го проект «Громадського» «Слідство.інфо», которым занимались Анна Бабинец и Дмитрий Гнап, получил на три года расследований грант на сумму более 660 тысяч долларов.

На почве распределения гранта между Дмитрием Гнапом и Романом Скрыпиным возник конфликт – спор, кто должен отвечать за эти деньги.

По словам Дмитрия Гнапа, Скрыпин хотел, чтобы «Слідство» тратило больше средств на текущие потребности. Гнап же не видел в этом необходимости.

«Мы сами искали грант, вели переговоры, покупали технику, закрывали отчеты, нанимали людей. И я не понимал претензий Ромы», – рассказывает он.

«Громадське» создавалось по принципу Запорожской Сечи. Мы думали – у нас общие цели и ценности, и каждый волен реализовываться в рамках этого проекта, не стесняя другого», – поясняет Гнап.

Конфликт между двумя основателями проекта зашел в такую фазу, что весной 2015-го возникла угроза разрыва контракта между «Громадським» и «Слидство.інфо».

Примерно в это же время у Скрыпина и по той же причине возник конфликт с Романом Винтонивым (Майклом Щуром), автором и ведущим программы «Але Є Одне Але».

К Винтониву Скрыпин предъявлял все те же претензии – почему гонорары сценаристов в его программе значительно выше, чем у сотрудников «Громадського». Скрыпин настаивал, что если грант берется под бренд «Громадського», то техника должна быть общей, а не только под одну программу.

Обоюдные претензии закончились разрывом контракта.

«Весной 2015-го мы входим в жесткий кризис – конфликты внутри команды, просмотры дневных эфиров падали, у нас не было ни маркетинга, ни smm, ни PR, ни HR. Организацию надо было спасать», – рассказывает Наталья Гуменюк.

Скрыпин же говорит, что весной 2015-го он почувствовал, что против него начинается заговор.

Но был ли мальчик?

Члены организации, с которыми разговаривала «Украинская правда», говорят, что в какой-то момент стало очевидно, что Скрыпин становится проблемой для дальнейшего развития проекта.

«Он был деструктивным лидером, вел себя по-хамски, приходил на канал поздно, у него были особо приближенные, которые демотивировали остальную часть коллектива. Командной работы в целом не было», – рассказывает одна из бывших коллег Скрыпина.

Весной 2015-го года решено было провести перевыборы главы организации.

«Мы понимаем, если главой остается Рома, то конфликты внутри коллектива только будут обострены. И «Слідство.інфо», скорее всего, покинет проект. Меня выдвигают как компромиссную персону на должность главы», – поясняет Гуменюк.

На собрании членов организации, куда входит 28 человек, большинство голосует за Гуменюк.

Сам Скрыпин после сборов заявляет, что передал пост главы Наталье Гуменюк, но делать это не спешит.

«В начале лета я начинаю изучать финансовую отчетность. И выясняю, что у нас, во-первых, год назад взят грант SIDA на реорганизацию, и дедлайн в конце лета, а из запланированного сделано лишь 15%. Во-вторых, у нас заканчиваются средства. И осенью нам просто нечем будет платить зарплату. То есть положение наше ужасно», – рассказывает Гуменюк.

В течение лета новая глава в спешном порядке начинает разгребать дела «Громадського» – прописывать политику, структуры, разбираться в конфликтах с руководителями проектов, договариваться с донорами об отсрочках.

Де-факто Гуменюк была руководителем организации. Де-юре им по-прежнему оставался Скрыпин.

Причем, по словам главного бухгалтера Веры Машниной, такое положение дел прежде всего было выгодно Скрыпину.

По ее словам, это именно он саботировал и затягивал процесс передачи полномочий Гуменюк.

Скрыпин же утверждает, что это было связано с тем, что Гуменюк не подала в Минюст новый устав, по которому ее избрали. Что и стало поводом для него не подписывать протокол об избрании Гуменюк главой организации.

Как итог – главному бухгалтеру пришлось заблокировать все операции «Громадського» до тех пор, пока организация не определится, кто у нее глава.

Чтобы разрешить конфликт, организации пришлось заново проводить собрание и снова выбирать главой Гуменюк.

9 сентября 2015-го года Скрыпин наконец-то подписал протокол о назначении нового руководителя.

В тот же день он перечислил на свой счет деньги, заработанные «Громадським» на канале Youtube.

«Так как я регистрировал канал на Youtube, то имел доступ к статистике. Как-то обратил внимание, что мне закрыли статистику на аккаунте. Последняя сумма, которую я запомнил, было около 36 тысяч долларов. Когда я узнал, что на счете нет этих средств, сразу позвонил Скрыпину. В конце концов, он признался, что это он вывел деньги», – рассказывает Андрей Баштовой, глава digital-направления.

Позже бухгалтер Вера Машнина вдруг выяснила что в апреле 2015-го был переподписан договор с Агентством интернет прав, которые представляет интересы Youtube в Украине. Если раньше «Громадське» зарабатывало с каждого просмотра, то теперь доход канала стал фиксированным – 3 тысячи гривен в квартал. Как выясняется, договор, противоречащий интересам канала, подписывал Роман Скрыпин.

«Это договор нашей монетизации! Как такое можно было подписать?», – возмущается Машнина.

Узнав об этом документе, она обвинила Скрыпина в рейдерском захвате канала.

Гуменюк говорит, что внутри коллектива было понимание, что Скрыпин может начать шантажировать команду, например, отключить сайт.

Тут вспомнили, что когда Роман работал на 5-м канале, он также зарегистрировал на себя доменное имя. В итоге сайту канала пришлось «переезжать» на другой домен. Программный совет Громадського хотел договориться со Скрыпиным по-хорошему.

«Ему предлагались разные варианты его новой позиции – от генерального продюсера канала до открытия нового проекта», – говорит Гуменюк.

В это же время оказывается, что новый устав в Минюсте не регистрируют, так как он не был подан вовремя.

Всю процедуру нужно начать заново. Снова собирается программный совет, утверждается устав, в третий раз голосуют за Гуменюк.

Наконец избирается Наблюдательный совет, в который вошли адвокат Небесной сотни Евгения Закревская, журналист Алексей Шалайский, Евгений Глибовицкий, декан KMBS Александр Саврук, историк Ярослав Грицак, эксперт Chatham House Олеся Луцевич, директор школы журналистики Киево-Могилянской академии Евгений Федченко и философ Михаил Минаков.

«Так как контроль за использованием финансов входит в компетенцию Наблюдательного совета, мы настойчиво рекомендовали как можно быстрее вернуть контроль над всеми средствами «Громадського», а также сайтом и ютюбом», – говорит адвокат Закревская.

Наталья Гуменюк утверждает, что не раз обращалась к Скрыпину с просьбой вернуть деньги, которые пересылались ему на счет Pay Pall, предлагая разные варианты.

Главный бухгалтер подтверждает ее слова: «Один из вариантов был такой – он пересылает деньги на счет дружественной нам организации, а они их – нам».

Но Роман Скрыпин настаивает – никто ему не предоставлял счетов, куда можно было вернуть средства.

«Странно, да? Он два года проработал в организации, и как глава знал все счета», – возмущается бухгалтер Машнина.

В начале января 2016-го Наблюдательный совет обратился к Скрыпину с очередной просьбой вернуть деньги «Громадського».

Скрыпин, по словам Натальи Гуменюк, на одной из встреч даже предложил поделить деньги – часть он отдает организации, а оставшиеся вкладывает в новый проект, но при этом подписывается меморандум, что никто никому ничего не должен.

«Я не могу такие решения принимать, Рома. Это деньги организации, я не могу ими так распоряжаться», – объяснила Гуменюк.

Тогда Скрыпин повышает ставки и объявляет о создании своего собственного проекта «Громадське.Київ».

В ответ на это реагирует Наблюдательный совет – и уже публично заявляет о том, что бывший глава присвоил контроль над частью средств общественного онлайн-канала.

Между де-факто и де-юре

Проанализировав хронологию борьбы за кресло главы «Громадського», не сложно прийти к выводу, кто саботировал процесс.

И то, что сейчас Скрыпин представляет все как личностный конфликт или «рейдерский захват», на самом «Громадськом» воспринимается совсем иначе.

«Он не хотел вылезать из кресла руководителя. Хоть и не отрицал, что Гуменюк – глава организации, но он просто вцепился в ручки кресла. Пришлось отрывать, но следы от ногтей остались», – шутит Дмитрий Гнап.

В его шутке много боли.

Гнап называет Скрыпина шахидом, разорвавшим в толпе пояс смертника.

В результате чего и его собственная репутация, и репутация канала сильно пострадали.

В интервью на «112 канале» Роман Скрыпин назвал бывших коллег «патологическими лжецами»: «Если бы они хотели договориться, они бы не выводили этот конфликт в публичную плоскость. Деньги, о которых идет речь, – это незначительная сумма. Репутационные потери того не стоили».

Именно это дает ему основание верить, что он стал жертвой заговора.

«Это не наши деньги, это деньги наших зрителей. Мы не можем их простить или забыть о них только потому, что он свой», – говорят на Громадськом.

Сколько Скрыпин аккумулировал средств на PayPal?

«По состоянию на сентябрь 2014-го на счету было 162 тысячи евро. 50 тысяч евро, которые он перевел в декабре 2013-го, так и не нашли своего документального подтверждения, что покупалось на эти деньги, никто не знает», – говорит Гуменюк.

«Претензии ко мне были бы обоснованные, если бы я заключил договор с общественной организацией и не исполнил свои обязательства. А так я ничего не брал, не одалживал. Акта воровства нет. Есть добрая воля. Я аккумулировал средства, использовал свои личные возможности», – поясняет Скрыпин.

На уточняющий вопрос о том, кому все-таки предназначались деньги, перечисленные зрителями на его личный счет, Роман отвечает так: «Я был на Громадськом. Я не сказал, что деньги мои. Де-юре деньги мои, а де-факто – для проекта, который я придумал. Я не аккумулировал на себе технику, не создавал свою студию как физическое лицо предприниматель. Этим брендом жил с первого дня, я его придумал. А не Мустафа и не Гнап».

Евгений Глибовицкий, который наблюдал за развитием «Громадського» с самого начала, считает, что проблема Скрыпина в том, что тот относился к проекту как к своему личному, а не общественному.

«Как делает собственник? Он, когда надо, перекидывает деньги со своего счета на счет проекта, а когда нужно ему – деньги проекта использует на свои нужды», – говорит Глибовицкий.

Глава pro.mova считает кейс Скрыпина поучительным для всего гражданского общества Украины. По словам Глибовицкого, это пример того, как человек, даже руководствуясь искренними намерениями, не замечает, как переходит границу и становится на путь злоупотреблений.

«Это кейс важен для взросления всего гражданского общества, – убежден Глибовицкий. – Думаю, многие активисты сейчас проверили, на кого зарегистрированы сайты и как ведется финансовая отчетность».

Роман Скрыпин пока не готов признать свои ошибки. Точно также он не признает, что на него открыто уголовное дело по факту мошенничества.

«Ну и пусть отрицает», – говорит следователь Печерского района.

Де-факто Скрыпин действительно перевел деньги проекта на свой счет.

Теперь осталось доказать это де-юре.

Украинская Правда

Антикоррупционный спецназ. Почему ГПУ начала борьбу с командой ШабунинаАнтикоррупционный спецназ. Почему ГПУ начала борьбу с командой Шабунина

Анастасия Рингис

В пятницу 22 марта стало известно, что по решению суда следователи Генпрокуратуры получили доступ к изъятию вещей и документов, в том числе составляющих банковскую тайну, общественной организации Центр противодействия коррупции.

ЦПК – один из главных лоббистов антикоррупционного законодательства и создания антикоррупционных органов – Национального антикоррупционного бюро (НАБ). Специальной антикоррупционной прокуратуры (САП), Агентства по возвращению активов.

За последние два года активисты этой организации разорвали государственные контракты с коррупционной составляющей в госструктурах, на сумму около 1,9 млрд. гривен.

Это благодаря им блокировались зарубежные счета топ-чиновников, причастных к «Семье» Януковича.

Свой нынешний интерес к работе общественной организации ГПУ пояснила тем, что пытается разобраться, куда пошли средства, выделенные правительством США на реформу этого правоохранительного органа.

По мнению Генпрокуратуры, средства должны были быть перечислены на счета ведомства.

Виталий Шабунин, глава правления ЦПК, в первый же день скандала опубликовал соглашение на получение гранта и пояснил, что 189 тысяч долларов были выделены на мониторинг кандидатов и обучение детективов, прошедших отбор в НАБ.

Инициативу ГПУ он считает местью прокурорской системы, которая уже выкинула из системы и преследует следователей, работавших над делом «бриллиантовых прокуроров», непосредственно связанных с экс-генпрокурором Шокиным.

Еще раньше из-за саботажа, начавшегося в ГПУ, в отставку ушел экс-заместитель генпрокурора Виталий Касько, который сообщил, что его квартиру арестовали с подачи Шокина. Накануне голосования в ВР за отставку генпрокурора, тот успел уволить еще одного своего заместителя – Давида Сакварелидзе.

Контрреволюция в ГПУ продолжается.

И, судя по всему, наступление на Центр противодействия коррупции тоже.

Чем грозит общественная организация топ-коррупционерам, находящимся у власти, для которых прокуратура, по–прежнему – инструмент «решения вопросов»?

Как появился ЦПК?

В 2010-м году выпускница Харьковской юридической академии Дарья Каленюк выиграла грант на обучение в магистратуре Школы права Чикаго.

Изучая финансовое право, она серьезно увлеклась механизмами противодействия коррупции в странах третьего мира.
Из США Каленюк вернулась в 2011-м с планом действий.

Она написала нескольким неправительственным организациям о том, что хотела бы заняться борьбой с коррупцией. Среди тех, к кому тогда обратилась Дарья Каленюк, был и Виталий Шабунин, которого она знала еще работе в общественной организации «ФРИ», оба были ее активными участниками в студенческие годы – Шабунин ее даже возглавлял.

Тогда в 2011-м он работал помощником народного депутата Леси Оробец.

«Нас объединило то, что мы видели много качественных расследований украинских журналистов и не видели никакой реакции со стороны правоохранительных органов. Мы хотели заставить власть реагировать на факты коррупции», – рассказывает Шабунин.

Для начала активисты переводили расследования портала «Наші гроші» на юридический язык и подавали заявления в Генпрокуратуру и МВД.

«Центр противодействия коррупции» зарегистрировали летом 2012-го.

Первых полтора года он работал как волонтерская организация.

Каленюк и Шабунин обкатывали инструменты борьбы с коррупцией – привлекали депутатов, юристов, переводчиков. Мониторили госзакупки, писали депутатские запросы, заявления в ГПУ по фактам журналистках расследований, переводили расследования на английский, создавали базу топ-коррупционеров, налаживали контакты с зарубежными экспертами.

Тогда же они узнали про 250 млн долларов – коррупционные деньги, арестованные банковские счета экс-премьер-министра Павла Лазаренко, и подали петицию в американскую прокуратуру по поводу возвращения этих средств в Украину.

В 2012-м на основании журналистского расследования Сергея Лещенко активисты ЦПК обратились к австрийским правоохранителям по поводу австрийской компании Activ Solar братьев Клюевых.

«Мы собрали факты про выдачу 200 млн долларов из украинского госбюджета на строительство электростанции Activ Solar. Показали коррупционное происхождение денег, и нарушение украинских законов. Перевели все материалы и передали в австрийскую прокуратуру», – рассказывает Дарья Каленюк. Это дело расследуется австрийскими следователями. И, по всей видимости, будет доведено до логического финала.

За 2012-й год ЦПК научился бороться с коррупцией на областном уровне. По оценкам активистов, их обращения стали поводом расторжения контрактов с коррупционной составляющей на сумму в 100 млн гривен.

«В тот момент мы при помощи депутатских запросов эффективно боролись с коррупцией на региональном уровне. Но еще не были проблемой для «семьи Януковича», – говорит Шабунин.

Тем не менее, в 2012-м депутаты парламента вывели из-под закона о госзакупках закупки госпредприятий, а это около 250 млрд гривен. В течение года сотрудники ЦПК боролись за возвращение нормы обязывающей публиковать закупки госпредприятий в Вестнике госзакупок.

В январе 2013-го ЦПК получили первый грант от ЛЖВ на мониторинг госзакупок препаратов для больных ВИЧ/СПИДом. В результате мониторинга и контроля за каждым этапом закупок лекарств, по словам Виталий Шабунина, удалось понизить стоимость затрат на 25%.

Грант позволил волонтерской команде, наконец, снять офис и обрести финансовую устойчивость.

Тогда к команде из семи человек присоединилась финансовый аналитик Антонина Волкотруб. Как ее называют в команде – человек с «экономическим мышлением», которая умеет быстро обнаружить коррупционную схему, аффилированные компании и лица в многостраничном отчете компании, публикованном на сайте Smida. Например, она документально подтвердила сложную структуру собственности МАКО холдинга Александра Януковича, включая оффшорные компании.

Сейчас Антонина – один из ключевых тренеров детективов НАБУ.

Антикоррупция во время Майдана

Во время Майдана команда ЦПК стала искать возможности, чтобы заблокировать зарубежные счета «семьи Януковича».
На сайте Yanukovich.info были опубликованы коррупционные профайлы «Семьи» и их связи с европейскими банками.

«В тот момент мы понимали, что нас есть только один инструмент – блокировать счета, ссылаясь на 60 директиву ЕС, которая обязывает европейские банки проверять деньги политических деятелей на предмет того не заработаны ли деньги коррупционным путем», – рассказывает еще один член команды ЦПК Александра Устинова. В ЦПК она пришла во время Майдана c позиции директора по маркетингу и PR в IT-компании.

На опубликованные на сайте материалы о коррупционных схемах ссылались зарубежные СМИ. Команда ЦПК готовила флаеры и пояснения требований активистам Евромайдана в Европе, а те выходили на митинги к филиалам банков, где находились счета «Семьи».

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин называет их интеллектуальный спецназом

ЦПК удалось поднять такую волну, что в начале февраля часть команды пришлось эвакуировать в Чехию. В целях безопасности.

В это время специалист по финансовому мониторингу Андрей Шуран писал в Twitter обращения к западным коллегам о необходимости блокировать счета Януковича. На одно из таких сообщений отреагировал евродепутат Яцик Сариуш Вольский. Его помощницей оказалась украинка Дана Депо, также активистка «ФРИ». Она и связала Андрея Шурана с командой ЦПК.

«В финансовом секторе есть много правил регулирования и борьбы с отмыванием коррупционных средств. Например, один из инструментов – проверка в базе ПЕП (political exposed persons – политических деятелей и их членов семей). Если ты политик или ассоциированное с ним лицо, то когда ты открываешь счет за границей, то банки должны перепроверять, нет ли происхождение этих средств коррупционной составляющей. Если деньги украдены, банк штрафуют, вплоть до лишения лицензии», – поясняет Шуран.

Активисты ЦПК собрали в базе ПЕП более 10 тысяч профайлов публичных деятелей и их родственников. Эта информация помогает как украинским, так и иностранным банкам увидеть родственные связи клиентов.

Лоббизм и не только

«Сразу после Майдана нам стало понятно, что реформировать прокуратуру бессмысленно, поэтому мы выступили с идеей создания новых правоохранительных антикоррупционных органов», – рассказывает Дарья Каленюк.

Свои цели ЦПК тогда озвучивали так – максимально открыть все базы и реестры, чтобы у граждан были возможности сравнить информацию в декларациях с реальным имуществом госчиновников, вести наказание за неправдивую информацию, создать антикоррупционные органы.

В апреле – мае 2014-го Шабунин и Каленюк встречались с представителями МВФ, Европейского союза, США.

«На встречах мы говорили, что нельзя давать деньги правительству, пока не будут созданы антикоррупционные органы. Эксперты МВФ вносили это в список требований. А мы, в свою очередь, лоббируя законы, ссылались на требование МВФ и их реакцию», – говорит Шабунин.

Сегодня активисты ЦПК фактически и являются главными архитекторами антикоррупционного иммунитета государства.
За два года они пролоббировали 14 законов и изменений в существующие.

Вот один из примеров. В ночь перед голосованием за антикоррупционные законы в 2014-м депутаты ВР вычеркнули из закона обязательное высокие зарплаты детективов НАБ, прохождение полиграфа, политическую независимость директора бюро. Сотрудники ЦПК специальным законом вернули все правки, чтобы сделать орган максимально независимым.

В 2015-м ЦПК организовывали конкурсный отбор детективов, аналитиков и руководящий состав в НАБ и САП. А позже обучение детективов и аналитиков. Часть сотрудников ЦПК стали постоянными тренерами НАБ.

«Мы не верили в реформу ГПУ, поэтому и не занимались ей», – говорит Шабунин. Тем не менее, он был одним из системных критиков экс-генпрокурора Шокина и его протеже Севрука и Столярчука.

Шабунин называет интерес к его организации со стороны ГПУ признанием.

Дарья Каленюк дает более сдержанную оценку: «Если они получили доступ к банковской тайне, то, вполне вероятно, что они также получили разрешение на прослушку, доступ к конфиденциальной переписке, слежку и тому подобное».

Оба считают подозрения ГПУ беспочвенными и показывающими весь абсурд нынешней системы.

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин гордится командой, называя себя интеллектуальный спецназом: «Каждый член команды – крутейший эксперт в своей сфере. У нас даже есть бывшая сотрудница КРУ».

У каждой организации есть сильная сторона и эксперты. И мы действуем в синергии и с ними, понимая, что цель у нас общая», – поясняет Тата Пеклун методы. Она в команде отвечает за креатив и коммуникацию.

По ее мнению, синергия и публичность – ключевой способ защитить Центр противодействия коррупции.

«В 2013-м у активистов забирали права за то, что они ездили в Межигорье, в 2016-м – хотят сделать виноватыми только за то, что они борются с коррупцией. Но вы помните, чем закончилась попытка придавить активистов», – философски замечает адвокат Автомайдана Роман Маселко, который вместе с другими адвокатами Майдана, вступили в дело ЦПК.

Украинская ПравдаАнастасия Рингис

В пятницу 22 марта стало известно, что по решению суда следователи Генпрокуратуры получили доступ к изъятию вещей и документов, в том числе составляющих банковскую тайну, общественной организации Центр противодействия коррупции.

ЦПК – один из главных лоббистов антикоррупционного законодательства и создания антикоррупционных органов – Национального антикоррупционного бюро (НАБ). Специальной антикоррупционной прокуратуры (САП), Агентства по возвращению активов.

За последние два года активисты этой организации разорвали государственные контракты с коррупционной составляющей в госструктурах, на сумму около 1,9 млрд. гривен.

Это благодаря им блокировались зарубежные счета топ-чиновников, причастных к «Семье» Януковича.

Свой нынешний интерес к работе общественной организации ГПУ пояснила тем, что пытается разобраться, куда пошли средства, выделенные правительством США на реформу этого правоохранительного органа.

По мнению Генпрокуратуры, средства должны были быть перечислены на счета ведомства.

Виталий Шабунин, глава правления ЦПК, в первый же день скандала опубликовал соглашение на получение гранта и пояснил, что 189 тысяч долларов были выделены на мониторинг кандидатов и обучение детективов, прошедших отбор в НАБ.

Инициативу ГПУ он считает местью прокурорской системы, которая уже выкинула из системы и преследует следователей, работавших над делом «бриллиантовых прокуроров», непосредственно связанных с экс-генпрокурором Шокиным.

