Алена Стадник.
Один из главных лоббистов антикоррупционных законов расказывает, как нардепы «сливали» арест Клюева и называет самый большой эпик-фейл президента Порошенко
Виталий Шабунин – эксперт по парламентскому лоббированию и политическому консалтингу. Он – один из основателей общественной организации Центр противодействия коррупции. Его сотрудники – главные лоббисты всех антикоррупционных законов в послереволюционной Украине. Во многом, благодаря именно их усилиям, Украина получила, наконец, Антикоррупционное бюро, а его глава был избран в ходе прозрачного конкурса.
Помимо этого, за три года работы Центра его эксперты составили более тысячи жалоб на непрозрачные тендеры в сфере госзакупок. Цена вопроса – более 3 млрд грн. В общей сложности Центр пытается привлечь к ответственности более 300 чиновников.
О том, с каким скрипом огромный государственный аппарат начинает работать не на чиновников, а на людей, Шабунин рассказал в интервью НВ – втором в рамках серии Антикоррупционеры.
Герой: Виталий Шабунин
Проект: Центр противодействия коррупции
Характер: не верит в дружбу между человеком и чиновником; со слугами народа общается посредством запросов, жалоб и судебных исков
Работа: иногда вызывает гомерический смех, иногда искренние слезы
— Если бы мы сейчас писали сценарий сериала «Антикоррупционер», основываясь на реальных событиях, как бы нам стоило начать серию?
— Октябрь. Преддверие выборов. Мы тянем под парламент трехметровую гипсовую задницу. Куча камер. Журналисты, штативы, фотоаппараты. Суматоха. Только все это может заставить наших депутатов принять ряд антикоррупционных законов, которые мы перед этим полгода писали.
В этот же день «свободовцы» протягивают в Раде свой закон о признании УПА. Поэтому только заканчивается голосование по нашим антикоррупционным законопроектам, начинается движ – балаклавы, файеры, факела!
Мы выносим нашу «трехметровую задницу» из Рады. Кто-то из журналистов не выдерживает и начинает смеяться: «Лоббировали, лоббировали антикоррупционные законы, а потом такое началось… что еле ж#пу успели унести!».
Выборы нас тогда спасли. Из-за них за законы проголосовали. Это ведь важно для пиара: тема коррупции была второй по значимости после темы войны.
— Вы до сих пор держите на контроле ситуацию с деньгами Лазаренко?
— $ 250 млн. заморожены по инициативе правительства США на счетах Гернси, Антигуа, Швейцарии, Литвы и Лихтенштейна. Уже 9 лет в окружном суде Вашингтона идет рассмотрение иска Департамента юстиции США о конфискации этих средств. Суд в любой момент может принять решение отдать эти деньги в госбюджет США, и мы не сможем этому помешать.
Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы государства за год в сфере противодействия коррупции
О чем мы сейчас говорим с нашими американскими партнерами? О том, что мы также выступаем за то, чтобы эта сумма оставалась на счетах в американских банках. Что мы тоже понимаем, что нельзя допустить, чтобы вся сумма вернулась в Украину, а тем более в госбюджет. Однозначно, нет доверия к тому, как украинское правительство распределяет средства.
Мы просим, чтоб сумма осталась на американских счетах, но проценты с нее направлялись на узкие специальные потребности в Украину. Эти деньги были вывезены из Украины, а значит, мы имеем право на них.
— Украинские власти пытаются оказать вам поддержку в этом вопросе?
— Наше правительство не использует даже те деньги, которые есть в Украине. Так, за первый квартал этого года, за год следствия – 2014 год – над командой Януковича в госбюджет поступило 5.014 гривен конфискованных средств. У нас есть ответ казначейства, подтверждающий это.
Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы за год в сфере противодействия коррупции.
— Недавно была снята неприкосновенность с двух депутатов – это можно считать результатом?
— Клюев увел 16 ярдов гривен только по кредитам государственных банков и еще 8 ярдов по «зеленому тарифу». Не считая черный нал Захарченко, Арбузова, Курченко. Из нескольких сотен миллиардов мы вернули 5 тыс. грн.
