Леонид Кучма в истории УкраиныЛеонид Кучма в истории Украины

Олег Базалук. Из книги “Коррупция в Украине: Ментальность правителей и судьбы народов” (Геофилософия)

Подведем итоги почти 12-летнего правления Леонида Кучмы Украиною. С точки зрения геофилософии Кучма не принес Украине никакой пользы, только вред. В истории Украины Леонид Кучма – это злой рок, который опустил богатейшую республику до уровня нищих африканских диктатур. Как бы его зять Виктор Пинчук и единственная дочь через фонд Пинчука не пытались за украденные у украинского народа деньги обелить правление Кучмы, факты говорят сами за себя:

1. Именно при Кучме и по его инициативе в Украине установился авторитарно-олигархический государственный строй;

2. Именно Кучма вернул Украину в сферу интересов России и стимулировал распространение и закрепление в Украине проявления дикой азиатчины;

3. Только Кучма с его извращенной ментальностью мог допустить, чтобы глава Администрации Президента Украины Виктор Медведчук взял в крестные дочери лидеров соседнего государства. Судя по реакции Кучмы на это позорное явление, на тот момент он уже давно продал интересы Украины России;

4. Именно Кучма разорил Украину и вверг её в миллиардные долги;

5. Именно Кучма придумал соединить политику и бизнес, и породил региональных политиков-бизнесменов, которым за лояльность и подчинение роздал в управление регионы.

6. Именно Кучма и его окружение научил чиновников барствовать, поклоняться чинам и наградам. Он настолько опошлил государственные чины, звания и награды, что любой чиновник мечтал накопить необходимую сумму, чтобы купить себе очередной чиновничий ранг, звание или государственную медальку;

7. Именно Кучма развратил украинцев коррупцией и безнаказанностью.

Piscis primuin a capite foetat. Именно Кучма для Украины и украинцев стал той гнилой головой, с которой началось моральное разложение общества.
Олег Базалук. Из книги “Коррупция в Украине: Ментальность правителей и судьбы народов” (Геофилософия)

Подведем итоги почти 12-летнего правления Леонида Кучмы Украиною. С точки зрения геофилософии Кучма не принес Украине никакой пользы, только вред. В истории Украины Леонид Кучма – это злой рок, который опустил богатейшую республику до уровня нищих африканских диктатур. Как бы его зять Виктор Пинчук и единственная дочь через фонд Пинчука не пытались за украденные у украинского народа деньги обелить правление Кучмы, факты говорят сами за себя:

1. Именно при Кучме и по его инициативе в Украине установился авторитарно-олигархический государственный строй;

2. Именно Кучма вернул Украину в сферу интересов России и стимулировал распространение и закрепление в Украине проявления дикой азиатчины;

3. Только Кучма с его извращенной ментальностью мог допустить, чтобы глава Администрации Президента Украины Виктор Медведчук взял в крестные дочери лидеров соседнего государства. Судя по реакции Кучмы на это позорное явление, на тот момент он уже давно продал интересы Украины России;

4. Именно Кучма разорил Украину и вверг её в миллиардные долги;

5. Именно Кучма придумал соединить политику и бизнес, и породил региональных политиков-бизнесменов, которым за лояльность и подчинение роздал в управление регионы.

6. Именно Кучма и его окружение научил чиновников барствовать, поклоняться чинам и наградам. Он настолько опошлил государственные чины, звания и награды, что любой чиновник мечтал накопить необходимую сумму, чтобы купить себе очередной чиновничий ранг, звание или государственную медальку;

7. Именно Кучма развратил украинцев коррупцией и безнаказанностью.

Piscis primuin a capite foetat. Именно Кучма для Украины и украинцев стал той гнилой головой, с которой началось моральное разложение общества.

«СЕВЕР СТАЩИЛ ПОРОШЕНКО С ГРЕЙДЕРА 1 ДЕКАБРЯ, СТРЕЛЯЛ ИЗ «НАГАНА» В МЕНТОВ НА ИНСТИТУТСКОЙ, ПАЛИЛ БТРЫ НА КРЕЩАТИКЕ И ПОГИБ В БОЮ С ТАНКАМИ У БАШНИ ТЕРМИНАЛА ДАП»«СЕВЕР СТАЩИЛ ПОРОШЕНКО С ГРЕЙДЕРА 1 ДЕКАБРЯ, СТРЕЛЯЛ ИЗ «НАГАНА» В МЕНТОВ НА ИНСТИТУТСКОЙ, ПАЛИЛ БТРЫ НА КРЕЩАТИКЕ И ПОГИБ В БОЮ С ТАНКАМИ У БАШНИ ТЕРМИНАЛА ДАП»

Юрий Бутусов

Год назад, 6 ноября 2014 года, при обороне Донецкого аэропорта на самом опасном участке — в башне нового терминала — пал смертью храбрых самый юный его защитник — 18-летний доброволец «Правого сектора» Сергей Табала – позывной Север. Во время «перемирия» шел ожесточенный бой с танками противника… За свою короткую жизнь Сергей успел очень много, и его жизнь достойна нашей памяти, и достойна книг и кинофильмов. В Сумах прошли поминки на годовщину гибели Воина.

Памяти 18-летнего бойца «Правого сектора» Сергея Табалы, почетного гражданина города Сумы.

Рассказывает о Севере его товарищ Семен Салатенко — бывший воин-доброволец батальона «Днепр», который на минувших выборах стал депутатом областного совета от «Батькивщины».

«В 2013 году я был депутатом городского совета в Сумах, и возглавлял «Молодую Батькивщину». Это, наверное, не очень было типично для «Батькивщины», но наша молодежная организация была похожа не на структуру парламентской партии, а на боевую организацию. Это была дикость, нас было мало, но мы не занимались мирными акциями принципиально. Я был на судах по Тимошенко, видел, как власть готова бить и разгонять, так что иллюзий не было. К тому времени стало ясно, что в стране будет новый Майдан, потому что можно было защищать свои права только силой. Нас было немного, но мы готовились к открытой борьбе. Я познакомился с Севером весной 2013-го, ему было 17 лет. Он занимался войной с педофилами — у нас это была на местном уровне заметная проблема.

Север привлекал их «на живца» и жестко их пи…ил. У нас жестко к этому относились — отец Трифилий из московского патриархата был убит неизвестными именно за педофилию.

И вот Север пришел и сказал, что идеи «Батькивщины» он не поддерживает, но он хочет бороться за свободу Украины не на словах. Он молодой был, шебутной, очень красиво говорил по-украински, и никогда не использовал русский. У него была татуировка «Слава Україні! Героям слава!» на руках, причем он ее сделал еще до Майдана. Это был патриот, для которого Украина была живым человеком, он так к ней относился. Все было очень серьезно, никакой игры. Он верил, что впереди будет революция, и что за Украину придется сражаться. И он сражался.
В октябре 2013-го мы активно воевали с откровенно пророссийским проектом «Украинский выбор» Медведчука, сносили их палатки, разгоняли их мероприятия. Уже тогда было понятно, к чему все идет. Никто не говорил вслух — война. Говорил только один человек в моем окружении — Север. Да, так и говорил — «Мы будем воевать с Россией».

Все понимали, что эта вся федерализация, чего хочет Медведчук — кум Путина, ничем хорошим не закончится. Может в Киеве это воспринималось как предвыборный проект. Но это не был предвыборный проект. Это запускался механизм гражданской войны и уничтожения Украины. И нужно было тогда это в корне давить. Мы с Севером тогда пытались это давить, и огромнейшая заслуга нашего сумского молодняка (котят, как я их называл, которые выросли в тигров) — у нас в Сумах на границе с Россией не было никаких намеков на «ДНР». У нас было кому защищать Украину.

