ИТОГИ НЕДЕЛИ. КАК НАС ПОСЛАЛИ ДВА ПРЕЗИДЕНТАИТОГИ НЕДЕЛИ. КАК НАС ПОСЛАЛИ ДВА ПРЕЗИДЕНТА

Владимир Надеин.
С разрывом ровно в неделю два президента выступили с важнейшими заявлениями. В четверг 27 ноября перед новоизбранной Верховной радой с внеочередным посланием «О положении страны» выступил президент Украины Петр Порошенко. 4 декабря, тоже в четверг, и тоже с посланием «О положении страны», долгожданным и вроде бы сулящим новые широкие горизонты, выступил президент Российской Федерации Владимир Путин.

И Россия, и Украина вот уже с год не сходят с уст человечества. Как два огромных кремня, они, сталкиваясь, высекают искры, способны воспламенить континент. Настроение тревожное, но и на этом беспокойном фоне неделя между посланиями отличается сценарием лихой сюжетной закрутки.

Даже придирчивая Россия вынуждена признать, что в Украине закончилась пора самозванцев. Есть президент, есть парламент, есть правительство — законное, коалиционное, европейское. Да и в России стабильность, уж на что давно крепкая, а и дальше знай себе крепчает.

Но с экономикой в обеих странах нелады. В Украине гривна катится вниз, российский рубль тоже бьет рекорды. «На этой неделе, — пишет журнал «Форбс», тот самый, который назвал Путина самым влиятельным человеком года, — Россия пережила крупнейший обвал своей национальной валюты со времен дефолта 1998 года».

И еще одна памятная зарубочка в календаре. Только что международное агентство Transparency Internationa lопубликовало «рейтинг стран мира по уровню восприятия коррупции». Обе наши страны позорно замыкают список. Россия делит 136-141 места с Ираном, Камеруном, Кыргызстаном, Ливаном и Нигерией. Украина расположилась на следующей ступеньке, разделяя 142-145 места с Коморскими островами и Угандой.

Давайте сразу разделаемся с этим вопросом, чтобы больше к нему не возвращаться. «Если говорить о ключевом внутреннем вызове, — сказал украинский президент, — на мой взгляд, им остается коррупция. Я хотел бы в этом контексте назвать еще и бедность, однако ясно, что первопричиной предельно низкого уровня жизни подавляющего большинства украинцев является тотальная коррумпированность государственного аппарата, сферы государственных услуг. Некомпетентность и неэффективность государственного управления. Меркантильная, так сказать, безыдейная коррупция — куда более сильный внутренний союзник нашего внешнего врага, нежели его идеологически мотивированная пятая колонна».

Про врагов чуть позже. А пока заметим, что выступление Путина продолжалось час 10 минут, примерно вдвое дольше, чем речь его украинского коллеги. Слова «коррупция» Путин не произнес ни разу, отчего и сравнивать их затруднительно.

И не только в связи с коррупцией. С посланием о положении страны впервые в России выступил президент Ельцин. Дело это было для нас новое, непривычное, а если совсем по совести, так и пересаженное в картонном горшочке из заграничной политической культуры. С подобными посланиями американские президенты, следуя почину Джорджа Вашингтона, прибывают в Капитолий, где хозяева, члены обеих палат, оказывают им подобающие почести, однако все же остаются хозяевами.

Ельцин решил, что президенту гостить зазорно. Для зачтения послания он просто вызвал всё Федеральное собрание к себе в Кремль. Путин продолжил линию. У американцев за столом на сцене сидят спикеры палат. В зале только парламентарии, все прочие — на балконах. Спикер Сената (он же вице-президент США) председательствует. В Кремле обходятся без президиума. В зале — весь бомонд: правительство, руководители высших судов, «губернаторский корпус», главные мусульмане, иудеи, буддисты, самые послушные из главных редакторов и прочая почтенная публика.

Спикеры палат, премьер-министр и православный патриарх, весь в камнях и золоте, как ему и положено на исполнении, занимают почетный центр в первом ряду. Но безмолвствуют, отчего на трибуну зовет президента не глава сената, а два безымянных солдата, очень красивые, в ботфортах, белоснежных лосинах и роскошных киверах.

Киевляне точнее москвичей блюдут изначальные американские заветы, хотя и они не удержались от новаций, расположив слева от президиума народный хор с шикарными казацкими усами и красочными «вышиванками», чтобы государственный гимн в исполнении одних политиков не звучал слишком отталкивающе.

Возвращаясь к врагам, отметим деликатность, с которой и Путин, и Порошенко предпочли не упоминать своих основных недругов по имени. И вообще направление их гнева не совпадало. Для украинца недругами были хоть и не названные, но россияне. Порошенко: «Мы слишком поверили в перспективы мира во всем мире. И мы слишком рано поверили в»вечный мир». Пожинаем теперь плоды и чужой агрессивности, и собственного безответственного пацифизма. Думаю, вы все понимаете, что у нас нет иного выхода, кроме как наращивать военные ассигнования, и уже совсем скоро вам подадут соответствующий проект бюджета. Иностранных солдат у нашей границы — как саранчи. А в ближайшие годы Украина должна рассчитывать прежде всего на боеспособность собственных вооруженных сил. Для этого нам следует прежде всего вложиться финансами и усилиями в довооружение и перевооружение войск средствами высокоточного огневого поражения, современными приспособлениями разведки и связи, новой бронетехникой. Увеличить количественно армейскую авиацию».

Об армии и её нуждах Порошенко говорил и дальше, причем достаточно подробно. Чем и создал острый контраст с Путиным, который ограничился общими положениями: «Не буду сейчас вдаваться в детали. Скажу только одно, может быть — даже повторюсь, мы не намерены втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений, но при этом надежно и гарантированно обеспечим обороноспособность нашей страны в новых условиях. Сомнений в этом нет никаких. Это будет сделано. И возможность, и нестандартные решения у России есть. Добиться военного превосходства над Россией ни у кого не получится. Наша армия — современная, боеспособная. Как сейчас говорят, вежливая, но грозная. Для защиты нашей свободы у нас хватит и сил, и воли, и мужества».

В целом Путин уделил конфликту на востоке Украины мимолетное внимание. Он ясно дал понять, что Украина для России вообще не соперник. Ну, типа Моськи и слона. Острие путинского гнева было направлено на Европу и Америку. Причем сарказм президента распространялся неравномерно среди атлантических партнеров. Соединенные Штаты были представлены главным виновником зреющего военного противостояния. Им Путин привел в пример крах Гитлера, пусть знают и не забывают.

Европейцам досталось от Путина чуть поменьше гнева, но зато куда как больше сарказма. «Если для ряда европейских стран национальная гордость — давно забытое понятие, а суверенитет — слишком большая роскошь, то для России реальный государственный суверенитет — абсолютно необходимое условие её существования», — сказал он.

В послании россиянина есть один пространный раздел, который комментировать очень сложно. Тем более что в послании Порошенко об этом просто ни звука, ни намека. Речь о делах давно минувших дней, о Корсуни, Херсонесе, князе Владимире, о крещении Руси и, соответственно, об исконном праве Российской Федерации на обладание Крымским полуостровом. Путин не впервые делится с просвещенным миром своими изысканиями. В интернете пытливый читатель без труда найдет комментарии по этому поводу Андрея Илларионова. Этот бывший ассистент Путина отличается пунктуальной дотошностью. Уже дважды Илларионов с фактами, цитатами, картами, сносками и ссылками показывал, что президент России придерживается странных, чтобы не сказать, глубоко ошибочных воззрений.

Лично меня всегда смущала настойчивость высшего государственного мужа, связанная с князем Владимиром Святославичем. Даже если предположить, что давнее крещение Владимира в районе Корсуни есть акт легитимизации территориальных приобретений вXXIвеке, все равно — при чем тут Российская Федерация? Князь жил в Киеве, искренне считал себя коренным киевлянином, и если уж кому отдавать нынче Херсонес, то именно Украине, столицей которой Киев уже давно есть и, скорее всего, еще долго будет.

По изложенным выше причинам позвольте оставить в стороне несколько абзацев из путинского послания, которые призваны свидетельствовать особую любовь к Украине путинского руководства и лично В. Путина. Природный газ, миллиарды долларов, братский интернационализм густо замешаны на ревности старого мужа, что вместе создает предельно загадочную субстанцию. Канцлер Ангела Меркель в ней не разобралась, и нам не надо.

За несколько дней до произнесения путинского послания ведущие органы массовой информации России с нарастающей энергией подогревали интерес общественности к тем новациям, которые должны выпрыгнуть из Георгиевского зала, просветив и осчастливив Россию. Особую интригу вызвала предварительная информация, сообщаемая как бы шепотом и как бы особо доверительно избранным гражданам. Суть её составляло то, что Путин создает послание без всяких там спичрайтеров, исключительно сам, никому из помощников не доверяя, весь погрузившись в первоисточники и прочий справочный материал.

Внимательно прослушав послание и дважды его прочитав «глазами», я пришел к скорбному выводу, что лучше бы Путин своих помощников не прогонял. С учетом тезиса, будто российская экономика уже ударилась о дно, я с особым интересом обратился к президентской цитате: «Чтобы безусловно реализовать все наши планы, выполнить все основные социальные обязательства государства, сформулированные еще в указах президента в мае 2012 года, необходимо ответить на вопрос, что мы будем делать в экономике, в финансах, в сфере социального развития и, главное, каким будет наш стратегический курс».

Это уже интересно. В самом деле, каким? На меня плотными рядами пошли до боли знакомые цитаты: «тем не менее мы добились», «надо, наконец, отказаться», «мы не в первый раз говорим», «вместо того, чтобы пресекать», «регионы обязаны», «я поручаю правительству, которое должно»… А стратегия-то какова?

Петр Порошенко определил цель своего президентства следующим образом: «Наша политика должна быть направлена на то, чтобы шаг за шагом двигаться от страны Революции достоинства к собственно Стране Достоинства… Через пять лет мы должны быть готовы подать заявку на членство в Европейском союзе». Стратегия, следовательно, в том, чтобы все восемь реформ (борьба с коррупцией, армия, суд, полиция и силовые органы, налоговая система, децентрализация власти и системы управления, предприятия и бизнес) были завершены — и не суверенно, не с высоты национальной фантазии, а строго по европейским проверенным лекалам.

Президенты выдвинули в своих посланиях по два оригинальных предложения, которые наверняка протопчут себе дорогу в жизнь. Порошенко предложил назначить в правительство несколько иностранцев из числа тех специалистов, которые доказали свое умение решать большие и сложные проблемы. Дополнительные преимущества: эти иностранцы устойчивы к коррупции, потому что никто в Украине им не кум, не сват и не посмеет войти в министерский кабинет с чемоданом долларов.

Путин тоже предложил нечто совершенно необычное. Он сказал… Нет, тут лучше без пересказа. Извольте ознакомиться с оригиналом, он и впрямь достаточно оригинален: «Предлагаю провести полную амнистию капиталов, возвращающихся в Россию. Именно полную. И конечно, нужно разъяснить для людей, которые должны принять соответствующие решения, что это значит — полная амнистия. Это значит, что если человек легализует свои средства и имущество в России, он получит твёрдые правовые гарантии, что его не будут таскать по различным органам, в том числе и правоохранительным, «трясти» его там и тут, не спросят об источниках и способах получения капиталов, что он не столкнётся с уголовным или административным преследованием и к нему не будет вопросов со стороны налоговых служб и правоохранительных органов. Давайте это сделаем сейчас, но один раз. И все должны этим воспользоваться, кто хочет прийти в Россию».

«Не спросят об источниках и способах получения капитала»… Ух, ты! Тут тебе стратегия, тут тебе и тактика. Укради, Денис, лучше не скажешь.
http://ej.ru/?a=note&id=26623Владимир Надеин.
С разрывом ровно в неделю два президента выступили с важнейшими заявлениями. В четверг 27 ноября перед новоизбранной Верховной радой с внеочередным посланием «О положении страны» выступил президент Украины Петр Порошенко. 4 декабря, тоже в четверг, и тоже с посланием «О положении страны», долгожданным и вроде бы сулящим новые широкие горизонты, выступил президент Российской Федерации Владимир Путин.

И Россия, и Украина вот уже с год не сходят с уст человечества. Как два огромных кремня, они, сталкиваясь, высекают искры, способны воспламенить континент. Настроение тревожное, но и на этом беспокойном фоне неделя между посланиями отличается сценарием лихой сюжетной закрутки.

Даже придирчивая Россия вынуждена признать, что в Украине закончилась пора самозванцев. Есть президент, есть парламент, есть правительство — законное, коалиционное, европейское. Да и в России стабильность, уж на что давно крепкая, а и дальше знай себе крепчает.

Но с экономикой в обеих странах нелады. В Украине гривна катится вниз, российский рубль тоже бьет рекорды. «На этой неделе, — пишет журнал «Форбс», тот самый, который назвал Путина самым влиятельным человеком года, — Россия пережила крупнейший обвал своей национальной валюты со времен дефолта 1998 года».

И еще одна памятная зарубочка в календаре. Только что международное агентство Transparency Internationa lопубликовало «рейтинг стран мира по уровню восприятия коррупции». Обе наши страны позорно замыкают список. Россия делит 136-141 места с Ираном, Камеруном, Кыргызстаном, Ливаном и Нигерией. Украина расположилась на следующей ступеньке, разделяя 142-145 места с Коморскими островами и Угандой.

Давайте сразу разделаемся с этим вопросом, чтобы больше к нему не возвращаться. «Если говорить о ключевом внутреннем вызове, — сказал украинский президент, — на мой взгляд, им остается коррупция. Я хотел бы в этом контексте назвать еще и бедность, однако ясно, что первопричиной предельно низкого уровня жизни подавляющего большинства украинцев является тотальная коррумпированность государственного аппарата, сферы государственных услуг. Некомпетентность и неэффективность государственного управления. Меркантильная, так сказать, безыдейная коррупция — куда более сильный внутренний союзник нашего внешнего врага, нежели его идеологически мотивированная пятая колонна».

Про врагов чуть позже. А пока заметим, что выступление Путина продолжалось час 10 минут, примерно вдвое дольше, чем речь его украинского коллеги. Слова «коррупция» Путин не произнес ни разу, отчего и сравнивать их затруднительно.

И не только в связи с коррупцией. С посланием о положении страны впервые в России выступил президент Ельцин. Дело это было для нас новое, непривычное, а если совсем по совести, так и пересаженное в картонном горшочке из заграничной политической культуры. С подобными посланиями американские президенты, следуя почину Джорджа Вашингтона, прибывают в Капитолий, где хозяева, члены обеих палат, оказывают им подобающие почести, однако все же остаются хозяевами.

Ельцин решил, что президенту гостить зазорно. Для зачтения послания он просто вызвал всё Федеральное собрание к себе в Кремль. Путин продолжил линию. У американцев за столом на сцене сидят спикеры палат. В зале только парламентарии, все прочие — на балконах. Спикер Сената (он же вице-президент США) председательствует. В Кремле обходятся без президиума. В зале — весь бомонд: правительство, руководители высших судов, «губернаторский корпус», главные мусульмане, иудеи, буддисты, самые послушные из главных редакторов и прочая почтенная публика.

Спикеры палат, премьер-министр и православный патриарх, весь в камнях и золоте, как ему и положено на исполнении, занимают почетный центр в первом ряду. Но безмолвствуют, отчего на трибуну зовет президента не глава сената, а два безымянных солдата, очень красивые, в ботфортах, белоснежных лосинах и роскошных киверах.

