ПУТИНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ КАНОНЕРОКПУТИНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ КАНОНЕРОК

Александр Гольц
Российская дипломатия эпохи Путина В.В. становится все более разнообразной. На саммите АТЭС она обогатилась тем, что первое лицо государства бегало за американским президентом, дабы похлопать того по плечу. Но, оказывается, в нашем арсенале есть и другие, более действенные средства. Каковые и будут продемонстрированы в самое ближайшее время в ходе саммита «двадцатки», который пройдет 14-16 ноября в австралийском Брисбене.
Несколько дней назад военно-морская разведка этой страны обнаружила у своего западного побережья группировку российского Тихоокеанского флота. Она включает флагман — ракетный крейсер «Варяг», большой противолодочный корабль «Маршал Шапошников», танкер «Борис Бутома» и спасательное судно «Фотий Крылов». В общем, практически все из состава надводного флота, что может доплыть до далеких австралийских берегов. Нет сомнений, что российские боевые корабли будут находиться в международных водах вблизи Брисбена в ходе всего саммита.
Надо сказать, что такое военно-морское сопровождение высокопоставленных визитеров из Москвы бывало и раньше. Так, в 2010-м отряд кораблей Тихоокеанского флота сопутствовал приезду тогдашнего президента Дмитрия Медведева в Сан-Франциско, а годом раньше боевой корабль поддерживал его во время саммита АТЭС. Можно вспомнить также, как Никита Сергеевич Хрущев посещал Албанию на крейсере «Адмирал Нахимов» и Великобританию на крейсере «Орджоникидзе». Впрочем, в прошлые разы, как в советские, так и в российские времена, Москва заблаговременно информировала о таких визитах. На сей же раз «Варяг» и кампания прибыли без всякого приглашения. Типа, поболеть за главного начальника.
Антиподы выдвигают разные версии происходящего. Для них очевидно, что корабли (откровенно говоря, довольно старые, построенные более 30 лет назад) должны подкрепить некую «ауру мощи» Владимира Путина. Вопрос: зачем? Одни полагают, что главный начальник России готовится таким образом к переговорам с австралийским премьером, который обещал чрезвычайно жесткое общение. Скажем откровенно, основания для такого жесткого разговора есть: австралийские граждане погибли в малазийском «Боинге», сбитом над Донецкой областью. И вот пожилой дзюдоист, которому предстоит противостояние с чуть более молодым боксером и рэгбистом Тони Эбботтом, решил усилить свои аргументы с помощью 16 противокорабельных ракетных установок комплекса «Вулкан», размещенных на «Варяге».
Другая версия: Владимир Путин намерен выступить перед мировыми лидерами с эпохальной речью относительно будущего международных отношений. Для подкрепления которой опять-таки потребуются противокорабельные ракеты.
Так или иначе, налицо реинкарнация «дипломатии канонерок», столь популярной в XIX веке (мне уже приходилось писать, что путинские взгляды на мировое устройство странным образом не продвинулись дальше Real Politik двухсотлетней давности). Термин появился в 1850 году. Тогда британский министр иностранных дел лорд Пальмерстон направил эскадру королевского флота для блокады греческого порта Пирей, дабы добиться материальной компенсации потерь, понесенных британским гражданином в ходе еврейских погромов. Теперь, оказавшись не в состоянии убедить партнеров, Россия странным образом решила подкрепить свою слабую позицию, демонстрируя несколько заржавевшую военную технику. Любопытно, подхватит ли Обама вызов и не направит ли пару-тройку авианосных группировок к австралийским берегам, на фоне которых российские корабли рискуют несколько затеряться…
Источник http://ej.ru/?a=note&id=26465Александр Гольц
Российская дипломатия эпохи Путина В.В. становится все более разнообразной. На саммите АТЭС она обогатилась тем, что первое лицо государства бегало за американским президентом, дабы похлопать того по плечу. Но, оказывается, в нашем арсенале есть и другие, более действенные средства. Каковые и будут продемонстрированы в самое ближайшее время в ходе саммита «двадцатки», который пройдет 14-16 ноября в австралийском Брисбене.
Несколько дней назад военно-морская разведка этой страны обнаружила у своего западного побережья группировку российского Тихоокеанского флота. Она включает флагман — ракетный крейсер «Варяг», большой противолодочный корабль «Маршал Шапошников», танкер «Борис Бутома» и спасательное судно «Фотий Крылов». В общем, практически все из состава надводного флота, что может доплыть до далеких австралийских берегов. Нет сомнений, что российские боевые корабли будут находиться в международных водах вблизи Брисбена в ходе всего саммита.
Надо сказать, что такое военно-морское сопровождение высокопоставленных визитеров из Москвы бывало и раньше. Так, в 2010-м отряд кораблей Тихоокеанского флота сопутствовал приезду тогдашнего президента Дмитрия Медведева в Сан-Франциско, а годом раньше боевой корабль поддерживал его во время саммита АТЭС. Можно вспомнить также, как Никита Сергеевич Хрущев посещал Албанию на крейсере «Адмирал Нахимов» и Великобританию на крейсере «Орджоникидзе». Впрочем, в прошлые разы, как в советские, так и в российские времена, Москва заблаговременно информировала о таких визитах. На сей же раз «Варяг» и кампания прибыли без всякого приглашения. Типа, поболеть за главного начальника.
Антиподы выдвигают разные версии происходящего. Для них очевидно, что корабли (откровенно говоря, довольно старые, построенные более 30 лет назад) должны подкрепить некую «ауру мощи» Владимира Путина. Вопрос: зачем? Одни полагают, что главный начальник России готовится таким образом к переговорам с австралийским премьером, который обещал чрезвычайно жесткое общение. Скажем откровенно, основания для такого жесткого разговора есть: австралийские граждане погибли в малазийском «Боинге», сбитом над Донецкой областью. И вот пожилой дзюдоист, которому предстоит противостояние с чуть более молодым боксером и рэгбистом Тони Эбботтом, решил усилить свои аргументы с помощью 16 противокорабельных ракетных установок комплекса «Вулкан», размещенных на «Варяге».
Другая версия: Владимир Путин намерен выступить перед мировыми лидерами с эпохальной речью относительно будущего международных отношений. Для подкрепления которой опять-таки потребуются противокорабельные ракеты.
Так или иначе, налицо реинкарнация «дипломатии канонерок», столь популярной в XIX веке (мне уже приходилось писать, что путинские взгляды на мировое устройство странным образом не продвинулись дальше Real Politik двухсотлетней давности). Термин появился в 1850 году. Тогда британский министр иностранных дел лорд Пальмерстон направил эскадру королевского флота для блокады греческого порта Пирей, дабы добиться материальной компенсации потерь, понесенных британским гражданином в ходе еврейских погромов. Теперь, оказавшись не в состоянии убедить партнеров, Россия странным образом решила подкрепить свою слабую позицию, демонстрируя несколько заржавевшую военную технику. Любопытно, подхватит ли Обама вызов и не направит ли пару-тройку авианосных группировок к австралийским берегам, на фоне которых российские корабли рискуют несколько затеряться…
Источник http://ej.ru/?a=note&id=26465

Саммит лидеров стран АТЭС в КНР закончился победой Пекина над ВашингтономСаммит лидеров стран АТЭС в КНР закончился победой Пекина над Вашингтоном

Саммит лидеров стран АТЭС в КНР закончился победой Пекина над Вашингтоном и полным поражением Москвы, пишет Иван Яковина в статье для nvua.net.

Решающий саммит

Закончившийся в Китае саммит стран организации Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) большинству украинцев запомнился неловким эпизодом с пледом, который президент РФ зачем-то набросил на плечи китайской первой леди Пэн Лиюань. В соцсетях и СМИ эта история наделала больше шуму, чем все остальные вместе взятые, хотя не стоила и выеденного яйца. Диванные знатоки этикета сулили едва ли не китайско-российскую войну, даже не удосужившись узнать, что дипэтикет на глав государств и правительствне распространяетсявовсе.

Главным же итогом встречи стала дипломатическая победа Китая, который сумел не только отчетливо заявить о себе как о новом лидере в АТР, но и отодвинуть в сторону США с их повесткой дня и планами относительно региона.

Суть американо-китайского противостояния такова. США уже почти десятилетие продвигают амбициозную идею создания организации Транс-тихоокеанского партнерства (ТПП) — зоны свободной торговли и передвижения капитала, которое (в его нынешнем проекте) будет контролироваться даже не правительствами стран-участниц, а их крупнейшими корпорациями. Поскольку большинство этих корпораций — американские, понятно, кто в действительности будет в ТТП главным.

У Китая же есть альтернативный проект — Азиатско-тихоокеанская зона свободной торговли (АТЗСТ), центром и главной движущей силой которого, по плану Пекина, должен стать он сам. Тут уже корпорации будут играть подчиненную правительствам роль, а сами эти правительства при сохранении нынешних тенденций станут своего рода экономическими вассалами Китая. Американцы довольно осторожно относятся к этой идее, вполне разумно видя в ней вызов своему глобальному господству.

Основной интригой форума, прошедшего под Пекином, стал вопрос: по какому из этих направлений пойдет регион? Выяснилось, что скорее, по китайскому.

Переговоры участников ТТП в американском посольстве закончились ничем. Япония в очередной раз отказалась от либерализации сельскохозяйственного экспорта, что является одним из ключевых положений пока еще не заключенного пакта. Конечно, ТТП можно было бы сформировать и без Токио, однако без третьей экономики мира влияние организации будет куда менее скромным, а из собственно азиатских стран в ней останется лишь Вьетнам — страна, конечно, замечательная, но экономически с Японией несравнимая. Для американцев отсутствие в ТТП Японии — то же, что Таможенный союз без Украины для россиян — недоделанный инвалид без ясных перспектив. В общем, план, которую продвигают США, пока никак не клеится.

Зато у китайцев дела обстоят намного лучше. Их идея вложить в создание новой транспортной инфраструктуры в АТР 140 миллиардов долларов (только на начальном этапе) не только получила всеобщее одобрение (итоговый протокол о поддержке АТЗСТ подписал даже Барак Обама), но и убежденного сторонника в лице российского президента Владимира Путина. Дело тут вот в чем.

Потеря независимости России

Москва, стремительно теряющая доверие и партнеров на Западе, громогласно объявила о развороте на Восток. Укрепление сотрудничества с Китаем в этом свете стало одним из приоритетов политики Кремля. Пекин не возмущается нарушению прав человека в РФ, не налагает санкций за аннексию чужой территории, не ругает за войну, развязанную на востоке Украины, не требует проведения нормальных выборов, сменяемости власти и так далее.

Вместо всего этого китайцы предлагают вполне ясную схему отношений. Россия, попав в зону китайского влияния, становится колонией Поднебесной: территорией, откуда растущая экономика КНР будет почти бесплатно изымать природные ресурсы, а в обратном направлении поставлять своих колонистов, снижая демографическое давление внутри своей страны.

Взамен на это московские “князьки”, “раджи” и “эмиры” получат постоянный поток денег из КНР и право творить со своими подданными все, что заблагорассудится. Кроме того, их, как почти равных, будут время от времени принимать в Пекине, теша самолюбие и чванство. Всего того, что так не любит Путин, — проблем с оппозицией, экономических неурядиц, забот о социальной сфере и экономике не потребуется. Китай со всем этим разберется. Процесс уже начался: на саммите был подписан договор о строительстве в из Сибири в Китай еще одного газопровода, который вызвал крайненеоднозначную реакцию.

Превращение России в китайскую колонию сильно подорвет влияние США, что тоже не может радовать Путина, который о своей стране уже давно особо не заботится, но видит Вашингтон источником всех своих проблем. Понимая то, что Барак Обама сейчас больше других будет заинтересован в сохранении суверенитета РФ, российский президент во время саммита несколько раз пытался завязать с ним беседу о “Сирии, Иране и Украине”. Впрочем, разговор не клеился: в общей сложности они поговорили 15-20 минут.