Еще раньше из-за саботажа, начавшегося в ГПУ, в отставку ушел экс-заместитель генпрокурора Виталий Касько, который сообщил, что его квартиру арестовали с подачи Шокина. Накануне голосования в ВР за отставку генпрокурора, тот успел уволить еще одного своего заместителя – Давида Сакварелидзе.

Контрреволюция в ГПУ продолжается.

И, судя по всему, наступление на Центр противодействия коррупции тоже.

Чем грозит общественная организация топ-коррупционерам, находящимся у власти, для которых прокуратура, по–прежнему – инструмент «решения вопросов»?

Как появился ЦПК?

В 2010-м году выпускница Харьковской юридической академии Дарья Каленюк выиграла грант на обучение в магистратуре Школы права Чикаго.

Изучая финансовое право, она серьезно увлеклась механизмами противодействия коррупции в странах третьего мира.
Из США Каленюк вернулась в 2011-м с планом действий.

Она написала нескольким неправительственным организациям о том, что хотела бы заняться борьбой с коррупцией. Среди тех, к кому тогда обратилась Дарья Каленюк, был и Виталий Шабунин, которого она знала еще работе в общественной организации «ФРИ», оба были ее активными участниками в студенческие годы – Шабунин ее даже возглавлял.

Тогда в 2011-м он работал помощником народного депутата Леси Оробец.

«Нас объединило то, что мы видели много качественных расследований украинских журналистов и не видели никакой реакции со стороны правоохранительных органов. Мы хотели заставить власть реагировать на факты коррупции», – рассказывает Шабунин.

Для начала активисты переводили расследования портала «Наші гроші» на юридический язык и подавали заявления в Генпрокуратуру и МВД.

«Центр противодействия коррупции» зарегистрировали летом 2012-го.

Первых полтора года он работал как волонтерская организация.

Каленюк и Шабунин обкатывали инструменты борьбы с коррупцией – привлекали депутатов, юристов, переводчиков. Мониторили госзакупки, писали депутатские запросы, заявления в ГПУ по фактам журналистках расследований, переводили расследования на английский, создавали базу топ-коррупционеров, налаживали контакты с зарубежными экспертами.

Тогда же они узнали про 250 млн долларов – коррупционные деньги, арестованные банковские счета экс-премьер-министра Павла Лазаренко, и подали петицию в американскую прокуратуру по поводу возвращения этих средств в Украину.

В 2012-м на основании журналистского расследования Сергея Лещенко активисты ЦПК обратились к австрийским правоохранителям по поводу австрийской компании Activ Solar братьев Клюевых.

«Мы собрали факты про выдачу 200 млн долларов из украинского госбюджета на строительство электростанции Activ Solar. Показали коррупционное происхождение денег, и нарушение украинских законов. Перевели все материалы и передали в австрийскую прокуратуру», – рассказывает Дарья Каленюк. Это дело расследуется австрийскими следователями. И, по всей видимости, будет доведено до логического финала.

За 2012-й год ЦПК научился бороться с коррупцией на областном уровне. По оценкам активистов, их обращения стали поводом расторжения контрактов с коррупционной составляющей на сумму в 100 млн гривен.

«В тот момент мы при помощи депутатских запросов эффективно боролись с коррупцией на региональном уровне. Но еще не были проблемой для «семьи Януковича», – говорит Шабунин.

Тем не менее, в 2012-м депутаты парламента вывели из-под закона о госзакупках закупки госпредприятий, а это около 250 млрд гривен. В течение года сотрудники ЦПК боролись за возвращение нормы обязывающей публиковать закупки госпредприятий в Вестнике госзакупок.

В январе 2013-го ЦПК получили первый грант от ЛЖВ на мониторинг госзакупок препаратов для больных ВИЧ/СПИДом. В результате мониторинга и контроля за каждым этапом закупок лекарств, по словам Виталий Шабунина, удалось понизить стоимость затрат на 25%.

Грант позволил волонтерской команде, наконец, снять офис и обрести финансовую устойчивость.

Тогда к команде из семи человек присоединилась финансовый аналитик Антонина Волкотруб. Как ее называют в команде – человек с «экономическим мышлением», которая умеет быстро обнаружить коррупционную схему, аффилированные компании и лица в многостраничном отчете компании, публикованном на сайте Smida. Например, она документально подтвердила сложную структуру собственности МАКО холдинга Александра Януковича, включая оффшорные компании.

Сейчас Антонина – один из ключевых тренеров детективов НАБУ.

Антикоррупция во время Майдана

Во время Майдана команда ЦПК стала искать возможности, чтобы заблокировать зарубежные счета «семьи Януковича».
На сайте Yanukovich.info были опубликованы коррупционные профайлы «Семьи» и их связи с европейскими банками.

«В тот момент мы понимали, что нас есть только один инструмент – блокировать счета, ссылаясь на 60 директиву ЕС, которая обязывает европейские банки проверять деньги политических деятелей на предмет того не заработаны ли деньги коррупционным путем», – рассказывает еще один член команды ЦПК Александра Устинова. В ЦПК она пришла во время Майдана c позиции директора по маркетингу и PR в IT-компании.

На опубликованные на сайте материалы о коррупционных схемах ссылались зарубежные СМИ. Команда ЦПК готовила флаеры и пояснения требований активистам Евромайдана в Европе, а те выходили на митинги к филиалам банков, где находились счета «Семьи».

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин называет их интеллектуальный спецназом

ЦПК удалось поднять такую волну, что в начале февраля часть команды пришлось эвакуировать в Чехию. В целях безопасности.

В это время специалист по финансовому мониторингу Андрей Шуран писал в Twitter обращения к западным коллегам о необходимости блокировать счета Януковича. На одно из таких сообщений отреагировал евродепутат Яцик Сариуш Вольский. Его помощницей оказалась украинка Дана Депо, также активистка «ФРИ». Она и связала Андрея Шурана с командой ЦПК.

«В финансовом секторе есть много правил регулирования и борьбы с отмыванием коррупционных средств. Например, один из инструментов – проверка в базе ПЕП (political exposed persons – политических деятелей и их членов семей). Если ты политик или ассоциированное с ним лицо, то когда ты открываешь счет за границей, то банки должны перепроверять, нет ли происхождение этих средств коррупционной составляющей. Если деньги украдены, банк штрафуют, вплоть до лишения лицензии», – поясняет Шуран.

Активисты ЦПК собрали в базе ПЕП более 10 тысяч профайлов публичных деятелей и их родственников. Эта информация помогает как украинским, так и иностранным банкам увидеть родственные связи клиентов.

Лоббизм и не только

«Сразу после Майдана нам стало понятно, что реформировать прокуратуру бессмысленно, поэтому мы выступили с идеей создания новых правоохранительных антикоррупционных органов», – рассказывает Дарья Каленюк.

Свои цели ЦПК тогда озвучивали так – максимально открыть все базы и реестры, чтобы у граждан были возможности сравнить информацию в декларациях с реальным имуществом госчиновников, вести наказание за неправдивую информацию, создать антикоррупционные органы.

В апреле – мае 2014-го Шабунин и Каленюк встречались с представителями МВФ, Европейского союза, США.

«На встречах мы говорили, что нельзя давать деньги правительству, пока не будут созданы антикоррупционные органы. Эксперты МВФ вносили это в список требований. А мы, в свою очередь, лоббируя законы, ссылались на требование МВФ и их реакцию», – говорит Шабунин.

Сегодня активисты ЦПК фактически и являются главными архитекторами антикоррупционного иммунитета государства.
За два года они пролоббировали 14 законов и изменений в существующие.

Вот один из примеров. В ночь перед голосованием за антикоррупционные законы в 2014-м депутаты ВР вычеркнули из закона обязательное высокие зарплаты детективов НАБ, прохождение полиграфа, политическую независимость директора бюро. Сотрудники ЦПК специальным законом вернули все правки, чтобы сделать орган максимально независимым.

В 2015-м ЦПК организовывали конкурсный отбор детективов, аналитиков и руководящий состав в НАБ и САП. А позже обучение детективов и аналитиков. Часть сотрудников ЦПК стали постоянными тренерами НАБ.

«Мы не верили в реформу ГПУ, поэтому и не занимались ей», – говорит Шабунин. Тем не менее, он был одним из системных критиков экс-генпрокурора Шокина и его протеже Севрука и Столярчука.

Шабунин называет интерес к его организации со стороны ГПУ признанием.

Дарья Каленюк дает более сдержанную оценку: «Если они получили доступ к банковской тайне, то, вполне вероятно, что они также получили разрешение на прослушку, доступ к конфиденциальной переписке, слежку и тому подобное».

Оба считают подозрения ГПУ беспочвенными и показывающими весь абсурд нынешней системы.

Команда ЦПК – это 15 человек. Виталий Шабунин гордится командой, называя себя интеллектуальный спецназом: «Каждый член команды – крутейший эксперт в своей сфере. У нас даже есть бывшая сотрудница КРУ».

У каждой организации есть сильная сторона и эксперты. И мы действуем в синергии и с ними, понимая, что цель у нас общая», – поясняет Тата Пеклун методы. Она в команде отвечает за креатив и коммуникацию.

По ее мнению, синергия и публичность – ключевой способ защитить Центр противодействия коррупции.

«В 2013-м у активистов забирали права за то, что они ездили в Межигорье, в 2016-м – хотят сделать виноватыми только за то, что они борются с коррупцией. Но вы помните, чем закончилась попытка придавить активистов», – философски замечает адвокат Автомайдана Роман Маселко, который вместе с другими адвокатами Майдана, вступили в дело ЦПК.

Украинская Правда

Донбасс: От Дзержинска до оккупированной Горловки 13 километровДонбасс: От Дзержинска до оккупированной Горловки 13 километров

Автор: Анастасия Рингис, Украинская Правда

От Дзержинска до оккупированной Горловки 13 километров. Расстояние до передовой – всего пару километров. Фактически город находиться между первой и второй линией фронта. С декабря 2014-года его безопасность в зоне ответственности 17 – го батальона. Ночные артиллерийские дуэли, несмотря на минские соглашения, здесь не прекращались. Затишье наступило только сейчас. «Щербина там плотно окопался», — уважительно говорят в штабе сектора С про комбата 17-го батальона Александра Щербину.

«Мужик с крутым характером», — коротко описывают комбата жители Дзержинска. «Ну, он очень строгий», — говорит Ольга Решетилова, волонтер «Повернись живим». У нее номер Щербины полгода значился — «Хам». Почему? Комбат не просил помощи, а на расспросы волонтеров отвечал односложными предложениями: «Да», «Нет», «У меня мало времени, можно быстрее».

Сейчас Решетилова называет комбата 17-й батальона Сан Санычем, а его батальон — образцовым. Ни один из переданных тепловизоров не утерян, не поломан, все оборудование, купленное волонтерами, поставлено на учет и используется по назначению.

«Это первый батальон, который запросил у нас полный список переданного оборудования, чтобы проверить все ли есть в наличии», — гордится волонтер.

Комбат Александр Щербина (Пикет) – профессиональный вояка с обветрившимся лицом, поцарапанными мозолистыми руками, глубоким взглядом. Он чаще молчит. Но, если уж решается заговорить, то его истории отпечатываются в памяти надолго. Поговорить с ним об опыте и том, что волнует комбата, удалось только во время третьей поездки в Дзержинск.

«Мы тогда все больше стали приближаться к стандартам НАТО»

Сын офицера Александр Щербина еще в школе знал, что будет военным. В 95- м окончил военное училище. И хотя профессию военного тогда вряд ли можно было назвать престижной, у молодого лейтенанта не возникало мыслей о том, чтобы покинуть армию. Щербина живет по принципу: «Сказано-сделано».

Он начинал службу командиром взвода в гарнизоне Полтавской области. Через полгода стал командиром роты.

То время он вспоминает, как постоянную учебу и тренировки на полигоне. «Офицер в мирное время должен проводить 10-15 занятий. На каждое занятие готовится план-конспект, который утверждается командиром», — рассказывает Щербина. В разное время количество дисциплин, которые он преподавал доходило до 21-й.

Молодым офицером Щербина попал в миротворческий контингент в Боснию и Герцеговину в составе 240-го отдельного специального батальона. Два раза участвовал в миссиях в Косово.

Помимо диплома Одесский институт сухопутных войск, у Щербины – два иностранных образования.

Вначале 2000-х прошел курс подготовки «International staff officer orientation course» в Голландии.

«Мы тогда все больше стали приближаться к стандартам НАТО. У нас много отличий – в картах, в системе работы, документах, системе радиообмена. И вот, чтобы сократить этот разрыв, нас направили на обучение для того, чтобы вернувшись, мы могли готовить офицеров для иностранных командировок», — поясняет комбат.

У него хороший английский и прекрасная память. Он до сих пор может цитировать статьи международного законодательства и резолюции ООН и ОБСЕ. После возвращения Александр Щербина обучал офицеров. Но в какой-то момент понял, что уперся в потолок. Он хотел и дальше заниматься имплементацией натовских подходов в армии, иметь возможность внедрять иностранный опыт. Но система дала заднюю. Места в армии для Щербины не нашлось.

В 2003 году он уволился из рядов украинской армии, и подал заявление в ОБСЕ. Четыре года отработал наблюдателем в Грузии.

Тогда Россия обвиняла Грузию в том, что та на своей территории готовит боевиков. Грузинское правительство пригласило международных наблюдателей. «Мы патрулировали границу – Ингушский, Дагестанский и Чеченский участки на вертолетах, на машинах, пешком. Поднимались в горы по 6-8 часов, чтобы установить аппаратуру для фиксации нарушений. Это была серьезная работа в отличие от того, что я вижу здесь в Дзержинске со стороны ОБСЕ», — рассказывает Щербина.

Параллельно с работой в ОБСЕ будущий комбат окончил филиал британского Open University.

После увольнения из ОБСЕ военный основал небольшой бизнес в Полтавской области.

К началу революции на Майдане он был типичным представителем среднего класса, воспитывающим четверых детей.

«Щербина на шпагате»

Когда началось военное вторжение на востоке страны, Александр Щербина не дожидался повестки. Пришел в военкомат в мае 2014-го. Первое назначение – замкомбата 39-го батальона. В батальоне он отвечал за обучение и подготовку личного состава. После трех недель тренировок на полигоне в начале июня батальон отбыл в зону АТО.

Сначала бойцы несли службу на блокпостах второй линии, а с конца июня их отправили на передовую в район Донецка.

На то время подразделение имело на вооружении в основном легкое стрелковое оружие. Около 50-ти дней батальон, у которого не было ни БТР, ни БМП, ни минометов, находился на передней линии обороны. В то время как по ним стреляли из «Градов» и минометов.

Военные действия набирали оборот. Профессиональных военных не хватало. Щербине предложили возглавить 17-й батальон. До этого батальон охранял стратегические объекты в районе Мелитополя.

Батальон был доукомплектован добровольцами. В октябре 17-й батальон сделал марш-бросок в 700 километров — из Кировограда под российскую границу в Беловодск.

Батальон контролировал большой участок границы — Беловодск, Городище, Красноталовка, район Станицы, Счастья, Вовчеяровка.

Задачи мотопехотного батальона – занять позиции, окопаться и укрепиться.

В арсенале батальона была своя артиллерия — разрешенные минометы, «Васильки» 82-калибра, пушки Д-48, (меньше ста миллиметров). В ноябре прошлого года в Горском (Луганской области) была угроза прорыва.

Тогда позиции батальона находились в чистом поле в 150 км. от штаба.

В мерзлой земле они рыли окопы, укрепляли позиции, чтобы в кратчайшие сроки подготовиться к наступлению. Ни экскаваторов, ни землеройных машин у батальона не было.

Комбату Щербине пришлось в срочном порядке учить бойцов работе с противотанковыми средствами.

Если у военных уходит несколько лет подготовки перед тем, как их допустят к СПГ (противотанковому оружию), то мобилизованных 17-го батальона учили им пользоваться прямо на передовой.

Тогда же в ноябре батальону пришлось возводить еще один опорный пункт в 7-ти километрах от границы с РФ.

Расстояние между двумя пунктами составляло 180 километров. Для военных задач – это очень большое «плечо». «Щербина на шпагате», — нервно шутили тогда про комбата офицеры.

В канун Нового года 27 декабря 2014-го 17-й батальон перебросили из сектора А в сектор С. А уже 1-го января на новых позициях начались боевые действия.

Как встретили новый год, так его провели. «В феврале, когда начинался Дебальцевский котел, у нас были артобстрелы по 12-16 часов. На каждом опорном пунке каждый второй получил ранение», — вспоминает с горечью комбат. У него в батальоне два героя посмертно награжденных – огнемётчик Артем Пойда и офицер Андрей Ильин.

В тот 21-го января был настолько массированный обстрел. Медики батальона, рискуя жизнью, эвакуировали 20 раненых бойцов.

Артем Пойда героически погиб, когда к позициям 17-го батальона, приблизилась колонна с сепаратистами. Боец Пойда не растерялся, выстрелял с огнемета, и во время подал сигнал «к бою».

«Оля, передо мной лежит четыре трупа. Помогите их обменять на наших ребят?», — таким звонком в тот день разбудил волонтера Ольгу Решетилову комбат Щербина. Тогда волонтеры договорились со стороной противника и поменяли их погибших на тела погибших при обороне Донецкого аэропорта. Такие истории обычно остаются за кадром.

Офицера Андрея Ильина разорвало на месте. Родители героя сомневались, что их сын погиб. «Ну, хотя бы кусочек тела вы можете найти», — рыдая, попросила комбата мать Ильина. На двух БТРах под прикрытием артиллерии бойцы выдвинулся на опорный пункт, где случилась трагедия. Эту территория уже заняли сепаратисты. Наши военные под обстрелом нашли кусок печени бойца Ильина. Этот материал отправили на ДНК-экспертизу.

Только после анализа родители смогли смириться с потерей. Уже позже летом комбат приехал в гости к родителям Ильина. Они до сих пор поддерживают связь.

Еще одна из историй, которую рассказывают про комбата, это то, как он вытянул своего бойца Вячеслава Перелевко из плена. В феврале на блокпост 17-го батальона напали сепаратисты – двое бойцов погибли, а Кириленко взяли в плен. О том, что на блокпост напали, Щербина узнал на полпути на передовую. Немедля подключил бойцов батальона «Миротворец». Они взяли сепаратистов в кольцо, и отбили блокпост. А раненого Перелевко утащили в Горловку, .

Пикет вышел на командование сепаратистов. И предложил в обмен на своего бойца двух 200-х сепаратистов. Вдвоем с медиком на скорой помощи он поехал в Горловку забирать раненого солдата.

«Комбат очень быстро думает. Он из тех людей, которые не мешкают в экстремальных ситуациях», — рассказывает про Пикета начальник штаба 17-го батальона Тарас Литковец.

Литковец — политолог, историк, старший преподаватель Восточноевропейского национального университета. Сейчас демобилизован и вернулся в родной университет.

Бок о бок с комбатом Щербиной Литковец прожил 8 месяцев.

«Наш батальон не избалован вниманием волонтером. Прежде всего, потому, что у комбата подход такой – по максимуму получать все от министерства, как можно активнее подключать службу тыла. А к помощи волонтеров прибегать только в крайних случаях. Это важно, чтобы не развращать систему МО», — рассказывает Литковец.

«Я – Пикет. Выхожу на вас. Смотрите не пристрелите»

В марте во время ожесточенных обстрелов Дзержинска комбату пришлось проводить ротацию. Бойцы, которые должны были мобилизоваться оставались на 2-3 недели, чтобы обучить новичков.

Самых смелых и молодых Щербина определил в разведку. Вместе с ними он ходил в Горловку, в тыл к врагам.

«Мы выходили ровно оттуда, куда мы стреляем. По рации предупреждал их: «Я Пикет выхожу на вас, смотрите нас не пристрелите». Видели бы вы их удивление. Это важный воспитательный момент. Это дает уверенность», — поясняет Щербина.

В штате 17-го батальона 486 бойцов, из них 50 человек подписали контракт. Комбат Щербина мечтает создать контрактный батальон.

Ему нравится растить офицеров, десяток мобилизованных ребят он отправил на различные курсы. Сам проходит обучение в Национальном университете обороны Украины.

«За весь период пребывания в зоне АТО у батальона 142 раненых, 11 погибших. Выжили только благодаря начальнику медицинской службы. Это очень сложно проводить ротацию под обстрелами. И большая ответственность необученных ребят выводить на передовую», — говорит замкомбата Шпанко.

Замкомбата Сергей Шпанко до войны работавший опером в МВД, характеризует комбата как человека с «военными мозгами».

«Он спинным мозгом чувствует ситуацию. Для него война – это не способ показать свою силу, а — шахматная партия. Он очень бережет личный состав, и действует по уму», — говорит замкомбата.

У Щербины два ордена «Богдана Хмельницкого» и «Данила Галицкого».

Но своими достижениями он считает вовсе не это, а то, что батальон удержал свои позиции.

«У нас очень сложное направление. Тут не место «туристам». Тут место профессионалам», — поясняет Щербина. В его в планах увеличить число контрактников в батальоне как минимум вдвое.

Настроение в Дзержинке разные. Тут по-прежнему показывают российские каналы и канал «ДНР», у многих родственники по ту линию фронта. Тут редко можно встретить украинскую символику.

Жители, поддерживающие Украину, тут в меньшинстве.

Один пожилой мужчина, проработавший полжизни историком в местной школе, с ним знакомимся в магазине, отведя нас в сторону, говорит: «Если Щербину отсюда уберут – это будет верный сигнал, что нас сдали».

И в шутку вспоминает, что до 1938 года Дзержинск назывался Щербиновкой, когда-то хутор спас от нашествия татаро-монгольского ига спас казак Антон Щербина.

Волонтер Ольга Решетилова считает, что жители Дзержинска еще не до конца осознали, что благодаря 17-му батальону город не постигла участь Марьинки и Авдеевки.
Автор: Анастасия Рингис, Украинская Правда

От Дзержинска до оккупированной Горловки 13 километров. Расстояние до передовой – всего пару километров. Фактически город находиться между первой и второй линией фронта. С декабря 2014-года его безопасность в зоне ответственности 17 – го батальона. Ночные артиллерийские дуэли, несмотря на минские соглашения, здесь не прекращались. Затишье наступило только сейчас. «Щербина там плотно окопался», — уважительно говорят в штабе сектора С про комбата 17-го батальона Александра Щербину.

«Мужик с крутым характером», — коротко описывают комбата жители Дзержинска. «Ну, он очень строгий», — говорит Ольга Решетилова, волонтер «Повернись живим». У нее номер Щербины полгода значился — «Хам». Почему? Комбат не просил помощи, а на расспросы волонтеров отвечал односложными предложениями: «Да», «Нет», «У меня мало времени, можно быстрее».

Сейчас Решетилова называет комбата 17-й батальона Сан Санычем, а его батальон — образцовым. Ни один из переданных тепловизоров не утерян, не поломан, все оборудование, купленное волонтерами, поставлено на учет и используется по назначению.

«Это первый батальон, который запросил у нас полный список переданного оборудования, чтобы проверить все ли есть в наличии», — гордится волонтер.

Комбат Александр Щербина (Пикет) – профессиональный вояка с обветрившимся лицом, поцарапанными мозолистыми руками, глубоким взглядом. Он чаще молчит. Но, если уж решается заговорить, то его истории отпечатываются в памяти надолго. Поговорить с ним об опыте и том, что волнует комбата, удалось только во время третьей поездки в Дзержинск.