Если честно, настоящие герои — они не святые. Север еще в школе сколотил свою уличную группировку, чтобы контролировать свой район. Он был хулиганом. Он был лидером уже в школе и пытался решать вопросы в жизни своими методами. Он с детства ходил в лидерах. Он достаточно жесткий лидер был. Жесткий, неуступчивый. Может, это звучит немного диковато, но это Сумы.

Ну вот такой он был, это правда. У него была своя группировка. Но когда Сергей получил образование, он здорово изменился. В старших классах школы он твердо стал на путь украинского национализма,и пытался перевоспитать всех своих пацанов. Но у него это не получилось. Поэтому он оставил эту группировку, порвал с прошлым и стал искать таких товарищей, которые прежде всего были патриотами Украины. Достаточно интересные отношения у него были с религией. Он был родновером. Христианство его не привлекало — наверное, из-за того, что он видел официальную религию не с лучшей стороны.

Север был необычной личностью, и это бросалось в глаза. Он невысокого роста, любил таскать с собой пистолет Флобера. Пукалка такая, которая шариками стреляет. В кармане у него был всегда нож. На него когда-то в Сумах напала стая гопников, и он их этим пистолетом.

Был отчаянным бойцом. В стаю гопников разрядить пистолет — это Север, нож в кармане — это Север. А как по-другому в бандитском государстве, где твои права ничего не стоят? Сергей был хулиганом, но прежде всего он был очень идейным человеком. Он часто говорил — «Хто, як не ми, коли, як не зараз». Он мало чего в жизни боялся. И настолько горячий пацан был, что он зимой не мерз. Я помню, на Майдане зимой мы ходили закутанные один нос торчит — и то холодно. А он ходит — куртка, из-под куртки футболка торчит, даже свитер не надевал. И не болел. Ни бронхитом, ни воспалением легких. Вообще его ничего не брало.

На Майдан мы поехали с самого начала. С ноября. Север с самого начала подыскивал на Майдане таких же решительных парней, готовых идти до конца. У фонтана у них была тусовка. Но 30 ноября нас не было — мы накануне уехали в Сумы. И как узнали, так сразу поехали обратно в Киев.

Собралась нас делегация детворы, «Молодая Батькивщина», Север, несколько случайных людей. Ночью вернулись обратно в Киев. Приехали поздно ночью, пришли на Михайловскую площадь и там разместились. Север сразу побежал записываться в отряд самообороны. Он был среди тех, кто сразу начал отрабатывать борьбу с «Беркутом» с палками и щитами. Он с самого начала говорил, что надо сражаться с ментами и что впереди будут бои.

Помню, он для защиты сразу примотал себе 5-литровые пластиковые бутыли — чтобы вокруг голеней была защита. Я говорю — «А ну пробегись туда- назад». Он бежит — еле переваливается с ноги на ногу. Я ему говорю — Север, я больше переживаю, что тебя не менты убьют, а ты сам убьешься». Он таких замечаний не терпел. Нахохлился, надулся, перестал разговаривать, но бутылки, правда, эти поснимал. Но он абсолютно радикальный революционер. Я вначале, пока мы держались вместе, не раз отбирал у пацанов ножи — потому что они могли многое натворить.

1 декабря, когда после митинга вожди призвали идти блокировать правительственный квартал, я подошел к Кабмину, звоню Северу: «А ты где?» Он отвечает: «А мы взяли КМДА». Оказывается, он был среди тех нескольких пацанов, которые палками разбили окна КМДА и проникли в здание, спровоцировали его захват революционерами. Я даже видео смотрел — как двое малолеток в масках подбегают и бьют палками.

Второго, кстати, я тоже знаю.

Я подошел к ним, а потом мы уже вместе пошли туда, где было движение — под Администрацию президента. Прямо перед нами туда прошел Порошенко с охраной, залез на грейдер, и начал что-то вещать. Я стоял слева от Порошенко, а Север — справа, там еще несколько ребят таких радикальных стояло.

Порошенко залез на грейдер, начал кричать, что, мол, все надо тихо, мирно. Сначала рупора у него не было. Никто ничего не слышал. Потом взял какой-то мегафон.

Я ему кричу — если ты с нами, то пошли на Банковую. Впереди пойдешь. Народ начал в него мелочью бросаться. Порошенко говорит: «Хорошо, я пойду». И продолжает вещать. И тут несколько пацанов, и Север в том числе начали хватать Порошенко, и они его, такого здорового, прямо на моих глазах сдернули с грейдера! В общем, провалился он в толпу и убежал.

Начался штурм, но прорвать этот кордон вэвэшников мы уже просто не могли. Вначале их было немного, но потом их уплотнили, и «Беркут» подошел. Я загнал детвору на грейдер. Сказал всем залезть на грейдер, чтоб никого не задавили в драке, а сам бегал внизу. Пошли светошумовые, пошла возня. Я там с Оксаной Продан познакомился. Она бегала вся в слезах. Я ей говорю, бегите на Майдан за Кличко, пусть приходит, а то протанцует всю революцию. Когда массово полетели в народ гранаты, наша группа разбились. Помню, этот момент был для меня самый знаковый. В какой-то момент пошла волна газа и толпа присела. Полностью. Реально все сели на корточки. И вдруг выскакивает волынщик и играет гимн Украины, толпа синхронно одновременно встает и просто катится волной на беркут. Опять летят гранаты, волна откатывается, опять все садятся, снова выскакивает этот волынщик, играет гимн, все встают. И так несколько раз. Зрелище, достойное боевика. И тут нас сбили гранатами с грейдера, мы отбежали, спрятались за каким-то деревом. Я же за молодняк еще переживаю. В этот момент поднимаю глаза. Бежит Север, оторвал где-то огромнейшую трубу, больше его ростом. Я хватаю его за шкирку, забираю трубу, спрашиваю — кого ты собираешься ею бить? Оттянул его.

В той драке, когда били вэвэшников, наша группа не участвовала. У нас не было противогазов, петард и прочего. Мы больше действовали на правом фланге улицы, а били вэвэшников на левом.

Мы с вэвэшниками толкались. Я так и сказал пацанам: «Кого вы собираетесь бить? Это же «срочники». Продавить, выгнать — это одно дело. Если я видел у кого-то из своих трубу, палку, камень — я забирал. Единственный момент, когда мы вступили в бой — мы вступили в бой с «черными» («черная» рота киевского «Беркута» — специальное штурмовое антитеррористическое подразделение под командованием майора Садовника, которое 20 февраля расстреляло из автоматов «Небесную сотню». — Ю.Б.). Ранило одного нашего парня — Женю, я понял, что прорыва не удастся и говорю — пацаны надо отходить, потому что сейчас будет «ответка». И в этот момент отхода смотрю — Жека обмяк, я его тяну, разрывается граната и мне этими осколками по ногам.

И тут пошла одна контратака на Банковой, а вторая слева со стороны Нацбанка — там зашел отряд «черных». И когда мы увидели, с какой жестокостью они бьют людей (мы знали, что это «черная» сотня, мы с ними сталкивались под судами). Они еще в 2011 году говорили людям под Печерским судом по Тимошенко — «Будет Майдан — будем вас убивать».

