Елена Трибушная
Мэр Львова и глава партии Самопоміч признается, ощущает ли он личную ответственность за трагедию на полигоне, и рассказывает, как президент убеждал его возглавить правительство
До последнего времени Андрей Садовый считался в украинской политике принцем на белом коне. 47‑летний мэр Львова и его успешный менеджер превратил город в туристическую столицу Украины, поглазеть на которую приезжает до 2 млн человек в год. Также Садовый возглавляет партию Самопоміч, имеющую четвертую по размеру фракцию в Верховной раде и репутацию политической силы, способной не разочаровывать своих избирателей. Наконец, согласно недавнему опросу Киевского международного института социологии, президентский рейтинг самого Садового — третий в стране: он пропускает вперед лишь политических тяжеловесов — Юлию Тимошенко и президента Петра Порошенко.
Однако в последнее время амбициозный львовянин понес большие репутационные потери. Наибольшим ударом стал мусорный коллапс и гибель спасателей во Львове. Также подпортили репутацию Садовому выборы в Кривом Роге, где кандидат от Самопоміч был готов за деньги снять свою кандидатуру в пользу Оппозиционного блока. Наконец, февральский выход Самопоміч из парламентской коалиции накануне голосования за правительство был воспринят неоднозначно.
Чтобы получить ответы на многие вопросы, НВ отправляется к Садовому во Львов. В условленное время он уже ждет в своем кабинете в мэрии на площади Рынок. А когда по просьбе фотографа выходит для снимка на балкон, его появление вызывает фурор среди туристов. Садовый приветственно машет им рукой и возвращается в кабинет — отвечать на вопросы о политической ответственности и безответственности.
Пять вопросов Андрею Садовому:
— Ваше самое большое достижение?
— Я горжусь своими детьми, женой, городом. И хочу гордиться страной.
— Ваш самый большой провал?
— Я очень многого не сделал из того, что можно было бы сделать. Из-за нехватки времени, опыта, из‑за препятствий, которые были всю жизнь.
— Какая из последних прочитанных книг произвела на вас наибольшее впечатление?
— Об Илоне Маске. Это книга о том, что именно большая мечта, если она честная и открытая, имеет шанс быть реализованной.
— На чем вы передвигаетесь по городу?
— Пешком в основном. Если по работе, то у меня есть старенькая служебная Toyota Avensis. И в семье у нас есть Mercedes Vito, но он для нас уже мал.
— Кому бы вы не подали руки?
— Думаю, нет такого человека. Надо всегда давать людям шанс в жизни.
— Чувствуете ли вы личную ответственность за гибель людей на мусорном полигоне в Грибовичах и ситуацию, в которой оказался Львов из‑за пожара?
— У меня сегодня нет морального права вести дискуссию на эту тему. Следственные органы примут решение. Ответственность лежит на всех, на мне в том числе. Я городской голова, и когда в городе возникает любая форс-мажорная ситуация, я несу ответственность. Хотелось бы, чтобы эта ситуация нас объединила. Мне больно, когда вместо того, чтобы тратить силы на решение проблемы, многие политики спорят и ищут крайних. Не время.
Моя задача — чтобы был сделан новый, современный полигон, проведена рекультивация. Мы договорились с Европейским инвестиционным банком, но это не делается за день. Эксперты должны оценить стоимость работ. Речь идет о сумме ориентировочно € 40 млн.
Полигон работает еще со времен Австро-Венгрии, и это одна из самых больших проблем, которая у нас есть.
— До пожара на полигоне главное, в чем упрекали Самопоміч, был ее выход из коалиции: мол, вы не хотите брать на себя ответственность, потому что это может негативно повлиять на рейтинг партии.
— Никто не сможет сегодня спрятаться и не брать ответственность. Самопоміч честно вошла в коалицию. Мы честно делали все возможное для выполнения коалиционного соглашения, но когда на черное начали говорить белое, когда мы увидели не борьбу с коррупцией, а ее расцвет, двойные, тройные стандарты, мы приняли принципиальное решение и вышли.
