Народный депутат Сергей Лещенко называет версии убийства Павла Шеремета и рассказывает, почему президент прекратил с ним общатьсяНародный депутат Сергей Лещенко называет версии убийства Павла Шеремета и рассказывает, почему президент прекратил с ним общаться

Ольга Духнич

Сергей Лещенко, народный депутат от провластного Блока Петра Порошенко и одновременно один из самых жестких критиков президента, называет собственные версии в деле об убийстве Павла Шеремета и заглядывает в политическое будущее Украины

Сергей Лещенко, в прошлом журналист, а сегодня народный депутат — постоянная величина украинского медиапространства. В свое время он стал автором десятков громких расследований о деятельности высокопоставленных коррупционеров, которые публиковал главный политический интернет-ресурс страны Украинская правда (УП). Многие из них изменили отечественный политический ландшафт — к примеру, один из самых резонансных материалов о роскошной жизни сына третьего президента Украины Виктора Ющенко нанес сокрушительный удар по рейтингу последнего.

В 2014 году, после событий Майдана, вместе с коллегой и другом Мустафой Найемом Лещенко отказывается от журналистики в пользу политической карьеры и баллотируется в парламент. Теперь же, будучи членом президентской фракции Блока Петра Порошенко (БПП), Лещенко становится одним из самых жестких критиков деятельности Порошенко и его ближайших соратников. Его и еще нескольких депутатов называют “свежей кровью” украинской политики, с ними связаны надежды на демократические преобразования в стране, в том числе — крушение старой системы.

В июле 2016 года Лещенко вновь дал повод говорить о себе: вместе с коллегами по БПП Мустафой Найемом и Светланой Залищук он вошел в обновленный политсовет партии Демальянс, известной громкими антикоррупционными акциями.

О перспективах такого объединения НВ и планировало разговаривать с Лещенко. Тему и формат беседы изменили трагические обстоятельства — убийство журналиста и одного из руководителей УП Павла Шеремета, коллегой и другом которого Лещенко был долгое время.

“Давайте встретимся и поговорим в парке, там спокойнее”,— предлагает политик. Сидя на скамейке Мариинского парка в трех минутах от своего места работы — Верховной рады, он размышляет о заказчиках убийства Шеремета и отвечает на вопросы о политических силах, между которыми существует последнее время.

Пять вопросов Сергею Лещенко:

Ваше наибольшее достижение?

То, что нетерпимость к коррупции становится матрицей, в которой живут украинское общество и украинские политики.

Ваш наибольший провал?

То, что я упустил Павла Лазаренко, когда он выходил из тюрьмы в Лос-Анджелесе. Он должен был выйти в 8 утра, и мы пролетели полпланеты, чтобы быть к этому времени на месте. А его по договоренности с адвокатами выпустили в 4 утра. И если спросить, с кем бы я хотел записать интервью, то, наверное, с ним.

На чем вы передвигаетесь по городу?

На собственном автомобиле. У меня Volkswagen Golf.

Какая из недавно прочитанных книг произвела на вас впечатление?

Это книга Флориана Ильвеса 1913 год. Лето целого века. Там он описывает 1913 год как период, оказавший влияние на развитие человечества на 100 лет вперед. Это не только увлекательно, но и показывает, как последовательность событий, каждое из которых не кажется существенным в отдельности, приводит и к триумфу искусства, и к самой большой катастрофе человечества.

Кому бы вы не подали руки?

Таких людей много, но я назову Виктора Януковича. Это был образцовый пример политического преступника, который своими действиями в 2013‑м и ранее спровоцировал последовательность событий, влияющих на наше настоящее и будущее.

— В деле об убийстве журналиста Павла Шеремета сегодня несколько версий — от сведения счетов с УП до российского следа. Какой гипотезы придерживаетесь вы?

— В течение долгих лет УП была живым памятником Георгию Гонгадзе [основатель УП], и после его убийства, произошедшего 16 лет назад, журналисты чувствовали себя в определенной безопасности, понимая, какие последствия для власти имела эта расправа. Она сломала карьеру второму президенту Украины Леониду Кучме, многим людям в его окружении, а геополитические последствия этого убийства пережила вся страна.

Мы были уверены, что никто не решится повторить подобное, потому что для Украины это невообразимо. Даже во времена Януковича попытки влияния на УП ограничивались DDoS-атаками, прослушиванием телефонов, созданием поддельных информационных источников. Но мы не могли представить, что этот кошмар повторится. И мотивы убийства до сих пор неясны. Это заставляет меня думать про внешний след, но тогда непонятно, почему Шеремет.

С другой стороны, вокруг УП много событий, которые указывают на попытки если не контролировать издание, то узнать хотя бы источники, которыми мы пользуемся. Я видел расшифровки своих смс и телефонных разговоров.

Прошлой осенью велась слежка за Аленой [Притулой, руководителем УП]. Мы собственными руками ловили людей у дома Алены и вызывали Антона Геращенко [народный депутат Украины, советник министра МВД Арсена Авакова] засвидетельствовать слежку. В ответ получили странные объяснения, что слежка идет не за Аленой, а за каким‑то подпольным казино в этом же доме. Но если есть подпольное казино, то его нужно закрывать, а не следить за ним. Алена убеждена, что за ней велась слежка и накануне убийства.

— На сайте УП недавно появилась информация, что негласная слежка за Притулой и Шереметом, возможно, осуществлялась несанкционированно, но под руководством замглавы Национальной полиции Украины Вадима Трояна.

— Такой информацией я не владею. Но Арсен Аваков наравне с [народными депутатами] Александром Грановским, Игорем Кононенко, Николаем Мартыненко, а также Арсением Яценюком, Петром Порошенко и Игорем Коломойским [собственником группы Приват] находятся в числе людей, которых мы регулярно разоблачаем.

Наряду с внешней версией я допускаю и внутреннюю. Допускаю как прямую атаку на журналиста, так и атаку с целью дискредитировать этими действиями ту же полицию, которая, возможно, следила за Шереметом и Притулой.

— Вы верите, что это дело расследуют?

— Я надеюсь, что это дело расследуют. Я наблюдал за реакцией Порошенко на похоронах, он произвел на меня впечатление человека, который переживает и сочувствует произошедшему. И я надеюсь, он понимает важность этого расследования и не остановится, даже если какие‑то версии будут вести к его друзьям, союзникам или за пределы страны.

— Будет ли УП проводить свое параллельное расследование?

— Я не работаю в УП, но общаюсь с коллегами, с Аленой [Притулой]. Думаю, что будут. Но тут важно понимать, на каком материале проводить это расследование. Мы не должны навредить следствию. По УП нанесен страшный удар, перед ребятами стоит важный вызов, и они его примут. УП будет продолжать расследования. И если план состоял в том, чтобы заставить УП замолчать, то он вызвал обратный эффект.

— Вы говорили о слежке за вами, продолжается ли она сейчас?

— Я знаю, что весной мои телефоны прослушивались. Осенью прошлого года собиралась информация о моих перемещениях, моих контактах. И была ситуация, когда с моего телефона позвонили Светлане Залищук [народный депутат] и сообщили о готовящихся провокациях. Звонил человек, который потом мне лично рассказывал, что против меня собирают информацию. Более того, он показал мне данные внутренней проверки, которая через несколько дней была представлена главе Нацполиции. То есть мы имели дело с источником внутри системы.

— Как вы собираетесь решать эту проблему?

— Я думаю, одна из целей происходящего — это попытка дестабилизировать нас и погрузить в ванну паранойи, чтобы мы боялись своей тени. Поэтому мы — я и мои коллеги журналисты и политики — стараемся найти способ, как на это реагировать, чтобы преступники не достигли своей цели.

— Как изменилось отношение к вам коллег по фракции БПП после анонсированной вами перезагрузки Демократического альянса?

— Оно изменилось гораздо раньше — тогда, когда руководство фракции решило, что лояльность и круговая порука важнее честности и борьбы с коррупцией. Показательным для меня был момент, когда фракция целенаправленно провалила два закона, которые не имели коррупционной составляющей,— закон о прозрачности работы парламента и закон о наказании за непредоставление публичной информации. Позже человек, близкий к центру принятия решений, рассказал нам, что был дан приказ валить законопроекты только потому, что там стояли фамилии моя и Найема, чтобы не дать нам повода праздновать небольшую победу. Это мелкая месть, и чего они добились в итоге? Не приняли нужный для страны закон?

— Каковы сегодня ваши отношения с президентом?

— Последний раз я виделся с президентом на прошлой неделе на похоронах Павла Шеремета, тогда мы пожали друг другу руки. А разговаривал я с ним последний раз в январе, когда он высказал пожелание, чтобы я, готовя публикацию про Виктора Шокина [бывший генпрокрурор Украины] или Кононенко, лишний раз удостоверился и переспросил о чем‑то его лично, потому что речь идет о людях, которые сродни членам его семьи. Меня этот формат, конечно, не устроил, и президент прекратил со мной общаться. С тех пор мы и не виделись.

— Недавно НВ дал интервью посол США в Украине Джеффри Пайетт, который считает, что не стоит создавать новую политсилу, как это делаете вы, а нужно реформировать изнутри уже существующие, отстраивая демократические институты.

— Есть и другой подход: молодые демократические силы должны объединяться в единую силу, за которую проголосует та часть общества, которая требует перемен. Обновленный Демократический альянс будет отвечать на этот запрос общества. Что касается попыток действовать изнутри, мне кажется, зарубежные дипломаты, работающие в нашей стране, пребывают в плену иллюзий. Они предполагают, что все депутаты такие, как еврооптимисты.

Когда они говорят, что важны демократические ценности, стабильность, что реформы не делаются за один день, я отвечаю: в следующий раз, когда вы приедете в Украину, пригласите на встречу [народных депутатов] Виталия Хомутынника или Евгения Геллера и расскажите им о ценностях и вызовах демократии. Важно понять, что этот парламент уже давно не отвечает на актуальные вызовы.

— Одно из опасений вашего избирателя, что, создавая одновременно с Михаилом Саакашвили две разные партии, вы распыляете конечный демократический ресурс страны. Как вы на это ответите?

— Я убежден, что нам с Саакашвили нужно объединяться. С ним и его командой. То, что нас объединяет, несопоставимо больше всех наших разногласий.

— Какой процент голосов вы планируете получить, объединившись на ближайших парламентских выборах?

— У меня есть свои размышления, но я не буду их озвучивать, чтобы не накаркать и никого не обидеть.

— Демократический избиратель уже несколько раз обжегся на новых политпроектах и дует даже на воду.

— На ком?

— Например, на БПП, которую вы сегодня критикуете, обличая коррупционеров.

— Вы правда верили, что БПП — политическая партия?

— Вы, Найем и Залищук сами туда пришли, своим имиджем ее поддержав.

— Мы были заложниками ошибочного решения президента Порошенко нарушить свое обещание, данное в предвыборной кампании 2014 года — о том, что выборы будут досрочными и пройдут с обновленным законодательством. Тогда у него был рейтинг более 50%, и он мог поменять закон так, чтобы выборные процессы в стране стали европейскими и демократичными. Но он не стал делать этого ради собственного комфорта.