Киевляне точнее москвичей блюдут изначальные американские заветы, хотя и они не удержались от новаций, расположив слева от президиума народный хор с шикарными казацкими усами и красочными «вышиванками», чтобы государственный гимн в исполнении одних политиков не звучал слишком отталкивающе.

Возвращаясь к врагам, отметим деликатность, с которой и Путин, и Порошенко предпочли не упоминать своих основных недругов по имени. И вообще направление их гнева не совпадало. Для украинца недругами были хоть и не названные, но россияне. Порошенко: «Мы слишком поверили в перспективы мира во всем мире. И мы слишком рано поверили в»вечный мир». Пожинаем теперь плоды и чужой агрессивности, и собственного безответственного пацифизма. Думаю, вы все понимаете, что у нас нет иного выхода, кроме как наращивать военные ассигнования, и уже совсем скоро вам подадут соответствующий проект бюджета. Иностранных солдат у нашей границы — как саранчи. А в ближайшие годы Украина должна рассчитывать прежде всего на боеспособность собственных вооруженных сил. Для этого нам следует прежде всего вложиться финансами и усилиями в довооружение и перевооружение войск средствами высокоточного огневого поражения, современными приспособлениями разведки и связи, новой бронетехникой. Увеличить количественно армейскую авиацию».

Об армии и её нуждах Порошенко говорил и дальше, причем достаточно подробно. Чем и создал острый контраст с Путиным, который ограничился общими положениями: «Не буду сейчас вдаваться в детали. Скажу только одно, может быть — даже повторюсь, мы не намерены втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений, но при этом надежно и гарантированно обеспечим обороноспособность нашей страны в новых условиях. Сомнений в этом нет никаких. Это будет сделано. И возможность, и нестандартные решения у России есть. Добиться военного превосходства над Россией ни у кого не получится. Наша армия — современная, боеспособная. Как сейчас говорят, вежливая, но грозная. Для защиты нашей свободы у нас хватит и сил, и воли, и мужества».

В целом Путин уделил конфликту на востоке Украины мимолетное внимание. Он ясно дал понять, что Украина для России вообще не соперник. Ну, типа Моськи и слона. Острие путинского гнева было направлено на Европу и Америку. Причем сарказм президента распространялся неравномерно среди атлантических партнеров. Соединенные Штаты были представлены главным виновником зреющего военного противостояния. Им Путин привел в пример крах Гитлера, пусть знают и не забывают.

Европейцам досталось от Путина чуть поменьше гнева, но зато куда как больше сарказма. «Если для ряда европейских стран национальная гордость — давно забытое понятие, а суверенитет — слишком большая роскошь, то для России реальный государственный суверенитет — абсолютно необходимое условие её существования», — сказал он.

В послании россиянина есть один пространный раздел, который комментировать очень сложно. Тем более что в послании Порошенко об этом просто ни звука, ни намека. Речь о делах давно минувших дней, о Корсуни, Херсонесе, князе Владимире, о крещении Руси и, соответственно, об исконном праве Российской Федерации на обладание Крымским полуостровом. Путин не впервые делится с просвещенным миром своими изысканиями. В интернете пытливый читатель без труда найдет комментарии по этому поводу Андрея Илларионова. Этот бывший ассистент Путина отличается пунктуальной дотошностью. Уже дважды Илларионов с фактами, цитатами, картами, сносками и ссылками показывал, что президент России придерживается странных, чтобы не сказать, глубоко ошибочных воззрений.

Лично меня всегда смущала настойчивость высшего государственного мужа, связанная с князем Владимиром Святославичем. Даже если предположить, что давнее крещение Владимира в районе Корсуни есть акт легитимизации территориальных приобретений вXXIвеке, все равно — при чем тут Российская Федерация? Князь жил в Киеве, искренне считал себя коренным киевлянином, и если уж кому отдавать нынче Херсонес, то именно Украине, столицей которой Киев уже давно есть и, скорее всего, еще долго будет.

По изложенным выше причинам позвольте оставить в стороне несколько абзацев из путинского послания, которые призваны свидетельствовать особую любовь к Украине путинского руководства и лично В. Путина. Природный газ, миллиарды долларов, братский интернационализм густо замешаны на ревности старого мужа, что вместе создает предельно загадочную субстанцию. Канцлер Ангела Меркель в ней не разобралась, и нам не надо.

За несколько дней до произнесения путинского послания ведущие органы массовой информации России с нарастающей энергией подогревали интерес общественности к тем новациям, которые должны выпрыгнуть из Георгиевского зала, просветив и осчастливив Россию. Особую интригу вызвала предварительная информация, сообщаемая как бы шепотом и как бы особо доверительно избранным гражданам. Суть её составляло то, что Путин создает послание без всяких там спичрайтеров, исключительно сам, никому из помощников не доверяя, весь погрузившись в первоисточники и прочий справочный материал.

Внимательно прослушав послание и дважды его прочитав «глазами», я пришел к скорбному выводу, что лучше бы Путин своих помощников не прогонял. С учетом тезиса, будто российская экономика уже ударилась о дно, я с особым интересом обратился к президентской цитате: «Чтобы безусловно реализовать все наши планы, выполнить все основные социальные обязательства государства, сформулированные еще в указах президента в мае 2012 года, необходимо ответить на вопрос, что мы будем делать в экономике, в финансах, в сфере социального развития и, главное, каким будет наш стратегический курс».

Это уже интересно. В самом деле, каким? На меня плотными рядами пошли до боли знакомые цитаты: «тем не менее мы добились», «надо, наконец, отказаться», «мы не в первый раз говорим», «вместо того, чтобы пресекать», «регионы обязаны», «я поручаю правительству, которое должно»… А стратегия-то какова?

Петр Порошенко определил цель своего президентства следующим образом: «Наша политика должна быть направлена на то, чтобы шаг за шагом двигаться от страны Революции достоинства к собственно Стране Достоинства… Через пять лет мы должны быть готовы подать заявку на членство в Европейском союзе». Стратегия, следовательно, в том, чтобы все восемь реформ (борьба с коррупцией, армия, суд, полиция и силовые органы, налоговая система, децентрализация власти и системы управления, предприятия и бизнес) были завершены — и не суверенно, не с высоты национальной фантазии, а строго по европейским проверенным лекалам.

Президенты выдвинули в своих посланиях по два оригинальных предложения, которые наверняка протопчут себе дорогу в жизнь. Порошенко предложил назначить в правительство несколько иностранцев из числа тех специалистов, которые доказали свое умение решать большие и сложные проблемы. Дополнительные преимущества: эти иностранцы устойчивы к коррупции, потому что никто в Украине им не кум, не сват и не посмеет войти в министерский кабинет с чемоданом долларов.

Путин тоже предложил нечто совершенно необычное. Он сказал… Нет, тут лучше без пересказа. Извольте ознакомиться с оригиналом, он и впрямь достаточно оригинален: «Предлагаю провести полную амнистию капиталов, возвращающихся в Россию. Именно полную. И конечно, нужно разъяснить для людей, которые должны принять соответствующие решения, что это значит — полная амнистия. Это значит, что если человек легализует свои средства и имущество в России, он получит твёрдые правовые гарантии, что его не будут таскать по различным органам, в том числе и правоохранительным, «трясти» его там и тут, не спросят об источниках и способах получения капиталов, что он не столкнётся с уголовным или административным преследованием и к нему не будет вопросов со стороны налоговых служб и правоохранительных органов. Давайте это сделаем сейчас, но один раз. И все должны этим воспользоваться, кто хочет прийти в Россию».

«Не спросят об источниках и способах получения капитала»… Ух, ты! Тут тебе стратегия, тут тебе и тактика. Укради, Денис, лучше не скажешь.
http://ej.ru/?a=note&id=26623

Исторические мифы как «опиум для народа»?Исторические мифы как «опиум для народа»?

Обзор прессы | InoPressa: тема дня.
Западные СМИ анализируют вчерашнее Послание президента РФ Федеральному собранию. По мнению экспертов, предложенных мер по преодолению экономической бури слишком мало, а принимаются они слишком поздно. Инициатива с амнистией капиталов «сильно попахивает отчаянием» и «вряд ли возымеет хоть какой-то эффект». Историческая часть речи Путина тоже вызвала неоднозначный отклик: «новый путинский миф о Крыме как Иерусалиме озадачил российских историков». «Путин возвел себя в ранг национально-религиозного избавителя, вернувшего в империю сакральный Крым», — комментирует немецкая пресса.

«В способе пережить экономическую бурю, который предложил президент Путин, есть привкус паники, которую сам Путин и пытается обуздать», — утверждает Bloomberg. Меры были обнародованы вчера в речи перед законодателями и высшими чиновниками, пишут журналисты Анна Андрианова, Аарон Эглитис и Мильда Сепутите. «Банковские аналитики, в том числе из «ВТБ Капитал» и Danske Bank, говорят, что этих мер слишком мало, а принимаются они слишком поздно», — сообщает издание, отмечая в заголовке материала: «Наблюдатели сочли, что Путин «хватается за соломинки».

В ситуации, когда Россия изолирована от иностранного финансирования и обескровлена оттоком капитала, Путину необходимо привлечь обратно в страну миллиарды долларов, припрятанные в офшорах.

Но старший экономист по развивающимся рынкам Ларс Кристенсен (Danske Bank) сказал, что инициатива с амнистией капиталов «сильно попахивает отчаянием» и «вряд ли возымеет хоть какой-то эффект».

Рынок тоже «не купился», по выражению авторов. В четверг рубль ослаб примерно на 2%, а индекс ММВБ снизился на 1,5%.

Издание описывает еще несколько предложений Путина: временное освобождение малого бизнеса от проверок, меры против валютных спекулянтов, финансирование инфраструктурных проектов из Фонда национального благосостояния, повышение эффективности бюджетных расходов и издержек госкомпаний.

«В «нормальной» обстановке эти предложения были бы восприняты позитивно, но в текущей обстановке локальной экономической стагнации и ухудшения глобальной ситуации они недостаточно мощны, чтобы преодолеть весь масштаб глобальных рисков», — заметила Наталья Орлова, старший экономист «Альфа-банка».

Издание замечает: мытарства миллиардера Владимира Евтушенкова — одна из причин, по которой экономисты могут скептически отнестись к попыткам Путина зазвать беглые капиталы обратно.

«Полная амнистия капиталов — идея интересная, но если учесть весь размах скептицизма в бизнес-сообществе, есть сомнения: не факт, что она сможет по-настоящему переломить ситуацию», — заметил аналитик Владимир Колычев («ВТБ Капитал»).

Путин также заявил, что пора задействовать инструменты по противодействию валютным спекулянтам.

Но Петр Матис, специалист по валютным стратегиям (Rabobank, Лондон), полагает: «Его вербальной интервенции окажется недостаточно, пока ЦБ действительно не воспользуется всеми инструментами, которыми располагает».

Путин призвал в среднесрочной перспективе снизить рост цен до 4%.

«Задачи экономического роста, установленные Путиным, «совершенно нереалистичны», а предложенная амнистия капиталов — «явная» примета растущей изоляции России», — пересказывает газета слова Санны Куронен, аналитика Nordea Markets.

Историческая часть Послания президента Федеральному собранию тоже вызвала неоднозначный отклик. «Новый путинский миф о Крыме как Иерусалиме озадачил российских историков» — так озаглавлена еще одна статья Bloomberg.

Крым для россиян — то же, что и «Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм», заявил Путин в своем послании к Федеральному собранию. Князь Владимир принял крещение в Корсуни в Крыму, пояснил президент.

«Возвышение президентом Владимиром Путиным Крыма до статуса российской Святой земли вызвало недоумение и насмешки историков и обозревателей», — отмечают Илья Архипов и Степан Кравченко.

«Владимир был киевским, а не московским князем, и это, возможно, только подчеркивает право Киева, а не Москвы на Крым», — заявил Андрей Зубов, российский историк и политолог, уволенный из МГИМО за сопоставление захвата Путиным Крыма с аннексией Гитлером Австрии. Историки спорят, был ли Владимир крещен в Василеве неподалеку от Киева или в Корсуни, отмечает Зубов.

С религиозной точки зрения «Киев — гораздо более важное место для русских православных паломников, чем Крым», отметил дьякон Андрей Кураев.

По мнению известного историка Игоря Данилевского, сравнение Путиным Крыма с Иерусалимом — «не самый удачный шаг» по оправданию действий России.

«Историческая часть речи была очень странной, — считает политолог Глеб Павловский. — Многие россияне будут удивлены сравнением русских с евреями, а Крыма — с Иерусалимом».

Как полагает журналист Frankfurter Allgemeine Бертольд Колер, от публичных речей политиков обычно не стоит ожидать правдивого отчета о ситуации в стране. Не стало исключением и путинское обращение к Федеральному собранию, ведь «дела у России идут плохо и продолжают ухудшаться».

Автор статьи отмечает, что из данных народу обещаний, а именно — навести порядок, поднять благосостояние и вернуть национальную гордость, Путин лучше всего справился с наведением порядка, но за время его президентства этот процесс стал обретать все более авторитарные черты. Обещание же про благосостояние захромало еще до кризиса, говорится далее.

Сегодня у Путина осталась только тема национальной гордости, если не сказать великорусского национализма, пишет немецкий журналист. Путин как никакой другой руководитель страны в последнее время потворствует, удовлетворяет и использует его ради собственных целей, подчеркивает Frankfurter Allgemeine. «Сравнив святость Крыма для русского народа со значимостью Храмовой горы для иудеев и мусульман, Путин возвел себя в ранг национально-религиозного избавителя, вернувшего в империю сакральный Крым», — уверен журналист. А это уже «самый настоящий великорусский опиум для народа».

«Руководителям западных государств остается только ломать голову над тем, какие договора, принципы и границы остались святы для Путина, — заключает автор. — Ведь явно просматривающаяся в речи Путина стратегия сплотить свою империю с помощью созданной им внешней угрозы не будет способствовать разрядке». К тому же «успехи на националистическом фронте» все больше вынуждают его принимать решения, тем более что ареал для новых подвигов уже обозначен — это восток Украины, Молдавия и Прибалтика. «Как бы кто ни выступал против этой точки зрения, но это факт: Путин уже ведет новую холодную войну с Западом, — подытоживает Колер. — Вопрос только в одном: будет ли ему этого достаточно?»
Обзор прессы | InoPressa: тема дня.
Западные СМИ анализируют вчерашнее Послание президента РФ Федеральному собранию. По мнению экспертов, предложенных мер по преодолению экономической бури слишком мало, а принимаются они слишком поздно. Инициатива с амнистией капиталов «сильно попахивает отчаянием» и «вряд ли возымеет хоть какой-то эффект». Историческая часть речи Путина тоже вызвала неоднозначный отклик: «новый путинский миф о Крыме как Иерусалиме озадачил российских историков». «Путин возвел себя в ранг национально-религиозного избавителя, вернувшего в империю сакральный Крым», — комментирует немецкая пресса.

«В способе пережить экономическую бурю, который предложил президент Путин, есть привкус паники, которую сам Путин и пытается обуздать», — утверждает Bloomberg. Меры были обнародованы вчера в речи перед законодателями и высшими чиновниками, пишут журналисты Анна Андрианова, Аарон Эглитис и Мильда Сепутите. «Банковские аналитики, в том числе из «ВТБ Капитал» и Danske Bank, говорят, что этих мер слишком мало, а принимаются они слишком поздно», — сообщает издание, отмечая в заголовке материала: «Наблюдатели сочли, что Путин «хватается за соломинки».