Все знают, что с Клюева удалось снять неприкосновенность только после того, как мы подняли на уши общественность. Потому что тогда 6 июня с Клюева, Табачника и Лукаш сняли бы международные санкции. Хотя я гарантирую, что представление ГПУ было готово еще с полгода назад.
Бегство Клюева — это сознательное бездействие. И есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка
Почему это не было сделано раньше Шокиным? Мы уже не берем во внимание Ярему — это ведь самый большой эпик-фейл президента, за который он так и не извинился.
Само качество представления ГПУ тоже вызывало возмущение. Вначале я был уверен: если ГПУ подаст представление в Раду, то постмайдановский парламент, имея 300 депутатов в коалиции, без проблем его утвердит. Поэтому мы этим делом не занимались.
Потом Гройсман не пустил представление в Раду, и у нас был шок. Мы поняли: сливают!
Мы сразу включились в работу, подняли всех кого могли, депутатов, журналистов, вместе с Автомайданом вывели под Раду людей с акцией «Клетка Клюева».
В регламентный комитет мы привели 15 камер и еще больше журналистов. Туда же пришел Парубий. Депутаты начали давить. Мы сломали комитет, и он допустил представление в Раду. Это было давление и реакция на давление, а не нормальная работа в рамках регламента.
Если бы Клюеву было заочно объявлено подозрение, можно было бы арестовать его счета. А так вся миллиардная империя Клюева работает и банкротит сама себя. Активы, которые наполовину принадлежат его брату, также можно было арестовать, не давая возможности перерегистрировать или обанкротить. Танталит, который сдавал в аренду Межигорье, тоже должен был быть арестован еще по представлению на Януковича.
— Как вы для себя объясняете ситуацию?
— Могло ли это быть случайностью? Нет.
— Это сознательное бездействие. Мог ли это сделать следователь без отмашки руководителя? Нет. Таким следствием руководит минимум замгенпрокурора. Есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка.
— Какие структуры сейчас задействованы в борьбе с коррупцией на государственном уровне?
— Ключевой игрок в борьбе с высокопоставленной коррупцией сейчас – Генеральная прокуратура.
— Сейчас создается Национальное антикоррупционное бюро. Вы возлагаете какие-то надежды на этот орган?
— Это наше детище. Мы занимались этой кампанией больше года. Первый законопроект был внесен в Раду в апреле 2014-го. Это была попытка создать с нуля максимально эффективный орган.
Сейчас запущен процесс создания и подбора персонала, детективов. Мы вынудили Национальное бюро повторно провести конкурс в Совет общественного контроля, поскольку он был проведен абсолютно непрофессионально. Мы их предупреждали, мы специально прописали, что все должности занимаются через открытый конкурс. Мы будем за этим следить.
Проблема Национального бюро в том, что система – это не только расследование. Да, Бюро будет вести расследование. Но ему нужен прокурорский надзор и представление в суде, и собственно сам суд. Более того, нужно еще и четвертое звено – агентство, которое будет заниматься активами чиновников.
— Сейчас уже создается специализированная прокуратура?
— Да. На бумаге она уже существует. Одна проблема – сейчас президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Речь идет о законопроекте N2667. Может получиться очередной конченный департамент Генпрокуратуры, а не отдельная организация.
Президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Если ее возглавит человек президента, то вся деятельность Антикоррупционного бюро будет бессмысленной
Главный камень преткновения – кто назначает главу прокуратуры? Если 5 человек от парламента и 5 от генпрокурора, то по сути это означает, что 5 от Порошенко (через генпрокурора) и как минимум еще 1 от Порошенко из парламентских (потому что у БПП большинство). Хоть какие-то условия для конкурса может создать процедура – 3 от генпрокуратуры и 7 от парламента.
Если спецпрокуратуру возглавит человек президента, то вся деятельность Национального антикоррупционного бюро будет бессмысленной.
— В перспективе у нас остается создание агентства, которое будет заниматься арестованными активами чиновников?
— В Украине арестованы несколько сотен миллионов гривен коррупционных денег прошлой власти. Это банковские счета, квартиры, машины. Они просто заморожены. Они мертво лежат.
Как это должно работать в нормальной системе?
Прокуратура арестовывает счета – например 10 млн евро. Деньги из банка идут на счет агентства. Эти 10 млн евро фактически являются депозитом, который остается на счету агентства. Проценты по замороженных счетам должны капать в бюджет.