«Мы тогда все больше стали приближаться к стандартам НАТО»

Сын офицера Александр Щербина еще в школе знал, что будет военным. В 95- м окончил военное училище. И хотя профессию военного тогда вряд ли можно было назвать престижной, у молодого лейтенанта не возникало мыслей о том, чтобы покинуть армию. Щербина живет по принципу: «Сказано-сделано».

Он начинал службу командиром взвода в гарнизоне Полтавской области. Через полгода стал командиром роты.

То время он вспоминает, как постоянную учебу и тренировки на полигоне. «Офицер в мирное время должен проводить 10-15 занятий. На каждое занятие готовится план-конспект, который утверждается командиром», — рассказывает Щербина. В разное время количество дисциплин, которые он преподавал доходило до 21-й.

Молодым офицером Щербина попал в миротворческий контингент в Боснию и Герцеговину в составе 240-го отдельного специального батальона. Два раза участвовал в миссиях в Косово.

Помимо диплома Одесский институт сухопутных войск, у Щербины – два иностранных образования.

Вначале 2000-х прошел курс подготовки «International staff officer orientation course» в Голландии.

«Мы тогда все больше стали приближаться к стандартам НАТО. У нас много отличий – в картах, в системе работы, документах, системе радиообмена. И вот, чтобы сократить этот разрыв, нас направили на обучение для того, чтобы вернувшись, мы могли готовить офицеров для иностранных командировок», — поясняет комбат.

У него хороший английский и прекрасная память. Он до сих пор может цитировать статьи международного законодательства и резолюции ООН и ОБСЕ. После возвращения Александр Щербина обучал офицеров. Но в какой-то момент понял, что уперся в потолок. Он хотел и дальше заниматься имплементацией натовских подходов в армии, иметь возможность внедрять иностранный опыт. Но система дала заднюю. Места в армии для Щербины не нашлось.

В 2003 году он уволился из рядов украинской армии, и подал заявление в ОБСЕ. Четыре года отработал наблюдателем в Грузии.

Тогда Россия обвиняла Грузию в том, что та на своей территории готовит боевиков. Грузинское правительство пригласило международных наблюдателей. «Мы патрулировали границу – Ингушский, Дагестанский и Чеченский участки на вертолетах, на машинах, пешком. Поднимались в горы по 6-8 часов, чтобы установить аппаратуру для фиксации нарушений. Это была серьезная работа в отличие от того, что я вижу здесь в Дзержинске со стороны ОБСЕ», — рассказывает Щербина.

Параллельно с работой в ОБСЕ будущий комбат окончил филиал британского Open University.

После увольнения из ОБСЕ военный основал небольшой бизнес в Полтавской области.

К началу революции на Майдане он был типичным представителем среднего класса, воспитывающим четверых детей.

«Щербина на шпагате»

Когда началось военное вторжение на востоке страны, Александр Щербина не дожидался повестки. Пришел в военкомат в мае 2014-го. Первое назначение – замкомбата 39-го батальона. В батальоне он отвечал за обучение и подготовку личного состава. После трех недель тренировок на полигоне в начале июня батальон отбыл в зону АТО.

Сначала бойцы несли службу на блокпостах второй линии, а с конца июня их отправили на передовую в район Донецка.

На то время подразделение имело на вооружении в основном легкое стрелковое оружие. Около 50-ти дней батальон, у которого не было ни БТР, ни БМП, ни минометов, находился на передней линии обороны. В то время как по ним стреляли из «Градов» и минометов.

Военные действия набирали оборот. Профессиональных военных не хватало. Щербине предложили возглавить 17-й батальон. До этого батальон охранял стратегические объекты в районе Мелитополя.

Батальон был доукомплектован добровольцами. В октябре 17-й батальон сделал марш-бросок в 700 километров — из Кировограда под российскую границу в Беловодск.

Батальон контролировал большой участок границы — Беловодск, Городище, Красноталовка, район Станицы, Счастья, Вовчеяровка.

Задачи мотопехотного батальона – занять позиции, окопаться и укрепиться.

В арсенале батальона была своя артиллерия — разрешенные минометы, «Васильки» 82-калибра, пушки Д-48, (меньше ста миллиметров). В ноябре прошлого года в Горском (Луганской области) была угроза прорыва.

Тогда позиции батальона находились в чистом поле в 150 км. от штаба.

В мерзлой земле они рыли окопы, укрепляли позиции, чтобы в кратчайшие сроки подготовиться к наступлению. Ни экскаваторов, ни землеройных машин у батальона не было.

Комбату Щербине пришлось в срочном порядке учить бойцов работе с противотанковыми средствами.

Если у военных уходит несколько лет подготовки перед тем, как их допустят к СПГ (противотанковому оружию), то мобилизованных 17-го батальона учили им пользоваться прямо на передовой.

Тогда же в ноябре батальону пришлось возводить еще один опорный пункт в 7-ти километрах от границы с РФ.

Расстояние между двумя пунктами составляло 180 километров. Для военных задач – это очень большое «плечо». «Щербина на шпагате», — нервно шутили тогда про комбата офицеры.

В канун Нового года 27 декабря 2014-го 17-й батальон перебросили из сектора А в сектор С. А уже 1-го января на новых позициях начались боевые действия.

Как встретили новый год, так его провели. «В феврале, когда начинался Дебальцевский котел, у нас были артобстрелы по 12-16 часов. На каждом опорном пунке каждый второй получил ранение», — вспоминает с горечью комбат. У него в батальоне два героя посмертно награжденных – огнемётчик Артем Пойда и офицер Андрей Ильин.

В тот 21-го января был настолько массированный обстрел. Медики батальона, рискуя жизнью, эвакуировали 20 раненых бойцов.

Артем Пойда героически погиб, когда к позициям 17-го батальона, приблизилась колонна с сепаратистами. Боец Пойда не растерялся, выстрелял с огнемета, и во время подал сигнал «к бою».

«Оля, передо мной лежит четыре трупа. Помогите их обменять на наших ребят?», — таким звонком в тот день разбудил волонтера Ольгу Решетилову комбат Щербина. Тогда волонтеры договорились со стороной противника и поменяли их погибших на тела погибших при обороне Донецкого аэропорта. Такие истории обычно остаются за кадром.

Офицера Андрея Ильина разорвало на месте. Родители героя сомневались, что их сын погиб. «Ну, хотя бы кусочек тела вы можете найти», — рыдая, попросила комбата мать Ильина. На двух БТРах под прикрытием артиллерии бойцы выдвинулся на опорный пункт, где случилась трагедия. Эту территория уже заняли сепаратисты. Наши военные под обстрелом нашли кусок печени бойца Ильина. Этот материал отправили на ДНК-экспертизу.

Только после анализа родители смогли смириться с потерей. Уже позже летом комбат приехал в гости к родителям Ильина. Они до сих пор поддерживают связь.

Еще одна из историй, которую рассказывают про комбата, это то, как он вытянул своего бойца Вячеслава Перелевко из плена. В феврале на блокпост 17-го батальона напали сепаратисты – двое бойцов погибли, а Кириленко взяли в плен. О том, что на блокпост напали, Щербина узнал на полпути на передовую. Немедля подключил бойцов батальона «Миротворец». Они взяли сепаратистов в кольцо, и отбили блокпост. А раненого Перелевко утащили в Горловку, .

Пикет вышел на командование сепаратистов. И предложил в обмен на своего бойца двух 200-х сепаратистов. Вдвоем с медиком на скорой помощи он поехал в Горловку забирать раненого солдата.

«Комбат очень быстро думает. Он из тех людей, которые не мешкают в экстремальных ситуациях», — рассказывает про Пикета начальник штаба 17-го батальона Тарас Литковец.

Литковец — политолог, историк, старший преподаватель Восточноевропейского национального университета. Сейчас демобилизован и вернулся в родной университет.

Бок о бок с комбатом Щербиной Литковец прожил 8 месяцев.

«Наш батальон не избалован вниманием волонтером. Прежде всего, потому, что у комбата подход такой – по максимуму получать все от министерства, как можно активнее подключать службу тыла. А к помощи волонтеров прибегать только в крайних случаях. Это важно, чтобы не развращать систему МО», — рассказывает Литковец.

«Я – Пикет. Выхожу на вас. Смотрите не пристрелите»

В марте во время ожесточенных обстрелов Дзержинска комбату пришлось проводить ротацию. Бойцы, которые должны были мобилизоваться оставались на 2-3 недели, чтобы обучить новичков.

Самых смелых и молодых Щербина определил в разведку. Вместе с ними он ходил в Горловку, в тыл к врагам.

«Мы выходили ровно оттуда, куда мы стреляем. По рации предупреждал их: «Я Пикет выхожу на вас, смотрите нас не пристрелите». Видели бы вы их удивление. Это важный воспитательный момент. Это дает уверенность», — поясняет Щербина.

В штате 17-го батальона 486 бойцов, из них 50 человек подписали контракт. Комбат Щербина мечтает создать контрактный батальон.

Ему нравится растить офицеров, десяток мобилизованных ребят он отправил на различные курсы. Сам проходит обучение в Национальном университете обороны Украины.

«За весь период пребывания в зоне АТО у батальона 142 раненых, 11 погибших. Выжили только благодаря начальнику медицинской службы. Это очень сложно проводить ротацию под обстрелами. И большая ответственность необученных ребят выводить на передовую», — говорит замкомбата Шпанко.

Замкомбата Сергей Шпанко до войны работавший опером в МВД, характеризует комбата как человека с «военными мозгами».

«Он спинным мозгом чувствует ситуацию. Для него война – это не способ показать свою силу, а — шахматная партия. Он очень бережет личный состав, и действует по уму», — говорит замкомбата.

У Щербины два ордена «Богдана Хмельницкого» и «Данила Галицкого».

Но своими достижениями он считает вовсе не это, а то, что батальон удержал свои позиции.

«У нас очень сложное направление. Тут не место «туристам». Тут место профессионалам», — поясняет Щербина. В его в планах увеличить число контрактников в батальоне как минимум вдвое.

Настроение в Дзержинке разные. Тут по-прежнему показывают российские каналы и канал «ДНР», у многих родственники по ту линию фронта. Тут редко можно встретить украинскую символику.

Жители, поддерживающие Украину, тут в меньшинстве.

Один пожилой мужчина, проработавший полжизни историком в местной школе, с ним знакомимся в магазине, отведя нас в сторону, говорит: «Если Щербину отсюда уберут – это будет верный сигнал, что нас сдали».

И в шутку вспоминает, что до 1938 года Дзержинск назывался Щербиновкой, когда-то хутор спас от нашествия татаро-монгольского ига спас казак Антон Щербина.

Волонтер Ольга Решетилова считает, что жители Дзержинска еще не до конца осознали, что благодаря 17-му батальону город не постигла участь Марьинки и Авдеевки.

Контрабандисты vs волонтеры. Кому мешают мобильные группы по борьбе с контрабандой?Контрабандисты vs волонтеры. Кому мешают мобильные группы по борьбе с контрабандой?

Анастасия Рингис.

2 сентября в районе Счастья Луганской области было совершено нападение на сводную мобильную группу по противодействию контрабанде.

В результате нападения погибли двое – волонтер Андрей Галущенко (Эндрю) и сотрудник государственной фискальной службы Дмитрий Жарук. Трое представителей из разных ведомств, участвовавших в работе группы, ранены.

Губернатор Луганской области, волонтер Георгий Тука сразу заявил, что трагедия не была случайностью, и что он понимает, кому мешала работа мобильной группы.

День спустя в районе Счастья подорвался на фугасе боец 80-й аэромобильной бригады Владимир Киян, позывной Тайфун, он был одним из тех, кто держал оборону Луганской ТЭС с ноября 2014 года и хорошо знал местность.

Сразу после гибели бойца, волонтеры заговорили о том, что два падения в одном секторе могут быть связаны между собой.

Юрий Касьянов рассказал, что накануне общался с Тайфуном и, что тот действительно собирался выехать на место гибели Галущенко. Но это мнение оспаривается другими волонтерами, которые опросили бойцов, работавших с ним в тот день.

Связаны ли две трагедии между собой? Пока следствие не может дать четкий ответ.

В чем сейчас никто не сомневается так это в том, что нападение на мобильную группу 2 сентября было совершенно не диверсантами, а «своими».

Такое мнение подтверждает подавляющее большинство собеседников «Украинской правды».

В интервью «УП» в начале августа Тука заявлял, что в контрабанду вовлечены военнослужащие высокого ранга, и что скоро начнутся первые задержания.

Нападение на мобильную группу – игра на опережение или у кого-то сдали нервы?

«УП» попыталась вычленить ключевые версии.

Сводные мобильные группы. Зачем они нужны?

В начале июля этого года, на одной из встреч с волонтерами, президент предложил создать контролирующий орган по противодействию контрабанде на линии соприкосновения.

«Волонтерский контроль должен стать реальным механизмом борьбы с коррупцией в зоне АТО», – заявил тогда Порошенко.

Суть затеи заключалась в том, чтобы из сотрудников разных ведомств – СБУ, фискальных служб, пограничников, прокуратуры, не работавших в зоне АТО, и волонтеров собрать команды, которые станут некой третьей силой, которая будет отслеживать и противодействие перемещению фур с контрабандой в буферной зоне.

Президент поручил организовать этот процесс волонтеру Георгию Туке, который позже возглавил Луганскую ОГА.

Волонтеры с репутацией должны были стать неким гарантом неподкупности мобильных групп.

Старт проекта и, правда, выглядел впечатляюще.

Георгий Тука почти в ежедневном режиме сообщал о задержании фур с продуктами, сигаретами, алкоголем. Губернатор Луганской ОГА утверждает, что за эти месяцы в его области удалось уменьшить контрабанду на 70%.

Информация о том, что на мобильные группы осуществляют попытки давления, чаще всего не была публичной. Например, на мобильную группу Андрея Галущенко совершалось нападение еще 28 сентября, о чем на своей страничке в FB написал волонтер мобильной группы Родион Шовкошитный.

«Охота против контрабандистов началась жесткая, большую часть информации мы не пускаем в эфир. Мы публикуем только то, что мы можем», – пояснил «Украинской правде» советник президента Юрий Бирюков.

Отсутствие законодательной базы для работы мобильной группы (а фактически работа в обход законов), компенсируется поддержкой президента и широкими полномочиями.

Мобильные группы имеют право задержать перевозчика, если документы не в порядке, досмотреть любой груз, выписать административный штраф, отправить фуры на штраф-площадку, а владельца груза в суд.

Волонтер Виктор (имя изменено – УП), с группой которого в середине августа корреспондент УП выезжала в рейд вдоль линии разграничения, говорит, что только в одном из секторов его группа задержала 25 фур. Среди них были не только 5- тонники, но и 40-тонник.

По его словам, если раньше фуры останавливали каждый день, бывало, больше десяти, то сейчас габаритные машины – редкость. Основная контрабанда перевозится на легковых машинах.

«Главная проблема в борьбе с контрабандой – это то, что решение в результате принимают местные суды. А так как контрабандой, как правило, занимаются местные силовики, то самое серьезное, что может ожидать – это штраф. Не так давно Артемовский суд отменил больше ста админ. протоколов», – поясняет волонтер.

До трагедии в зоне АТО работало 7 мобильных групп.

Номинально мобильные группы закреплены за секторами, но фактически они имеют право перемещаться вдоль всей линии соприкосновения, свободно пересекая блокпосты.

Хотя никакие дополнительные разрешения этим группам не нужны, у некоторых из них возникали столкновения с военными. Группы между собой не координируются, чтобы информация не передавалась заинтересованным лицам.

Версия № 1

Одно из первых подозрений, которое было озвучено губернатором Георгием Тукой, пало на комбрига 92-й бригады Виктора Николюка (позывной «Ветер»).

О том, что 92-я бригада имеет отношение к контрабанде в секторе, поговаривали давно.

Например, собеседник из 8-го полка спецназа рассказал «Украинской правде», что 7 июля 2015 в том же районе, где было совершено нападение на мобильную группу Эндрю, пострадала и их группа.

«В нескольких километрах от речки Северский Донец с нашей территории на группу специального назначения была совершенная засада, повесили на деревья три «монки» управляемых, две сработали, одна нет. В результате у нас погиб один боец Володя, позывной Майор», – рассказывает военный.

На место засады, по его словам, были подброшены РПГ российского производства со стертыми номерами.

«При этом нам было понятно, что тубусы были использованы давно, они не были свежими, только что отработанными», – говорит спецназовец.

По словам военного, нападение на его разведроту совершили профессионалы.

Могли ли это быть диверсанты противника? Вряд ли – считает военный.

«Основная цель ДРГ – получение информации и взятие в плен. А это нападение было совершенно так, чтобы напугать. Если бы у них были иные цели, мои ребята просто так бы не ушли. Цель ДРГ должна быть оправдана. В этом случае – нет», – поясняет он.

Почему его подозрение пало на комбрига 92-й бригады?

«В том районе, где мы работаем, нами неоднократно была зафиксирована и передана информация в штаб сектора А о беспрепятственном прохождении фур через блокпосты 92-й бригады. В ответ комбриг 92-й обвинил нас в том, что мы занимаемся контрабандой, хотя мы не стоим на блокпостах, и выполняем другие задачи», – поясняет собеседник.

Он говорит, что за минувшее лето такие случаи нападения в зоне ответственности 92-й бригады, были не единичными. Похожее нападение было совершено ранее на батальон «Золотые ворота».

Бойцы 8-го полка спецназа также рассказали «УП», что их блокировали бойцы 92 бригады: «Нас подрезали, физически не пропускали, блокировали, чтобы мы не выехали в наш район действий. Мы подозреваем, что в тот момент они сопровождали фуры».

«Пусть докажут»

Спецназовцы предполагают, что Андрей Галущенко стал жертвой той же бригады, покрывающей контрабанду. Сам комбриг Ветер к таким предположениям относится с юмором: «Пусть докажут».

Комбриг Ветер выглядит человеком, уверенным в себе. Иногда кажется, что даже слишком.

«Расследование должно быть проведено в полном объеме. А уже по результатам будем говорить», – сухо отвечает он.

Ветер говорит с вызовом.

«Если бы я этим занимался, то поверьте мне, имея те полномочия, которые у меня здесь есть, своих 55 километров фронта, мне Лобачевская переправа была бы не интересна. У меня есть целый мост (дорога за дамбой ТЭС – ред.), через мост я мог бы толкать столько целыми фурами, и никто этого бы не знал», – сказал он журналисту «УП» в начале августа.

Комбриг Ветер уверен, что над ним специально сгущаются тучи, потому что кто-то хочет отвлечь внимание от других направлений, где до сих пор работают контрабандные схемы.

«Контрабанда – это налаженный путь, по которым идут машин десятками, оттого что пройдет одна-две газельки, не стоит того, чтобы здесь был такой ажиотаж», – комментирует Ветер.

На счет 8-го полка спецназа он уверен, что это была российская диверсионная группа.

«Там была российский дшр, мина российская, она выбрасывается , монки, задняя крышка. Так что не надо на нас сваливать отсутствие координации», – говорит Ветер.

С другой стороны комбриг гордится тем, что у него в подразделении 6 разведгрупп: «Это мой участок фронта, я за него отвечаю, если тут кто-то появляется, то я не могу об этом не знать».

Многих удивляет, что его разведчики ни разу не попадали в засаду в тех местах. А бывшие его бойцы в интервью «УП» намекали на договорные отношения с сепаратистами. Так как в какой-то момент, по их слова, количество обстрелов резко уменьшилось.

Коллега — журналист, долго работавший в секторе А, говорит, что у Андрея Галущенко отношения с Ветром были скорее дипломатические.

«Эндрю хорошо ориентировался в ситуации. Он интересовался всем вокруг, у него скорее всего что-то было на комбрига 92-й бригады».

Волонтер Ольга Решетилова из фонда «Повернись живим», которая хорошо знакома с батальонами, стоящими на передовой, так как последний год снабжала в эту версию не верит.

Ее доводы просты: «Ветра легко назначить виновным».

Главный вопрос на ее взгляд– «Если Ветер виновен, кто заказчик?»

Версия № 2

За пару дней до трагедии, в последнем интервью, волонтер Андрей Галущенко, находясь в Счастье, рассказывал: «Тут должен быть большой базар. Но пустят ли?». Это был его ответ на вопрос журналиста Алексея Бобровникова: «Кто тут будет здесь торговать?».

Эндрю с улыбкой отвечает: «Я думаю, что это будут фирмы, приближенные Юрию Юрьевичу, кто знает, тот поймет, к господину генерал-лейтенанту (Науменко – УП). Даже вельмишановний Георгий Борисович (Тука — УП) этому вряд ли что-то сможет противопоставить. Ибо эти два несмываемых гов**ца давно тут сидят и все контролируют».

Кого и что имел ввиду Галущенко?

Юрий Юрьевич Клименко – замглавы Луганской военно-гражданской администрации, был назначен на должность в апреле 2015, а последние три года до вступления в новую должность работал в Киеве.

«Человек при Януковиче работал в СБУ, он априори не мог не быть связанным с «Семьей», он не мог не быть встроенным в вертикаль», – комментирует бывший луганский чиновник, хорошо осведомленный в схемах, которые существовали при режиме Януковича.

Говоря о генерал–лейтенанте Галущенко, имел ввиду Анатолия Науменко – того самого главу МВД Луганска, назначенного «народным мэром» Болотовым во время захвата Луганской городской администрации.

Науменко не раз уже обвиняли в том, что именно он «крышует» контрабанду в секторе А.

Волонтер, разговаривавший накануне с Андреем Галущенко, утверждает, что погибший рассказывал, что ему удалось собрать доказательства против генерал-лейтенанта, а более того – найти людей готовых дать показания.

«Андрей перешел дорогу не по мелочи. Он перешел дорогу – по крупному. Пойми с одной фуры можно миллион заработать, а тут поток сходит на нет», – размышляет он.

По его словам, в последние дни перед смертью Галущенко говорил о том, что Тука стал неким прикрытием, витриной, за которой можно было спрятать по-настоящему серьезную контрабанду – не картошку с мясом.

Речь идет о топливе, металле , наркотиках.

Волонтер считает, что в коррупционных схемах замешаны милицейские чины высокого ранга. По ту сторону блокпостов стоят их бывшие сотрудники, которые теперь служат в милиции ЛНР.

По его мнению, коррупция строится на социальных связях, а борьба в зоне АТО идет за сферы влияния, за передовые блокпосты.

Отсюда и конфликты между батальонами. Однажды искусившись, военные забывают ради чего они находятся на передовой.

«Украинская правда» будет следить за развитием событий и расследованием убийства волонтеров, которые боролись с контрабандой в зоне АТО.

Анастасия Рингис, УП
Анастасия Рингис.

2 сентября в районе Счастья Луганской области было совершено нападение на сводную мобильную группу по противодействию контрабанде.

В результате нападения погибли двое – волонтер Андрей Галущенко (Эндрю) и сотрудник государственной фискальной службы Дмитрий Жарук. Трое представителей из разных ведомств, участвовавших в работе группы, ранены.

Губернатор Луганской области, волонтер Георгий Тука сразу заявил, что трагедия не была случайностью, и что он понимает, кому мешала работа мобильной группы.

День спустя в районе Счастья подорвался на фугасе боец 80-й аэромобильной бригады Владимир Киян, позывной Тайфун, он был одним из тех, кто держал оборону Луганской ТЭС с ноября 2014 года и хорошо знал местность.

Сразу после гибели бойца, волонтеры заговорили о том, что два падения в одном секторе могут быть связаны между собой.