В ситуации, когда Россия изолирована от иностранного финансирования и обескровлена оттоком капитала, Путину необходимо привлечь обратно в страну миллиарды долларов, припрятанные в офшорах.

Но старший экономист по развивающимся рынкам Ларс Кристенсен (Danske Bank) сказал, что инициатива с амнистией капиталов «сильно попахивает отчаянием» и «вряд ли возымеет хоть какой-то эффект».

Рынок тоже «не купился», по выражению авторов. В четверг рубль ослаб примерно на 2%, а индекс ММВБ снизился на 1,5%.

Издание описывает еще несколько предложений Путина: временное освобождение малого бизнеса от проверок, меры против валютных спекулянтов, финансирование инфраструктурных проектов из Фонда национального благосостояния, повышение эффективности бюджетных расходов и издержек госкомпаний.

«В «нормальной» обстановке эти предложения были бы восприняты позитивно, но в текущей обстановке локальной экономической стагнации и ухудшения глобальной ситуации они недостаточно мощны, чтобы преодолеть весь масштаб глобальных рисков», — заметила Наталья Орлова, старший экономист «Альфа-банка».

Издание замечает: мытарства миллиардера Владимира Евтушенкова — одна из причин, по которой экономисты могут скептически отнестись к попыткам Путина зазвать беглые капиталы обратно.

«Полная амнистия капиталов — идея интересная, но если учесть весь размах скептицизма в бизнес-сообществе, есть сомнения: не факт, что она сможет по-настоящему переломить ситуацию», — заметил аналитик Владимир Колычев («ВТБ Капитал»).

Путин также заявил, что пора задействовать инструменты по противодействию валютным спекулянтам.

Но Петр Матис, специалист по валютным стратегиям (Rabobank, Лондон), полагает: «Его вербальной интервенции окажется недостаточно, пока ЦБ действительно не воспользуется всеми инструментами, которыми располагает».

Путин призвал в среднесрочной перспективе снизить рост цен до 4%.

«Задачи экономического роста, установленные Путиным, «совершенно нереалистичны», а предложенная амнистия капиталов — «явная» примета растущей изоляции России», — пересказывает газета слова Санны Куронен, аналитика Nordea Markets.

Историческая часть Послания президента Федеральному собранию тоже вызвала неоднозначный отклик. «Новый путинский миф о Крыме как Иерусалиме озадачил российских историков» — так озаглавлена еще одна статья Bloomberg.

Крым для россиян — то же, что и «Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм», заявил Путин в своем послании к Федеральному собранию. Князь Владимир принял крещение в Корсуни в Крыму, пояснил президент.

«Возвышение президентом Владимиром Путиным Крыма до статуса российской Святой земли вызвало недоумение и насмешки историков и обозревателей», — отмечают Илья Архипов и Степан Кравченко.

«Владимир был киевским, а не московским князем, и это, возможно, только подчеркивает право Киева, а не Москвы на Крым», — заявил Андрей Зубов, российский историк и политолог, уволенный из МГИМО за сопоставление захвата Путиным Крыма с аннексией Гитлером Австрии. Историки спорят, был ли Владимир крещен в Василеве неподалеку от Киева или в Корсуни, отмечает Зубов.

С религиозной точки зрения «Киев — гораздо более важное место для русских православных паломников, чем Крым», отметил дьякон Андрей Кураев.

По мнению известного историка Игоря Данилевского, сравнение Путиным Крыма с Иерусалимом — «не самый удачный шаг» по оправданию действий России.

«Историческая часть речи была очень странной, — считает политолог Глеб Павловский. — Многие россияне будут удивлены сравнением русских с евреями, а Крыма — с Иерусалимом».

Как полагает журналист Frankfurter Allgemeine Бертольд Колер, от публичных речей политиков обычно не стоит ожидать правдивого отчета о ситуации в стране. Не стало исключением и путинское обращение к Федеральному собранию, ведь «дела у России идут плохо и продолжают ухудшаться».

Автор статьи отмечает, что из данных народу обещаний, а именно — навести порядок, поднять благосостояние и вернуть национальную гордость, Путин лучше всего справился с наведением порядка, но за время его президентства этот процесс стал обретать все более авторитарные черты. Обещание же про благосостояние захромало еще до кризиса, говорится далее.

Сегодня у Путина осталась только тема национальной гордости, если не сказать великорусского национализма, пишет немецкий журналист. Путин как никакой другой руководитель страны в последнее время потворствует, удовлетворяет и использует его ради собственных целей, подчеркивает Frankfurter Allgemeine. «Сравнив святость Крыма для русского народа со значимостью Храмовой горы для иудеев и мусульман, Путин возвел себя в ранг национально-религиозного избавителя, вернувшего в империю сакральный Крым», — уверен журналист. А это уже «самый настоящий великорусский опиум для народа».

«Руководителям западных государств остается только ломать голову над тем, какие договора, принципы и границы остались святы для Путина, — заключает автор. — Ведь явно просматривающаяся в речи Путина стратегия сплотить свою империю с помощью созданной им внешней угрозы не будет способствовать разрядке». К тому же «успехи на националистическом фронте» все больше вынуждают его принимать решения, тем более что ареал для новых подвигов уже обозначен — это восток Украины, Молдавия и Прибалтика. «Как бы кто ни выступал против этой точки зрения, но это факт: Путин уже ведет новую холодную войну с Западом, — подытоживает Колер. — Вопрос только в одном: будет ли ему этого достаточно?»

Михаил Саакашвили: Путин не пойдет на Киев танками. Он будет наступать новой пятой колоннойМихаил Саакашвили: Путин не пойдет на Киев танками. Он будет наступать новой пятой колонной