Именно так это работает во Франции.
— Возвращаясь к тому, что уже сделано на данный момент в Украине – создается Национальное агентство по противодействию коррупции.
— Она будет иметь несколько функционалов – анализ, рекомендации, анализ органов исполнительной власти. Но для нас ключевая задача – обеспечивать представление деклараций всеми чиновниками.
У нас поступает 900 тысяч деклараций в год. Если бы мы возложили это на Антикоррупционное бюро, оно бы только и делало что проверяло декларации.
Плюс агентство должно создать электронную базу данных деклараций, синхронизированную с госреестрами. Так, чтобы можно было автоматически сверить данные в декларации и в госреестре. Это важно, поскольку 26 апреля этого года ложь в декларации стала уголовным преступлением.
Плюс у нас появилось понятие «незаконное обогащение». Раньше, когда мы говорили о «взятке», прокурор должен был доказать, что «деньги были получены незаконным путем». Теперь же речь идет о «невозможности легального происхождения». Это переворачивает все с ног на голову. Если бы Чеботарь купил свои имения после декабря 2014 года, мы бы его уже посадили!
— Кого вы можете назвать своими соратниками в гражданском секторе?
— Редакция сайта Наші гроші вместе с Шалайским и Николовим, Канцелярская сотня с Бигусом и Чаплынским, соответственно передача Наші Гроші на телеканале Zik. Плюс, Реанимационный пакет реформ в части лоббирования законопроектов. В медицинской сфере – это Пациенты Украины.
Надо вспомнить и Transparency International, и Автомайдан с Гриценко и Уманцем. Из депутатов уже второй созыв успешно работаем с Чумаком, конечно Соболевым, Парубием, Лещенко и компанией.
— Вам приходилось слышать угрозы в свой адрес?
— Да. От людей Юрия Иванющенко. В декабре 2014. Ярема сливал дела, а мы требовали начать расследование по ключевым фигурантам, чтобы их счета за границей оставались под арестом.
Как это делается? Пришел знакомый моего друга. Говорит, с тобой хотят пообщаться, может информацию какую передать. Встретился я с правоохранителями. Они мне и заявили: «Мы тут над одним делом работаем, а там такие люди… Не стоит вам так рисковать».
А я что – я дурака включаю: «Так а шо? Мы уже все сделали». И действительно это так. Про созданные нами проблемы узнаешь только тогда, когда мы их уже создали. Убивай нас – не убивай, а документы уже ушли.
Плюс за годы активной работы угрозы нам будут означать «невъездность» этого чудака на Запад и замораживание активов.
— Как вы начинали свою деятельность?
— Мы работаем уже четвертый год. Первый прошли полностью в роли волонтеров. Даша Каленюк и я начинали вместе. Она как раз прошла программу обучения для юристов Фулбрайта, это магистерское образование в США. Я же с 2008 года работал с Лесей Оробец – она была народным депутатом. Мы с Дашей взяли себе тему – противодействие коррупции в госзакупках. В то же время Даша уже тогда начала разрабатывать систему «как вернуть деньги Лазаренко в Украину». Теперь мы уже третий год работаем профессионально – есть гранты, есть зарплаты, есть команда, график и план работы.
— Сколько людей работают с Вами?
— В Центре 14 человек — шесть членов правления, четыре юриста, бухгалтер, банковский аналитик, международный юрист, руководитель проектом.
У нас стандартный восьмичасовой рабочий день. Члены правления, правда, работают часов по двенадцать.
— Вы существуете за счет грантов?
— Да. Основные – это гранты посольства Нидерландов, Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, а также деньги USAID и фонда Відродження.
— Чем вы отличаетесь от других организаций, противостоящих коррупции?
— Коррупция среди высокопоставленных лиц. Все, что много денег.
— Проект «УКР.АВ» был создан на основании расследований по госзакупкам?
— Да. Мы возникли в вакууме: появилось большое количество журналистских расследований, но на них не было ответа со стороны властей. Тогда мы брали работы журналистов, переводили их на язык юристов и официально шли с ними к правоохранительным и контролирующим органам. .