— Вас не остановили обвинения в развале так называемой проукраинской, проевропейской коалиции?
— У нас в стране Византия в наихудшей форме. Потому что мы живем в парламентско-президентской стране, а где все решения принимаются? В Администрации президента.
— Похоже, вы разочарованы президентом и его окружением, которое сейчас фактически держит в руках власть.
— Я не был очарован, поэтому чувствую себя достаточно комфортно. Я реалист.
Да, втайне я всегда надеялся на лучшее. Но когда анализируешь поступки человека в прошлые годы, то можешь спрогнозировать и следующие его шаги.
Мы находились в очень сложной ситуации, потому что страна оказалась без президента. И с точки зрения безопасности страны мы были вынуждены немедленно избрать президента, чтобы стать легитимным государством. На тот момент лучшей кандидатуры не было, и большинство граждан выбрали Петра Алексеевича. Он получил шанс посвятить себя, сгореть и дать стране большой толчок вперед. У него еще есть этот шанс. Потому что президентский срок — пять лет. Он проработал только два.
— Вы видели последние президентские рейтинги? Там ваш рейтинг примерно такой, как у Порошенко.
— Я никогда никому даже намека не давал о каких‑то амбициях в этой части.
У меня есть чем заниматься с утра до вечера каждый день. Амбиции я свои озвучил. Это построение успешной идеологической партии и успешный город Львов.
— По-вашему, Самопоміч быстро растет?
— Конечно. На последних локальных выборах мы получили ровную ситуацию во всех городах страны. Осенью в некоторых городах мы воспользуемся своей возможностью отозвать одного-двух депутатов, которые ошиблись. Ответственностью перед людьми и Богом шутить нельзя. Мы принимаем решения моментально.
— Как с Юрием Милобогом в Кривом Роге, который шел на выборы городского головы от Самопоміч и одновременно вел переговоры с Оппозиционным блоком о том, что снимет свою кандидатуру, причем за деньги?
— Это жизнь. Есть искушения. У нас в политике люди хотят денег и славы, но на этом их политическая карьера заканчивается — на следующий день они становятся марионетками. Нормально, когда ты хочешь славы. А когда ты хочешь денег, тебе надо идти в бизнес. Хотя в Украине лучший бизнес — это до сих пор политика. 1 % граждан имеют влияние на 80 % бюджетных средств страны. Это страшно. 63 % экономики в тени. Если на 10 % снизить этот уровень, у нас будет достаточно сбалансированный бюджет, нам не нужны будут какие‑то заимствования.
— Если Самопоміч будет иметь когда‑нибудь большинство в парламенте, вы видите себя премьером?
— Если будет большинство, если партия доверит, то других вариантов не может быть. Ты обязан брать ответственность.
— Когда выбирали премьера, вам тоже предлагали эту должность. Насколько это было серьезно?
— Президент провел со мной несколько бесед на эту тему. Моя позиция была четкой и однозначной: некорректно давать согласие на пост премьера, когда ты имеешь в парламенте только 26 голосов, а для принятия решения нужно 226. Быть на растяжке и каждый день искать голоса для принятия важных решений — это не работа. Если работать, то работать. На сегодняшний день коалиция какая‑то…
— …фантомная?
— Да, фантомная. И никто не может предвидеть, сколько она просуществует. Что завтра стрельнет в голову Арсению Петровичу? С какой мыслью проснется Ринат Леонидович? Что приснится Игорю Валерьевичу? Кто знает.
— У большинства украинских партий идеология либо отсутствует, либо очень гибкая и меняется в зависимости от ситуации. Идеология Самопоміч,— это о чем?
— Говорить в Украине об идеологии вообще слишком рано, потому что у нас большинство партий, где идеология очень проста — это клептократия. Это большое олигархическое гнездо.
Если смотреть с точки зрения мировых традиций, то мы центристы с правым уклоном. Хотя мне близка позиция английских консерваторов.