Павел Шеремет.
Михаил Саакашвили рассматривает украинскую Революцию достоинства как продолжение его грузинской борьбы против российской империи. Саакашвили считает, что из-за России он проиграл борьбу за Грузию и потерял на несколько лет возможность появляться на родине. Поэтому успех Украины для него еще один шаг по дороге домой.
Саакашвили часто бывает в Украине, сейчас здесь будут жить и работать некоторые из его соратников. Он встречается с президентом Порошенко и выполняет роль пропагандиста и мотиватора украинских реформ — уговаривает, объясняет, пугает и советует.
— Вы сейчас приехали в Киев как продюсер или хед-хантер, помогать грузинам адаптироваться в новом украинском правительстве?
— Нет. Я приехал по приглашению президента Порошенко, мы с ним встречались. В том числе, обсуждали, конечно, и эти вопросы, и в целом у нас давние, хорошие отношения. Но, конечно, я и просто так часто приезжаю в Киев. Я каждый день живу, где бы я ни был, новостями Украины, потому что сейчас решается судьба не только Украины, но и судьба всего нашего региона, и судьба Европы.
— То есть вы лично не уговариваете грузин, которые идут в украинское правительство, работать здесь?
— Мы обсуждали с некоторыми из них такую возможность. В прошлый приезд я был здесь вместе с Екатериной Згуладзе. Сейчас так получилось, что мы прилетели вместе с Квиташвили из Нью-Йорка. Но решение их назначить – это решение чисто украинское. И они их подбирали. Это было не спонтанно. Они долго изучали эти вопросы.
Есть министерства, где изучают биографии разных бывших грузинских должностных лиц и серьезно думают над тем, что им предложить. И это, еще раз говорю, мне бы в голову не пришло, это чисто украинское решение.
Но я всячески поощряю их соглашаться. Я говорю, что нужно полностью абстрагироваться от грузинских реалий, ни в коем случае не надо какие-то внутригрузинские проблемы сюда переносить. Они должны быть на 100% лояльны, преданы украинскому государству, поскольку, меняя гражданство, они берут это обязательство.
Для грузина это не тяжело. Грузины в Украине – иностранцы очень условно, потому что настолько одинаковы проблемы, настолько переплетены наши народы и культуры. Допустим, даже в том же здравоохранении в теперешнем грузинском правительстве министр здравоохранения – украинец по происхождению Сергиенко, а сейчас у вас министр из Грузии. Но главный мой совет им – полностью перейти на украинские рельсы, вообще даже не делать никаких комментариев о событиях в Грузии.
— Почему вы уверены, что, например, пусть умная и активная, но все-таки молодая Эка Згуладзе здесь может поломать такого монстра, как МВД и ее кто-то в Киеве вообще будет слушать?
— Я прямо могу сказать, что она ничего не сможет поломать. И тут никто из нашего правительства сам по себе ничего не сделает. Мы делали это вместе. Если нет общей политической воли, ни один человек отдельно ничего не сможет сделать.
Что значит общая политическая воля?
Три вещи нужно иметь. Первая – сокращать правительственные функции. Все правительство должно хотеть, чтобы это было так. Когда чиновники доказывают, что они нужны, на самом деле, эти функции нужны этим чиновникам, чтобы богатеть, они ослабляют государство, и это происходит за счет народа.
Второе – нужно сажать коррумпированных должностных лиц. Сегодня прокуратура крадет 80% своего собственного бюджета. Каким образом прокуратура будет кого-то сажать, если она сама свой бюджет раскрадывает?
И третье – вам нужны люди, и это, как правило, первые руководители, которые будут объяснять людям, какое видение реформ, и держать все время в курсе, то есть делать народ частью этой сферы.
Единственное, что я могу гарантировать насчет наших должностных лиц, по моему опыту – что они никогда не будут брать взяток, и что у них тут не окажется талантливых родственников, которые займутся бизнесом. Это мы вывели специальный вид госслужащих, которые ни при каких обстоятельствах в этом не будет участвовать.
— Только ваш специальный вид сейчас не может вернуться на родину…
— Это другая ситуация. В Грузии как раз произошло то, что может произойти в Украине, если не провести реформы. Грузия, даже проведя реформы, не смогла этого избежать.
Когда мы оказались в изоляции, под конец Путин взял верх, но взял верх он потому, что в маленькую страну завел 2 миллиарда долларов на предвыборную кампанию. В масштабах Украины это, наверное, больше, чем 20 миллиардов.
Пришло пророссийское правительство, и все ухудшилось — безопасность ухудшилась, экономика полетела к черту, наша валюта падает вместе с рублем. То есть, путь России реально ухудшает жизнь людей.
— Вы говорите о единстве команды, но сейчас в Украине, так же, как в Грузии после революции роз, по сути дела, две команды – тогда была ваша команда и команда премьера Жвании, сейчас команда Порошенко и команда Яценюка и Турчинова. Как действовать, когда две команды?
— У нас реформы начались с первого дня, и Бендукидзе мы пригласили вместе со Жванией. Реформы дали результат со временем, в 2011-2012 году, но первые ощутимые вещи произошли в первые же недели и дни. И мы работали как одна команда без всяких конфликтов…
Мы были объединены двумя вещами. Первая – общая цель: спасти страну, потому что она летела к черту, точно так же, как Украина может пролететь, если не сделать. И второе – исключение всякого личного мотива обогащения. Это очень важно. Это очень важно!
Сейчас у Украины большой соблазн, точно так же, как у Грузии был большой соблазн. Украину до сих пор грабили через арендные предприятия. То есть, кто-то с хорошими политическими связями арендовал предприятие, его грабил, а потом передавал эстафету следующему человеку с хорошими политическими связями.
Сейчас придется это все продать. Но соблазн, когда такое огромное имущество продают – образование новых олигархов внутри правительства. Как только это произойдет, это положит конец украинской государственности.
— Как этого избежать?
— Во-первых, нужна политическая воля. Я, например, побеседовал с президентом, убедился, что он прекрасно понимает неординарность ситуации. Порошенко готов на очень неординарные, радикальные подходы. И эта эволюция произошла со временем.
Но второй этап – общественный контроль. Не надо спуску давать ни на один день. И то, что создана коалиция – это хорошо, потому что, если будет здоровая конкуренция, если они будут друг друга контролировать, это даже лучше.
Сейчас у вас есть экзистенциальный вызов, и существует большой соблазн большой приватизации, которая намечается. Это надо провести настолько чисто, чтобы не произошло того, что было в России в 90-х.
— А вам стало легче, когда не стало Жвании, и вся власть перетекла в одну команду?
— Нет, смерть Жвании была для меня большой катастрофой и трагедией. У меня было два больших удара в жизни – смерть Жвании и смерть Бендукидзе сейчас. И обе случились в то время, когда они мне больше всего были нужны. И с обоими у меня были тесные отношения до последней минуты, и особенно последнее время перед тем, как это произошло.
Я помню, что смерть Жвании на несколько месяцев меня лично выбила полностью из колеи. Жвания меня ввел в политику, мы вместе шли все время. Перед революцией произошло так, что он был сторонником более медленного перехода, я – более радикального, поэтому у нас были разные партии. Но как только революция произошла, и все мы радикализировались, мы опять пошли вместе. И сегодня, практически, ядро моей партии – это ядро его партии.
В Украине немножко другая ситуация, потому что все равно эти люди, хоть друг друга давно знают, но они всегда не было политически настолько тесно связаны.
После двух революций в Украине главное действующее лицо – это общество. Это должны были все уже намотать на ус. Я помню, что после первой революции этого урока не было.
Я помню, как после помаранчевой революции я был на одном собрании министров, и был поражен, насколько эти люди не поняли, что они пришли к власти в результате революции, настолько они размышляли о своем личном благе в ущерб обществу. Сейчас этих министров уже нет ни одного.
— А новые украинские министры, думаете, это понимают?
— Вы должны понять, что это плохо закончилось потому, что те не поняли. Поэтому уже есть личный опыт, третьего шанса не будет. Поэтому общество ни в коем случае не должно упустить контроль. Общество потрясающе показало себя на обоих выборах, продемонстрировало примеры сногсшибательной развитости, образованности, прогрессивности… Общество должно ежедневно контролировать!
Сейчас первый вызов, которое общество должно просто провести – поменять прокуратуру и судебную систему. У вас судьи просто над вами издеваются. В Украине есть судьи, которые декларируют, что они миллионеры, официальные миллионеры. Это уже даже не теперешний век коррупции, а каменный век коррупции!
У вас прокуратура имеет на одного прокурора в несколько раз больший бюджет, чем было в конце моего правления у прокуратуры в Грузии. И наш прокурор получал в несколько раз больше зарплату, но даже близко не разъезжал на таких машинах и не отдыхал на таких курортах, как ваш прокурор.
То есть, прокуратура сама крадет бюджет страны и черт знает на что его тратит. Поэтому, в первую очередь, надо поменять эту систему. И в этом участие общества абсолютно значимо, потому что просто правильными законами этого не сделать.
— Что бы вы сейчас ни говорили про Бидзину Иванишвили, как бы он ни влиял негативно на вашу судьбу и судьбу ваших товарищей, но все-таки после революции роз он был вашим союзником и особо активно в ситуацию, по крайней мере, публично, не вмешивался. В отличие от украинских олигархов Коломойского, Ахметова и т.д. Как вести себя президенту и власти с этими олигархами?
— У нас был другой олигарх – Бадри Патаркацишвили, который очень активно вмешивался. Иванишвили стал вмешиваться после того, как Патаркацишвили умер. И реально, видимо, можно сказать, что в тихом омуте черти водятся, но я думаю, что просто каждый раз Россия могла концентрироваться только на одном олигархе. Тогда был ставленник Патаркацишвили, потом им стал Иванишвили.
Президент Порошенко понимает, что ему надо быть нейтральным арбитром и равноудаленным от всех этих интересов. И думаю, что все это должны понять. Главный принцип – быть равноудаленным.
Когда в свое время у нас началась приватизация, то, что сейчас начнется у вас, Патаркацишвили не просто взятки предлагал, он угрожал, например, Бендукидзе, что его самый большой телеканал «Имеди» покажет большой репортаж о том, как Бендукидзе изнасиловал маленького мальчика.
И Бендукидзе все равно не пошел у него на поводу. Потом Патаркацишвили пугал потенциальных покупателей нашего госимущества, мы их по одиночке вылавливали, давали все гарантии, что не так страшен черт, как его малюют, этот наш олигарх. Через все это вам надо пройти.
Как только сейчас вынесут на продажу имущество, эти олигархи будут через их телеканалы шантажировать, но они будут и пряник предлагать. Пряник будет многомиллионный.
Не только у вас такие вещи. Берлускони так стал олигархом при большой приватизации в Италии. Потому Италия погрязла на многие десятилетия в полном кризисе.
Украина, которая находится в состоянии войны, не может себе этого позволить. У вас будет всякий шантаж со стороны олигархов, но у вас будет соблазн членам правительства самим стать олигархами, так же, как стал Берлускони.
— Что делать в нашей ситуации?
— Создать сильную антикоррупционную службу и поменять прокуратуру, поменять суды. И это можно сделать буквально за недели, максимум за считанные месяцы. Эти органы должны заняться четким контролем разграничения правительственных учреждений с олигархическими структурами. И я думаю, мы этого добьемся.
— Вы все время говорите «президент», «президент», «президент». Но у украинского президента сейчас власти меньше, чем у грузинского президента в ваше время. Все смотрят на президента, а все рычаги — в руках у премьера и парламента.
— Я думаю, что ответственность сейчас разделена достаточно поровну, и общество это прекрасно понимает. Если кто-то будет играть на том, что «это не моя вина, это вина другого», то общество все равно всех поставит на свои места.
Поэтому не надо в эти игры играть. Я думаю, что они не будут играть в эти игры. А надо понять, что ответственность общая, и успех будет общий, и провал будет общий. И угроза провала сейчас достаточно очевидна, и это все чревато разрушением украинской государственности.
— Мы все время говорим, что украинская государственность под угрозой, Россия угрожает большой войной. Как вы считаете, мы не раздуваем эту угрозу?
— Нет, не раздуваете. Путин четко для себя все решил. Для него, если Украина продолжит существовать – это конец власти. И он сейчас будет наступать в военном смысле обязательно и будет прорываться в Крым.
Но он не будет наступать на Киев на этом этапе на танках. Он будет на Киев наступать новой пятой колонной.
Он создаст новые медийные ресурсы, новые финансовые потоки, будет устраивать провокации. Может быть, даже теракты. У нас он все это делал, я исхожу из своего опыта.
Но для этого ему нужно время, Путину понадобится несколько месяцев. Но он этим активно занимается.
Для того чтобы выбить почву из-под ног новой пятой колонны, нужно заканчивать с коррупцией, потому что пятая колонна всегда расцветает там, где есть много денег.
В Грузии было по-другому: у нас был олигарх, у которого были российские деньги. В Украине Путин всегда был за счет местной украинской олигархической элиты. Поэтому здесь легче с этим справиться, если не будет коррупции и обрезать эти щупальца. Надо сейчас вовремя это сделать, и тогда ему просто не за что будет ухватиться.
— Вы слышали последнее послание Путина?
— Я не слышал.
— Принципиально, чтобы не раздражаться?
— Просто не слышал. А что он сказал?
— Что Крым для русских – это как Храмовая гора для евреев, что корни России в Крыму, что Россию никто не поставит на колени, у Гитлера не получилось и у Запада не получится.
— Путин, если четко посмотреть, один к одному повторяет тезисы Гитлера перед Второй мировой войной.
Путин сейчас готовится к прыжку. И я думаю, что если правильно спланировать, то это будет для него такой прыжок, где он сломает шею.
При теперешних ценах на нефть, при том, что в России средний класс начал бунтовать, потому что главный договор, который у них был со своим средним классом, лопнул. Договор основывался на том, что Путин будет красть, но люди будут жить в достатке.
Сейчас он пришел к той черте, когда нужно или красть, или перераспределять людям. Он не может не красть.
Путин в истерике, его цель – не допустить новые цветные революции. Но цветную революцию он представляет не так, что какой-то российский оппозиционер войдет, размахивая розой в парламент.
Он видит себя где-то в подвале под Рублевкой, оттуда его будет доставать толпа разъяренных российских людей с палками. И это судьба Каддафи.
И он считает, чтобы этого не произошло, он должен решить украинский вопрос. Поэтому он будет здесь сражаться до конца. Это вопрос жизни и смерти для него. Но это не значит, что он победит.
Я думаю, чем больше он будет в истерике, тем меньше шансов здесь победить, если украинцы сами себе не нанесут вред. А вред нанести – это продолжать старую, гнилую коррумпированную систему.
— Вы сейчас живете почти все время на Западе и общаетесь много с западными экспертами и политиками. Ведь очевидно, что Европа не готова воевать с Россией.
— Естественно, не готова.
— Часто ли вы слышите скепсис от западных политиков по отношению к Украине? Часто ли вам говорят, что так и должно быть и, может быть, если Украину разделить на две-три части, это будет более жизнеспособно?
— Вначале, пока Украина не сопротивлялась, первая реакция после Крыма была — «ну, значит, так и нужно», «был Крым и сплыл». Но потом все поменялось, когда Украина проявила способность к сопротивлению.
Запад устроен так: если люди сами готовы за себя постоять, это вызывает симпатию, а через какое-то время и активную помощь. Если люди и народы сами колеблются, у самих пятая колонна ведет парад, то чего они будут себя мучить и навлекать на себя дополнительную головную боль?
Все будет зависеть от того, как Украина будет себя вести. Естественно, у части западников всегда будет такой колониальный подход, что надо учитывать чувства русских. Как будто только у русских есть чувства…
Они говорят: «Крым для России очень важен, Донбасс для России очень важен», — и никто не интересуется чувствами украинцев. Около 30% Запада так мыслит. Но они не в большинстве.
В большинстве своем Запад основан на моральных принципах и на принципах любви к свободе. Что означает, что если люди готовы сами постоять за свою свободу, остальные тоже через какое-то время приходят на помощь.
— У вас нет ощущения, что в Украине старых воров сменили новые популисты?
— Есть угроза сейчас. 25 лет разграбляют эту потрясающую, потенциально очень богатую страну. В основном, через аренду, через правительственные связи, это все основывается на фальшивых нотках, что наши госпредприятия принадлежат народу. Давным-давно они уже народу не принадлежат, они давно — просто кормушка.
У вас огромные правительственные функции. На Бессарабском рынке директора назначает мэр Киева. Ну это ни в какие ворота не лезет! Кого ты там ни назначай, все равно он будет 90% всех доходов класть в карман.
Эта система сама по себе порочна, эта система порождает коррупцию. Поэтому надо от этого срочно избавляться. И не верьте тем, кто говорит, что мы не сможем проводить такую политику, это стратегические резервы и ресурсы.
Теперь реально все надо приватизировать, но честно приватизировать. Поэтому сейчас просто угроза нового разворовывания, но через приватизацию, если она будет непрозрачная. Но оставить эту систему – это гарантированно дальнейшее разворовывание.
— А что говорит Юлия Тимошенко? Вы с ней сохранили дружеские отношения?
— Я с ней всегда дружил, но давно не общался. Я не знаю, что она говорит. Насколько я понимаю, сейчас совершенно новая группа людей появилась.
— Когда вы приезжаете в Киев, вы уже так близко не общаетесь?
— После тюрьмы я один раз с ней встречался. Естественно, тогда я проявил с ней солидарность. По отношению к ней и по отношению к Юрию Луценко, моему другу, которые совершенно несправедливо сидели в тюрьме. Что касается ее политических взглядов, там не всегда было полное совпадение по целому ряду вопросов. Но я думаю, она тоже эволюционировала. Так что посмотрим, что будет в будущем.
— А с Виктором Ющенко общаетесь?
— Я с ним общаюсь. Недавно встречались.
Не надо скидывать со счетов то, что он сделал в смысле поднятия украинского самосознания. Естественно, за это никто «спасибо» не скажет, потому что это длительный, практический незаметный процесс. Но за эти годы украинцы гораздо больше ощутили себя нацией.
Естественно, когда люди ежедневно ведут борьбу за кусок хлеба, они об этих вещах мало задумываются. Эти результаты мы увидим через 10, 20, 30, 40 лет. Он в это явно внес вклад.
Естественно, было очень много провалов и было катастрофическое количество упущенных возможностей. Хотя не просто от него только зависело. Там много ответственных за то, что произошло. К сожалению, главная проблема была – это внутренняя борьба, постоянные дрязги внутри команды.
— Какие вы видите основные свои ошибки, которые можно было бы избежать в Украине?
— Через какое-то время всегда происходит бюрократизация людей. Я не думаю, что наши люди стали коррумпированы, точно не стали, но они стали более бюрократичными и в какой-то момент они людям надоели.
В какой-то момент потерялась большая идея.
Мы в последние годы все время говорили про новые проекты, про новые города, про новые порты, про новые образовательные заведения. Это все была проекция проекта, и за конкретными проектами мы перестали говорить о большом проекте, о большой идее.
— Ваша команда шла, прямо как ледокол. Вы не жалеете иногда, что возможно многих людей обидели?
— Это неизбежно. Я обидел не только абстрактных людей, я обидел конкретных членов моей семьи.
Допустим, моя бабушка работала всю жизнь в медицинском учреждении, я туда ходил, любил всех ее сотрудников. Потом мы приватизировали все национальные больницы, в том числе, ее институт, вывели из того места, где они всю жизнь проработали (она там проработала 50 лет) и перевели куда-то на окраину в маленький офис.
Естественно, она на меня была зла.
Но это было правильно с государственной точки зрения. И когда делаешь реформы, надо относиться к этому философски, что так будет. Вот сосед по лестничной площадке потерял работу, а сосед сверху потерял большой коррумпированный доход…
— Во время грузинских реформ говорили о том, что полиция пользуется огромным авторитетом, на втором месте после церкви. Мерабишвили был самым влиятельным после вас человеком. Теперь он сидит в тюрьме. Получается, общество поставило под сомнение его заслуги. Вас не угнетает это?
— Меня это очень угнетает, это несправедливо, что Мерабишвили сидит в тюрьме. Он знал, что его посадят, и остальные знали, что их посадят, и они на это пошли.
Точно так же я знал, что против меня возбудят дело, но я решил этого не ждать. Какое-то распределение ролей произошло, они решили все равно пойти и сесть, а я решил, что надо продолжать борьбу, и у меня нет времени на такие мелкие вещи как сидение.
— Вы сейчас ведете борьбу?
— Естественно, постоянно. И что было бы хорошего, если бы во время Майдана я сидел в клетке 4 квадратных метра? Я думаю, полезнее, когда я был в Киеве. Или я был на CNN во время русской агрессии против Украины. Это первое.
Второе, самые главные реформы все же у нас были проведены в последние годы. Часто говорят, что главные реформы в Грузии проведены в начале, после революции роз.
Но если хорошо посмотреть хронологию, главные реформы – налоговая, таможенная, дальнейшая образовательная реформа, изменение парламентской столицы — все это было проведено после российско-грузинской войны, когда мы поняли, что надо срочно все менять, чтобы в результате этой войны Россия не выполнила свой план по развалу страны. Не развалив нас военным путем они взялись за другое. И нам надо было очень радикально действовать.
— Но даже маленькая Грузия не смогла экономически полностью отрезать себя от России. Сможет ли Украина?
— Как раз пример Грузии заключается в том, что можно. Давайте о цифрах. Мы были на 100% энергетически независимы от России. Конечно, мы покупали чуть-чуть российского газа, какое-то количество электричества, но в любой момент мы могли переключиться на другие источники, поэтому Россия нас никак не могла шантажировать.
Всего 5% нашего экспортного рынка была Россия. Сейчас в результате нового правительства это выросло до 15% и растет дальше. Но реально мы были полностью в торговом смысле независимы, полностью независимы в энергетическом смысле.
И в Грузию приезжало в конце под 6 миллионов туристов, из них меньше миллиона было российских. И то мы поощряли. То есть, реально мы стали от них независимы.
— Но сможет ли Украина это сделать?
— Украина может это сделать запросто, если она этого очень захочет. В Украине есть атомная энергетика. Если коррупция закончится в энергосекторе, Украина может быть энергетически независимой.
Допустим, Литва смогла сейчас, которая на 100% зависела. Рынки для Украины гораздо более открыты, чем когда-либо были открыты для Грузии. И украинская продукция, если ее улучшить, поработать, будет намного более конкурентоспособна.
В свое время Каха Бендукидзе сказал, что мы должны себе зарубить на носу, что вместо России у нас море. И мы исходили из того, что там море. Причем туда даже нельзя ходить плавать.
— Украинцы тоже должны представить, что на месте России море?
— Да. И реально российская блокада усилила, улучшила грузинскую экономику. Грузия – прекрасный пример этого.
— Грузию называют маленькой империей. И действительно, множество национальностей разрывало Грузию. Абхазы отделились, осетины воевали, в Аджарии была автономия, чуть армяне не взбунтовались и даже сваны создавали проблемы для Тбилиси. В Украине почти 10 миллионов русских. Вы считаете, что наличие миллионов русских не будет являться тормозом, который приговаривает Украину болтаться между двумя цивилизациями?
— Нет, не будет. Если бы я лично не знал многих этнических русских, которые сейчас сражаются в батальонах на стороне Украины, я бы так не думал. Я их знаю лично.
Россия очень помогла своей мерзопакостной политикой консолидировать украинцев всех происхождений. Грузия – многоэтническая, многокультурная страна, очень много различий в маленькой стране из-за большого феодального прошлого. Феодализм всегда вызывает разобщенность. Поскольку мы быстро развивались, то создали новую общность – грузинский народ, который многоэтничен и многокультурен.
Поэтому я всегда украинских друзей призываю подражать, допустим, канадским политикам, которые говорят по-французски и по-английски. Каждое выступление в Канаде начинают на английском, заканчивают на французском и наоборот. Надо русский язык использовать на уровне украинского языка, с моей точки зрения.
— Это не убьет украинский язык?
— Нет. Я думаю, что украинский язык, наоборот, будет расцветать и крепнуть. Но это реальность — двуязычная страна. И надо эту двуязычность подчеркивать, ведь в этом ваша сила.
Более того, ваше двуязычие — слабость России. Потому что Путин ухитрился получить на своих границах огромную страну, больше, чем Польша, которая еще более радикально, чем Польша, настроена по отношению к Российской империи. И она – русскоговорящая.
Это не ваша слабость, что вы говорите по-русски, это большая слабость путинской России. Надо это просто правильно использовать.
— По вашему опыту, сколько есть времени у Порошенко — месяцы, годы?
— Чтобы спасти страну у украинской политической элиты есть максимум 6 месяцев. Нет ни одного дня, который они могут позволить себе потерять.
Мои друзья работают сейчас до поздней ночи. Это уже хорошо.
Меня всегда в Украине поражало, что даже в начале войны в субботу и воскресенье министерство обороны ездило на дачи. Летом многие из госчиновников еще отдыхали на фешенебельных курортах. Сейчас это начало меняться. Сейчас они работают и в субботу, и в воскресенье, работают до поздней ночи.
С президентом я, допустим, встречался с 3 до 5 утра. Это мне понятно, но почему я об этом говорю? Уже что-то поменялось, это уже хороший признак. Главное еще суть серьезно поменять, не только время и формы работы. Я думаю, что жизнь заставит и это сделать.
Источник: http://www.pravda.com.ua/rus/articles/2014/12/5/7046580/Павел Шеремет.