Я увидел, как два «беркута» схватили одного пацаненка с рюкзачком и жестоко били его по ногам дубинками. Я не выдержал, кричу: «Вы что делаете, вы же убьете человека!» Они поворачиваются и начинают бежать за мной. Я отбегаю от них и стою — смотрю. Как раз прорывается эта «черная сотня». Мимо головы у меня пролетает булыжник — один, второй. Я не понимаю, откуда они летят. Поворачиваюсь и смотрю, что эти «беркута» не смогли меня догнать, хватают булыжники и кидают их в меня. А я без шлема, без ничего, а они еще и в голову так прицельно целились. В итоге я тоже начинаю в них кидать.

После Банковой мы с Севером разбежались. Север пошел в «Правый сектор», а я в Самооборону. Конечно, контакты сохранили и не раз общались. И в январе уже все поменялось — я тоже перешел в «Правый сектор». И если в Сумах я был старший, наша детвора меня слушалась, то в январе на Майдане уже мне пришлось стать подчиненным у Севера. Север быстро добыл себе авторитет в «ПС», он умел заставлять людей подчиняться. Стал в «Правом секторе» уважаемым командиром, его ценили, принимал участие во всех столкновениях.

На Грушевского в первый день столкновений в январе я видел, как Север ведет в бой с «Беркутом» отряд «правосеков», с еще одним нашим парнем из Сум. Идут без всякой защиты впереди строя. Я снял с себя каску, одел на Севера, второму одел очки. Я — тридцатилетний мужик, вроде в жизни состоявшийся, а детвора сейчас в бой идет, а я тут стою чего — на телефон фоткать? В общем, по их примеру не выдержал, побежал, встал среди них в первом ряду. Я бегал между двумя сгоревшими автобусами, там нам сильно досталось. Мы ментов оттуда забрасываем бутылками и они в ответ забрасывали нас. Я участвовал в боях в те дни, когда убили Нигояна, Жизневского.
Север базировался на пятом этаже в дом профсоюзов.

Они принимал участие в боях с милицией 18-го февраля на улице Институтской, когда «силовики» зачищали акцию протеста.

В тех боях, когда погибло несколько демонстрантов, Север впервые открыл огонь на поражение по тем ментам, которые жестоко избивали беззащитных людей. У него был «наган», и он говорит, что было два попадания по двум «ментам». Не знаю, точно ли это, я не был очевидцем. «Наган» он после боя выбросил.

В ночь с 18-го на 19-е февраля его отряд защищал баррикаду на Крещатике, на которой люди бутылками с горючей смесью сожгли два бронетранспортера. Он мне позвонил с баррикады и я раньше новостей узнал, что БТР сожгли. Кстати, тогда многие ушли с Майдана, в том числе некоторые командиры из «ПС», управление было потеряно, но Север и другие бойцы не ушли, просто каждый стал сам за себя, самоорганизовывались с товарищами, каждый сам выбирал, что делать.

Майдан спасло только то, что граждане начали стрелять по ментам в ответ. Менты говорят, не дали им приказ. Да не зачистили бы они ни хрена. Тогда пошла уже настоящая война. С убитыми, с ранеными. Они испугались, потому что у них пошли потери от огнестрельного оружия. Майдан спасли те, кто увидел зверское побоище в Мариинском парке, убитых евромайдановцев, и начал без всякой команды стрелять по убийцам

После Майдана «Север выглядел уже как такой полевой командир.

В начале войны я стал волонтером. Севера увидел уже в сентябре 2014-го — его тогда ранило первый раз, он лечился. Его ранило осколками гранаты в ближнем бою в Донецком аэропорту, когда там было самое пекло в сентябре, он туда пришел добровольно, и участвовал во всех боях. У меня даже было его медицинское заключение — я ему помогал получить статус участника боевых действий. Я тогда был советником городского головы и плюс волонтером.

Он приехал, попросил помочь со статусом, и с экипировкой — нужна форма, нужны наколенники, перчатки, очки. Купил ему наколенники, перчатки. Собрали ему все, он ни дня лишнего в городе не пробыл, спешил обратно в аэропорт, там каждый боец был на счету, тяжело было. Как только выписали его он сразу уехал. Накануне отъезда я повел его пивом угостить в хорошую пивную. Как сейчас помню, говорит: «Никогда такого вкусного пива не пил». Конечно, что он успел попробовать… Сказал ему: «Береги себя. Мертвых героев много, а живых не хватает. И он уехал, а я поехал в Днепр следом. Потому что подумал как на Грушевского — Север воюет, пацаненок, а я, взрослый мужик, дома сижу. И вот я помню, прохожу медкомиссию, оформляюсь в батальон «Днепр», и тут звонок — Севера уже нет…. Меня из-за этого чуть психиатр не срезал. Не то, чтоб я там окна бил, но неприятно было. Ночью мне приснился сон, что мы сидим с ним пьем пиво, он говорит — «Классное пиво!» А я говорю — «Как хорошо, Север, что ты жив». Больше во сне он ко мне не приходил. Там три дня была эпопея с его телом. Он лежал на нейтралке, и мы уже собирались ехать его отбивать. Поехал в Сумы, на похоронах у него был…

А после похорон я увидел, что наш местный судья-коррупционер творит…

Каждый украинец должен знать, почему такие парни, как Север, погибли и гибнут сейчас. Их убили не только российские снаряды и пули. Их даже не сепаратисты убили. Их убили продажные политики, судьи, прокуроры, менты, которые столько лет грабят нашу Родину, и потому 18-летние гибнут на этой страшной войне. Каждое вранье, каждая ложь, каждая взятка — это убитый человек.

Из сумской «Молодой Батькивщины», из нашего костяка оборванцев-революционеров, практически все воевали — 90%. А сейчас трое стали депутатами облсовета, один — горсовета. Мы не забываем нашего друга Севера.
Север был героем. Это без вопросов. Он умел располагать к себе людей. И в бою на него всегда можно было положиться. Он действительно любил свою страну. Татуировку «Слава Україні, героям слава» он постоянно дополнял и украшал. И как раз закончил за несколько дней до своей смерти.

Я встречался на фронте с «правосеками», которые с ним воевали, и все они говорили, что он для них был братом. К сожалению, я так и не смог ему выбить УБД до сих пор. Он не награжден орденами. С моей подачи горсовет ум проголосовал за присвоение Сергею звания «почетный гражданин города Сумы», на его школе открыта мемориальная таблица. А был ли он ангелом в свои 18 лет? Если бывают такие ангелы, которые прошли Майдан и войну, с автоматом, гранатометом и наколкой «Слава Україні» — то он среди них первый….»

«Цензор.Нет» просит откликнуться товарищей Севера по «Правому сектору», которые были с ним на Майдане и в Донецком аэропорту, чтобы восстановить больше деталей жизни героя.

Герої не вмирають, доки ми їх пам’ятаємо.

Юрий Бутусов, Цензор.НЕТЮрий Бутусов

Год назад, 6 ноября 2014 года, при обороне Донецкого аэропорта на самом опасном участке — в башне нового терминала — пал смертью храбрых самый юный его защитник — 18-летний доброволец «Правого сектора» Сергей Табала – позывной Север. Во время «перемирия» шел ожесточенный бой с танками противника… За свою короткую жизнь Сергей успел очень много, и его жизнь достойна нашей памяти, и достойна книг и кинофильмов. В Сумах прошли поминки на годовщину гибели Воина.

Памяти 18-летнего бойца «Правого сектора» Сергея Табалы, почетного гражданина города Сумы.

Рассказывает о Севере его товарищ Семен Салатенко — бывший воин-доброволец батальона «Днепр», который на минувших выборах стал депутатом областного совета от «Батькивщины».