Ответ США

Судя по озвученным темам видимо, пытаясь пошантажировать американского коллегу. Интерес Путина ясен: он хочет добиться снятия санкций со своих друзей, не возвращая при этом Крым и не убирая свои войска из Донбасса. В случае, если эти требования выполнены не будут, Москва продолжит сближение с Китаем (то есть передачу в его управление своей экономики), а также постарается подгадить США и на других направлениях. Например, на днях Россия объявила о намерении построить в Иране еще восемь ядерных реакторов. На деле это означает подрыв общей позиции “шестерки” на переговорах с Тегераном: сейчас пять постоянных членов СБ ООН и Германия постулируют, что Ирану не нужны свои мощности для производства ядерного топлива, поэтому и обогащать уран ему ни к чему. Если же эти станции будут построены, то у Тегерана появится веский и убедительный аргумент для продолжения обогащения.

Этот и ему подобные демарши Москвы уже заставили многих в США задуматься о том, что Обама готов променять целостность и независимость Украины на одну из главных задач своего президентства. В колонке для The New York Times обозреватель Роджер Коэн допустил такой вариант, полагая, что вырвать Украину из рук Путина — слишком хлопотное занятие, чтобы Обама стал рисковать ради него внешнеполитическим достижением эпохального масштаба.

Впрочем, уверенность российского лидера, что он “умнее всех” и “опять всех переиграл”, может сыграть с ним злую шутку. Обама, ранее противившийся введению самых жестких санкций против РФ, столкнувшись в открытым шантажом, может просто разозлиться. Кроме того, ему надо как-то договариваться с Конгрессом, недавно перешедшим под контроль требующих санкций республиканцев. Президент США может согласиться на такие санкции, получив взамен что-то иное. Российская экономика, пока не перешедшая под китайское управление, и так с трудом выдерживает войну и санкции, вызывая у экономистов настроения, близкие к паническим. Если от нового удара она рухнет, Путину не помогут все китайцы мира.

Что еще интереснее, так это явная переоценка Москвой своей важности в переговорах по Ирану. Сейчас Тегеран не надо уговаривать сесть за стол переговоров: он и сам стремится как можно скорее избавиться от нефтяного эмбарго. Более того, США и Иран невольно, медленно, но неумолимо становятся самыми близкими союзниками в деле противостояния Исламскому государству, обосновавшемуся в северном Ираке и восточной Сирии — общий враг порой сплачивает сильнее общих интересов и идеологий. По ядерной программе Вашингтон и Тегеран могут договориться и без помощи Москвы. Если бы Обама так сильно зависел от Путина в этом вопросе, то наверняка не шарахался от российского лидера на саммите, как от чумного.

Сумел ли президент РФ напугать американского коллегу, станет ясно уже в ближайшие недели. Ожидается, что после 17 ноября Запад обнародует (или не обнародует) новый пакет санкций против России. Учитывая, что сразу после саммита в Китае НАТО (читай — США) объявило о прямом вторжении российских войск на территорию Украины, Москву ничего хорошего не ждет.Саммит лидеров стран АТЭС в КНР закончился победой Пекина над Вашингтоном и полным поражением Москвы, пишет Иван Яковина в статье для nvua.net.

Решающий саммит

Закончившийся в Китае саммит стран организации Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) большинству украинцев запомнился неловким эпизодом с пледом, который президент РФ зачем-то набросил на плечи китайской первой леди Пэн Лиюань. В соцсетях и СМИ эта история наделала больше шуму, чем все остальные вместе взятые, хотя не стоила и выеденного яйца. Диванные знатоки этикета сулили едва ли не китайско-российскую войну, даже не удосужившись узнать, что дипэтикет на глав государств и правительств не распространяется вовсе.

Главным же итогом встречи стала дипломатическая победа Китая, который сумел не только отчетливо заявить о себе как о новом лидере в АТР, но и отодвинуть в сторону США с их повесткой дня и планами относительно региона.

Суть американо-китайского противостояния такова. США уже почти десятилетие продвигают амбициозную идею создания организации Транс-тихоокеанского партнерства (ТПП) — зоны свободной торговли и передвижения капитала, которое (в его нынешнем проекте) будет контролироваться даже не правительствами стран-участниц, а их крупнейшими корпорациями. Поскольку большинство этих корпораций — американские, понятно, кто в действительности будет в ТТП главным.

У Китая же есть альтернативный проект — Азиатско-тихоокеанская зона свободной торговли (АТЗСТ), центром и главной движущей силой которого, по плану Пекина, должен стать он сам. Тут уже корпорации будут играть подчиненную правительствам роль, а сами эти правительства при сохранении нынешних тенденций станут своего рода экономическими вассалами Китая. Американцы довольно осторожно относятся к этой идее, вполне разумно видя в ней вызов своему глобальному господству.

Основной интригой форума, прошедшего под Пекином, стал вопрос: по какому из этих направлений пойдет регион? Выяснилось, что скорее, по китайскому.

Переговоры участников ТТП в американском посольстве закончились ничем. Япония в очередной раз отказалась от либерализации сельскохозяйственного экспорта, что является одним из ключевых положений пока еще не заключенного пакта. Конечно, ТТП можно было бы сформировать и без Токио, однако без третьей экономики мира влияние организации будет куда менее скромным, а из собственно азиатских стран в ней останется лишь Вьетнам — страна, конечно, замечательная, но экономически с Японией несравнимая. Для американцев отсутствие в ТТП Японии — то же, что Таможенный союз без Украины для россиян — недоделанный инвалид без ясных перспектив. В общем, план, которую продвигают США, пока никак не клеится.

Зато у китайцев дела обстоят намного лучше. Их идея вложить в создание новой транспортной инфраструктуры в АТР 140 миллиардов долларов (только на начальном этапе) не только получила всеобщее одобрение (итоговый протокол о поддержке АТЗСТ подписал даже Барак Обама), но и убежденного сторонника в лице российского президента Владимира Путина. Дело тут вот в чем.

Потеря независимости России

Москва, стремительно теряющая доверие и партнеров на Западе, громогласно объявила о развороте на Восток. Укрепление сотрудничества с Китаем в этом свете стало одним из приоритетов политики Кремля. Пекин не возмущается нарушению прав человека в РФ, не налагает санкций за аннексию чужой территории, не ругает за войну, развязанную на востоке Украины, не требует проведения нормальных выборов, сменяемости власти и так далее.

Вместо всего этого китайцы предлагают вполне ясную схему отношений. Россия, попав в зону китайского влияния, становится колонией Поднебесной: территорией, откуда растущая экономика КНР будет почти бесплатно изымать природные ресурсы, а в обратном направлении поставлять своих колонистов, снижая демографическое давление внутри своей страны.

Взамен на это московские “князьки”, “раджи” и “эмиры” получат постоянный поток денег из КНР и право творить со своими подданными все, что заблагорассудится. Кроме того, их, как почти равных, будут время от времени принимать в Пекине, теша самолюбие и чванство. Всего того, что так не любит Путин, — проблем с оппозицией, экономических неурядиц, забот о социальной сфере и экономике не потребуется. Китай со всем этим разберется. Процесс уже начался: на саммите был подписан договор о строительстве в из Сибири в Китай еще одного газопровода, который вызвал крайненеоднозначную реакцию.

Превращение России в китайскую колонию сильно подорвет влияние США, что тоже не может радовать Путина, который о своей стране уже давно особо не заботится, но видит Вашингтон источником всех своих проблем. Понимая то, что Барак Обама сейчас больше других будет заинтересован в сохранении суверенитета РФ, российский президент во время саммита несколько раз пытался завязать с ним беседу о “Сирии, Иране и Украине”. Впрочем, разговор не клеился: в общей сложности они поговорили 15-20 минут.

Ответ США

Судя по озвученным темам видимо, пытаясь пошантажировать американского коллегу. Интерес Путина ясен: он хочет добиться снятия санкций со своих друзей, не возвращая при этом Крым и не убирая свои войска из Донбасса. В случае, если эти требования выполнены не будут, Москва продолжит сближение с Китаем (то есть передачу в его управление своей экономики), а также постарается подгадить США и на других направлениях. Например, на днях Россия объявила о намерении построить в Иране еще восемь ядерных реакторов. На деле это означает подрыв общей позиции “шестерки” на переговорах с Тегераном: сейчас пять постоянных членов СБ ООН и Германия постулируют, что Ирану не нужны свои мощности для производства ядерного топлива, поэтому и обогащать уран ему ни к чему. Если же эти станции будут построены, то у Тегерана появится веский и убедительный аргумент для продолжения обогащения.

Этот и ему подобные демарши Москвы уже заставили многих в США задуматься о том, что Обама готов променять целостность и независимость Украины на одну из главных задач своего президентства. В колонке для The New York Times обозреватель Роджер Коэн допустил такой вариант, полагая, что вырвать Украину из рук Путина — слишком хлопотное занятие, чтобы Обама стал рисковать ради него внешнеполитическим достижением эпохального масштаба.

Впрочем, уверенность российского лидера, что он “умнее всех” и “опять всех переиграл”, может сыграть с ним злую шутку. Обама, ранее противившийся введению самых жестких санкций против РФ, столкнувшись в открытым шантажом, может просто разозлиться. Кроме того, ему надо как-то договариваться с Конгрессом, недавно перешедшим под контроль требующих санкций республиканцев. Президент США может согласиться на такие санкции, получив взамен что-то иное. Российская экономика, пока не перешедшая под китайское управление, и так с трудом выдерживает войну и санкции, вызывая у экономистов настроения, близкие к паническим. Если от нового удара она рухнет, Путину не помогут все китайцы мира.

Что еще интереснее, так это явная переоценка Москвой своей важности в переговорах по Ирану. Сейчас Тегеран не надо уговаривать сесть за стол переговоров: он и сам стремится как можно скорее избавиться от нефтяного эмбарго. Более того, США и Иран невольно, медленно, но неумолимо становятся самыми близкими союзниками в деле противостояния Исламскому государству, обосновавшемуся в северном Ираке и восточной Сирии — общий враг порой сплачивает сильнее общих интересов и идеологий. По ядерной программе Вашингтон и Тегеран могут договориться и без помощи Москвы. Если бы Обама так сильно зависел от Путина в этом вопросе, то наверняка не шарахался от российского лидера на саммите, как от чумного.

Сумел ли президент РФ напугать американского коллегу, станет ясно уже в ближайшие недели. Ожидается, что после 17 ноября Запад обнародует (или не обнародует) новый пакет санкций против России. Учитывая, что сразу после саммита в Китае НАТО (читай — США) объявило о прямом вторжении российских войск на территорию Украины, Москву ничего хорошего не ждет.

Что ждет Украину — три варианта развития событийЧто ждет Украину — три варианта развития событий

Руководитель австрийского Института международной политики в Вене Хайнц Гэртнер заявил в интервью швейцарскому изданию Tagesanzeiger, что «Россия, перебрасывая свои войска и тяжелые вооружения в Украину, вполне возможно, пытается укрепить позицию для будущих дипломатических переговоров, на которых можно найти выход из конфликта». «Тем не менее, говорить о таком решении еще очень рано», — отметил политолог, сообщает liga.net .

«Вторым сценарием может стать замораживание конфликта: ни одна из сторон не откажется от своих требований и дипломатическое решение станет невозможным. В таком случае перемирие способно перерасти в самую настоящую войну в любой момент, — пишет Гэртнер. — И тогда стал бы реальным третий сценарий — опосредованная война между Россией и Западом, в которой локальные игроки, то есть украинское руководство и ополченцы на востоке Украины, были бы заинтересованы постоянно подогревать конфликт». Все это, по его словам, «известно со времен опосредованных войн в Африке в эру холодной войны».

Политолог считает, что Украина является для Путина «инструментом, с помощью которого он может в любой момент поставить себя в центр мировых событий и оказывать давление». «Для Путина крайне важно возвращение на международную арену», — подчеркивает Хайнц Гэртнер, напоминая, что еще пару лет назад российский президент считался довольно слабым игроком в мире. Теперь же он стал «главным оппонентом НАТО».