Это важный проект с точки зрения доверия к нам простых граждан, поскольку деньги на него мы собираем через наш сайт. Рекорд – мы собрали 40 тыс. грн за март – за один месяц. Люди сбрасывались по двести-триста гривен.
Деньги идут в основном на зарплаты юристам. На сайте видна вся наша деятельность. За три года работы мы составили более тысячи жалоб в органы по поводу проведения госзакупок. Таким образом, государству удалось спасти под 3 млрд. грн.
— Майдан как-то отразился на Вашей деятельности?
— yanukovich.info
Это сайт. Мы описали состояние ближайших лиц Януковича: самого Януковича, его сыновей, Клюева, Ефремова, многих других. На основании этой информации мы добились замораживания активов в нескольких странах Европы еще до главных санкций Запада.
Единственное поле, которое было вне контроля Януковича – это заграница. Поэтому мы и били по благосостоянию наших депутатов за рубежом. Когда мы заморозили счета Клюева, стало ясно, что участь более мелких сошек может быть и вовсе печальна.
— Кроме моментов абсурдности или триумфа, есть и трагические моменты в работе антикоррупционеров?
— Есть. Например, закупка препаратов для 30 тыс. ВИЧ-инфицированных людей. Все они сейчас могут слететь с лечения. Эти лекарства не продаются в аптеках, а государство их не закупило. В прошлом году закупки завалили Мусий и Салютин. В этом – Яценюк и Квиташвили.
— Ты ждешь от сограждан помощи? Чем тебе можно помочь?
— Реально не хватает массовых акций. Если бы три тысячи киевлян согласились раз в месяц выходить на акцию протеста хотя бы на час, мы бы смогли посадить любого коррупционера, мы бы добились принятия любого закона!
И я считаю, это наша вина. И мы будем над этим работать – людям нужно объяснить, что это до сих пор нужно. У нас в Фейсбуке 72 тысячи подписчиков. Надеюсь, люди нас услышат.
Источник: http://nv.ua/publications/est-tolko-odin-chelovek-kotoryy-mozhet-sderzhat-shokina-56539.htmlАлена Стадник.
Один из главных лоббистов антикоррупционных законов расказывает, как нардепы «сливали» арест Клюева и называет самый большой эпик-фейл президента Порошенко
Виталий Шабунин – эксперт по парламентскому лоббированию и политическому консалтингу. Он – один из основателей общественной организации Центр противодействия коррупции. Его сотрудники – главные лоббисты всех антикоррупционных законов в послереволюционной Украине. Во многом, благодаря именно их усилиям, Украина получила, наконец, Антикоррупционное бюро, а его глава был избран в ходе прозрачного конкурса.
Помимо этого, за три года работы Центра его эксперты составили более тысячи жалоб на непрозрачные тендеры в сфере госзакупок. Цена вопроса – более 3 млрд грн. В общей сложности Центр пытается привлечь к ответственности более 300 чиновников.
О том, с каким скрипом огромный государственный аппарат начинает работать не на чиновников, а на людей, Шабунин рассказал в интервью НВ – втором в рамках серии Антикоррупционеры.
Герой: Виталий Шабунин
Проект: Центр противодействия коррупции
Характер: не верит в дружбу между человеком и чиновником; со слугами народа общается посредством запросов, жалоб и судебных исков
Работа: иногда вызывает гомерический смех, иногда искренние слезы
— Если бы мы сейчас писали сценарий сериала «Антикоррупционер», основываясь на реальных событиях, как бы нам стоило начать серию?
— Октябрь. Преддверие выборов. Мы тянем под парламент трехметровую гипсовую задницу. Куча камер. Журналисты, штативы, фотоаппараты. Суматоха. Только все это может заставить наших депутатов принять ряд антикоррупционных законов, которые мы перед этим полгода писали.
В этот же день «свободовцы» протягивают в Раде свой закон о признании УПА. Поэтому только заканчивается голосование по нашим антикоррупционным законопроектам, начинается движ – балаклавы, файеры, факела!
Мы выносим нашу «трехметровую задницу» из Рады. Кто-то из журналистов не выдерживает и начинает смеяться: «Лоббировали, лоббировали антикоррупционные законы, а потом такое началось… что еле ж#пу успели унести!».