«В 2013 году я был депутатом городского совета в Сумах, и возглавлял «Молодую Батькивщину». Это, наверное, не очень было типично для «Батькивщины», но наша молодежная организация была похожа не на структуру парламентской партии, а на боевую организацию. Это была дикость, нас было мало, но мы не занимались мирными акциями принципиально. Я был на судах по Тимошенко, видел, как власть готова бить и разгонять, так что иллюзий не было. К тому времени стало ясно, что в стране будет новый Майдан, потому что можно было защищать свои права только силой. Нас было немного, но мы готовились к открытой борьбе. Я познакомился с Севером весной 2013-го, ему было 17 лет. Он занимался войной с педофилами — у нас это была на местном уровне заметная проблема.

Север привлекал их «на живца» и жестко их пи…ил. У нас жестко к этому относились — отец Трифилий из московского патриархата был убит неизвестными именно за педофилию.

И вот Север пришел и сказал, что идеи «Батькивщины» он не поддерживает, но он хочет бороться за свободу Украины не на словах. Он молодой был, шебутной, очень красиво говорил по-украински, и никогда не использовал русский. У него была татуировка «Слава Україні! Героям слава!» на руках, причем он ее сделал еще до Майдана. Это был патриот, для которого Украина была живым человеком, он так к ней относился. Все было очень серьезно, никакой игры. Он верил, что впереди будет революция, и что за Украину придется сражаться. И он сражался.
В октябре 2013-го мы активно воевали с откровенно пророссийским проектом «Украинский выбор» Медведчука, сносили их палатки, разгоняли их мероприятия. Уже тогда было понятно, к чему все идет. Никто не говорил вслух — война. Говорил только один человек в моем окружении — Север. Да, так и говорил — «Мы будем воевать с Россией».

Все понимали, что эта вся федерализация, чего хочет Медведчук — кум Путина, ничем хорошим не закончится. Может в Киеве это воспринималось как предвыборный проект. Но это не был предвыборный проект. Это запускался механизм гражданской войны и уничтожения Украины. И нужно было тогда это в корне давить. Мы с Севером тогда пытались это давить, и огромнейшая заслуга нашего сумского молодняка (котят, как я их называл, которые выросли в тигров) — у нас в Сумах на границе с Россией не было никаких намеков на «ДНР». У нас было кому защищать Украину.

Если честно, настоящие герои — они не святые. Север еще в школе сколотил свою уличную группировку, чтобы контролировать свой район. Он был хулиганом. Он был лидером уже в школе и пытался решать вопросы в жизни своими методами. Он с детства ходил в лидерах. Он достаточно жесткий лидер был. Жесткий, неуступчивый. Может, это звучит немного диковато, но это Сумы.

Ну вот такой он был, это правда. У него была своя группировка. Но когда Сергей получил образование, он здорово изменился. В старших классах школы он твердо стал на путь украинского национализма,и пытался перевоспитать всех своих пацанов. Но у него это не получилось. Поэтому он оставил эту группировку, порвал с прошлым и стал искать таких товарищей, которые прежде всего были патриотами Украины. Достаточно интересные отношения у него были с религией. Он был родновером. Христианство его не привлекало — наверное, из-за того, что он видел официальную религию не с лучшей стороны.

Север был необычной личностью, и это бросалось в глаза. Он невысокого роста, любил таскать с собой пистолет Флобера. Пукалка такая, которая шариками стреляет. В кармане у него был всегда нож. На него когда-то в Сумах напала стая гопников, и он их этим пистолетом.

Был отчаянным бойцом. В стаю гопников разрядить пистолет — это Север, нож в кармане — это Север. А как по-другому в бандитском государстве, где твои права ничего не стоят? Сергей был хулиганом, но прежде всего он был очень идейным человеком. Он часто говорил — «Хто, як не ми, коли, як не зараз». Он мало чего в жизни боялся. И настолько горячий пацан был, что он зимой не мерз. Я помню, на Майдане зимой мы ходили закутанные один нос торчит — и то холодно. А он ходит — куртка, из-под куртки футболка торчит, даже свитер не надевал. И не болел. Ни бронхитом, ни воспалением легких. Вообще его ничего не брало.

На Майдан мы поехали с самого начала. С ноября. Север с самого начала подыскивал на Майдане таких же решительных парней, готовых идти до конца. У фонтана у них была тусовка. Но 30 ноября нас не было — мы накануне уехали в Сумы. И как узнали, так сразу поехали обратно в Киев.

Собралась нас делегация детворы, «Молодая Батькивщина», Север, несколько случайных людей. Ночью вернулись обратно в Киев. Приехали поздно ночью, пришли на Михайловскую площадь и там разместились. Север сразу побежал записываться в отряд самообороны. Он был среди тех, кто сразу начал отрабатывать борьбу с «Беркутом» с палками и щитами. Он с самого начала говорил, что надо сражаться с ментами и что впереди будут бои.

Помню, он для защиты сразу примотал себе 5-литровые пластиковые бутыли — чтобы вокруг голеней была защита. Я говорю — «А ну пробегись туда- назад». Он бежит — еле переваливается с ноги на ногу. Я ему говорю — Север, я больше переживаю, что тебя не менты убьют, а ты сам убьешься». Он таких замечаний не терпел. Нахохлился, надулся, перестал разговаривать, но бутылки, правда, эти поснимал. Но он абсолютно радикальный революционер. Я вначале, пока мы держались вместе, не раз отбирал у пацанов ножи — потому что они могли многое натворить.

1 декабря, когда после митинга вожди призвали идти блокировать правительственный квартал, я подошел к Кабмину, звоню Северу: «А ты где?» Он отвечает: «А мы взяли КМДА». Оказывается, он был среди тех нескольких пацанов, которые палками разбили окна КМДА и проникли в здание, спровоцировали его захват революционерами. Я даже видео смотрел — как двое малолеток в масках подбегают и бьют палками.

Второго, кстати, я тоже знаю.

Я подошел к ним, а потом мы уже вместе пошли туда, где было движение — под Администрацию президента. Прямо перед нами туда прошел Порошенко с охраной, залез на грейдер, и начал что-то вещать. Я стоял слева от Порошенко, а Север — справа, там еще несколько ребят таких радикальных стояло.

Порошенко залез на грейдер, начал кричать, что, мол, все надо тихо, мирно. Сначала рупора у него не было. Никто ничего не слышал. Потом взял какой-то мегафон.

Я ему кричу — если ты с нами, то пошли на Банковую. Впереди пойдешь. Народ начал в него мелочью бросаться. Порошенко говорит: «Хорошо, я пойду». И продолжает вещать. И тут несколько пацанов, и Север в том числе начали хватать Порошенко, и они его, такого здорового, прямо на моих глазах сдернули с грейдера! В общем, провалился он в толпу и убежал.

Начался штурм, но прорвать этот кордон вэвэшников мы уже просто не могли. Вначале их было немного, но потом их уплотнили, и «Беркут» подошел. Я загнал детвору на грейдер. Сказал всем залезть на грейдер, чтоб никого не задавили в драке, а сам бегал внизу. Пошли светошумовые, пошла возня. Я там с Оксаной Продан познакомился. Она бегала вся в слезах. Я ей говорю, бегите на Майдан за Кличко, пусть приходит, а то протанцует всю революцию. Когда массово полетели в народ гранаты, наша группа разбились. Помню, этот момент был для меня самый знаковый. В какой-то момент пошла волна газа и толпа присела. Полностью. Реально все сели на корточки. И вдруг выскакивает волынщик и играет гимн Украины, толпа синхронно одновременно встает и просто катится волной на беркут. Опять летят гранаты, волна откатывается, опять все садятся, снова выскакивает этот волынщик, играет гимн, все встают. И так несколько раз. Зрелище, достойное боевика. И тут нас сбили гранатами с грейдера, мы отбежали, спрятались за каким-то деревом. Я же за молодняк еще переживаю. В этот момент поднимаю глаза. Бежит Север, оторвал где-то огромнейшую трубу, больше его ростом. Я хватаю его за шкирку, забираю трубу, спрашиваю — кого ты собираешься ею бить? Оттянул его.