— А ваша партия разве не лидерского типа? Если вдруг Андрей Садовый поедет куда‑то в Канаду работать министром, партия будет существовать?
— Однозначно. Вы себе можете представить другую партию, где без лидера принимались бы решения на фракции? Я не вмешиваюсь в этот процесс. Да, есть концептуальные вещи, которые мы совместно проговариваем, но есть и текущая работа. Для меня важно, работая здесь, во Львове, показывать пример.
Многие люди, приезжающие во Львов, видят, что есть надежда. У нас амбиции обновить весь общественный транспорт на 70 %. Мы инициировали выпуск всей линейки общественного транспорта на заводе Электрон. Львов — крупнейший партнер ЕБРР среди городов Украины. К нам есть доверие. Сегодня многие готовы инвестировать и инвестируют во Львов. У Львова примерно такая же позиция по количеству жилья, как у Киева. И такой успех может быть во всех городах. Но надо, чтобы к власти приходили адекватные люди, которые будут работать для своих городов, сел и не будут воровать. В нашей стране я пока не увидел намерения и желания бороться с коррупцией.
— Не увидели у кого?
— У людей, которые сегодня при власти и которые имеют большое влияние.
Резонансные расследования в цивилизованной стране давно уже привели бы к отставкам. А у нас спорят о легитимных и нелегитимных офшорах. Любой цивилизованный человек знает, что, если человек идет в офшоры, он уходит от уплаты налогов. Это самый страшный грех во многих странах, преступление.
— Ваш семейный бизнес не работает с офшорами?
— Я никогда никаких офшоров не создавал. Они мне не нужны. Моя супруга с Романом Андрейко и его женой являются учредителями медиахолдинга [ТРК Люкс, куда входят телеканал 24, радиостанции Люкс и 24]. Зачем это прятать?
— Видимо, одна из причин в том, что ситуация в стране не была благоприятной для прозрачного ведения бизнеса.
— Если ты хочешь в этой стране жить, то делай все просто. Если у президента есть бизнес, то пусть зарегистрирует его полностью в Украине и здесь же платит налоги. Почему нельзя заключить соглашение с украинской юридической компанией? Как объяснять людям эти офшоры, слепые трасты?
— Мой знакомый бизнесмен из Львова говорит, что в здешней мэрии тоже имеет место коррупция, откаты — 10 %, 15 %.
— А может он привести пример? У нас была тяжелая последняя каденция, когда большинство в горсовете получила партия Свобода. Это было трудно: городской голова формирует повестку дня, депутаты не голосуют. Раз не голосуют, два не голосуют. А потом бизнесмен, который, например, хочет закрепить участок за своим производством, приходит и говорит: “Ребята, что же вы не голосуете?” Ему: “Должен партии помочь”. И таких случаев много. Правда, никто не наказан. За это у нас не наказывают.
— Во Львове совсем недавно открылся завод электрооборудования и автозапчастей японской компании Фуджикура. Можно ли сделать так, чтобы это было не эпизодическое явление, а сюда постоянно шли инвестиции?
— Многие инвесторы в ожидании. Хотя сегодня прекрасное время инвестировать. Некоторые американские фонды сейчас присматриваются, что можно дешево купить, потому что мы уже опустились на дно и цены самые низкие. Чем для меня интересна Фуджикура? Тем, что в Японии есть сотни международных компаний. Если Фуджикура будет успешной, то эти компании придут сюда. Мы вытягиваем что можем на местном уровне, но должно быть понимание и содействие государства.
— Люди, много путешествующие по Европе, сравнивая ее со Львовом, говорят, что стать по‑настоящему европейским туристическим городом ему мешает отсутствие какого‑то лоска: там не подшпаклевано, там не подкрашено.
— У нас достаточно большой бюджет, но он все равно в разы меньше, чем бюджет какого‑то туристического города в любой стране ЕС.