Выборы нас тогда спасли. Из-за них за законы проголосовали. Это ведь важно для пиара: тема коррупции была второй по значимости после темы войны.
— Вы до сих пор держите на контроле ситуацию с деньгами Лазаренко?
— $ 250 млн. заморожены по инициативе правительства США на счетах Гернси, Антигуа, Швейцарии, Литвы и Лихтенштейна. Уже 9 лет в окружном суде Вашингтона идет рассмотрение иска Департамента юстиции США о конфискации этих средств. Суд в любой момент может принять решение отдать эти деньги в госбюджет США, и мы не сможем этому помешать.
Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы государства за год в сфере противодействия коррупции
О чем мы сейчас говорим с нашими американскими партнерами? О том, что мы также выступаем за то, чтобы эта сумма оставалась на счетах в американских банках. Что мы тоже понимаем, что нельзя допустить, чтобы вся сумма вернулась в Украину, а тем более в госбюджет. Однозначно, нет доверия к тому, как украинское правительство распределяет средства.
Мы просим, чтоб сумма осталась на американских счетах, но проценты с нее направлялись на узкие специальные потребности в Украину. Эти деньги были вывезены из Украины, а значит, мы имеем право на них.
— Украинские власти пытаются оказать вам поддержку в этом вопросе?
— Наше правительство не использует даже те деньги, которые есть в Украине. Так, за первый квартал этого года, за год следствия – 2014 год – над командой Януковича в госбюджет поступило 5.014 гривен конфискованных средств. У нас есть ответ казначейства, подтверждающий это.
Нет приговоров – нет конфискованных средств. Пять тысяч гривен – это результат работы за год в сфере противодействия коррупции.
— Недавно была снята неприкосновенность с двух депутатов – это можно считать результатом?
— Клюев увел 16 ярдов гривен только по кредитам государственных банков и еще 8 ярдов по «зеленому тарифу». Не считая черный нал Захарченко, Арбузова, Курченко. Из нескольких сотен миллиардов мы вернули 5 тыс. грн.
Все знают, что с Клюева удалось снять неприкосновенность только после того, как мы подняли на уши общественность. Потому что тогда 6 июня с Клюева, Табачника и Лукаш сняли бы международные санкции. Хотя я гарантирую, что представление ГПУ было готово еще с полгода назад.
Бегство Клюева — это сознательное бездействие. И есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка
Почему это не было сделано раньше Шокиным? Мы уже не берем во внимание Ярему — это ведь самый большой эпик-фейл президента, за который он так и не извинился.
Само качество представления ГПУ тоже вызывало возмущение. Вначале я был уверен: если ГПУ подаст представление в Раду, то постмайдановский парламент, имея 300 депутатов в коалиции, без проблем его утвердит. Поэтому мы этим делом не занимались.
Потом Гройсман не пустил представление в Раду, и у нас был шок. Мы поняли: сливают!
Мы сразу включились в работу, подняли всех кого могли, депутатов, журналистов, вместе с Автомайданом вывели под Раду людей с акцией «Клетка Клюева».
В регламентный комитет мы привели 15 камер и еще больше журналистов. Туда же пришел Парубий. Депутаты начали давить. Мы сломали комитет, и он допустил представление в Раду. Это было давление и реакция на давление, а не нормальная работа в рамках регламента.
Если бы Клюеву было заочно объявлено подозрение, можно было бы арестовать его счета. А так вся миллиардная империя Клюева работает и банкротит сама себя. Активы, которые наполовину принадлежат его брату, также можно было арестовать, не давая возможности перерегистрировать или обанкротить. Танталит, который сдавал в аренду Межигорье, тоже должен был быть арестован еще по представлению на Януковича.
— Как вы для себя объясняете ситуацию?
— Могло ли это быть случайностью? Нет.
— Это сознательное бездействие. Мог ли это сделать следователь без отмашки руководителя? Нет. Таким следствием руководит минимум замгенпрокурора. Есть только один человек в этой стране, который может сдержать Шокина – это президент. Точка.
— Какие структуры сейчас задействованы в борьбе с коррупцией на государственном уровне?
— Ключевой игрок в борьбе с высокопоставленной коррупцией сейчас – Генеральная прокуратура.
— Сейчас создается Национальное антикоррупционное бюро. Вы возлагаете какие-то надежды на этот орган?