В той драке, когда били вэвэшников, наша группа не участвовала. У нас не было противогазов, петард и прочего. Мы больше действовали на правом фланге улицы, а били вэвэшников на левом.

Мы с вэвэшниками толкались. Я так и сказал пацанам: «Кого вы собираетесь бить? Это же «срочники». Продавить, выгнать — это одно дело. Если я видел у кого-то из своих трубу, палку, камень — я забирал. Единственный момент, когда мы вступили в бой — мы вступили в бой с «черными» («черная» рота киевского «Беркута» — специальное штурмовое антитеррористическое подразделение под командованием майора Садовника, которое 20 февраля расстреляло из автоматов «Небесную сотню». — Ю.Б.). Ранило одного нашего парня — Женю, я понял, что прорыва не удастся и говорю — пацаны надо отходить, потому что сейчас будет «ответка». И в этот момент отхода смотрю — Жека обмяк, я его тяну, разрывается граната и мне этими осколками по ногам.

И тут пошла одна контратака на Банковой, а вторая слева со стороны Нацбанка — там зашел отряд «черных». И когда мы увидели, с какой жестокостью они бьют людей (мы знали, что это «черная» сотня, мы с ними сталкивались под судами). Они еще в 2011 году говорили людям под Печерским судом по Тимошенко — «Будет Майдан — будем вас убивать».

Я увидел, как два «беркута» схватили одного пацаненка с рюкзачком и жестоко били его по ногам дубинками. Я не выдержал, кричу: «Вы что делаете, вы же убьете человека!» Они поворачиваются и начинают бежать за мной. Я отбегаю от них и стою — смотрю. Как раз прорывается эта «черная сотня». Мимо головы у меня пролетает булыжник — один, второй. Я не понимаю, откуда они летят. Поворачиваюсь и смотрю, что эти «беркута» не смогли меня догнать, хватают булыжники и кидают их в меня. А я без шлема, без ничего, а они еще и в голову так прицельно целились. В итоге я тоже начинаю в них кидать.

После Банковой мы с Севером разбежались. Север пошел в «Правый сектор», а я в Самооборону. Конечно, контакты сохранили и не раз общались. И в январе уже все поменялось — я тоже перешел в «Правый сектор». И если в Сумах я был старший, наша детвора меня слушалась, то в январе на Майдане уже мне пришлось стать подчиненным у Севера. Север быстро добыл себе авторитет в «ПС», он умел заставлять людей подчиняться. Стал в «Правом секторе» уважаемым командиром, его ценили, принимал участие во всех столкновениях.

На Грушевского в первый день столкновений в январе я видел, как Север ведет в бой с «Беркутом» отряд «правосеков», с еще одним нашим парнем из Сум. Идут без всякой защиты впереди строя. Я снял с себя каску, одел на Севера, второму одел очки. Я — тридцатилетний мужик, вроде в жизни состоявшийся, а детвора сейчас в бой идет, а я тут стою чего — на телефон фоткать? В общем, по их примеру не выдержал, побежал, встал среди них в первом ряду. Я бегал между двумя сгоревшими автобусами, там нам сильно досталось. Мы ментов оттуда забрасываем бутылками и они в ответ забрасывали нас. Я участвовал в боях в те дни, когда убили Нигояна, Жизневского.
Север базировался на пятом этаже в дом профсоюзов.

Они принимал участие в боях с милицией 18-го февраля на улице Институтской, когда «силовики» зачищали акцию протеста.

В тех боях, когда погибло несколько демонстрантов, Север впервые открыл огонь на поражение по тем ментам, которые жестоко избивали беззащитных людей. У него был «наган», и он говорит, что было два попадания по двум «ментам». Не знаю, точно ли это, я не был очевидцем. «Наган» он после боя выбросил.

В ночь с 18-го на 19-е февраля его отряд защищал баррикаду на Крещатике, на которой люди бутылками с горючей смесью сожгли два бронетранспортера. Он мне позвонил с баррикады и я раньше новостей узнал, что БТР сожгли. Кстати, тогда многие ушли с Майдана, в том числе некоторые командиры из «ПС», управление было потеряно, но Север и другие бойцы не ушли, просто каждый стал сам за себя, самоорганизовывались с товарищами, каждый сам выбирал, что делать.

Майдан спасло только то, что граждане начали стрелять по ментам в ответ. Менты говорят, не дали им приказ. Да не зачистили бы они ни хрена. Тогда пошла уже настоящая война. С убитыми, с ранеными. Они испугались, потому что у них пошли потери от огнестрельного оружия. Майдан спасли те, кто увидел зверское побоище в Мариинском парке, убитых евромайдановцев, и начал без всякой команды стрелять по убийцам

После Майдана «Север выглядел уже как такой полевой командир.

В начале войны я стал волонтером. Севера увидел уже в сентябре 2014-го — его тогда ранило первый раз, он лечился. Его ранило осколками гранаты в ближнем бою в Донецком аэропорту, когда там было самое пекло в сентябре, он туда пришел добровольно, и участвовал во всех боях. У меня даже было его медицинское заключение — я ему помогал получить статус участника боевых действий. Я тогда был советником городского головы и плюс волонтером.

Он приехал, попросил помочь со статусом, и с экипировкой — нужна форма, нужны наколенники, перчатки, очки. Купил ему наколенники, перчатки. Собрали ему все, он ни дня лишнего в городе не пробыл, спешил обратно в аэропорт, там каждый боец был на счету, тяжело было. Как только выписали его он сразу уехал. Накануне отъезда я повел его пивом угостить в хорошую пивную. Как сейчас помню, говорит: «Никогда такого вкусного пива не пил». Конечно, что он успел попробовать… Сказал ему: «Береги себя. Мертвых героев много, а живых не хватает. И он уехал, а я поехал в Днепр следом. Потому что подумал как на Грушевского — Север воюет, пацаненок, а я, взрослый мужик, дома сижу. И вот я помню, прохожу медкомиссию, оформляюсь в батальон «Днепр», и тут звонок — Севера уже нет…. Меня из-за этого чуть психиатр не срезал. Не то, чтоб я там окна бил, но неприятно было. Ночью мне приснился сон, что мы сидим с ним пьем пиво, он говорит — «Классное пиво!» А я говорю — «Как хорошо, Север, что ты жив». Больше во сне он ко мне не приходил. Там три дня была эпопея с его телом. Он лежал на нейтралке, и мы уже собирались ехать его отбивать. Поехал в Сумы, на похоронах у него был…

А после похорон я увидел, что наш местный судья-коррупционер творит…

Каждый украинец должен знать, почему такие парни, как Север, погибли и гибнут сейчас. Их убили не только российские снаряды и пули. Их даже не сепаратисты убили. Их убили продажные политики, судьи, прокуроры, менты, которые столько лет грабят нашу Родину, и потому 18-летние гибнут на этой страшной войне. Каждое вранье, каждая ложь, каждая взятка — это убитый человек.