Он хотел делать так, как делал Кучма, используя генпрокурора и депутатов-мажоритарщиков. Мажоритарщики, девять из десяти,— это бизнесмены, а бизнесмены очень часто в Украине нарушали закон или обходили его. Потому на них легко найти управу, используя генпрокурора. Таким образом была построена вертикаль власти президента Кучмы. Порошенко возник на политической арене в 1998 году, в разгар правления Кучмы, соответственно, он впитывал все навыки президента Кучмы. Но не нужно забывать, что прошло 20 лет, общество изменилось, и теперь мы не согласны так работать.

Поэтому, когда появились опции — идти с партией, в которой ничего не происходит, или создать новую политсилу, мы выбрали второе.

— Как вы оцениваете перспективу досрочных выборов в стране?

— Я допускаю досрочные выборы, поскольку их шанс достаточно высок. По состоянию на сегодня мне кажется, что они возможны в следующем году. Разрыв между ожиданиями людей и реальностью высок. Пропускная способность нынешнего парламента низкая, и собрать голоса под каждый новый закон все сложнее.

В конечном счете мы можем прийти к ситуации, когда без голосов олигархов нельзя будет решить ни одного вопроса.

А для того, чтобы привлечь голоса олигархов, нужно будет удовлетворять их возрастающие коррупционные аппетиты.

Но мы должны понимать, что выборы ничего не решат, пока не будут приняты все необходимые законы и введены ограничения на коммерческую деятельность, а также не будет исполняться закон о финансировании политических партий.

Иначе в парламент вновь придут люди, которые кормились в округах, по партийным спискам пройдет еще больше радикалов и популистов.

Досрочные выборы в Украине — это ситуация одновременного риска получить худший парламент и шанса перезагрузить систему.

— Кем вы себя видите в будущем — генпрокурором, президентом, спикером парламента или журналистом?

— За два года в политике я усвоил простое правило: ни один политик, который серьезно на что‑то рассчитывает, никогда не объявит о своих амбициях, понимая, что это может сыграть против него. Я не буду повторять чужих ошибок.

Новое ВремяОльга Духнич

Сергей Лещенко, народный депутат от провластного Блока Петра Порошенко и одновременно один из самых жестких критиков президента, называет собственные версии в деле об убийстве Павла Шеремета и заглядывает в политическое будущее Украины

Сергей Лещенко, в прошлом журналист, а сегодня народный депутат — постоянная величина украинского медиапространства. В свое время он стал автором десятков громких расследований о деятельности высокопоставленных коррупционеров, которые публиковал главный политический интернет-ресурс страны Украинская правда (УП). Многие из них изменили отечественный политический ландшафт — к примеру, один из самых резонансных материалов о роскошной жизни сына третьего президента Украины Виктора Ющенко нанес сокрушительный удар по рейтингу последнего.

В 2014 году, после событий Майдана, вместе с коллегой и другом Мустафой Найемом Лещенко отказывается от журналистики в пользу политической карьеры и баллотируется в парламент. Теперь же, будучи членом президентской фракции Блока Петра Порошенко (БПП), Лещенко становится одним из самых жестких критиков деятельности Порошенко и его ближайших соратников. Его и еще нескольких депутатов называют “свежей кровью” украинской политики, с ними связаны надежды на демократические преобразования в стране, в том числе — крушение старой системы.

В июле 2016 года Лещенко вновь дал повод говорить о себе: вместе с коллегами по БПП Мустафой Найемом и Светланой Залищук он вошел в обновленный политсовет партии Демальянс, известной громкими антикоррупционными акциями.

О перспективах такого объединения НВ и планировало разговаривать с Лещенко. Тему и формат беседы изменили трагические обстоятельства — убийство журналиста и одного из руководителей УП Павла Шеремета, коллегой и другом которого Лещенко был долгое время.

“Давайте встретимся и поговорим в парке, там спокойнее”,— предлагает политик. Сидя на скамейке Мариинского парка в трех минутах от своего места работы — Верховной рады, он размышляет о заказчиках убийства Шеремета и отвечает на вопросы о политических силах, между которыми существует последнее время.

Пять вопросов Сергею Лещенко:

Ваше наибольшее достижение?

То, что нетерпимость к коррупции становится матрицей, в которой живут украинское общество и украинские политики.

Ваш наибольший провал?

То, что я упустил Павла Лазаренко, когда он выходил из тюрьмы в Лос-Анджелесе. Он должен был выйти в 8 утра, и мы пролетели полпланеты, чтобы быть к этому времени на месте. А его по договоренности с адвокатами выпустили в 4 утра. И если спросить, с кем бы я хотел записать интервью, то, наверное, с ним.

На чем вы передвигаетесь по городу?

На собственном автомобиле. У меня Volkswagen Golf.

Какая из недавно прочитанных книг произвела на вас впечатление?

Это книга Флориана Ильвеса 1913 год. Лето целого века. Там он описывает 1913 год как период, оказавший влияние на развитие человечества на 100 лет вперед. Это не только увлекательно, но и показывает, как последовательность событий, каждое из которых не кажется существенным в отдельности, приводит и к триумфу искусства, и к самой большой катастрофе человечества.

Кому бы вы не подали руки?

Таких людей много, но я назову Виктора Януковича. Это был образцовый пример политического преступника, который своими действиями в 2013‑м и ранее спровоцировал последовательность событий, влияющих на наше настоящее и будущее.

— В деле об убийстве журналиста Павла Шеремета сегодня несколько версий — от сведения счетов с УП до российского следа. Какой гипотезы придерживаетесь вы?

— В течение долгих лет УП была живым памятником Георгию Гонгадзе [основатель УП], и после его убийства, произошедшего 16 лет назад, журналисты чувствовали себя в определенной безопасности, понимая, какие последствия для власти имела эта расправа. Она сломала карьеру второму президенту Украины Леониду Кучме, многим людям в его окружении, а геополитические последствия этого убийства пережила вся страна.

Мы были уверены, что никто не решится повторить подобное, потому что для Украины это невообразимо. Даже во времена Януковича попытки влияния на УП ограничивались DDoS-атаками, прослушиванием телефонов, созданием поддельных информационных источников. Но мы не могли представить, что этот кошмар повторится. И мотивы убийства до сих пор неясны. Это заставляет меня думать про внешний след, но тогда непонятно, почему Шеремет.

С другой стороны, вокруг УП много событий, которые указывают на попытки если не контролировать издание, то узнать хотя бы источники, которыми мы пользуемся. Я видел расшифровки своих смс и телефонных разговоров.

Прошлой осенью велась слежка за Аленой [Притулой, руководителем УП]. Мы собственными руками ловили людей у дома Алены и вызывали Антона Геращенко [народный депутат Украины, советник министра МВД Арсена Авакова] засвидетельствовать слежку. В ответ получили странные объяснения, что слежка идет не за Аленой, а за каким‑то подпольным казино в этом же доме. Но если есть подпольное казино, то его нужно закрывать, а не следить за ним. Алена убеждена, что за ней велась слежка и накануне убийства.

— На сайте УП недавно появилась информация, что негласная слежка за Притулой и Шереметом, возможно, осуществлялась несанкционированно, но под руководством замглавы Национальной полиции Украины Вадима Трояна.

— Такой информацией я не владею. Но Арсен Аваков наравне с [народными депутатами] Александром Грановским, Игорем Кононенко, Николаем Мартыненко, а также Арсением Яценюком, Петром Порошенко и Игорем Коломойским [собственником группы Приват] находятся в числе людей, которых мы регулярно разоблачаем.

Наряду с внешней версией я допускаю и внутреннюю. Допускаю как прямую атаку на журналиста, так и атаку с целью дискредитировать этими действиями ту же полицию, которая, возможно, следила за Шереметом и Притулой.

— Вы верите, что это дело расследуют?

— Я надеюсь, что это дело расследуют. Я наблюдал за реакцией Порошенко на похоронах, он произвел на меня впечатление человека, который переживает и сочувствует произошедшему. И я надеюсь, он понимает важность этого расследования и не остановится, даже если какие‑то версии будут вести к его друзьям, союзникам или за пределы страны.

— Будет ли УП проводить свое параллельное расследование?

— Я не работаю в УП, но общаюсь с коллегами, с Аленой [Притулой]. Думаю, что будут. Но тут важно понимать, на каком материале проводить это расследование. Мы не должны навредить следствию. По УП нанесен страшный удар, перед ребятами стоит важный вызов, и они его примут. УП будет продолжать расследования. И если план состоял в том, чтобы заставить УП замолчать, то он вызвал обратный эффект.

— Вы говорили о слежке за вами, продолжается ли она сейчас?

— Я знаю, что весной мои телефоны прослушивались. Осенью прошлого года собиралась информация о моих перемещениях, моих контактах. И была ситуация, когда с моего телефона позвонили Светлане Залищук [народный депутат] и сообщили о готовящихся провокациях. Звонил человек, который потом мне лично рассказывал, что против меня собирают информацию. Более того, он показал мне данные внутренней проверки, которая через несколько дней была представлена главе Нацполиции. То есть мы имели дело с источником внутри системы.

— Как вы собираетесь решать эту проблему?

— Я думаю, одна из целей происходящего — это попытка дестабилизировать нас и погрузить в ванну паранойи, чтобы мы боялись своей тени. Поэтому мы — я и мои коллеги журналисты и политики — стараемся найти способ, как на это реагировать, чтобы преступники не достигли своей цели.

— Как изменилось отношение к вам коллег по фракции БПП после анонсированной вами перезагрузки Демократического альянса?

— Оно изменилось гораздо раньше — тогда, когда руководство фракции решило, что лояльность и круговая порука важнее честности и борьбы с коррупцией. Показательным для меня был момент, когда фракция целенаправленно провалила два закона, которые не имели коррупционной составляющей,— закон о прозрачности работы парламента и закон о наказании за непредоставление публичной информации. Позже человек, близкий к центру принятия решений, рассказал нам, что был дан приказ валить законопроекты только потому, что там стояли фамилии моя и Найема, чтобы не дать нам повода праздновать небольшую победу. Это мелкая месть, и чего они добились в итоге? Не приняли нужный для страны закон?

— Каковы сегодня ваши отношения с президентом?

— Последний раз я виделся с президентом на прошлой неделе на похоронах Павла Шеремета, тогда мы пожали друг другу руки. А разговаривал я с ним последний раз в январе, когда он высказал пожелание, чтобы я, готовя публикацию про Виктора Шокина [бывший генпрокрурор Украины] или Кононенко, лишний раз удостоверился и переспросил о чем‑то его лично, потому что речь идет о людях, которые сродни членам его семьи. Меня этот формат, конечно, не устроил, и президент прекратил со мной общаться. С тех пор мы и не виделись.

— Недавно НВ дал интервью посол США в Украине Джеффри Пайетт, который считает, что не стоит создавать новую политсилу, как это делаете вы, а нужно реформировать изнутри уже существующие, отстраивая демократические институты.