«На самом деле Россия не представляет особой опасности для НАТО, — уверен Гэртнер. — Расходы России на оборону составляют всего 8% от общего оборонного бюджета Североатлантического альянса. Да и в самом НАТО несколько преувеличивают российскую опасность. Россия не такая сильная страна, какой некогда был Советский Союз. Касается это и российской армии». Кроме того, у Путина нет такого влияния, каким располагал Сталин или Брежнев, полагает политолог. Путин «инсценировал холодную войну в миниатюре, и НАТО подыгрывает ему, однако Путину необходимо напомнить: холодная война закончилась не очень хорошо для СССР».

В качестве возможной модели для будущей Украины Гэртнер предложил нейтральную Швейцарию, что подразумевает отказ от членства в НАТО. «В свою очередь, у Австрии можно было бы позаимствовать запрет на присоединение к Германии. Украина могла бы ввести такой запрет на присоединение к России», — отметил Гэртнер. «Что же касается восточных регионов Украины, то они могли бы получить статус, как, например, у Южного Тироля в Италии, где обеспечены права немецкоязычного меньшинства. После того как региону дали особые права, сторонники отделения сразу же потеряли свое влияние», — заключил Гэртнер.Руководитель австрийского Института международной политики в Вене Хайнц Гэртнер заявил в интервью швейцарскому изданию Tagesanzeiger, что «Россия, перебрасывая свои войска и тяжелые вооружения в Украину, вполне возможно, пытается укрепить позицию для будущих дипломатических переговоров, на которых можно найти выход из конфликта». «Тем не менее, говорить о таком решении еще очень рано», — отметил политолог, сообщает liga.net .

«Вторым сценарием может стать замораживание конфликта: ни одна из сторон не откажется от своих требований и дипломатическое решение станет невозможным. В таком случае перемирие способно перерасти в самую настоящую войну в любой момент, — пишет Гэртнер. — И тогда стал бы реальным третий сценарий — опосредованная война между Россией и Западом, в которой локальные игроки, то есть украинское руководство и ополченцы на востоке Украины, были бы заинтересованы постоянно подогревать конфликт». Все это, по его словам, «известно со времен опосредованных войн в Африке в эру холодной войны».

Политолог считает, что Украина является для Путина «инструментом, с помощью которого он может в любой момент поставить себя в центр мировых событий и оказывать давление». «Для Путина крайне важно возвращение на международную арену», — подчеркивает Хайнц Гэртнер, напоминая, что еще пару лет назад российский президент считался довольно слабым игроком в мире. Теперь же он стал «главным оппонентом НАТО».

«На самом деле Россия не представляет особой опасности для НАТО, — уверен Гэртнер. — Расходы России на оборону составляют всего 8% от общего оборонного бюджета Североатлантического альянса. Да и в самом НАТО несколько преувеличивают российскую опасность. Россия не такая сильная страна, какой некогда был Советский Союз. Касается это и российской армии». Кроме того, у Путина нет такого влияния, каким располагал Сталин или Брежнев, полагает политолог. Путин «инсценировал холодную войну в миниатюре, и НАТО подыгрывает ему, однако Путину необходимо напомнить: холодная война закончилась не очень хорошо для СССР».

В качестве возможной модели для будущей Украины Гэртнер предложил нейтральную Швейцарию, что подразумевает отказ от членства в НАТО. «В свою очередь, у Австрии можно было бы позаимствовать запрет на присоединение к Германии. Украина могла бы ввести такой запрет на присоединение к России», — отметил Гэртнер. «Что же касается восточных регионов Украины, то они могли бы получить статус, как, например, у Южного Тироля в Италии, где обеспечены права немецкоязычного меньшинства. После того как региону дали особые права, сторонники отделения сразу же потеряли свое влияние», — заключил Гэртнер.

Семен Семченко: «БУДЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ ДОБРЫМ СЛОВОМ И МУСОРНЫМ БАКОМ»Семен Семченко: «БУДЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ ДОБРЫМ СЛОВОМ И МУСОРНЫМ БАКОМ»

Евгений Кузьменко для «Цензор.НЕТ»
О перепалке с Ляшко, физическом недопуске одиозных политиков в Раду, камуфляжной форме на приеме в Вашингтоне, смене имени, помощи семьям раненых и погибших бойцов, а также о подрывной работе ФСБ в украинских батальонах – в боевом интервью для «Цензор.НЕТ».

Еще в начале этой весны о Семене Семенченко в Киеве никто не знал. Да, собственно, и человека-то такого не было, а был Константин Гришин, 39-летний бизнесмен с Донбасса. Случилась, однако, война на востоке Украины, батальон «Донбасс», тяжелые бои, гибель однополчан, военно-полевой псевдоним, знаменитая камуфляжная маска, бешеный интерес прессы, небанальные интервью, Иловайск, ранение, предвыборная кампания. И о Семене Семенченко узнала вся страна.
Война во все времена была едва ли не главным социальным лифтом в обществе. Ныне Семенченко — избранный народный депутат, второй номер в списке прошедшей в Верховную Раду «Самопомочі», третий номер в рейтинге украинских блогеров Фейсбука по количеству подписчиков. Говорят, итальянское слово «carrierа» возникло от латинского «carrus», «телега»? Да какая уж тут телега, скорее — сверхскоростной болид, на котором проявивший себя полевой командир въехал в высший эшелон украинской политики.
Мы встречаемся с Семеном в затрапезном буфете служебной гостиницы МВД. Семенченко заказывает чай и, размешивая ложечкой сахар, слушает первый вопрос от «Цензор.НЕТ»:
— Один из самых известных украинских волонтеров так сказал мне о прошедших в новый парламент полевых командирах: «По всему у меня вопрос один: зачем они вообще пошли в эту Раду?». Вы для себя объяснили, зачем Вы идете в эту Раду, вместо того, чтобы оставаться на фронте со своими бойцами?
— Для того, чтобы получить право принятия решений в нашем государстве. Чтобы не быть оловянными солдатиками, которых кинули в топку за ненадобностью, для того чтобы добиться того результата, для достижения которого мы брали в руки оружие — построить Украину — мечту. Со мной идут мои бойцы, я этот процесс не разделяю, я остаюсь с ними. Народ выбрал в Раду четырех человек от батальона «Донбасс». И я считаю, что воевать сейчас надо на два фронта, иначе наши жертвы, наши труды будут напрасны. Систему надо менять. И я беру на себя ответственность, в том числе и за это.
семенченко
«ПОЧЕМУ НЕ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ ПРЕТЕНЗИИ ДРУГИМ ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ БРАЛИ СЕБЕ ПСЕВДОНИМЫ?»
— А Ваши критики говорят, что Семенченко, еще будучи совершенно неизвестным, давно рвался в политику. И, соответственно, подвергают сомнению Ваше желание отстаивать интересы фронтовиков. Говорят, Вы идете в политику, чтобы заниматься тем же, чем до Вас занимались политики старого поколения…
— …Я всегда привык отвечать за свои слова. Давайте говорить предметно и оперировать фактами. Какие конкретно критики?
— Перечисление займет много времени. Но таких мыслей в статьях и социальных сетях хватает, и Вам как политику лучше ответить на них публично. Что скажете?
— Иногда необходимо это просто игнорировать. Был колоссальный шквал высосанного из пальца негатива, который хлестал с подачи олигархических телеканалов и сливных бачков интернета.И несмотря на все это, если бы нас так еще недельку «помочили», то народ, наверное, пожимая плечами и крутя пальцем у виска, дал бы нам не 11%, а процентов 20.
Эти так называемые критики не учли, что народ изменился. И те методы, которые действовали при Януковиче, не действуют сейчас. Я вообще не рассматриваю это как критику. Я готов воспринимать критику от тех людей, с которыми я был в бою. От тех людей, которые со мной работали. Но не от нанятых клоунов с комплексом неполноценности, у которых никто даже не проверяет документы. К сожалению, информационная война — это та составляющая общей войны, которой мы совершенно не занимаемся. Еще одна недооцененная составляющая — это подкуп и предательство. Поэтому из-за этих двух забытых частей мы и проигрываем войну полевую.
Пусть за меня говорят мои дела. Люди сами разберутся. И 46% голосовавших за «Самопоміч» хотят от нас немедленных действий в области безопасности и обороны нашей страны. Значит — разобрались.
— Вы уже решили для себя, сколько времени будете проводить в зоне АТО, а сколько — в сессионном зале и комитетах?
— Я в политике новичок, поэтому все мои представления выстроены на песке. Они могут совершенно не соответствовать тому, что будет на самом деле. Пока для себя вижу следующее: я должен делать ту работу, которую делать могу. Вот сейчас, например, я как ответственный за блок национальной безопасности и обороны в «Самопомочі» полностью сформулировал наши требования к реформам (с указанием сроков). И передал эти требования в рабочую группу.
Дальше я там не нужен. Я хочу заниматься батальоном, немедленно оказать помощь Министерству обороны в создании фортификационных сооружений в Запорожской области. Созданием реальной системы территориальной обороны страны, Українською військовою організацією, которую мы сейчас формируем по всем областям. Когда я опять буду нужен в Раде, я там появлюсь, когда необходимо внести закон — внесу, когда потребуется проголосовать — проголосую.
Если же говорить в общем, то время парламентария делится на две части: это сессионное время и работа в округах, с избирателями.
— Где находится Ваш округ, в принципе понятно…
— Верно, так что будем это время делить между войной и работой с экспертами по написанию законопроектов. Поймите, ведь главное — не то, где ты находишься. Главное — то, как ты организовал систему управления. К сожалению, за то время, что мы были в АТО, большая часть наших успехов — это когда приходилось брать всех в кучу, идти впереди — и, фактически, вооруженным майданом решать те задачи, которые не решала армия. Мы готовились в Новых Петровцах всего три недели. Правда, был опыт «костяка» — партизанского отряда апреля-мая. Сейчас я хочу, чтобы мы стали профессиональнее; чтобы я как депутат имел налаженную систему помощников, экспертов. Чтобы я мог быть успешен и как комбат, и как руководитель УВО, и как нардеп. Работать должны структуры.
— Скажите, Вы уже привыкли отзываться на имя Семен Семенченко? Многим ведь не понравилась эта история со сменой имени в канун выборов. Смахивало на пиар и отказ от прежнего себя. Так ли это было необходимо?
— Смотрите, я не сравниваю, я просто провожу аналогию: почему нет претензий к Че Геваре?
-…Ого, ничего себе сравнение!
-…Я не сравниваю, я привожу пример. Почему они не предъявят претензии ко многим другим людям, которые так или иначе брали себе псевдонимы? Я сейчас нужен Украине как Семен Семенченко. И не отказываюсь от прежнего себя. Как Семен Семенченко я только начал ту работу, на которую меня уполномочил Народ Украины. Я принял такое решение. Причем вовсе не в канун выборов. А если это кому-то «не нравится», то пускай пишут историю своей жизни и делают свои дела. А я буду делать свои.
— А вам не обидно, что многие обыватели рассматривают избрание в Раду полевых командиров исключительно как способ дать в морду прошедшим в этот же парламент сепаратистам из эпохи Януковича? Мол, пришли «под купол» решительные военные люди, сейчас они разберутся…
— Российская писательница Юлия Латынина сказала, что современная война — это война между образованными и необразованными. Она имела в виду российское общество: вата — это необразованная часть, которой с помощью телеящика манипулируют, а образованные люди с ужасом на все это смотрят.
Но у нас такое деление тоже присутствует. Люди не равны между собой. Есть инициативные, и есть те, которые привыкли, чтобы за них все решала власть. Есть люди, которые вообще не готовы в чем-либо участвовать, и бить для их развлечения кому-то в морду я не намерен.
Почему я пошел на выборы с «Самопоміччю»? Ее составляют инициативные люди, которые действуют по принципу «Возьми и сделай». И это люди достаточно интеллектуальные, у них патерналистских ожиданий по отношению к государству нет. Поэтому когда я вижу более 1млн 600 тысяч просмотров нашей перепалки с Ляшко и глумление его команды на выборах над абсолютно святыми для меня вещами — Иловайском и моими погибшими товарищами, то я понимаю, что с позиции обычного человека я действовал абсолютно правильно. Но это простительно только для такого человека. Для того, кому выдали мандат доверия миллионы людей, кто несет за это ответственность — это неправильно, это ошибка. Поэтому больше я на такие провокации не буду поддаваться и бить кого-то в сессионном зале не считаю необходимым. Лучше я буду давать в морду врагу своими делами, чем участвовать в шоу, цель которых — отвлекать внимание людей от реальных проблем.
«МОЯ ПЕРЕПАЛКА В ТЕЛЕЭФИРЕ С ЛЯШКО БЫЛА ОШИБКОЙ»
— Я тоже смотрел этот ролик и обратил внимание на то, что в какой-то момент вы просто встали на одну доску с Ляшко — и он тут же получил карт-бланш проводить дискуссию на привычном для него уровне.