Из сумской «Молодой Батькивщины», из нашего костяка оборванцев-революционеров, практически все воевали — 90%. А сейчас трое стали депутатами облсовета, один — горсовета. Мы не забываем нашего друга Севера.
Север был героем. Это без вопросов. Он умел располагать к себе людей. И в бою на него всегда можно было положиться. Он действительно любил свою страну. Татуировку «Слава Україні, героям слава» он постоянно дополнял и украшал. И как раз закончил за несколько дней до своей смерти.

Я встречался на фронте с «правосеками», которые с ним воевали, и все они говорили, что он для них был братом. К сожалению, я так и не смог ему выбить УБД до сих пор. Он не награжден орденами. С моей подачи горсовет ум проголосовал за присвоение Сергею звания «почетный гражданин города Сумы», на его школе открыта мемориальная таблица. А был ли он ангелом в свои 18 лет? Если бывают такие ангелы, которые прошли Майдан и войну, с автоматом, гранатометом и наколкой «Слава Україні» — то он среди них первый….»

«Цензор.Нет» просит откликнуться товарищей Севера по «Правому сектору», которые были с ним на Майдане и в Донецком аэропорту, чтобы восстановить больше деталей жизни героя.

Герої не вмирають, доки ми їх пам’ятаємо.

Юрий Бутусов, Цензор.НЕТ

Высшая школа лжи. Почему в Кремле боятся Саакашвили.Высшая школа лжи. Почему в Кремле боятся Саакашвили.

Украинский Политик.

Почему в Кремле боятся Саакашвили.Украинский Политик.

Почему в Кремле боятся Саакашвили.

Ой как страшно. Почему поход президента против особо важных преступников вызывает недоумениеОй как страшно. Почему поход президента против особо важных преступников вызывает недоумение

Леонид Швец.

От главы государства долго требовали проявить решительность и навести порядок в стране. И вот он проявил и начал наводить. Странным образом это почти никому не понравилось

О недостатках стартовавшей наконец очистительной кампании говорили немало, критиковали методы и выбранные объекты с субъектами. При этом власть понять можно. Изначально всякая добровольческая самостийность вызывала у нее настороженность и опасения. И поводов для этого хватало — одна стрельба в Мукачеве чего стоит.

Грузинские реформаторы могли тут добавить свою историю о вооруженных отрядах «Мхедриони», которые помогли прийти Эдуарду Шеварднадзе к власти, воевали на абхазской войне, а потом превратились в грандиозную проблему, кошмаря всех и вся под руководством Джабы Иоселиани — могущественного вора в законе. В благодарность за заслуги «Мхедриони» сначала даже зарегистрировали как Корпус спасателей и поручили поддерживать порядок на улицах, а потом обвинили в подготовке покушения на президента. Еле избавились.

Очевидно, Порошенко не хочет себе такой головной боли, потому нанес удар по тем, от кого чего-то подобного можно было бы ожидать — по днепропетровским, набившим руку на поставках всего необходимого армии и добровольцам. Это помимо прочих причин, по которым Коломойского и Ко на Банковой сочли нужным поставить на место.

Народ предсказуемо поинтересовался: а где прочие — бывшие? И предсказуемо на следующий день появились повестки, вызывающие на следственные действия Новинского, Королевскую и Вилкула.

О том, что все идет как-то не так, стало ясно уже из обстоятельств ареста Геннадия Корбана и обысков в связанных с ним структурах. Большое количество живой силы и техники должно было, по замыслу, подавить сопротивление «частной армии олигарха». Ее почему-то не оказалось. Конечно, может, она где-то и есть, но на месте ее не было. Ну ничего, лучше перестраховаться. Но вот с повестками бывшим все пошло гораздо хуже.

Наступление президента на коррупцию и беззаконие с самого начала пошло по какому-то абсурдному сценарию. Вместо того чтобы внушать своими действиями уважение, а кое-кому и страх, он вызвал недоумение

Их принесли не туда, тех, кому принесли, там не оказалось, а кое-кто и вовсе был за рубежом, и если бы все было серьезно, то и не вернулся бы, узнав, что такое дело. Но все было несерьезно, и несерьезность стала очевидней, когда они вернулись. Так и вышло: Новинского следствие хотело видеть не в качестве обвиняемого, а в качестве пострадавшего. Не остался в Польше и Вилкул, и даже Королевская не пропустила заседание Рады, не стала скрываться. Какие-то они подозрительно не испуганные.

Зато Корбана, адвокаты которого без труда вынудили суд выпустить, тут же взяли опять. Но и это были цветочки.

Веселое началось после сообщения о покушении на генпрокурора. В любой стране — это ЧП первостатейного масштаба. Ужас и скандал. У нас же все стали откровенно смеяться. Прокурор, над которым смеются, это как бы и не прокурор, но не у нас. У нас он вообще генеральный. А когда над ним смеются, выслушивая заявления о том, как он будто бы чуть пулю не поймал, ну кто он после этого вообще. Смех усилился, когда об ужасающих деталях покушения на генпрокурора рассказал его зам — главный военный прокурор. Нет, вполне возможно, что покушение действительно было, и какой-то псих шмалял по бронированным окнам Генпрокуратуры. Бывают и снайперы-неудачники, не только прокуроры. Мы бы не смеялись, если бы в Шокина попали. Но в том-то и дело, что не попали. Не могли попасть.

В общем, наступление президента на коррупцию и беззаконие с самого начала пошло по какому-то абсурдному сценарию. Вместо того чтобы внушать своими действиями уважение, а кое-кому и страх, он вызвал недоумение. Очевидно, по-другому и не могло быть, поскольку все было поручено людям, только на такое и способным. И главный вопрос: почему вокруг президента именно такие люди?

Ждем продолжения. Похоже, скучно не будет. Но как-то все это неимоверно расстраивает.

Источник

Леонид Швец.

От главы государства долго требовали проявить решительность и навести порядок в стране. И вот он проявил и начал наводить. Странным образом это почти никому не понравилось

О недостатках стартовавшей наконец очистительной кампании говорили немало, критиковали методы и выбранные объекты с субъектами. При этом власть понять можно. Изначально всякая добровольческая самостийность вызывала у нее настороженность и опасения. И поводов для этого хватало — одна стрельба в Мукачеве чего стоит.

Грузинские реформаторы могли тут добавить свою историю о вооруженных отрядах «Мхедриони», которые помогли прийти Эдуарду Шеварднадзе к власти, воевали на абхазской войне, а потом превратились в грандиозную проблему, кошмаря всех и вся под руководством Джабы Иоселиани — могущественного вора в законе. В благодарность за заслуги «Мхедриони» сначала даже зарегистрировали как Корпус спасателей и поручили поддерживать порядок на улицах, а потом обвинили в подготовке покушения на президента. Еле избавились.

Очевидно, Порошенко не хочет себе такой головной боли, потому нанес удар по тем, от кого чего-то подобного можно было бы ожидать — по днепропетровским, набившим руку на поставках всего необходимого армии и добровольцам. Это помимо прочих причин, по которым Коломойского и Ко на Банковой сочли нужным поставить на место.

Народ предсказуемо поинтересовался: а где прочие — бывшие? И предсказуемо на следующий день появились повестки, вызывающие на следственные действия Новинского, Королевскую и Вилкула.

О том, что все идет как-то не так, стало ясно уже из обстоятельств ареста Геннадия Корбана и обысков в связанных с ним структурах. Большое количество живой силы и техники должно было, по замыслу, подавить сопротивление «частной армии олигарха». Ее почему-то не оказалось. Конечно, может, она где-то и есть, но на месте ее не было. Ну ничего, лучше перестраховаться. Но вот с повестками бывшим все пошло гораздо хуже.

