Анатомия российской пропагандыАнатомия российской пропаганды

Ирина Андрейцив, Александра Чернова (фото), для «Главкома».
Российский журналист и исследователь медиа Андрей Архангельский не считает слово «пропаганда» ругательным. Он уверен, что пропагандистская машина могла бы послужить развитию общества, прививая массам гуманистические ценности и создавая культуру мирной, созидательной жизни. Однако вместо этого верные Кремлю СМИ убеждают общество, что война – это нормально, и наслаждаются критикой киевской власти, коль скоро московскую упоминать в негативном ключе им запрещено. О закономерностях российской пропаганды Андрей Архангельский рассказал на лекции в Школе журналистики Украинского католического университета во Львове.

Дымовая завеса

Времена сплошных «карателей» и «хунты» в российских пропагандистских СМИ уже прошли. Но все равно все они говорят об Украине. Сначала о курсе украинской гривны, потом – о курсе российского рубля. Утро российских СМИ начинается с курса валюты чужой страны.

Разговор не о себе, а о других странах – это момент присвоения: о чём ты говоришь, то тебе и принадлежит. Говоря об Украине, присваиваешь её. Этакий тип государственного ревнивца, как бывший муж в фильме «Амели», сидящий в кафе и записывающий разговоры бывшей жены: посмотрела на официанта – щёлк, приняла людей с другим гражданством – щёлк. То же самое Россия с Украиной: взяла кредит – щёлк, приняла людей с другим гражданством – щёлк.

Мы знаем, что под Верховной Радой постоянно кто-то протестует, а то, что украинского Президента освистали на Майдане, было подано российскими СМИ как знак грядущего краха всего государства. Впрочем, теперь речь идёт уже о скором крахе Америки. С апреля до августа пропаганда говорила только об Украине. Но после объявления перемирия и санкций она переключилась на Европу и мир. Речь идёт уже о том, что Россия противостоит США, а Украина – их форпост.
Это ведь техника ещё советских времён: в начале выпуска колосятся поля, едут комбайны, потом встреча с колхозом «Серп и молот», а дальше – израильская военщина атакует, в Америке демонстрации, работы нет, нищие в очереди за похлёбкой и так далее. Сейчас пропаганда делает это с новой яростью и некоторой наивностью. Молодые люди, которые занимаются ею, повторяют приёмы советских предшественников, внося свою экспрессию.

Например, актёр Пореченков. Помните это видео, где он стреляет?

Пропаганда не решилась его оправдывать – идти напролом и говорить, что так должен делать патриот. Отношение людей понятно: актер, стреляющий из настоящего оружия – вещь немыслимая, антигуманная. Вместо того, чтобы оправдывать российского актёра, пропаганда придумывает зеркального антигероя: Зеленского. Российские СМИ начинают говорить о нём как об исчадии ада после того, как Зеленский прочитал какую-то шутку о русских родственниках.

После сбитого боинга, чтоб оправдать «ДНР» и отвлечь внимание, пропаганда запустила несколько версий самолёта. Эти версии работают не для того, чтоб найти истину, а для того, чтобы заговорить пространство. Это дымовая завеса, чтобы человек сказал: хватит! Я уже ничего не понимаю!

Милитаризация сознания

Существующий в России жанр патриотического кино на 90% построен на теме Великой отечественной войны. Бабушки и дедушки, пережившие войну, повторяли советским детям, что война – это страшно и не должно повторяться. Это тоже часть пропаганды, советское клише: «великая война, заплачена большая цена, это не должно повториться». В современной пропаганде вторая, гуманистическая часть этого клише – «не должно повториться» — отпала.

Глядя на произведения патриотического кинематографа, мы можем прийти к выводу, что он воспитывает милитаризацию сознания. Возможно, это делалось не специально, но фактически эти фильмы эстетизируют войну. В них нет разговора о том, ради чего война велась, а есть только восхищение смертью. Например, Бондарчук-младший. Его последний фильм «Батальон» — это фильм о женских отрядах смерти.

Такие отряды действительно существовали в 1941 году, но недолго. Мы видим сотню женщин, для которых нет ничего более естественного, кроме как побрить голову, идти на полосу препятствий и бить немцев. Какой бред! О чём этот фильм? О том, что смерть прекрасна. Создается очень опасное представление о том, что война естественна. Тип социального пессимиста говорит: «ну, что поделаешь, война – это страшно, но человечество всегда воевало». И оправдывает войну как способ продления жизни любыми средствами.