— Есть и другой подход: молодые демократические силы должны объединяться в единую силу, за которую проголосует та часть общества, которая требует перемен. Обновленный Демократический альянс будет отвечать на этот запрос общества. Что касается попыток действовать изнутри, мне кажется, зарубежные дипломаты, работающие в нашей стране, пребывают в плену иллюзий. Они предполагают, что все депутаты такие, как еврооптимисты.

Когда они говорят, что важны демократические ценности, стабильность, что реформы не делаются за один день, я отвечаю: в следующий раз, когда вы приедете в Украину, пригласите на встречу [народных депутатов] Виталия Хомутынника или Евгения Геллера и расскажите им о ценностях и вызовах демократии. Важно понять, что этот парламент уже давно не отвечает на актуальные вызовы.

— Одно из опасений вашего избирателя, что, создавая одновременно с Михаилом Саакашвили две разные партии, вы распыляете конечный демократический ресурс страны. Как вы на это ответите?

— Я убежден, что нам с Саакашвили нужно объединяться. С ним и его командой. То, что нас объединяет, несопоставимо больше всех наших разногласий.

— Какой процент голосов вы планируете получить, объединившись на ближайших парламентских выборах?

— У меня есть свои размышления, но я не буду их озвучивать, чтобы не накаркать и никого не обидеть.

— Демократический избиратель уже несколько раз обжегся на новых политпроектах и дует даже на воду.

— На ком?

— Например, на БПП, которую вы сегодня критикуете, обличая коррупционеров.

— Вы правда верили, что БПП — политическая партия?

— Вы, Найем и Залищук сами туда пришли, своим имиджем ее поддержав.

— Мы были заложниками ошибочного решения президента Порошенко нарушить свое обещание, данное в предвыборной кампании 2014 года — о том, что выборы будут досрочными и пройдут с обновленным законодательством. Тогда у него был рейтинг более 50%, и он мог поменять закон так, чтобы выборные процессы в стране стали европейскими и демократичными. Но он не стал делать этого ради собственного комфорта.

Он хотел делать так, как делал Кучма, используя генпрокурора и депутатов-мажоритарщиков. Мажоритарщики, девять из десяти,— это бизнесмены, а бизнесмены очень часто в Украине нарушали закон или обходили его. Потому на них легко найти управу, используя генпрокурора. Таким образом была построена вертикаль власти президента Кучмы. Порошенко возник на политической арене в 1998 году, в разгар правления Кучмы, соответственно, он впитывал все навыки президента Кучмы. Но не нужно забывать, что прошло 20 лет, общество изменилось, и теперь мы не согласны так работать.

Поэтому, когда появились опции — идти с партией, в которой ничего не происходит, или создать новую политсилу, мы выбрали второе.

— Как вы оцениваете перспективу досрочных выборов в стране?

— Я допускаю досрочные выборы, поскольку их шанс достаточно высок. По состоянию на сегодня мне кажется, что они возможны в следующем году. Разрыв между ожиданиями людей и реальностью высок. Пропускная способность нынешнего парламента низкая, и собрать голоса под каждый новый закон все сложнее.

В конечном счете мы можем прийти к ситуации, когда без голосов олигархов нельзя будет решить ни одного вопроса.

А для того, чтобы привлечь голоса олигархов, нужно будет удовлетворять их возрастающие коррупционные аппетиты.

Но мы должны понимать, что выборы ничего не решат, пока не будут приняты все необходимые законы и введены ограничения на коммерческую деятельность, а также не будет исполняться закон о финансировании политических партий.

Иначе в парламент вновь придут люди, которые кормились в округах, по партийным спискам пройдет еще больше радикалов и популистов.

Досрочные выборы в Украине — это ситуация одновременного риска получить худший парламент и шанса перезагрузить систему.

— Кем вы себя видите в будущем — генпрокурором, президентом, спикером парламента или журналистом?

— За два года в политике я усвоил простое правило: ни один политик, который серьезно на что‑то рассчитывает, никогда не объявит о своих амбициях, понимая, что это может сыграть против него. Я не буду повторять чужих ошибок.

Новое Время

Олег Кашин: я легко могу представить себе распад РоссииОлег Кашин: я легко могу представить себе распад России

Светлана Шереметьева

Российский публицист Олег Кашин в интервью «Апострофу» дал свою оценку ситуации с оккупированным Крымом, рассказал, что может последовать за фсбшной историей с крымской «диверсией», прокомментировал убийство в Киеве известного в России журналиста Павла Шеремета, инцидент с главарем ЛНР Игорем Плотницким, а также ответил на вопрос, выгодна ли Кремлю деятельность Надежды Савченко в Украине.

— Ситуация с Крымом сильно расколола украинское и российское общества. По вашему мнению, можно ли вернуть статус-кво полуострову?

>- Спасибо, что задали этот вопрос первым — люди радикальных взглядов смогут прочитать на него ответ и не читать дальше, не тратить свое время.

— Уже заинтриговали.

— Можно ли вернуть статус-кво Советскому Союзу? А Югославии? А Чехословакии? Границы в Европе и в мире меняются часто на протяжении веков, и каждый раз уместна поговорка про зубную пасту и тюбик, в который ее уже не запихнешь. Я уверен, что история Крыма совершила необратимый поворот в феврале 2014 года. Чем скорее оба наших общества это поймут и примут, тем скорее жизнь на полуострове нормализуется. Извините.

— А при каких обстоятельствах Россия может вернуть Крым Украине?

— В принципе, я очень легко могу представить себе распад России и появление на ее нынешней территории каких-то новых государств. Есть Кавказ, есть, между прочим, Тува, есть даже Татарстан, который за 25 лет проделал тот путь национального строительства, на который другие страны в Европе тратили века.

Очевидно, и Крым находится в зоне риска — российское государство не очень устойчиво и не очень монолитно, и при очередном потрясении оно вполне может потерять Крым. Значит ли это, что он в этом случае радостно вернется в состав Украины? Нет, конечно, не значит. Отношения Крыма и Киева можно описать формулой «была без радости любовь, разлука будет без печали». Да и не очень корректно, наверное, говорить о земле, населенной живыми людьми, как о неодушевленном предмете — «вернуть». Я понимаю, что в Украине еще долго будет популярно именно такое отношение к Крыму, и надеюсь, что, по крайней мере, никто в Киеве не решится отвоевывать Крым обратно силой.

— Но ведь пока Россия не вернет Крым, наши страны едва ли помирятся…

— Я не думаю, что вообще в России кто-то даже из тех политиков, которые сейчас говорят о Крыме как о части Украины (Явлинский, Касьянов), будет готов отказаться от Крыма, если вдруг придет к власти. Говоря о Путине и его экспансионистской политике, многие вспоминали Гитлера, Судеты, и это сравнение, наверное, вполне уместно. Но оно такое обоюдоострое — Крым можно считать Судетами и по отношению к Украине, а маниакальное желание его вернуть может принести много бед и Крыму, и самой Украине. Гитлер живет не только в Путине, имейте это в виду.

— В последнее время идет очень динамичное сближение Путина с Эрдоганом. Насколько это выгодно России?

— Я бы не стал говорить в этом контексте о России. Сегодня российское государство слишком завязано на персоне Путина, и вместо национальных интересов у России только личные интересы Путина. Ему — да, наверное, выгодна дружба с Эрдоганом. Путин то вообще хочет быть влиятельным мировым лидером, и поскольку его прогнали из клуба ведущих стран мира, из «семерки» («восьмерки»), то ему теперь нужны любые дружбы такого рода.

— А может ли Эрдоган признать Крым российским?

— Я думаю, это вопрос времени. Может быть, Трамп станет президентом США и признает Крым. А за Трампом потянутся другие, почему бы и нет.

— Думаете, у Трампа есть шанс стать президентом США?

— Я вообще не разбираюсь в американской политике и не хотел бы о ней рассуждать. Но мы же с детства знаем, что результат американских выборов непредсказуем, поэтому у Трампа, конечно, есть шанс.

— Последние несколько дней очень активно обсуждается попытка «диверсии» в Крыму. Как Путин это использует?

— Да, я действительно боюсь, что нынешнее (искусственное и инициированное Россией) обострение может привести к новым боевым действиям на Донбассе. Но пока можно надеяться, что адресаты этой игры находятся внутри России: скоро выборы, надо как-то держать россиян в тонусе, «диверсия» в Крыму для этого неплохо подходит.

— Может ли Путин решиться на военный удар по Украине?

— Я надеюсь, что нет, но и ожидание горячей фазы — это само по себе почти война. Ну а стрелять в регионе и не переставали.

— Целью якобы украинских «диверсантов» было «убить туризм в Крыму». Вам не кажется эта фраза смешной?

— Кажется, конечно. Это фраза из газеты «Коммерсантъ», из текста ее отдела преступности, который очень часто используется российскими спецслужбами для информационных сливов такого рода. А сливы из ФСБ всегда звучат смешно, потому что в этой конторе много параноиков и шпиономанов, воспитанных в культуре 1937 года.

— Российские «Известия» 12 августа написали со ссылкой на свои источники, что Россия может разорвать дипломатические отношения с Украиной. Возможен ли такой сценарий? И зачем это нужно Путину?

— Вообще, странно, что дипломатические отношения не разорвала Украина в 2014 году. Это было самое странное в донбасской войне, когда украинские власти постоянно говорили, что воюют с Россией, но при этом держали в Москве свое посольство, а в Липецке — знаменитую фабрику.

— Поддерживаете ли вы идею введения визового режима между Украиной и Россией?

— Ну, по факту он уже введен украинской стороной. Последний раз я въезжал в Украину весной 2014 года, и в «Борисполе» проходил с СБУ процедуру, вполне сопоставимую с получением визы. Мне это, конечно, не нравится. Визы — это плохо, свобода передвижения — важнейшее право человека.

— Что думаете касательно кандидата в послы РФ в Украине Михаила Бабича? Это агент ФСБ? Какую угрозу для Украины он может нести?

— Я не очень верю в самостоятельную сущность ФСБ. Как бы грозно ни звучала эта аббревиатура, она остается всего лишь инструментом в руках Кремля. Я не понимаю такой болезненной реакции на Бабича со стороны украинцев. Вам что, нужен российский посол, который не связан ни с ФСБ, ни с Кремлем, какой-нибудь киноактер, который будет улыбаться и ничего не решать?

Бабич — такой вполне зловещий сурковский чиновник, фигура достаточно мрачная. Ну, так и отношения между нашими странами сейчас мрачные. Так что он вполне им адекватен.

— А что скажете о Савченко? Что думаете о ее политической деятельности сейчас?

— Мне весело наблюдать за тем, как те же люди, которые слепили из Савченко национальную героиню, теперь проклинают ее за те, в общем, банальные слова, которые она говорит.

— А как считаете, выгодна ли ее деятельность сейчас Кремлю?

— Мне кажется, Кремлю как раз выгоден радикализм в стиле пресловутого «Правого сектора» и риторика выжженной земли применительно к Донбассу. А примиренческая риторика в том виде, в котором ее излагает Савченко — я уверен, что через год-два это станет общим местом в украинском обществе, а Савченко просто опережает время.

— Как считаете, покушение на главаря ЛНР Игоря Плотницкого — это была инсценировка? Кому она выгодна?