— Это наше детище. Мы занимались этой кампанией больше года. Первый законопроект был внесен в Раду в апреле 2014-го. Это была попытка создать с нуля максимально эффективный орган.
Сейчас запущен процесс создания и подбора персонала, детективов. Мы вынудили Национальное бюро повторно провести конкурс в Совет общественного контроля, поскольку он был проведен абсолютно непрофессионально. Мы их предупреждали, мы специально прописали, что все должности занимаются через открытый конкурс. Мы будем за этим следить.
Проблема Национального бюро в том, что система – это не только расследование. Да, Бюро будет вести расследование. Но ему нужен прокурорский надзор и представление в суде, и собственно сам суд. Более того, нужно еще и четвертое звено – агентство, которое будет заниматься активами чиновников.
— Сейчас уже создается специализированная прокуратура?
— Да. На бумаге она уже существует. Одна проблема – сейчас президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Речь идет о законопроекте N2667. Может получиться очередной конченный департамент Генпрокуратуры, а не отдельная организация.
Президент пытается положить эту спецпрокуратуру полностью под Генпрокуратуру. Если ее возглавит человек президента, то вся деятельность Антикоррупционного бюро будет бессмысленной
Главный камень преткновения – кто назначает главу прокуратуры? Если 5 человек от парламента и 5 от генпрокурора, то по сути это означает, что 5 от Порошенко (через генпрокурора) и как минимум еще 1 от Порошенко из парламентских (потому что у БПП большинство). Хоть какие-то условия для конкурса может создать процедура – 3 от генпрокуратуры и 7 от парламента.
Если спецпрокуратуру возглавит человек президента, то вся деятельность Национального антикоррупционного бюро будет бессмысленной.
— В перспективе у нас остается создание агентства, которое будет заниматься арестованными активами чиновников?
— В Украине арестованы несколько сотен миллионов гривен коррупционных денег прошлой власти. Это банковские счета, квартиры, машины. Они просто заморожены. Они мертво лежат.
Как это должно работать в нормальной системе?
Прокуратура арестовывает счета – например 10 млн евро. Деньги из банка идут на счет агентства. Эти 10 млн евро фактически являются депозитом, который остается на счету агентства. Проценты по замороженных счетам должны капать в бюджет.
Именно так это работает во Франции.
— Возвращаясь к тому, что уже сделано на данный момент в Украине – создается Национальное агентство по противодействию коррупции.
— Она будет иметь несколько функционалов – анализ, рекомендации, анализ органов исполнительной власти. Но для нас ключевая задача – обеспечивать представление деклараций всеми чиновниками.
У нас поступает 900 тысяч деклараций в год. Если бы мы возложили это на Антикоррупционное бюро, оно бы только и делало что проверяло декларации.
Плюс агентство должно создать электронную базу данных деклараций, синхронизированную с госреестрами. Так, чтобы можно было автоматически сверить данные в декларации и в госреестре. Это важно, поскольку 26 апреля этого года ложь в декларации стала уголовным преступлением.
Плюс у нас появилось понятие «незаконное обогащение». Раньше, когда мы говорили о «взятке», прокурор должен был доказать, что «деньги были получены незаконным путем». Теперь же речь идет о «невозможности легального происхождения». Это переворачивает все с ног на голову. Если бы Чеботарь купил свои имения после декабря 2014 года, мы бы его уже посадили!
— Кого вы можете назвать своими соратниками в гражданском секторе?
— Редакция сайта Наші гроші вместе с Шалайским и Николовим, Канцелярская сотня с Бигусом и Чаплынским, соответственно передача Наші Гроші на телеканале Zik. Плюс, Реанимационный пакет реформ в части лоббирования законопроектов. В медицинской сфере – это Пациенты Украины.
Надо вспомнить и Transparency International, и Автомайдан с Гриценко и Уманцем. Из депутатов уже второй созыв успешно работаем с Чумаком, конечно Соболевым, Парубием, Лещенко и компанией.
— Вам приходилось слышать угрозы в свой адрес?
— Да. От людей Юрия Иванющенко. В декабре 2014. Ярема сливал дела, а мы требовали начать расследование по ключевым фигурантам, чтобы их счета за границей оставались под арестом.