— Согласен, это была моя ошибка.
— Вы сами называете себя начинающим политиком. Уже решили, какие из имеющихся личностных качеств помогут вам в работе, и каких качеств вам не хватает?
— Помогут — ответственность, упрямство и обостренное чувство справедливости. Я понимаю, что это звучит несколько эпично, но я стараюсь сейчас быть максимально честным. А относительно того, каких качеств не хватает…если рассматривать политику в старых общественных рамках, то, наверное, изворотливости, договороспособности, подлости и подхалимства. Но от этой «нехватки» мне грустно не становится. В 40 лет становиться подлецом и приспособленцем, наверное, уже поздно. Каким я был, таким я и останусь. Единственное, постараюсь быть более сдержанным.
— Возвращаясь к вопросу про «дать в морду сепаратистам». А что, если люди именно этого от Вас хотят?
— Может быть. Но отличие политика от государственного деятеля состоит в том, что политик следует интересам своих избирателей, а государственный деятель — интересам страны. Поэтому я готов учиться на своих ошибках. И в том числе я готов потерять на время благосклонность какой-то части избирателей, если это в интересах Украины.
— Вы употребили слово «эпичность», а мне кажется у вас многовато пафоса. Ну, скажите на милость, к чему была эта камуфляжная форма в Вашингтоне?
семенченко
— Честно? Я тогда…представьте ситуацию: месяц после Иловайска. Я сейчас по-другому смотрю на все это. Особенно после того, как попал с переутомлением и эмоциональным истощением в больницу. Я смотрю на все это и понимаю, что тогда переоценил себя. Переоценил организм. Вышел после ранения, после пяти месяцев жизни «на грани», недолечился — и сразу кинулся в водоворот. Мне нужно было восстанавливать батальон; его разваливали, очень слаженно разваливали. Работали и внутри, и снаружи. Пленные, раненные, погибшие, сбор денег для помощи всем, формирование Украинской Военной Организации, набор добровольцев, потоки грязи, которые на меня просто хлынули из всех шлюзов… Я подозреваю, что все-таки мои реакции были тогда не совсем адекватными. Я попал в абсолютно незнакомую для себя стихию — политику, и только понимание и поддержка семьи, всех тех людей, которые верили мне, несмотря на все трюки, которые устраивали против батальона проходимцы, перепутавшие киевскую прописку с московской, — помогли выстоять.
Я не ставил перед собой цель поехать в США в камуфляже или куртке. Я поехал в том, в чем мне было комфортно. В том, что у меня было постирано, в конце концов. Я вообще принял окончательное решение ехать в США за два дня до отлета. Поэтому не надо думать, что это какие-то заранее продуманные, технологические вещи. Это, скорее, — естественная реакция.
Кстати, по поводу эпичности или, как вы говорите, пафоса. Вы же не упрекаете человека за то, что он картавит, заикается или говорит громким голосом? За то, что у него темные волосы или светлые? Я говорю — как чувствую. Для кого-то пафос, для меня — естественная реакция. Кому-то нравится, кому-то — нет. Так я и не доллар, чтобы «нравиться». Люди за мной идут, они мне верят. И сейчас для страны, для того участка работы, за который я беру на себя ответственность, это очень важно.
«В «САМОПОМОЧІ» НЕТ ЛИДЕРОВ? У МЕНЯ НА ЭТОТ СЧЕТ ДИАМЕТРАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ МНЕНИЕ»
— Давайте поговорим о «Самопомочі «. Как вы отнеслись к скандалу в партии «Воля»? Я имею в виду «разборки» по линии Деревянко-Соболев.
— Во-первых, медийная составляющая в этой истории очень отличается от того, что есть на самом деле. Там ушел только один депутат, все остальные остались в «Самопомочі».
Второе. Я совершенно не знаю этой технологии, не знаю деталей этой ситуации. Я знаю только то, что мне говорил Егор (Соболев. — Е.К.). Он сказал, что его ошибка заключается в том, что он был настроен чересчур идеалистично, и у него не было помощников, которые были бы сведущи во всех этих подковерных интригах. Он считает, что ноги у этого дела растут в ФСБ. Это персонально его видение. Эти «ноги», кстати, видны и во всех случаях попыток развала добровольческих батальонов. Я ведь теперь знаю практически про все случаи, когда разваливают — везде по одному и тому же сценарию! — батальоны. Так же работали и по Майдану, превращая его в сознании людей в алкомайдан.
— Расскажите подробнее о том, как разваливают батальоны.
— Очень просто. Первое: создаются группы влияния внутри. Обычно сталкивают начальника штаба с командиром или создают локального лидера, дают денег и он коррумпирует вокруг себя «команду». Дальше все это в один момент медийно «взрывается». Ведется работа по дискредитации командиров внутри батальонов. Периодически инспирируются громкие скандалы, начинаются расследования, после чего на публику выносятся факты, как правило, не соответствующие действительности. О мародерстве, отжиме имущества, каких-то других преступлениях. А иногда реально поощряют и крышуют существующую группу мародеров, всяческих «отжимателей бизнеса», которые работают «под батальоны», все как в истории, нового ничего не придумали. Задним числом переписывается история. Например, если батальон брал какой-то город, то через два месяца вполне могут написать, что это был и не он.
Предлагают разным людям деньги для того, чтобы они делали те или иные заявления. Иногда приходит такая мразь на ТВ, у нее, естественно, никто документов не спрашивает, и начинает от имени «простого бойца» нести околесицу о том, как он с товарищами совершал преступления или был свидетелем таковых. И эта система по развалу, она действует постоянно. Я это понял, когда поговорил со знакомыми бойцами «Айдара», с харьковскими батальонами, с ребятами из первого и второго батальонов Нацгвардии, со многими другими.
Мы все это смогли удержать, даже после Иловайска. После того, как погибли, были ранены или попали в плен большинство офицеров батальона. Было тяжело. По больницам ходили люди, которые психологически обрабатывали наших раненных, пытались дискредитировать командование. Были люди, которые обзванивали некоторых родственников пленных, настраивали их против остальных, распространяли информацию о том, что там их пытают, что их никогда не отпустят, а мы якобы ничего не делаем, потому что нам нужна власть и льготы и мы про всех забыли…
То есть, над развалом работали со всех сторон. В разных подразделениях. И кто-то дрогнул — как Нацгвардия, которая по щелчку вышла митинговать в трех городах сразу, как масса других подразделений. А мы — не развалились. Но это было непросто. Поэтому я и хочу сейчас сделать ставку на структуру. Я хочу, чтобы ребята учились, становились профессиональнее. Чтобы работали штабы, работали структуры. Мы должны перестать быть доблестным вооруженным Майданом. Нам надо стать примером организованности.
— С одной стороны у » Самопомочі » есть очевидный плюс: много новых людей, ни одного бывшего депутата Верховной Рады. С другой стороны, налицо дефицит опыта, отсутствие признанных лидеров. При этом Садовый в парламент не прошел, и его в составе фракции не будет. Вы обсуждали внутри фракции эту проблему? Вы же не будете по каждому вопросу звонить ему за консультацией?
— Дефицит какого опыта? Политического? Избавь нас, Боже, от такого опыта. 20 лет опытные люди вели нас в пропасть. Сейчас будем отходить от края. И востребован будет опыт совершенно иного рода. Нет лидеров? Уважаю Ваше мнение, но у меня оно по этому вопросу диаметрально противоположное. Думаю, с лидерами у нас все в порядке.
Сейчас нами никто не управляет, мы самостоятельно принимаем решения. Учимся проводить сессии стратегического планирования, учимся слушать друг друга. Естественно, мы медийно проигрываем нашим конкурентам, но у нас есть колоссальная поддержка общества. Большой плюс нашей команды — в том, что у нас представлены люди практически из всех областей госуправления. Есть те, кто проявил себя в местном самоуправлении, в вопросах создания законопроектов. Та же Оксана Сыроед очень хорошо ведет заседания почти всех наших коалиционных переговоров…Представлена военная сфера, экономика, социальные отношения.
Мы научимся, просто не надо ожидать от нас слишком многого сразу. Потому что, фактически, это первый случай, когда к власти постепенно приходит не сцена Майдана или старые кадры Януковича, а те люди, которые были рядовым составом Майдана. Мы поставили ногу в политическую дверь — и никто этого не ожидал, иначе нас начали бы «мочить» гораздо раньше. Теперь нам необходимо засунуть туда плечо. И я знаю, что за нами пойдут другие вменяемые люди, которые тоже будут заходить во власть и менять систему.
Что касается лидеров фракции, то мы договорились, что у нас во фракции лидеры будут меняться на периодической основе. Будем учиться определять свои плюсы и минусы.
— А эта коллективная ответственность не приведет в итоге к коллективной безответственности? Люди привыкли к тому, что есть один лидер, с которого можно спросить.
— И что сильно помогла нам за эти 23 года возможность спросить с лидеров? Не вижу в этом проблемы. Нам самим же и будет хуже, если мы скатимся в безответственность. Тогда народ спросит со всех. Поэтому в наших интересах сделать так, чтобы вопрос о негативных результатах нашей деятельности вообще не поднимался за неимением таковых. Мы сейчас работаем «вдолгую», но я уверен, что перевыборы в следующую Раду будут уже в следующем году. И в следующей Раде у нас будет большинство. Нам нужна возможность принимать решения в нашей стране, потому что мы идем как бы пешком: волонтеры, гражданские активисты, общественные деятели, добровольцы. Мы делаем свое дело гораздо лучше, чем чиновники. Мы не воруем, мы гораздо успешнее и конкурентоспособнее. Но зачем идти пешком, если рядом стоит и ржавеет огромный государственный механизм. Бульдозер, за рычагами которого устроились люди, которых в большинстве случаев даже близко нельзя было туда допускать. Я не говорю про всех, потому что государство только формируется, и в нем много как патриотов, так и негодяев, работающих на развал, на превращение Украины снова в кормушку для всякой нечисти.
«ДУМАЮ, ИНОГДА НАМ ПРИДЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МЕТОДЫ И НА ГРАНИ ФОЛА…»
— Что ж, давайте о «негодяях». Прошедший в Верховную Раду лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош уже говорит о том, что можно попытаться не пустить политиков, голосовавших за законы 16 января, «под купол». Вы допускаете физический недопуск в Верховную Раду скомпрометировавших себя политиков из когорты Януковича?
— Трудный вопрос. Есть вещи, которых я как человек не приемлю. Но есть и такие варианты развития событий, относительно которых я как человек, взявший на себя ответственность, должен дважды подумать, прежде чем делать.
С одной стороны, эти люди в большинстве своем прошли в Верховную Раду благодаря фальсификациям. В этом я абсолютно точно уверен. Эти люди прошли благодаря манипуляциям, продуктовым наборам. На них клейма негде ставить. С другой стороны, если мы сейчас начнем это делать… Они ведь все равно зайдут внутрь. Ну что, каждый день выставлять там охрану? Приедет милиция, начнутся столкновения. Ну, разгоним мы эту милицию, на следующий день придет новая, из «ветеранов АТО» и так до бесконечности.
То есть, если уж сказал — то делай. Не допустить их вообще, не переходя к силовому варианту развития событий? Не думаю, что есть такая возможность. Если начинать это делать и идти до конца, то это все-таки силовое противостояние, я думаю, что наше государство сейчас такого не выдержит.
Я не вижу причин, по которым мы должны бояться этих людей. Ну, посидят они в Верховной Раде. Я думаю, что мы должны приложить свои усилия в другом направлении — создать комиссию по расследованию фальсификации на выборах и привлечению к ответственности фальсификаторов. Правильно об этом Бутусов написал, я поддержал его пост в Фейсбуке. Если возможно (а для Верховной Рады все возможно, если у вас конституционное большинство) сделать так, чтобы эти люди были отозваны, нужно найти правовой механизм.
А работать с этой братией мы не будем, это наша позиция. Буду ли я участвовать в силовых акциях? Скажу честно: не знаю, буду очень серьезно думать по этому поводу. Результат увидите в Верховной Раде.