Юрий Касьянов рассказал, что накануне общался с Тайфуном и, что тот действительно собирался выехать на место гибели Галущенко. Но это мнение оспаривается другими волонтерами, которые опросили бойцов, работавших с ним в тот день.

Связаны ли две трагедии между собой? Пока следствие не может дать четкий ответ.

В чем сейчас никто не сомневается так это в том, что нападение на мобильную группу 2 сентября было совершенно не диверсантами, а «своими».

Такое мнение подтверждает подавляющее большинство собеседников «Украинской правды».

В интервью «УП» в начале августа Тука заявлял, что в контрабанду вовлечены военнослужащие высокого ранга, и что скоро начнутся первые задержания.

Нападение на мобильную группу – игра на опережение или у кого-то сдали нервы?

«УП» попыталась вычленить ключевые версии.

Сводные мобильные группы. Зачем они нужны?

В начале июля этого года, на одной из встреч с волонтерами, президент предложил создать контролирующий орган по противодействию контрабанде на линии соприкосновения.

«Волонтерский контроль должен стать реальным механизмом борьбы с коррупцией в зоне АТО», – заявил тогда Порошенко.

Суть затеи заключалась в том, чтобы из сотрудников разных ведомств – СБУ, фискальных служб, пограничников, прокуратуры, не работавших в зоне АТО, и волонтеров собрать команды, которые станут некой третьей силой, которая будет отслеживать и противодействие перемещению фур с контрабандой в буферной зоне.

Президент поручил организовать этот процесс волонтеру Георгию Туке, который позже возглавил Луганскую ОГА.

Волонтеры с репутацией должны были стать неким гарантом неподкупности мобильных групп.

Старт проекта и, правда, выглядел впечатляюще.

Георгий Тука почти в ежедневном режиме сообщал о задержании фур с продуктами, сигаретами, алкоголем. Губернатор Луганской ОГА утверждает, что за эти месяцы в его области удалось уменьшить контрабанду на 70%.

Информация о том, что на мобильные группы осуществляют попытки давления, чаще всего не была публичной. Например, на мобильную группу Андрея Галущенко совершалось нападение еще 28 сентября, о чем на своей страничке в FB написал волонтер мобильной группы Родион Шовкошитный.

«Охота против контрабандистов началась жесткая, большую часть информации мы не пускаем в эфир. Мы публикуем только то, что мы можем», – пояснил «Украинской правде» советник президента Юрий Бирюков.

Отсутствие законодательной базы для работы мобильной группы (а фактически работа в обход законов), компенсируется поддержкой президента и широкими полномочиями.

Мобильные группы имеют право задержать перевозчика, если документы не в порядке, досмотреть любой груз, выписать административный штраф, отправить фуры на штраф-площадку, а владельца груза в суд.

Волонтер Виктор (имя изменено – УП), с группой которого в середине августа корреспондент УП выезжала в рейд вдоль линии разграничения, говорит, что только в одном из секторов его группа задержала 25 фур. Среди них были не только 5- тонники, но и 40-тонник.

По его словам, если раньше фуры останавливали каждый день, бывало, больше десяти, то сейчас габаритные машины – редкость. Основная контрабанда перевозится на легковых машинах.

«Главная проблема в борьбе с контрабандой – это то, что решение в результате принимают местные суды. А так как контрабандой, как правило, занимаются местные силовики, то самое серьезное, что может ожидать – это штраф. Не так давно Артемовский суд отменил больше ста админ. протоколов», – поясняет волонтер.

До трагедии в зоне АТО работало 7 мобильных групп.

Номинально мобильные группы закреплены за секторами, но фактически они имеют право перемещаться вдоль всей линии соприкосновения, свободно пересекая блокпосты.

Хотя никакие дополнительные разрешения этим группам не нужны, у некоторых из них возникали столкновения с военными. Группы между собой не координируются, чтобы информация не передавалась заинтересованным лицам.

Версия № 1

Одно из первых подозрений, которое было озвучено губернатором Георгием Тукой, пало на комбрига 92-й бригады Виктора Николюка (позывной «Ветер»).

О том, что 92-я бригада имеет отношение к контрабанде в секторе, поговаривали давно.

Например, собеседник из 8-го полка спецназа рассказал «Украинской правде», что 7 июля 2015 в том же районе, где было совершено нападение на мобильную группу Эндрю, пострадала и их группа.

«В нескольких километрах от речки Северский Донец с нашей территории на группу специального назначения была совершенная засада, повесили на деревья три «монки» управляемых, две сработали, одна нет. В результате у нас погиб один боец Володя, позывной Майор», – рассказывает военный.

На место засады, по его словам, были подброшены РПГ российского производства со стертыми номерами.

«При этом нам было понятно, что тубусы были использованы давно, они не были свежими, только что отработанными», – говорит спецназовец.

По словам военного, нападение на его разведроту совершили профессионалы.

Могли ли это быть диверсанты противника? Вряд ли – считает военный.

«Основная цель ДРГ – получение информации и взятие в плен. А это нападение было совершенно так, чтобы напугать. Если бы у них были иные цели, мои ребята просто так бы не ушли. Цель ДРГ должна быть оправдана. В этом случае – нет», – поясняет он.

Почему его подозрение пало на комбрига 92-й бригады?

«В том районе, где мы работаем, нами неоднократно была зафиксирована и передана информация в штаб сектора А о беспрепятственном прохождении фур через блокпосты 92-й бригады. В ответ комбриг 92-й обвинил нас в том, что мы занимаемся контрабандой, хотя мы не стоим на блокпостах, и выполняем другие задачи», – поясняет собеседник.

Он говорит, что за минувшее лето такие случаи нападения в зоне ответственности 92-й бригады, были не единичными. Похожее нападение было совершено ранее на батальон «Золотые ворота».

Бойцы 8-го полка спецназа также рассказали «УП», что их блокировали бойцы 92 бригады: «Нас подрезали, физически не пропускали, блокировали, чтобы мы не выехали в наш район действий. Мы подозреваем, что в тот момент они сопровождали фуры».

«Пусть докажут»

Спецназовцы предполагают, что Андрей Галущенко стал жертвой той же бригады, покрывающей контрабанду. Сам комбриг Ветер к таким предположениям относится с юмором: «Пусть докажут».

Комбриг Ветер выглядит человеком, уверенным в себе. Иногда кажется, что даже слишком.

«Расследование должно быть проведено в полном объеме. А уже по результатам будем говорить», – сухо отвечает он.

Ветер говорит с вызовом.

«Если бы я этим занимался, то поверьте мне, имея те полномочия, которые у меня здесь есть, своих 55 километров фронта, мне Лобачевская переправа была бы не интересна. У меня есть целый мост (дорога за дамбой ТЭС – ред.), через мост я мог бы толкать столько целыми фурами, и никто этого бы не знал», – сказал он журналисту «УП» в начале августа.

Комбриг Ветер уверен, что над ним специально сгущаются тучи, потому что кто-то хочет отвлечь внимание от других направлений, где до сих пор работают контрабандные схемы.

«Контрабанда – это налаженный путь, по которым идут машин десятками, оттого что пройдет одна-две газельки, не стоит того, чтобы здесь был такой ажиотаж», – комментирует Ветер.

На счет 8-го полка спецназа он уверен, что это была российская диверсионная группа.

«Там была российский дшр, мина российская, она выбрасывается , монки, задняя крышка. Так что не надо на нас сваливать отсутствие координации», – говорит Ветер.

С другой стороны комбриг гордится тем, что у него в подразделении 6 разведгрупп: «Это мой участок фронта, я за него отвечаю, если тут кто-то появляется, то я не могу об этом не знать».

Многих удивляет, что его разведчики ни разу не попадали в засаду в тех местах. А бывшие его бойцы в интервью «УП» намекали на договорные отношения с сепаратистами. Так как в какой-то момент, по их слова, количество обстрелов резко уменьшилось.

Коллега — журналист, долго работавший в секторе А, говорит, что у Андрея Галущенко отношения с Ветром были скорее дипломатические.

«Эндрю хорошо ориентировался в ситуации. Он интересовался всем вокруг, у него скорее всего что-то было на комбрига 92-й бригады».

Волонтер Ольга Решетилова из фонда «Повернись живим», которая хорошо знакома с батальонами, стоящими на передовой, так как последний год снабжала в эту версию не верит.

Ее доводы просты: «Ветра легко назначить виновным».

Главный вопрос на ее взгляд– «Если Ветер виновен, кто заказчик?»

Версия № 2

За пару дней до трагедии, в последнем интервью, волонтер Андрей Галущенко, находясь в Счастье, рассказывал: «Тут должен быть большой базар. Но пустят ли?». Это был его ответ на вопрос журналиста Алексея Бобровникова: «Кто тут будет здесь торговать?».

Эндрю с улыбкой отвечает: «Я думаю, что это будут фирмы, приближенные Юрию Юрьевичу, кто знает, тот поймет, к господину генерал-лейтенанту (Науменко – УП). Даже вельмишановний Георгий Борисович (Тука — УП) этому вряд ли что-то сможет противопоставить. Ибо эти два несмываемых гов**ца давно тут сидят и все контролируют».

Кого и что имел ввиду Галущенко?

Юрий Юрьевич Клименко – замглавы Луганской военно-гражданской администрации, был назначен на должность в апреле 2015, а последние три года до вступления в новую должность работал в Киеве.

«Человек при Януковиче работал в СБУ, он априори не мог не быть связанным с «Семьей», он не мог не быть встроенным в вертикаль», – комментирует бывший луганский чиновник, хорошо осведомленный в схемах, которые существовали при режиме Януковича.

Говоря о генерал–лейтенанте Галущенко, имел ввиду Анатолия Науменко – того самого главу МВД Луганска, назначенного «народным мэром» Болотовым во время захвата Луганской городской администрации.

Науменко не раз уже обвиняли в том, что именно он «крышует» контрабанду в секторе А.

Волонтер, разговаривавший накануне с Андреем Галущенко, утверждает, что погибший рассказывал, что ему удалось собрать доказательства против генерал-лейтенанта, а более того – найти людей готовых дать показания.

«Андрей перешел дорогу не по мелочи. Он перешел дорогу – по крупному. Пойми с одной фуры можно миллион заработать, а тут поток сходит на нет», – размышляет он.

По его словам, в последние дни перед смертью Галущенко говорил о том, что Тука стал неким прикрытием, витриной, за которой можно было спрятать по-настоящему серьезную контрабанду – не картошку с мясом.

Речь идет о топливе, металле , наркотиках.

Волонтер считает, что в коррупционных схемах замешаны милицейские чины высокого ранга. По ту сторону блокпостов стоят их бывшие сотрудники, которые теперь служат в милиции ЛНР.

По его мнению, коррупция строится на социальных связях, а борьба в зоне АТО идет за сферы влияния, за передовые блокпосты.

Отсюда и конфликты между батальонами. Однажды искусившись, военные забывают ради чего они находятся на передовой.

«Украинская правда» будет следить за развитием событий и расследованием убийства волонтеров, которые боролись с контрабандой в зоне АТО.

Анастасия Рингис, УП

Георгий Тука: В контрабанду вовлечены военнослужащие высокого ранга. Будут посадкиГеоргий Тука: В контрабанду вовлечены военнослужащие высокого ранга. Будут посадки

Анастасия Рингис, УП.

Назначение основателя волонтерского фонда «Народный тыл» Георгия Туки главой Луганской военно-гражданской администрации для многих стало неожиданностью.

С одной стороны такое решение объясняется кадровым дефицитом и короткой скамейкой запасных. С другой – это показатель того, что президент делает еще большую ставку на волонтеров, а возможно, их репутационный капитал.

Что это – очередной популизм или назначение, способное изменить положение дел в области?

Георгий Тука – никогда прежде не работавший чиновником и активно критиковавший президента – принял предложение быстро, говорит, почти не раздумывая. «Я всю свою жизнь, так или иначе, пытался менять эту страну. Эта должность просто дает мне новые возможности», – поясняет он.

Единственным условием, которое он выдвинул президенту, были широкие полномочия и возможность не числиться штыком президентской команды.

За месяц до этого назначения на одном из совещаний с волонтерами президент поручил Георгию Туке создать мобильные группы по борьбе с контрабандой. В эти группы вошли сотрудники разных спецподразделений, в том числе волонтеры.

Тука с задачей справился. Сейчас по области курсируют семь бригад. Есть первые результаты. Военный губернатор обещает, что в конце месяца будут громкие посадки.

Если не удастся ничего изменить, он готов без сожаления оставить кресло губернатора. «К тому же, посмотрите, кресло-то без одного колесика», – демонстрирует он кресло в своем кабинете в Северодонецке.

Сейчас его задача номер один – сформировать работающую команду. Он пытается решить этот вопрос по-волонтерски – уже пригласил активистов, которые занимаются антикоррупционной деятельностью, работать на уровне области. И даже пообещал дать полный доступ к информации и физическую защиту.

Преемника Геннадия Москаля уже называют «Железный Тука».

«Не знаю, железный, пластмассовый, алюминиевый – какой угодно. Главное, что есть политическая воля. Я точно ни с кем договариваться не буду», – говорит он.

Железный или пластилиновый – покажет время.

Перед кабинетом Георгия Туки, как и в офисе «Народного тыла» — полно желающих попасть на прием.

Тут и канадская военная миссия, волонтеры, местные активисты, сотрудники спецслужб. Для кого-то он все еще Жора, для других – Георгий Борисович.

Один из волонтеров вручает ему бутылку дорогого скотча. Тука на секунду теряется. Потом говорит: «Посмотрите, у меня в рабочем столе девять ящиков. Все пустые. Никаких взяток».

Он пытается шутить, хотя и видно, что очень устал. Он общается в привычной для него манере, почти не выпуская сигареты из руки. Он четок в словах, не боится жестких определений. И кажется, чувствует себя на своем месте.

– Вы давно собирались в политику. Даже баллотировались в депутаты. Как вам ваш карьерный рост?

– Я не рассматриваю свою должность как политическую, это военно-хозяйственная должность. Абсолютно не вижу в ней никакой политики. Я равноудален от всех политических партий. Вижу только врага, каковым являются «недобитки» из компартии и Партии регионов. Я их буду уничтожать.

– У вас здесь немало депутатов, которые сначала возили титушек на Майдан, а потом поддерживали сепаратистов. Да и мэр Северодонецка Валентин Казаков – тоже замечен был в этом не раз. Вы их имеете ввиду?

– Абсолютно. Но мне все равно, мне плевать на их имена и фамилии. Я сюда пришел для того, чтобы в том числе чистить кадры.

Я не просто их оппонент, я враг этой организованной преступной группировки, которая называлась «Партия регионов».

– То есть уже открыт ряд уголовных дел?

– Да. Как мне сказали правоохранители, у них уже есть материалы. На мой вопрос, почему до сих пор нет дел в прокуратуре, ответ был такой: «Не было политической воли». С момента моего появления политическая воля есть. Поддержка у меня на самом высочайшем уровне.

– Предыдущий губернатор Геннадий Москаль, покидая этот кабинет, не передал вам никаких дел. Почему?

– Спешил и он и я. У меня есть его телефон. Но такие вопросы не обсуждаются по телефону. Мы в противоположных местах находимся. А через всю Украину переть нет времени. У меня и к Павлу Жебривскому нет времени съездить. Не говоря уже про Закарпатье.

– Кстати, Геннадий Москаль ходил по городу без охраны. Еще неделю назад охраны у вас тоже не было. А сейчас есть. Что случилось?

– Мне настоятельно порекомендовали это сделать. И более того, насколько мне известно, моего сына тоже взяли под охрану. Знаю, что за него уже объявили определенную награду.

– Это связано с вашим назначением на должность губернатора?

– Да.

– Историю вашего назначения рассказывают таким образом, что советник президента Юрий Бирюков, который лоббировал вашу кандидатуру, с вами эту идею не обсуждал. И президент сделал вам предложение так, что вы не смогли отказаться. Вас взяли «на слабо»?

– Да. Так оно и было. Я не знаю, до сих пор для меня загадка, какова роль Бирюкова во всем этом. Наверное, где-то он свою руку приложил. Я ему в лоб этот вопрос никогда не задавал. Я не знаю, честно говоря, мотивов, по которым президент сделал такое предложение. Конспирологией можно заниматься до бесконечности.

– Есть ли у вас план на ближайшие сто дней?

– Он в процессе формирования. Надо понять меня правильно: я не имею никакого опыта в бюрократической работе. Более того, я как был ненавистником бюрократии, так и продолжаю им оставаться. Хотя сейчас я стал частью этого аппарата.

Прежде, чем ломать, нужно понимать, что и как ты будешь строить. Потому что очень просто взять и поломать все.

Тем более что многие критиканы уже кроют меня матом. Хотя уже сделаны определенные вещи. Уже открыты уголовные дела, например.

– В целом вы – преемник Москаля. Москаль здесь активно боролся с контрабандой. Вы провели аудит. К какому выводу вы пришли?

– Месяц назад я занялся организацией проекта по созданию сводных мобильных групп, которые были направлены на борьбу с контрабандой. Процесс борьбы с контрабандой для меня не является чем-то новым.

– По нашей информации, вы сейчас инициируете снятие нескольких комбатов в вашем секторе, причастных к контрабанде. Это так?

– Без сомнений, у меня нет своих и чужих. Сидеть будут все.

Надо понимать, что когда мы говорим о контрабанде, опускаются две важные вещи. Во-первых, это контрабанда в прифронтовой зоне. А во-вторых, мы всегда в первую очередь думаем о материальной составляющей, о цифрах. В чем принципиальное отличие контрабанды на Закарпатье и здесь? В процесс контрабанды здесь вовлечена масса военнослужащих, в том числе и высочайшего ранга.

Опасность не в том, что перегнали фуру и поделили бабки. Если бы только в этом, то я бы, может, смотрел на это не сквозь пальцы, но не с такой лютой ненавистью.

Все дело в том, что с той стороны работают высокопрофессиональные сотрудники ФСБ. Они на своей шкуре прошли все тоже самое в течение двух чеченских кампаний. Этот прием использовали против них чеченцы, когда нищих офицеров начинали подкупать, а заканчивалось просто тупым сливом воинских подразделений, когда целые батальоны командиры сознательно заводили под артиллерийский огонь.

Технология отработана. Сначала человеку дают раз-второй-третий заработать, потом из него начинают высасывать секретную информацию, а потом он просто оказывается на крючке. И доходит до такого идиотизма, что наши тупоголовые офицеры даже не понимают, чем они рискуют, когда они оплату за свои услуги получают частично наличными, а частично на свои именные карточки.

И в результате им элементарно ставится ультиматум: «Друг, вот твоя карточка с банковской выпиской. Или ты отправляешься на подвал на Владимирскую, или ты начинаешь с нами работать». Есть факты братания, есть факты договорняков – это все уже есть.

– Нам рассказывали, например, о 92-ой бригаде, которую подозревают в участии в контрабанде.

– Я слышал это намного раньше. Поэтому когда прозвучало предложение президента организовать и возглавить процесс борьбы с этой раковой опухолью, которая пускает метастазы с огромной скоростью, тяжело было не согласиться.
У меня очень хорошие дружеские отношения со многими сотрудниками контрразведки. Молодые ребята, которых я называю бультерьерами. Они мне многое рассказывали.

И я с каждым днем все больше понимал, что мы катимся к тому, что армия может просто разложиться и потерять свою обороноспособность.

– То есть в то время, пока ваши волонтеры возят беспилотники на передовую, военные промышляют…

– Да, зарабатывают бабло. А тот, кто зарабатывает бабло, не способен воевать. У него уже другие задачи. И другие ценности.

– Вы говорили про первые результаты. Что имели ввиду?

– Порядка 12-15 уголовных дел. Я не знаю, просто чтобы в терминологии не путаться, это уголовные или не уголовные дела, хозяйственные, но открыто производство, как говорится. Несколько раз машины дивным образом возгорались.

– Машины, на которых ездили мобильные группы?

– Нет, машины, на которых ездили контрабандисты. Один раз какой-то неопытный молодой водитель на тяжелой бронетехнике неудачно разворачивался и проехался по таким машинам. Мне докладывают, что существенно возросли цены за услуги по провозу. Мне называют цифру от 100 до 200 тысяч гривен за фуру.

– Хорошо. За этот месяц вы сделали вывод о том, что высокопоставленные военные участвуют в этой контрабанде…

– Без сомнений.

– Как выглядит эта схема?

– Подтверждения найти крайне тяжело, потому, что опять-таки все сводится к косвенным показаниям. Чаще всего если удается задокументировать процесс, то ответственность на себя берут командиры среднего звена. Как правило, это командиры батальонов. И дальше комбригов они сдавать не хотят.

Но я скажу честно, что с ними начинают работать. Эти люди заигрались, и они откровенно не понимают всей меры ответственности. Когда один из комбатов узнал, что за такую деятельность предусмотрено наказание от 6 или 7 лет, он реально потерял дар речи. Его отвели в камеру, чтобы он продолжал думать.

– Вы можете назвать, кто эти люди?

– Нет, есть тайна следствия, я не могу говорить.

– На какую реакцию общества вы рассчитываете? Когда начнутся, например, посадки военных…

– И не только военных. Как я формулирую свою персональную задачу? Я являюсь идеологическим носителем борьбы с коррупцией, а контрабанда – это один из элементов коррупции, хотел бы, чтобы на остальной части территории нашлись такие же Туки, которые бы в других областях организовали такие же движения.

Мы должны, разбудить эту спящую, извините, биомассу, которой по барабану, что происходит вокруг. Нравится, не нравится, но таких 75-80% населения.

– Из того, что вы говорите, следует, что Луганская область может стать экспериментальной площадкой.

– Я для этого сюда и пришел. Я вообще не понимал, куда я ввязываюсь. Не хочу лукавить. И даже в первый и во второй день я не понимал, куда я ввязываюсь. Я только видел, когда мне приносили целые пачки бумажек на подпись. Я до сих пор с лютой ненавистью к этому отношусь. Но когда я ехал в Киев, меня, слава Богу, с первого дня вел за руку по этому лесу бюрократии очень толковый парень из администрации президента Виктор Ткаченко.

Мы с ним ехали, я его спросил: «Витя, скажи мне, какой у меня в распоряжении бюджет?» Он назвал цифру, от которой я чуть не выпрыгнул из машины. Я практически единолично могу распоряжаться суммой в 2,5 миллиарда гривен! И вот именно вокруг таких денег крутятся и интересы.

Ни для кого не секрет, что воровство в размере 10% на сегодняшний день среди белых воротничков считается нормой. А теперь представьте, что это 10% от объема всего продукта страны на протяжении 25 лет. Это оптимистический прогноз, что 10%. Во времена «Бати» доходило до 80%. Это был тупик, который был легко прогнозируем.

Я для себя в свое время сформулировал диагноз для Януковича: патологическое отсутствие интеллекта и невероятный уровень клептомании.

– Волонтер Тука никогда не считал деньги своего фонда, и какое-то время даже не считал нужным отчитываться перед донорами. Сможет ли губернатор Тука грамотно распоряжаться бюджетом в 2,5 миллиарда гривен?

– Деньги фонда считал, но правда – практически никогда не отчитывался. К счастью, бюджетные деньги носить в кармане не придется.

Во-вторых, все эти распоряжения о выделении – это все открыто и публично. Поэтому здесь уже мы приступаем ко второй фазе марлезонского балета: буду ли я принимать участие в различных коммерческих предложениях, которые уже поступают.

– К вам уже ходят ходоки?

– Например. Сегодня утром. Пришли от рыборазводника…

– Значит, вы заявляете о том, что не приемлете никакие связи…

– Нет.