Михаил Саакашвили рассматривает украинскую Революцию достоинства как продолжение его грузинской борьбы против российской империи. Саакашвили считает, что из-за России он проиграл борьбу за Грузию и потерял на несколько лет возможность появляться на родине. Поэтому успех Украины для него еще один шаг по дороге домой.
Саакашвили часто бывает в Украине, сейчас здесь будут жить и работать некоторые из его соратников. Он встречается с президентом Порошенко и выполняет роль пропагандиста и мотиватора украинских реформ — уговаривает, объясняет, пугает и советует.
— Вы сейчас приехали в Киев как продюсер или хед-хантер, помогать грузинам адаптироваться в новом украинском правительстве?
— Нет. Я приехал по приглашению президента Порошенко, мы с ним встречались. В том числе, обсуждали, конечно, и эти вопросы, и в целом у нас давние, хорошие отношения. Но, конечно, я и просто так часто приезжаю в Киев. Я каждый день живу, где бы я ни был, новостями Украины, потому что сейчас решается судьба не только Украины, но и судьба всего нашего региона, и судьба Европы.
— То есть вы лично не уговариваете грузин, которые идут в украинское правительство, работать здесь?
— Мы обсуждали с некоторыми из них такую возможность. В прошлый приезд я был здесь вместе с Екатериной Згуладзе. Сейчас так получилось, что мы прилетели вместе с Квиташвили из Нью-Йорка. Но решение их назначить – это решение чисто украинское. И они их подбирали. Это было не спонтанно. Они долго изучали эти вопросы.
Есть министерства, где изучают биографии разных бывших грузинских должностных лиц и серьезно думают над тем, что им предложить. И это, еще раз говорю, мне бы в голову не пришло, это чисто украинское решение.
Но я всячески поощряю их соглашаться. Я говорю, что нужно полностью абстрагироваться от грузинских реалий, ни в коем случае не надо какие-то внутригрузинские проблемы сюда переносить. Они должны быть на 100% лояльны, преданы украинскому государству, поскольку, меняя гражданство, они берут это обязательство.
Для грузина это не тяжело. Грузины в Украине – иностранцы очень условно, потому что настолько одинаковы проблемы, настолько переплетены наши народы и культуры. Допустим, даже в том же здравоохранении в теперешнем грузинском правительстве министр здравоохранения – украинец по происхождению Сергиенко, а сейчас у вас министр из Грузии. Но главный мой совет им – полностью перейти на украинские рельсы, вообще даже не делать никаких комментариев о событиях в Грузии.
— Почему вы уверены, что, например, пусть умная и активная, но все-таки молодая Эка Згуладзе здесь может поломать такого монстра, как МВД и ее кто-то в Киеве вообще будет слушать?
— Я прямо могу сказать, что она ничего не сможет поломать. И тут никто из нашего правительства сам по себе ничего не сделает. Мы делали это вместе. Если нет общей политической воли, ни один человек отдельно ничего не сможет сделать.
Что значит общая политическая воля?
Три вещи нужно иметь. Первая – сокращать правительственные функции. Все правительство должно хотеть, чтобы это было так. Когда чиновники доказывают, что они нужны, на самом деле, эти функции нужны этим чиновникам, чтобы богатеть, они ослабляют государство, и это происходит за счет народа.
Второе – нужно сажать коррумпированных должностных лиц. Сегодня прокуратура крадет 80% своего собственного бюджета. Каким образом прокуратура будет кого-то сажать, если она сама свой бюджет раскрадывает?
И третье – вам нужны люди, и это, как правило, первые руководители, которые будут объяснять людям, какое видение реформ, и держать все время в курсе, то есть делать народ частью этой сферы.
Единственное, что я могу гарантировать насчет наших должностных лиц, по моему опыту – что они никогда не будут брать взяток, и что у них тут не окажется талантливых родственников, которые займутся бизнесом. Это мы вывели специальный вид госслужащих, которые ни при каких обстоятельствах в этом не будет участвовать.
— Только ваш специальный вид сейчас не может вернуться на родину…
— Это другая ситуация. В Грузии как раз произошло то, что может произойти в Украине, если не провести реформы. Грузия, даже проведя реформы, не смогла этого избежать.
Когда мы оказались в изоляции, под конец Путин взял верх, но взял верх он потому, что в маленькую страну завел 2 миллиарда долларов на предвыборную кампанию. В масштабах Украины это, наверное, больше, чем 20 миллиардов.
Пришло пророссийское правительство, и все ухудшилось — безопасность ухудшилась, экономика полетела к черту, наша валюта падает вместе с рублем. То есть, путь России реально ухудшает жизнь людей.
— Вы говорите о единстве команды, но сейчас в Украине, так же, как в Грузии после революции роз, по сути дела, две команды – тогда была ваша команда и команда премьера Жвании, сейчас команда Порошенко и команда Яценюка и Турчинова. Как действовать, когда две команды?
— У нас реформы начались с первого дня, и Бендукидзе мы пригласили вместе со Жванией. Реформы дали результат со временем, в 2011-2012 году, но первые ощутимые вещи произошли в первые же недели и дни. И мы работали как одна команда без всяких конфликтов…
Мы были объединены двумя вещами. Первая – общая цель: спасти страну, потому что она летела к черту, точно так же, как Украина может пролететь, если не сделать. И второе – исключение всякого личного мотива обогащения. Это очень важно. Это очень важно!
Сейчас у Украины большой соблазн, точно так же, как у Грузии был большой соблазн. Украину до сих пор грабили через арендные предприятия. То есть, кто-то с хорошими политическими связями арендовал предприятие, его грабил, а потом передавал эстафету следующему человеку с хорошими политическими связями.
Сейчас придется это все продать. Но соблазн, когда такое огромное имущество продают – образование новых олигархов внутри правительства. Как только это произойдет, это положит конец украинской государственности.
— Как этого избежать?
— Во-первых, нужна политическая воля. Я, например, побеседовал с президентом, убедился, что он прекрасно понимает неординарность ситуации. Порошенко готов на очень неординарные, радикальные подходы. И эта эволюция произошла со временем.
Но второй этап – общественный контроль. Не надо спуску давать ни на один день. И то, что создана коалиция – это хорошо, потому что, если будет здоровая конкуренция, если они будут друг друга контролировать, это даже лучше.
Сейчас у вас есть экзистенциальный вызов, и существует большой соблазн большой приватизации, которая намечается. Это надо провести настолько чисто, чтобы не произошло того, что было в России в 90-х.
— А вам стало легче, когда не стало Жвании, и вся власть перетекла в одну команду?
— Нет, смерть Жвании была для меня большой катастрофой и трагедией. У меня было два больших удара в жизни – смерть Жвании и смерть Бендукидзе сейчас. И обе случились в то время, когда они мне больше всего были нужны. И с обоими у меня были тесные отношения до последней минуты, и особенно последнее время перед тем, как это произошло.
Я помню, что смерть Жвании на несколько месяцев меня лично выбила полностью из колеи. Жвания меня ввел в политику, мы вместе шли все время. Перед революцией произошло так, что он был сторонником более медленного перехода, я – более радикального, поэтому у нас были разные партии. Но как только революция произошла, и все мы радикализировались, мы опять пошли вместе. И сегодня, практически, ядро моей партии – это ядро его партии.
В Украине немножко другая ситуация, потому что все равно эти люди, хоть друг друга давно знают, но они всегда не было политически настолько тесно связаны.
После двух революций в Украине главное действующее лицо – это общество. Это должны были все уже намотать на ус. Я помню, что после первой революции этого урока не было.
Я помню, как после помаранчевой революции я был на одном собрании министров, и был поражен, насколько эти люди не поняли, что они пришли к власти в результате революции, настолько они размышляли о своем личном благе в ущерб обществу. Сейчас этих министров уже нет ни одного.
— А новые украинские министры, думаете, это понимают?
— Вы должны понять, что это плохо закончилось потому, что те не поняли. Поэтому уже есть личный опыт, третьего шанса не будет. Поэтому общество ни в коем случае не должно упустить контроль. Общество потрясающе показало себя на обоих выборах, продемонстрировало примеры сногсшибательной развитости, образованности, прогрессивности… Общество должно ежедневно контролировать!
Сейчас первый вызов, которое общество должно просто провести – поменять прокуратуру и судебную систему. У вас судьи просто над вами издеваются. В Украине есть судьи, которые декларируют, что они миллионеры, официальные миллионеры. Это уже даже не теперешний век коррупции, а каменный век коррупции!
У вас прокуратура имеет на одного прокурора в несколько раз больший бюджет, чем было в конце моего правления у прокуратуры в Грузии. И наш прокурор получал в несколько раз больше зарплату, но даже близко не разъезжал на таких машинах и не отдыхал на таких курортах, как ваш прокурор.
То есть, прокуратура сама крадет бюджет страны и черт знает на что его тратит. Поэтому, в первую очередь, надо поменять эту систему. И в этом участие общества абсолютно значимо, потому что просто правильными законами этого не сделать.
— Что бы вы сейчас ни говорили про Бидзину Иванишвили, как бы он ни влиял негативно на вашу судьбу и судьбу ваших товарищей, но все-таки после революции роз он был вашим союзником и особо активно в ситуацию, по крайней мере, публично, не вмешивался. В отличие от украинских олигархов Коломойского, Ахметова и т.д. Как вести себя президенту и власти с этими олигархами?
— У нас был другой олигарх – Бадри Патаркацишвили, который очень активно вмешивался. Иванишвили стал вмешиваться после того, как Патаркацишвили умер. И реально, видимо, можно сказать, что в тихом омуте черти водятся, но я думаю, что просто каждый раз Россия могла концентрироваться только на одном олигархе. Тогда был ставленник Патаркацишвили, потом им стал Иванишвили.
Президент Порошенко понимает, что ему надо быть нейтральным арбитром и равноудаленным от всех этих интересов. И думаю, что все это должны понять. Главный принцип – быть равноудаленным.
Когда в свое время у нас началась приватизация, то, что сейчас начнется у вас, Патаркацишвили не просто взятки предлагал, он угрожал, например, Бендукидзе, что его самый большой телеканал «Имеди» покажет большой репортаж о том, как Бендукидзе изнасиловал маленького мальчика.
И Бендукидзе все равно не пошел у него на поводу. Потом Патаркацишвили пугал потенциальных покупателей нашего госимущества, мы их по одиночке вылавливали, давали все гарантии, что не так страшен черт, как его малюют, этот наш олигарх. Через все это вам надо пройти.
Как только сейчас вынесут на продажу имущество, эти олигархи будут через их телеканалы шантажировать, но они будут и пряник предлагать. Пряник будет многомиллионный.
Не только у вас такие вещи. Берлускони так стал олигархом при большой приватизации в Италии. Потому Италия погрязла на многие десятилетия в полном кризисе.
Украина, которая находится в состоянии войны, не может себе этого позволить. У вас будет всякий шантаж со стороны олигархов, но у вас будет соблазн членам правительства самим стать олигархами, так же, как стал Берлускони.
— Что делать в нашей ситуации?
— Создать сильную антикоррупционную службу и поменять прокуратуру, поменять суды. И это можно сделать буквально за недели, максимум за считанные месяцы. Эти органы должны заняться четким контролем разграничения правительственных учреждений с олигархическими структурами. И я думаю, мы этого добьемся.
— Вы все время говорите «президент», «президент», «президент». Но у украинского президента сейчас власти меньше, чем у грузинского президента в ваше время. Все смотрят на президента, а все рычаги — в руках у премьера и парламента.
— Я думаю, что ответственность сейчас разделена достаточно поровну, и общество это прекрасно понимает. Если кто-то будет играть на том, что «это не моя вина, это вина другого», то общество все равно всех поставит на свои места.
Поэтому не надо в эти игры играть. Я думаю, что они не будут играть в эти игры. А надо понять, что ответственность общая, и успех будет общий, и провал будет общий. И угроза провала сейчас достаточно очевидна, и это все чревато разрушением украинской государственности.
— Мы все время говорим, что украинская государственность под угрозой, Россия угрожает большой войной. Как вы считаете, мы не раздуваем эту угрозу?
— Нет, не раздуваете. Путин четко для себя все решил. Для него, если Украина продолжит существовать – это конец власти. И он сейчас будет наступать в военном смысле обязательно и будет прорываться в Крым.
Но он не будет наступать на Киев на этом этапе на танках. Он будет на Киев наступать новой пятой колонной.
Он создаст новые медийные ресурсы, новые финансовые потоки, будет устраивать провокации. Может быть, даже теракты. У нас он все это делал, я исхожу из своего опыта.
Но для этого ему нужно время, Путину понадобится несколько месяцев. Но он этим активно занимается.
Для того чтобы выбить почву из-под ног новой пятой колонны, нужно заканчивать с коррупцией, потому что пятая колонна всегда расцветает там, где есть много денег.
В Грузии было по-другому: у нас был олигарх, у которого были российские деньги. В Украине Путин всегда был за счет местной украинской олигархической элиты. Поэтому здесь легче с этим справиться, если не будет коррупции и обрезать эти щупальца. Надо сейчас вовремя это сделать, и тогда ему просто не за что будет ухватиться.
— Вы слышали последнее послание Путина?
— Я не слышал.
— Принципиально, чтобы не раздражаться?
— Просто не слышал. А что он сказал?
— Что Крым для русских – это как Храмовая гора для евреев, что корни России в Крыму, что Россию никто не поставит на колени, у Гитлера не получилось и у Запада не получится.
— Путин, если четко посмотреть, один к одному повторяет тезисы Гитлера перед Второй мировой войной.
Путин сейчас готовится к прыжку. И я думаю, что если правильно спланировать, то это будет для него такой прыжок, где он сломает шею.
При теперешних ценах на нефть, при том, что в России средний класс начал бунтовать, потому что главный договор, который у них был со своим средним классом, лопнул. Договор основывался на том, что Путин будет красть, но люди будут жить в достатке.
Сейчас он пришел к той черте, когда нужно или красть, или перераспределять людям. Он не может не красть.
Путин в истерике, его цель – не допустить новые цветные революции. Но цветную революцию он представляет не так, что какой-то российский оппозиционер войдет, размахивая розой в парламент.
Он видит себя где-то в подвале под Рублевкой, оттуда его будет доставать толпа разъяренных российских людей с палками. И это судьба Каддафи.
И он считает, чтобы этого не произошло, он должен решить украинский вопрос. Поэтому он будет здесь сражаться до конца. Это вопрос жизни и смерти для него. Но это не значит, что он победит.
Я думаю, чем больше он будет в истерике, тем меньше шансов здесь победить, если украинцы сами себе не нанесут вред. А вред нанести – это продолжать старую, гнилую коррумпированную систему.
— Вы сейчас живете почти все время на Западе и общаетесь много с западными экспертами и политиками. Ведь очевидно, что Европа не готова воевать с Россией.
— Естественно, не готова.
— Часто ли вы слышите скепсис от западных политиков по отношению к Украине? Часто ли вам говорят, что так и должно быть и, может быть, если Украину разделить на две-три части, это будет более жизнеспособно?
— Вначале, пока Украина не сопротивлялась, первая реакция после Крыма была — «ну, значит, так и нужно», «был Крым и сплыл». Но потом все поменялось, когда Украина проявила способность к сопротивлению.
Запад устроен так: если люди сами готовы за себя постоять, это вызывает симпатию, а через какое-то время и активную помощь. Если люди и народы сами колеблются, у самих пятая колонна ведет парад, то чего они будут себя мучить и навлекать на себя дополнительную головную боль?
Все будет зависеть от того, как Украина будет себя вести. Естественно, у части западников всегда будет такой колониальный подход, что надо учитывать чувства русских. Как будто только у русских есть чувства…
Они говорят: «Крым для России очень важен, Донбасс для России очень важен», — и никто не интересуется чувствами украинцев. Около 30% Запада так мыслит. Но они не в большинстве.
В большинстве своем Запад основан на моральных принципах и на принципах любви к свободе. Что означает, что если люди готовы сами постоять за свою свободу, остальные тоже через какое-то время приходят на помощь.
— У вас нет ощущения, что в Украине старых воров сменили новые популисты?
— Есть угроза сейчас. 25 лет разграбляют эту потрясающую, потенциально очень богатую страну. В основном, через аренду, через правительственные связи, это все основывается на фальшивых нотках, что наши госпредприятия принадлежат народу. Давным-давно они уже народу не принадлежат, они давно — просто кормушка.
У вас огромные правительственные функции. На Бессарабском рынке директора назначает мэр Киева. Ну это ни в какие ворота не лезет! Кого ты там ни назначай, все равно он будет 90% всех доходов класть в карман.
Эта система сама по себе порочна, эта система порождает коррупцию. Поэтому надо от этого срочно избавляться. И не верьте тем, кто говорит, что мы не сможем проводить такую политику, это стратегические резервы и ресурсы.
Теперь реально все надо приватизировать, но честно приватизировать. Поэтому сейчас просто угроза нового разворовывания, но через приватизацию, если она будет непрозрачная. Но оставить эту систему – это гарантированно дальнейшее разворовывание.
— А что говорит Юлия Тимошенко? Вы с ней сохранили дружеские отношения?
— Я с ней всегда дружил, но давно не общался. Я не знаю, что она говорит. Насколько я понимаю, сейчас совершенно новая группа людей появилась.
— Когда вы приезжаете в Киев, вы уже так близко не общаетесь?
— После тюрьмы я один раз с ней встречался. Естественно, тогда я проявил с ней солидарность. По отношению к ней и по отношению к Юрию Луценко, моему другу, которые совершенно несправедливо сидели в тюрьме. Что касается ее политических взглядов, там не всегда было полное совпадение по целому ряду вопросов. Но я думаю, она тоже эволюционировала. Так что посмотрим, что будет в будущем.
— А с Виктором Ющенко общаетесь?
— Я с ним общаюсь. Недавно встречались.
Не надо скидывать со счетов то, что он сделал в смысле поднятия украинского самосознания. Естественно, за это никто «спасибо» не скажет, потому что это длительный, практический незаметный процесс. Но за эти годы украинцы гораздо больше ощутили себя нацией.
Естественно, когда люди ежедневно ведут борьбу за кусок хлеба, они об этих вещах мало задумываются. Эти результаты мы увидим через 10, 20, 30, 40 лет. Он в это явно внес вклад.
Естественно, было очень много провалов и было катастрофическое количество упущенных возможностей. Хотя не просто от него только зависело. Там много ответственных за то, что произошло. К сожалению, главная проблема была – это внутренняя борьба, постоянные дрязги внутри команды.
— Какие вы видите основные свои ошибки, которые можно было бы избежать в Украине?
— Через какое-то время всегда происходит бюрократизация людей. Я не думаю, что наши люди стали коррумпированы, точно не стали, но они стали более бюрократичными и в какой-то момент они людям надоели.
В какой-то момент потерялась большая идея.
Мы в последние годы все время говорили про новые проекты, про новые города, про новые порты, про новые образовательные заведения. Это все была проекция проекта, и за конкретными проектами мы перестали говорить о большом проекте, о большой идее.
— Ваша команда шла, прямо как ледокол. Вы не жалеете иногда, что возможно многих людей обидели?
— Это неизбежно. Я обидел не только абстрактных людей, я обидел конкретных членов моей семьи.
Допустим, моя бабушка работала всю жизнь в медицинском учреждении, я туда ходил, любил всех ее сотрудников. Потом мы приватизировали все национальные больницы, в том числе, ее институт, вывели из того места, где они всю жизнь проработали (она там проработала 50 лет) и перевели куда-то на окраину в маленький офис.
Естественно, она на меня была зла.
Но это было правильно с государственной точки зрения. И когда делаешь реформы, надо относиться к этому философски, что так будет. Вот сосед по лестничной площадке потерял работу, а сосед сверху потерял большой коррумпированный доход…
— Во время грузинских реформ говорили о том, что полиция пользуется огромным авторитетом, на втором месте после церкви. Мерабишвили был самым влиятельным после вас человеком. Теперь он сидит в тюрьме. Получается, общество поставило под сомнение его заслуги. Вас не угнетает это?
— Меня это очень угнетает, это несправедливо, что Мерабишвили сидит в тюрьме. Он знал, что его посадят, и остальные знали, что их посадят, и они на это пошли.
Точно так же я знал, что против меня возбудят дело, но я решил этого не ждать. Какое-то распределение ролей произошло, они решили все равно пойти и сесть, а я решил, что надо продолжать борьбу, и у меня нет времени на такие мелкие вещи как сидение.
— Вы сейчас ведете борьбу?
— Естественно, постоянно. И что было бы хорошего, если бы во время Майдана я сидел в клетке 4 квадратных метра? Я думаю, полезнее, когда я был в Киеве. Или я был на CNN во время русской агрессии против Украины. Это первое.
Второе, самые главные реформы все же у нас были проведены в последние годы. Часто говорят, что главные реформы в Грузии проведены в начале, после революции роз.
Но если хорошо посмотреть хронологию, главные реформы – налоговая, таможенная, дальнейшая образовательная реформа, изменение парламентской столицы — все это было проведено после российско-грузинской войны, когда мы поняли, что надо срочно все менять, чтобы в результате этой войны Россия не выполнила свой план по развалу страны. Не развалив нас военным путем они взялись за другое. И нам надо было очень радикально действовать.
— Но даже маленькая Грузия не смогла экономически полностью отрезать себя от России. Сможет ли Украина?
— Как раз пример Грузии заключается в том, что можно. Давайте о цифрах. Мы были на 100% энергетически независимы от России. Конечно, мы покупали чуть-чуть российского газа, какое-то количество электричества, но в любой момент мы могли переключиться на другие источники, поэтому Россия нас никак не могла шантажировать.
Всего 5% нашего экспортного рынка была Россия. Сейчас в результате нового правительства это выросло до 15% и растет дальше. Но реально мы были полностью в торговом смысле независимы, полностью независимы в энергетическом смысле.
И в Грузию приезжало в конце под 6 миллионов туристов, из них меньше миллиона было российских. И то мы поощряли. То есть, реально мы стали от них независимы.
— Но сможет ли Украина это сделать?
— Украина может это сделать запросто, если она этого очень захочет. В Украине есть атомная энергетика. Если коррупция закончится в энергосекторе, Украина может быть энергетически независимой.
Допустим, Литва смогла сейчас, которая на 100% зависела. Рынки для Украины гораздо более открыты, чем когда-либо были открыты для Грузии. И украинская продукция, если ее улучшить, поработать, будет намного более конкурентоспособна.
В свое время Каха Бендукидзе сказал, что мы должны себе зарубить на носу, что вместо России у нас море. И мы исходили из того, что там море. Причем туда даже нельзя ходить плавать.
— Украинцы тоже должны представить, что на месте России море?
— Да. И реально российская блокада усилила, улучшила грузинскую экономику. Грузия – прекрасный пример этого.
— Грузию называют маленькой империей. И действительно, множество национальностей разрывало Грузию. Абхазы отделились, осетины воевали, в Аджарии была автономия, чуть армяне не взбунтовались и даже сваны создавали проблемы для Тбилиси. В Украине почти 10 миллионов русских. Вы считаете, что наличие миллионов русских не будет являться тормозом, который приговаривает Украину болтаться между двумя цивилизациями?
— Нет, не будет. Если бы я лично не знал многих этнических русских, которые сейчас сражаются в батальонах на стороне Украины, я бы так не думал. Я их знаю лично.
Россия очень помогла своей мерзопакостной политикой консолидировать украинцев всех происхождений. Грузия – многоэтническая, многокультурная страна, очень много различий в маленькой стране из-за большого феодального прошлого. Феодализм всегда вызывает разобщенность. Поскольку мы быстро развивались, то создали новую общность – грузинский народ, который многоэтничен и многокультурен.
Поэтому я всегда украинских друзей призываю подражать, допустим, канадским политикам, которые говорят по-французски и по-английски. Каждое выступление в Канаде начинают на английском, заканчивают на французском и наоборот. Надо русский язык использовать на уровне украинского языка, с моей точки зрения.
— Это не убьет украинский язык?
— Нет. Я думаю, что украинский язык, наоборот, будет расцветать и крепнуть. Но это реальность — двуязычная страна. И надо эту двуязычность подчеркивать, ведь в этом ваша сила.
Более того, ваше двуязычие — слабость России. Потому что Путин ухитрился получить на своих границах огромную страну, больше, чем Польша, которая еще более радикально, чем Польша, настроена по отношению к Российской империи. И она – русскоговорящая.
Это не ваша слабость, что вы говорите по-русски, это большая слабость путинской России. Надо это просто правильно использовать.
— По вашему опыту, сколько есть времени у Порошенко — месяцы, годы?
— Чтобы спасти страну у украинской политической элиты есть максимум 6 месяцев. Нет ни одного дня, который они могут позволить себе потерять.
Мои друзья работают сейчас до поздней ночи. Это уже хорошо.
Меня всегда в Украине поражало, что даже в начале войны в субботу и воскресенье министерство обороны ездило на дачи. Летом многие из госчиновников еще отдыхали на фешенебельных курортах. Сейчас это начало меняться. Сейчас они работают и в субботу, и в воскресенье, работают до поздней ночи.
С президентом я, допустим, встречался с 3 до 5 утра. Это мне понятно, но почему я об этом говорю? Уже что-то поменялось, это уже хороший признак. Главное еще суть серьезно поменять, не только время и формы работы. Я думаю, что жизнь заставит и это сделать.
Источник: http://www.pravda.com.ua/rus/articles/2014/12/5/7046580/