Людей, поддающихся пропаганде, нельзя назвать верящими в то, что им говорят. Это тип активно не верящих ни во что людей.

Существует представление о том, что пропаганде подвержены люди с советским опытом. Но почему она затрагивает двадцатилетних? Здесь можно говорить о психологическом типе, появившемся в течение последних двадцати пяти лет. Это тип человека без особых принципов и убеждений, не ощущающего себя цельным и неспособным осознать собственную полноту. Ведь раньше смысл жизни подсказывала идеология, а теперь нужно думать самому. Не каждый человек на это способен.

Пропаганда предлагает этим людям возвращение к системе «свой-чужой». Это очень просто. Люди, которые воевали, утверждают, что в армии проще, потому что там понятно, где свои, а где чужие. Пропаганда дособирает человека, даёт ему ощущение цельности: здесь «свои», а там «чужие», тут «хорошие», а там «плохие». Это завершает картину мира, и жить становится легче. Как только появляется ярко окрашенный враг, которому присущ весь набор негативных качеств, ты априори становишься носителем всего хорошего.

Главное в пропаганде – не что, а как. Важно эмоциональное вовлечение. Крайне важно, упрощая картину мира, создать атмосферу тайного сговора: «Мы с вами понимаем, о чём идёт речь, но пока не можем об этом говорить. Но мы играем с вами в одну игру». Человеку приятно быть частью игры.

Пропаганда для умных

Интеллигентные люди тоже подвержены пропаганде. Например, телеведущий Владимир Соловьёв – один из самых заметных пропагандистов:

Но в других программах он размышляет об искусстве. Была, например, беседа о живописи, где он говорит: «Да, Пикассо – это здорово, но это уже не Леонардо да Винчи, не Рембрандт». Что в переводе значит: «всё хорошее с человеком уже случилось, и с миром тоже». Это мироощущение пожилого человека. Такая эсхатологическая картина мира подсознательно освобождает: «Я больше не несу ответственности за этот мир, можно не стесняться».

Потому реакция на Майдан была столь агрессивной. Этический корень Майдана – желание стать лучше, чем ты есть. То, благодаря чему человек стал человеком. В типе социального пессимиста это желание вызывает ненависть, ведь он смирился с мыслью, что человек не может стать лучше. Это его Символ Веры – вера в худшее в человеке. Поэтому Майдан, нарушая картину мира этих людей, выгляди для них оскорбительно.
Пропаганда приятна тем, кто ею занимается. Для медиа, поддерживающих власть, это освобождение. Они давно живут в системе запретов и ограничений. Государственные СМИ не могут критиковать власть, это невозможно даже представить. Уровень их критики – недостатки в молочно-мясной промышленности. И тут появляется Украина, о которой можно говорить всё со знаком минус. Теперь журналисты свободны, им можно говорить всё хуже и хуже, соревноваться в поиске ещё худшего в описании Украины. Быть искренним, творческим, ругая Яценюка и Порошенко в любых выражениях. Это привлекает и завораживает.

Не все пропагандисты верят в то, что говорят. И ты всё время думаешь: а верит ли человек в это? Он до какой-то степени готов произносить пропагандистские клише, но он готов превратить весь разговор в шутку. Осознавая, что для понимания его мировоззрения нет почвы, он в случае чего скажет: да это же всё не всерьёз! Особенно если почувствует, что он уже не в большинстве.
Пропаганда приятна простотой – сложность её разрушает. В августе пропагандистские медиа России, прежде ставившие под сомнение существование Украины как государства, вдруг начали рассказывать, что в Украине выборы, что там множество партий. Говорили об этом дотошно, наверное, даже подробнее, чем украинские СМИ. Одна картинка накладывается на другую, и вдруг выясняется, что Украина – этот ад, населённый бандеровцами, — сложнее России. Вынужденная говорить о более сложных вещах, пропаганда теряет часть своей силы.
Источник: http://glavcom.ua/articles/27338.html
Ирина Андрейцив, Александра Чернова (фото), для «Главкома».
Российский журналист и исследователь медиа Андрей Архангельский не считает слово «пропаганда» ругательным. Он уверен, что пропагандистская машина могла бы послужить развитию общества, прививая массам гуманистические ценности и создавая культуру мирной, созидательной жизни. Однако вместо этого верные Кремлю СМИ убеждают общество, что война – это нормально, и наслаждаются критикой киевской власти, коль скоро московскую упоминать в негативном ключе им запрещено. О закономерностях российской пропаганды Андрей Архангельский рассказал на лекции в Школе журналистики Украинского католического университета во Львове.