– Вернемся к вопросу о том, как изменится бюджет области, какие новые источники наполнения вы видите, проведете ли вы финансовый аудит, поможет ли вам в этом Администрация президента?

– Честно говоря, аудиторов не приглашал. Я гораздо больше доверяю местным волонтерским финансовым организациям. Я буду обращаться к ним через фейсбук. Мне нужна помощь волонтерских организаций, которые работают в сфере борьбы с коррупцией. На примере Луганской области реально поработать и откатать свои технологии. Я даю полный карт-бланш, который я получил от президента.

– Как обстоят дела у вас с командой?

– Команда пока не сформирована. Проблема одна – низкий уровень материального обеспечения госслужащих. Со всеми надбавками моя зарплата будет составлять порядка 8,5-9 тысяч гривен. Это зарплата самого высшего государственного служащего в области.

В результате получается так, что жилья здесь нет, уровень зарплаты – на грани выживания. В результате те люди, которые были готовы работать, когда узнают правду, они готовы поработать три-пять дней, но меня такое не устраивает, мне нужна системная работа.

– Вы мне полчаса назад говорили, что президент вам дал расширенные полномочия. Разве вы не можете напрямую сказать об этом президенту?

– Он знает об этой проблеме.

– И где решение?

– Ищем. Я ищу, сидя в своем кабинете, он в своем кабинете. В законодательном поле пока не удается найти такого решения. Хотя нашлось бы много желающих и в Украине, и за ее пределами, которые бы под мое честное слово предоставили какие-то деньги, которые бы позволили людям, занимающимся реформами в Луганской области, вести достойный образ жизни.

Но это будет вне закона и, в конце концов, тех людей, которые придут в мою команду, их рано или поздно совершенно тривиально обвинят в коррупции.

– Вы сейчас заговорили как чиновник. Вы говорили, что у вас расширенные полномочия. Разве это не значит, что у вас есть полномочия создать здесь какие-то другие механизмы или инициировать законопроекты?

– Я вам говорил, что есть бюрократические цепи, которые я ненавидел, ненавижу и продолжаю ненавидеть. Будем ломать. Нужно вносить изменения в закон. А на это требуется время, которого у меня нет. Вот для меня это большая дилемма.

Есть люди, которые даже готовы идти на все эти лишения. Я им говорю, что денег не будет, но будет весело. Примерно так.

Я сейчас педалирую решение о покупке здания за три миллиона гривен для создания жилого фонда работников ОДА, чтобы было, где жить новой команде.

– Поддержал ли вас местный бизнес или люди, которые хотели бы вернуться на свою территорию?

– У меня были две встречи с представителями местного бизнеса. Если говорить о представителях крупного бизнеса, то их здесь осталось всего два – это завод Фирташа «Азот» и «Линос» (Лисичанский нефтеперерабатывающий завод). Все остальное тяжело отнести к крупному бизнесу.

Ни с людьми Фирташа, ни с владельцами «Линоса» у меня встреч не было, хотя они как бы собирались приехать.

Поэтому диалог я вел с представителями мелкого и среднего бизнеса. Что меня удручило, так это отсутствие инициативы, как бы это парадоксально ни звучало. Несмотря на то, что везде и всегда предприниматели – это наиболее активная часть общества, но даже среди этих людей я не увидел какой-то инициативы.

Когда я им рассказывал о том, что есть международные гранты, инвестиционные различные организации, давайте инвестиционные проекты, только один человек из всех сказал, что у него есть идеи.

– Сейчас строятся логистические центры, которые, по задумке, должны решить частично проблему с контрабандой и продуктами для жителей оккупированной территории. Когда это станет реальностью?

– Мы строим сеть логистических центров для жителей Донбасса, Луганска. Это большие торговые площадки, где украинские производители будут приезжать, продавать свою продукцию.

Это будут зоны porto franco. Я только что вернулся, уже две площадки в Луганской области утверждены. Уже начинаем работать. Надеюсь, что до конца августа первый такой центр заработает.

– Как вы относитесь к особому статусу Донецкой и Луганской областей?

– Отрицательно. Я здесь не вижу ничего особого. У людей две ноги, две руки, два глаза. Так же, как у харьковчан, житомирян и черкасчан. Хватит болтать об особенностях Донбасса! Их не существует.

– Но здесь – война, и вы это признаете.

– Война – это другое дело. Но это не значит, что это надо закреплять Конституцией. Потому что война рано или поздно закончится. Война началась в головах. И все, что мы пожинаем, это результат подлой и преступной пропаганды, рассадником которой в течение 20 лет была Партия регионов.

– Вы готовы открыто критиковать президента и выступить, например, в сентябре, когда он будет принуждать депутатов голосовать за изменения в Конституцию?

– Вы будете разочарованы, этот момент мы обсуждали еще до моего официального назначения. У меня есть моя гражданская позиция. Президент с ней знаком.

Я ему не завидую, если честно. Абсолютно не завидую. Он оказался в крайне сложной ситуации. Но это вовсе не означает, что я готов поддерживать. Если меня будут принуждать, я легко покину это кресло.

Я не ощущаю себя частью той мерзости, которая за 20 лет прилепила к себе клеймо «элита».

– Вы с таким драйвом рассказываете, как вы здесь будете ломать и крушить систему. Это вызывает восхищение. Но сейчас вы говорите, как легко вы можете покинуть это кресло. Во что верить?

– Если я буду видеть, что на меня будет оказываться давление с требованием выполнения некоторых пожеланий или инструкций, которые противоречат моим убеждениям, то для меня не составит труда встать и уйти, а не начинать изменять свое мировоззрение.

Я могу сказать, что ходоки от партий уже были. Всем, кто хотел от меня поддержки на выборах, было указано на дверь.

– Как вы считаете, область готова к децентрализации? Могут ли те процессы, которые вы сейчас запустите с привлечением волонтеров по борьбе с коррупцией, с новыми людьми и инициативами, помочь местному гражданскому обществу?

– Решение о выделении земельных участков по 1 гривне за сотку в Конча-Заспа принимал сельсовет. И сейчас этим мерзавцам в сельсоветах передается еще больше полномочий?

Их чистить надо, а потом передавать полномочия.

Я принципиальный противник проведения выборов сейчас в Луганской и Донецкой областях. Потому что здесь наибольшая концентрация этой мерзости.

– Представим, что на все, что вы запланировали, нашлись ресурсы – интеллектуальные, физические, финансовые – вы можете представить, как область изменится спустя пять лет?

– Я хочу, чтобы в конце концов люди перестали быть рабами, рабами внутри себя, на уровне своей ментальности. Когда я разговаривал с жителями дома в Лисичанске, который был уничтожен ракетой, они меня восприняли как царя.
У меня в голове не укладывалось. Сами при этом они пальцем о палец не ударили, ничего не сделано. Я говорю: «Я понимаю, вам до Киева тяжело достучаться, но у вас же есть городские и областные чиновники, почему они до сих пор со своими семьями не живут в этом разрушенном доме?» Непонимание!

Потом потихоньку начался диалог, они начали меня понимать, уже какие-то улыбки, какое-то доверие. Я ухожу, прощаюсь, и мне в спину говорят: «Передайте большое спасибо Дунаеву за то, что он нам дал по 200 гривен».

Тут у меня планка падает и я говорю: «А то, что он вас обокрал на 200 миллионов, вы об этом не думаете? А за 200 гривен вы ему готовы руки целовать?». Вот когда это рабство, этот нижайший уровень культуры и образованности будет выдавлен из людей, вот тогда я буду считать, что я свою миссию выполнил. Совсем необязательно для этого строить какие-то грандиозные комбинаты.

– Вы считаете, что люди здесь способны изменить свое сознание в ближайшие годы?

– Я не теряю надежду. Знаете, почему? Я не испытываю иллюзий, что можно изменить людей моего поколения. Не скрываю, что делаю ставку на молодежь. Сейчас надо бороться за умы ребят студенческого возраста и школьников.
До войны я видел статистику, которая меня поразила. 87% жителей Донбасса никогда не покидали пределы своей территории. 93% – никогда не покидали территорию Украины. Такая же примерно ситуация была свойственна всей Украине. Где-то чуть-чуть лучше, где-то чуть-чуть хуже. На Донбассе было чуть-чуть хуже.

Сейчас в области осуществляется крутой проект, который я считаю может изменить ситуацию – он реализуется без моего участия – местную детвору отправляют на отдых, бесплатно для семей, в Центральную, Западную Украину. Когда из Станицы Луганской отправляли первую группу деток, лишь девять семей согласились отпустить своих детей в Западную Украину.

Позавчера уже 35 детей отправили. И уже есть случаи, когда дети не хотят оттуда возвращаться сюда. Они приезжают и начинают высмеивать своих бабушек и родителей, которые сидят и рассказывают про негров на танках. Вот за что надо бороться, и я буду это делать последовательно.

Анастасия Рингис, УП
Анастасия Рингис, УП.

Назначение основателя волонтерского фонда «Народный тыл» Георгия Туки главой Луганской военно-гражданской администрации для многих стало неожиданностью.

С одной стороны такое решение объясняется кадровым дефицитом и короткой скамейкой запасных. С другой – это показатель того, что президент делает еще большую ставку на волонтеров, а возможно, их репутационный капитал.

Что это – очередной популизм или назначение, способное изменить положение дел в области?

Георгий Тука – никогда прежде не работавший чиновником и активно критиковавший президента – принял предложение быстро, говорит, почти не раздумывая. «Я всю свою жизнь, так или иначе, пытался менять эту страну. Эта должность просто дает мне новые возможности», – поясняет он.

Единственным условием, которое он выдвинул президенту, были широкие полномочия и возможность не числиться штыком президентской команды.

За месяц до этого назначения на одном из совещаний с волонтерами президент поручил Георгию Туке создать мобильные группы по борьбе с контрабандой. В эти группы вошли сотрудники разных спецподразделений, в том числе волонтеры.

Тука с задачей справился. Сейчас по области курсируют семь бригад. Есть первые результаты. Военный губернатор обещает, что в конце месяца будут громкие посадки.

Если не удастся ничего изменить, он готов без сожаления оставить кресло губернатора. «К тому же, посмотрите, кресло-то без одного колесика», – демонстрирует он кресло в своем кабинете в Северодонецке.

Сейчас его задача номер один – сформировать работающую команду. Он пытается решить этот вопрос по-волонтерски – уже пригласил активистов, которые занимаются антикоррупционной деятельностью, работать на уровне области. И даже пообещал дать полный доступ к информации и физическую защиту.

Преемника Геннадия Москаля уже называют «Железный Тука».

«Не знаю, железный, пластмассовый, алюминиевый – какой угодно. Главное, что есть политическая воля. Я точно ни с кем договариваться не буду», – говорит он.

Железный или пластилиновый – покажет время.

Перед кабинетом Георгия Туки, как и в офисе «Народного тыла» — полно желающих попасть на прием.

Тут и канадская военная миссия, волонтеры, местные активисты, сотрудники спецслужб. Для кого-то он все еще Жора, для других – Георгий Борисович.

Один из волонтеров вручает ему бутылку дорогого скотча. Тука на секунду теряется. Потом говорит: «Посмотрите, у меня в рабочем столе девять ящиков. Все пустые. Никаких взяток».

Он пытается шутить, хотя и видно, что очень устал. Он общается в привычной для него манере, почти не выпуская сигареты из руки. Он четок в словах, не боится жестких определений. И кажется, чувствует себя на своем месте.

– Вы давно собирались в политику. Даже баллотировались в депутаты. Как вам ваш карьерный рост?

– Я не рассматриваю свою должность как политическую, это военно-хозяйственная должность. Абсолютно не вижу в ней никакой политики. Я равноудален от всех политических партий. Вижу только врага, каковым являются «недобитки» из компартии и Партии регионов. Я их буду уничтожать.

– У вас здесь немало депутатов, которые сначала возили титушек на Майдан, а потом поддерживали сепаратистов. Да и мэр Северодонецка Валентин Казаков – тоже замечен был в этом не раз. Вы их имеете ввиду?

– Абсолютно. Но мне все равно, мне плевать на их имена и фамилии. Я сюда пришел для того, чтобы в том числе чистить кадры.

Я не просто их оппонент, я враг этой организованной преступной группировки, которая называлась «Партия регионов».

– То есть уже открыт ряд уголовных дел?

– Да. Как мне сказали правоохранители, у них уже есть материалы. На мой вопрос, почему до сих пор нет дел в прокуратуре, ответ был такой: «Не было политической воли». С момента моего появления политическая воля есть. Поддержка у меня на самом высочайшем уровне.

– Предыдущий губернатор Геннадий Москаль, покидая этот кабинет, не передал вам никаких дел. Почему?

– Спешил и он и я. У меня есть его телефон. Но такие вопросы не обсуждаются по телефону. Мы в противоположных местах находимся. А через всю Украину переть нет времени. У меня и к Павлу Жебривскому нет времени съездить. Не говоря уже про Закарпатье.

– Кстати, Геннадий Москаль ходил по городу без охраны. Еще неделю назад охраны у вас тоже не было. А сейчас есть. Что случилось?

– Мне настоятельно порекомендовали это сделать. И более того, насколько мне известно, моего сына тоже взяли под охрану. Знаю, что за него уже объявили определенную награду.

– Это связано с вашим назначением на должность губернатора?

– Да.

– Историю вашего назначения рассказывают таким образом, что советник президента Юрий Бирюков, который лоббировал вашу кандидатуру, с вами эту идею не обсуждал. И президент сделал вам предложение так, что вы не смогли отказаться. Вас взяли «на слабо»?

– Да. Так оно и было. Я не знаю, до сих пор для меня загадка, какова роль Бирюкова во всем этом. Наверное, где-то он свою руку приложил. Я ему в лоб этот вопрос никогда не задавал. Я не знаю, честно говоря, мотивов, по которым президент сделал такое предложение. Конспирологией можно заниматься до бесконечности.

– Есть ли у вас план на ближайшие сто дней?

– Он в процессе формирования. Надо понять меня правильно: я не имею никакого опыта в бюрократической работе. Более того, я как был ненавистником бюрократии, так и продолжаю им оставаться. Хотя сейчас я стал частью этого аппарата.

Прежде, чем ломать, нужно понимать, что и как ты будешь строить. Потому что очень просто взять и поломать все.

Тем более что многие критиканы уже кроют меня матом. Хотя уже сделаны определенные вещи. Уже открыты уголовные дела, например.

– В целом вы – преемник Москаля. Москаль здесь активно боролся с контрабандой. Вы провели аудит. К какому выводу вы пришли?

– Месяц назад я занялся организацией проекта по созданию сводных мобильных групп, которые были направлены на борьбу с контрабандой. Процесс борьбы с контрабандой для меня не является чем-то новым.

– По нашей информации, вы сейчас инициируете снятие нескольких комбатов в вашем секторе, причастных к контрабанде. Это так?

– Без сомнений, у меня нет своих и чужих. Сидеть будут все.

Надо понимать, что когда мы говорим о контрабанде, опускаются две важные вещи. Во-первых, это контрабанда в прифронтовой зоне. А во-вторых, мы всегда в первую очередь думаем о материальной составляющей, о цифрах. В чем принципиальное отличие контрабанды на Закарпатье и здесь? В процесс контрабанды здесь вовлечена масса военнослужащих, в том числе и высочайшего ранга.

Опасность не в том, что перегнали фуру и поделили бабки. Если бы только в этом, то я бы, может, смотрел на это не сквозь пальцы, но не с такой лютой ненавистью.

Все дело в том, что с той стороны работают высокопрофессиональные сотрудники ФСБ. Они на своей шкуре прошли все тоже самое в течение двух чеченских кампаний. Этот прием использовали против них чеченцы, когда нищих офицеров начинали подкупать, а заканчивалось просто тупым сливом воинских подразделений, когда целые батальоны командиры сознательно заводили под артиллерийский огонь.

Технология отработана. Сначала человеку дают раз-второй-третий заработать, потом из него начинают высасывать секретную информацию, а потом он просто оказывается на крючке. И доходит до такого идиотизма, что наши тупоголовые офицеры даже не понимают, чем они рискуют, когда они оплату за свои услуги получают частично наличными, а частично на свои именные карточки.

И в результате им элементарно ставится ультиматум: «Друг, вот твоя карточка с банковской выпиской. Или ты отправляешься на подвал на Владимирскую, или ты начинаешь с нами работать». Есть факты братания, есть факты договорняков – это все уже есть.

– Нам рассказывали, например, о 92-ой бригаде, которую подозревают в участии в контрабанде.

– Я слышал это намного раньше. Поэтому когда прозвучало предложение президента организовать и возглавить процесс борьбы с этой раковой опухолью, которая пускает метастазы с огромной скоростью, тяжело было не согласиться.
У меня очень хорошие дружеские отношения со многими сотрудниками контрразведки. Молодые ребята, которых я называю бультерьерами. Они мне многое рассказывали.

И я с каждым днем все больше понимал, что мы катимся к тому, что армия может просто разложиться и потерять свою обороноспособность.

– То есть в то время, пока ваши волонтеры возят беспилотники на передовую, военные промышляют…

– Да, зарабатывают бабло. А тот, кто зарабатывает бабло, не способен воевать. У него уже другие задачи. И другие ценности.

– Вы говорили про первые результаты. Что имели ввиду?

– Порядка 12-15 уголовных дел. Я не знаю, просто чтобы в терминологии не путаться, это уголовные или не уголовные дела, хозяйственные, но открыто производство, как говорится. Несколько раз машины дивным образом возгорались.

– Машины, на которых ездили мобильные группы?

– Нет, машины, на которых ездили контрабандисты. Один раз какой-то неопытный молодой водитель на тяжелой бронетехнике неудачно разворачивался и проехался по таким машинам. Мне докладывают, что существенно возросли цены за услуги по провозу. Мне называют цифру от 100 до 200 тысяч гривен за фуру.

– Хорошо. За этот месяц вы сделали вывод о том, что высокопоставленные военные участвуют в этой контрабанде…

– Без сомнений.

– Как выглядит эта схема?

– Подтверждения найти крайне тяжело, потому, что опять-таки все сводится к косвенным показаниям. Чаще всего если удается задокументировать процесс, то ответственность на себя берут командиры среднего звена. Как правило, это командиры батальонов. И дальше комбригов они сдавать не хотят.

Но я скажу честно, что с ними начинают работать. Эти люди заигрались, и они откровенно не понимают всей меры ответственности. Когда один из комбатов узнал, что за такую деятельность предусмотрено наказание от 6 или 7 лет, он реально потерял дар речи. Его отвели в камеру, чтобы он продолжал думать.

– Вы можете назвать, кто эти люди?

– Нет, есть тайна следствия, я не могу говорить.

– На какую реакцию общества вы рассчитываете? Когда начнутся, например, посадки военных…

– И не только военных. Как я формулирую свою персональную задачу? Я являюсь идеологическим носителем борьбы с коррупцией, а контрабанда – это один из элементов коррупции, хотел бы, чтобы на остальной части территории нашлись такие же Туки, которые бы в других областях организовали такие же движения.

Мы должны, разбудить эту спящую, извините, биомассу, которой по барабану, что происходит вокруг. Нравится, не нравится, но таких 75-80% населения.

– Из того, что вы говорите, следует, что Луганская область может стать экспериментальной площадкой.

– Я для этого сюда и пришел. Я вообще не понимал, куда я ввязываюсь. Не хочу лукавить. И даже в первый и во второй день я не понимал, куда я ввязываюсь. Я только видел, когда мне приносили целые пачки бумажек на подпись. Я до сих пор с лютой ненавистью к этому отношусь. Но когда я ехал в Киев, меня, слава Богу, с первого дня вел за руку по этому лесу бюрократии очень толковый парень из администрации президента Виктор Ткаченко.

Мы с ним ехали, я его спросил: «Витя, скажи мне, какой у меня в распоряжении бюджет?» Он назвал цифру, от которой я чуть не выпрыгнул из машины. Я практически единолично могу распоряжаться суммой в 2,5 миллиарда гривен! И вот именно вокруг таких денег крутятся и интересы.

Ни для кого не секрет, что воровство в размере 10% на сегодняшний день среди белых воротничков считается нормой. А теперь представьте, что это 10% от объема всего продукта страны на протяжении 25 лет. Это оптимистический прогноз, что 10%. Во времена «Бати» доходило до 80%. Это был тупик, который был легко прогнозируем.

Я для себя в свое время сформулировал диагноз для Януковича: патологическое отсутствие интеллекта и невероятный уровень клептомании.

– Волонтер Тука никогда не считал деньги своего фонда, и какое-то время даже не считал нужным отчитываться перед донорами. Сможет ли губернатор Тука грамотно распоряжаться бюджетом в 2,5 миллиарда гривен?

– Деньги фонда считал, но правда – практически никогда не отчитывался. К счастью, бюджетные деньги носить в кармане не придется.

Во-вторых, все эти распоряжения о выделении – это все открыто и публично. Поэтому здесь уже мы приступаем ко второй фазе марлезонского балета: буду ли я принимать участие в различных коммерческих предложениях, которые уже поступают.

– К вам уже ходят ходоки?

– Например. Сегодня утром. Пришли от рыборазводника…

– Значит, вы заявляете о том, что не приемлете никакие связи…

– Нет.

– Вернемся к вопросу о том, как изменится бюджет области, какие новые источники наполнения вы видите, проведете ли вы финансовый аудит, поможет ли вам в этом Администрация президента?

– Честно говоря, аудиторов не приглашал. Я гораздо больше доверяю местным волонтерским финансовым организациям. Я буду обращаться к ним через фейсбук. Мне нужна помощь волонтерских организаций, которые работают в сфере борьбы с коррупцией. На примере Луганской области реально поработать и откатать свои технологии. Я даю полный карт-бланш, который я получил от президента.

– Как обстоят дела у вас с командой?

– Команда пока не сформирована. Проблема одна – низкий уровень материального обеспечения госслужащих. Со всеми надбавками моя зарплата будет составлять порядка 8,5-9 тысяч гривен. Это зарплата самого высшего государственного служащего в области.

В результате получается так, что жилья здесь нет, уровень зарплаты – на грани выживания. В результате те люди, которые были готовы работать, когда узнают правду, они готовы поработать три-пять дней, но меня такое не устраивает, мне нужна системная работа.

– Вы мне полчаса назад говорили, что президент вам дал расширенные полномочия. Разве вы не можете напрямую сказать об этом президенту?

– Он знает об этой проблеме.

– И где решение?

– Ищем. Я ищу, сидя в своем кабинете, он в своем кабинете. В законодательном поле пока не удается найти такого решения. Хотя нашлось бы много желающих и в Украине, и за ее пределами, которые бы под мое честное слово предоставили какие-то деньги, которые бы позволили людям, занимающимся реформами в Луганской области, вести достойный образ жизни.

Но это будет вне закона и, в конце концов, тех людей, которые придут в мою команду, их рано или поздно совершенно тривиально обвинят в коррупции.

– Вы сейчас заговорили как чиновник. Вы говорили, что у вас расширенные полномочия. Разве это не значит, что у вас есть полномочия создать здесь какие-то другие механизмы или инициировать законопроекты?

– Я вам говорил, что есть бюрократические цепи, которые я ненавидел, ненавижу и продолжаю ненавидеть. Будем ломать. Нужно вносить изменения в закон. А на это требуется время, которого у меня нет. Вот для меня это большая дилемма.

Есть люди, которые даже готовы идти на все эти лишения. Я им говорю, что денег не будет, но будет весело. Примерно так.