От совка к бобкуОт совка к бобку

Михаил Эпштейн.
Вся сегодняшняя геополитика, публицистика, законотворчество — лопающийся пузырь последнего вздоха отходящего исторического организма.
Политология души

Похоже, что 2014 году суждено стать переломным в истории России. Постсоветская эпоха, начавшаяся в 1991-м, подошла к концу, а для новой еще нет названия, и непонятно, применимы ли к ней какие-либо социально-политические термины.

Самая большая по территории и сверхвооруженная, но лишенная союзников и ясной идеологии страна дерзнула бросить вызов всему миру и «выломиться» из системы международного права. Вызов чисто эмоциональный и экзистенциальный. Против всех, вопреки всему…
Конечно, тому есть и прагматические причины: коррупция, бандитизм, преступления, страх разоблачений, война все спишет… Но одним этим нельзя объяснить энтузиазм страны в решимости гордо и одиноко противостоять всем заведенным порядкам цивилизации. Радует сама возможность отбросить все правила, «навязанные Западом», и пожить наконец по собственной воле, как «суверены». Никакой закон нам не писан: ни ООН, ни международная система договоров, ни нами же ранее взятые обязательства. Мы сами хозяева своей тайги. Политологи бьются в попытках объяснить эту резкую, иррациональную смену курса. Хорошо бы перечитать Достоевского, в «Записках из подполья» уже все предсказано:

«Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить!»

Вот и началась она, эпоха «глупой воли», эпоха вызова всему ради одной-единственной, «наивыгодной» выгоды: пожить наконец по своему капризу, пусть самому дурацкому и ни с чем несообразному. И чем вреднее для себя, тем пронзительнее сладость вызова. Это все экзистенция играет, горячит кровь и мутит разум. Тут нужно смотреть не в социально-политический, а в философский и психологический словарь. Что такое экзистенция? Это голое существование, не подкрепленное никаким законом, обоснованием, сущностью, — вопреки всему. Это полная противоположность декартову рационализму: «Мыслю, следовательно, существую». По-нашему — ровно наоборот: «Существую, следовательно, бросаю вызов разуму». И даже резче: «Сумасшествую, значит, существую».

«Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту».

Вот отчего трудно подыскать рациональные объяснения новейшему выверту российской истории, всем этим «вдруг» и «вопреки». Нужна экзистенциальная политология, для которой нет научной базы, — да и возможна ли она? Откуда эта злоба, доходящая до белого каления и направленная на весь мир, на все то, что не «наше»?

Мирозлобие

Прежде всего не следует путать мирозлобие и мизантропию. Мизантроп (человеконенавистник) — нелюдим, избегает общества, не слишком высокого мнения о людях, в том числе о самом себе; это недоброе, но пассивное, страдальческое отношение к миру, осознание его пороков и слабостей. Мирозлобие — это, напротив, эмоционально агрессивное отношение к миру, злорадство по поводу его бед и несчастий. Мирозлобец испытывает обиду и желание отмщения, и подпольный человек Достоевского — один из первых и ярчайших представителей этого типа.

Послушав телеведущего, который грозит превратить Америку в радиоактивную пыль, и геополитика, который призывает российскую армию оккупировать Европу и установить над ней власть русского царя, можно прийти к выводу, что

есть в мире нечто более опасное, чем даже фашизм или коммунизм. Эта идеология относится к фашизму, примерно как ядерное оружие к обычному. Речь идет о панфобии — тотальной ненависти: не к иным классам, нациям или расам, а к миру как таковому.
Это жажда абсолютной гегемонии над миром и стремление диктовать ему свою волю — или уничтожить его. Это безумная, иррациональная идея всевластия одной банды, приставившей к виску всего человечества ядерное дуло.

Константин Леонтьев в свое время изрек: «Россия родит Антихриста». Раньше думалось, что ему привиделся коммунизм и эта опасность уже позади. Но возможно, коммунизм был только прологом к той отчаянной панфобии, которая, по словам одного из ее лидеров, планирует «эсхатологический захват планетарной власти. Хитрый и жестокий захват». В катехизисе Евразийского союза молодежи записано: «Мы имперостроители новейшего типа и не согласны на меньшее, чем власть над миром. Поскольку мы — господа земли, мы дети и внуки господ земли. Нам поклонялись народы и страны»… Выбор прост: если человечество не согласится стать кастовым и «евразийским», то лучше ему сгореть в ядерном огне. Раньше казалось, что это книжные, романтические бредни. Между тем главный теоретик евразийства, профессор Академии Генштаба, уже давно наставляет в этом духе своих «студентов». Так что ядерное оружие и воспаленная мысль безумца могут соединиться и впрямь превратить мир в радиоактивную пыль.