— Нет, не думаю, что это инсценировка. Плотницкий, судя по всему, персонально стоит за убийствами многих независимых сепаратистских лидеров типа Мозгового, Дремова или Беднова. И людей, желающих ему отомстить, в Луганске достаточно.

Но вы правы — любое событие такого рода может быть выгодно самому Плотницкому в его борьбе против независимых командиров и за укрепление собственной власти.

— С момента убийства Шеремета прошло уже три недели. Если допустить в этом преступлении «российский след», то как думаете, заказчики добились своих целей?

— Когда убили Бориса Немцова, российская пропаганда пыталась говорить об украинском следе. Это было смешно. И мне кажется, разговоры о российском следе в убийстве Шеремета столь же «достоверны».

Вы живете в воюющей стране, у вас человеческая жизнь обесценилась до более низких, чем в России, показателей, у вас все на всех обижаются и все всех ненавидят — а вы зачем-то ищете российский след. Ищите на здоровье, конечно, но это дурное занятие в данном случае.

АпострофСветлана Шереметьева

Российский публицист Олег Кашин в интервью «Апострофу» дал свою оценку ситуации с оккупированным Крымом, рассказал, что может последовать за фсбшной историей с крымской «диверсией», прокомментировал убийство в Киеве известного в России журналиста Павла Шеремета, инцидент с главарем ЛНР Игорем Плотницким, а также ответил на вопрос, выгодна ли Кремлю деятельность Надежды Савченко в Украине.

— Ситуация с Крымом сильно расколола украинское и российское общества. По вашему мнению, можно ли вернуть статус-кво полуострову?

>- Спасибо, что задали этот вопрос первым — люди радикальных взглядов смогут прочитать на него ответ и не читать дальше, не тратить свое время.

— Уже заинтриговали.

— Можно ли вернуть статус-кво Советскому Союзу? А Югославии? А Чехословакии? Границы в Европе и в мире меняются часто на протяжении веков, и каждый раз уместна поговорка про зубную пасту и тюбик, в который ее уже не запихнешь. Я уверен, что история Крыма совершила необратимый поворот в феврале 2014 года. Чем скорее оба наших общества это поймут и примут, тем скорее жизнь на полуострове нормализуется. Извините.

— А при каких обстоятельствах Россия может вернуть Крым Украине?

— В принципе, я очень легко могу представить себе распад России и появление на ее нынешней территории каких-то новых государств. Есть Кавказ, есть, между прочим, Тува, есть даже Татарстан, который за 25 лет проделал тот путь национального строительства, на который другие страны в Европе тратили века.

Очевидно, и Крым находится в зоне риска — российское государство не очень устойчиво и не очень монолитно, и при очередном потрясении оно вполне может потерять Крым. Значит ли это, что он в этом случае радостно вернется в состав Украины? Нет, конечно, не значит. Отношения Крыма и Киева можно описать формулой «была без радости любовь, разлука будет без печали». Да и не очень корректно, наверное, говорить о земле, населенной живыми людьми, как о неодушевленном предмете — «вернуть». Я понимаю, что в Украине еще долго будет популярно именно такое отношение к Крыму, и надеюсь, что, по крайней мере, никто в Киеве не решится отвоевывать Крым обратно силой.

— Но ведь пока Россия не вернет Крым, наши страны едва ли помирятся…

— Я не думаю, что вообще в России кто-то даже из тех политиков, которые сейчас говорят о Крыме как о части Украины (Явлинский, Касьянов), будет готов отказаться от Крыма, если вдруг придет к власти. Говоря о Путине и его экспансионистской политике, многие вспоминали Гитлера, Судеты, и это сравнение, наверное, вполне уместно. Но оно такое обоюдоострое — Крым можно считать Судетами и по отношению к Украине, а маниакальное желание его вернуть может принести много бед и Крыму, и самой Украине. Гитлер живет не только в Путине, имейте это в виду.

— В последнее время идет очень динамичное сближение Путина с Эрдоганом. Насколько это выгодно России?

— Я бы не стал говорить в этом контексте о России. Сегодня российское государство слишком завязано на персоне Путина, и вместо национальных интересов у России только личные интересы Путина. Ему — да, наверное, выгодна дружба с Эрдоганом. Путин то вообще хочет быть влиятельным мировым лидером, и поскольку его прогнали из клуба ведущих стран мира, из «семерки» («восьмерки»), то ему теперь нужны любые дружбы такого рода.

— А может ли Эрдоган признать Крым российским?

— Я думаю, это вопрос времени. Может быть, Трамп станет президентом США и признает Крым. А за Трампом потянутся другие, почему бы и нет.

— Думаете, у Трампа есть шанс стать президентом США?

— Я вообще не разбираюсь в американской политике и не хотел бы о ней рассуждать. Но мы же с детства знаем, что результат американских выборов непредсказуем, поэтому у Трампа, конечно, есть шанс.

— Последние несколько дней очень активно обсуждается попытка «диверсии» в Крыму. Как Путин это использует?

— Да, я действительно боюсь, что нынешнее (искусственное и инициированное Россией) обострение может привести к новым боевым действиям на Донбассе. Но пока можно надеяться, что адресаты этой игры находятся внутри России: скоро выборы, надо как-то держать россиян в тонусе, «диверсия» в Крыму для этого неплохо подходит.

— Может ли Путин решиться на военный удар по Украине?

— Я надеюсь, что нет, но и ожидание горячей фазы — это само по себе почти война. Ну а стрелять в регионе и не переставали.

— Целью якобы украинских «диверсантов» было «убить туризм в Крыму». Вам не кажется эта фраза смешной?

— Кажется, конечно. Это фраза из газеты «Коммерсантъ», из текста ее отдела преступности, который очень часто используется российскими спецслужбами для информационных сливов такого рода. А сливы из ФСБ всегда звучат смешно, потому что в этой конторе много параноиков и шпиономанов, воспитанных в культуре 1937 года.

— Российские «Известия» 12 августа написали со ссылкой на свои источники, что Россия может разорвать дипломатические отношения с Украиной. Возможен ли такой сценарий? И зачем это нужно Путину?

— Вообще, странно, что дипломатические отношения не разорвала Украина в 2014 году. Это было самое странное в донбасской войне, когда украинские власти постоянно говорили, что воюют с Россией, но при этом держали в Москве свое посольство, а в Липецке — знаменитую фабрику.

— Поддерживаете ли вы идею введения визового режима между Украиной и Россией?

— Ну, по факту он уже введен украинской стороной. Последний раз я въезжал в Украину весной 2014 года, и в «Борисполе» проходил с СБУ процедуру, вполне сопоставимую с получением визы. Мне это, конечно, не нравится. Визы — это плохо, свобода передвижения — важнейшее право человека.

— Что думаете касательно кандидата в послы РФ в Украине Михаила Бабича? Это агент ФСБ? Какую угрозу для Украины он может нести?

— Я не очень верю в самостоятельную сущность ФСБ. Как бы грозно ни звучала эта аббревиатура, она остается всего лишь инструментом в руках Кремля. Я не понимаю такой болезненной реакции на Бабича со стороны украинцев. Вам что, нужен российский посол, который не связан ни с ФСБ, ни с Кремлем, какой-нибудь киноактер, который будет улыбаться и ничего не решать?

Бабич — такой вполне зловещий сурковский чиновник, фигура достаточно мрачная. Ну, так и отношения между нашими странами сейчас мрачные. Так что он вполне им адекватен.

— А что скажете о Савченко? Что думаете о ее политической деятельности сейчас?

— Мне весело наблюдать за тем, как те же люди, которые слепили из Савченко национальную героиню, теперь проклинают ее за те, в общем, банальные слова, которые она говорит.

— А как считаете, выгодна ли ее деятельность сейчас Кремлю?

— Мне кажется, Кремлю как раз выгоден радикализм в стиле пресловутого «Правого сектора» и риторика выжженной земли применительно к Донбассу. А примиренческая риторика в том виде, в котором ее излагает Савченко — я уверен, что через год-два это станет общим местом в украинском обществе, а Савченко просто опережает время.

— Как считаете, покушение на главаря ЛНР Игоря Плотницкого — это была инсценировка? Кому она выгодна?

— Нет, не думаю, что это инсценировка. Плотницкий, судя по всему, персонально стоит за убийствами многих независимых сепаратистских лидеров типа Мозгового, Дремова или Беднова. И людей, желающих ему отомстить, в Луганске достаточно.

Но вы правы — любое событие такого рода может быть выгодно самому Плотницкому в его борьбе против независимых командиров и за укрепление собственной власти.

— С момента убийства Шеремета прошло уже три недели. Если допустить в этом преступлении «российский след», то как думаете, заказчики добились своих целей?

— Когда убили Бориса Немцова, российская пропаганда пыталась говорить об украинском следе. Это было смешно. И мне кажется, разговоры о российском следе в убийстве Шеремета столь же «достоверны».

Вы живете в воюющей стране, у вас человеческая жизнь обесценилась до более низких, чем в России, показателей, у вас все на всех обижаются и все всех ненавидят — а вы зачем-то ищете российский след. Ищите на здоровье, конечно, но это дурное занятие в данном случае.

Апостроф

От перетасовки «девочек» бордель не перестал быть борделемОт перетасовки «девочек» бордель не перестал быть борделем

Проводить реформы можно, конечно, по-разному. Можно, например, так, как это делает Юрий Луценко: освободить прокурора Закарпатской области Владимира Янко и тут же назначить его прокурором Луганщины. Или так: освободить прокурора Луганской области Юрия Квятковского и поставить его руководить прокуратурой Львовской области. Или даже так: переместить заместителя прокурора Харьковской области Александра Стратюка в кресло прокурора Ивано-Франковской области. Или, в конце концов, вот так: вручить заместителю прокурора Львовщины Олегу Соболю портфель прокурора Ровенской области.

Областями Украину Господь Бог не обделил (все-таки, как-никак, самая большая страна в Европе), прокуроров у нас тоже хватает, а их заместителей и подавно. Тасовать эту колоду можно бесконечно, менять местами Полтавщину с Николаевщиной и наоборот — сколько угодно. А если придут какие-нибудь условные общественные активисты и спросят: «А где же, Юра, реформы?», он и ответит: «Да вот они!». Рокировки идут, аж гай шумит, но изменений что-то не видно.

Юра-95%

Один из далеких предшественников Юрия Луценко Михаил Потебенько снискал себе недобрую славу, повторяя, что тело из Таращанского леса соответствует ДНК Георгия Гонгадзе на 96%. Неизвестно, прилипнет ли к Луценко его цифра-визитка, но сейчас он говорит о том, что люстрация прокурорских кадров осуществлена на 95%. Однако, исходя из назначений, осуществленных Луценко, этого никак не скажешь.

Руководителем Департамента внутренней безопасности ГПУ и в дальнейшем остается Иван Дзюба — человек, который работал в системе и при Шокине, и до Шокина. Ранее должность руководителя ДВБ занимал Игорь Белецкий, которого «ушли» после Революции достоинства. Но Дзюба был руководителем упомянутого департамента еще до Белецкого.