Я сейчас педалирую решение о покупке здания за три миллиона гривен для создания жилого фонда работников ОДА, чтобы было, где жить новой команде.

– Поддержал ли вас местный бизнес или люди, которые хотели бы вернуться на свою территорию?

– У меня были две встречи с представителями местного бизнеса. Если говорить о представителях крупного бизнеса, то их здесь осталось всего два – это завод Фирташа «Азот» и «Линос» (Лисичанский нефтеперерабатывающий завод). Все остальное тяжело отнести к крупному бизнесу.

Ни с людьми Фирташа, ни с владельцами «Линоса» у меня встреч не было, хотя они как бы собирались приехать.

Поэтому диалог я вел с представителями мелкого и среднего бизнеса. Что меня удручило, так это отсутствие инициативы, как бы это парадоксально ни звучало. Несмотря на то, что везде и всегда предприниматели – это наиболее активная часть общества, но даже среди этих людей я не увидел какой-то инициативы.

Когда я им рассказывал о том, что есть международные гранты, инвестиционные различные организации, давайте инвестиционные проекты, только один человек из всех сказал, что у него есть идеи.

– Сейчас строятся логистические центры, которые, по задумке, должны решить частично проблему с контрабандой и продуктами для жителей оккупированной территории. Когда это станет реальностью?

– Мы строим сеть логистических центров для жителей Донбасса, Луганска. Это большие торговые площадки, где украинские производители будут приезжать, продавать свою продукцию.

Это будут зоны porto franco. Я только что вернулся, уже две площадки в Луганской области утверждены. Уже начинаем работать. Надеюсь, что до конца августа первый такой центр заработает.

– Как вы относитесь к особому статусу Донецкой и Луганской областей?

– Отрицательно. Я здесь не вижу ничего особого. У людей две ноги, две руки, два глаза. Так же, как у харьковчан, житомирян и черкасчан. Хватит болтать об особенностях Донбасса! Их не существует.

– Но здесь – война, и вы это признаете.

– Война – это другое дело. Но это не значит, что это надо закреплять Конституцией. Потому что война рано или поздно закончится. Война началась в головах. И все, что мы пожинаем, это результат подлой и преступной пропаганды, рассадником которой в течение 20 лет была Партия регионов.

– Вы готовы открыто критиковать президента и выступить, например, в сентябре, когда он будет принуждать депутатов голосовать за изменения в Конституцию?

– Вы будете разочарованы, этот момент мы обсуждали еще до моего официального назначения. У меня есть моя гражданская позиция. Президент с ней знаком.

Я ему не завидую, если честно. Абсолютно не завидую. Он оказался в крайне сложной ситуации. Но это вовсе не означает, что я готов поддерживать. Если меня будут принуждать, я легко покину это кресло.

Я не ощущаю себя частью той мерзости, которая за 20 лет прилепила к себе клеймо «элита».

– Вы с таким драйвом рассказываете, как вы здесь будете ломать и крушить систему. Это вызывает восхищение. Но сейчас вы говорите, как легко вы можете покинуть это кресло. Во что верить?

– Если я буду видеть, что на меня будет оказываться давление с требованием выполнения некоторых пожеланий или инструкций, которые противоречат моим убеждениям, то для меня не составит труда встать и уйти, а не начинать изменять свое мировоззрение.

Я могу сказать, что ходоки от партий уже были. Всем, кто хотел от меня поддержки на выборах, было указано на дверь.

– Как вы считаете, область готова к децентрализации? Могут ли те процессы, которые вы сейчас запустите с привлечением волонтеров по борьбе с коррупцией, с новыми людьми и инициативами, помочь местному гражданскому обществу?

– Решение о выделении земельных участков по 1 гривне за сотку в Конча-Заспа принимал сельсовет. И сейчас этим мерзавцам в сельсоветах передается еще больше полномочий?

Их чистить надо, а потом передавать полномочия.

Я принципиальный противник проведения выборов сейчас в Луганской и Донецкой областях. Потому что здесь наибольшая концентрация этой мерзости.

– Представим, что на все, что вы запланировали, нашлись ресурсы – интеллектуальные, физические, финансовые – вы можете представить, как область изменится спустя пять лет?

– Я хочу, чтобы в конце концов люди перестали быть рабами, рабами внутри себя, на уровне своей ментальности. Когда я разговаривал с жителями дома в Лисичанске, который был уничтожен ракетой, они меня восприняли как царя.
У меня в голове не укладывалось. Сами при этом они пальцем о палец не ударили, ничего не сделано. Я говорю: «Я понимаю, вам до Киева тяжело достучаться, но у вас же есть городские и областные чиновники, почему они до сих пор со своими семьями не живут в этом разрушенном доме?» Непонимание!

Потом потихоньку начался диалог, они начали меня понимать, уже какие-то улыбки, какое-то доверие. Я ухожу, прощаюсь, и мне в спину говорят: «Передайте большое спасибо Дунаеву за то, что он нам дал по 200 гривен».

Тут у меня планка падает и я говорю: «А то, что он вас обокрал на 200 миллионов, вы об этом не думаете? А за 200 гривен вы ему готовы руки целовать?». Вот когда это рабство, этот нижайший уровень культуры и образованности будет выдавлен из людей, вот тогда я буду считать, что я свою миссию выполнил. Совсем необязательно для этого строить какие-то грандиозные комбинаты.

– Вы считаете, что люди здесь способны изменить свое сознание в ближайшие годы?

– Я не теряю надежду. Знаете, почему? Я не испытываю иллюзий, что можно изменить людей моего поколения. Не скрываю, что делаю ставку на молодежь. Сейчас надо бороться за умы ребят студенческого возраста и школьников.
До войны я видел статистику, которая меня поразила. 87% жителей Донбасса никогда не покидали пределы своей территории. 93% – никогда не покидали территорию Украины. Такая же примерно ситуация была свойственна всей Украине. Где-то чуть-чуть лучше, где-то чуть-чуть хуже. На Донбассе было чуть-чуть хуже.

Сейчас в области осуществляется крутой проект, который я считаю может изменить ситуацию – он реализуется без моего участия – местную детвору отправляют на отдых, бесплатно для семей, в Центральную, Западную Украину. Когда из Станицы Луганской отправляли первую группу деток, лишь девять семей согласились отпустить своих детей в Западную Украину.

Позавчера уже 35 детей отправили. И уже есть случаи, когда дети не хотят оттуда возвращаться сюда. Они приезжают и начинают высмеивать своих бабушек и родителей, которые сидят и рассказывают про негров на танках. Вот за что надо бороться, и я буду это делать последовательно.

Анастасия Рингис, УП

Битва хищников с парнокопытными. Выборы в 205 округеБитва хищников с парнокопытными. Выборы в 205 округе

Анастасия Рингис .

Если бы заезжий турист, не следивший за политическими баталиями в Чернигове, попал бы в город в минувшее воскресенье, он, пожалуй, решил бы, что здесь проходят грандиозные спортивные соревнования.

Накаченные молодые люди – кто в вышиванках (таких привезли из Винницы), кто в нарядных спортивных костюмах – дежурили возле каждого из 82 избирательных участков города.

Вот один из показательных диалогов:

–Так шо, сейчас что-то происходит или мы просто шаро*бимся?

– Да нет, пока ничего, весь движ будет вечером», — пообещал собеседник.

Понять за какие команды «играют» эти спортсмены было несложно.

У части из них были желтые или белые браслеты с надписью «Я – укроп» и корочки журналистов. Остальные гуляли по центру города без опознавательных знаков.

Один из спортсменов, перепутав избирательный участок со штабом кандидата по 205 округу Игоря Андрейченко, зашел и предъявил удостоверение журналиста малоизвестной газеты «Точка зору».

Активистка «Демальянса» Ирина Земляная тут же блокировала выход самозванцу, другая – оперативно инструктировала кого-то по телефону о том, как писать заявления в милицию о подделке документов (358 статья УК).

За исключением подобных инцидентов, утро выборов прошло спокойно. Основной «движ», как выражались спортсмены, действительно начался после полудня.

Как мы играли в зарницу. Провокация провокации

С давним знакомым, активистом Евромайдана, а сейчас депутатом от «Батькивщины» Игорем Луценко мы обедали в кафе, когда ему на телефон пришла смс-ка от нардепа Бориса Филатова.

Бывший замгубернатора Днепропетровской области сообщал о том, что на избирательном участке в 22-й школе члены ОВК вскрыли сейф и пытаются заполнять протоколы.

Мы тут же прыгнули в машину и помчались по адресу. «Ну, вот началось», — подумалось нам.

На избирательном участке уже столпились журналисты, спортсмены и дружественные «УКРОПу» депутаты.

Борис Филатов показывал фотографии вскрытого сейфа и громко разъяснял:

«Они нам долго рассказывали, что пили чай в этой комнате, где стоит сейф с протоколами. Потом я зашел, и мы сделали фотографии. Вот сейф открытый. Неопечатанный. Они пытались начать заполнять протоколы!».

Факт нарушений, кажется, очевидным. И на словах — доказанным. Филатов покидает участок.

Мы начинаем выяснять, что же произошло на самом деле.

Глава избирательной комиссии участка – женщина с багровым лицом, у которой от стресса явно повысилось давление, сбивчиво начинает пояснять.

«В этом сейфе хранились бюллетени. Мы вскрыли сейф в 7-45. Он не может быть уже опечатанным. Никто никаких протоколов не заполнял».

Что это было? По мнению главы избирательной комиссии, Борис Филатов пытался создать информационный повод и дискредитировать работу участка.

Нас подводят к девушке, которая сообщила в штаб Корбана о нарушении.

Евгения Почтальон – наблюдатель от самовыдвиженца – а если смотреть правде в глаза, – технического кандидата Сергея Копыцы.

Мы просим ее рассказать, что заставило сообщить о нарушении.

– Я зашла в комнату, где стоял сейф, чтобы зарядить свой телефон. И увидела, что одна из членов ОВК стала расчищать стол. А вторая сказала: «Мы пока заполним протоколы, – рассказывала наблюдательница.

– Они что-то заполняли? – допытывались мы.

– Нет. Но у них было намерение. Откуда я знаю, что они через час не начнут заполнять протоколы, – смело парировала молодая девушка.

Она явно была хорошо проинструктирована о том, какие нарушения возможны на участках.

Черниговский активист и советник главы облгосадминистрации по вопросам волонтерства Сергей Воробьев, который сопровождал нас в турне по участкам, выслушав Почтальон, прокомментировал: «Возможно, более опытные члены комиссии хотели сэкономить время на оформлении протоколов. Заполнить шапки заранее. Это, конечно, нарушение. В принципе, девушка поступила правильно. А Филатов устроил истерику».

Через несколько минут, уже на дороге мы встречаем кортеж из семи дорогих машин. Резко разворачиваемся и следуем за ним. Это – сопровождение Корбана, который приехал на избирательный участок, находящийся в той же школе, где только что был Филатов.

Геннадий Корбан дает пару комментариев, рассказывает о каруселях, которые, якобы, возят людей голосовать за Березенко.

После вопросов, почему члены его команды вваливаются на избирательные участки, его обступают охранники и не дают подойти никому из журналистов и активистов.

Следующий адрес, куда мы выехали – Гоголя 16.

Там заблокировали и машину с днепропетровскими номерами. Ее оцепила милиция. Инициаторами задержания были свободовцы – Андрей Мохник, Андрей Ильенко и Юрий Сиротюк. Они решили, что в машине могут быть бюллетени, фальшивые протоколы или деньги для подкупа. На место события тут же подоспели и ребята с желтыми браслетами.
Там же вы встретили героя АТО из Днепропетровска Джексона с таким же браслетом на руке.

Спустя пару часов машину разблокировали, но в ней ничего из того, что искали, не оказалось.

После этого инцидента в штабе Корбана сообщили, что на избирательном участке по улице Шевченко 187, члены избирательной комиссии занимаются фальсификацией. Мы снова ринулись туда, но ничего не обнаружили, проверили еще пару адресов – но также безуспешно.

Около восьми вечера из штаба Корбана нам сообщили, что на избирательном участке на улице Рокоссовского 2б, некто выносил бюллетени. Мы опять помчались через весь город.

Возле участка встретили Бориса Филатова. Он показал видео, снятое на свой мобильный телефон.

На нем милиционер открывает дверь, делает шаг вперед, слышит крики собравшихся вокруг участка, разворачивается и быстро закрывает дверь.

– И что это значит?

– А то, что участок открывался после восьми вечера, – невозмутимо поясняет Филатов.

Тут уже даже депутат Луценко, который выходит в межфракционное объединение «УКРОП», не выдерживает и нервно спрашивает у Филатова: «Вы же говорили о провокациях?».

Уже после мы узнали, что на проспекте Мира 40 депутат Радикальной партии Андрей Лозовой, который прославился избиением Алексея Дурнева, после закрытия участка пытался вломиться в него с 20 молодыми людьми. Подобные ситуации были и на других участках. Но остановить работу счетных комиссий так и не удалось.

Гречкой явке не поможешь

Несмотря на скандальность избирательной кампании и плохие ожидания, в день голосования серьезных нарушений выявлено не было.

Политический эксперт Павел Пущенко из черниговского филиала «Честно» говорит, что это – результат работы большого количества наблюдателей, которые дежурили на участках.Это и журналисты, и депутаты, и спортсмены-наемники.

«52 нарушения, которые были зафиксированы, не были системными и такими, которые могли повлиять на исход выборов», – утверждает Пущенко.

Явка на этих выборах была ниже обычной. На 205 участке, где живет около 140 тысяч населения, проголосовало чуть больше 35%.

Гречка, скандалы, провокации и невероятная жара в день выборов, отпугнули спокойных черниговцев, которые предпочли в воскресенье уехать за город. Поэтому в основном голосовали пенсионеры. Молодежь от выборов дистанцировалась.

Старики категорически отказывали говорить, за кого.

Одна из бабушек нам так и ответила: «Гречку брала. За кого проголосовала – не скажу. Хочу домой живой дойти».
Третье место на довыборах в Чернигове неожиданно для всех, впрочем, и для себя занял кандидат от «Самопомочи» Владимир Зуб, родившийся в Чернигове, но последние 7 лет живущий во Львове.

В день выборов, когда все кандидаты, только и делали что переезжали от участка к участку, мы встретили Зуба в местном кафе «Абажур».

Он спокойно пил кофе и общался с черниговцами, которые подсаживались к нему за столик. В первый своей приезд, помню, посмеялась над тем, что это единственный кандидат, , присутствие которого в городе практически не ощущалось. Не было ни одного бигборда.

Этот кандидат, казалось, формально участвует в выборах. Но выяснилось, что Владимир Зуб последний месяц встречался с разными профессиональными коллективами Чернигова.

В отличие от Геннадия Корбана, который рассказывает про бедность Чернигова, Владимир Зуб предпочитает говорить о том, какие интересные черниговцы пришли на показы фильмов Александра Довженко – «Земля» и «Украина в огне». Эти показы «Самопомич» организовала в начале прошлой недели.

После фильмов Зуб предлагал собравшимся обсудить сюжет или просто поговорить. Вот, собственно, и вся его незамысловатая предвыборная стратегия.

«Я был удивлен осознанностью молодых людей. Это тот человеческий капитал, на котором можно строить будущее города», – не торопясь пояснял он нам за чашкой кофе.

Пока два ключевых конкурента – Березенко и Корбан – вкладывали миллионы долларов в избирательную кампанию, штаб Зуба потратил всего 400 тысяч гривен.

Коломойский против Порошенко

О чем рассказали эти выборы обществу?

Политики по-прежнему беспринципны и готовы на все ради своих интересов.

Все это мы, конечно, знали и до выборов в Чернигове. Просто не ожидали такой наглой спекуляции на бедности, патриотических чувствах и использовании админресурса. Особенно после Майдана и пока в стране идет война.

Схватка Корбана и Березенко в Чернигове – это показательная видовая борьба.

В природе выживает тот, кто сильнее. Хищники охотятся на травоядных, подстерегая одиночек.

Единственный способ выжить парнокопытным – держаться стадом. В украинской политике все как в природе. Чтобы защитить результат в Чернигов съехалось ни много, ни мало – полфракции БПП. Об этом накануне рассказал сам Березенко. Никого из фракции не смутили методы, используемые обеими кандидатами, практически никто не попытался сохранить лицо и публично заявить, что подобные выборы – это плевок в лицо украинцам, которые надеялись на перемены.

Что еще показали эти выборы? Очевидно то, что конфликт между Порошенко и Коломойским будет нарастать.
Хищники будут пытаться поедать парнокопытных по одному.

Собеседники «Украинской правды» в окружении днепропетровского олигарха уже говорят о возможных сливах и разоблачениях в отношении президента и его команды, которые появятся в самое ближайшее время на известном нам канале.

На фоне экономического падения зритель с замиранием сердца будет следить за разоблачениями высокопоставленных чиновников из команды Порошенко. Тем более, разоблачать есть что.

«Пирамиды» подкупа избирателей (а именно этим занимался некогда Сергей Березенко, работая в команде Леонида Черновецкого), применение админресурса, манипуляции, черные технологии, титушки – все это негативно скажется и как на репутации «БПП», так и на репутации «УКРОПа».

То, что Порошенко отстранился от довыборов и осудил грязную кампанию в Чернигове всего за день до голосования – показательно. «Своих» не бросают, даже если это негативно влияет на рейтинг и показывает никчемность и беспринципность нынешней власти перед избирателями.

Когда корреспондент «Украинской правды» поинтересовался у одного из ближайших соратников президента, за что он так «полюбил» молодое дарование, скомпрометировавшее себя сотрудничеством с Черновецким, тот улыбнулся и ответил.

– За эффективность.

– За то, что эффективно собирал деньги с кандидатов на мажоритарных округах осенью прошлого года? – отшутился корреспондент УП.

Собеседник махнул рукой и не нашелся что ответить.

Для Коломойского и Корбана же Чернигов стал испытательным полигоном.

Причем не только для гречки, но и для попытки создать альтернативную информационную картинку – вломиться в штаб оппонента, заявить о поддельных печатях, протоколах или бюллетенях только ради картинки. Кинуть тень. Разогнать волну.

Так до сих пор никто и не понял, а чью, собственно, машину с деньгами задержали за неделю до выборов в Чернигове?
В этом конкретном раунде президент выиграл тактически. Но, похоже, это как раз тот случай, когда обе стороны рискуют попасть в цугцванг.
Анастасия Рингис .

Если бы заезжий турист, не следивший за политическими баталиями в Чернигове, попал бы в город в минувшее воскресенье, он, пожалуй, решил бы, что здесь проходят грандиозные спортивные соревнования.

Накаченные молодые люди – кто в вышиванках (таких привезли из Винницы), кто в нарядных спортивных костюмах – дежурили возле каждого из 82 избирательных участков города.

Вот один из показательных диалогов:

–Так шо, сейчас что-то происходит или мы просто шаро*бимся?

– Да нет, пока ничего, весь движ будет вечером», — пообещал собеседник.

Понять за какие команды «играют» эти спортсмены было несложно.

У части из них были желтые или белые браслеты с надписью «Я – укроп» и корочки журналистов. Остальные гуляли по центру города без опознавательных знаков.

Один из спортсменов, перепутав избирательный участок со штабом кандидата по 205 округу Игоря Андрейченко, зашел и предъявил удостоверение журналиста малоизвестной газеты «Точка зору».

Активистка «Демальянса» Ирина Земляная тут же блокировала выход самозванцу, другая – оперативно инструктировала кого-то по телефону о том, как писать заявления в милицию о подделке документов (358 статья УК).

За исключением подобных инцидентов, утро выборов прошло спокойно. Основной «движ», как выражались спортсмены, действительно начался после полудня.

Как мы играли в зарницу. Провокация провокации

С давним знакомым, активистом Евромайдана, а сейчас депутатом от «Батькивщины» Игорем Луценко мы обедали в кафе, когда ему на телефон пришла смс-ка от нардепа Бориса Филатова.

Бывший замгубернатора Днепропетровской области сообщал о том, что на избирательном участке в 22-й школе члены ОВК вскрыли сейф и пытаются заполнять протоколы.

Мы тут же прыгнули в машину и помчались по адресу. «Ну, вот началось», — подумалось нам.

На избирательном участке уже столпились журналисты, спортсмены и дружественные «УКРОПу» депутаты.

Борис Филатов показывал фотографии вскрытого сейфа и громко разъяснял:

«Они нам долго рассказывали, что пили чай в этой комнате, где стоит сейф с протоколами. Потом я зашел, и мы сделали фотографии. Вот сейф открытый. Неопечатанный. Они пытались начать заполнять протоколы!».

Факт нарушений, кажется, очевидным. И на словах — доказанным. Филатов покидает участок.

Мы начинаем выяснять, что же произошло на самом деле.

Глава избирательной комиссии участка – женщина с багровым лицом, у которой от стресса явно повысилось давление, сбивчиво начинает пояснять.

«В этом сейфе хранились бюллетени. Мы вскрыли сейф в 7-45. Он не может быть уже опечатанным. Никто никаких протоколов не заполнял».

Что это было? По мнению главы избирательной комиссии, Борис Филатов пытался создать информационный повод и дискредитировать работу участка.

Нас подводят к девушке, которая сообщила в штаб Корбана о нарушении.

Евгения Почтальон – наблюдатель от самовыдвиженца – а если смотреть правде в глаза, – технического кандидата Сергея Копыцы.

Мы просим ее рассказать, что заставило сообщить о нарушении.

– Я зашла в комнату, где стоял сейф, чтобы зарядить свой телефон. И увидела, что одна из членов ОВК стала расчищать стол. А вторая сказала: «Мы пока заполним протоколы, – рассказывала наблюдательница.

– Они что-то заполняли? – допытывались мы.

– Нет. Но у них было намерение. Откуда я знаю, что они через час не начнут заполнять протоколы, – смело парировала молодая девушка.

Она явно была хорошо проинструктирована о том, какие нарушения возможны на участках.

Черниговский активист и советник главы облгосадминистрации по вопросам волонтерства Сергей Воробьев, который сопровождал нас в турне по участкам, выслушав Почтальон, прокомментировал: «Возможно, более опытные члены комиссии хотели сэкономить время на оформлении протоколов. Заполнить шапки заранее. Это, конечно, нарушение. В принципе, девушка поступила правильно. А Филатов устроил истерику».

Через несколько минут, уже на дороге мы встречаем кортеж из семи дорогих машин. Резко разворачиваемся и следуем за ним. Это – сопровождение Корбана, который приехал на избирательный участок, находящийся в той же школе, где только что был Филатов.

Геннадий Корбан дает пару комментариев, рассказывает о каруселях, которые, якобы, возят людей голосовать за Березенко.

После вопросов, почему члены его команды вваливаются на избирательные участки, его обступают охранники и не дают подойти никому из журналистов и активистов.

Следующий адрес, куда мы выехали – Гоголя 16.

Там заблокировали и машину с днепропетровскими номерами. Ее оцепила милиция. Инициаторами задержания были свободовцы – Андрей Мохник, Андрей Ильенко и Юрий Сиротюк. Они решили, что в машине могут быть бюллетени, фальшивые протоколы или деньги для подкупа. На место события тут же подоспели и ребята с желтыми браслетами.
Там же вы встретили героя АТО из Днепропетровска Джексона с таким же браслетом на руке.

Спустя пару часов машину разблокировали, но в ней ничего из того, что искали, не оказалось.

После этого инцидента в штабе Корбана сообщили, что на избирательном участке по улице Шевченко 187, члены избирательной комиссии занимаются фальсификацией. Мы снова ринулись туда, но ничего не обнаружили, проверили еще пару адресов – но также безуспешно.