— С одной стороны, Юрий Бутусов все сказал правильно, и нужно использовать имеющийся инструментарий. С другой стороны, открою вам как начинающему политику секрет Полишинеля: по большому счету, ни одна комиссия Верховной Рады не дала сколько-нибудь внятных результатов. Депутаты многих созывов смеялись: хочешь похоронить проблему — создай вокруг нее комиссию…
— Я готов к активным действиям для обеспечения решения комиссии — в том случае, если оно будет саботироваться. Думаю, нам иногда придется использовать и методы на грани фола. Потому что время тикает, а мы не усиливаемся. Можем проиграть всю страну — и перед угрозой возможной агрессии, и перед лицом надвигающейся контрреволюции. Поэтому нужно действовать как извне, так и в стенах Верховной Рады. Но при этом — стараться, чтобы работали государственные механизмы. Обществу следует брать их под контроль максимально легитимными методами. Нельзя повторять ошибок начала ХХ века, когда эксперименты с государственными образованиями, силовыми акциями и постоянными нарушениями закона привели к тому, что мы потеряли страну.
Я готов к активным действиям — но в том случае, если будет цинично нарушаться закон и те, кто должны будут реагировать на это, будут бездействовать. При этом решения комиссии должны быть. И давайте мы создадим такую комиссию вместе с тем же Дмитрием Ярошем. А что касается участия в недопуске одиозных политиков в Раду, я для себя еще не принял такого решения. Буду разговаривать с ребятами, пытаться понять, не навредит ли это стране.
«НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ В АРМИЮ БОЛЬШЕЙ ЧАСТЬЮ ШЛИ ДОБРОВОЛЬЦЫ»
— Вы уже решили, в каком парламентском комитете хотите работать?
— Конечно. В комитете по вопросам национальной безопасности и обороны.
— Разобрались с тем, какие механизмы помощи украинским военным в зоне АТО есть в Вашем распоряжении?
— Давайте я скажу не только с точки зрения комитета, а вообще. Первое — это батальон «Донбасс», который сейчас активно готовится к выходу в зону АТО. Я думаю, это будет весомая помощь. Это то, что я делаю вне Верховной Рады.
Второе — это создание Української Військової Організації и совместная, я очень на это надеюсь, работа с Минобороны по подготовке системы территориальной обороны, которая сейчас существует только на бумаге. Военкоматы не пользуются доверием, масса вопросов есть и к инструкторам, и к занятиям, к фортификационным сооружениям…
-…Люди не готовы, оружия не хватает…
— Абсолютно верно. Необходимо брать палку, секундомер и начинать наводить там порядок. Для этого есть и поддержка людей, и воля к действиям. Нужно попробовать это максимально легитимизировать.
Что касается работы в Верховной Раде, то я буду добиваться принятия закона о добровольцах. Это закон, помогающий ребятам, которые с марта месяца и по сегодняшний день участвуют в войне как партизаны; людям, не имеющим официального статуса воинских подразделений («Правый сектор», добровольцы). Надо, чтобы относительно таких добровольцев государство взяло на себя социальные обязательства. Потому что там многие погибли, ранены. Эти люди и их семьи сейчас нуждаются в помощи государства.
Есть также перечень реформ, которые нам надо проводить и которые мы сейчас внесли в коалиционное соглашение. Формально мы получили на это согласие; будем контролировать, как это будет реализовываться. Понадобится — будем давить.
— О каких реформах идет речь?
— Это весь спектр от изменения нашей военной доктрины до наведения порядка в вопросах использования служебного жилья, расширение социальных гарантий для участников АТО — чтобы в армию все-таки большей частью шли добровольцы. На них нужно делать упор, потому что все эти митинги мам, жен — отдайте нам нашего сына! — мы видим своими глазами. Мы видим качество кадровой армии, многие в которой бегут с поля боя. Я не хочу оскорбить тех офицеров и солдат, которые доблестно сражаются, но мы все видели и батальоны, которые бежали из-под Иловайска, и сектора «Д», те кто, к сожалению, тоже побежал после удара под Амвросиевкой и Саур-Могилой.
Необходимо, чтобы добровольцы получали больше социальной защиты (сейчас у нас зарплата — 1200 гривен в месяц), чтобы мы становились профессиональнее. Вот я, например, ездил в США, и мы привезли американских инструкторов. Они уже исследовали все наши проблемы и по теробороне, и по батальону. Работаем пока в режиме эксперимента. Сформирована программа на 12 инструкторов, также у нас идет подготовка в школе младших командиров в Золочеве Львовской области. Нашли мы и внебюджетное финансирование.
Приведу негативный пример. Для того, чтобы в Каменец-Подольском обучить троих людей на саперов, я должен найти и заплатить 24 тысячи гривен. То бишь, не государство, а мы. И мы это находим и делаем.
— И как на практике Вы аккумулируете эти не бюджетные средства?
— Благотворительный фонд. Помогают простые люди со всех областей Украины, в США я общался с американской диаспорой (которая, кстати, делает гораздо больше для страны, чем многие посольства). Есть масса людей, которые нам помогают, в нас верят. И мы с самого начала не получаем ни копейки государственных денег. У нас каски, бронежилеты, топливо, питание, машины, обмундирование — это все то, что нам жертвовали люди. Как в Украине, так и за ее пределами государство не давало ни копейки. И когда мне говорят, что я пиарюсь, отвечаю им: да, я пиарился, пиарюсь и буду пиариться! Потому что пиар — это «связь с общественностью». Как мы эту связь установили уже в далеком марте 2014-го, так не теряем ее до сих пор. Во всем мире существуют подразделения, занимающиеся информационным сопровождением боевых действий. У нас и это взяло на себя не государство. Я описываю только то, что мы делаем на самом деле. Делаем — много. Поэтому нам верят и помогают. Вообще работа с общественным мнением — это неотъемлемая часть военной и гражданской деятельности во всем мире. У нас для некоторых это ярлык.
«Я ЗА СВОЕ РАНЕНИЕ ДЕНЕГ ТАК ДО СИХ ПОР И НЕ ПОЛУЧИЛ»
— Сейчас вам те же люди добавят: дескать, неплохо Семенченко устроился на валютных поступлениях от диаспоры в США!
— У меня за этот месяц уже наросла дополнительная «слоновая кожа». Пускай говорят. Моя задача — не смотреть, кто что говорит. Для меня важно четко понимать, что есть люди, которые имеют волю к действиям, а есть любители поболтать. Их не осуждаю, их нужно принимать такими, какими они есть. Поэтому пусть делают свои выводы, а мы будем делать свое дело — повышать профессионализм и расширять социальную защиту.
— Звучит слишком обобщенно, так говорят все политики.
— Хорошо, детализирую. Существуют государственные программы, муниципальные, а также те, которые за рамками государства реализуют волонтеры. Так вот, государство сейчас очень плохо заботится о своих защитниках. Согласно постановлению Кабмина, оно, например, должно выдавать семьям погибших квартиры, выплачивать деньги за ранения. Я, кстати, за свое ранение денег до сих пор так и не получил…
— А сколько вам полагается?
— 100 тысяч. Но когда я их получу, пожертвую их в наш фонд. Уж как-нибудь переживу, есть люди, которые нуждаются в этих деньгах гораздо больше меня…
В общем, тянется бюрократическая волокита. И мы сейчас ищем варианты, каким образом на все это влиять. Будем действовать добрым словом, но если надо пинком придавать нужное ускорение. Сначала отработаем этот механизм на «Донбассе», а потом через Українську Військову Організацію будем помогать другим ребятам получать от государства положенное по закону. Теми же методами.
Помимо этого, существуют и муниципальные программы. Хотя, я знаю только одну — во Львове. Там муниципалитет собирает деньги для помощи воинам АТО, работают психологи. И я хотел бы, чтобы местные активисты УВО убеждали местную власть в своих регионах, чтобы они принимали такие же местные программы. Ну и последнее — это сбор средств. По УВО мы сейчас проводим семинары, учимся привлекать средства. В батальоне «Донбасс» более 150 человек раненых получили по 10 тысяч гривен помощи. А семьи погибших (их 26 человек) получили деньги на погребение.
— Какие суммы выдаются родственникам погибших бойцов?
— Сейчас выделяем раненным по 10 тысяч гривен, погибшим на погребение — от 10 до 12 тысяч. Собираем деньги на памятники. Их нужно будет ставить через год, и мы эту работу ведем. Кроме этого, мы помогаем тем семьям пленных, которые нуждаются. Кстати, вот вы говорите про пафос, но знаете, когда общаешься с такими людьми… Тяжело удержаться от пафоса, когда люди говорят: «Нам ничего не надо. Мы продержимся, есть люди, которые нуждаются больше нас, помогите лучше им». Приходится зачастую уговаривать.
«У НАС БОЙЦОВ, КОТОРЫЕ ПОЛУЧАЮТ ПО 1200 В МЕСЯЦ, ПОСЛЕ ИЛОВАЙСКА ПРОВАЛАНДАЛИ ДВА МЕСЯЦА»
— Вернемся к цифрам. Сколько у вас семей пленных?
— 92 человека, 32 семьи получили помощь. Остальных сейчас опрашиваем по второму, третьему разу. И это суммы от 4 до 12 тысяч гривен.
У нас бойцов, которые получают по 1200 в месяц, после Иловайска проваландали два месяца. Шли проверки по оружию, личному составу и т.д.. И мы смогли привлечь средства для того, чтобы помочь бойцам, которые находились в части и занимались подготовкой (это около 100 человек). От 1300 до 2600 за месяц.
Теперь посчитайте все это вместе, добавьте топливо, транспорт и т.д. — и подумайте: кому в государстве выгодно вести инфовойну против добровольцев по телевидению и Интернету? И кому вне государства выгодно вести эту информационную войну для того, чтобы убить главное, что у нас есть, — доверие людей? Это ведь из-за доверия людей нас не могут уничтожить. Из-за доверия людей к нам идут лучшие сыны Украины, говорю это без пафоса! Это герои, которые не бегут, а сражаются. И люди помогают безо всяких олигархов. Люди дали нам мандат. А вся эта грязная кампания, которая по щелчку пальцев началась сразу после того, как мы пошли в политику, — это у них не выйдет. Люди стали другими.
— Вы сейчас говорите о неравнодушных людях Майдана, о пассионариях. Но ведь в Украине живут и люди, которые и смс-ки в помощь армии не отправили. Люди, для которых война — пустой звук. Как вы думаете, много ли таких людей?
— Думаю, больше 50%.
— А как с ними работать? Силком ведь сочувствию и состраданию не научишь. Как достучаться до этих людей? Ведь очевидно же, что у волонтеров было бы гораздо больше поступлений, если бы у молчаливого большинства заработала совесть.
— Здесь проблема комплексная. А как сделать так, чтобы про свои подвиги рассказывали не дезертиры, сбежавшие с фронта; не всякая шваль, которая сейчас создает себе образ, чтобы куда-то там избраться. Или отработать гонорар за предательство — а настоящие герои? Как сделать так, чтобы больше было волонтеров, больше инициативных добровольцев, больше помощи?
Есть две категории людей. Первая категория в нашем государстве является аномалией — это люди, для которых личное — на втором месте, а общественное — на первом. Я абсолютно трезво смотрю на вещи и понимаю, что таких людей меньшинство.
И вторая часть, у которых личное — на первом месте. Их бессмысленно осуждать, говорить, что они лучше или хуже. Это — данность. Возможно, с точки зрения тех людей то, как все воспринимаю я, — это болезнь, пафос. Но я такой, какой я есть. И хочу, чтобы мои дети были такими же. А вот что мы действительно должны делать, — так это чтобы в государстве заработали реальные стимулы для людей. Чтобы они общественное ставили во главу угла.
Пример — тот же американский полицейский. Почему он не берет взяток? Потому что он такой обалденный патриот? Не факт. Потому что он понимает, что если возьмет взятку, то потеряет все. Социальное обеспечение, пенсию, возможность отправить детей в колледж, уважение. Он не найдет нигде нормальную работу. И наоборот — если он хорошо будет выполнять свои обязательства, то многое получит.
Так вот, нам нужно понимать, что долго продержаться на этой узкой прослойке людей, которые ставят общественное выше личного, — мы не можем. Мы должны сейчас завести во власть этих людей и сделать так, чтобы в нашем государстве заработали нормальные механизмы мотивации. Вспомните пирамиду Маслоу: там есть исключения. Те, кто заботится об общей пользе не после того как удовлетворены потребности в еде, безопасности, — а «до». Вот все общественные активисты, добровольцы и волонтеры сейчас как раз такие исключения. А я хочу, чтобы это стало правилом. И тогда мы победим.