Дымовая завеса

Времена сплошных «карателей» и «хунты» в российских пропагандистских СМИ уже прошли. Но все равно все они говорят об Украине. Сначала о курсе украинской гривны, потом – о курсе российского рубля. Утро российских СМИ начинается с курса валюты чужой страны.

Разговор не о себе, а о других странах – это момент присвоения: о чём ты говоришь, то тебе и принадлежит. Говоря об Украине, присваиваешь её. Этакий тип государственного ревнивца, как бывший муж в фильме «Амели», сидящий в кафе и записывающий разговоры бывшей жены: посмотрела на официанта – щёлк, приняла людей с другим гражданством – щёлк. То же самое Россия с Украиной: взяла кредит – щёлк, приняла людей с другим гражданством – щёлк.

Мы знаем, что под Верховной Радой постоянно кто-то протестует, а то, что украинского Президента освистали на Майдане, было подано российскими СМИ как знак грядущего краха всего государства. Впрочем, теперь речь идёт уже о скором крахе Америки. С апреля до августа пропаганда говорила только об Украине. Но после объявления перемирия и санкций она переключилась на Европу и мир. Речь идёт уже о том, что Россия противостоит США, а Украина – их форпост.
Это ведь техника ещё советских времён: в начале выпуска колосятся поля, едут комбайны, потом встреча с колхозом «Серп и молот», а дальше – израильская военщина атакует, в Америке демонстрации, работы нет, нищие в очереди за похлёбкой и так далее. Сейчас пропаганда делает это с новой яростью и некоторой наивностью. Молодые люди, которые занимаются ею, повторяют приёмы советских предшественников, внося свою экспрессию.

Например, актёр Пореченков. Помните это видео, где он стреляет?

Пропаганда не решилась его оправдывать – идти напролом и говорить, что так должен делать патриот. Отношение людей понятно: актер, стреляющий из настоящего оружия – вещь немыслимая, антигуманная. Вместо того, чтобы оправдывать российского актёра, пропаганда придумывает зеркального антигероя: Зеленского. Российские СМИ начинают говорить о нём как об исчадии ада после того, как Зеленский прочитал какую-то шутку о русских родственниках.

После сбитого боинга, чтоб оправдать «ДНР» и отвлечь внимание, пропаганда запустила несколько версий самолёта. Эти версии работают не для того, чтоб найти истину, а для того, чтобы заговорить пространство. Это дымовая завеса, чтобы человек сказал: хватит! Я уже ничего не понимаю!

Милитаризация сознания

Существующий в России жанр патриотического кино на 90% построен на теме Великой отечественной войны. Бабушки и дедушки, пережившие войну, повторяли советским детям, что война – это страшно и не должно повторяться. Это тоже часть пропаганды, советское клише: «великая война, заплачена большая цена, это не должно повториться». В современной пропаганде вторая, гуманистическая часть этого клише – «не должно повториться» — отпала.

Глядя на произведения патриотического кинематографа, мы можем прийти к выводу, что он воспитывает милитаризацию сознания. Возможно, это делалось не специально, но фактически эти фильмы эстетизируют войну. В них нет разговора о том, ради чего война велась, а есть только восхищение смертью. Например, Бондарчук-младший. Его последний фильм «Батальон» — это фильм о женских отрядах смерти.

Такие отряды действительно существовали в 1941 году, но недолго. Мы видим сотню женщин, для которых нет ничего более естественного, кроме как побрить голову, идти на полосу препятствий и бить немцев. Какой бред! О чём этот фильм? О том, что смерть прекрасна. Создается очень опасное представление о том, что война естественна. Тип социального пессимиста говорит: «ну, что поделаешь, война – это страшно, но человечество всегда воевало». И оправдывает войну как способ продления жизни любыми средствами.