После смены власти в феврале 2014 года Иван Дзюба плавно шел к возвращению на «старое» место — сначала занял кресло старшего прокурора отдела внутренних расследований и предотвращения коррупции управления внутренней безопасности ГПУ, а оттуда добрался и до начальника ДВБ.

С Департаментом внутренней безопасности ситуация тем более непонятная, что сам Луценко намекнул: структуру возглавит Петр Шкутяк. Дословно это прозвучало так: «Шкутяк будет руководителем рабочей группы внутренней безопасности ГПУ по проверке добродетельности прокуроров в центре и на местах. Ему 35 лет, он был председателем Долинской райгосадминистрации (Ивано-Франковская область. — Авт.), участвовал в „языковом Майдане“, большом Майдане; добровольцем „Айдара“ ушел на фронт, был тяжело ранен под Луганским аэропортом, в поселке Георгиевка», — охарактеризовал Луценко свою креатуру.

Но дело в том, что должности «руководитель рабочей группы» официально не существует, да и само ее название звучит странно. Есть кресло начальника Департамента внутренней безопасности, которое занимает, как уже было сказано, Иван Дзюба.

Говорите или молчите вовек

А между тем для преодоления коррупции в прокурорской среде Юрий Луценко не придумал ничего более оригинального, чем обязать подчиненных заполнить так называемые анкеты добродетели. Анкеты внедрили в конце июля, на их обработку прокурорам дается месяц.

По окончании срока в ГПУ, надо полагать, будет организован шумный банкет, а Юрий Витальевич публично объявит не только о завершении люстрации, но и о победе над коррупцией. Процентов так на 95.

«Ошибочно указанная информация в декларации о добродетели прокуроров будет поводом для привлечения к дисциплинарной ответственности или освобождения от должностей, или из органов прокуратуры в целом», — разъяснила значение анкет пресс-секретарь Луценко Лариса Сарган.

Что же представляет собой этот инструмент для выявления добродетели? В анкете — семь позиций, которые следует скрепить подписью и тем самым присягнуть в том, что фигурант в течение своей карьеры придерживался следующего: 1. Не совершал действий, порочащих звание прокурора; 2. Своевременно задекларировал имущество в установленном порядке; 3. Уровень его жизни соответствует имеющемуся имуществу и доходам; 4. Не совершал коррупционного правонарушения; 5. Не осуществлял незаконного вмешательства в работу другого прокурора; 6. Добросовестно выполняет обязанности и придерживается присяги; 7. Не является объектом запретов, предусмотренных законом «Об очищении власти».

Никакой конкретики такая анкета, как видим, не содержит. Она вполне предсказуема, поскольку рассчитана на добровольное признание в преступлении или правонарушении, которого, конечно же, не будет. Но не менее, чем содержание такой анкеты, удивляет и порядок проверки добродетели.

Она заключается в размещении анкет прокуроров на официальном сайте и ожидании, когда сознательные граждане предоставят информацию, которая опровергнет подписанные прокурором «семь столбов добродетели».

При этом у сознательных граждан есть не более шести месяцев.

После завершения этого срока любая информация теряет смысл, а прокурор считается успешно прошедшим проверку. Для разработки этого конгениального метода проверки добродетели, очевидно, и создавалась рабочая группа Шкутяка в составе десяти человек.

Но предположим, что от сознательных граждан таки поступили данные о том, что прокурор имярек соврал в своей анкете. Что происходит тогда? А тогда — в случае получения компрометирующей информации — единственная задача группы Шкутяка заключается в направлении этой информации руководителю прокуратуры, в которой работает гипотетический нарушитель.

После чего непосредственный руководитель сомнительного прокурора «обязан решить вопрос о назначении служебной проверки». Что будет, если руководитель примет решение о нецелесообразности проведения проверки — в правилах применения чудо-анкеты не указано. Очевидно, что, если начальник нарушителя не даст ходу служебному расследованию, нарушитель и в дальнейшем будет оставаться на своем месте.

Перефразируя известный анекдот о продаже слона, констатируем, что с такими методами, такой бюрократией, отсрочкой решений, имитацией наказаний и кощунством, вложенными в так называемую «анкету добропорядочности», Юрий Луценко никакую коррупцию не одолеет. Зато, правда, будет, о чем отчитаться перед начальством — читай: перед Президентом, который и пролоббировал его кандидатуру.

В защиту подобных анкет следует отметить, что они имеют применение и за рубежом. Заполнение анкет добродетели является обычной практикой в государственных и правоохранительных органах США, Канады и европейских краин. Только там анкеты состоят из нескольких десятков листов очень конкретных вопросов — помимо детальных вопросов о финансовом состоянии лица и его близких родственников, есть уточнения относительно места проведения отдыха и источниках его оплаты, по средней дозе алкоголя в неделю (актуально и для самого генпрокурора — А.), случаях управления транспортом в состоянии опьянения, участии в незаконной охоте, использования услуг проституток и многие другие обстоятельства личной жизни.

При этом вся предоставленная в анкете информация может быть проверена как на полиграфе, так и путем сбора из разных источников данных о личности, образе его жизни и круге общения. Луценко же достаточно увидеть семь росчерков пера под очень расплывчатыми тезисами, не подкрепленными доказательствами и фактами.

Наибольший кадровый промах

Сто дней прокурорства Луценко еще не прошли, но настанут уже в скором времени. Трудно сказать, что попадет в ТОП его особых «достижений»: то ли «перемешивание» областных прокуроров, то ли комедия с «анкетам добродетели». В течение последних трех месяцев наибольшее возмущение общественности вызвало, наверное, назначение прокурором Киева Романа Говды. Это Луценко припомнят также.

Кресло столичного прокурора оставалось вакантным почти год — с момента отстранения Сергея Юлдашева. Все это время прокуратуру столицы возглавлял первый заместитель Юлдашева — Олег Валендюк, прославившийся решением админсуда, которым его было запрещено увольнять с должности первого заместителя прокурора Киева.

Что же касается Романа Говды, то он сделал неплохую карьеру, пройдя служебную лестницу от прокурора отдела в Житомирской прокуратуре до прокурора Одесской области и заместителя Генерального. В свое время его прочили на должность прокурора Специализированной антикоррупционной прокуратуры, но Назар Холодницкий Говду обошел.

Луценко назначил Говду на высокий пост, несмотря на то, что именно он подписал подозрение бывшему заместителю Генерального прокурора в «квартирном деле» — Виталию Касько. И это еще не конец истории. С месяц назад пресс-секретарь Юрия Луценко Лариса Сарган писала критический пост в Facebook о том, что Виталий Касько — как кролик в «Приключениях Алисы в Зазеркалье» — заблудился во времени. Касько, таким образом, унизили дважды: с помощью соцсетей и неприятных для него кадровых назначений.

Все это вместе взятое означает только то, что к реформаторам прокуратуры вроде Каська или Сакварелидзе Луценко не будет иметь никакого отношения. Пути «первого призыва» перестройщиков ГПУ и нынешнего руководства Генеральной прокуратуры даже не будут пересекаться. Что ж, каждая метла метет по-своему или делает вид, что метет. В любом случае, неубранной хате от этого не легче — имитация усилий не заменит сами усилия.

«Україна Молода»Проводить реформы можно, конечно, по-разному. Можно, например, так, как это делает Юрий Луценко: освободить прокурора Закарпатской области Владимира Янко и тут же назначить его прокурором Луганщины. Или так: освободить прокурора Луганской области Юрия Квятковского и поставить его руководить прокуратурой Львовской области. Или даже так: переместить заместителя прокурора Харьковской области Александра Стратюка в кресло прокурора Ивано-Франковской области. Или, в конце концов, вот так: вручить заместителю прокурора Львовщины Олегу Соболю портфель прокурора Ровенской области.

Областями Украину Господь Бог не обделил (все-таки, как-никак, самая большая страна в Европе), прокуроров у нас тоже хватает, а их заместителей и подавно. Тасовать эту колоду можно бесконечно, менять местами Полтавщину с Николаевщиной и наоборот — сколько угодно. А если придут какие-нибудь условные общественные активисты и спросят: «А где же, Юра, реформы?», он и ответит: «Да вот они!». Рокировки идут, аж гай шумит, но изменений что-то не видно.

Юра-95%

Один из далеких предшественников Юрия Луценко Михаил Потебенько снискал себе недобрую славу, повторяя, что тело из Таращанского леса соответствует ДНК Георгия Гонгадзе на 96%. Неизвестно, прилипнет ли к Луценко его цифра-визитка, но сейчас он говорит о том, что люстрация прокурорских кадров осуществлена на 95%. Однако, исходя из назначений, осуществленных Луценко, этого никак не скажешь.

Руководителем Департамента внутренней безопасности ГПУ и в дальнейшем остается Иван Дзюба — человек, который работал в системе и при Шокине, и до Шокина. Ранее должность руководителя ДВБ занимал Игорь Белецкий, которого «ушли» после Революции достоинства. Но Дзюба был руководителем упомянутого департамента еще до Белецкого.

После смены власти в феврале 2014 года Иван Дзюба плавно шел к возвращению на «старое» место — сначала занял кресло старшего прокурора отдела внутренних расследований и предотвращения коррупции управления внутренней безопасности ГПУ, а оттуда добрался и до начальника ДВБ.

С Департаментом внутренней безопасности ситуация тем более непонятная, что сам Луценко намекнул: структуру возглавит Петр Шкутяк. Дословно это прозвучало так: «Шкутяк будет руководителем рабочей группы внутренней безопасности ГПУ по проверке добродетельности прокуроров в центре и на местах. Ему 35 лет, он был председателем Долинской райгосадминистрации (Ивано-Франковская область. — Авт.), участвовал в „языковом Майдане“, большом Майдане; добровольцем „Айдара“ ушел на фронт, был тяжело ранен под Луганским аэропортом, в поселке Георгиевка», — охарактеризовал Луценко свою креатуру.

Но дело в том, что должности «руководитель рабочей группы» официально не существует, да и само ее название звучит странно. Есть кресло начальника Департамента внутренней безопасности, которое занимает, как уже было сказано, Иван Дзюба.

Говорите или молчите вовек

А между тем для преодоления коррупции в прокурорской среде Юрий Луценко не придумал ничего более оригинального, чем обязать подчиненных заполнить так называемые анкеты добродетели. Анкеты внедрили в конце июля, на их обработку прокурорам дается месяц.

По окончании срока в ГПУ, надо полагать, будет организован шумный банкет, а Юрий Витальевич публично объявит не только о завершении люстрации, но и о победе над коррупцией. Процентов так на 95.

«Ошибочно указанная информация в декларации о добродетели прокуроров будет поводом для привлечения к дисциплинарной ответственности или освобождения от должностей, или из органов прокуратуры в целом», — разъяснила значение анкет пресс-секретарь Луценко Лариса Сарган.