РЕКВІЗИТИ ДЛЯ БЛАГОДІЙНОЇ ДОПОМОГИ БАТАЛЬЙОНУ «ДОНБАС»

РОЗРАХУНКОВИЙ РАХУНОК 26004056106782
Банк: Приват Банк, Філія «КиевСити»
МФО 380775
ЄДРПОУ/ДРФО 39272034
ОТРИМУВАЧ: БО «БЛАГОДІЙНИЙ ФОНД ДОПОМОГИ БАТАЛЬЙОНУ «ДОНБАС » »

Призначення платежу: Благодійний внесок

Банківські реквізити «Благодійного Фонду допомоги батальйону «Донбас»

Источник: http://censor.net.ua/r311810Евгений Кузьменко для «Цензор.НЕТ»
О перепалке с Ляшко, физическом недопуске одиозных политиков в Раду, камуфляжной форме на приеме в Вашингтоне, смене имени, помощи семьям раненых и погибших бойцов, а также о подрывной работе ФСБ в украинских батальонах – в боевом интервью для «Цензор.НЕТ».

Еще в начале этой весны о Семене Семенченко в Киеве никто не знал. Да, собственно, и человека-то такого не было, а был Константин Гришин, 39-летний бизнесмен с Донбасса. Случилась, однако, война на востоке Украины, батальон «Донбасс», тяжелые бои, гибель однополчан, военно-полевой псевдоним, знаменитая камуфляжная маска, бешеный интерес прессы, небанальные интервью, Иловайск, ранение, предвыборная кампания. И о Семене Семенченко узнала вся страна.
Война во все времена была едва ли не главным социальным лифтом в обществе. Ныне Семенченко — избранный народный депутат, второй номер в списке прошедшей в Верховную Раду «Самопомочі», третий номер в рейтинге украинских блогеров Фейсбука по количеству подписчиков. Говорят, итальянское слово «carrierа» возникло от латинского «carrus», «телега»? Да какая уж тут телега, скорее — сверхскоростной болид, на котором проявивший себя полевой командир въехал в высший эшелон украинской политики.
Мы встречаемся с Семеном в затрапезном буфете служебной гостиницы МВД. Семенченко заказывает чай и, размешивая ложечкой сахар, слушает первый вопрос от «Цензор.НЕТ»:
— Один из самых известных украинских волонтеров так сказал мне о прошедших в новый парламент полевых командирах: «По всему у меня вопрос один: зачем они вообще пошли в эту Раду?». Вы для себя объяснили, зачем Вы идете в эту Раду, вместо того, чтобы оставаться на фронте со своими бойцами?
— Для того, чтобы получить право принятия решений в нашем государстве. Чтобы не быть оловянными солдатиками, которых кинули в топку за ненадобностью, для того чтобы добиться того результата, для достижения которого мы брали в руки оружие — построить Украину — мечту. Со мной идут мои бойцы, я этот процесс не разделяю, я остаюсь с ними. Народ выбрал в Раду четырех человек от батальона «Донбасс». И я считаю, что воевать сейчас надо на два фронта, иначе наши жертвы, наши труды будут напрасны. Систему надо менять. И я беру на себя ответственность, в том числе и за это.
семенченко
«ПОЧЕМУ НЕ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ ПРЕТЕНЗИИ ДРУГИМ ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ БРАЛИ СЕБЕ ПСЕВДОНИМЫ?»
— А Ваши критики говорят, что Семенченко, еще будучи совершенно неизвестным, давно рвался в политику. И, соответственно, подвергают сомнению Ваше желание отстаивать интересы фронтовиков. Говорят, Вы идете в политику, чтобы заниматься тем же, чем до Вас занимались политики старого поколения…
— …Я всегда привык отвечать за свои слова. Давайте говорить предметно и оперировать фактами. Какие конкретно критики?
— Перечисление займет много времени. Но таких мыслей в статьях и социальных сетях хватает, и Вам как политику лучше ответить на них публично. Что скажете?
— Иногда необходимо это просто игнорировать. Был колоссальный шквал высосанного из пальца негатива, который хлестал с подачи олигархических телеканалов и сливных бачков интернета.И несмотря на все это, если бы нас так еще недельку «помочили», то народ, наверное, пожимая плечами и крутя пальцем у виска, дал бы нам не 11%, а процентов 20.
Эти так называемые критики не учли, что народ изменился. И те методы, которые действовали при Януковиче, не действуют сейчас. Я вообще не рассматриваю это как критику. Я готов воспринимать критику от тех людей, с которыми я был в бою. От тех людей, которые со мной работали. Но не от нанятых клоунов с комплексом неполноценности, у которых никто даже не проверяет документы. К сожалению, информационная война — это та составляющая общей войны, которой мы совершенно не занимаемся. Еще одна недооцененная составляющая — это подкуп и предательство. Поэтому из-за этих двух забытых частей мы и проигрываем войну полевую.
Пусть за меня говорят мои дела. Люди сами разберутся. И 46% голосовавших за «Самопоміч» хотят от нас немедленных действий в области безопасности и обороны нашей страны. Значит — разобрались.
— Вы уже решили для себя, сколько времени будете проводить в зоне АТО, а сколько — в сессионном зале и комитетах?
— Я в политике новичок, поэтому все мои представления выстроены на песке. Они могут совершенно не соответствовать тому, что будет на самом деле. Пока для себя вижу следующее: я должен делать ту работу, которую делать могу. Вот сейчас, например, я как ответственный за блок национальной безопасности и обороны в «Самопомочі» полностью сформулировал наши требования к реформам (с указанием сроков). И передал эти требования в рабочую группу.
Дальше я там не нужен. Я хочу заниматься батальоном, немедленно оказать помощь Министерству обороны в создании фортификационных сооружений в Запорожской области. Созданием реальной системы территориальной обороны страны, Українською військовою організацією, которую мы сейчас формируем по всем областям. Когда я опять буду нужен в Раде, я там появлюсь, когда необходимо внести закон — внесу, когда потребуется проголосовать — проголосую.
Если же говорить в общем, то время парламентария делится на две части: это сессионное время и работа в округах, с избирателями.
— Где находится Ваш округ, в принципе понятно…
— Верно, так что будем это время делить между войной и работой с экспертами по написанию законопроектов. Поймите, ведь главное — не то, где ты находишься. Главное — то, как ты организовал систему управления. К сожалению, за то время, что мы были в АТО, большая часть наших успехов — это когда приходилось брать всех в кучу, идти впереди — и, фактически, вооруженным майданом решать те задачи, которые не решала армия. Мы готовились в Новых Петровцах всего три недели. Правда, был опыт «костяка» — партизанского отряда апреля-мая. Сейчас я хочу, чтобы мы стали профессиональнее; чтобы я как депутат имел налаженную систему помощников, экспертов. Чтобы я мог быть успешен и как комбат, и как руководитель УВО, и как нардеп. Работать должны структуры.
— Скажите, Вы уже привыкли отзываться на имя Семен Семенченко? Многим ведь не понравилась эта история со сменой имени в канун выборов. Смахивало на пиар и отказ от прежнего себя. Так ли это было необходимо?
— Смотрите, я не сравниваю, я просто провожу аналогию: почему нет претензий к Че Геваре?
-…Ого, ничего себе сравнение!
-…Я не сравниваю, я привожу пример. Почему они не предъявят претензии ко многим другим людям, которые так или иначе брали себе псевдонимы? Я сейчас нужен Украине как Семен Семенченко. И не отказываюсь от прежнего себя. Как Семен Семенченко я только начал ту работу, на которую меня уполномочил Народ Украины. Я принял такое решение. Причем вовсе не в канун выборов. А если это кому-то «не нравится», то пускай пишут историю своей жизни и делают свои дела. А я буду делать свои.
— А вам не обидно, что многие обыватели рассматривают избрание в Раду полевых командиров исключительно как способ дать в морду прошедшим в этот же парламент сепаратистам из эпохи Януковича? Мол, пришли «под купол» решительные военные люди, сейчас они разберутся…
— Российская писательница Юлия Латынина сказала, что современная война — это война между образованными и необразованными. Она имела в виду российское общество: вата — это необразованная часть, которой с помощью телеящика манипулируют, а образованные люди с ужасом на все это смотрят.
Но у нас такое деление тоже присутствует. Люди не равны между собой. Есть инициативные, и есть те, которые привыкли, чтобы за них все решала власть. Есть люди, которые вообще не готовы в чем-либо участвовать, и бить для их развлечения кому-то в морду я не намерен.
Почему я пошел на выборы с «Самопоміччю»? Ее составляют инициативные люди, которые действуют по принципу «Возьми и сделай». И это люди достаточно интеллектуальные, у них патерналистских ожиданий по отношению к государству нет. Поэтому когда я вижу более 1млн 600 тысяч просмотров нашей перепалки с Ляшко и глумление его команды на выборах над абсолютно святыми для меня вещами — Иловайском и моими погибшими товарищами, то я понимаю, что с позиции обычного человека я действовал абсолютно правильно. Но это простительно только для такого человека. Для того, кому выдали мандат доверия миллионы людей, кто несет за это ответственность — это неправильно, это ошибка. Поэтому больше я на такие провокации не буду поддаваться и бить кого-то в сессионном зале не считаю необходимым. Лучше я буду давать в морду врагу своими делами, чем участвовать в шоу, цель которых — отвлекать внимание людей от реальных проблем.
«МОЯ ПЕРЕПАЛКА В ТЕЛЕЭФИРЕ С ЛЯШКО БЫЛА ОШИБКОЙ»
— Я тоже смотрел этот ролик и обратил внимание на то, что в какой-то момент вы просто встали на одну доску с Ляшко — и он тут же получил карт-бланш проводить дискуссию на привычном для него уровне.