Связь экзистенции и злобы глубоко прослежена у Достоевского. Вот как начинаются «Записки из подполья»: «Я человек больной… Я злой человек. Непривлекательный я человек. Нет-с, я не хочу лечиться со злости. Вот этого, наверно, не изволите понимать… Я лучше всякого знаю, что всем этим я единственно только себе поврежу и никому больше. Но все-таки если я не лечусь, так это со злости».

Подпольный человек не хочет лечиться, потому что любое осмысленное, рациональное, созидательное действие вызывает в нем отвращение, приступ ярости и обиды. Если речь идет о больном общественном организме, то он отвергает всякое лечение, потому что злоба его направлена и на само здоровье. Бороться за возвращение к жизни, за здоровую экономику, здоровое государство, умный парламент, свободные выборы — это признать свое поражение. Уж если я умираю, значит, сама смерть права. «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». Подпольный человек прекрасно понимает, что и сам он, со своим чайником и чашкой, провалится вслед за миром, — и все-таки предпочтет чаепитие мироспасению.

Деньги в огонь

В нынешнем году был короткий промежуток между праздничным закрытием Олимпиады (23 февраля) и объявлением референдума по Крыму (27 февраля). Всего за четыре дня сместилась ось российской истории. Об этом вдруг заговорили мои студенты в курсе по Достоевскому. «Удивительно! — сказал Марк. — Столько денег вложено в Олимпиаду. Столько лет готовились показать себя миру. Всего добились. И вдруг — одним махом спустить весь моральный и политический капитал, на который могли бы жить еще долгие годы. Всех напугать, оттолкнуть от себя».

Мне почудилось, что из этих мыслей можно извлечь педагогическую пользу. Я спросил: «Вам это ничего не напоминает у Достоевского?»

Марк быстро сообразил: «Настасья Филипповна! Бросает сто тысяч рублей в огонь. Ради чего? Это гордость у нее такая. Ничего ей не жалко. Кураж превыше всего».

Тут вступила и студентка Анна: «Это как Грушенька. Так хороша, так наряжена — залюбуешься! А она говорит, что в один миг все сбросит, нищенкой будет по улицам бродить. Это истерика, как и у Настасьи?»

Я задумался. Большинство экспертов сходится во мнении, что, приобретя Крым, Россия теряет несравненно большее. Теряет Украину. Теряет инвестиции, доверие, экономическую стабильность. Теряет свое место в мировом сообществе. Потенциально теряет и себя, создавая прецедент, по которому от нее будут отпадать территории, жаждущие суверенитета. Ради чего такой невыгодный обмен?

А может быть, дело вовсе не в приобретении Крыма, а в грандиозности своеволия, которое измеряется грандиозностью потери?
Для чего Настасья Филипповна бросает в огонь целое состояние? Для чего отказывается от всего своего великосветского круга, от князя Мышкина с его возвышенной любовью и полутора миллионами? Неужели ради дикого Рогожина? Не нужен ей Рогожин — ей нужно себя показать, отринуть все условности, переступить все границы. Не приобрести нужно, а потерять — широчайшим жестом швырнуть в лицо миру все достигнутое, включая олимпийскую славу, гори она синим пламенем… Нет, экономистам и политологам здесь не разобраться, здесь нужен Достоевский.

Истребление середины

В отечественной истории уже был такой экзистенциальный вызов, брошенный всему миру и законам цивилизации. Но тогда эта фантазия, раздраженная «даже до сумасшествия», облекалась в формы псевдорациональные и наукообразные: материалистический базис, борьба классов, социалистическая революция, диктатура пролетариата… Потребовались десятилетия, чтобы обнаружилась фантасмагоричность всего этого проекта, за которым стояла всего лишь упрямая воля к власти: жить не как все, отбросить к черту диктатуру здравого смысла и экономическую целесообразность и поставить на их место диктатуру своеволия. Но галлюцинация этих законов «исторического и диалектического материализма» была столь правдоподобна, что сумела увлечь едва ли не половину человечества на путь построения «научного коммунизма». Тогда еще верилось в идеалы интернационализма, братства, свободы, равенства — и приносились им великие жертвы. Но становилось все яснее, что движут этим великим историческим переломом не идеалы, а злоба и ненависть одних, страх и малодушие других. Чуткий свидетель эпохи Михаил Пришвин писал в своем Дневнике 1930 г.:

«24 января. Иной совестливый человек ныне содрогается от мысли, которая навязывается ему теперь повседневно: что самое невероятное преступление, ложь, обманы самые наглые, систематическое насилие над личностью человека — все это может не только оставаться безнаказанным, но даже быть неплохим рычагом истории, будущего».

Ненависть как рычаг истории… Причем, по наблюдению Пришвина, самую лютую ненависть вызывают именно те, кто с рациональной точки зрения наиболее полезен для развития общества.

«6 февраля. Кулаки. Долго не понимал значения ожесточенной травли «кулаков» и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которыми до сих пор, через 12 лет, мы живем в значительной степени».

Поставим на место кулаков «креативный класс» — и получим точную картину той иррациональной ненависти, которая разжигается пропагандой против нынешних «середняков». Не любят в России середины.
Богатых и сильных поневоле уважают, с бедных и слабых что взять… Извечная ненависть поляризованного общества к любому центризму.

Но есть и колоссальное различие. Тогда эта магма всенародной злобы канализировалсь по специально проложенным для нее идеологическим руслам. Имитировалось научное мировоззрение, «передовые идеалы» — и злоба разжигалась во имя высших целей освобождения трудового человечества и создания царства изобилия. Сейчас по большому счету уже и не нужны никакие мотивации — достаточно чистых эмоций. Злоба очищается от всяких рациональных примесей и направляется на самый близкий, братский народ. Это, действительно, радикальный эксперимент по возгонке злобы: она приобретает новый вкус — сладострастия, упоения самим состоянием ненависти.

От совка к бобку

В известном рассказе Достоевского загулявший в подпитии герой бродит по кладбищу и слышит разговоры мертвецов. Сознание покидает их не сразу, а постепенно, в течение нескольких недель или месяцев, отведенных им для осмысления своей жизни, для раскаяния. Но для них это счастливый миг полного раскрепощения от всех уз морали.

«Черт возьми, ведь значит же что-нибудь могила! Мы все будем вслух рассказывать наши истории и уже ничего не стыдиться… Всё это там вверху было связано гнилыми веревками. Долой веревки, и проживем эти два месяца в самой бесстыдной правде! Заголимся и обнажимся!

— Обнажимся, обнажимся! — закричали во все голоса».

Над кладбищем поднимаются густые испарения смрада — не телесного, потому что процесс гниения перешел уже на сами души. И вот посреди «праздника мертвецов» и раздается странное, невнятное по смыслу слово «бобок».

«Не то чтобы голоса, а так как будто кто подле: «Бобок, бобок, бобок!» Какой такой бобок?»

Точный смысл этого слова остается непонятным на протяжении всего рассказа, хотя он так и называется — «Бобок». Это даже не слово, а «словцо», какое-то бормотание, междометие — звук умирающей, но еще теплящейся души.

«Есть, например, здесь один такой, который почти совсем разложился, но раз недель в шесть он всё еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно, бессмысленное, про какой-то бобок: «Бобок, бобок»…»

Вот это слово «бобок» и может послужить обозначением наступившей эпохи и восполнить пробел в социально-политической терминологии. Вся та публицистика, геополитика, законотворчество, которые обрушиваются на страну, вызывая приступы энтузиазма, — это, по сути, тот же «бобок». Лопающийся пузырь последнего вздоха отходящего исторического организма.

«Бобок» — стиль времени, как декаданс конца XIX века или авангард 1910–1920-х гг. Это слово-клич, звук последнего бесстыдства, когда уже все дозволено, потому что смерть все спишет. О фонетике и семантике этого загадочного слова можно написать целый трактат. У Хлебникова похожее звучание связано с очертанием губ: «Бобэоби пелись губы». У повторных сочетаний «б» с открытыми гласными «а» и «о» — значение угрозы, насилия, смерти, пустоты. Здесь отзывается злой Бабай, которым пугают детей, и глагол «бабахать». У Мандельштама звучит столь же неопределимый, но выразительный глагол: «Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,/Он один лишь бабачит и тычет» («Мы живем, под собою не чуя страны…»). У И. Бродского есть загадочное стихотворение «Похороны Бобо», истолкованное самим автором: «Бобо — это абсолютное ничто».

Достоевский гордился тем, что ввел в русский язык глагол «стушеваться», т.е. незаметно исчезнуть. Но «бобок» — сегодня более важное для России слово, это знак громкого исчезновения, раскатистый предсмертный выдох.
Страна замерла, все внутри нее продолжается лишь по инерции, а глубинно она предельно напряжена и ожесточена на рубежах. «…Страна со всех сторон окружена неприятелем» (Д. Медведев). Это непревзойденный в истории рекорд: всего за несколько месяцев самой большой на свете стране удалось окружить себя врагом — такова проекция тотальной ненависти. То, что производится сегодня в знак солидарности со «злобой года», — и есть тот самый бобок. Бобок-пропаганда, бобок-публицистика, бобок-литература, бобок-метафизика… У бобка много профессиональных обличий и манер. Политик-бобок хочет отобрать у соседнего народа принадлежащую ему землю как «оккупированную» и тем самым отправить миллионы людей на небо, вслед за первой «Небесной сотней». Профессор-бобок выражается еще прямее, чеканит формулу: «Убивать, убивать и убивать. Больше разговоров никаких не должно быть. Как профессор я так считаю».

Путь, пройденный за четверть века, можно очертить так: от совка — к бобку. Разница немаловажна.

Совок был существом наглым и хамоватым, но и лопоухим, лоховатым. Его уши еще были полны отголосками добрых увещеваний и посулов равенства, братства и великого будущего.
Некие исторические, философские, моральные абстракции отдавались в его подсознании и придавали ему толику добродушия и расслабленности даже в острой борьбе за жизненные интересы. Он не был готов так безоговорочно «отжимать» у чужих и «сливать» своих. Он был более спокойным и уравновешенным и вплоть до 2014 года считал, что у жизни еще может быть второе начало.

Бобок лишен этих иллюзий и исторической перспективы. У него осталось только одно право, о котором в «Бесах» Петр Верховенский говорит Ставрогину: «В сущности, наше учение есть отрицание чести, и откровенным правом на бесчестие всего легче русского человека за собою увлечь можно». Ставрогин отвечает: «Право на бесчестие — да это все к нам прибегут, ни одного там не останется». И бобок этим правом пользуется самозабвенно. Незабываема сцена парада пленных в Донецке. Истошный мужской крик из толпы: «На колени поставьте! На колени!» За понурыми пленными проезжают поливальные машины. Репортер приходит в восторг: «Показательно! Браво! Браво! За ними даже дорогу моют, чтобы эта грязь не оставалась на нашей земле». Страна поднимается с колен, только если кого-то ставит на колени.

Совок в простоте душевной полагал, что вселенная должна по-матерински его любить и опекать, восхищаться даже его хамством как выражением ребячливой резвости и непосредственности. Бобок — разочарованный совок, который вдруг осознал свое сиротство. Вселенная никогда не даст ему той любви, на которую он имеет право.

Бобок — агрессивно-депрессивный совок, который ничего хорошего не ждет от мира. А потому готов первым нанести сокрушительный удар — и, разлагаясь в могиле, грозит «бобокалипсисом»…
Конечно, в эпоху бобка далеко не все бобки. Если применить термины фонетики не только к языку, но и к обществу, то оно делится на три разряда: гласные и звонкие и глухие согласные. Звонкие согласные всегда и во всем согласны с властью, громче всех кричат «ура» и побуждают к этому остальных. Они подают свой голос в поддержку всего, что уже господствует и с чем они, безусловно, от души согласны. Это «агрессивно-послушное большинство» (Ю. Афанасьев, 1989). «Глухие согласные» — те, которые поддерживают власть своим молчанием, равнодушием, терпением. Это депрессивно-послушное большинство.

Наконец, есть гласные. И в языке, и в обществе их всегда меньше, чем согласных. В них свободное дыхание мысли и слова не наталкивается на внутренние зажимы и преграды. В эпоху совка их называли диссидентами, олицетворением которых были А. Сахаров. А. Солженицын, А. Синявский… Эти ССС — и сотни солидарных с ними людей — придали иное звучание тому, что именовалось «СССР». Это люди мягкой души и непреклонного духа. Сегодня их называют «пятой колонной», но они меньше всего склонны выстраиваться в колонну. Они — писатели, музыканты, художники, журналисты, историки, политики, волонтеры — и к тому же граждане. Вряд ли их можно назвать «инакомыслящими», поскольку они не противостоят какой-то системе мысли, идеологии, идеократии. Они противостоят безмыслию, поэтому их можно просто считать мыслящими. И действуют они очень по-российски, бросая абсурдный вызов эпохе абсурда: в одиночку — против огромного большинства. Трудно поверить, что они победят. Но давно сказано первым христианским экзистенциалистом Тертуллианом: «Верую, потому что абсурдно».
Источник: http://www.novayagazeta.ru/comments/66388.htmlМихаил Эпштейн.
Вся сегодняшняя геополитика, публицистика, законотворчество — лопающийся пузырь последнего вздоха отходящего исторического организма.
Политология души

Похоже, что 2014 году суждено стать переломным в истории России. Постсоветская эпоха, начавшаяся в 1991-м, подошла к концу, а для новой еще нет названия, и непонятно, применимы ли к ней какие-либо социально-политические термины.

Самая большая по территории и сверхвооруженная, но лишенная союзников и ясной идеологии страна дерзнула бросить вызов всему миру и «выломиться» из системы международного права. Вызов чисто эмоциональный и экзистенциальный. Против всех, вопреки всему…
Конечно, тому есть и прагматические причины: коррупция, бандитизм, преступления, страх разоблачений, война все спишет… Но одним этим нельзя объяснить энтузиазм страны в решимости гордо и одиноко противостоять всем заведенным порядкам цивилизации. Радует сама возможность отбросить все правила, «навязанные Западом», и пожить наконец по собственной воле, как «суверены». Никакой закон нам не писан: ни ООН, ни международная система договоров, ни нами же ранее взятые обязательства. Мы сами хозяева своей тайги. Политологи бьются в попытках объяснить эту резкую, иррациональную смену курса. Хорошо бы перечитать Достоевского, в «Записках из подполья» уже все предсказано:

«Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить!»

Вот и началась она, эпоха «глупой воли», эпоха вызова всему ради одной-единственной, «наивыгодной» выгоды: пожить наконец по своему капризу, пусть самому дурацкому и ни с чем несообразному. И чем вреднее для себя, тем пронзительнее сладость вызова. Это все экзистенция играет, горячит кровь и мутит разум. Тут нужно смотреть не в социально-политический, а в философский и психологический словарь. Что такое экзистенция? Это голое существование, не подкрепленное никаким законом, обоснованием, сущностью, — вопреки всему. Это полная противоположность декартову рационализму: «Мыслю, следовательно, существую». По-нашему — ровно наоборот: «Существую, следовательно, бросаю вызов разуму». И даже резче: «Сумасшествую, значит, существую».

«Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту».