Наступление президента на коррупцию и беззаконие с самого начала пошло по какому-то абсурдному сценарию. Вместо того чтобы внушать своими действиями уважение, а кое-кому и страх, он вызвал недоумение

Их принесли не туда, тех, кому принесли, там не оказалось, а кое-кто и вовсе был за рубежом, и если бы все было серьезно, то и не вернулся бы, узнав, что такое дело. Но все было несерьезно, и несерьезность стала очевидней, когда они вернулись. Так и вышло: Новинского следствие хотело видеть не в качестве обвиняемого, а в качестве пострадавшего. Не остался в Польше и Вилкул, и даже Королевская не пропустила заседание Рады, не стала скрываться. Какие-то они подозрительно не испуганные.

Зато Корбана, адвокаты которого без труда вынудили суд выпустить, тут же взяли опять. Но и это были цветочки.

Веселое началось после сообщения о покушении на генпрокурора. В любой стране — это ЧП первостатейного масштаба. Ужас и скандал. У нас же все стали откровенно смеяться. Прокурор, над которым смеются, это как бы и не прокурор, но не у нас. У нас он вообще генеральный. А когда над ним смеются, выслушивая заявления о том, как он будто бы чуть пулю не поймал, ну кто он после этого вообще. Смех усилился, когда об ужасающих деталях покушения на генпрокурора рассказал его зам — главный военный прокурор. Нет, вполне возможно, что покушение действительно было, и какой-то псих шмалял по бронированным окнам Генпрокуратуры. Бывают и снайперы-неудачники, не только прокуроры. Мы бы не смеялись, если бы в Шокина попали. Но в том-то и дело, что не попали. Не могли попасть.

В общем, наступление президента на коррупцию и беззаконие с самого начала пошло по какому-то абсурдному сценарию. Вместо того чтобы внушать своими действиями уважение, а кое-кому и страх, он вызвал недоумение. Очевидно, по-другому и не могло быть, поскольку все было поручено людям, только на такое и способным. И главный вопрос: почему вокруг президента именно такие люди?

Ждем продолжения. Похоже, скучно не будет. Но как-то все это неимоверно расстраивает.

Источник

Замминистра финансов рассказала, почему министры не заинтересованы в переменах в стране Замминистра финансов рассказала, почему министры не заинтересованы в переменах в стране

Екатерина Шаповал.

Чтобы поломать старое, много времени не нужно, говорит заместитель Натальи Яресько Оксана Маркарова. Что нужно, она объясняет в интервью НВ

Мягкая улыбка, твердый взгляд и много английских словечек в речи. НВ беседует с заместителем министра финансов Оксаной Маркаровой в одном из корпусов Минфина, который она по привычке называет офисом.

“Да, это понижение,— говорит о своей должности 39‑летняя Маркарова, которая до госслужбы возглавляла собственную инвестиционную компанию ITT и управляла в докризисный период миллиардами,— но стране нужно помочь”. Тут же новообращенная госчиновница уточняет, что на бензин она тратит сумму большую, чем ее зарплата.

Весной 2015‑го бывшая коллега, а теперь министр финансов Наталия Яресько позвала Маркарову в свои заместители. Она согласилась и теперь возглавляет аппарат министерства — структуру, управляющую процессами по обеспечению его работы, отвечает за госзакупки, люстрацию и повышение прозрачности государственных финансов.

Теперь Маркарова признается, что согласилась на работу в министерстве фактически из своих бизнес-интересов: если в стране не победить коррупцию, то и инвестиционного бизнеса не будет. “Не на чем будет зарабатывать”,— говорит она.

— Как вы считаете, реформы в Украине движутся?

— (Задумывается.) Да, но недостаточно быстро.

— В чем причина этого?

— Причин много. Первая — даже реформаторы, если обобщенно, по‑разному понимают реформы. Если спросить всех, куда мы движемся, ответ будет примерно одинаковым: мы все хотим видеть Украину экономически успешной, прозрачной, без коррупции. Когда же говорим о конкретных вещах, между реформаторами возникают большие расхождения.

Вторая причина — это политизированность реформ. К сожалению, у нас нет четкого разделения между политиками и государственными служащими. То есть министры оглядываются на то, как эта реформа будет воспринята на следующих выборах. И если человек думает, что у него через год-два выборы, то на радикальные изменения не пойдет.

— Бытует мнение, что основная причина медленного движения реформ — отсутствие политической воли. Как человек, который видит все это изнутри, скажите, так ли это?

— Сложный вопрос. У министра финансов Наталии Яресько политическая воля точно есть. Я уверена на 100 % и в желании, и в возможностях министра продвигать реформы.

Есть ли политическая воля у всех абсолютно игроков? Наверное, не у всех. Наконец‑то два месяца назад Верховная рада поддержала закон о государственных закупках, который, как мы надеялись, будет проголосован еще в начале лета.

— Реформа самого министерства движется очень осторожно. Людей уволили немного.

— Действительно, министр очень осторожно подходила к таким изменениям в министерстве. Всего мы уволили около 82 человек из почти 700 сотрудников.

Чтобы поломать, много времени не нужно. В бизнесе мы в свое время покупали очень много предприятий. И когда ты покупаешь предприятие, ты же никогда не меняешь всех абсолютно, даже когда понимаешь, что нужна серьезная трансформация. Есть ключевые точки, которые нужно поменять, чтобы иметь всю информацию.

Перед нами стоит задача обеспечить прохождение реформ. Мы создаем команды советников при министре, заместителях, которые берут на себя разработку проектов. Таких людей, которые уже где‑то провели реформу успешно, например Ивана Миклоша, бывшего заместителя премьер-министра Словакии.

— Расскажите подробнее, как работают советники?

— В Министерстве финансов есть несколько групп. Есть советники высокого уровня, которые консультируют министра. Например, Иван Миклош, который здесь находится почти постоянно и играет ключевую роль в разработке налоговой реформы.

И есть советники, которые работают на постоянной основе. Их работу оплачивают наши международные партнеры. Такие люди есть и в службе министра, и в пресс-службе, и в проекте е-data.

Мы обращаемся к нашим международным партнерам с запросом, например в ЕБРР, говорим, что нам нужны два-три человека, которые могли бы проработать тему прозрачного бюджета и децентрализации. Наши партнеры вместе с нами находят этих людей, берут их к себе в штат и делегируют на работу у нас.

— Вы упомянули ваш проект е-data, что это?

— Это портал контроля государственных расходов бюджетов всех уровней. Сейчас там уже есть все трансакции Государственного казначейства практически в реальном времени.

С ноября добавим туда часть распорядителей бюджетных средств. Все министерства будут туда загружать документы об использовании бюджета. С 2016‑го добавим все коммунальные и государственные предприятия.

Эту информацию смогут увидеть все, и многих должностных лиц это удержит от коррупции. Например, от покупки левого бензина, потому что все трансакции будут отображаться с реквизитами получателя денег.

Это инструмент не только для общественности, но и для правоохранительных органов. Ведь через какое‑то время можно будет сравнить расходы министерств, одинакового размера госкомпаний между собой, просто выбрав фильтры.

Чтобы поломать, много времени не нужно

— Какие еще функции у портала?

— Проект более глубокий, чем его публичная часть. Внутри мы объединим базы министерства, ГФС [Государственной фискальной службы] и Госказначейства и создадим аналитическую базу между ведомствами. Это будет полностью прозрачная внутренняя система государственных финансов.

Для нас цель этого упражнения — более эффективное управление государственными средствами. Когда их нет, все проще — государство получило и заплатило. Но когда у нас идет плановое накопление денег, мы видим, что платить должны только через две недели, скажем, по заграничным платежам — эти две недели деньги должны работать.