Как это делается? Пришел знакомый моего друга. Говорит, с тобой хотят пообщаться, может информацию какую передать. Встретился я с правоохранителями. Они мне и заявили: «Мы тут над одним делом работаем, а там такие люди… Не стоит вам так рисковать».
А я что – я дурака включаю: «Так а шо? Мы уже все сделали». И действительно это так. Про созданные нами проблемы узнаешь только тогда, когда мы их уже создали. Убивай нас – не убивай, а документы уже ушли.
Плюс за годы активной работы угрозы нам будут означать «невъездность» этого чудака на Запад и замораживание активов.
— Как вы начинали свою деятельность?
— Мы работаем уже четвертый год. Первый прошли полностью в роли волонтеров. Даша Каленюк и я начинали вместе. Она как раз прошла программу обучения для юристов Фулбрайта, это магистерское образование в США. Я же с 2008 года работал с Лесей Оробец – она была народным депутатом. Мы с Дашей взяли себе тему – противодействие коррупции в госзакупках. В то же время Даша уже тогда начала разрабатывать систему «как вернуть деньги Лазаренко в Украину». Теперь мы уже третий год работаем профессионально – есть гранты, есть зарплаты, есть команда, график и план работы.
— Сколько людей работают с Вами?
— В Центре 14 человек — шесть членов правления, четыре юриста, бухгалтер, банковский аналитик, международный юрист, руководитель проектом.
У нас стандартный восьмичасовой рабочий день. Члены правления, правда, работают часов по двенадцать.
— Вы существуете за счет грантов?
— Да. Основные – это гранты посольства Нидерландов, Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, а также деньги USAID и фонда Відродження.
— Чем вы отличаетесь от других организаций, противостоящих коррупции?
— Коррупция среди высокопоставленных лиц. Все, что много денег.
— Проект «УКР.АВ» был создан на основании расследований по госзакупкам?
— Да. Мы возникли в вакууме: появилось большое количество журналистских расследований, но на них не было ответа со стороны властей. Тогда мы брали работы журналистов, переводили их на язык юристов и официально шли с ними к правоохранительным и контролирующим органам. .
Это важный проект с точки зрения доверия к нам простых граждан, поскольку деньги на него мы собираем через наш сайт. Рекорд – мы собрали 40 тыс. грн за март – за один месяц. Люди сбрасывались по двести-триста гривен.
Деньги идут в основном на зарплаты юристам. На сайте видна вся наша деятельность. За три года работы мы составили более тысячи жалоб в органы по поводу проведения госзакупок. Таким образом, государству удалось спасти под 3 млрд. грн.
— Майдан как-то отразился на Вашей деятельности?
— yanukovich.info
Это сайт. Мы описали состояние ближайших лиц Януковича: самого Януковича, его сыновей, Клюева, Ефремова, многих других. На основании этой информации мы добились замораживания активов в нескольких странах Европы еще до главных санкций Запада.
Единственное поле, которое было вне контроля Януковича – это заграница. Поэтому мы и били по благосостоянию наших депутатов за рубежом. Когда мы заморозили счета Клюева, стало ясно, что участь более мелких сошек может быть и вовсе печальна.
— Кроме моментов абсурдности или триумфа, есть и трагические моменты в работе антикоррупционеров?
— Есть. Например, закупка препаратов для 30 тыс. ВИЧ-инфицированных людей. Все они сейчас могут слететь с лечения. Эти лекарства не продаются в аптеках, а государство их не закупило. В прошлом году закупки завалили Мусий и Салютин. В этом – Яценюк и Квиташвили.
— Ты ждешь от сограждан помощи? Чем тебе можно помочь?
— Реально не хватает массовых акций. Если бы три тысячи киевлян согласились раз в месяц выходить на акцию протеста хотя бы на час, мы бы смогли посадить любого коррупционера, мы бы добились принятия любого закона!
И я считаю, это наша вина. И мы будем над этим работать – людям нужно объяснить, что это до сих пор нужно. У нас в Фейсбуке 72 тысячи подписчиков. Надеюсь, люди нас услышат.
Источник: http://nv.ua/publications/est-tolko-odin-chelovek-kotoryy-mozhet-sderzhat-shokina-56539.html