Что же представляет собой этот инструмент для выявления добродетели? В анкете — семь позиций, которые следует скрепить подписью и тем самым присягнуть в том, что фигурант в течение своей карьеры придерживался следующего: 1. Не совершал действий, порочащих звание прокурора; 2. Своевременно задекларировал имущество в установленном порядке; 3. Уровень его жизни соответствует имеющемуся имуществу и доходам; 4. Не совершал коррупционного правонарушения; 5. Не осуществлял незаконного вмешательства в работу другого прокурора; 6. Добросовестно выполняет обязанности и придерживается присяги; 7. Не является объектом запретов, предусмотренных законом «Об очищении власти».

Никакой конкретики такая анкета, как видим, не содержит. Она вполне предсказуема, поскольку рассчитана на добровольное признание в преступлении или правонарушении, которого, конечно же, не будет. Но не менее, чем содержание такой анкеты, удивляет и порядок проверки добродетели.

Она заключается в размещении анкет прокуроров на официальном сайте и ожидании, когда сознательные граждане предоставят информацию, которая опровергнет подписанные прокурором «семь столбов добродетели».

При этом у сознательных граждан есть не более шести месяцев.

После завершения этого срока любая информация теряет смысл, а прокурор считается успешно прошедшим проверку. Для разработки этого конгениального метода проверки добродетели, очевидно, и создавалась рабочая группа Шкутяка в составе десяти человек.

Но предположим, что от сознательных граждан таки поступили данные о том, что прокурор имярек соврал в своей анкете. Что происходит тогда? А тогда — в случае получения компрометирующей информации — единственная задача группы Шкутяка заключается в направлении этой информации руководителю прокуратуры, в которой работает гипотетический нарушитель.

После чего непосредственный руководитель сомнительного прокурора «обязан решить вопрос о назначении служебной проверки». Что будет, если руководитель примет решение о нецелесообразности проведения проверки — в правилах применения чудо-анкеты не указано. Очевидно, что, если начальник нарушителя не даст ходу служебному расследованию, нарушитель и в дальнейшем будет оставаться на своем месте.

Перефразируя известный анекдот о продаже слона, констатируем, что с такими методами, такой бюрократией, отсрочкой решений, имитацией наказаний и кощунством, вложенными в так называемую «анкету добропорядочности», Юрий Луценко никакую коррупцию не одолеет. Зато, правда, будет, о чем отчитаться перед начальством — читай: перед Президентом, который и пролоббировал его кандидатуру.

В защиту подобных анкет следует отметить, что они имеют применение и за рубежом. Заполнение анкет добродетели является обычной практикой в государственных и правоохранительных органах США, Канады и европейских краин. Только там анкеты состоят из нескольких десятков листов очень конкретных вопросов — помимо детальных вопросов о финансовом состоянии лица и его близких родственников, есть уточнения относительно места проведения отдыха и источниках его оплаты, по средней дозе алкоголя в неделю (актуально и для самого генпрокурора — А.), случаях управления транспортом в состоянии опьянения, участии в незаконной охоте, использования услуг проституток и многие другие обстоятельства личной жизни.

При этом вся предоставленная в анкете информация может быть проверена как на полиграфе, так и путем сбора из разных источников данных о личности, образе его жизни и круге общения. Луценко же достаточно увидеть семь росчерков пера под очень расплывчатыми тезисами, не подкрепленными доказательствами и фактами.

Наибольший кадровый промах

Сто дней прокурорства Луценко еще не прошли, но настанут уже в скором времени. Трудно сказать, что попадет в ТОП его особых «достижений»: то ли «перемешивание» областных прокуроров, то ли комедия с «анкетам добродетели». В течение последних трех месяцев наибольшее возмущение общественности вызвало, наверное, назначение прокурором Киева Романа Говды. Это Луценко припомнят также.

Кресло столичного прокурора оставалось вакантным почти год — с момента отстранения Сергея Юлдашева. Все это время прокуратуру столицы возглавлял первый заместитель Юлдашева — Олег Валендюк, прославившийся решением админсуда, которым его было запрещено увольнять с должности первого заместителя прокурора Киева.

Что же касается Романа Говды, то он сделал неплохую карьеру, пройдя служебную лестницу от прокурора отдела в Житомирской прокуратуре до прокурора Одесской области и заместителя Генерального. В свое время его прочили на должность прокурора Специализированной антикоррупционной прокуратуры, но Назар Холодницкий Говду обошел.

Луценко назначил Говду на высокий пост, несмотря на то, что именно он подписал подозрение бывшему заместителю Генерального прокурора в «квартирном деле» — Виталию Касько. И это еще не конец истории. С месяц назад пресс-секретарь Юрия Луценко Лариса Сарган писала критический пост в Facebook о том, что Виталий Касько — как кролик в «Приключениях Алисы в Зазеркалье» — заблудился во времени. Касько, таким образом, унизили дважды: с помощью соцсетей и неприятных для него кадровых назначений.

Все это вместе взятое означает только то, что к реформаторам прокуратуры вроде Каська или Сакварелидзе Луценко не будет иметь никакого отношения. Пути «первого призыва» перестройщиков ГПУ и нынешнего руководства Генеральной прокуратуры даже не будут пересекаться. Что ж, каждая метла метет по-своему или делает вид, что метет. В любом случае, неубранной хате от этого не легче — имитация усилий не заменит сами усилия.

«Україна Молода»

Неукротимая cпецсвязь. Кто сорвал электронное декларирование и кому это надоНеукротимая cпецсвязь. Кто сорвал электронное декларирование и кому это надо

Дмитрий Войко

Анонсированное на 15 августа заполнение электронных деклараций высшими чиновниками переносится на неопределенный срок

Перед выходными апогея достиг уровень накала страстей вокруг электронного декларирования (Е-декларирование). Казалось бы в чем загвоздка — дата кампании по сбору деклараций, 15 августа — определена, состав Национального агентства по вопросам предотвращения коррупции утвержден. Однако, как известно, по закону в первую волну декларирования вошла вся властная верхушка и силовики — президент, премьер, спикер, прокуроры, судьи.

Электронная декларация отличается от бумажной (прежней) полной детализацией по 16 разделам всех доходов и трат, включая декларирование наличных денег и крупных покупок своих и родни (в том числе, и операции купли-продажи офшоров президентом Порошенко).

Вероятно, кто-то из власть имущих решил, что еще не время настолько откровенничать с народом и выставлять на обозрение, как под рентгеном все имущество. Тем более процедура отчуждения, к примеру корпоративных прав, может занять время. Или же многие высшие чиновники боятся, что электронная версия будет диссонировать с бумажной, потому как очень подробная.

В результате, в чьей-то светлой голове на Банковой созрел хитроумный план. Раз не удалось сорвать Е-декларирование в этом году руками депутата Вадима Денисенко, внесшего незаметную правку в проект закона (касавшуюся переноса срока наступления уголовной ответственности за неправильные данные, указанные в декларации), тогда это можно провернуть с помощью неприметной сервисной службы, обслуживающей правительственные телефонные линии — Госспецсвязи.

По официальной версии Е — декларирование сорвали именно своенравные правительственные связисты, потому как не выдали вовремя сертификаты соответствия на электронную систему декларирования.

Премьер Владимир Гройсман даже разразился в выходной день Facebook-угрозой — мол, персонально ответят сотрудники Госспецсвязи, если в два дня не завершат сертификацию. Трудно представить, что за неукротимый руководитель у этой Госспецсвязи, если согласно ст. 6 профильного Закона о Госспецсвязи он назначается и увольняется Кабмином. То есть фактически самим Гройсманом.

Вероятно из кабминовских связистов хотят сделать козлов отпущения и повесить на них срыв кампании Е — декларирования.

Официально в пресс-службе Госспецсвязи заявили, что разработчиком программного обеспечения Реестра декларантов выступило некое ОАО «Миранда». В Госспецсвязи отмечают, что после принятия НАПК решения о проведении экспертизы, необходимые материалы и программный код Госспецсвязи предоставили только 10 августа и только 11 августа обеспечили 2 — часовой доступ к Реестру без предоставления паролей. Все это значительно усложнило проведение экспертизы.

Но даже в таких условиях было выявлено значительное количество огрехов и отсутствие надежной защиты Реестра декларантов, который признан таким, что не отвечает требованиям Закона в сфере защиты информации.

То есть получается что НАПК умышленно заставил Госспецсвязь за три дня до начала кампании по декларированию (два из которых официальные выходные) выдать «на гора» сертификат соответствия. То есть, фактически, взять на себя ответственность за качество работы некой частной лавочки. Естественно, специалисты, пребывающие на госслужбе, в такой афере участвовать не стали. Поэтому и превратились в объект для нападок хитроумных чиновников, которые сами спровоцировали такой цейтнот.

Евгений Аблов, судья Киевского окружного админсуда Киева так прокомментировал ситуацию с электронным декларированием: «Посмотрел в прямом эфире интервью руководителя НАПК — детский сад. Люди даже не понимают насколько серьезный вопрос они завалили. За такой саботаж в работе нужно сажать. Работы ещё не выполнены, актов выполненных работ нет. Сервера на которых должна храниться информация арендованы у частников. Следователям и детективам нужно изучить материалы совещания НАПК, которое проводиться сегодня в прямом эфире (это очная ставка) и через неделю направить дело в суд. Лично я хотел в первый день сдать Е — декларацию, но теперь понимаю что система не готова и не защищена. А те кто не сдаст декларацию, в результате бездеятельности НАПК получили возможность в суде объяснять свою позицию».

Отметим, что к введению электронного декларирования привязано выделение очередных траншей МВФ, прочих международных финансовых организаций, а также безвизовый режим с Евросоюзом.

СтранаДмитрий Войко

Анонсированное на 15 августа заполнение электронных деклараций высшими чиновниками переносится на неопределенный срок

Перед выходными апогея достиг уровень накала страстей вокруг электронного декларирования (Е-декларирование). Казалось бы в чем загвоздка — дата кампании по сбору деклараций, 15 августа — определена, состав Национального агентства по вопросам предотвращения коррупции утвержден. Однако, как известно, по закону в первую волну декларирования вошла вся властная верхушка и силовики — президент, премьер, спикер, прокуроры, судьи.

Электронная декларация отличается от бумажной (прежней) полной детализацией по 16 разделам всех доходов и трат, включая декларирование наличных денег и крупных покупок своих и родни (в том числе, и операции купли-продажи офшоров президентом Порошенко).

Вероятно, кто-то из власть имущих решил, что еще не время настолько откровенничать с народом и выставлять на обозрение, как под рентгеном все имущество. Тем более процедура отчуждения, к примеру корпоративных прав, может занять время. Или же многие высшие чиновники боятся, что электронная версия будет диссонировать с бумажной, потому как очень подробная.

В результате, в чьей-то светлой голове на Банковой созрел хитроумный план. Раз не удалось сорвать Е-декларирование в этом году руками депутата Вадима Денисенко, внесшего незаметную правку в проект закона (касавшуюся переноса срока наступления уголовной ответственности за неправильные данные, указанные в декларации), тогда это можно провернуть с помощью неприметной сервисной службы, обслуживающей правительственные телефонные линии — Госспецсвязи.

По официальной версии Е — декларирование сорвали именно своенравные правительственные связисты, потому как не выдали вовремя сертификаты соответствия на электронную систему декларирования.