Материал опубликован в НВ №22 от 17 июня 2016 года
Елена Трибушная
Мэр Львова и глава партии Самопоміч признается, ощущает ли он личную ответственность за трагедию на полигоне, и рассказывает, как президент убеждал его возглавить правительство
До последнего времени Андрей Садовый считался в украинской политике принцем на белом коне. 47‑летний мэр Львова и его успешный менеджер превратил город в туристическую столицу Украины, поглазеть на которую приезжает до 2 млн человек в год. Также Садовый возглавляет партию Самопоміч, имеющую четвертую по размеру фракцию в Верховной раде и репутацию политической силы, способной не разочаровывать своих избирателей. Наконец, согласно недавнему опросу Киевского международного института социологии, президентский рейтинг самого Садового — третий в стране: он пропускает вперед лишь политических тяжеловесов — Юлию Тимошенко и президента Петра Порошенко.
Однако в последнее время амбициозный львовянин понес большие репутационные потери. Наибольшим ударом стал мусорный коллапс и гибель спасателей во Львове. Также подпортили репутацию Садовому выборы в Кривом Роге, где кандидат от Самопоміч был готов за деньги снять свою кандидатуру в пользу Оппозиционного блока. Наконец, февральский выход Самопоміч из парламентской коалиции накануне голосования за правительство был воспринят неоднозначно.
Чтобы получить ответы на многие вопросы, НВ отправляется к Садовому во Львов. В условленное время он уже ждет в своем кабинете в мэрии на площади Рынок. А когда по просьбе фотографа выходит для снимка на балкон, его появление вызывает фурор среди туристов. Садовый приветственно машет им рукой и возвращается в кабинет — отвечать на вопросы о политической ответственности и безответственности.
Пять вопросов Андрею Садовому:
— Ваше самое большое достижение?
— Я горжусь своими детьми, женой, городом. И хочу гордиться страной.
— Ваш самый большой провал?
— Я очень многого не сделал из того, что можно было бы сделать. Из-за нехватки времени, опыта, из‑за препятствий, которые были всю жизнь.
— Какая из последних прочитанных книг произвела на вас наибольшее впечатление?
— Об Илоне Маске. Это книга о том, что именно большая мечта, если она честная и открытая, имеет шанс быть реализованной.
— На чем вы передвигаетесь по городу?
— Пешком в основном. Если по работе, то у меня есть старенькая служебная Toyota Avensis. И в семье у нас есть Mercedes Vito, но он для нас уже мал.
— Кому бы вы не подали руки?
— Думаю, нет такого человека. Надо всегда давать людям шанс в жизни.
— Чувствуете ли вы личную ответственность за гибель людей на мусорном полигоне в Грибовичах и ситуацию, в которой оказался Львов из‑за пожара?
— У меня сегодня нет морального права вести дискуссию на эту тему. Следственные органы примут решение. Ответственность лежит на всех, на мне в том числе. Я городской голова, и когда в городе возникает любая форс-мажорная ситуация, я несу ответственность. Хотелось бы, чтобы эта ситуация нас объединила. Мне больно, когда вместо того, чтобы тратить силы на решение проблемы, многие политики спорят и ищут крайних. Не время.
Моя задача — чтобы был сделан новый, современный полигон, проведена рекультивация. Мы договорились с Европейским инвестиционным банком, но это не делается за день. Эксперты должны оценить стоимость работ. Речь идет о сумме ориентировочно € 40 млн.
Полигон работает еще со времен Австро-Венгрии, и это одна из самых больших проблем, которая у нас есть.
— До пожара на полигоне главное, в чем упрекали Самопоміч, был ее выход из коалиции: мол, вы не хотите брать на себя ответственность, потому что это может негативно повлиять на рейтинг партии.
— Никто не сможет сегодня спрятаться и не брать ответственность. Самопоміч честно вошла в коалицию. Мы честно делали все возможное для выполнения коалиционного соглашения, но когда на черное начали говорить белое, когда мы увидели не борьбу с коррупцией, а ее расцвет, двойные, тройные стандарты, мы приняли принципиальное решение и вышли.