— Согласен, это была моя ошибка.
— Вы сами называете себя начинающим политиком. Уже решили, какие из имеющихся личностных качеств помогут вам в работе, и каких качеств вам не хватает?
— Помогут — ответственность, упрямство и обостренное чувство справедливости. Я понимаю, что это звучит несколько эпично, но я стараюсь сейчас быть максимально честным. А относительно того, каких качеств не хватает…если рассматривать политику в старых общественных рамках, то, наверное, изворотливости, договороспособности, подлости и подхалимства. Но от этой «нехватки» мне грустно не становится. В 40 лет становиться подлецом и приспособленцем, наверное, уже поздно. Каким я был, таким я и останусь. Единственное, постараюсь быть более сдержанным.
— Возвращаясь к вопросу про «дать в морду сепаратистам». А что, если люди именно этого от Вас хотят?
— Может быть. Но отличие политика от государственного деятеля состоит в том, что политик следует интересам своих избирателей, а государственный деятель — интересам страны. Поэтому я готов учиться на своих ошибках. И в том числе я готов потерять на время благосклонность какой-то части избирателей, если это в интересах Украины.
— Вы употребили слово «эпичность», а мне кажется у вас многовато пафоса. Ну, скажите на милость, к чему была эта камуфляжная форма в Вашингтоне?
семенченко
— Честно? Я тогда…представьте ситуацию: месяц после Иловайска. Я сейчас по-другому смотрю на все это. Особенно после того, как попал с переутомлением и эмоциональным истощением в больницу. Я смотрю на все это и понимаю, что тогда переоценил себя. Переоценил организм. Вышел после ранения, после пяти месяцев жизни «на грани», недолечился — и сразу кинулся в водоворот. Мне нужно было восстанавливать батальон; его разваливали, очень слаженно разваливали. Работали и внутри, и снаружи. Пленные, раненные, погибшие, сбор денег для помощи всем, формирование Украинской Военной Организации, набор добровольцев, потоки грязи, которые на меня просто хлынули из всех шлюзов… Я подозреваю, что все-таки мои реакции были тогда не совсем адекватными. Я попал в абсолютно незнакомую для себя стихию — политику, и только понимание и поддержка семьи, всех тех людей, которые верили мне, несмотря на все трюки, которые устраивали против батальона проходимцы, перепутавшие киевскую прописку с московской, — помогли выстоять.
Я не ставил перед собой цель поехать в США в камуфляже или куртке. Я поехал в том, в чем мне было комфортно. В том, что у меня было постирано, в конце концов. Я вообще принял окончательное решение ехать в США за два дня до отлета. Поэтому не надо думать, что это какие-то заранее продуманные, технологические вещи. Это, скорее, — естественная реакция.
Кстати, по поводу эпичности или, как вы говорите, пафоса. Вы же не упрекаете человека за то, что он картавит, заикается или говорит громким голосом? За то, что у него темные волосы или светлые? Я говорю — как чувствую. Для кого-то пафос, для меня — естественная реакция. Кому-то нравится, кому-то — нет. Так я и не доллар, чтобы «нравиться». Люди за мной идут, они мне верят. И сейчас для страны, для того участка работы, за который я беру на себя ответственность, это очень важно.
«В «САМОПОМОЧІ» НЕТ ЛИДЕРОВ? У МЕНЯ НА ЭТОТ СЧЕТ ДИАМЕТРАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ МНЕНИЕ»
— Давайте поговорим о «Самопомочі «. Как вы отнеслись к скандалу в партии «Воля»? Я имею в виду «разборки» по линии Деревянко-Соболев.
— Во-первых, медийная составляющая в этой истории очень отличается от того, что есть на самом деле. Там ушел только один депутат, все остальные остались в «Самопомочі».
Второе. Я совершенно не знаю этой технологии, не знаю деталей этой ситуации. Я знаю только то, что мне говорил Егор (Соболев. — Е.К.). Он сказал, что его ошибка заключается в том, что он был настроен чересчур идеалистично, и у него не было помощников, которые были бы сведущи во всех этих подковерных интригах. Он считает, что ноги у этого дела растут в ФСБ. Это персонально его видение. Эти «ноги», кстати, видны и во всех случаях попыток развала добровольческих батальонов. Я ведь теперь знаю практически про все случаи, когда разваливают — везде по одному и тому же сценарию! — батальоны. Так же работали и по Майдану, превращая его в сознании людей в алкомайдан.
— Расскажите подробнее о том, как разваливают батальоны.
— Очень просто. Первое: создаются группы влияния внутри. Обычно сталкивают начальника штаба с командиром или создают локального лидера, дают денег и он коррумпирует вокруг себя «команду». Дальше все это в один момент медийно «взрывается». Ведется работа по дискредитации командиров внутри батальонов. Периодически инспирируются громкие скандалы, начинаются расследования, после чего на публику выносятся факты, как правило, не соответствующие действительности. О мародерстве, отжиме имущества, каких-то других преступлениях. А иногда реально поощряют и крышуют существующую группу мародеров, всяческих «отжимателей бизнеса», которые работают «под батальоны», все как в истории, нового ничего не придумали. Задним числом переписывается история. Например, если батальон брал какой-то город, то через два месяца вполне могут написать, что это был и не он.
Предлагают разным людям деньги для того, чтобы они делали те или иные заявления. Иногда приходит такая мразь на ТВ, у нее, естественно, никто документов не спрашивает, и начинает от имени «простого бойца» нести околесицу о том, как он с товарищами совершал преступления или был свидетелем таковых. И эта система по развалу, она действует постоянно. Я это понял, когда поговорил со знакомыми бойцами «Айдара», с харьковскими батальонами, с ребятами из первого и второго батальонов Нацгвардии, со многими другими.
Мы все это смогли удержать, даже после Иловайска. После того, как погибли, были ранены или попали в плен большинство офицеров батальона. Было тяжело. По больницам ходили люди, которые психологически обрабатывали наших раненных, пытались дискредитировать командование. Были люди, которые обзванивали некоторых родственников пленных, настраивали их против остальных, распространяли информацию о том, что там их пытают, что их никогда не отпустят, а мы якобы ничего не делаем, потому что нам нужна власть и льготы и мы про всех забыли…
То есть, над развалом работали со всех сторон. В разных подразделениях. И кто-то дрогнул — как Нацгвардия, которая по щелчку вышла митинговать в трех городах сразу, как масса других подразделений. А мы — не развалились. Но это было непросто. Поэтому я и хочу сейчас сделать ставку на структуру. Я хочу, чтобы ребята учились, становились профессиональнее. Чтобы работали штабы, работали структуры. Мы должны перестать быть доблестным вооруженным Майданом. Нам надо стать примером организованности.
— С одной стороны у » Самопомочі » есть очевидный плюс: много новых людей, ни одного бывшего депутата Верховной Рады. С другой стороны, налицо дефицит опыта, отсутствие признанных лидеров. При этом Садовый в парламент не прошел, и его в составе фракции не будет. Вы обсуждали внутри фракции эту проблему? Вы же не будете по каждому вопросу звонить ему за консультацией?
— Дефицит какого опыта? Политического? Избавь нас, Боже, от такого опыта. 20 лет опытные люди вели нас в пропасть. Сейчас будем отходить от края. И востребован будет опыт совершенно иного рода. Нет лидеров? Уважаю Ваше мнение, но у меня оно по этому вопросу диаметрально противоположное. Думаю, с лидерами у нас все в порядке.
Сейчас нами никто не управляет, мы самостоятельно принимаем решения. Учимся проводить сессии стратегического планирования, учимся слушать друг друга. Естественно, мы медийно проигрываем нашим конкурентам, но у нас есть колоссальная поддержка общества. Большой плюс нашей команды — в том, что у нас представлены люди практически из всех областей госуправления. Есть те, кто проявил себя в местном самоуправлении, в вопросах создания законопроектов. Та же Оксана Сыроед очень хорошо ведет заседания почти всех наших коалиционных переговоров…Представлена военная сфера, экономика, социальные отношения.
Мы научимся, просто не надо ожидать от нас слишком многого сразу. Потому что, фактически, это первый случай, когда к власти постепенно приходит не сцена Майдана или старые кадры Януковича, а те люди, которые были рядовым составом Майдана. Мы поставили ногу в политическую дверь — и никто этого не ожидал, иначе нас начали бы «мочить» гораздо раньше. Теперь нам необходимо засунуть туда плечо. И я знаю, что за нами пойдут другие вменяемые люди, которые тоже будут заходить во власть и менять систему.
Что касается лидеров фракции, то мы договорились, что у нас во фракции лидеры будут меняться на периодической основе. Будем учиться определять свои плюсы и минусы.
— А эта коллективная ответственность не приведет в итоге к коллективной безответственности? Люди привыкли к тому, что есть один лидер, с которого можно спросить.
— И что сильно помогла нам за эти 23 года возможность спросить с лидеров? Не вижу в этом проблемы. Нам самим же и будет хуже, если мы скатимся в безответственность. Тогда народ спросит со всех. Поэтому в наших интересах сделать так, чтобы вопрос о негативных результатах нашей деятельности вообще не поднимался за неимением таковых. Мы сейчас работаем «вдолгую», но я уверен, что перевыборы в следующую Раду будут уже в следующем году. И в следующей Раде у нас будет большинство. Нам нужна возможность принимать решения в нашей стране, потому что мы идем как бы пешком: волонтеры, гражданские активисты, общественные деятели, добровольцы. Мы делаем свое дело гораздо лучше, чем чиновники. Мы не воруем, мы гораздо успешнее и конкурентоспособнее. Но зачем идти пешком, если рядом стоит и ржавеет огромный государственный механизм. Бульдозер, за рычагами которого устроились люди, которых в большинстве случаев даже близко нельзя было туда допускать. Я не говорю про всех, потому что государство только формируется, и в нем много как патриотов, так и негодяев, работающих на развал, на превращение Украины снова в кормушку для всякой нечисти.
«ДУМАЮ, ИНОГДА НАМ ПРИДЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МЕТОДЫ И НА ГРАНИ ФОЛА…»
— Что ж, давайте о «негодяях». Прошедший в Верховную Раду лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош уже говорит о том, что можно попытаться не пустить политиков, голосовавших за законы 16 января, «под купол». Вы допускаете физический недопуск в Верховную Раду скомпрометировавших себя политиков из когорты Януковича?
— Трудный вопрос. Есть вещи, которых я как человек не приемлю. Но есть и такие варианты развития событий, относительно которых я как человек, взявший на себя ответственность, должен дважды подумать, прежде чем делать.
С одной стороны, эти люди в большинстве своем прошли в Верховную Раду благодаря фальсификациям. В этом я абсолютно точно уверен. Эти люди прошли благодаря манипуляциям, продуктовым наборам. На них клейма негде ставить. С другой стороны, если мы сейчас начнем это делать… Они ведь все равно зайдут внутрь. Ну что, каждый день выставлять там охрану? Приедет милиция, начнутся столкновения. Ну, разгоним мы эту милицию, на следующий день придет новая, из «ветеранов АТО» и так до бесконечности.
То есть, если уж сказал — то делай. Не допустить их вообще, не переходя к силовому варианту развития событий? Не думаю, что есть такая возможность. Если начинать это делать и идти до конца, то это все-таки силовое противостояние, я думаю, что наше государство сейчас такого не выдержит.
Я не вижу причин, по которым мы должны бояться этих людей. Ну, посидят они в Верховной Раде. Я думаю, что мы должны приложить свои усилия в другом направлении — создать комиссию по расследованию фальсификации на выборах и привлечению к ответственности фальсификаторов. Правильно об этом Бутусов написал, я поддержал его пост в Фейсбуке. Если возможно (а для Верховной Рады все возможно, если у вас конституционное большинство) сделать так, чтобы эти люди были отозваны, нужно найти правовой механизм.
А работать с этой братией мы не будем, это наша позиция. Буду ли я участвовать в силовых акциях? Скажу честно: не знаю, буду очень серьезно думать по этому поводу. Результат увидите в Верховной Раде.
— С одной стороны, Юрий Бутусов все сказал правильно, и нужно использовать имеющийся инструментарий. С другой стороны, открою вам как начинающему политику секрет Полишинеля: по большому счету, ни одна комиссия Верховной Рады не дала сколько-нибудь внятных результатов. Депутаты многих созывов смеялись: хочешь похоронить проблему — создай вокруг нее комиссию…