Около восьми вечера из штаба Корбана нам сообщили, что на избирательном участке на улице Рокоссовского 2б, некто выносил бюллетени. Мы опять помчались через весь город.

Возле участка встретили Бориса Филатова. Он показал видео, снятое на свой мобильный телефон.

На нем милиционер открывает дверь, делает шаг вперед, слышит крики собравшихся вокруг участка, разворачивается и быстро закрывает дверь.

– И что это значит?

– А то, что участок открывался после восьми вечера, – невозмутимо поясняет Филатов.

Тут уже даже депутат Луценко, который выходит в межфракционное объединение «УКРОП», не выдерживает и нервно спрашивает у Филатова: «Вы же говорили о провокациях?».

Уже после мы узнали, что на проспекте Мира 40 депутат Радикальной партии Андрей Лозовой, который прославился избиением Алексея Дурнева, после закрытия участка пытался вломиться в него с 20 молодыми людьми. Подобные ситуации были и на других участках. Но остановить работу счетных комиссий так и не удалось.

Гречкой явке не поможешь

Несмотря на скандальность избирательной кампании и плохие ожидания, в день голосования серьезных нарушений выявлено не было.

Политический эксперт Павел Пущенко из черниговского филиала «Честно» говорит, что это – результат работы большого количества наблюдателей, которые дежурили на участках.Это и журналисты, и депутаты, и спортсмены-наемники.

«52 нарушения, которые были зафиксированы, не были системными и такими, которые могли повлиять на исход выборов», – утверждает Пущенко.

Явка на этих выборах была ниже обычной. На 205 участке, где живет около 140 тысяч населения, проголосовало чуть больше 35%.

Гречка, скандалы, провокации и невероятная жара в день выборов, отпугнули спокойных черниговцев, которые предпочли в воскресенье уехать за город. Поэтому в основном голосовали пенсионеры. Молодежь от выборов дистанцировалась.

Старики категорически отказывали говорить, за кого.

Одна из бабушек нам так и ответила: «Гречку брала. За кого проголосовала – не скажу. Хочу домой живой дойти».
Третье место на довыборах в Чернигове неожиданно для всех, впрочем, и для себя занял кандидат от «Самопомочи» Владимир Зуб, родившийся в Чернигове, но последние 7 лет живущий во Львове.

В день выборов, когда все кандидаты, только и делали что переезжали от участка к участку, мы встретили Зуба в местном кафе «Абажур».

Он спокойно пил кофе и общался с черниговцами, которые подсаживались к нему за столик. В первый своей приезд, помню, посмеялась над тем, что это единственный кандидат, , присутствие которого в городе практически не ощущалось. Не было ни одного бигборда.

Этот кандидат, казалось, формально участвует в выборах. Но выяснилось, что Владимир Зуб последний месяц встречался с разными профессиональными коллективами Чернигова.

В отличие от Геннадия Корбана, который рассказывает про бедность Чернигова, Владимир Зуб предпочитает говорить о том, какие интересные черниговцы пришли на показы фильмов Александра Довженко – «Земля» и «Украина в огне». Эти показы «Самопомич» организовала в начале прошлой недели.

После фильмов Зуб предлагал собравшимся обсудить сюжет или просто поговорить. Вот, собственно, и вся его незамысловатая предвыборная стратегия.

«Я был удивлен осознанностью молодых людей. Это тот человеческий капитал, на котором можно строить будущее города», – не торопясь пояснял он нам за чашкой кофе.

Пока два ключевых конкурента – Березенко и Корбан – вкладывали миллионы долларов в избирательную кампанию, штаб Зуба потратил всего 400 тысяч гривен.

Коломойский против Порошенко

О чем рассказали эти выборы обществу?

Политики по-прежнему беспринципны и готовы на все ради своих интересов.

Все это мы, конечно, знали и до выборов в Чернигове. Просто не ожидали такой наглой спекуляции на бедности, патриотических чувствах и использовании админресурса. Особенно после Майдана и пока в стране идет война.

Схватка Корбана и Березенко в Чернигове – это показательная видовая борьба.

В природе выживает тот, кто сильнее. Хищники охотятся на травоядных, подстерегая одиночек.

Единственный способ выжить парнокопытным – держаться стадом. В украинской политике все как в природе. Чтобы защитить результат в Чернигов съехалось ни много, ни мало – полфракции БПП. Об этом накануне рассказал сам Березенко. Никого из фракции не смутили методы, используемые обеими кандидатами, практически никто не попытался сохранить лицо и публично заявить, что подобные выборы – это плевок в лицо украинцам, которые надеялись на перемены.

Что еще показали эти выборы? Очевидно то, что конфликт между Порошенко и Коломойским будет нарастать.
Хищники будут пытаться поедать парнокопытных по одному.

Собеседники «Украинской правды» в окружении днепропетровского олигарха уже говорят о возможных сливах и разоблачениях в отношении президента и его команды, которые появятся в самое ближайшее время на известном нам канале.

На фоне экономического падения зритель с замиранием сердца будет следить за разоблачениями высокопоставленных чиновников из команды Порошенко. Тем более, разоблачать есть что.

«Пирамиды» подкупа избирателей (а именно этим занимался некогда Сергей Березенко, работая в команде Леонида Черновецкого), применение админресурса, манипуляции, черные технологии, титушки – все это негативно скажется и как на репутации «БПП», так и на репутации «УКРОПа».

То, что Порошенко отстранился от довыборов и осудил грязную кампанию в Чернигове всего за день до голосования – показательно. «Своих» не бросают, даже если это негативно влияет на рейтинг и показывает никчемность и беспринципность нынешней власти перед избирателями.

Когда корреспондент «Украинской правды» поинтересовался у одного из ближайших соратников президента, за что он так «полюбил» молодое дарование, скомпрометировавшее себя сотрудничеством с Черновецким, тот улыбнулся и ответил.

– За эффективность.

– За то, что эффективно собирал деньги с кандидатов на мажоритарных округах осенью прошлого года? – отшутился корреспондент УП.

Собеседник махнул рукой и не нашелся что ответить.

Для Коломойского и Корбана же Чернигов стал испытательным полигоном.

Причем не только для гречки, но и для попытки создать альтернативную информационную картинку – вломиться в штаб оппонента, заявить о поддельных печатях, протоколах или бюллетенях только ради картинки. Кинуть тень. Разогнать волну.

Так до сих пор никто и не понял, а чью, собственно, машину с деньгами задержали за неделю до выборов в Чернигове?
В этом конкретном раунде президент выиграл тактически. Но, похоже, это как раз тот случай, когда обе стороны рискуют попасть в цугцванг.

Альтернативные русские. Что делать с политическими беженцами из России?Альтернативные русские. Что делать с политическими беженцами из России?

Анастасия Рингис, УП

В пятницу 17 июля губернатор Одесской области Михаил Саакашвили объявил о том, что пригласил в свою команду россиянку Марию Гайдар.

Дочка российского экономиста Егора Гайдара дважды работала советником по социальным вопросам – при правительстве Кировской области (2009 — 2011) и советником вице-мэра Москвы (2012 — 2013)

Мария Гайдар сотрудничала с Борисом Немцовым, Алексеем Навальным и другими оппозиционными политиками, участвовала в митингах и маршах российской оппозиции.

До последнего времени Мария возглавляла фонд поддержки и помощи населению «Социальный запрос». В команде Саакашвили она также займется социальной сферой.

«Ее назначение – важный символ того, что те россияне, которые активно сопротивляются путинской агрессии, не являются врагами Украины», – написал в своем Facebook Саакашвили.

Мария Гайдар подала прошение на имя президента Украины о получении украинского гражданства. Хотя уже успела сконфузиться, не ответив на вопрос журналиста: «С кем воюет Украина?»

Очевидно, что ее прошение будет удовлетворено в крайние сроки, в отличие от тех сотен россиян, которые переехали в Украину за последние полтора года.

«Украинская правда» собрала истории граждан РФ, которые претендуют на получение в Украине хотя бы статуса беженца.

Среди них – активисты, журналисты, предприниматели и люди других профессий, выехавшие из своей страны по политическим убеждением и по тем же причинам желающие обосноваться в Украине.

По данным Государственной миграционной службы их всего 130 человек.

За год вожделенный статус получили всего трое. Глава пресс-службы госструктуры Сергей Гунько признается «УП», что процедура это непростая, бюрократическая и мало кому по силам.

То ли дело, если бы в отношении этих граждан наше государство, наконец — то, определилось. Президент Порошенко еще в апреле нынешнего года пообещал сделать все возможное для упрощения системы получения украинского гражданства российскими активистами.

«Где следы побоев?»

Россиянин Илья Томашевский хорошо помнит, как 18 февраля 2014-го, не отрываясь от монитора, смотрел прямую трансляцию в интернете с Майдана.

В тот день горел Дом профсоюзов. Страшные кадры надолго врезались в его память.

Спустя два месяца Илья Томашевский переехал в Украину. Сейчас он – главный инженер строительных работ в Доме профсоюзов. Ему до сих пор с трудом верится в такое стечение обстоятельств.

Москвич Томашевский двадцать лет руководил собственной строительной компанией. Его фирма «ЭкспоСтройГрупп» переживала экономические кризисы, но не пережила столкновения с прокурором Новороссийска.

В 2012 году строительная компания Томашевского возводила Дворец спорта в Новороссийске. В это время в городе случился оползень.

По словам Томашевского, было разрушено более 180 домов. Машина строительной компании в момент стихийного бедствия задела машину прокурора.

Представитель власти тут же потребовал откуп, а после попытки Томашевского решить проблему в юридической плоскости, прислал к нему на объект группу вооруженных лиц без опознавательных знаков.

«Моих сотрудников положили лицом в мартовскую грязь, а сверху их постукивали прикладами автоматов», – вспоминает он.

Два года наездов и судебных тяжб фактически разорили предпринимателя

Хотя его вину так и не доказали.

В процессе расследования сменилось четыре следователя, последний из которых намекнул, что «большие братья» (так называют сотрудников ФСБ) дали команду «мочить по полной». А собеседник из другой структуры сказал: «Тебя пустили в замес. Спасайся, как можешь».

«Я не был оппозиционером, в митинге участвовал единожды, я просто хотел защитить достоинство – свое и моих людей», – говорит он. Илья Томашевский написал десятки писем в вышестоящие инстанции, но даже в Москве – только пожимали плечами.

«Если у тебя нет знакомых в спецслужбах, то ты не человек, ты пыль придорожная», – горячится он.
В апреле 2014-го Илье Томашевскому пришлось фактически бежать из России. Друзья звали в Германию, но он выбрал Украину.

Почему?

«Я прекрасно понимал, почему украинцы вышли на Майдан. Я сам был доведен до такого состояния беспределом российской власти. Украина для меня стала выбором ценностным», – поясняет предприниматель.

Илья Томашевский больше года не может получить статус беженца. Он подал документы в миграционную службу сразу же, как только приехал в Украину.

Томашевский предоставил копии протоколов, рапорты, ответы ФСБ, фотографии автоматчиков и сотрудников, лежащих в мартовской слякоти, копии обращений в Совет по защите прав человека при президенте РФ.

Ничего не помогло.

«Юрист, рассматривавшая мое дело, удивленно спросила: «А почему у вас нет следов побоев?», – рассказывает он. Томашевский говорит об этом с юмором, но на самом деле ему не до веселья.

В августе прошлого года он узнал, что на территории РФ объявлен в розыск. Если он не получит статус беженца, то его теоретически могут депортировать.

В декабре 2014-го он обжаловал решение Государственной миграционной службы. Суд обязал службу рассмотреть его документы повторно. В Украине он работает официально. Справка, выданная Миграционной службой, подтверждающая, что он претендует на статус беженца, позволяет получить идентификационный код.

Юристы общественной инициативы «Киевский велотрек» помогают ему в судебных тяжбах. Томашевский уже отказался от российского гражданства, написал письмо на имя президента Путина по причине несогласия с политикой РФ.

Он не теряет надежды получить статус беженца. А после будет претендовать на гражданство. Основания есть.

«Я этнический украинец. Прадед, дед, отец, были рождены в Донецкой области. К счастью, еще до начала боевых действий на востоке Украины, успел получить документы из Донецкого Загса», – поясняет он.

С билетом в один конец

Режиссер Babylon 13 россиянин Юрий Грузинов, как и Томашевский – человек с билетом в один конец. Вернуться в России – он и не хочет, и не может.

Грузинов снимал Майдан с первых дней с обеих сторон. Через кордон Беркута он проходил, показывая свой российский паспорт, со словами: «Пацаны, я свой!». Российский паспорт он также предъявлял и когда шел в Мариинский парк в разведку.

22 января 2014 года, когда были убиты Сергей Нигоян и Михаил Жизневский, режиссер Юра Грузинов стоял вплотную к Беркуту. Получил огнестрельное сквозное ранение в плечо.

Его, как и Нигояна, а позже Жизневского, доставили в зданиие на Грушевского, 4, где тогда волонтеры оборудовали подобие операционных.

Пока его рану перевязывали, Юра Грузинов снимал. Так появилось видео After the Death / Після смерті.

18 февраля 2014 –го был свидетелем бойни в Мариинском парке, потом, благодаря российскому паспорту, пытался отбить друзей от Беркута и титушек.

В марте 2014-го Юрий Грузинов и оператор Ярослав Пилунский, поехали в Крым. Грузинов думал, что его российский паспорт позволит снимать на избирательных участках во время так называемого «референдума». Но ошибался.

На избирательном участке съемочную группу задержали. Наличие российского паспорта не помогло.

Шесть дней режиссер и оператор провели в подвале.

Юра говорит, что в плен брали любители, а в подвале пытали профессионалы. Они обматывали алюминиевую палку полотенцем и начинали бить. Ключевой вопрос, который задавали: «Когда приедет Правый Сектор?».

Этот вопрос у Юры до сих пор вызывает дрожь. Он помнит сломанные ребра. Помнит, как каждый раз прощался с жизнью, когда открывалась дверь в его камеру.

После того, как заложников освободили, Грузинов почти год провел в США. Он собрал 53 документальных фильма Babylon-13 и проехал с показами от Восточного до Западного побережья, побыл в ведущих университетах — Гарварде, Принстоне, Йеле.

«Я хотел показать миру, что произошло в Украине», – рассказывает он.

Грузинов мог бы остаться в США. Для него это была бы хорошая возможность профессионального роста. Но он решил вернуться в Украину.

«Понимаешь, я снимал с первых дней первую сотню, которая стояла на передовой Майдана. Сейчас эти ребята на фронте. Я продолжаю их внимать. Мое кино про общество, которое захотело построить само себя. И этот процесс не закончен. Я не люблю незаконченных дел», – поясняет режиссер, почему вернулся в Украину.

Сейчас Юрий Грузинов подает документы на получение украинского гражданства. Но это вовсе не гарантирует того, что он его получит.

Известный режиссер Владимир Тихий говорит, что если Грузинову откажут, то киносообществу придется обращаться к президенту.

«Особо опасные» активисты

Предприниматель из Нижнего Новгорода Алексей Ветров стал гражданским активистом в 2011-м, когда начались протестные акции «За честные выборы!» как ответ на фальсификацию выборов в Госдуму.

С того самого дня стал участником оппозиционных митингов.

В 2012-м переехал в Москву, участвовал в акции «Марш миллионов», позже получившей название «Болотной», по названию площади, где проходила акция.

С начала Майдана занял активную проукраинскую позицию. Не раз участвовал в митингах в поддержку Украины. Не раз его задерживала полиция.

Из-за чего, собственно, и пришлось покинуть Россию.

«Весной 2014-го стало понятно, что опасно оставаться в РФ, я уже был в списках», – рассказывает он, как решил бежать в Украину.

С первых дней пребывания он подал документы в Миграционную службу. «Я был уверен, что после Майдана ситуация в Украине начнется стремительный процесс демократизации и изменений», – поясняет он.

В Миграционной службе Ветрову ответили отказом. Тогда он подал в суд. Вместе с адвокатом Дмитрием Говором они предоставили копии протоколов задержания на митингах, копии административных нарушений, а также отчеты Transparency International о ситуации со свободой слова в России и преследовании общественных активистов.
Но украинский суд остался глух.

Судья, рассмотрев документы, лишь пожала плечами: «Ну, вот же написано «оказывал неповиновение законным требованиям сотрудника полиции», «оказывал сопротивление», «совершил самоуправство». И раз таковых протоколов множество, следовательно, вы – хулиган-рецидивист, избивающий полицию при задержании».

За год пребывания в Украине Ветров прошел два суда, последний шанс – кассационная жалоба, на которую он ждет ответ.

УВКБ ООН признала Алексея Ветрова – беженцем, нуждающемся в защите. Его адвокат Дмитрий Говор говорит, что человек, получивший такой статус, не должен доказывать украинской миграционной службе, что он беженец.

«Наши судьи не только делают вид, что не понимают, какая ситуация в РФ, но еще и игнорируют международное законодательство, которое касается беженцев», – возмущается Говор.

У Ветрова вариантов дальнейшего развития событий немного. Скорее всего, он получит отказ и от Верховного суда Украины. И тогда – либо ждать экстрадиции, либо – просить УВКБ ООН о помощи в переселении в другую страну, готовую принять беженца.

Известный активист Павел Шехтман переехал в Киев весной этого года. Так же как и Ветров полагал, что ему, как человеку, публично осуждающему военную агрессию Россия против Украины, легализоваться будет проще.

Тем не менее, его, как и Ветрова, в Украинской миграционной службе считают «хулиганом».

Шехтман – боец. В Киеве он организовал в информационный ресурс, и теперь с небольшой группой таких же потенциальных беженцев занимается контрпропагандой, поясняя, что происходит в Украине.

«Развитое демократическое государство дает убежище всем беженцам, которые реально бежали от политических репрессий, особенно государство, подписавшее международные конвенции. А разумное государство, находящееся в состоянии войны, дает убежище тем беженцам, которые осуждают режим врага. Более того, помогают им организовать работу против противника», – считает Шехтман.

Он возмущается тем, что по закону украинское государство, в отличие от европейских стран, не гарантирует беженцам никакой социальной поддержки.

«Одно дело, когда европейские страны выстраивают систему жестких критериев в отношении беженцев, но когда это делает Украина, которая не дает никаких социальных гарантий, это странно», — говорит Штехман.

Единовременная выплата беженцу составляет всего 17 гривен.

«Было бы логично, если бы работала комиссия при Верховной Раде, которая бы рассматривала такие случаи и упрощала процедуру легализации – будь то получение статуса беженца или гражданства», – говорит Ольга Курносова, активистка, которая была одним из организаторов «Марша несогласных».

Она – автор лозунга «В Киеве братья, хунта – в Кремле!», который был одним из ключевых на сентябрьском Марше мира в 2014-м.

«Наша важная миссия в том, что мы, русские политические эмигранты, снижаем градус военной ненависти. Мы выбиваем пропагандистское оружие из рук Кремля – мы опровергаем тезис Кремля о том, что якобы в Украине ненавидят русских», – считает активистка.

Курносова в Украине уже десять месяцев и тоже пока с не определенным статусом.

Она по-прежнему организовывает митинги в России из Украины – через Viber и социальные сети. Среди ее друзей в Украине немало политиков, которые готовы за нее поручиться, но пока не понимают, как работать с такими активистами.

Ольга Курносова демонстрирует длительную переписку, в которой она убеждает депутатов ВР в том, что нужно помогать политическим эмигрантам из РФ. Прежде всего, с организацией информационных проектов, ориентированных на граждан РФ.

«В Украине очень мало людей стратегически мыслящих, все политики занимаются текучкой. Еще один фактор – в Украине по–прежнему достаточно людей, которые люди которые работают на Кремль», – сокрушается Курносова.

Журналисты и волонтеры

Журналист «Украинской правды» Екатерина Сергацкова – первая россиянка, получившая в апреле 2015 года украинское гражданство из рук президента.

С марта 2014 –го она освещала ситуацию в оккупированном Крыму, работала в зоне АТО и на территории так называемой «ДНР».

Вручая паспорт бесстрашной журналистке, президент пообещал инициировать, законодательные изменения для упрощения процедуры принятия гражданства и предоставления политического убежища гражданам, преследуемым на родине, в частности россиянам.

Спустя примерно месяц он опять обещал: «У нас сейчас запланировано отдельное мое указание комиссии по гражданству, оно должно рассматриваться в приоритетной позиции».

Спустя еще два месяца ситуация не сдвинулась с мертвой точки.

«Сегодня статус беженцев из РФ – вопрос политической воли. При чем, решаемый крайне быстро», – комментирует
главный редактор российского оппозиционного портала «Русский монитор» Федор Клименко.

Он вместе с тремя сотрудниками переехал в Украину в декабре 2014-го.

«То, что мы публикуем, в РФ классифицируется, как экстремизм», – поясняет Клименко.

Ежемесячная аудитория издания – около 200 тысяч пользователей.

Он говорит, что во время Майдана и после температура в российском обществе нагрелась до такой степени, что уже стало больно находиться в стране. Было понятно, что рано или поздно к ним в редакцию придут.

Но самое болезненное для него было осознать, что бывших коллег стали развращать хорошими окладами в прокремлевских СМИ. И вполне приличные люди, ранее исповедовавшие либеральные взгляды, стали говорить то, что от них ожидали.

«Патриотического угара как раз хватит, чтобы выплатить ипотеку за квартиру», – как-то сказала одна из бывших подруг Клименко, которая перешла работать в прокремлевскую газету как раз после аннексии Крыма.

Многие журналисты, ставшие в одночасье «пятой колонной», стали выезжать из России.

Так, например, поступила экс-главный редактор Lenta.ru Галина Тимченко.

В марте 2014 –го ее уволили после публикации интервью с Дмитрием Ярошем. В октябре с частью команды она перебралась в Ригу и запустила новый проект Meduza.

Федор Клименко выбрал Украину. «Сейчас от вашей страны многое зависит, здесь будут развиваться ключевые события, которые повлияют на судьбу Европы. И хочется быть в этот исторический момент с вами», – считает журналист.

Ситуация с легализацией у Клименко проще. Его жена – украинка. Шансы получить гражданство без проволок – высоки. Тем не менее, все время сталкивается с земляками, которые за год так и не умели легализоваться.

«Вы только, пожалуйста, не используйте мои фотографии, я не знаю, как отразиться это на моих близких», – просит парамедик Ольга.

Ее чаще называют не по имени, а используют позывной «Зубная фея». Она – один из медиков добровольческого мобильного госпиталя в секторе С.

Ольга – инструктор по рукопашному бою, родом из Челябинска. Еще год назад она считала себя аполитичной, объясняя просто: «Чем дальше от Москвы, тем на политику больше пофиг».

Летом 2014- го в альпинистском походе познакомилась с киевлянами. И когда от них узнала, что происходит в Украине, и какова в этом роль Москвы, стала интересоваться политическими новостями, читать украинские источники.

«Жить в Челябинске стало очень сложно», – говорит девушка.

Ее друзья – киевские альпинисты-волонтеры, предложили Ольге приехать в Украину. Она переехала.

Прошла курсы парамедиков, за последние несколько месяцев она работала в районе Песок, Попасной, Счастья.
Зубная Фея говорит, что не пробовала податься на получение украинского гражданства. Проще выйти замуж. Сейчас в перерывах между ротациями на фронт оформляет вид на жительство в Украине.