— Вас не остановили обвинения в развале так называемой проукраинской, проевропейской коалиции?
— У нас в стране Византия в наихудшей форме. Потому что мы живем в парламентско-президентской стране, а где все решения принимаются? В Администрации президента.
— Похоже, вы разочарованы президентом и его окружением, которое сейчас фактически держит в руках власть.
— Я не был очарован, поэтому чувствую себя достаточно комфортно. Я реалист.
Да, втайне я всегда надеялся на лучшее. Но когда анализируешь поступки человека в прошлые годы, то можешь спрогнозировать и следующие его шаги.
Мы находились в очень сложной ситуации, потому что страна оказалась без президента. И с точки зрения безопасности страны мы были вынуждены немедленно избрать президента, чтобы стать легитимным государством. На тот момент лучшей кандидатуры не было, и большинство граждан выбрали Петра Алексеевича. Он получил шанс посвятить себя, сгореть и дать стране большой толчок вперед. У него еще есть этот шанс. Потому что президентский срок — пять лет. Он проработал только два.
— Вы видели последние президентские рейтинги? Там ваш рейтинг примерно такой, как у Порошенко.
— Я никогда никому даже намека не давал о каких‑то амбициях в этой части.
У меня есть чем заниматься с утра до вечера каждый день. Амбиции я свои озвучил. Это построение успешной идеологической партии и успешный город Львов.
— По-вашему, Самопоміч быстро растет?
— Конечно. На последних локальных выборах мы получили ровную ситуацию во всех городах страны. Осенью в некоторых городах мы воспользуемся своей возможностью отозвать одного-двух депутатов, которые ошиблись. Ответственностью перед людьми и Богом шутить нельзя. Мы принимаем решения моментально.
— Как с Юрием Милобогом в Кривом Роге, который шел на выборы городского головы от Самопоміч и одновременно вел переговоры с Оппозиционным блоком о том, что снимет свою кандидатуру, причем за деньги?
— Это жизнь. Есть искушения. У нас в политике люди хотят денег и славы, но на этом их политическая карьера заканчивается — на следующий день они становятся марионетками. Нормально, когда ты хочешь славы. А когда ты хочешь денег, тебе надо идти в бизнес. Хотя в Украине лучший бизнес — это до сих пор политика. 1 % граждан имеют влияние на 80 % бюджетных средств страны. Это страшно. 63 % экономики в тени. Если на 10 % снизить этот уровень, у нас будет достаточно сбалансированный бюджет, нам не нужны будут какие‑то заимствования.
— Если Самопоміч будет иметь когда‑нибудь большинство в парламенте, вы видите себя премьером?
— Если будет большинство, если партия доверит, то других вариантов не может быть. Ты обязан брать ответственность.
— Когда выбирали премьера, вам тоже предлагали эту должность. Насколько это было серьезно?
— Президент провел со мной несколько бесед на эту тему. Моя позиция была четкой и однозначной: некорректно давать согласие на пост премьера, когда ты имеешь в парламенте только 26 голосов, а для принятия решения нужно 226. Быть на растяжке и каждый день искать голоса для принятия важных решений — это не работа. Если работать, то работать. На сегодняшний день коалиция какая‑то…
— …фантомная?
— Да, фантомная. И никто не может предвидеть, сколько она просуществует. Что завтра стрельнет в голову Арсению Петровичу? С какой мыслью проснется Ринат Леонидович? Что приснится Игорю Валерьевичу? Кто знает.
— У большинства украинских партий идеология либо отсутствует, либо очень гибкая и меняется в зависимости от ситуации. Идеология Самопоміч,— это о чем?
— Говорить в Украине об идеологии вообще слишком рано, потому что у нас большинство партий, где идеология очень проста — это клептократия. Это большое олигархическое гнездо.