— В марте экс-глава Госфининспекции Николай Гордиенко обвинил правительство Арсения Яценюка в злоупотреблениях на сумму 7,6 млрд грн. Вы отчитывались по Минфину на рабочей группе в Верховной раде по этому вопросу — что подтвердилось, что нет?

— Все те вопросы, которые были в отношении Министерства финансов, касались предыдущих лет. Но были ли нарушения? Точно были. По большей части из них были возбуждены уголовные дела еще до того, как Николай Григорьевич вышел в эфир и сказал: “Коррупция”.

— А какие коррупционные схемы были в Минфине?

— Сказать, что были схемы в самом Минфине, нельзя. Есть у нас вопросы к тому, эффективно ли в министерстве делались государственные закупки и пристально ли там следили за использованием бюджетных денег другими.

Мы провели первые два аукциона, купили все в два раза дешевле, чем запланировано в бюджете. Поэтому нужно не бороться с конкретными людьми, а максимально менять процессы.

Материал опубликован в НВ №41 от 6 ноябряЕкатерина Шаповал.

Чтобы поломать старое, много времени не нужно, говорит заместитель Натальи Яресько Оксана Маркарова. Что нужно, она объясняет в интервью НВ

Мягкая улыбка, твердый взгляд и много английских словечек в речи. НВ беседует с заместителем министра финансов Оксаной Маркаровой в одном из корпусов Минфина, который она по привычке называет офисом.

“Да, это понижение,— говорит о своей должности 39‑летняя Маркарова, которая до госслужбы возглавляла собственную инвестиционную компанию ITT и управляла в докризисный период миллиардами,— но стране нужно помочь”. Тут же новообращенная госчиновница уточняет, что на бензин она тратит сумму большую, чем ее зарплата.

Весной 2015‑го бывшая коллега, а теперь министр финансов Наталия Яресько позвала Маркарову в свои заместители. Она согласилась и теперь возглавляет аппарат министерства — структуру, управляющую процессами по обеспечению его работы, отвечает за госзакупки, люстрацию и повышение прозрачности государственных финансов.

Теперь Маркарова признается, что согласилась на работу в министерстве фактически из своих бизнес-интересов: если в стране не победить коррупцию, то и инвестиционного бизнеса не будет. “Не на чем будет зарабатывать”,— говорит она.

— Как вы считаете, реформы в Украине движутся?

— (Задумывается.) Да, но недостаточно быстро.

— В чем причина этого?

— Причин много. Первая — даже реформаторы, если обобщенно, по‑разному понимают реформы. Если спросить всех, куда мы движемся, ответ будет примерно одинаковым: мы все хотим видеть Украину экономически успешной, прозрачной, без коррупции. Когда же говорим о конкретных вещах, между реформаторами возникают большие расхождения.

Вторая причина — это политизированность реформ. К сожалению, у нас нет четкого разделения между политиками и государственными служащими. То есть министры оглядываются на то, как эта реформа будет воспринята на следующих выборах. И если человек думает, что у него через год-два выборы, то на радикальные изменения не пойдет.

— Бытует мнение, что основная причина медленного движения реформ — отсутствие политической воли. Как человек, который видит все это изнутри, скажите, так ли это?

— Сложный вопрос. У министра финансов Наталии Яресько политическая воля точно есть. Я уверена на 100 % и в желании, и в возможностях министра продвигать реформы.

Есть ли политическая воля у всех абсолютно игроков? Наверное, не у всех. Наконец‑то два месяца назад Верховная рада поддержала закон о государственных закупках, который, как мы надеялись, будет проголосован еще в начале лета.

— Реформа самого министерства движется очень осторожно. Людей уволили немного.

— Действительно, министр очень осторожно подходила к таким изменениям в министерстве. Всего мы уволили около 82 человек из почти 700 сотрудников.

Чтобы поломать, много времени не нужно. В бизнесе мы в свое время покупали очень много предприятий. И когда ты покупаешь предприятие, ты же никогда не меняешь всех абсолютно, даже когда понимаешь, что нужна серьезная трансформация. Есть ключевые точки, которые нужно поменять, чтобы иметь всю информацию.

Перед нами стоит задача обеспечить прохождение реформ. Мы создаем команды советников при министре, заместителях, которые берут на себя разработку проектов. Таких людей, которые уже где‑то провели реформу успешно, например Ивана Миклоша, бывшего заместителя премьер-министра Словакии.

— Расскажите подробнее, как работают советники?

— В Министерстве финансов есть несколько групп. Есть советники высокого уровня, которые консультируют министра. Например, Иван Миклош, который здесь находится почти постоянно и играет ключевую роль в разработке налоговой реформы.

И есть советники, которые работают на постоянной основе. Их работу оплачивают наши международные партнеры. Такие люди есть и в службе министра, и в пресс-службе, и в проекте е-data.

Мы обращаемся к нашим международным партнерам с запросом, например в ЕБРР, говорим, что нам нужны два-три человека, которые могли бы проработать тему прозрачного бюджета и децентрализации. Наши партнеры вместе с нами находят этих людей, берут их к себе в штат и делегируют на работу у нас.

— Вы упомянули ваш проект е-data, что это?

— Это портал контроля государственных расходов бюджетов всех уровней. Сейчас там уже есть все трансакции Государственного казначейства практически в реальном времени.

С ноября добавим туда часть распорядителей бюджетных средств. Все министерства будут туда загружать документы об использовании бюджета. С 2016‑го добавим все коммунальные и государственные предприятия.

Эту информацию смогут увидеть все, и многих должностных лиц это удержит от коррупции. Например, от покупки левого бензина, потому что все трансакции будут отображаться с реквизитами получателя денег.

Это инструмент не только для общественности, но и для правоохранительных органов. Ведь через какое‑то время можно будет сравнить расходы министерств, одинакового размера госкомпаний между собой, просто выбрав фильтры.

Чтобы поломать, много времени не нужно

— Какие еще функции у портала?

— Проект более глубокий, чем его публичная часть. Внутри мы объединим базы министерства, ГФС [Государственной фискальной службы] и Госказначейства и создадим аналитическую базу между ведомствами. Это будет полностью прозрачная внутренняя система государственных финансов.

Для нас цель этого упражнения — более эффективное управление государственными средствами. Когда их нет, все проще — государство получило и заплатило. Но когда у нас идет плановое накопление денег, мы видим, что платить должны только через две недели, скажем, по заграничным платежам — эти две недели деньги должны работать.

— В марте экс-глава Госфининспекции Николай Гордиенко обвинил правительство Арсения Яценюка в злоупотреблениях на сумму 7,6 млрд грн. Вы отчитывались по Минфину на рабочей группе в Верховной раде по этому вопросу — что подтвердилось, что нет?

— Все те вопросы, которые были в отношении Министерства финансов, касались предыдущих лет. Но были ли нарушения? Точно были. По большей части из них были возбуждены уголовные дела еще до того, как Николай Григорьевич вышел в эфир и сказал: “Коррупция”.

— А какие коррупционные схемы были в Минфине?

— Сказать, что были схемы в самом Минфине, нельзя. Есть у нас вопросы к тому, эффективно ли в министерстве делались государственные закупки и пристально ли там следили за использованием бюджетных денег другими.

Мы провели первые два аукциона, купили все в два раза дешевле, чем запланировано в бюджете. Поэтому нужно не бороться с конкретными людьми, а максимально менять процессы.

Материал опубликован в НВ №41 от 6 ноября