Людей, поддающихся пропаганде, нельзя назвать верящими в то, что им говорят. Это тип активно не верящих ни во что людей.

Существует представление о том, что пропаганде подвержены люди с советским опытом. Но почему она затрагивает двадцатилетних? Здесь можно говорить о психологическом типе, появившемся в течение последних двадцати пяти лет. Это тип человека без особых принципов и убеждений, не ощущающего себя цельным и неспособным осознать собственную полноту. Ведь раньше смысл жизни подсказывала идеология, а теперь нужно думать самому. Не каждый человек на это способен.

Пропаганда предлагает этим людям возвращение к системе «свой-чужой». Это очень просто. Люди, которые воевали, утверждают, что в армии проще, потому что там понятно, где свои, а где чужие. Пропаганда дособирает человека, даёт ему ощущение цельности: здесь «свои», а там «чужие», тут «хорошие», а там «плохие». Это завершает картину мира, и жить становится легче. Как только появляется ярко окрашенный враг, которому присущ весь набор негативных качеств, ты априори становишься носителем всего хорошего.

Главное в пропаганде – не что, а как. Важно эмоциональное вовлечение. Крайне важно, упрощая картину мира, создать атмосферу тайного сговора: «Мы с вами понимаем, о чём идёт речь, но пока не можем об этом говорить. Но мы играем с вами в одну игру». Человеку приятно быть частью игры.

Пропаганда для умных

Интеллигентные люди тоже подвержены пропаганде. Например, телеведущий Владимир Соловьёв – один из самых заметных пропагандистов:

Но в других программах он размышляет об искусстве. Была, например, беседа о живописи, где он говорит: «Да, Пикассо – это здорово, но это уже не Леонардо да Винчи, не Рембрандт». Что в переводе значит: «всё хорошее с человеком уже случилось, и с миром тоже». Это мироощущение пожилого человека. Такая эсхатологическая картина мира подсознательно освобождает: «Я больше не несу ответственности за этот мир, можно не стесняться».

Потому реакция на Майдан была столь агрессивной. Этический корень Майдана – желание стать лучше, чем ты есть. То, благодаря чему человек стал человеком. В типе социального пессимиста это желание вызывает ненависть, ведь он смирился с мыслью, что человек не может стать лучше. Это его Символ Веры – вера в худшее в человеке. Поэтому Майдан, нарушая картину мира этих людей, выгляди для них оскорбительно.
Пропаганда приятна тем, кто ею занимается. Для медиа, поддерживающих власть, это освобождение. Они давно живут в системе запретов и ограничений. Государственные СМИ не могут критиковать власть, это невозможно даже представить. Уровень их критики – недостатки в молочно-мясной промышленности. И тут появляется Украина, о которой можно говорить всё со знаком минус. Теперь журналисты свободны, им можно говорить всё хуже и хуже, соревноваться в поиске ещё худшего в описании Украины. Быть искренним, творческим, ругая Яценюка и Порошенко в любых выражениях. Это привлекает и завораживает.

Не все пропагандисты верят в то, что говорят. И ты всё время думаешь: а верит ли человек в это? Он до какой-то степени готов произносить пропагандистские клише, но он готов превратить весь разговор в шутку. Осознавая, что для понимания его мировоззрения нет почвы, он в случае чего скажет: да это же всё не всерьёз! Особенно если почувствует, что он уже не в большинстве.
Пропаганда приятна простотой – сложность её разрушает. В августе пропагандистские медиа России, прежде ставившие под сомнение существование Украины как государства, вдруг начали рассказывать, что в Украине выборы, что там множество партий. Говорили об этом дотошно, наверное, даже подробнее, чем украинские СМИ. Одна картинка накладывается на другую, и вдруг выясняется, что Украина – этот ад, населённый бандеровцами, — сложнее России. Вынужденная говорить о более сложных вещах, пропаганда теряет часть своей силы.
Источник: http://glavcom.ua/articles/27338.html

Автор

Олег Базалук

Oleg Bazaluk (February 5, 1968, Lozova, Kharkiv Region, Ukraine) is a Doctor of Philosophical Sciences, Professor, philosopher, political analyst and write. His research interests include interdisciplinary studies in the fields of neurobiology, cognitive psychology, neurophilosophy, and cosmology.