Если смотреть с точки зрения мировых традиций, то мы центристы с правым уклоном. Хотя мне близка позиция английских консерваторов.
— А ваша партия разве не лидерского типа? Если вдруг Андрей Садовый поедет куда‑то в Канаду работать министром, партия будет существовать?
— Однозначно. Вы себе можете представить другую партию, где без лидера принимались бы решения на фракции? Я не вмешиваюсь в этот процесс. Да, есть концептуальные вещи, которые мы совместно проговариваем, но есть и текущая работа. Для меня важно, работая здесь, во Львове, показывать пример.
Многие люди, приезжающие во Львов, видят, что есть надежда. У нас амбиции обновить весь общественный транспорт на 70 %. Мы инициировали выпуск всей линейки общественного транспорта на заводе Электрон. Львов — крупнейший партнер ЕБРР среди городов Украины. К нам есть доверие. Сегодня многие готовы инвестировать и инвестируют во Львов. У Львова примерно такая же позиция по количеству жилья, как у Киева. И такой успех может быть во всех городах. Но надо, чтобы к власти приходили адекватные люди, которые будут работать для своих городов, сел и не будут воровать. В нашей стране я пока не увидел намерения и желания бороться с коррупцией.
— Не увидели у кого?
— У людей, которые сегодня при власти и которые имеют большое влияние.
Резонансные расследования в цивилизованной стране давно уже привели бы к отставкам. А у нас спорят о легитимных и нелегитимных офшорах. Любой цивилизованный человек знает, что, если человек идет в офшоры, он уходит от уплаты налогов. Это самый страшный грех во многих странах, преступление.
— Ваш семейный бизнес не работает с офшорами?
— Я никогда никаких офшоров не создавал. Они мне не нужны. Моя супруга с Романом Андрейко и его женой являются учредителями медиахолдинга [ТРК Люкс, куда входят телеканал 24, радиостанции Люкс и 24]. Зачем это прятать?
— Видимо, одна из причин в том, что ситуация в стране не была благоприятной для прозрачного ведения бизнеса.
— Если ты хочешь в этой стране жить, то делай все просто. Если у президента есть бизнес, то пусть зарегистрирует его полностью в Украине и здесь же платит налоги. Почему нельзя заключить соглашение с украинской юридической компанией? Как объяснять людям эти офшоры, слепые трасты?
— Мой знакомый бизнесмен из Львова говорит, что в здешней мэрии тоже имеет место коррупция, откаты — 10 %, 15 %.
— А может он привести пример? У нас была тяжелая последняя каденция, когда большинство в горсовете получила партия Свобода. Это было трудно: городской голова формирует повестку дня, депутаты не голосуют. Раз не голосуют, два не голосуют. А потом бизнесмен, который, например, хочет закрепить участок за своим производством, приходит и говорит: “Ребята, что же вы не голосуете?” Ему: “Должен партии помочь”. И таких случаев много. Правда, никто не наказан. За это у нас не наказывают.
— Во Львове совсем недавно открылся завод электрооборудования и автозапчастей японской компании Фуджикура. Можно ли сделать так, чтобы это было не эпизодическое явление, а сюда постоянно шли инвестиции?
— Многие инвесторы в ожидании. Хотя сегодня прекрасное время инвестировать. Некоторые американские фонды сейчас присматриваются, что можно дешево купить, потому что мы уже опустились на дно и цены самые низкие. Чем для меня интересна Фуджикура? Тем, что в Японии есть сотни международных компаний. Если Фуджикура будет успешной, то эти компании придут сюда. Мы вытягиваем что можем на местном уровне, но должно быть понимание и содействие государства.
— Люди, много путешествующие по Европе, сравнивая ее со Львовом, говорят, что стать по‑настоящему европейским туристическим городом ему мешает отсутствие какого‑то лоска: там не подшпаклевано, там не подкрашено.
— У нас достаточно большой бюджет, но он все равно в разы меньше, чем бюджет какого‑то туристического города в любой стране ЕС.