Премьер Владимир Гройсман даже разразился в выходной день Facebook-угрозой — мол, персонально ответят сотрудники Госспецсвязи, если в два дня не завершат сертификацию. Трудно представить, что за неукротимый руководитель у этой Госспецсвязи, если согласно ст. 6 профильного Закона о Госспецсвязи он назначается и увольняется Кабмином. То есть фактически самим Гройсманом.

Вероятно из кабминовских связистов хотят сделать козлов отпущения и повесить на них срыв кампании Е — декларирования.

Официально в пресс-службе Госспецсвязи заявили, что разработчиком программного обеспечения Реестра декларантов выступило некое ОАО «Миранда». В Госспецсвязи отмечают, что после принятия НАПК решения о проведении экспертизы, необходимые материалы и программный код Госспецсвязи предоставили только 10 августа и только 11 августа обеспечили 2 — часовой доступ к Реестру без предоставления паролей. Все это значительно усложнило проведение экспертизы.

Но даже в таких условиях было выявлено значительное количество огрехов и отсутствие надежной защиты Реестра декларантов, который признан таким, что не отвечает требованиям Закона в сфере защиты информации.

То есть получается что НАПК умышленно заставил Госспецсвязь за три дня до начала кампании по декларированию (два из которых официальные выходные) выдать «на гора» сертификат соответствия. То есть, фактически, взять на себя ответственность за качество работы некой частной лавочки. Естественно, специалисты, пребывающие на госслужбе, в такой афере участвовать не стали. Поэтому и превратились в объект для нападок хитроумных чиновников, которые сами спровоцировали такой цейтнот.

Евгений Аблов, судья Киевского окружного админсуда Киева так прокомментировал ситуацию с электронным декларированием: «Посмотрел в прямом эфире интервью руководителя НАПК — детский сад. Люди даже не понимают насколько серьезный вопрос они завалили. За такой саботаж в работе нужно сажать. Работы ещё не выполнены, актов выполненных работ нет. Сервера на которых должна храниться информация арендованы у частников. Следователям и детективам нужно изучить материалы совещания НАПК, которое проводиться сегодня в прямом эфире (это очная ставка) и через неделю направить дело в суд. Лично я хотел в первый день сдать Е — декларацию, но теперь понимаю что система не готова и не защищена. А те кто не сдаст декларацию, в результате бездеятельности НАПК получили возможность в суде объяснять свою позицию».

Отметим, что к введению электронного декларирования привязано выделение очередных траншей МВФ, прочих международных финансовых организаций, а также безвизовый режим с Евросоюзом.

Страна

Путин и его любовь. К анатомии третьей крымской войныПутин и его любовь. К анатомии третьей крымской войны

Станислав Белковский

Намедни я вышел из студии радио «Эхо Москвы» на пылающий, мощенный дешевой плиткой Новый Арбат. И случайно встретил одного крупного международного аналитика.

— Послушай, — спросил меня аналитик, чуть брезгливо стряхивая с себя культурный слой столичного урбанизма. — Он что, головой тронулся? Зачем ему это надо сейчас?

— В смысле? — переспросил я.

— В прямом, — начал раздражаться мой собеседник. — Ведь уже вроде почти договорились о смягчении санкций. Все шло нормально. А теперь, после этой провокации… Похоже, не будет никакого смягчения.

Я понял, что крупный аналитик давно (а может, и никогда) не читал моих текстов на заданную тему. Чуть расстроился, конечно, но виду не подал. И отмазался примерно так: надо же с кем-то повоевать, а прояснится все к саммиту G20 в Китае.

Было жарко, и после эфира я хотел срочно и одиноко выпить в теньке газировки с вишневым сиропом.

Однако же вопрос: «Зачем это надо сейчас?» — имеются в виду, разумеется, крымские диверсионные события 6–10 августа — заслуживает развернутого ответа.

Упомянем для начала две официальные версии случившегося.

1. Российская. Диверсанты, завербованные Главным управлением разведки (ГУР) Минобороны Украины и подготовленные по спецпрограмме ГУР, проникли в Крым для организации взрывов и прочих гадостей.

Дальше, впрочем, начинаются милые противоречия, нередко свойственные официальной российской пропаганде. Сначала говорили, что украинские агенты должны были подорвать трассу Симферополь — Ялта во время проезда правительственного кортежа. Потом — что собирались взорвать важные объекты инфраструктуры, включая предприятие «Крымский титан» в Армянске. Еще позже — что хотели сорвать курортный сезон посредством небольших, не влекущих за собою особых жертв бомбочек на побережье. Почему срывать сезон надо было ближе к его концу, а не в июне, например, — не формулируется.

Несколько странновато выглядят и террористы. Один — Евгений Панов, бывший водитель Запорожской АЭС, участник АТО (антитеррористической операции на юго-востоке Украины). Как и почему официальный участник АТО поперся в Крым, где, как всем известно, под каждым кустом сидит российский силовик, неясно. Запорожский брат «террориста» Игорь Котелянец уже заявил, что г-на Панова выкрали и доставили к месту действия силою. Но и этому утверждению доказательств, конечно, пока нет.

Второй — Андрей Захтий, прораб из Евпатории, преимущественно проживающий ныне в местах повышенного скопления потенциальной прорабской работы, а именно в Одинцове Московской области. На одиозном сайте «Миротворец», заблокированном в РФ, он обозначен как сторонник ДНР/ЛНР. Также, по некоторым данным, Захтий дважды судим и даже имеет криминальное прозвище «Зая».

Разумеется, Панов и Захтий уже дали признательные показания на телекамеру. Но нам ли, прямым потомкам людей эпохи ГУЛАГа, переоценивать «царицу доказательств»?

2. Украинская. Все, что было, — пьяная перестрелка между российскими военнослужащими. Возможно, между вояками и эфэсбэшниками. Чтобы прикрыть откровенно скандальный инцидент, и была придумана версия с прорывом украинской диверсионно-разведывательной группы во главе с водителем и прорабом.

Так сказал секретарь Совета национальной безопасности и обороны (СНБОУ) Украины Александр Турчинов 12 августа 2016 года.

10–11 августа, правда, версия была немного иной: российские солдаты дезертировали из части и открыли огонь по эфэсбэшникам, пытавшимся их задержать. Что непринципиально отличается от турчиновской позиции, но все же.

Осязаемых подтверждений этому комплекту идей мы пока тоже не видим.

У меня нет иной версии, т. к. свечку я не держал. Хотя вполне допускаю, что историю про зверские теракты катализировало пьянство чьих-то военных. Как и, например, желание руководства Крыма — премьер-министра Сергея Аксенова и ведущих местных силовиков — вскоре после скоропостижной ликвидации Крымского федерального округа, встревожившей полуостровные элиты, напомнить о своей нужности. И, скажем, получить дополнительное финансирование на обеспечение безопасности и без того предельно милитаризованного полуострова.

Но мы нынче не об этом.

Я дерзнул бы обобщить происходящее в контексте общих приоритетов нашего лидера Владимира Путина.

Как мы знаем, с весны 2014 года президент РФ проводит операцию по принуждению Запада — США и Евросоюза — к любви. Цель операции — закрепление фиксированных сфер влияния крупных государств, включая Россию, в современном мире. По Ялтинско-Потсдамскому образцу 1945 года. Отсюда, кстати, и мощное обострение в минувшие два с половиной года культа Победы СССР во Второй мировой войне.

На американо-европейском фронте операция существенных успехов пока не принесла. Скорее, наоборот. Хотя немалая часть европейских бизнес-элит и определенный сегмент политических элит, особенно в южных евространах, от Испании до Греции, симпатизируют идее примирения с Россией, включая признание новой принадлежности Крыма, эта линия в ЕС пока что не стала преобладающей. Неформальный начальник Европы — Германия во главе с Ангелой Меркель — против.

Но это не значит, что логика принуждения к любви должна была Путина совсем разочаровать. Ведь, если мы заметили, одну весьма успешную операцию такого рода он только что осуществил: Турция.

Реджеп Тайип Эрдоган извинился перед Москвой и, с трудом скрывая скупую исламскую слезу, припал к маскулинной груди северного владыки. После чего из вероломного убийцы наших военных и спонсора ИГИЛ вновь превратился в дорогого, любимого друга. Морально-политический успех хозяина Кремля в данном случае очевиден: Турция первой пошла на попятную, а не мы.

Что позволило Путину добиться успеха в локальном противостоянии, начавшемся в ноябре 2015-го? Каковы, выражаясь пошлыми терминами, слагаемые успеха?

Во-первых, терпение. У ВВП, в отличие от его зарубежных «партнеров», в запасе вечность. У него нет серьезных внутриполитических проблем. У власти он останется столько, сколько сам захочет.

Во-вторых, ухудшение международных позиций объекта принуждательной операции. С осени 2015-го Эрдоган дополнительно обострил свои, и без того непростые, отношения с Западом. Точкой перегиба стало 10 июня 2016 года — похороны Мохаммеда Али в Луисвилле, штат Кентукки, США, куда турецкий президент приехал, но не получил слова и вообще был вытеснен (проще говоря, изгнан прочь) сотрудниками американской Секретной службы. Вы скажете, что это мелкое событие? Однако именно такие события часто несут в себе огромный заряд обид, ревности, негодования, порождающий большие политические последствия.

В-третьих, обострение внутриполитических проблем объекта. Здесь пиковая дата — 16 июля 2016 года, ночь незадачливого военного переворота в Турции. Не думаю, что Эрдоган организовал его сам, но заранее о чем-то знал точно, по разведывательным и иным каналам. Отсюда и превентивно изготовленные списки десятков тысяч людей, попавших далее под репрессии.

В-четвертых, возможность России влиять на ситуацию на объекте. Теория, согласно которой Кремль мог неофициально, но масштабно поддерживать всевозможные курдские движения, враждебные Эрдогану, имеет право на существование.

Путин по способу мышления индуктивист. Он склонен верить, что технология, когда-то успешно сработавшая, удачно повторит себя и в настоящем, и в будущем. Принудили Турцию — принудим и Запад.

Ближайшая веха — 4-5 сентября 2016 года, саммит G20 в китайском Ханчжоу. Там будет вредно-противный Барак Обама, который все еще уклоняется от глубоких разговоров с российским лидером о судьбах Вселенной. Ну так пусть перестанет уклоняться. Разве угроза полномасштабной войны на Украине — не причина перестать выкобениваться и начать-таки диалог с единственным человеком, который способен в корне решить проблему, — Владимиром Путиным?

Тем паче объявлено: «нормандский формат» Кремль больше не устраивает. Ангела Меркель и Франсуа Олланд отныне не выглядят достаточно солидно: не смогли предотвратить кровавый марш-бросок инфернальных водителя и прораба. Только Америка достойна того, чтобы ВВП поговорил с нею о предотвращении великой крови.

Показательно, что вновь уже звучит — пока из уст представителя РФ при ООН Виталия Чуркина — сакраментальное выражение «нож в спину». Так говорили про Эрдогана после уничтожения нашего мирного Су-24. Так теперь говорят про Украину с ее непрофессиональной ДРГ в Крыму. Мы-то, дескать, всецело хотели воплощения Минских соглашений, а они нам тут… Не случайно ведь и диверсионный прорыв поспел к преддверию саммита.