— Я готов к активным действиям для обеспечения решения комиссии — в том случае, если оно будет саботироваться. Думаю, нам иногда придется использовать и методы на грани фола. Потому что время тикает, а мы не усиливаемся. Можем проиграть всю страну — и перед угрозой возможной агрессии, и перед лицом надвигающейся контрреволюции. Поэтому нужно действовать как извне, так и в стенах Верховной Рады. Но при этом — стараться, чтобы работали государственные механизмы. Обществу следует брать их под контроль максимально легитимными методами. Нельзя повторять ошибок начала ХХ века, когда эксперименты с государственными образованиями, силовыми акциями и постоянными нарушениями закона привели к тому, что мы потеряли страну.
Я готов к активным действиям — но в том случае, если будет цинично нарушаться закон и те, кто должны будут реагировать на это, будут бездействовать. При этом решения комиссии должны быть. И давайте мы создадим такую комиссию вместе с тем же Дмитрием Ярошем. А что касается участия в недопуске одиозных политиков в Раду, я для себя еще не принял такого решения. Буду разговаривать с ребятами, пытаться понять, не навредит ли это стране.
«НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ В АРМИЮ БОЛЬШЕЙ ЧАСТЬЮ ШЛИ ДОБРОВОЛЬЦЫ»
— Вы уже решили, в каком парламентском комитете хотите работать?
— Конечно. В комитете по вопросам национальной безопасности и обороны.
— Разобрались с тем, какие механизмы помощи украинским военным в зоне АТО есть в Вашем распоряжении?
— Давайте я скажу не только с точки зрения комитета, а вообще. Первое — это батальон «Донбасс», который сейчас активно готовится к выходу в зону АТО. Я думаю, это будет весомая помощь. Это то, что я делаю вне Верховной Рады.
Второе — это создание Української Військової Організації и совместная, я очень на это надеюсь, работа с Минобороны по подготовке системы территориальной обороны, которая сейчас существует только на бумаге. Военкоматы не пользуются доверием, масса вопросов есть и к инструкторам, и к занятиям, к фортификационным сооружениям…
-…Люди не готовы, оружия не хватает…
— Абсолютно верно. Необходимо брать палку, секундомер и начинать наводить там порядок. Для этого есть и поддержка людей, и воля к действиям. Нужно попробовать это максимально легитимизировать.
Что касается работы в Верховной Раде, то я буду добиваться принятия закона о добровольцах. Это закон, помогающий ребятам, которые с марта месяца и по сегодняшний день участвуют в войне как партизаны; людям, не имеющим официального статуса воинских подразделений («Правый сектор», добровольцы). Надо, чтобы относительно таких добровольцев государство взяло на себя социальные обязательства. Потому что там многие погибли, ранены. Эти люди и их семьи сейчас нуждаются в помощи государства.
Есть также перечень реформ, которые нам надо проводить и которые мы сейчас внесли в коалиционное соглашение. Формально мы получили на это согласие; будем контролировать, как это будет реализовываться. Понадобится — будем давить.
— О каких реформах идет речь?
— Это весь спектр от изменения нашей военной доктрины до наведения порядка в вопросах использования служебного жилья, расширение социальных гарантий для участников АТО — чтобы в армию все-таки большей частью шли добровольцы. На них нужно делать упор, потому что все эти митинги мам, жен — отдайте нам нашего сына! — мы видим своими глазами. Мы видим качество кадровой армии, многие в которой бегут с поля боя. Я не хочу оскорбить тех офицеров и солдат, которые доблестно сражаются, но мы все видели и батальоны, которые бежали из-под Иловайска, и сектора «Д», те кто, к сожалению, тоже побежал после удара под Амвросиевкой и Саур-Могилой.
Необходимо, чтобы добровольцы получали больше социальной защиты (сейчас у нас зарплата — 1200 гривен в месяц), чтобы мы становились профессиональнее. Вот я, например, ездил в США, и мы привезли американских инструкторов. Они уже исследовали все наши проблемы и по теробороне, и по батальону. Работаем пока в режиме эксперимента. Сформирована программа на 12 инструкторов, также у нас идет подготовка в школе младших командиров в Золочеве Львовской области. Нашли мы и внебюджетное финансирование.
Приведу негативный пример. Для того, чтобы в Каменец-Подольском обучить троих людей на саперов, я должен найти и заплатить 24 тысячи гривен. То бишь, не государство, а мы. И мы это находим и делаем.
— И как на практике Вы аккумулируете эти не бюджетные средства?
— Благотворительный фонд. Помогают простые люди со всех областей Украины, в США я общался с американской диаспорой (которая, кстати, делает гораздо больше для страны, чем многие посольства). Есть масса людей, которые нам помогают, в нас верят. И мы с самого начала не получаем ни копейки государственных денег. У нас каски, бронежилеты, топливо, питание, машины, обмундирование — это все то, что нам жертвовали люди. Как в Украине, так и за ее пределами государство не давало ни копейки. И когда мне говорят, что я пиарюсь, отвечаю им: да, я пиарился, пиарюсь и буду пиариться! Потому что пиар — это «связь с общественностью». Как мы эту связь установили уже в далеком марте 2014-го, так не теряем ее до сих пор. Во всем мире существуют подразделения, занимающиеся информационным сопровождением боевых действий. У нас и это взяло на себя не государство. Я описываю только то, что мы делаем на самом деле. Делаем — много. Поэтому нам верят и помогают. Вообще работа с общественным мнением — это неотъемлемая часть военной и гражданской деятельности во всем мире. У нас для некоторых это ярлык.
«Я ЗА СВОЕ РАНЕНИЕ ДЕНЕГ ТАК ДО СИХ ПОР И НЕ ПОЛУЧИЛ»
— Сейчас вам те же люди добавят: дескать, неплохо Семенченко устроился на валютных поступлениях от диаспоры в США!
— У меня за этот месяц уже наросла дополнительная «слоновая кожа». Пускай говорят. Моя задача — не смотреть, кто что говорит. Для меня важно четко понимать, что есть люди, которые имеют волю к действиям, а есть любители поболтать. Их не осуждаю, их нужно принимать такими, какими они есть. Поэтому пусть делают свои выводы, а мы будем делать свое дело — повышать профессионализм и расширять социальную защиту.
— Звучит слишком обобщенно, так говорят все политики.
— Хорошо, детализирую. Существуют государственные программы, муниципальные, а также те, которые за рамками государства реализуют волонтеры. Так вот, государство сейчас очень плохо заботится о своих защитниках. Согласно постановлению Кабмина, оно, например, должно выдавать семьям погибших квартиры, выплачивать деньги за ранения. Я, кстати, за свое ранение денег до сих пор так и не получил…
— А сколько вам полагается?
— 100 тысяч. Но когда я их получу, пожертвую их в наш фонд. Уж как-нибудь переживу, есть люди, которые нуждаются в этих деньгах гораздо больше меня…
В общем, тянется бюрократическая волокита. И мы сейчас ищем варианты, каким образом на все это влиять. Будем действовать добрым словом, но если надо пинком придавать нужное ускорение. Сначала отработаем этот механизм на «Донбассе», а потом через Українську Військову Організацію будем помогать другим ребятам получать от государства положенное по закону. Теми же методами.
Помимо этого, существуют и муниципальные программы. Хотя, я знаю только одну — во Львове. Там муниципалитет собирает деньги для помощи воинам АТО, работают психологи. И я хотел бы, чтобы местные активисты УВО убеждали местную власть в своих регионах, чтобы они принимали такие же местные программы. Ну и последнее — это сбор средств. По УВО мы сейчас проводим семинары, учимся привлекать средства. В батальоне «Донбасс» более 150 человек раненых получили по 10 тысяч гривен помощи. А семьи погибших (их 26 человек) получили деньги на погребение.
— Какие суммы выдаются родственникам погибших бойцов?
— Сейчас выделяем раненным по 10 тысяч гривен, погибшим на погребение — от 10 до 12 тысяч. Собираем деньги на памятники. Их нужно будет ставить через год, и мы эту работу ведем. Кроме этого, мы помогаем тем семьям пленных, которые нуждаются. Кстати, вот вы говорите про пафос, но знаете, когда общаешься с такими людьми… Тяжело удержаться от пафоса, когда люди говорят: «Нам ничего не надо. Мы продержимся, есть люди, которые нуждаются больше нас, помогите лучше им». Приходится зачастую уговаривать.
«У НАС БОЙЦОВ, КОТОРЫЕ ПОЛУЧАЮТ ПО 1200 В МЕСЯЦ, ПОСЛЕ ИЛОВАЙСКА ПРОВАЛАНДАЛИ ДВА МЕСЯЦА»
— Вернемся к цифрам. Сколько у вас семей пленных?
— 92 человека, 32 семьи получили помощь. Остальных сейчас опрашиваем по второму, третьему разу. И это суммы от 4 до 12 тысяч гривен.
У нас бойцов, которые получают по 1200 в месяц, после Иловайска проваландали два месяца. Шли проверки по оружию, личному составу и т.д.. И мы смогли привлечь средства для того, чтобы помочь бойцам, которые находились в части и занимались подготовкой (это около 100 человек). От 1300 до 2600 за месяц.
Теперь посчитайте все это вместе, добавьте топливо, транспорт и т.д. — и подумайте: кому в государстве выгодно вести инфовойну против добровольцев по телевидению и Интернету? И кому вне государства выгодно вести эту информационную войну для того, чтобы убить главное, что у нас есть, — доверие людей? Это ведь из-за доверия людей нас не могут уничтожить. Из-за доверия людей к нам идут лучшие сыны Украины, говорю это без пафоса! Это герои, которые не бегут, а сражаются. И люди помогают безо всяких олигархов. Люди дали нам мандат. А вся эта грязная кампания, которая по щелчку пальцев началась сразу после того, как мы пошли в политику, — это у них не выйдет. Люди стали другими.
— Вы сейчас говорите о неравнодушных людях Майдана, о пассионариях. Но ведь в Украине живут и люди, которые и смс-ки в помощь армии не отправили. Люди, для которых война — пустой звук. Как вы думаете, много ли таких людей?
— Думаю, больше 50%.
— А как с ними работать? Силком ведь сочувствию и состраданию не научишь. Как достучаться до этих людей? Ведь очевидно же, что у волонтеров было бы гораздо больше поступлений, если бы у молчаливого большинства заработала совесть.
— Здесь проблема комплексная. А как сделать так, чтобы про свои подвиги рассказывали не дезертиры, сбежавшие с фронта; не всякая шваль, которая сейчас создает себе образ, чтобы куда-то там избраться. Или отработать гонорар за предательство — а настоящие герои? Как сделать так, чтобы больше было волонтеров, больше инициативных добровольцев, больше помощи?
Есть две категории людей. Первая категория в нашем государстве является аномалией — это люди, для которых личное — на втором месте, а общественное — на первом. Я абсолютно трезво смотрю на вещи и понимаю, что таких людей меньшинство.
И вторая часть, у которых личное — на первом месте. Их бессмысленно осуждать, говорить, что они лучше или хуже. Это — данность. Возможно, с точки зрения тех людей то, как все воспринимаю я, — это болезнь, пафос. Но я такой, какой я есть. И хочу, чтобы мои дети были такими же. А вот что мы действительно должны делать, — так это чтобы в государстве заработали реальные стимулы для людей. Чтобы они общественное ставили во главу угла.
Пример — тот же американский полицейский. Почему он не берет взяток? Потому что он такой обалденный патриот? Не факт. Потому что он понимает, что если возьмет взятку, то потеряет все. Социальное обеспечение, пенсию, возможность отправить детей в колледж, уважение. Он не найдет нигде нормальную работу. И наоборот — если он хорошо будет выполнять свои обязательства, то многое получит.
Так вот, нам нужно понимать, что долго продержаться на этой узкой прослойке людей, которые ставят общественное выше личного, — мы не можем. Мы должны сейчас завести во власть этих людей и сделать так, чтобы в нашем государстве заработали нормальные механизмы мотивации. Вспомните пирамиду Маслоу: там есть исключения. Те, кто заботится об общей пользе не после того как удовлетворены потребности в еде, безопасности, — а «до». Вот все общественные активисты, добровольцы и волонтеры сейчас как раз такие исключения. А я хочу, чтобы это стало правилом. И тогда мы победим.

РЕКВІЗИТИ ДЛЯ БЛАГОДІЙНОЇ ДОПОМОГИ БАТАЛЬЙОНУ «ДОНБАС»

РОЗРАХУНКОВИЙ РАХУНОК 26004056106782
Банк: Приват Банк, Філія «КиевСити»
МФО 380775
ЄДРПОУ/ДРФО 39272034
ОТРИМУВАЧ: БО «БЛАГОДІЙНИЙ ФОНД ДОПОМОГИ БАТАЛЬЙОНУ «ДОНБАС » »

Призначення платежу: Благодійний внесок

Банківські реквізити «Благодійного Фонду допомоги батальйону «Донбас»

Источник: http://censor.net.ua/r311810