Для нее дорога домой точно закрыта. На днях телеканал «Россия 1» снял про нее сюжет: «Ген предательства».
Автор сюжета предполагает, что Ольга воюет вместе с «Правым сектором», признанным РФ террористической организацией.

Такой же невозвращенец — российский политолог Павел Мезерин, специалист по российско-украинским отношениям.

Петербуржец Мезерин приехал в Украину 9 февраля 2014-го. До этого много высказывался в российской прессе по поводу роли России в революции в Украине.

До этого его уже вызывали в «Центр Э». А когда приехал на Майдане, его адвокат предупредил, что он – в списках лиц, подлежащих задержанию.

С тех пор политолог обосновался во Львове, получил вид на жительство, консультирует местных политиков.
«Активных русских надо использовать как оружие, – говорит он, ни капли не смущаясь. – Не будет у Украины будущего, пока не будет понятно, какое будущее будет на территории нынешней России».

Интеллектуальные силы России, тот самый средний класс, вышедший на Болотную, по его словам, сейчас эмигрирует в разные страны. «Никто как они не сумеют помочь Украине преодолеть соседство с московским Левиафаном», – говорит политолог.

Он проводит параллели с послереволюционным периодом 1917-го года, когда россияне также бежали в Украину. Но волна эта оказалась «транзитной», потому что большевики быстро захватили УНР.

«Надо понимать, что у Украины есть исторический шанс привлечь на свою сторону самых активных россиян, людей с огромным количество деловых, активных связей у себя на родине. Они могут стать полноценной ударной силой, разрушающей виртуальную медиареальность России», – говорит Мезерин.

Правозащитник Максим Буткевич из организации «Без границ» с мнением политолога согласен. Хотя и говорит, что ситуации с беженцами из РФ по политическим мотивам сейчас лучше, хотя бы потому, что их не пытаются по запросу ФСБ выдворить на родину. Как это было совсем недавно, например, с защитником Химкинского леса Максимом Солоповым.
20 февраля 2014-го на волне победившей революции Буткевич с коллегами вошли в здание Государственной миграционной службы.

Говорит, дежурили там, чтобы не допустить уничтожения документов, которые касались нарушения процедуры выдачи статуса беженцев, потребовали отставки руководства и реформирования Миграционной службы. И даже после этого активно обсуждали суть изменений в системе предоставления убежища.

Но, к сожалению, процесс, не довели до результата. «Работа Миграционной службы не изменилась», – жалуется он.
За прошедший год в организацию, где работает Буткевич, обратилось три десятка россиян по поводу оформления статуса беженца. Ни один не получил.

Украина не выполняет ни только взятые на себя международных обязательств по защите беженцев, но собственный закон.

Почему? По словам правозащитника, система «заточена» не на то, чтобы предоставить убежище, а на то, чтобы выстроить препятствия на его пути.

Украина не помогает своим друзья, а наоборот отталкивает. Потенциальные друзья в лучшем случае занимают позицию наблюдателей.

«Семья Тисленко – те двое из трех, кто получил статус беженцев, параллельно получили гринкард и уехали в США», – говорит он.

Что нужно, чтобы изменить ситуацию?

Во-первых, определиться на государственном уровне все ли россияне враги или все-таки есть друзья.

Во-вторых, внести изменения в законодательство, регламентирующее получение статуса беженца, вида на жительство и получение гражданство.

Кстати, разве не это обещал президент Порошенко, вручая паспорт первой россиянке Сергацковой?

У редакции «Украинской правды» – хорошая память.

Анастасия Рингис, УП

Анастасия Рингис, УП

В пятницу 17 июля губернатор Одесской области Михаил Саакашвили объявил о том, что пригласил в свою команду россиянку Марию Гайдар.

Дочка российского экономиста Егора Гайдара дважды работала советником по социальным вопросам – при правительстве Кировской области (2009 — 2011) и советником вице-мэра Москвы (2012 — 2013)

Мария Гайдар сотрудничала с Борисом Немцовым, Алексеем Навальным и другими оппозиционными политиками, участвовала в митингах и маршах российской оппозиции.

До последнего времени Мария возглавляла фонд поддержки и помощи населению «Социальный запрос». В команде Саакашвили она также займется социальной сферой.

«Ее назначение – важный символ того, что те россияне, которые активно сопротивляются путинской агрессии, не являются врагами Украины», – написал в своем Facebook Саакашвили.

Мария Гайдар подала прошение на имя президента Украины о получении украинского гражданства. Хотя уже успела сконфузиться, не ответив на вопрос журналиста: «С кем воюет Украина?»

Очевидно, что ее прошение будет удовлетворено в крайние сроки, в отличие от тех сотен россиян, которые переехали в Украину за последние полтора года.

«Украинская правда» собрала истории граждан РФ, которые претендуют на получение в Украине хотя бы статуса беженца.

Среди них – активисты, журналисты, предприниматели и люди других профессий, выехавшие из своей страны по политическим убеждением и по тем же причинам желающие обосноваться в Украине.

По данным Государственной миграционной службы их всего 130 человек.

За год вожделенный статус получили всего трое. Глава пресс-службы госструктуры Сергей Гунько признается «УП», что процедура это непростая, бюрократическая и мало кому по силам.

То ли дело, если бы в отношении этих граждан наше государство, наконец — то, определилось. Президент Порошенко еще в апреле нынешнего года пообещал сделать все возможное для упрощения системы получения украинского гражданства российскими активистами.

«Где следы побоев?»

Россиянин Илья Томашевский хорошо помнит, как 18 февраля 2014-го, не отрываясь от монитора, смотрел прямую трансляцию в интернете с Майдана.

В тот день горел Дом профсоюзов. Страшные кадры надолго врезались в его память.

Спустя два месяца Илья Томашевский переехал в Украину. Сейчас он – главный инженер строительных работ в Доме профсоюзов. Ему до сих пор с трудом верится в такое стечение обстоятельств.

Москвич Томашевский двадцать лет руководил собственной строительной компанией. Его фирма «ЭкспоСтройГрупп» переживала экономические кризисы, но не пережила столкновения с прокурором Новороссийска.

В 2012 году строительная компания Томашевского возводила Дворец спорта в Новороссийске. В это время в городе случился оползень.

По словам Томашевского, было разрушено более 180 домов. Машина строительной компании в момент стихийного бедствия задела машину прокурора.

Представитель власти тут же потребовал откуп, а после попытки Томашевского решить проблему в юридической плоскости, прислал к нему на объект группу вооруженных лиц без опознавательных знаков.

«Моих сотрудников положили лицом в мартовскую грязь, а сверху их постукивали прикладами автоматов», – вспоминает он.

Два года наездов и судебных тяжб фактически разорили предпринимателя

Хотя его вину так и не доказали.

В процессе расследования сменилось четыре следователя, последний из которых намекнул, что «большие братья» (так называют сотрудников ФСБ) дали команду «мочить по полной». А собеседник из другой структуры сказал: «Тебя пустили в замес. Спасайся, как можешь».

«Я не был оппозиционером, в митинге участвовал единожды, я просто хотел защитить достоинство – свое и моих людей», – говорит он. Илья Томашевский написал десятки писем в вышестоящие инстанции, но даже в Москве – только пожимали плечами.

«Если у тебя нет знакомых в спецслужбах, то ты не человек, ты пыль придорожная», – горячится он.
В апреле 2014-го Илье Томашевскому пришлось фактически бежать из России. Друзья звали в Германию, но он выбрал Украину.

Почему?

«Я прекрасно понимал, почему украинцы вышли на Майдан. Я сам был доведен до такого состояния беспределом российской власти. Украина для меня стала выбором ценностным», – поясняет предприниматель.

Илья Томашевский больше года не может получить статус беженца. Он подал документы в миграционную службу сразу же, как только приехал в Украину.

Томашевский предоставил копии протоколов, рапорты, ответы ФСБ, фотографии автоматчиков и сотрудников, лежащих в мартовской слякоти, копии обращений в Совет по защите прав человека при президенте РФ.

Ничего не помогло.

«Юрист, рассматривавшая мое дело, удивленно спросила: «А почему у вас нет следов побоев?», – рассказывает он. Томашевский говорит об этом с юмором, но на самом деле ему не до веселья.

В августе прошлого года он узнал, что на территории РФ объявлен в розыск. Если он не получит статус беженца, то его теоретически могут депортировать.

В декабре 2014-го он обжаловал решение Государственной миграционной службы. Суд обязал службу рассмотреть его документы повторно. В Украине он работает официально. Справка, выданная Миграционной службой, подтверждающая, что он претендует на статус беженца, позволяет получить идентификационный код.

Юристы общественной инициативы «Киевский велотрек» помогают ему в судебных тяжбах. Томашевский уже отказался от российского гражданства, написал письмо на имя президента Путина по причине несогласия с политикой РФ.

Он не теряет надежды получить статус беженца. А после будет претендовать на гражданство. Основания есть.

«Я этнический украинец. Прадед, дед, отец, были рождены в Донецкой области. К счастью, еще до начала боевых действий на востоке Украины, успел получить документы из Донецкого Загса», – поясняет он.

С билетом в один конец

Режиссер Babylon 13 россиянин Юрий Грузинов, как и Томашевский – человек с билетом в один конец. Вернуться в России – он и не хочет, и не может.

Грузинов снимал Майдан с первых дней с обеих сторон. Через кордон Беркута он проходил, показывая свой российский паспорт, со словами: «Пацаны, я свой!». Российский паспорт он также предъявлял и когда шел в Мариинский парк в разведку.

22 января 2014 года, когда были убиты Сергей Нигоян и Михаил Жизневский, режиссер Юра Грузинов стоял вплотную к Беркуту. Получил огнестрельное сквозное ранение в плечо.

Его, как и Нигояна, а позже Жизневского, доставили в зданиие на Грушевского, 4, где тогда волонтеры оборудовали подобие операционных.

Пока его рану перевязывали, Юра Грузинов снимал. Так появилось видео After the Death / Після смерті.

18 февраля 2014 –го был свидетелем бойни в Мариинском парке, потом, благодаря российскому паспорту, пытался отбить друзей от Беркута и титушек.

В марте 2014-го Юрий Грузинов и оператор Ярослав Пилунский, поехали в Крым. Грузинов думал, что его российский паспорт позволит снимать на избирательных участках во время так называемого «референдума». Но ошибался.

На избирательном участке съемочную группу задержали. Наличие российского паспорта не помогло.

Шесть дней режиссер и оператор провели в подвале.

Юра говорит, что в плен брали любители, а в подвале пытали профессионалы. Они обматывали алюминиевую палку полотенцем и начинали бить. Ключевой вопрос, который задавали: «Когда приедет Правый Сектор?».

Этот вопрос у Юры до сих пор вызывает дрожь. Он помнит сломанные ребра. Помнит, как каждый раз прощался с жизнью, когда открывалась дверь в его камеру.

После того, как заложников освободили, Грузинов почти год провел в США. Он собрал 53 документальных фильма Babylon-13 и проехал с показами от Восточного до Западного побережья, побыл в ведущих университетах — Гарварде, Принстоне, Йеле.

«Я хотел показать миру, что произошло в Украине», – рассказывает он.

Грузинов мог бы остаться в США. Для него это была бы хорошая возможность профессионального роста. Но он решил вернуться в Украину.

«Понимаешь, я снимал с первых дней первую сотню, которая стояла на передовой Майдана. Сейчас эти ребята на фронте. Я продолжаю их внимать. Мое кино про общество, которое захотело построить само себя. И этот процесс не закончен. Я не люблю незаконченных дел», – поясняет режиссер, почему вернулся в Украину.

Сейчас Юрий Грузинов подает документы на получение украинского гражданства. Но это вовсе не гарантирует того, что он его получит.

Известный режиссер Владимир Тихий говорит, что если Грузинову откажут, то киносообществу придется обращаться к президенту.

«Особо опасные» активисты

Предприниматель из Нижнего Новгорода Алексей Ветров стал гражданским активистом в 2011-м, когда начались протестные акции «За честные выборы!» как ответ на фальсификацию выборов в Госдуму.

С того самого дня стал участником оппозиционных митингов.

В 2012-м переехал в Москву, участвовал в акции «Марш миллионов», позже получившей название «Болотной», по названию площади, где проходила акция.

С начала Майдана занял активную проукраинскую позицию. Не раз участвовал в митингах в поддержку Украины. Не раз его задерживала полиция.

Из-за чего, собственно, и пришлось покинуть Россию.

«Весной 2014-го стало понятно, что опасно оставаться в РФ, я уже был в списках», – рассказывает он, как решил бежать в Украину.

С первых дней пребывания он подал документы в Миграционную службу. «Я был уверен, что после Майдана ситуация в Украине начнется стремительный процесс демократизации и изменений», – поясняет он.

В Миграционной службе Ветрову ответили отказом. Тогда он подал в суд. Вместе с адвокатом Дмитрием Говором они предоставили копии протоколов задержания на митингах, копии административных нарушений, а также отчеты Transparency International о ситуации со свободой слова в России и преследовании общественных активистов.
Но украинский суд остался глух.

Судья, рассмотрев документы, лишь пожала плечами: «Ну, вот же написано «оказывал неповиновение законным требованиям сотрудника полиции», «оказывал сопротивление», «совершил самоуправство». И раз таковых протоколов множество, следовательно, вы – хулиган-рецидивист, избивающий полицию при задержании».

За год пребывания в Украине Ветров прошел два суда, последний шанс – кассационная жалоба, на которую он ждет ответ.

УВКБ ООН признала Алексея Ветрова – беженцем, нуждающемся в защите. Его адвокат Дмитрий Говор говорит, что человек, получивший такой статус, не должен доказывать украинской миграционной службе, что он беженец.

«Наши судьи не только делают вид, что не понимают, какая ситуация в РФ, но еще и игнорируют международное законодательство, которое касается беженцев», – возмущается Говор.

У Ветрова вариантов дальнейшего развития событий немного. Скорее всего, он получит отказ и от Верховного суда Украины. И тогда – либо ждать экстрадиции, либо – просить УВКБ ООН о помощи в переселении в другую страну, готовую принять беженца.

Известный активист Павел Шехтман переехал в Киев весной этого года. Так же как и Ветров полагал, что ему, как человеку, публично осуждающему военную агрессию Россия против Украины, легализоваться будет проще.

Тем не менее, его, как и Ветрова, в Украинской миграционной службе считают «хулиганом».

Шехтман – боец. В Киеве он организовал в информационный ресурс, и теперь с небольшой группой таких же потенциальных беженцев занимается контрпропагандой, поясняя, что происходит в Украине.

«Развитое демократическое государство дает убежище всем беженцам, которые реально бежали от политических репрессий, особенно государство, подписавшее международные конвенции. А разумное государство, находящееся в состоянии войны, дает убежище тем беженцам, которые осуждают режим врага. Более того, помогают им организовать работу против противника», – считает Шехтман.

Он возмущается тем, что по закону украинское государство, в отличие от европейских стран, не гарантирует беженцам никакой социальной поддержки.

«Одно дело, когда европейские страны выстраивают систему жестких критериев в отношении беженцев, но когда это делает Украина, которая не дает никаких социальных гарантий, это странно», — говорит Штехман.

Единовременная выплата беженцу составляет всего 17 гривен.

«Было бы логично, если бы работала комиссия при Верховной Раде, которая бы рассматривала такие случаи и упрощала процедуру легализации – будь то получение статуса беженца или гражданства», – говорит Ольга Курносова, активистка, которая была одним из организаторов «Марша несогласных».

Она – автор лозунга «В Киеве братья, хунта – в Кремле!», который был одним из ключевых на сентябрьском Марше мира в 2014-м.

«Наша важная миссия в том, что мы, русские политические эмигранты, снижаем градус военной ненависти. Мы выбиваем пропагандистское оружие из рук Кремля – мы опровергаем тезис Кремля о том, что якобы в Украине ненавидят русских», – считает активистка.

Курносова в Украине уже десять месяцев и тоже пока с не определенным статусом.

Она по-прежнему организовывает митинги в России из Украины – через Viber и социальные сети. Среди ее друзей в Украине немало политиков, которые готовы за нее поручиться, но пока не понимают, как работать с такими активистами.

Ольга Курносова демонстрирует длительную переписку, в которой она убеждает депутатов ВР в том, что нужно помогать политическим эмигрантам из РФ. Прежде всего, с организацией информационных проектов, ориентированных на граждан РФ.

«В Украине очень мало людей стратегически мыслящих, все политики занимаются текучкой. Еще один фактор – в Украине по–прежнему достаточно людей, которые люди которые работают на Кремль», – сокрушается Курносова.

Журналисты и волонтеры

Журналист «Украинской правды» Екатерина Сергацкова – первая россиянка, получившая в апреле 2015 года украинское гражданство из рук президента.

С марта 2014 –го она освещала ситуацию в оккупированном Крыму, работала в зоне АТО и на территории так называемой «ДНР».

Вручая паспорт бесстрашной журналистке, президент пообещал инициировать, законодательные изменения для упрощения процедуры принятия гражданства и предоставления политического убежища гражданам, преследуемым на родине, в частности россиянам.

Спустя примерно месяц он опять обещал: «У нас сейчас запланировано отдельное мое указание комиссии по гражданству, оно должно рассматриваться в приоритетной позиции».

Спустя еще два месяца ситуация не сдвинулась с мертвой точки.

«Сегодня статус беженцев из РФ – вопрос политической воли. При чем, решаемый крайне быстро», – комментирует
главный редактор российского оппозиционного портала «Русский монитор» Федор Клименко.

Он вместе с тремя сотрудниками переехал в Украину в декабре 2014-го.

«То, что мы публикуем, в РФ классифицируется, как экстремизм», – поясняет Клименко.

Ежемесячная аудитория издания – около 200 тысяч пользователей.

Он говорит, что во время Майдана и после температура в российском обществе нагрелась до такой степени, что уже стало больно находиться в стране. Было понятно, что рано или поздно к ним в редакцию придут.

Но самое болезненное для него было осознать, что бывших коллег стали развращать хорошими окладами в прокремлевских СМИ. И вполне приличные люди, ранее исповедовавшие либеральные взгляды, стали говорить то, что от них ожидали.

«Патриотического угара как раз хватит, чтобы выплатить ипотеку за квартиру», – как-то сказала одна из бывших подруг Клименко, которая перешла работать в прокремлевскую газету как раз после аннексии Крыма.

Многие журналисты, ставшие в одночасье «пятой колонной», стали выезжать из России.

Так, например, поступила экс-главный редактор Lenta.ru Галина Тимченко.

В марте 2014 –го ее уволили после публикации интервью с Дмитрием Ярошем. В октябре с частью команды она перебралась в Ригу и запустила новый проект Meduza.

Федор Клименко выбрал Украину. «Сейчас от вашей страны многое зависит, здесь будут развиваться ключевые события, которые повлияют на судьбу Европы. И хочется быть в этот исторический момент с вами», – считает журналист.

Ситуация с легализацией у Клименко проще. Его жена – украинка. Шансы получить гражданство без проволок – высоки. Тем не менее, все время сталкивается с земляками, которые за год так и не умели легализоваться.

«Вы только, пожалуйста, не используйте мои фотографии, я не знаю, как отразиться это на моих близких», – просит парамедик Ольга.

Ее чаще называют не по имени, а используют позывной «Зубная фея». Она – один из медиков добровольческого мобильного госпиталя в секторе С.

Ольга – инструктор по рукопашному бою, родом из Челябинска. Еще год назад она считала себя аполитичной, объясняя просто: «Чем дальше от Москвы, тем на политику больше пофиг».

Летом 2014- го в альпинистском походе познакомилась с киевлянами. И когда от них узнала, что происходит в Украине, и какова в этом роль Москвы, стала интересоваться политическими новостями, читать украинские источники.

«Жить в Челябинске стало очень сложно», – говорит девушка.

Ее друзья – киевские альпинисты-волонтеры, предложили Ольге приехать в Украину. Она переехала.

Прошла курсы парамедиков, за последние несколько месяцев она работала в районе Песок, Попасной, Счастья.
Зубная Фея говорит, что не пробовала податься на получение украинского гражданства. Проще выйти замуж. Сейчас в перерывах между ротациями на фронт оформляет вид на жительство в Украине.

Для нее дорога домой точно закрыта. На днях телеканал «Россия 1» снял про нее сюжет: «Ген предательства».
Автор сюжета предполагает, что Ольга воюет вместе с «Правым сектором», признанным РФ террористической организацией.

Такой же невозвращенец — российский политолог Павел Мезерин, специалист по российско-украинским отношениям.

Петербуржец Мезерин приехал в Украину 9 февраля 2014-го. До этого много высказывался в российской прессе по поводу роли России в революции в Украине.

До этого его уже вызывали в «Центр Э». А когда приехал на Майдане, его адвокат предупредил, что он – в списках лиц, подлежащих задержанию.

С тех пор политолог обосновался во Львове, получил вид на жительство, консультирует местных политиков.
«Активных русских надо использовать как оружие, – говорит он, ни капли не смущаясь. – Не будет у Украины будущего, пока не будет понятно, какое будущее будет на территории нынешней России».

Интеллектуальные силы России, тот самый средний класс, вышедший на Болотную, по его словам, сейчас эмигрирует в разные страны. «Никто как они не сумеют помочь Украине преодолеть соседство с московским Левиафаном», – говорит политолог.

Он проводит параллели с послереволюционным периодом 1917-го года, когда россияне также бежали в Украину. Но волна эта оказалась «транзитной», потому что большевики быстро захватили УНР.

«Надо понимать, что у Украины есть исторический шанс привлечь на свою сторону самых активных россиян, людей с огромным количество деловых, активных связей у себя на родине. Они могут стать полноценной ударной силой, разрушающей виртуальную медиареальность России», – говорит Мезерин.

Правозащитник Максим Буткевич из организации «Без границ» с мнением политолога согласен. Хотя и говорит, что ситуации с беженцами из РФ по политическим мотивам сейчас лучше, хотя бы потому, что их не пытаются по запросу ФСБ выдворить на родину. Как это было совсем недавно, например, с защитником Химкинского леса Максимом Солоповым.
20 февраля 2014-го на волне победившей революции Буткевич с коллегами вошли в здание Государственной миграционной службы.

Говорит, дежурили там, чтобы не допустить уничтожения документов, которые касались нарушения процедуры выдачи статуса беженцев, потребовали отставки руководства и реформирования Миграционной службы. И даже после этого активно обсуждали суть изменений в системе предоставления убежища.

Но, к сожалению, процесс, не довели до результата. «Работа Миграционной службы не изменилась», – жалуется он.
За прошедший год в организацию, где работает Буткевич, обратилось три десятка россиян по поводу оформления статуса беженца. Ни один не получил.

Украина не выполняет ни только взятые на себя международных обязательств по защите беженцев, но собственный закон.

Почему? По словам правозащитника, система «заточена» не на то, чтобы предоставить убежище, а на то, чтобы выстроить препятствия на его пути.

Украина не помогает своим друзья, а наоборот отталкивает. Потенциальные друзья в лучшем случае занимают позицию наблюдателей.

«Семья Тисленко – те двое из трех, кто получил статус беженцев, параллельно получили гринкард и уехали в США», – говорит он.

Что нужно, чтобы изменить ситуацию?

Во-первых, определиться на государственном уровне все ли россияне враги или все-таки есть друзья.

Во-вторых, внести изменения в законодательство, регламентирующее получение статуса беженца, вида на жительство и получение гражданство.

Кстати, разве не это обещал президент Порошенко, вручая паспорт первой россиянке Сергацковой?

У редакции «Украинской правды» – хорошая память.

Анастасия Рингис, УП