Вот отчего трудно подыскать рациональные объяснения новейшему выверту российской истории, всем этим «вдруг» и «вопреки». Нужна экзистенциальная политология, для которой нет научной базы, — да и возможна ли она? Откуда эта злоба, доходящая до белого каления и направленная на весь мир, на все то, что не «наше»?

Мирозлобие

Прежде всего не следует путать мирозлобие и мизантропию. Мизантроп (человеконенавистник) — нелюдим, избегает общества, не слишком высокого мнения о людях, в том числе о самом себе; это недоброе, но пассивное, страдальческое отношение к миру, осознание его пороков и слабостей. Мирозлобие — это, напротив, эмоционально агрессивное отношение к миру, злорадство по поводу его бед и несчастий. Мирозлобец испытывает обиду и желание отмщения, и подпольный человек Достоевского — один из первых и ярчайших представителей этого типа.

Послушав телеведущего, который грозит превратить Америку в радиоактивную пыль, и геополитика, который призывает российскую армию оккупировать Европу и установить над ней власть русского царя, можно прийти к выводу, что

есть в мире нечто более опасное, чем даже фашизм или коммунизм. Эта идеология относится к фашизму, примерно как ядерное оружие к обычному. Речь идет о панфобии — тотальной ненависти: не к иным классам, нациям или расам, а к миру как таковому.
Это жажда абсолютной гегемонии над миром и стремление диктовать ему свою волю — или уничтожить его. Это безумная, иррациональная идея всевластия одной банды, приставившей к виску всего человечества ядерное дуло.

Константин Леонтьев в свое время изрек: «Россия родит Антихриста». Раньше думалось, что ему привиделся коммунизм и эта опасность уже позади. Но возможно, коммунизм был только прологом к той отчаянной панфобии, которая, по словам одного из ее лидеров, планирует «эсхатологический захват планетарной власти. Хитрый и жестокий захват». В катехизисе Евразийского союза молодежи записано: «Мы имперостроители новейшего типа и не согласны на меньшее, чем власть над миром. Поскольку мы — господа земли, мы дети и внуки господ земли. Нам поклонялись народы и страны»… Выбор прост: если человечество не согласится стать кастовым и «евразийским», то лучше ему сгореть в ядерном огне. Раньше казалось, что это книжные, романтические бредни. Между тем главный теоретик евразийства, профессор Академии Генштаба, уже давно наставляет в этом духе своих «студентов». Так что ядерное оружие и воспаленная мысль безумца могут соединиться и впрямь превратить мир в радиоактивную пыль.

Связь экзистенции и злобы глубоко прослежена у Достоевского. Вот как начинаются «Записки из подполья»: «Я человек больной… Я злой человек. Непривлекательный я человек. Нет-с, я не хочу лечиться со злости. Вот этого, наверно, не изволите понимать… Я лучше всякого знаю, что всем этим я единственно только себе поврежу и никому больше. Но все-таки если я не лечусь, так это со злости».

Подпольный человек не хочет лечиться, потому что любое осмысленное, рациональное, созидательное действие вызывает в нем отвращение, приступ ярости и обиды. Если речь идет о больном общественном организме, то он отвергает всякое лечение, потому что злоба его направлена и на само здоровье. Бороться за возвращение к жизни, за здоровую экономику, здоровое государство, умный парламент, свободные выборы — это признать свое поражение. Уж если я умираю, значит, сама смерть права. «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». Подпольный человек прекрасно понимает, что и сам он, со своим чайником и чашкой, провалится вслед за миром, — и все-таки предпочтет чаепитие мироспасению.

Деньги в огонь

В нынешнем году был короткий промежуток между праздничным закрытием Олимпиады (23 февраля) и объявлением референдума по Крыму (27 февраля). Всего за четыре дня сместилась ось российской истории. Об этом вдруг заговорили мои студенты в курсе по Достоевскому. «Удивительно! — сказал Марк. — Столько денег вложено в Олимпиаду. Столько лет готовились показать себя миру. Всего добились. И вдруг — одним махом спустить весь моральный и политический капитал, на который могли бы жить еще долгие годы. Всех напугать, оттолкнуть от себя».

Мне почудилось, что из этих мыслей можно извлечь педагогическую пользу. Я спросил: «Вам это ничего не напоминает у Достоевского?»

Марк быстро сообразил: «Настасья Филипповна! Бросает сто тысяч рублей в огонь. Ради чего? Это гордость у нее такая. Ничего ей не жалко. Кураж превыше всего».

Тут вступила и студентка Анна: «Это как Грушенька. Так хороша, так наряжена — залюбуешься! А она говорит, что в один миг все сбросит, нищенкой будет по улицам бродить. Это истерика, как и у Настасьи?»

Я задумался. Большинство экспертов сходится во мнении, что, приобретя Крым, Россия теряет несравненно большее. Теряет Украину. Теряет инвестиции, доверие, экономическую стабильность. Теряет свое место в мировом сообществе. Потенциально теряет и себя, создавая прецедент, по которому от нее будут отпадать территории, жаждущие суверенитета. Ради чего такой невыгодный обмен?

А может быть, дело вовсе не в приобретении Крыма, а в грандиозности своеволия, которое измеряется грандиозностью потери?
Для чего Настасья Филипповна бросает в огонь целое состояние? Для чего отказывается от всего своего великосветского круга, от князя Мышкина с его возвышенной любовью и полутора миллионами? Неужели ради дикого Рогожина? Не нужен ей Рогожин — ей нужно себя показать, отринуть все условности, переступить все границы. Не приобрести нужно, а потерять — широчайшим жестом швырнуть в лицо миру все достигнутое, включая олимпийскую славу, гори она синим пламенем… Нет, экономистам и политологам здесь не разобраться, здесь нужен Достоевский.

Истребление середины

В отечественной истории уже был такой экзистенциальный вызов, брошенный всему миру и законам цивилизации. Но тогда эта фантазия, раздраженная «даже до сумасшествия», облекалась в формы псевдорациональные и наукообразные: материалистический базис, борьба классов, социалистическая революция, диктатура пролетариата… Потребовались десятилетия, чтобы обнаружилась фантасмагоричность всего этого проекта, за которым стояла всего лишь упрямая воля к власти: жить не как все, отбросить к черту диктатуру здравого смысла и экономическую целесообразность и поставить на их место диктатуру своеволия. Но галлюцинация этих законов «исторического и диалектического материализма» была столь правдоподобна, что сумела увлечь едва ли не половину человечества на путь построения «научного коммунизма». Тогда еще верилось в идеалы интернационализма, братства, свободы, равенства — и приносились им великие жертвы. Но становилось все яснее, что движут этим великим историческим переломом не идеалы, а злоба и ненависть одних, страх и малодушие других. Чуткий свидетель эпохи Михаил Пришвин писал в своем Дневнике 1930 г.:

«24 января. Иной совестливый человек ныне содрогается от мысли, которая навязывается ему теперь повседневно: что самое невероятное преступление, ложь, обманы самые наглые, систематическое насилие над личностью человека — все это может не только оставаться безнаказанным, но даже быть неплохим рычагом истории, будущего».

Ненависть как рычаг истории… Причем, по наблюдению Пришвина, самую лютую ненависть вызывают именно те, кто с рациональной точки зрения наиболее полезен для развития общества.

«6 февраля. Кулаки. Долго не понимал значения ожесточенной травли «кулаков» и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которыми до сих пор, через 12 лет, мы живем в значительной степени».

Поставим на место кулаков «креативный класс» — и получим точную картину той иррациональной ненависти, которая разжигается пропагандой против нынешних «середняков». Не любят в России середины.
Богатых и сильных поневоле уважают, с бедных и слабых что взять… Извечная ненависть поляризованного общества к любому центризму.

Но есть и колоссальное различие. Тогда эта магма всенародной злобы канализировалсь по специально проложенным для нее идеологическим руслам. Имитировалось научное мировоззрение, «передовые идеалы» — и злоба разжигалась во имя высших целей освобождения трудового человечества и создания царства изобилия. Сейчас по большому счету уже и не нужны никакие мотивации — достаточно чистых эмоций. Злоба очищается от всяких рациональных примесей и направляется на самый близкий, братский народ. Это, действительно, радикальный эксперимент по возгонке злобы: она приобретает новый вкус — сладострастия, упоения самим состоянием ненависти.

От совка к бобку

В известном рассказе Достоевского загулявший в подпитии герой бродит по кладбищу и слышит разговоры мертвецов. Сознание покидает их не сразу, а постепенно, в течение нескольких недель или месяцев, отведенных им для осмысления своей жизни, для раскаяния. Но для них это счастливый миг полного раскрепощения от всех уз морали.

«Черт возьми, ведь значит же что-нибудь могила! Мы все будем вслух рассказывать наши истории и уже ничего не стыдиться… Всё это там вверху было связано гнилыми веревками. Долой веревки, и проживем эти два месяца в самой бесстыдной правде! Заголимся и обнажимся!

— Обнажимся, обнажимся! — закричали во все голоса».

Над кладбищем поднимаются густые испарения смрада — не телесного, потому что процесс гниения перешел уже на сами души. И вот посреди «праздника мертвецов» и раздается странное, невнятное по смыслу слово «бобок».

«Не то чтобы голоса, а так как будто кто подле: «Бобок, бобок, бобок!» Какой такой бобок?»

Точный смысл этого слова остается непонятным на протяжении всего рассказа, хотя он так и называется — «Бобок». Это даже не слово, а «словцо», какое-то бормотание, междометие — звук умирающей, но еще теплящейся души.

«Есть, например, здесь один такой, который почти совсем разложился, но раз недель в шесть он всё еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно, бессмысленное, про какой-то бобок: «Бобок, бобок»…»

Вот это слово «бобок» и может послужить обозначением наступившей эпохи и восполнить пробел в социально-политической терминологии. Вся та публицистика, геополитика, законотворчество, которые обрушиваются на страну, вызывая приступы энтузиазма, — это, по сути, тот же «бобок». Лопающийся пузырь последнего вздоха отходящего исторического организма.

«Бобок» — стиль времени, как декаданс конца XIX века или авангард 1910–1920-х гг. Это слово-клич, звук последнего бесстыдства, когда уже все дозволено, потому что смерть все спишет. О фонетике и семантике этого загадочного слова можно написать целый трактат. У Хлебникова похожее звучание связано с очертанием губ: «Бобэоби пелись губы». У повторных сочетаний «б» с открытыми гласными «а» и «о» — значение угрозы, насилия, смерти, пустоты. Здесь отзывается злой Бабай, которым пугают детей, и глагол «бабахать». У Мандельштама звучит столь же неопределимый, но выразительный глагол: «Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,/Он один лишь бабачит и тычет» («Мы живем, под собою не чуя страны…»). У И. Бродского есть загадочное стихотворение «Похороны Бобо», истолкованное самим автором: «Бобо — это абсолютное ничто».

Достоевский гордился тем, что ввел в русский язык глагол «стушеваться», т.е. незаметно исчезнуть. Но «бобок» — сегодня более важное для России слово, это знак громкого исчезновения, раскатистый предсмертный выдох.
Страна замерла, все внутри нее продолжается лишь по инерции, а глубинно она предельно напряжена и ожесточена на рубежах. «…Страна со всех сторон окружена неприятелем» (Д. Медведев). Это непревзойденный в истории рекорд: всего за несколько месяцев самой большой на свете стране удалось окружить себя врагом — такова проекция тотальной ненависти. То, что производится сегодня в знак солидарности со «злобой года», — и есть тот самый бобок. Бобок-пропаганда, бобок-публицистика, бобок-литература, бобок-метафизика… У бобка много профессиональных обличий и манер. Политик-бобок хочет отобрать у соседнего народа принадлежащую ему землю как «оккупированную» и тем самым отправить миллионы людей на небо, вслед за первой «Небесной сотней». Профессор-бобок выражается еще прямее, чеканит формулу: «Убивать, убивать и убивать. Больше разговоров никаких не должно быть. Как профессор я так считаю».

Путь, пройденный за четверть века, можно очертить так: от совка — к бобку. Разница немаловажна.

Совок был существом наглым и хамоватым, но и лопоухим, лоховатым. Его уши еще были полны отголосками добрых увещеваний и посулов равенства, братства и великого будущего.
Некие исторические, философские, моральные абстракции отдавались в его подсознании и придавали ему толику добродушия и расслабленности даже в острой борьбе за жизненные интересы. Он не был готов так безоговорочно «отжимать» у чужих и «сливать» своих. Он был более спокойным и уравновешенным и вплоть до 2014 года считал, что у жизни еще может быть второе начало.

Бобок лишен этих иллюзий и исторической перспективы. У него осталось только одно право, о котором в «Бесах» Петр Верховенский говорит Ставрогину: «В сущности, наше учение есть отрицание чести, и откровенным правом на бесчестие всего легче русского человека за собою увлечь можно». Ставрогин отвечает: «Право на бесчестие — да это все к нам прибегут, ни одного там не останется». И бобок этим правом пользуется самозабвенно. Незабываема сцена парада пленных в Донецке. Истошный мужской крик из толпы: «На колени поставьте! На колени!» За понурыми пленными проезжают поливальные машины. Репортер приходит в восторг: «Показательно! Браво! Браво! За ними даже дорогу моют, чтобы эта грязь не оставалась на нашей земле». Страна поднимается с колен, только если кого-то ставит на колени.

Совок в простоте душевной полагал, что вселенная должна по-матерински его любить и опекать, восхищаться даже его хамством как выражением ребячливой резвости и непосредственности. Бобок — разочарованный совок, который вдруг осознал свое сиротство. Вселенная никогда не даст ему той любви, на которую он имеет право.

Бобок — агрессивно-депрессивный совок, который ничего хорошего не ждет от мира. А потому готов первым нанести сокрушительный удар — и, разлагаясь в могиле, грозит «бобокалипсисом»…
Конечно, в эпоху бобка далеко не все бобки. Если применить термины фонетики не только к языку, но и к обществу, то оно делится на три разряда: гласные и звонкие и глухие согласные. Звонкие согласные всегда и во всем согласны с властью, громче всех кричат «ура» и побуждают к этому остальных. Они подают свой голос в поддержку всего, что уже господствует и с чем они, безусловно, от души согласны. Это «агрессивно-послушное большинство» (Ю. Афанасьев, 1989). «Глухие согласные» — те, которые поддерживают власть своим молчанием, равнодушием, терпением. Это депрессивно-послушное большинство.

Наконец, есть гласные. И в языке, и в обществе их всегда меньше, чем согласных. В них свободное дыхание мысли и слова не наталкивается на внутренние зажимы и преграды. В эпоху совка их называли диссидентами, олицетворением которых были А. Сахаров. А. Солженицын, А. Синявский… Эти ССС — и сотни солидарных с ними людей — придали иное звучание тому, что именовалось «СССР». Это люди мягкой души и непреклонного духа. Сегодня их называют «пятой колонной», но они меньше всего склонны выстраиваться в колонну. Они — писатели, музыканты, художники, журналисты, историки, политики, волонтеры — и к тому же граждане. Вряд ли их можно назвать «инакомыслящими», поскольку они не противостоят какой-то системе мысли, идеологии, идеократии. Они противостоят безмыслию, поэтому их можно просто считать мыслящими. И действуют они очень по-российски, бросая абсурдный вызов эпохе абсурда: в одиночку — против огромного большинства. Трудно поверить, что они победят. Но давно сказано первым христианским экзистенциалистом Тертуллианом: «Верую, потому что абсурдно».
Источник: http://www.novayagazeta.ru/comments/66388.html