Увы. Полного принуждения Запада к любви по индуктивному путинскому сценарию не будет. Потому что в дивном новом мире возможно всё, но только не возвращение к Ялтинско-Потсдамскому мироустройству.

Смягчение антироссийских санкций ЕС, действительно, возможно. С 1 января 2017-го. Но 10 августа вероятность такого развития снизилась, а не возросла. Ибо, по преимуществу, не верит Запад в официальную российскую версию, хоть ты тресни. И раздражен он будет всем происходящим скорее, чем умилен.

И здесь мы возвращаемся к главному. К оценке действий г-на Путина с точки зрения Зигмунда Фрейда и Сабины Шпильрейн. «По ту сторону принципа удовольствия». Синдром навязчивого повторения. О чем подробно говорили тогда и здесь.

Будучи охранителем вверенной его попечению системы, будь то Дом советской культуры в Дрездене, питерская мэрия Анатолия Собчака или оставленная в наследство Борисом Ельциным Российская Федерация, ВВП всегда драматически выгодоприобретал на распаде своей же системы. Сознательно он — жесткий охранитель. Бессознательно — нечто совсем иное.

Доживем пока до Ханчжоу.

СнобСтанислав Белковский

Намедни я вышел из студии радио «Эхо Москвы» на пылающий, мощенный дешевой плиткой Новый Арбат. И случайно встретил одного крупного международного аналитика.

— Послушай, — спросил меня аналитик, чуть брезгливо стряхивая с себя культурный слой столичного урбанизма. — Он что, головой тронулся? Зачем ему это надо сейчас?

— В смысле? — переспросил я.

— В прямом, — начал раздражаться мой собеседник. — Ведь уже вроде почти договорились о смягчении санкций. Все шло нормально. А теперь, после этой провокации… Похоже, не будет никакого смягчения.

Я понял, что крупный аналитик давно (а может, и никогда) не читал моих текстов на заданную тему. Чуть расстроился, конечно, но виду не подал. И отмазался примерно так: надо же с кем-то повоевать, а прояснится все к саммиту G20 в Китае.

Было жарко, и после эфира я хотел срочно и одиноко выпить в теньке газировки с вишневым сиропом.

Однако же вопрос: «Зачем это надо сейчас?» — имеются в виду, разумеется, крымские диверсионные события 6–10 августа — заслуживает развернутого ответа.

Упомянем для начала две официальные версии случившегося.

1. Российская. Диверсанты, завербованные Главным управлением разведки (ГУР) Минобороны Украины и подготовленные по спецпрограмме ГУР, проникли в Крым для организации взрывов и прочих гадостей.

Дальше, впрочем, начинаются милые противоречия, нередко свойственные официальной российской пропаганде. Сначала говорили, что украинские агенты должны были подорвать трассу Симферополь — Ялта во время проезда правительственного кортежа. Потом — что собирались взорвать важные объекты инфраструктуры, включая предприятие «Крымский титан» в Армянске. Еще позже — что хотели сорвать курортный сезон посредством небольших, не влекущих за собою особых жертв бомбочек на побережье. Почему срывать сезон надо было ближе к его концу, а не в июне, например, — не формулируется.

Несколько странновато выглядят и террористы. Один — Евгений Панов, бывший водитель Запорожской АЭС, участник АТО (антитеррористической операции на юго-востоке Украины). Как и почему официальный участник АТО поперся в Крым, где, как всем известно, под каждым кустом сидит российский силовик, неясно. Запорожский брат «террориста» Игорь Котелянец уже заявил, что г-на Панова выкрали и доставили к месту действия силою. Но и этому утверждению доказательств, конечно, пока нет.

Второй — Андрей Захтий, прораб из Евпатории, преимущественно проживающий ныне в местах повышенного скопления потенциальной прорабской работы, а именно в Одинцове Московской области. На одиозном сайте «Миротворец», заблокированном в РФ, он обозначен как сторонник ДНР/ЛНР. Также, по некоторым данным, Захтий дважды судим и даже имеет криминальное прозвище «Зая».

Разумеется, Панов и Захтий уже дали признательные показания на телекамеру. Но нам ли, прямым потомкам людей эпохи ГУЛАГа, переоценивать «царицу доказательств»?

2. Украинская. Все, что было, — пьяная перестрелка между российскими военнослужащими. Возможно, между вояками и эфэсбэшниками. Чтобы прикрыть откровенно скандальный инцидент, и была придумана версия с прорывом украинской диверсионно-разведывательной группы во главе с водителем и прорабом.

Так сказал секретарь Совета национальной безопасности и обороны (СНБОУ) Украины Александр Турчинов 12 августа 2016 года.

10–11 августа, правда, версия была немного иной: российские солдаты дезертировали из части и открыли огонь по эфэсбэшникам, пытавшимся их задержать. Что непринципиально отличается от турчиновской позиции, но все же.

Осязаемых подтверждений этому комплекту идей мы пока тоже не видим.

У меня нет иной версии, т. к. свечку я не держал. Хотя вполне допускаю, что историю про зверские теракты катализировало пьянство чьих-то военных. Как и, например, желание руководства Крыма — премьер-министра Сергея Аксенова и ведущих местных силовиков — вскоре после скоропостижной ликвидации Крымского федерального округа, встревожившей полуостровные элиты, напомнить о своей нужности. И, скажем, получить дополнительное финансирование на обеспечение безопасности и без того предельно милитаризованного полуострова.

Но мы нынче не об этом.

Я дерзнул бы обобщить происходящее в контексте общих приоритетов нашего лидера Владимира Путина.

Как мы знаем, с весны 2014 года президент РФ проводит операцию по принуждению Запада — США и Евросоюза — к любви. Цель операции — закрепление фиксированных сфер влияния крупных государств, включая Россию, в современном мире. По Ялтинско-Потсдамскому образцу 1945 года. Отсюда, кстати, и мощное обострение в минувшие два с половиной года культа Победы СССР во Второй мировой войне.

На американо-европейском фронте операция существенных успехов пока не принесла. Скорее, наоборот. Хотя немалая часть европейских бизнес-элит и определенный сегмент политических элит, особенно в южных евространах, от Испании до Греции, симпатизируют идее примирения с Россией, включая признание новой принадлежности Крыма, эта линия в ЕС пока что не стала преобладающей. Неформальный начальник Европы — Германия во главе с Ангелой Меркель — против.

Но это не значит, что логика принуждения к любви должна была Путина совсем разочаровать. Ведь, если мы заметили, одну весьма успешную операцию такого рода он только что осуществил: Турция.

Реджеп Тайип Эрдоган извинился перед Москвой и, с трудом скрывая скупую исламскую слезу, припал к маскулинной груди северного владыки. После чего из вероломного убийцы наших военных и спонсора ИГИЛ вновь превратился в дорогого, любимого друга. Морально-политический успех хозяина Кремля в данном случае очевиден: Турция первой пошла на попятную, а не мы.

Что позволило Путину добиться успеха в локальном противостоянии, начавшемся в ноябре 2015-го? Каковы, выражаясь пошлыми терминами, слагаемые успеха?

Во-первых, терпение. У ВВП, в отличие от его зарубежных «партнеров», в запасе вечность. У него нет серьезных внутриполитических проблем. У власти он останется столько, сколько сам захочет.

Во-вторых, ухудшение международных позиций объекта принуждательной операции. С осени 2015-го Эрдоган дополнительно обострил свои, и без того непростые, отношения с Западом. Точкой перегиба стало 10 июня 2016 года — похороны Мохаммеда Али в Луисвилле, штат Кентукки, США, куда турецкий президент приехал, но не получил слова и вообще был вытеснен (проще говоря, изгнан прочь) сотрудниками американской Секретной службы. Вы скажете, что это мелкое событие? Однако именно такие события часто несут в себе огромный заряд обид, ревности, негодования, порождающий большие политические последствия.

В-третьих, обострение внутриполитических проблем объекта. Здесь пиковая дата — 16 июля 2016 года, ночь незадачливого военного переворота в Турции. Не думаю, что Эрдоган организовал его сам, но заранее о чем-то знал точно, по разведывательным и иным каналам. Отсюда и превентивно изготовленные списки десятков тысяч людей, попавших далее под репрессии.

В-четвертых, возможность России влиять на ситуацию на объекте. Теория, согласно которой Кремль мог неофициально, но масштабно поддерживать всевозможные курдские движения, враждебные Эрдогану, имеет право на существование.

Путин по способу мышления индуктивист. Он склонен верить, что технология, когда-то успешно сработавшая, удачно повторит себя и в настоящем, и в будущем. Принудили Турцию — принудим и Запад.

Ближайшая веха — 4-5 сентября 2016 года, саммит G20 в китайском Ханчжоу. Там будет вредно-противный Барак Обама, который все еще уклоняется от глубоких разговоров с российским лидером о судьбах Вселенной. Ну так пусть перестанет уклоняться. Разве угроза полномасштабной войны на Украине — не причина перестать выкобениваться и начать-таки диалог с единственным человеком, который способен в корне решить проблему, — Владимиром Путиным?

Тем паче объявлено: «нормандский формат» Кремль больше не устраивает. Ангела Меркель и Франсуа Олланд отныне не выглядят достаточно солидно: не смогли предотвратить кровавый марш-бросок инфернальных водителя и прораба. Только Америка достойна того, чтобы ВВП поговорил с нею о предотвращении великой крови.

Показательно, что вновь уже звучит — пока из уст представителя РФ при ООН Виталия Чуркина — сакраментальное выражение «нож в спину». Так говорили про Эрдогана после уничтожения нашего мирного Су-24. Так теперь говорят про Украину с ее непрофессиональной ДРГ в Крыму. Мы-то, дескать, всецело хотели воплощения Минских соглашений, а они нам тут… Не случайно ведь и диверсионный прорыв поспел к преддверию саммита.

Увы. Полного принуждения Запада к любви по индуктивному путинскому сценарию не будет. Потому что в дивном новом мире возможно всё, но только не возвращение к Ялтинско-Потсдамскому мироустройству.

Смягчение антироссийских санкций ЕС, действительно, возможно. С 1 января 2017-го. Но 10 августа вероятность такого развития снизилась, а не возросла. Ибо, по преимуществу, не верит Запад в официальную российскую версию, хоть ты тресни. И раздражен он будет всем происходящим скорее, чем умилен.

И здесь мы возвращаемся к главному. К оценке действий г-на Путина с точки зрения Зигмунда Фрейда и Сабины Шпильрейн. «По ту сторону принципа удовольствия». Синдром навязчивого повторения. О чем подробно говорили тогда и здесь.

Будучи охранителем вверенной его попечению системы, будь то Дом советской культуры в Дрездене, питерская мэрия Анатолия Собчака или оставленная в наследство Борисом Ельциным Российская Федерация, ВВП всегда драматически выгодоприобретал на распаде своей же системы. Сознательно он — жесткий охранитель. Бессознательно — нечто совсем иное.

Доживем пока до Ханчжоу.

Сноб